Текст книги "Как перевоспитать вампира за 30 дней (СИ)"
Автор книги: София Новен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Когда там… кха!.. конец?! – Схватился за них одной рукой. Так, на всякий случай!
Мы проскочили над малюсеньким домиком… и только теперь до меня дошло, на какую высоту мы успели подняться! Земля превратилась в далекое зелено-желтое пятно!
– Идем на посадку! – объявила рыжая. – Держись!
– Ты мне за карету мстишь?! – Я не то что за платье схватился – я ее полностью обнял! И ноги поджал!
Метла описала крутой круг и, накренившись (тут я вспомнил всех почивших родственников), шмыгнула вниз.
– Крушение – тоже посадка… – многозначительно сказал я и зажмурился. Пал смертью храбрых… Не каждому вампиру, знаете ли, довелось полетать на метле!
Ведьминский веник резко остановился, поменяв положение с вертикального на горизонтальное. Я осмелился открыть один глаз… и встретился с тремя… нет, четырьмя белыми хатками! Как-то странно они кружились вокруг меня…
– Прилетели? – Шагнув на землю, я ничком бухнулся на траву. – И все-таки водить – дело не женское… – Трава, кстати, тоже колыхалась…
Над ухом послышались шаги, и дверь со скрипом отворилась.
– Тю! – удивленно воскликнула Солоха. – Гостей мы не ждали… А это шо за скоморох?!
– Это не скоморох, это завхоз новый! – ответила за меня Дина.
– Ай, не приметила сразу! Виделись! Шо ж он мордой в грязь на пороге лег? – Солоха наклонилась ко мне, раздвоившись. Хотя с ее формами двоиться было опасно… Я уж не знал, куда смотреть!
– Так его на метле укачало!
– А ты в мышку не превращаешься? – искренне удивилась ведьма.
– Какую мышку? – Оторвавшись от земли, я наконец понял, какая из Солох настоящая.
– Летучую! – Она помахала руками на манер крылышек.
– Это у нас Дракула умел, – мотнул головой, пытаясь встать.
– Эть! – Меня одним рывком поставили на ноги. – Хиленький какой! Ну, раз уж пришли, заходьте! Потолкуем…
Потирая лоб, с опаской глянул на Дину. Она лишь пожала плечами, мол, что будет, то будет.
Пригнувшись из-за низости дверного проема, я первым вошел внутрь. Дом был старым не только снаружи: внутри его давненько не обновляли. Окошки, прикрытые вышитыми крестиком занавесками, дышали на ладан, как и вся мебель. Скамья, стулья, буфет – все было доисторическим! Но тем не менее пани Солоха чтила порядок: самодельные скатерти накрахмалены, на стене и по углам на одинаковом расстоянии друг от друга развешены пучки трав, все тарелки-горшочки выстроены идеально в ряд. Печь не закопченная. А на столе – блестящий пузатый самовар. В общем, хозяйкой Солоха была отменной, как и ведьмой!
– Вы говорьте тихонечко, а то я Еремушку минуток десять назад как уложила… – Она присела на лавку и принялась разматывать клубок ниток. – Коврик новый связать хочу. Прошлый мыши погрызли.
К слову, даже сама Солоха была одета в хэнд-мэйд сорочку, расшитую цветами. В переднике, с косой, закрученной вокруг головы, и задорным румянцем на щеках она являла собой глас народа – народную ведьму.
Я покосился на шторку около буфета, скрывавшую еще одну комнату. По-моему, колыхнулась…
– Скоро в нашу разруху пожалует пан Корней, – начала издалека Дина, присаживаясь на стул. – Хочет селение повидать и с ним, – кивок на мою скромную персону, – познакомиться. Вот только смотреть не на кого и не на что!
– Вот не живется нам спокохонько! – У Солохи даже руки опустились. – Вечно чудеса в решете подавай! Может, тропинки ему спутать?
– А так можно? – Мне даже похорошело!
– Так он с нас потом в три раза больше возьмет, как в прошлый раз было! – остановила Солоху Дина. – Наши ведьмы и так во всем ограничены: ни тебе шабашей, ни возможности, элементарно, взять землю под хозяйственное управление!
– Да-а-а, старый хрен хуже незваного черта! – вздохнула старшая ведьма. – Тоды остается совместными усилиями…
– Надо фингал с его лица убрать, – перешла к делу рыжая. – Ему утром на ярмарку ехать.
– Ой, это мы быстренько! – Солоха мигом подскочила и, чуть ли не задев пышными бедрами горшки, открыла буфет. – Подь сюды, малеванный!
– Я? – С недоверием приблизился к ней.
– Ты, ты! – Вытаскивая поочередно склянки всевозможных цветов и размеров (от бледно-желтых до фуксии, от пузырьков чуть больше ногтя до литровых банок) ведьма щурилась, вчитываясь в названия. Перебрав с десяток зелий, она воскликнула: – О! Пойдет! Ну-кась…
Мне на нос с размаху прилетела жирная розовая капля.
– Итить-колотить! – в сердцах выругалась Солоха и с усердием принялась размазывать жижу по левой части лица.
Вот только сделанного было не воротить. Мой нос уже вовсю вытягивался в тонкий стручок, на конце которого торчал…
– Мухомор?! – Получилось громче, чем хотелось!
– Аки прыщик! – развела руками хозяйка. – Ишь, поорать он тут решил! Вакулу разбудишь! – Она с опаской обернулась на шторку.
– Вылитый Пиноккио! – глумилась надо мной рыжая, смеясь в кулачок.
Хорошо, что здесь не было зеркала! Такого я б точно не пережил!
– Что за дилетантство?! Верните нос! – прошипел я, еле сдерживаясь.
– Подумаешь, капелька! – хмыкнула Солоха, наливая на стручок между моих глаз зеленую жидкость. – Ты поаккуратнее с заявлениями будь! Я и в жабу оборотить могу!
– Не сомневаюсь, – процедил сквозь зубы, зыркнув исподлобья. – Что вы с этим Вакулой, как с маленьким, носитесь? Вы ему кто, мать?
– Еще чаво! Это пан Никола все напутал, сделал меня в рассказе своем мамкой его покойного батьки, который в те времена парубком был.
– Так вы ему бабушкой приходитесь? – запутался я. – По вам и не скажешь!
– Да мне до бабки, как тебе до Дракулы! – оскорбилась Солоха. – Жалко мужика хорошего, душенька за него болит… Я батьке его тоже помогала!
– Сколько ж вам лет?! – Сказать, что я испытал шок – это ничего не сказать!
– Все! Готово! – пропустила мимо ушей Солоха, закрывая створки буфета.
Я потрогал нос – вроде бы мой, адекватных размеров, с небольшой горбинкой. Отек тоже спал, и глаз стал лучше видеть.
Не успел я поблагодарить хозяйку, как в дымоходе кто-то заохал и захрюкал. Спустя пару секунд в печи раздалось душераздирающее "Мля!", а затем тяжелый "Бах!". Заслонка с грохотом отлетела на пол, и из отверстия высунулась перепачканная сажей морда.
– Клянусь, не знал, что дедок проснется! Пришлось его нейтрализовать!
– Василь?! – ахнула Дина в полный голос.
– Ну а че? – шмыгнул пятаком рогатый. – Он меня выгонять стал! А я ему ух! От лица честного народа…
– Ты что наделал?! – взревел я от негодования. – Да я ж мог через три дня уехать, если бы завхоз проснулся! – Под руку как нельзя кстати попался один из горшков…
Шторка вдруг отъехала в сторону. Из комнаты с рассерженным лицом высунулся Вакула.
– Не хватило тебе, значит… – сказал он, закатывая рукава рубахи.
А что это у него за спиной? Случайно не мои сундуки с одеждой?!
– Делай ноги, Казанова! – хохотнул чертяка и ретировался обратно в трубу. Заслонка мигом встала на место.
– Стой, Еремушка! – Солоха самоотверженно бросилась на кузнеца.
Подставлять второй глаз в планы не входило. Оставался один выход – на метлу!
Глава 15. Балдейкинская ярмарка
Глава 15. Балдейкинская ярмарка
С горем пополам Дина вернула меня домой и, на прощание сказав, что завтра ей в академию, шмыгнула в закатное небо. Второй полет оказался не таким душетрепательным, как дебютный, однако я все еще покачивался из стороны в сторону, ощущая легкую тошноту.
Заслышав шевеление у развалюшки, оглянулся и увидел Тильбо.
– Господин, с вами все в порядке? – подбежал он и с удивлением стал разглядывать обноски Стефана на мне.
– А ты где пропадал? – пропустил мимо ушей.
– Так сначала письмо передавал, потом следил, чтоб девушка из дома вышла, потом пожар тушил… – стал перечислять гоблин.
– Герой местного разлива, – усмехнулся я, устало плетясь к дому. – Неси ведра, мыться буду. А это Стефану отдашь. Кстати, где он опять? – В доме кучера точно не могло быть, а двор вновь пустовал.
– На ручей пошел купаться. Сейчас, господин, только сбегаю к колодцу. На столе ужин для вас стынет, из трактира принесенный. Мне даром дали, за то что дом тушил… – засуетился Тильбо, подхватывая ведра.
Что-то шепча себе под нос, гоблин скрылся за заборчиком, а я зашел в уже привычную развалюху. Скинув башмаки, бухнулся за стол и принялся уплетать за обе щеки жаркое. Ну, дядька, завидуй! Еще и пирожком закусил, и компотом прямо из бутылки запил!
От внезапного хрюканья за окном я поперхнулся. Вот сглазил, с-собака!
– Я это… че сказать хотел? – черт аж забылся, подтирая слюни. – А! На рассвете едем с тобой на ярмарку близ Балдейкино. Не просыпай.
– Бал… что?! – Я снова закашлялся. – А сундуки, кха, с одеждой, кха, ты вернуть не хочешь?!
– От сразу видно: нет в тебе деловой жилки! Да мы ж это продать можем и сто-о-олько всего взамен накупить! И себе, и людишкам! – Чертяка коварно потер руки. О "людишках" он явно думал в последнюю очередь! – Одних штанов тебе достаточно!
– А разрешения ты, свинья рогатая, спросил?! – Стукнул кулаком по столу, отчего вилка со звоном подпрыгнула.
Но нечистый в излюбленной манере смотался. Вместе с ним из моей руки пропал и надкушенный пирожок.
Зато на кровати теперь лежали самые гаденькие, самые ненарядные штаны с рубашкой и короткий коричневый сюртук…
***
Ни свет ни заря в окно забарабанили. Выглянув из-под одеяла, я сначала не понял, кто и зачем стучит. На то, чтоб вспомнить разговор с чертом, ушло несколько секунд. После плотного ужина и самодельной ванны в бочке, которую прикатил смекалистый Тильбо, я совсем разомлел и с удовольствием ушел в объятия Морфея. Но новый день нес с собой новые заботы – пришло время ехать с чертом на кулички.
Правда, никакого черта я не увидел! Может, то был обман зрения в предрассветных сумерках, а может, вовсе не рогатый хотел видеть меня. Пододвинувшись к окну, я разглядел статную девушку в пестром платке, с длинной косой, выбивающейся из-под него, и размалеванными щеками. Ранее я нигде не встречал ее.
– Че зыришь, глаза напузыришь? – спросила барышня не самым мелодичным голоском.
– Простите?.. – сделал вид, что не расслышал, и открыл створку.
– Не узнал, че ли? – хрюкнув, хохотнула девица и сорвала с головы платок. Все это время он скрывал уменьшившиеся в размерах рожки.
– Совсем сбрендил?! – шикнул я, протирая глаза ото сна. – Зачем комедию ломаешь?!
– А как, думаешь, я на ярмарку попаду?! Обшманают всю кибитку, и, если меня найдут, пиши пропало! Я ж этот, мифический злой дух! Несчастья приношу! И вообще, изловить меня надо! – Чертяка усердно прятал рога под платок. Хотел соорудить что-то в стиле à la babushka, но получилось "Люди добрые! Помогите! Зуб болит!".
– Ну да, тебе ж душу продают и все такое, – в шутку бросил я, зевая.
– Да если бы хоть один продал! – искренне возмутился черт. – Я б в колхозе этом не сидел, будь он неладен! Так никто не хочет! Уже лет сто!
– Сочувствую, – с усмешкой сказал я, ныряя в брюки.
Заправив рубашку и накинув сюртук, я отпил вчерашнего компота и поручил Тильбо, дремавшему в сенях, следить за Стефаном, затем вышел во двор. Впервые за все это время здешний воздух показался мне упоительным! В нем витали ароматы желтеющей листвы, сырой от росы земли, свежести, сошедшей с гор.
Обдав лицо водой из ведра, повернулся и был готов свалиться без чувств прямо здесь! Нет, я лицезрел разные модные извращения, но ЭТО не мог перенести! Пестрого платка "моднице" не хватило. Она решила надеть ярко-зеленый сарафан, нацепить поверх него синюю жилетку и убить всех наповал алыми сапогами!
– Копыто чешется! – добавила девица и без всяких церемоний скинула сапог, обнажая увесистое копытце. К слову, барышня была не промах – и упитанная, и росленькая!
Как там моя бабуля говорила? Если я этого не вижу, значит, этого нет!
Позади барышни стояла крытая повозка, запряженная вороной лошадкой.
– Поехали, черт, – не стал дожидаться его.
– Какой я тебе черт?! – взвизгнула девица. – Я Матрена!
– Судя по фигуре и разукрашенным щекам – матрешка, – вспомнил название незатейливого сувенира.
– Иди ты… – обиделся рогатый и первым полез на облучок.
Я устроился рядом. Спрашивать, откуда у него сей транспорт, смысла не было: черт мог создать что угодно из ничего. И так же быстренько забрать.
Отодвинув ткань, скрывавшую содержимое повозки, я разглядел наставленные друг на друга сундуки.
– Все забрал? – процедил сквозь зубы.
– Не-е-е, штук пять! – Нечистый пустил лошадь вскачь. – Еще столько же себе оставил. Ну так, за дружбу и помощь!
– А для чего ты тогда у завхоза жалование воровал?
– Денег много не бывает! – авторитетно заявила "Матрена" и мечтательно прибавила: – Там такие меха, такие сладости… м-м-м, не оберешься!
– Если б не ваш пан… – Я непроизвольно сжал кулаки. – Хоть какой-то сундук верни! Это нечестно!
– Так и быть, получишь один сюртук. Че я, совсем бессердечный? – задорно хрюкнул рогатый, пихнув меня в бок.
Черт повернул в чащу, в которой пыталась скрыться Инга. Даже несмотря на то, что близился рассвет, мне стало жутко, как только мы в нее въехали. Колючие лапы деревьев словно тянулись ко мне, пытаясь зацепить рубашку, что-то чавкало, бормотало повсюду, увлекая в сторону.
"Не выспался," – подумал я. Да и стоит ли бояться незримой опасности, когда рядом с тобой такая Матрена?
– А Чертовой заводь же стала благодаря тебе? – нарушил я молчание.
– Ага, щас! Еще в честь чертей они называть будут! – надулся рогатый. – Чертополох на местных топях растет, пруд пруди! А это сокращение.
– А что, боюсь спросить, растет в Балдейкино, раз у него такое название? – хмыкнул я.
– Это честным чертям не ведомо! – отвернулась барышня.
– И долго нам до твоего Балдейкино ехать? Это что вообще? Деревня, город…
– Единственный городок из ближайших поселений. Так-то два часа путь туда держать, но есть идейка получше…
– Знаешь, твои идейки до добра не доводят! – сказал я со знанием дела.
– У тебя с ве… вестя… б… л… Тьфу! Короче, с головой все нормально? – озадачила меня спутница.
– Пока сюда не приехал, вообще не жаловался!
– Ну, мутит при езде, полете? – объяснил внятнее черт.
– Есть немного… – Вчера уже проверил!
– Ну, ничего! – махнул рукой рогатый и пришпорил лошадь.
Лучше б он этого не делал!
15.2
15.2
Кибитка подпрыгнула и помчалась по чаще, ломая все ветки на своем пути. В ушах моих засвистел ветер. Казалось, мы вот-вот протараним какое-то дерево, но черт неожиданно свернул в сторону.
Вынырнув из темной чащи, мы устремились навстречу восходящему солнцу по дороге, проложенной через поля. Мало того, что мы поднимали столпы грязи, черт решил привнести суматохи: веселым хрюканьем (видимо, изображая клаксон) он стал распугивать ворон. Те с карканьем взлетали с поля, кружа над нами. Рогатого это лишь подзадоривало! Кибитка и так подскакивала на каждой кочке, за спинами громыхали сундуки, я уже ногтями впивался в облучок, а этот "любитель острых ощущений" продолжал подстегивать лошадку!
– Издеваешься?! – крикнул я, не зная, куда себя деть. Шелохнусь – кубарем слечу вниз!
– Не-е-е, мы ж друзья! – добродушно откликнулась девица, придерживая съезжающий платок.
– А по-моему, вот-вот станем врага-а-а-ми-и-и! – взвизгнул я, больно приземлившись на пятую точку из-за очередного "заскока". – Долго еще?!
Впереди замелькало что-то, очертаниями напоминающее ворота.
– Приехали! – объявил чертяка и резко затормозил.
Если б он меня не схватил… я б уже отдыхал лицом в грязь и лошадиные отходы!
Подняв голову, заметил покошенный дорожный указатель. "Балдейкино. Три версты", – гласила корявая надпись. С ветерком, так сказать!
– Ток это… – Девица на мгновение задумалась. – Местами поменяться надо! А то странно как-то, баба за вожжами…
– … это всегда травмоопасно, – закончил я. Полет на метле без содрогания не вспомнишь.
Матрена бухнулась вниз и, оправив юбку, забралась на мое место. Конечно, если вглядеться, в девичьем лице угадывались поросячьи черты: глубоко посаженные глазки, вздернутый нос, напоминающий пятачок… А если платок снять, или, чего хуже, на сапог наступить…
– Ни пуха ни пера! – вспомнилась одна поговорка.
– С чертом! – переиначил лукавый и задорно мне подмигнул.
Кобыла неспешно побрела вперед. Мне даже делать ничего не пришлось – только вожжи в руках держать.
Уже на подъезде к воротам я заметил маленького мужичка, дремавшего на лавке. Топот копыт не потревожил его сон, потому вмешаться решил черт. Свистнув, он писклявым голоском крикнул:
– Отворяйте ворота! Гости пожаловали!
Мужик вздрогнул и, проморгавшись, поднялся с дубинкой наперевес.
– Кто такие будете?
– Издалека путь держим, везем одежды расчудесные! – отчиталась за меня Матрена, кокетливо улыбаясь.
– Это ж откудова? – почесал сторож залысину.
– Из земель трансильванских, старче, самое лучшее везем!
– Неужто вам на нашу ярмарку надо? Вам на ежегодную, по весне… – отчего-то упирался мужичок.
– Платим пять процентов от выручки! – смекнула моя спутница.
– Семь! – прищурился сторож.
– Ладно, твоя взяла! – Матрена недовольно повела пятаком. То есть носом.
– Эй, парни! – окликнул кого-то мужик.
Ворота мигом распахнулись. Навстречу нам выбежали двое громил, одинаковых на лицо. Кулаком они легко могли размазать по стеночке – в общем, тылом щупленький сторож себя обеспечил! Один из них тут же полез в кибитку. Другой подлетел ко мне и, бесцеремонно стащив с повозки, быстро обшарил карманы.
– Что вы?… – только начал возмущаться, а увалень уже метнулся к черту.
– Э, руки! Я ваще-то дама занятая! – Матрена попыталась отпихнуть громилу, но тот что-то старательно искал у нее на… – Я предупредила!
Зарядив парнише пощечину, Матрена по-женски оскорбилась и забралась обратно на облучок. Правда, хрюкнула случайно, но даже получилось похоже на всхлип.
Парень обиженно потер щеку. Тем временем из кибитки выглянул второй "секьюрити", доложив:
– Пущай едуть!
Окрашенный солнцем двор встретил нас суетой и вереницей звуков. Матрена все озиралась и нарочито громко цокала с оскорбленным видом:
– Ишь, че творится! Честных женщин за абы кого принимают!
– Да хватит ерзать! У тебя там что, хвост? – отшутился я.
– Он самый! – взволнованно шепнул черт. – Да я в эту юбку со страху чуть ли не…
– Ой, не продолжай! – отстранился от нескромной девицы.
Во дворе уже вовсю шли приготовления: кто-то сидел прямо в телеге, кто-то организовывал самодельный прилавок, а несколько мужчин, выделявшихся среди общей массы, установили шатер и заставляли его мешками с пряностями. Рядом с ними в отдельной палатке сидело человек десять с клинками на поясах – персональная охрана. Буквально через дорожку от иноземных гостей бабуля сооружала пирамидки из яиц, за ней расставлял табуретки и стулья паренек. Попадались и те, кто приносил самодельные украшения. Конопатая девчушка, на вид ровесница Дины, развешивала на прилавке расшитые причудливыми узорами салфетки, а рядом с ней женщина, по всей видимости мать, выставляла шкатулки, расписанные сюжетами сказок. Чего здесь только не было: и птица, и мед, и посуда… А вон и лопаты!
– Дальше идти – клиента не сыщем, будем тута деньги делать! – решительно заявила Матрена.
Кибитка остановилась у прилавка с тканями. Тетка сразу покосилась на нас недобро. Очень недобро. Конкуренция обострялась и обувной мастерской, распахнувшей свои двери прямо напротив.
– А ты уверен, что место подходящее? – аккуратно спросил я, делая вид, что не замечаю, как тетка к нам подкрадывается.
– Тю! Я ж этот… экспёрд по продажам! Пять веков на ярмарках в каждую бочку заглядывал, думаешь, не знаю, че и как продается?! – излишне громко оскорбилась Матрена. – Да мы щас такое наворотим!
Тетка, подслушивающая за кибиткой, выглянула из-за угла. Черт испуганно подскочил и, затянув узел под подбородком, спросил:
– Гражданочка, вы че тут забыли?
– А не хотите откатиться на своей тележке подальше? – учтиво поинтересовалась тетушка. – Я здесь второй месяц стою и ни разу вас не видела!
– Мы разрешений не спрашиваем! Свободная конкуренция э-э-э… двигатель рынка! – поднапряг извилины черт, вспомнив умные словечки.
Нырнув в кибитку, Матрена стала двигать сундуки с одеждой. Еле сдержался, чтоб не всплакнуть. Из этих вещей половина принадлежала недавним модным коллекциям!
Тетка, злобно зыркнув на нас, вернулась за свой прилавок.
– Че стоишь? Помогай давай! – Матрена собственноручно вынесла один сундук.
Сквозь зубовный скрежет я стал спускать на землю оставшиеся четыре. Оказалось, что черт подготовился: с собой у него было и зеркало, и даже покрывало, на котором он раскладывал одежду и обувь. На удивление, не только мою. Среди сюртуков и штанов мелькали сарафаны, которые носила Солоха.
Покупатели начинали стягиваться к нашему ряду. Бабуля уже толкала свои яйца, торговцы пряностями пытались перетянуть внимание на себя, хватая людей за руки и подталкивая в шатер.
– Во, гении рекламы! – ткнула в них пальцем Матрена.
– Ткани льняные, шелковые, шерстяные! С узорами и без! – горланила тетка, косясь на нас.
– А у нас лучше! И шить не надо! Одежды итальянские, французские, англицкие, да какие хошь! – одним махом перебил ее черт и шагнул вперед. – Хошь шелка́? Кибитка полна! Хошь хлопок? Шерсть? Всё у нас есть!
Все резко замолчали и обернулись. Даже куры перестали кудахтать. То ли внешний вид Матрены произвел фурор, то ли народ и впрямь никогда не видел нормальную одежду, не похожую на мешок с картошкой.
Я и моргнуть не успел, как на нас понеслась целая толпа.
