Текст книги "Любите ли вы САГАН?.."

Автор книги: Софи Делассен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Вопреки всем ожиданиям де Голль получил лишь 44,6 процента голосов в первом туре, Франсуа Миттеран – 31,7 процента и 15,6 процента Лекануэ. Саган, которая десять лет тому назад была ярой сторонницей Пьера Мендеса-Франса, теперь выступила в поддержку де Голля. Перед вторым туром, 11 декабря, как и многие другие аполитичные представители интеллигенции, она одновременно с Бернаром Франком подписала воззвание в поддержку де Голля. Подписанты заявили: «Генералу де Голлю нужны все сознательные и требовательные граждане Франции. Он им, также необходим для обеспечения их будущего, поскольку ему пришлось вместе с ними и ради них преодолеть все нелегкие испытания прошлого». По этому поводу Мишель Корта рассказывала в «Крапуйо» об истинных обстоятельствах участия Саган в этом мероприятии. По словам журналистки, в этот день Бернар Франк подошел к телефону с лицом, намыленным для бритья. Некто призывал его подписать воззвание в поддержку де Голля. Франсуаза Саган, присутствовавшая при этой сцене, засмеялась, поскольку вид Бернара совсем не соответствовал создавшейся ситуации. Весь на нервах, Франк произнес: «Хорошо, я подпишу это воззвание». И все. Он положил трубку и поднялся к себе, чтобы закончить бриться. Прошло полчаса. Франк спустился со смущенным видом. Он не знал, что теперь делать с этим воззванием. Оставался единственный выход – чтобы и Франсуаза Саган подписала его. Автор романа «Здравствуй, грусть!» никогда не ставила свою подпись без визы Бернара Франка. «Ну, один раз в жизни», – попросила она и поставила свою подпись под воззванием.

Однако ни один из действующих лиц на нашей памяти ни разу не подтвердил подлинность этого исторического эпизода…

5 декабря 1965 года стали известны результаты первого тура выборов. С этого момента все представители интеллигенции разделились на два лагеря. Эммануэль д’Астье де ля Вижери, Жером Линдон, Арман Салакру, Жан Ко и Франсуаза Саган встали на сторону голлистов, в то время как Жан-Поль Сартр, Арагон, Клод Руа, Владимир Янке-левич и Маргерит Дюрас поддерживали Франсуа Миттерана.

Между двумя турами редакции журнала «Пари-матч» пришла в голову мысль столкнуть представителей интеллигенции различных сторон. Так появились жаркие полеми ческие дискуссии между Жаном Ко и Клодом Руа, Франсуазой Саган и Маргерит Дюрас. В это время по двум романам Маргерит Дюрас снимались фильмы «Моряк из Гибралтара» и «Летом в половине одиннадцатого вечера». Кроме того, в театре с блеском прошла ее пьеса «Все дни под деревьями» («Des journées entières dans les arbres»), из-за которой критика даже сравнила ее с Чеховым.

Писательницы открыто высказывали свои идеи на страницах «Пари-матч». Маргерит Дюрас поясняла, что она собирается голосовать за Франсуа Миттерана, так как считает, что тем самым вносит свой вклад в «возрождение» левых сил, которым пришлось отступить в 1958 году и вступить в оппозицию к голлизму и его политике. По ее мнению, де Голль лишь удовлетворил свое стремление к величию в ущерб национальным интересам Франции. Франсуаза Саган, со своей стороны, постоянно настаивала на том, что де Голль – представитель левых сил. Все его усилия, направленные на освобождение колониальных стран и на сближение со странами Восточной Европы, казались ей положительными и соответствовали ее убеждениям. Поэтому она и собиралась защищать уходящего президента. «Я стою на тех же позициях, что и вы, – заявляла она, обращаясь к Дюрас. – Все мои помыслы на стороне левых сил. У меня всегда было желание голосовать за идею. Но я не люблю, когда они выдвигаются людьми, которые в них не верят. Взять хотя бы то, что Франсуа Миттеран мог бы сделать за двадцать лет, но никогда этого не сделал, и я не думаю, что сейчас он сделает то, чего ждут от него левые силы… У меня нет к нему никакого доверия». Странные слова, если принять во внимание тот энтузиазм, с которым автор романа «Здравствуй, грусть!» примкнула вскоре к защитникам Франсуа Миттерана. Полемика между двумя женщинами-писательницами закончилась улыбкой. По мнению Франсуазы Саган, де Голль будет переизбран и в этом нет никакого сомнения.

19 декабря прошел второй тур президентских выборов. Де Голль получил только 54,5 процента голосов избирателей. Он стал первым президентом Французской Республики, избранным путем всеобщего голосования. А Франсуа Миттеран стал теперь лидером оппозиции и возобновил свою политическую деятельность. Пока еще Саган его не оценила. Она не знала, что вскоре станет одной из ярых почитательниц будущего президента Республики. «В 1965 году я проголосовала заде Голля, потому что он казался мне единственным человеком, проводящим политику левых сил, несмотря на некоторые карикатурные аспекты, – объясняла она позже. – Если бы Пьер Мендес-Франс выдвинул свою кандидатуру, я бы голосовала за него безоговорочно и от всего сердца».

В узких театральных и литературных кругах появились слухи, что Франсуаза Саган покинула театр из-за полного провала пьесы «Счастье, чет и нечет», произошедшего два года назад. В 1966 году эти слухи были опровергнуты, поскольку в начале сезона она вернулась в театр «Жимназ», и не с одной, а с двумя пьесами. Мари Белль не могла нарадоваться: наконец-то появилось столь долгожданное произведение, давно обещанное Франсуазой Саган. Но, чтобы заставить ее страдать от нетерпения, Саган сказала:

– Я думаю о новой пьесе. Она начинается так: «Что там за ужасный шум, Суамиш?» – «Это деревья шумят от ветра, миледи».

Мари Белль слушала с интересом.

Неплохо. А что дальше? Дальше? А кто его знает!

В марте Саган уединилась в своих апартаментах на улице Мартиньяк и на одном дыхании написала роман «Загнанная лошадь». К середине апреля ей оставалось лишь внести последние исправления в рукопись, что она и сделала. Помогал ей модный режиссер Жак Шарон. Заместителю директора «Комеди Франсез» в последнее время сопутствовала удача. Спектакли, которые он ставил, собирали полные залы: «Сирано де Бержерак», «Цветок кактуса» в «Буфф-Паризьен», «Дама от «Максима»» («La Dame de chez Maxim’s») в Пале-Руаяль, «Блоха в ухе» в Лондоне и другие. К началу сотрудничества с Саган он руководил репетициями пьесы Мариво «Принц-травести» в «Комеди Франсез». В этом театре он сам играл Сганареля в «Дон Жуане» Антуана Бурсейе. В начале сезона 1966 года, помимо пьесы Саган, Шарон согласился поставить спектакль на Бродвее. Он работал без передышки, позволяя себе спать лишь четыре часа в сутки. Но из всех проектов именно работа с Саган являлась самой оригинальной. «Она, несомненно, талантлива, у нее сильно развито чувство диалога, – восхищался он, – к тому же она скромна и послушна, что бывает не часто. Большинство авторов считают, что отлили свой текст в бронзе и произведение будет доведено до совершенства во время монтажа. Саган никогда не отказывается переписать не очень удачную сцену. Она работает, чутко прислушиваясь к своей писательской интуиции, скромно и интеллигентно».

Жак Шарон первый заметил, что пьеса «Загнанная лошадь» очень короткая. Спектакль будет длиться не более часа и пятнадцати минут. Но автор не собиралась «тянуть время», и тогда режиссер нашел другое решение. Он отыскал Франсуазу Саган в Сен-Тропезе и предложил ей написать пролог к спектаклю. Она легко согласилась и принялась за дело. «В течение нескольких дней мне ничего не приходило в голову, казалось, это безнадежно, – вспоминает она. – Наконец моя театральная интуиция подсказала мне, что возможно сольное выступление, выступление драматической актрисы, нечто вроде комедии в комедии». Она тотчас написала одноактную пьесу «Заноза», рассчитанную на сорок пять минут, которая и дополнила спектакль. В «Занозе» были заняты три персонажа: Элизабет (Луиза Кольпейн), Люсьен (Мишель Бедетти) и Иван (Доминик Буастель). Первая сцена начинается в номере убогой гостиницы. На диване лежит Элизабет. На стенах развешаны фотографии. Она читает журнал «Синемонд». Входит Люсьен, дежурный по этажу, с подносом в руках. Элизабет склонна к фантазиям. Она решила во что бы то ни стало доказать молодому человеку, что она великая драматическая актриса. «Можно сказать, что чувство театра у нее в крови, как заноза под ногтем», – объясняет автор. «Театр, я играю в театре, молодой человек! У меня роли. Я – актриса театра», – объясняет Элизабет Мадран Люсьену. На что он отвечает: «Это и моя мечта, мадам!» Между «восходящей звездой» и Люсьеном завязывается диалог. Она утверждает, что обычно останавливается в отеле «Крийон» в Париже, но на этот раз выбрала такую скромную гостиницу, чтобы вжиться в образ ее будущей героини, бедной девушки. Она уговаривает Люсьена тоже пойти играть в театр и даже предлагает ему роль в следующей пьесе. В этот момент появляется красавчик Иван. Он ее любовник и тоже актер-неудачник.

Сцена вторая: Элизабет организует репетицию пьесы «Дама с камелиями», эпизод в пансионе, с Иваном в роли Армана Дюваля, чтобы доставить удовольствие Люсьену. Но Иван нервничает, теряет терпение, и его прорывает: «Живи в своих призрачных мечтах, среди пожелтевших фотографий, и думай о своей потрясающей карьере актрисы. С меня хватит. Мне надоели ложь и твои фантазии. Мне хочется смеяться и Жить!» И он уходит. Он вернется еще один только раз, чтобы рассказать Люсьену всю правду об Элизабет Мадран. «Даже если все это фальшиво, это мне нравится, об этом можно мечтать. И потом, я думаю, сколько ей пришлось пережить из-за меня», – отвечает ему Люсьен перед расставанием.

Репетиции начались 15 июня. Через три месяца занавес поднялся, и перед глазами зрителей предстали декорации Симонини. Пока актеры озвучивали пьесу, Франсуаза Саган, скованная страхом, пряталась в кабинете у Жана Шарона. Но за несколько минут до генеральной репетиции одному журналисту удалось пробраться в ее ложу, чтобы задать несколько вопросов о ее впечатлении и даже больше.!

– Кто вы, Франсуаза Саган? – спрашивает Пьер Жюльен из «Орор».

– Я человек, которому исполнилось тридцать один год, – отвечает она, – У меня есть сын, который делает все, что хочет, поэтому он, как правило, в хорошем настроении, жизнь ему интересна. Он любит людей. И у него бывают приступы тоски, как у всех, но он может быть радостным, как птичка. Я из тех, кого могут успокоить только чрезмерные нагрузки, эмоциональные и физические. Во мне метр шестьдесят, и я рассчитываю прожить еще тридцать или сорок лет, если позволит международная обстановка. Вы понимаете, что я имею в виду. Нечто в форме ядовитого гриба. Я об этом думаю и немного опасаюсь.

После «Занозы» зрителей пригласили на просмотр пьесы «Загнанная лошадь». Жак Франсуа до этого сыграл множество костюмированных ролей, и, кроме того, он успешно проявил себя в спектаклях «Бал лейтенанта Хелта» и «Пигмалион». Здесь ему так же изумительно удалось передать образ Генри-Джеймса Честерфильда, шестнадцатого баронета, типичного представителя английской знати. «Чудесная роль, – заявил актер. – Если бы мне не довелось ее сыграть или ее поручили кому-то другому, я лишился бы сна. Я похожу на лорда Честерфильда в силу своей родословной, так как моя матушка была англосаксонкой, моего воспитания, чувства юмора и больше всего потому, что я разочарован жизнью». Женатый с незапамятных времен на Фелисити Честерфильд, леди пятидесяти лет, благородного вида, высокой, величественной и очень богатой, Генри-Джеймс безумно скучает в Уэмблинг-Хаусе, их поместном замке в Суссексе. Их сын Бертрам, серьезный юноша, изучает восточную философию, а их дочь Присцилла (Коринн Лаэ) возвращается из длительного путешествия по Европе, где она познакомилась с Хьюбертом Дарсеем (Виктор Лану), который утверждает, что занимается производством шин. Он официально просит руки Присциллы. Сразу по приезде в замок Хьюберт приглашает к себе свою сестру Корали (Николь Курсель), которая на самом деле его невеста. Его план состоит в том, чтобы жениться на богатой Присцилле и убедить Корали выйти замуж за Бертрама. В общем, небольшое мошенничество. Но именно Генри-Джеймсу, который обо всем догадался с самого начала, Корали выказывает свою симпатию и решительно порывает с Бертрамом. Тот в ярости выбрасывает соломенную собачку, которую так любит его мать. Свадьбы в Уэмблинг-Хаусе не будет. Но, постепенно осознавая, что Корали ему дорога, Хьюберт отказывается от своих планов и привозит ее в Париж, оставляя Генри-Джеймса в полном унынии. Суамишу, слуге дома, поручено предупредить Присциллу, что ее свадьба отменяется…

Пьеса была динамичной, очень смешной, и актеры играли ее хорошо. Вечером в день генеральной репетиции двести человек поздравили Франсуазу Саган с успехом.

Среди них были Жан-Клод Бриали, Жан-Люк Годар, мадам Жорж Помпиду, Марлен Дитрих, Жорж Орик, Эрве Альфан (генеральный секретарь иностранных дел), Курт Юргенс, Мелина Меркури и Джо Дассен. Весь «клан Саган» в сборе: Жак Шазо, Режин, Паола де Роан-Шабо, а также Боб Вестхофф и Жюльет Греко, которая в первый раз официально признала свою связь с Мишелем Пикколи. Он рассказал журналистам, что они все очень волновались за свою подружку и были единственными, кто верил в нее и оказывал моральную поддержку. Генерал Катру был в полном восторге: «Что до меня, то я могу сказать вам лишь одно: пьеса, которую мы только что посмотрели, сплошное очарование». По мнению Джо Дассена, первая пьеса была не очень удачна, зато у второй – ошеломительный успех. Это, по его мнению, очень важно для Франсуазы Саган. Его супруга, Мелина Меркури, возражала: «Я не согласна с тобой и не отступлюсь от своего мнения, мне очень понравилась «Загнанная лошадь», но считаю, что и «Заноза» тоже, вопреки всему, замечательная пьеса». Эли де Ротшильд также вставил хвалебное слово: «Какой восхитительный спектакль! Какой уровень! Я считал, что Саган не способна на такое. Здесь и деликатность чувств, и настоящая глубина в некоторых ситуациях, которые тронули меня до слез».

Голубые глазки актера Жана Пуаре так и сверкали: «Я восхищен второй пьесой. Я не скучал ни минуты, и потом, какой подбор актеров!» «Все, что мы сегодня вечером видели, – это замечательная игра актеров, подкрепленная удивительным текстом», – вторила ему Франсуаза Дорен, его жена. Что до Фелисьена Марсо, то ему больше понравилась вторая пьеса: «Я испытывал разочарование до 10 часов вечера, но потом получил огромное удовольствие, коим обязан Франсуазе Саган! Прибавлю, мне редко приходилось видеть столь блестящую публику в театре «Жимназ», как этим вечером!» Жан-Клод Бриали предсказывал величайший успех пятой пьесе Франсуазы Саган: «Она продержится по крайней мере два года. Она этого заслуживает. Не могу даже сказать, кто лучше играет – Жак Франсуа или Николь Курсель…» Все актеры пребывали в приподнятом настроении. Николь Курсель, исполнительница главной женской роли в пьесе «Загнанная лошадь», наконец-то смогла успокоиться: «Во время первых двух сцен у меня язык прилип к нёбу, но потом я поняла, что все получилось удачно. В этой пьесе от смешного до трогательного – один шаг. Нужно следить за этим движением и дать его прочувствовать публике. Но это не легко». После генеральной репетиции Франсуаза Саган и ее близкие друзья отправились к Режин, организовавшей по этому поводу вечеринку со спагетти, которые только вошли в моду.

Пресса благосклонно отнеслась к спектаклю. Эльза Триоде написала в «Леттр франсез»: «В спектакле Саган имеются возрастные роли. Присутствуют цинизм и ироничная наивность. А еще есть любовь, которой суждено перевернуть повседневную жизнь». По мнению Жан-Жака Готье из «Фигаро», у Саган достаточно смелости, ей есть что сказать. Она обо всем рассказывает так, как она это понимает и как чувствует, потому что таково ее естество. Она описывает мир таким, каким его знает. Замок, Великобритания – это оболочка, это внешняя сторона, это лишь костюм. Франсуаза Саган правдива, проста и естественна, и ее пьеса подтверждает все это. Жан Дютур из «Франс суар» рассказал о своем впечатлении от спектакля: «Хорошенькая пьеса, эта «Загнанная лошадь»; мне одинаково приятно писать об этом, как и смотреть ее на сцене. Мадам Франсуаза вновь обрела всю фантазию, поэзию и дух «Замка в Швеции». Но здесь есть нечто большее – нежность. Что еще? Истинное знание законов сердца, не говоря уже об интеллигентности автора, которая оттачивает каждую реплику, и это необыкновенно приятно. Мне кажется, Оскару Уайльду понравилась бы пьеса «Загнанная лошадь», а всем известно, насколько утонченный вкус был у этого человека». Жан Паже из газеты «Комба» продолжил эту линию: «Лорд Генри-Джеймс Честерфильд из «Загнанной лошади» – это, осмелюсь сказать, сама Саган. Это человек, лишенный иллюзий, познавший различные повороты судьбы и сердечные страдания, который чем-то напоминает персонаж Уайльда, обладая большой непринужденностью, некоторой бесцеремонностью и любовью к светским парадоксам».

Обе пьесы еще долго оставались на афише театра. 25 апреля вся труппа собралась на сцене, чтобы отпраздновать пятидесятое представление обеих пьес. В окружении Жака Шарона и Мари Белль Франсуаза Саган торжественно поблагодарила всех, кто участвовал в постановке пьесы. Директор театра «Жимназ» победоносно улыбался: этим вечером на сцене собралось столько зрителей, сколько их обычно бывает в зале.

Летом 1966 года Франсуаза Саган присутствовала на всех репетициях «Загнанной лошади» и «Занозы». Так писательница обычно поступала с любой своей пьесой. Она покинула свою квартиру на улице Мартиньяк и временно сняла комнату на девятом этаже гостиницы «Пор-руаяль». Настал очередной переходный этап в жизни писательницы: пришло время распрощаться с издательством «Жюльяр», где двенадцать лет тому назад вышло ее первое произведение и где в последнее время, после смерти Рене Жюльяра, она больше не чувствовала себя в своей тарелке. «Я устала от бесконечных революций в течение двух лет, – говорит она. – Мне захотелось поменять издателя. В это время со мной познакомился Этьен Лалу, который написал мне в письме, что Анри Фламмарион хотел бы меня видеть. Через три дня я вернулась в Париж, и наша встреча состоялась. Он сказал мне именно то, что я желала от него услышать: попросил, чтобы я навсегда оставалась сотрудничать с его издательством, и заверил, что, когда я стану старой и сморщенной, он возьмет на себя заботу обо мне. Что не деньги имеют для него большее значение, а отношения между автором и издателем, которые должны основываться на полном доверии».

Когда Свен Нельсен возглавил руководство издательским домом «Жюльяр» после кончины его создателя, он попытался возобновить контракт с Франсуазой Саган, предложив ей 2 миллиона франков в качестве аванса за два новых романа и одну театральную пьесу. Но что-то не складывалось в их отношениях, к тому же не было больше тех людей, с которыми она дебютировала, а вместе с ними ушла и приятная домашняя обстановка, которая сопутствовала ее первым успехам. По всем этим причинам Франсуаза Саган легко перешла к новому издателю – Анри Фламмарио-ну: Последний предложил ей гарантированный аванс на сумму в два с половиной миллиона франков и 20 процентов в качестве авторского права с каждого проданного экземпляра. Ему удалось найти нужные слова: «У моего отца была танцовщица. Это была Колетт, в свое время она была единственной женщиной в издательстве. С того времени нам не хватает танцовщицы». «Вам повезло – я прекрасно танцую», – ответила ему Франсуаза Саган. Ей осталось только оформить свой переход в новый издательский дом. На данный момент она выполнила часть контракта, заключенного с издательством «Жюльяр», отдав ему «Загнанную лошадь» и «Занозу» (1966). Еще одна написанная книга – и они в расчете. Только автор не очень в этом заинтересована. Написание нового романа создало ей больше трудностей, нежели «Сигнал к капитуляции». В 1966 году Саган пришла в голову идея написать детектив, что-нибудь в духе Джеймса Бонда. В мае 1967 года роман сдвинулся с мертвой точки: «Будет полдюжины трупов. Действие происходит в Калифорнии, в кинематографических кругах». Позже она уехала заканчивать его в Сен-Тропез. Но в 1967 году работа над романом все еще продолжалась, уже в Нормандии, и в издательстве «Жюльяр» стали терять терпение. В октябре 1967 года она писала все тот же роман на пятом этаже дома номер 167 на авеню Сюффран. Грипп смешал все планы романистки. «И потом, я считаю, что мне не хватает нескольких трупов», – добавляла она. «Ангел-хранитель» – таково название романа – попал в кабинет Кристиана Буржуа только в декабре 1967 года после полутора лет неутомимой работы. Книга была посвящена Жаку Шазо и появилась 23 марта 1968 года (по цене 15 франков) без церемонии раздачи автографов и рекламной кампании. «Несколько банальных строчек, написанных для критиков или журналистов, не смогут изменить что-либо в достоинствах романа или во мнении читателя», – объяснила Саган. В «Жюльяр», несмотря на плохое настроение автора, все надеются на удачу и убеждены в том, что «Ангел-хранитель» будет распродаваться лучше, чем «Сигнал к капитуляции» (всего 200 тысяч экземпляров). Нельсен заказал первую партию в 100 тысяч экземпляров. Американские компании «20 век-Фокс» и «Парамаунт» принялись оспаривать право на экранизацию, и это давало повод к радужным надеждам.

«Ангел-хранитель» был объявлен как полицейский роман. Это очень короткое произведение, действие которого разворачивается в Голливуде. Дороти Сеймур, сорокапятилетняя сценаристка, подбирает одного юношу, который под действием ЛСД бросился под колеса ее «ягуара». Придя в сознание, он делает все возможное, чтобы отблагодарить свою спасительницу. Дороти и Льюис больше не расстаются, они переживают период сильнейшей платонической любви, но злые языки, а их в Голливуде немало, приписывают им интимную связь. Чтобы прекратить все слухи, Дороти уговаривает его сняться в одном эпизоде. Льюис принят, и вскоре он становится звездой большого экрана: все мидинетки и более мелкие звезды у его ног. Но он равнодушен к этим ухаживаниям. Единственно, кто его интересует, это Дороти. Но с тех пор как Льюис вошел в жизнь сценаристки, все радикально изменилось. Ее первый муж, Фрэнк, бросивший ее ради какой-то актрисы, найден мертвым. Та же таинственная и случайная участь постигает продюсера, врага Дороти. Вскоре женщина понимает, что Льюис стал убийцей. Но каковы же мотивы? Отомстить за своего кумира всем, кто причинил или желает причинить ей вред. На допросе он, без сомнений, во всем признается. Сама героиня романа говорит, что убийства, совершенные Льюисом, теперь значат для нее не больше, чем декларации о доходах. Тем не менее Дороти разрешает ему продолжать сниматься, и он по-прежнему аккуратно и хладнокровно «освобождает» ее от недругов.

На этот раз критика более прохладно приняла роман. Так, Кабю свел «Ангела-хранителя» к карикатурному ребусу. «Мсье Льюис угрожает преследованиями тем лицам, которые разносят дурные сплетни о мадам Дороти. Последний роман Саган, содержание которого можно пересказать в двух словах, легко можно представить себе на полке какого-либо деревенского магазинчика», – писал он. «Когда Саган пародирует Саган» – озаглавил свою статью критик из «Фигаро». Филипп Ган из газеты «Комба» поделился, что заметно скучал, читая последний роман Саган. «Этот двенадцатый роман, опять все та же любовная история с треугольником. Увы! Это скорее новелла для воскресного дамского иллюстрированного журнала, и в ней не содержится ничего нового. Это обидно! Шарм Саган определялся в действительности некой печальной непринужденностью и слегка горьковатой иронией к собственному «Я», утратившему все иллюзии. Было что-то вроде улыбки… определенный стиль в написании романов, в которых звучало некоторое сомнение. Читатель вчитывался в каждую строчку. На этот раз создается впечатление, что читаешь домашнее задание нерадивого американского ученика, обучающегося во Франции». В «Журналь де диманш» Аннетт Колен Симар назвала свою статью «Халтурный роман Саган»: «Уже существует «Человек-невидимка», а теперь есть и «роман-невидимка». Говорить об «Ангеле-хранителе» все равно что рассуждать ни о чем. По сравнению с предыдущим романом это – выдохшееся шампанское, компот, потерявший цвет, запах и вкус. Мы возмущены до глубины души. И тем не менее какую огромную симпатию мы испытывали к той, что сумела так тонко понять природу человеческого сердца и рассказать о ней своим прозрачным стилем, в непринужденной манере и давая собственные определения! Благодаря этому мы прощали ей легковесность ее книг». «Не нужно воспринимать всерьез последний роман Саган», – заявила в заголовке, набранном жирным шрифтом, Клебер Эдан. Критика «Пари-пресс» была еще более резка, чем обычно: «Недостатки, в которых упрекают роман «Ангел-хранитель»; вот уже в течение более десяти лет неумолимо проявляются во всех произведениях Франсуазы Саган. Сегодня мы удивляемся только тому, как поздно это заметили читатели. Нет оснований для того, чтобы прийти в недоумение, когда в этом бедном ангеле мы находим безликих персонажей, фальшивые декорации, плоский язык и вялость повествования». Роже Жирон в вечерней газете «Франс суар» – издании, обычно очень благосклонном к писательнице, – также присоединился к общему негативному хору: «Это пародия Франсуазы Саган на Франсуазу Саган. Написанная в ироничном стиле, эта история, возможно, могла бы нас позабавить. Но она совсем не смешная. Говорят, книга плохо написана. Это не совсем верно. Есть, правда, небрежности, повторы, откровенная чушь. Но не все потеряно. После этой неудачной пародии мы вновь обретем Саган, которую любим, то есть проницательного автора романов «Здравствуй, грусть!» и «Смутная улыбка».

Освободившись от романа «Ангел-хранитель» и уладив дела с издательством «Жюльяр», Франсуаза Саган тотчас взялась за свое прекрасное перо, чтобы преподнести новому издателю долгожданный роман. Она ценила поддержку, которую оказывал ей Анри Фламмарион, и считала, что будет справедливым начать работать для него. У романистки уже был готов сюжет для романа. Это должна быть книга о нервной депрессии. Она сама всегда старалась ее избегать, но среди людей, окружающих Саган, были такие, кто испытал на себе болезнь века. Она начала собирать информацию. Чтобы немного отойти от реальности, главным персонажем романа решено сделать мужчину. После кризиса он уедет отдыхать в деревню, и его спасет любовь одной женщины. С июля 1968 года Франсуаза уже написала сотню страниц. Так меньше чем через год после «Ангела-хранителя» она опубликует в издательстве «Фламмарион» роман «Немного солнца в холодной воде» – название заимствовано у французского поэта Поля Элюара. На этот раз она пообещала сдать рукопись в срок и для этого арендовала в Опио (между Грассом и Муженами) бывшую резиденцию священников. Это здание на холме вмещало десять просторных комнат, большой сад, бассейн – место благоприятное для сосредоточенной работы. И ни ее мать Мари Куарез, ни сестра Сюзанна, ни Боб Вестхофф, ни маленький Дени не могли ее здесь отвлечь.

Именно в Опио она начала писать свое произведение и даже сделала наброски первых диалогов для пьесы, обещанной Мари Белль. Книга продвигалась быстро и была закончена сразу по ее возвращении во Францию. В конце года Франсуаза Саган намеревалась организовать себе каникулы – большое путешествие со своим братом Жаком Куарезом по Непалу и Кашмиру, где они собирались ходить на медведя. Но в воспоминаниях у них осталось лишь то, как они курили у подножия Гималаев. «Я никогда не жила в нищете, и я не мазохистка, – будет рассказывать она по возвращении. – Но я ничего не могу сделать, когда люди умирают на улице! Уж лучше вкладывать деньги в. творчество».

В январе 1969 года Саган вручила Анри Фламмариону рукопись романа «Немного солнца в холодной воде», самый объемный из ее романов (256 страниц). Книга будет опубликована в мае. Как и было заявлено, в романе говорится о нервной депрессии. Жиль Лантье, тридцатипятилетний журналист, физически крепкий, ни к чему не проявляет интереса. Даже его любовница Элоиза, работающая манекенщицей в модельном доме от кутюр, больше не привлекает его. Он покидает Париж и едет в Лимож, где живет его сестра Одиль со своим мужем нотариусом. Случайно в вагоне лиможского поезда он встречает красивую девушку с рыжими волосами и зелеными глазами, ее зовут Натали. Она никогда не остается долго с одним и тем же мужчиной, но Жилю удается завоевать ее симпатию, и он увозит ее в Париж. Однако в столице, в том фривольном мирке, к которому принадлежит ее любовник, Натали чувствует себя не в своей тарелке. Со временем ему начинает надоедать новая пассия… И тогда Натали проглатывает смертельную дозу гарденала, оставив ему несколько строк в предсмертной записке: «Я всегда была немного экзальтирована и никого не любила, кроме тебя».

Клебер Эдан работал одновременно в «Журналь дю ди-манш» и в «Пари-пресс», и это позволило ему нанести двойной удар по роману Саган, его излюбленной мишени. «Возможно, она верит в вечность определенного романтического жанра, и такая уверенность небеспочвенна, если обратиться к «Принцессе Киевской», или «Адольфу» и «Доминике», или к романам Радиге, – пишет он. – Но чтобы вписать свое имя в продолжение этого течения, Франсуаза Саган должна была вложить больше смысла в свое произведение и окинуть критическим взглядом своих персонажей. Все ее романы несколько сумбурны, они напоминают человека, сильно выпившего накануне. Если она хочет достичь настоящих литературных высот, ее произведения должны быть более четкими и более суровыми». И он продолжает в «Пари-пресс»: «Стилю Франсуазы Саган было бы полезно пребывание в деревне». По случаю выхода книги «Немного солнца в холодной воде» «Магазин литгерэр» посвятил Франсуазе Саган подборку статей на обложке. Несколько писателей высказали свое мнение о прочитанном, и среди них Эрве Базен: «Исторически Франсуаза Саган представляет собой очень значимое явление 50-х годов. Сейчас ее уже нельзя обвинить в ошибках молодости. Ее романы идут дальше, они стали более глубокими. У нее просматривается определенная экономия стиля, которая, на мой взгляд, уникальна». Жан Форестье из журнала «Нувель обсерватер» считает, что роману Саган не хватает «изюминки»: «Хваленая сухость лишает нас лиризма. Может, именно этого не хватает Франсуазе Саган. Немного лиризма, который ввел бы нас за кулисы жизни, где ничто, абсолютно ничто не ясно, и мы каждый раз на ощупь наталкиваемся на такие формы, определить которые невозможно» Матье Галекэ журнала  »Экспресс» также разочарован «После пятнадцати лет творчества она опять применила все тот же свой рецепт. Небольшая ловкость рук – и ей этого достаточно, она не ищет больше ничего, а жаль. Хотелось бы, чтобы ее привлекательные, но совершенно прозрачные, словно силуэты, персонажи стали более весомыми, чтобы она упорнее работала с человеческим материалом, относилась бы к нему с большей серьезностью. Когда у вас есть талант, такой проницательный взгляд, как у нее, чувство юмора, немного накопленного опыта, предрасположенность к сатире – нетрудный метод использования формочки для выпекания вафель – это непростительный грех». Робер Кантер из «Фигаро литтерэр», который хорошо знаком со стилем Франсуазы Саган, потому что ему приходилось комментировать каждый ее роман, начиная с книги «Здравствуй, грусть!», выражал сожаление по поводу того, что она выбрала путь наименьшего сопротивления: «В период своей молодости эта Зази не так-то многому научилась из-за равнодушия, или отсутствия интеллектуального любопытства, или из-за лени, из-за того, что не думала об этом, и поэтому совершенно не умела использовать интеллект для того, чтобы осмыслить свой опыт». Пьер Анри Симон из Французской академии, пишущий в газете «Монд», обвинял ее издателя: «Франсуаза Саган поменяла издателя, и новый менеджер еще не понял, что ее рукописи надо читать очень внимательно, проверять синтаксис, избавляться от небрежностей, иногда восстанавливать поля рукописи, искусанные ее собакой».