Текст книги "Любите ли вы САГАН?.."

Автор книги: Софи Делассен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

6
АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА

В Миннеаполисе, в скромном деревянном домике американского стиля, окруженном оградой из естественной растительности, без забора, жила семья Вестхофф: отец, мать и их одиннадцать детей. Они с ностальгией вспоминали давно ушедшие дни изобилия, когда еще была работа на шахте. В 30-е годы семье Вестхофф, принадлежавшей к среднему классу, пришлось испытать на себе крутой поворот судьбы. Чтрбы уйти от слишком властного отца, младший сын Роберт решил подделать документы и вступить в американскую армию, куда юношей брали только с восемнадцати лет. Ему же в 1946 году было лишь шестнадцать. В американских вооруженных силах он быстро сделал карьеру. Этот талантливый молодой человек в восемнадцать лет уже получил звание офицера. Фактически Роберт Вестхофф стал самым молодым офицером в Америке. Но начальство узнало об обмане, и его выгнали из армии за это мошенничество. Роберта вновь призовут в ряды вооруженных сил, уже в качестве эксперта, когда начнется война в Индокитае и Корее. После сражения при Дьенбьенфу Вестхофф, как и все его соотечественники, будет срочно отправлен на родину и никогда больше не станет участвовать в военных действиях. Так же как никогда он не вернется в Миннеаполис, к прежней жизни. Случайно Роберт купил билет до Филиппин, где пробыл несколько лет, а затем отправился на Аляску, после чего вернулся на Американский континент, в Мексику. Военная пенсия бывшего ветерана позволила ему поступить в университет в Мехико. Вестхофф мечтал изучать изобразительное искусство. Говорили, что один сезон он даже работал с голливудской труппой, выступающей на льду. В конце 50-х годов этот неутомимый путешественник решил провести две недели в Париже. На самом деле американец прожил там до конца своих дней, то есть до декабря 1990 года. Вначале Роберт устроился в мастерской, расположенной в XVIII округе Парижа, где все было залито светом, а в воздухе звучали отрывки из его любимых оперных арий. Этот высокий юноша с темными волосами и зелеными глазами, наделенный необыкновенным обаянием и впечатляющим кругозором, тут же был принят в компанию столичных любителей ночного образа жизни. В ночных клубах его чаше всего встречали в компании с графом Шарлем де Роан-Шабо, одной из центральных фигур парижских ночей.

Франсуаза Саган и Роберт Вестхофф посещали одни и те же ночные заведения, общались с одними и теми же людьми, так что они не могли не встретиться.

– И чем вы занимаетесь? – поинтересовалась романистка, которой он явно понравился.

– Я скульптор, – ответил американец.

Это не совсем так. Но надо же что-то сказать… Отныне Роберт Вестхофф, Шарль де Роан-Шабо и Франсуаза Саган, которая, как правило, появлялась с Паолой Сан-Жюст, проводили время вместе, пока им не пришла в голову мысль, что необходимо изменить свою жизнь. Пьер Берже, который очень хорошо их всех знал, объяснял это так: «Это история двух женщин, живущих почти все время вместе (Франсуаза Саган и Паола Сан-Жюст), и двух мужчин, у которых также близкие отношения (Шарль де Роан-Шабо и Роберт Вестхофф). Шарль женился на Паоле, а Франсуаза вышла замуж за Роберта. Быть может, это была игра. Возможно… Да знали ли они сами об этом?» Он добавляет: «Это была эпоха, когда Франсуазе хотелось брать от жизни все, хотя иногда она оказывалась в переделке. Нас восхищали автомобили, скорость, сама жизнь. Мне довелось встретить немало людей, и Франсуаза была самой необычной из них». Вероник Кампион, подруга детства Саган, тоже вспоминает об этой истории: «У меня было впечатление, что Шарль и Роберт устали от своих отношений, поэтому и задумали поменять пары». То, что могло бы стать нелепым окончанием вечеринки, на которой друзья хорошо выпили, превратилось в реальность. В июне 1961 года Боб Вестхофф и Франсуаза Саган присутствовали на венчании Паолы Сан-Жюст и Шарля де Роан-Шабо. Потом вчетвером они отправились в усадьбу Брей, где молодожены провели свой медовый месяц. От этого союза родилась девочка, крестным отцом которой стал Пьер Берже.

Шесть месяцев спустя, во время пребывания в Экмови-ле, Роберт Вестхофф встретился с маркизом Юрбеном де Лобеспеном, мэром Барневиля (Кальвадос) в его замке. Со своим милым акцентом и естественной учтивостью он сообщил ему о намерении жениться на Франсуазе Саган и обратился с просьбой скрепить этот союз в самой строжайшей тайне и как можно скорее. Он показал несколько удивленному мэру объявление о предстоящем бракосочетании, которое получил Жак Куарез из рук прокурора Лизьё во имя «поддержания общественного порядка в департаменте». На следующий день, в понедельник, 8 января 1962 года, за несколько минут до 11 часов утра, Роберт Джеймс Вест-хофф и Франсуаза Мари Анн Куарез переступили порог мэрии в Барневиле. Среди приглашенных были родители невесты, Сюзанна (свидетельница Боба), Жак Деффоре, Жак Шазо, Жак Куарез (свидетель Франсуазы) и его друг Альбер Дебарж. Скромно одетые – на Франсуазе черное пальто, а Боб в светло-голубом костюме, – они предстали перед мэром, явно польщенным благословить такой союз: «Мы счастливы встречать вас, мадам, этим утром и констатировать, что великая традиция продолжается: после Катрин д’Ольнуа, Флобера, Мюссе, четы Дитри, которые несколько лет назад жили в вашем доме, Барневиль приветствует вас и в вашем лице современную романистку, которой не пришлось несколько лет дожидаться славы». Несколько дней спустя Ги Шёллер стал участником аналогичной церемонии – он женился на молодой двадцатилетней женщине по имени Флоранс Селье…

Свадьба Франсуазы Саган и американского скульптора действительно была сохранена в тайне. Еженедельник «Пари-матч» получил эксклюзивное право на фотографии, сделанные во время церемонии, проходившей в мэрии Бар-невиля. Снимки появились неделей позже за подписью Жака Куареза. Первый раз в жизни романистке удалось избежать нашествия прессы. Но это спокойствие длилось недолго, и информация разрасталась словно снежный ком. После конфиденциального объявления в нескольких колонках печатных изданий о свадьбе романистки и прекрасного американца журналисты и фотографы бросились по следу молодоженов. Одному наиболее настойчивому репортеру удалось даже связаться с родителями Роберта в Миннеаполисе. Госпожа Вестхофф ответила на его вопросы простодушно: «Сначала мы получили короткую телеграмму от Боба, где он сообщил о своей свадьбе. И только потом нам стало известно имя его избранницы. Мы очень счастливы. Надеемся, Боб понимает, что он делает. В конце концов, ему уже тридцать один год, а в этом возрасте он вряд ли допустит оплошность».

Франсуазе Саган и Бобу Вестхоффу уже не скрыться от любопытных взглядов во время свадебного путешествия по Италии. На краденых фотографиях, которые попали к французам, рядом с супругами маячит высокий и тонкий силуэт. Это Жак Шазо. По странному стечению обстоятельств он тоже путешествовал. В начале февраля молодожены и их сопровождающий в спешном порядке уехали на моторной лодке из Венеции, предварительно оставив свои вещи в небольшом городке Кортина д’Ампеццо, где в засаде их дожидался итальянский корреспондент из «Воскресной газеты». Журналист рассчитывал на сенсацию, и она была у него в руках. Его статья от 11 февраля была перепечатана всеми изданиями. «Франсуаза Саган, кажется, в ожидании счастливого события, – писал он. – Имеется информация от светских кругов Кортина д’Ампеццо, городка, который молодая романистка покинула в субботу во второй половине дня на борту вертолета, будто она вылетела в Самедан, что недалеко от Сен-Морица. По слухам, Франсуаза Саган отправилась в Цюрих на консультацию к гинекологу».

Эта информация вскоре подтвердилась, и хроникеры увидели в этом причину, подтолкнувшую любовников к столь поспешной свадьбе. Они уверяли, что Франсуаза Саган говорила о своем желании как можно быстрее обзавестись ребенком (почему бы не в этом году!), поскольку знала уже в январе, что беременна.

Как бы то ни было, на время беременности романистка порвала со всеми своими привычками: она мало работала, бросила курить, пить, не посещала ночные заведения Парижа. Злые языки утверждали, что скандальная Франсуаза Саган даже принялась за вязание. Та, что вскоре станет самой знаменитой мамой во Франции, боялась родов. «Я не допускаю мысли, что он заставит страдать меня при появлении на свет, – говорила она, – тем не менее каждое утро делаю специальные упражнения, назначенные мне врачом, чтобы подготовиться к безболезненным родам. Материнство необязательно должно сопровождаться страданием. Библия устарела».

За несколько недель до рождения ребенка молодые отправились отдохнуть на виллу «Пине» в Сен-Тропез. Именно здесь в середине мая, вставая с шезлонга, Франсуаза поскользнулась и упала. Ее тотчас отвезли в клинику неотложной помощи «Оазис», расположенную при въезде в Сен-Тропез. Возникли опасения преждевременных родов. Доктор Руа положил ее на обследование. Оставаясь целыми днями без движения, принимая процедуры, она чувствовала себя одинокой в этой больничной палате. Ее навещали только сестра Сюзанна Деффоре и Роберт Вест-хофф. После недели вынужденного отдыха состояние Франсуазы было признано удовлетворительным. Романистка без всякого риска могла вернуться, в столицу. Но 28 мая, когда она уже собиралась сесть в самолет Париж – Ницца, Альфред Лелуш, врач-гинеколог из Ниццы, осматривавший ее в машине «скорой помощи», настоял на обследовании в клинике Санта-Марии, поэтому Франсуаза появилась в столице с десятидневным опозданием. С трапа французского самолета «Каравелла» ее спускали на носилках, облаченную в шубу из пантеры. Боб Вестхофф был уверен: «Франсуаза вновь в отличной форме. Однако из соображений осторожности она проведет два-три дня в американской клинике, а потом вернется домой ожидать появления ребенка».

Франсуаза Саган не хотела, чтобы муж присутствовал при родах, поэтому ей помогала Мари Куарез, ее мать, которая осталась с ней на всю ночь с 26 на 27 июня. Дени Жак Паоло Вестхофф родился на две недели раньше срока, то есть 27 июня 1962 года, в 4 часа утра в американской клинике в Нейи. «Дени немного поспешил появиться на свет, – объявила Мари Куарез. – Он весит всего лишь 2 килограмма 350 граммов. Несмотря на это, он очень красивый ребенок». Роберт Вестхофф получил это известие среди ночи. «Я гостил у ее родителей на бульваре Малерб, когда в 4 часа утра раздался телефонный звонок, известивший о том, что у меня родился сын, – рассказывал он. – Рождение ребенка всех нас застало врасплох, так как днем в. клинике никто и не думал, что роды могут начаться этой ночью. Беременность Франсуазы была нелегкой».

На следующий день первым, кто пришел поздравить молодую маму, был Клод Шаброль. В тот же день Франсуаза Саган также познакомилась с Франсуа Жибо, адвокатом, другом Роберта Вестхоффа. «Я поехал в клинику, так как Боб хотел представить меня своей жене, – рассказывает юрист. – Я помню, как мы ходили посмотреть на ребенка, находившегося в другой палате. Франсуаза была очень довольна. Невероятно, но все посылали ей цветы. Это казалось поразительным – вся палата была в цветах. Они стояли даже в коридоре. В то время она уже была очень знаменита, но это не мешало ей быть очень милой».

Роберт Вестхофф и Франсуа Жибо познакомились у Режин. Как и все, адвокат не смог устоять перед его обаянием: «Боб был самым привлекательным человеком как в физическом, так и в интеллектуальном плане. Он был очень элегантен и чрезвычайно смешлив. Умел приспосабливаться к любым ситуациям. Поскольку он родился под знаком Рыб, то мог свободно и непринужденно общаться с самыми разными людьми: он был на ты с Жоржем Помпиду и кардиналом Марти, со знаменитостями кино и литературы… Он все время был готов куда-то ехать на выходные или в путешествие. А какой у него был кругозор! Например, он прекрасно разбирался в классической музыке. Боб познакомил меня со своими друзьями, я представил ему своих. Так, я познакомил его с мадам Селин. Вдова писателя попросила нас привести в порядок рукописи, оставшиеся неизданными. Поскольку она не хотела с ними расставаться, мы работали у нее в Медоне все воскресенья и часто среды. Даже когда работа была закончена, обеды в Медоне остались доброй традицией».

В палате, которую занимала Саган в родильном отделении, можно было видеть не только детское белье и цветы – на прикроватном столике лежали пачка сигарет, томики Пруста и Достоевского, стоял графин с виски… Она уже с ностальгией говорила о своем «ягуаре» и о своих друзьях. Еженедельник «Пари-матч», единственный в мире получивший в эксклюзивном порядке права сразу на два новых произведения Саган – ее фильм и ее сына, – опубликовал фотографии о съемках фильма «Ландрю», сценарий и диалоги которого Франсуаза Саган написала совместно с Клодом Шабролем, а также первые снимки новорожденного. «У меня еще нет опыта материнства, – признавалась она Колетт Порлье. – я была лишь сосудом, емкостью, а теперь я говорю «уф!», потому что отныне я свободна. Однако носить в себе ребенка дело очень необычное. Например, вы можете слышать как бьется его сердце. Это очень поэтично. Конечно, есть и неудобства. Чувствуешь себя словно в путах. Это прежде проявляется в физических ограничениях… Обычно в это время женщины принимают защитную позицию. У меня же все было наоборот». Франсуаза Саган была сильно удивлена отсутствием телеграммы или букета цветов от Рене Жюльяра. За несколько дней до рождения Дени он предупредил романистку, что 26 июня ему предстоит операция, но нет никаких причин для беспокойства. Однако он так и не оправился после нее. Рене Жюльяра не стало 1 июля, причина смерти – плеврит. Это произошло за несколько дней до провозглашения независимости Алжира. «День провозглашения независимости Алжира будет самым прекрасным днем в моей жизни», – не раз повторял он. Его кончина была ударом как для его авторов, так и коллег. «Смерть Рене Жюльяра – это невосполнимая утрата во французском издательском мире», – с горечью констатировал Гастон Галлимар. «Вкус, любопытство, великодушие позволили ему достичь тех целей, к которым он стремился, в то же время помогая многим писателям раскрыть их собственный талант», – заявил Робер Лафон. Франсуаза Саган не участвовала в траурных мероприятиях, так как ее родные сообща приняли решение не объявлять ей о кончине Рене Жюльяра, пока она не выйдет из клиники.

6 октября 1962 года в церкви Сен-Франсуа Ксавье в Париже состоялось крещение Дени. На церемонии присутствовали его родители, Сюзанна Деффоре и Мари Куарез, а также Паола Сан-Жюст и Жак Шазо, крестные. «Попросив стать крестным своего сына, Франсуаза Саган оказала мне большое доверие», – взволнованно говорит создатель «Мари-Шанталь». Позже Дени с волнением расскажет, что Жак Шазо всегда крайне серьезно относился к этой роли. «Он был очень обязательным и никогда не забывал поздравить меня с днем ангела или с днем рождения. Помню, как каждый раз он отводил меня выбирать игрушки в магазин «Нэн блё». То же самое происходило и под Рождество. Я знаю, что он всякий раз отказывался стать крестным другого ребенка. Я его сильно любил, он был очаровательным и умел меня рассмешить. Паола тоже была замечательной крестной мамой. К несчастью, я мало ее знал, так как она умерла очень молодой. Помню, она была очень красива, и у нее были большие голубые глаза».

Через несколько месяцев после крещения родители маленького Дени решили подать на развод. 20 декабря Франсуаза Саган встретилась с мсье Кудером, вице-председателем суда департамента Сены, чтобы подать заявление. Своим друзьям, явно смущенным, она заявила довольно жестким тоном: «Нетрудно понять, что я предпочитаю холостяцкую жизнь!» В суде романистка изложила более серьезные причины. Сидя на скамье в приемной суда рядом с мэтром Флорио, Франсуаза Саган, элегантная, одетая в бежевое пальто из твида с меховым воротничком, ждала своей очереди под обстрелом папарацци. «Выхожу ли я замуж или развожусь, попадаю в катастрофу, они всегда будут следить за мной», – ворчала она. Франсуаза Саган лишь потребовала, чтобы ей оставили ребенка. Выходя из зала суда, чтобы избежать многочисленных вспышек фотокамер, она проскользнула в боковую дверь, которая выходила на набережную. Франсуаза боялась и будет долго бояться, вплоть до наваждения, что ее муж решит уехать в Соединенные Штаты и увезет Дени. На церемонию примирения Роберт Вестхофф не явился. Он заранее послал судье письмо, уведомив его, что не имеет ничего против развода и соглашается поручить воспитание ребенка матери. 30 марта 1963 года они развелись официально. «Есть один выход, – объяснит она сама несколько позже, – превратить своего мужа в любовника, но для этого с ним надо сначала развестись. (А может, не надо и вовсе выходить замуж?) Я вступала в брак дважды. В первый раз я верила в замужество, в необходимость жить с человеком, которого любишь, и я думала, это надолго. Во второй раз я сделала это из нежности, по своему выбору и из-за ответственности перед моим сыном. Я ждала ребенка. Боб был безумно счастлив, а моя мама огорчалась, что ее дочь станет матерью…»

Совместная жизнь Франсуазы Саган и Роберта Вестхоффа продолжалась около одиннадцати месяцев. «Только один брак из тысячи бывает счастливым», – говорила она, расставаясь с Ги Шеллером несколькими годами раньше.

После развода Франсуаза Саган и Роберт Вестхофф проживут вместе еще шесть лет… «Мы разнервничались, потому и развелись, – говорила Франсуаза. – Потом мы помирились. Любопытно, но с тех пор мы больше не расставались. Когда вы свободны, то можете жить вместе, не так ли? Это глупо, ведь мы могли избежать расходов на развод. Снова выйти за него замуж? Но зачем?» Романистке удалось добиться своего: превратить мужа в любовника.

Дени делал свои первые шаги в квартире на авеню Суффран, 135, которая напоминала Ноев ковчег: здесь жила Вевер, немецкая овчарка, которую считали котом, была еще и кошка Кармен, старая коза, познавшая часы славы в цирке, ее Саган купила у цыгана на бульваре Сен-Жермен. Вевер умрет своей собственной смертью через четырнадцать лет. Что до Кармен, то ее отпустят на покой, на зеленые пастбища Экмовиля. Дени рос в окружении отца и матери.

«В шесть лет я был еще слишком мал, чтобы понять, что мои родители расстались, – рассказывает Дени Вестхофф. – Разрыв не был резким, я помню только, что, когда мы уехали из квартиры на авеню Суффран и переселились на улицу Анри-Эн, отец больше не жил с нами». Поскольку и Франсуаза Саган, и Роберт Вестхофф вновь погрузились в ночную жизнь, ложась и поднимаясь очень поздно, Дени часто оставался на попечении Пьера и Мари Куарез, которые с большой нежностью и обожанием относились к этому ребенку. В квартире на бульваре Малерб, где по-прежнему работала Жюлия Лафон, ребенок пользовался относительной независимостью. «Выходные и каникулы я проводил у дедушки с бабушкой в Париже, а на лето бабушка увозила меня в Кажарк, – вспоминает Дени Вестхофф. – Я очень любил бывать у них; мой дедушка был человеком очень оригинальным. Он придумывал для меня игрушки и чинил те, что были сломаны. Бабушка нежно любила меня и была ко мне сильно привязана». Несмотря на бурную жизнь своих родителей, Дени учился в школе, правда, часто менял их из-за постоянных переездов матери и перемен в ее настроении. Однажды он вернулся из государственной школы на улице Анри-Эн с порезами. Мать решила срочно забрать его из этого учебного заведения и выбрала школу с двумя иностранными языками, расположенную вблизи парка Монсо. Когда она переехала на улицу Гинемер, Дени записали в школу на улице Ассас. Потом он продолжил учиться в лицее «Шарлемань», «денежном местечке, где готовят на степень бакалавра», но там мальчик чувствовал себя не в своей тарелке. «И тут я начал совершать глупости. Ничего серьезного. Переходный возраст», – уточняет он. Он во всем повторяет биографию своей матери. После учебы в лицее «Шарлемань» Дени недолго учился на курсах в лицее Артюра Рембо в квартале, где находится оперный театр, а заканчивает учебу в лицее «Аттемер», как и его мать. Здесь ом готовится к экзамену на степень бакалавра (гуманитарные науки и театральное искусство), который сдаст, как и Франсуаза, после дополнительных занятий. В течение этих лет он не страдал оттого, что он сын «маленького очаровательного монстра». «Мое детство было беззаботным и счастливым. Никто не говорил мне, что моя мать не похожа на других женщин. Если мне и делали замечания, то это касалось больше моего образа жизни, нежели привычек моей матери. Я помню, один раз она повезла меня на выходные в Нью-Йорк. Я был так восхищен, что по простодушию рассказал об этом моим приятелям по классу. Они подняли меня на смех, поскольку в то время это было очень дорого и очень походило на стиль жизни золотой молодежи, путешествующей по всему свету». Сдав экзамен на степень бакалавра, он уехал работать в Нью-Йорк на три месяца к своему другу Массимо Гаржиа, главному редактору народной газеты «Зе бест», организатору встреч интернациональной золотой молодежи. По возвращении в Париж сын Франсуазы Саган пошел служить в армию: он выбрал воздушную базу вооруженных сил под Авиньоном, однако, увидев, что напрасно теряет время, через три месяца вернулся назад. В Париже Дени поступил на курсы филиала издательского дома «Авас». Увлекаясь одновременно фотографией и информатикой, сын Франсуазы Саган будет жить этими интересами и когда ему исполнится уже тридцать лет. Чему все-таки научили его родители? «Они не приучили меня к тому, что в школе я должен учиться. Это их не интересовало. Они меня убедили, что главное – это независимость, а школа – способ ее достижения. Что касается удовольствий и развлечений, тут меня нечему было учить, я все видел собственными глазами, я купался в этой атмосфере и прошел хорошую школу». У Саган для сына были только слова нежности. «Он самое дорогое, что у меня есть, – восклицает она. – Я дрожу, когда он болеет, я часто думаю о нем. Когда он со мной – я восхищена, когда его нет – я скучаю о нем. Я мать, защищающая своего ребенка, и в то же время я сама нахожусь под его защитой».

Во время беременности Франсуаза Саган мало писала, только лишь для Клода Шаброля. Известный деятель кино узнал, что романистка хотела с ним встретиться. Он не имел ничего против, наоборот, он не забыл ее хвалебную статью «В защиту “Простых женщин”», опубликованную в журнале «Экспресс». Тогда статья Франсуазы утешила его, ибо град критики, который сопровождал выход на экран этого фильма, был нескончаем. «Вот уже второй раз в год я смотрю по-настоящему очень хороший фильм, умный, смелый, ободряющий, который хотели мне помешать Посмотреть все критики, если бы я их слушала. Первым был «На двойной поворот ключа» Шаброля, а последний – «Простые женщины». Прежде всего скажу, что не знакома с Шабролем и простое выражение «новая волна» вызывает у меня тот же приступ тошноты, что и цветные-фотографии внуков Ре-нье, принца Монако, которые сами по себе ни в чем не виноваты, бедные», – утверждает Саган. Продюсеры Жорж де Борегар и Карло Понти, представлявшие кинокомпанию «Рим – Париж-фильм», предложили Франсуазе Саган и Клоду Шабролю написать совместный сценарий для полнометражного фильма по мотивам биографии Жорж Санд. Саган восхищалась продюсером Жоржем де Борегаром: «Это был потрясающий, умный человек, он готов был совершать чудеса, чтобы добыть деньги. У него была настоящая страсть к своей работе». Контракт был заключен с той и с другой стороной, и с 7 марта 1961 года романистка вновь обосновалась в Клостере, чтобы начать работу со сценаристом, к ним также присоединился писатель Бернар Франк. Проект продвигался так хорошо, что уже шла речь о распределении ролей. Но внезапно им стало скучно. «Вместо того чтобы писать, мы болтали, – рассказывает Клод Шаброль. – Однажды между разговорами о погоде и каким-то каламбуром кто-то из нас вспомнил о Ландрю. Двое других насторожились. Мы все лучше знали убийцу Камбре, чем добрую даму из Ноана. Нам он казался гораздо более привлекательным. И вот мы уже смеялись как сумасшедшие». И три соучастника, как мальчишки, замышляющие что-то дурное, отправились к продюсерам и объявили, что хотят поменять Жорж Санд на Ландрю.

Как только проект был согласован, Саган и Шаброль – Бернар Франк больше не разделял их компанию – в отличном настроении принялись за дело. Они решили рассказать историю Анри Дезире Ландрю, который с апреля 1919 года по 25 февраля 1925 года (время его казни) развлекал толпу. Франсуаза Саган обрисовала общую идею фильма: «Мы находимся в 1920 году. В театрах, в книгах и в журналах только и пишут, что о героизме, а французам, как оказалось, героизм наскучил… Вдруг откуда-то появляется маленький наглый человечек, который учит их быть циничными, – это Ландрю. Конечно, этот Ландрю убил одиннадцать женщин. Но он весел и обаятелен. К тому же он ведет себя с судьей так, словно тот какой-то простак. Французы в восхищении». Это правда, что в то время французы так и не смогли возненавидеть этого убийцу, который, дабы прокормить свою семью, соблазнял богатых вдов, обкрадывал их и вступал с ними в связь, прежде чем разрезать их на куски, чтобы проще было кремировать несчастных. Он не признавался в своих преступлениях, пока тела убитых одиннадцати вдов, молва о которых следовала за бородачом из Вернуйе в Камбре, не были обнаружены. «Как же мы, остальные женщины, не находим очарования в мужчине, который заботится о нас до самого конца?» – вопрошает Саган. Направляясь на гильотину, Ландрю заявил судебному приставу: «Я умираю с невинной душой, абсолютно спокойным. Господа, примите заверения в моем искреннем к вам уважении. Пусть у вас все будет так же хорошо, как и у меня».

Чтобы доказать его виновность, судья вызвал в качестве свидетеля одну из жертв. Обвиняемый, который знал, что это совершенно невозможно, оказался единственным из присутствующих, кто не повернулся к двери.

Незадолго до того времени, когда у Франсуазы Саган появился Дени, 14 июня 1962 года, Клод Шаброль начал съемки в Люксембургском саду. «Фильм о Ландрю снимается полным ходом, – радуется режиссер-постановщик. – В первый день съемок нас окружили журналисты из всех печатных изданий». Большинство эпизодов снималось в павильонах Булонь-Бийянкур, где Жак Солнье воспроизвел типичную обстановку буржуазной квартиры в стиле 1910 года. Актерский состав был превосходен. Тридцатишестилетний Шарль Деннер, актер Национального театра Парижа, еще мало известный публике, воплотил образ Ландрю. У чугунной кухонной плиты в Камбре в порядке очередности появились: Даниэль Дарье, Мишель Морган, Джульетта Массима, Жюльет Мэньель, Катрин Рувель… Только лишь Фернанд Сегре (ее играла Стефан Одран) сумела уйти от руки «серийного убийцы. Ее кремация не состоялась из-за объявления о подписании перемирия.

В титрах мелькают исключительные имена: Реймон Кено исполняет роль Клемансо, а Жан-Пьер Мельвиль становится Жоржем Менделем, его секретарем. Разбитый на эпизоды, «Ландрю» – это фильм в стиле черного юмора. Главный герой оказывается симпатичным, привлекательным персонажем, в то время как жертвы кажутся такими невинными, что каждое убийство превращается в пародию. Первая часть посвящена жутким злодеяниям Ландрю, вторая рассказывает о судебном процессе.

У «Ландрю» большой успех: зарегистрировано сто тысяч посещений. «Это мало, – считает Клод Шаброль, – если учесть размах рекламной кампании, предшествующей выходу фильма на экран, и имена известных артистов, обозначенных на афише. Не говоря уже о том, что автор сценария – Франсуаза Саган, чьи книги распродаются миллионным тиражом. Для меня это было много. Ни один из моих фильмов не имел такого успеха, кроме «Братьев». Критика меня не бранила. Публика, кажется, готова была признать мой талант. Я был убежден, что скатился до фильмов, называемых «черной серией». Хотя критика и не была убийственной, она все-таки задевала за живое. «Несмотря на то что диалоги динамичны и убедительны, они часто сопровождаются подмигиванием постановщика зрителю, которого постоянно берут в свидетели, – упишет газета «Комба». – В действительности нас считают друзьями и соучастниками, как будто мы обо всем знаем. Но, поскольку многие детали дела Ландрю стерлись в нашей памяти, мы видим лишь определенный обман, тупость и всепобеждающую аморальность, которая якобы скрывается за таким приемом, как сатира». В газете «Фигаро» от 29 января 1963 года журналист Луи Шове отмечал, что ему не очень понравился черный юмор знаменитой романистки: «Авторы фильма забавляются себе в удовольствие. Франсуаза Саган, которую мы знаем больше как творческую личность, обыгрывает слова, связанные с «индивидуальной кремационной печью», используемой этим «героем», явно вышедшим из сатирического произведения, которым Клод Шаброль веселит «клиентов». Они не скупятся на использование во всех видах основного инструмента трагедии. «Обожаю красивые кухни». – «Вы будете полностью удовлетворены». «Эта печь слишком узкая, дорогой». – «Я тоже об этом подумал». Мы часто слышим разговоры об этой печи. В первый раз зритель улыбается. Но пятое упоминание о зловещей печи в Камбре начинает утомлять». Жан де Барончелли писал в газете «Монд»: «История Ландрю, рассказанная Франсуазой Саган и Клодом Шабролем, – это прежде всего мрачная буффонада, похожая на водевиль, где смерть расхаживает в нижнем белье. От водевиля здесь остались лишь довольно странный юмор, авторский текст и декорации».

Фернанд Сегре, спасшаяся любовница Ландрю, роль которой исполнила Стефан Одран, все еще жива в момент выхода фильма на экран. Оскорбленная в своих чувствах, она дала поручение своему адвокату магистру Иву Дешезе-лю вызвать в суд продюсеров Карло Понти и Жоржа де Борегара, чтобы конфисковать бобины с кинопленкой во имя соблюдения прав человека. Это дело рассматривалось в кабинете мсье Друйя, председателя суда. В результате разбирательства председатель суда объявил себя некомпетентным для вынесения решения из-за невозможности определить границы исторического права, которым обладают авторы фильма. Магистрат отказывается также запретить радиостанции «Эроп № 1» публикацию писем, которые Ландрю посылал в издательство. На начальном этапе мадемуазель Сегре получила 10 тысяч франков в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Ее адвокат, протестуя против использования в фильме ее имени без всякого разрешения, утверждал, что это напомнило публике о давнем и драматическом периоде личной жизни его клиентки. Апелляционный суд посчитал этот аргумент «лишенным доказательств». Такое решение практически означало отказ в иске мадемуазель Сегре и поддержку аргументов, выдвигаемых адвокатом кинокомпании «Рим – Париж-фильм» мэтром Жоржем Кьежманом. «Каждый в принципе имеет право протестовать против распространения эпизодов из своей личной жизни, но совсем по-другому дело обстоит в том случае, если эти факты уже общеизвестны и не искажаются при новом разглашении». Суд счел, что личная жизнь Фернанд Сегре была связана «с нарушениями нормы поведения, что повлекло за собой публичные дебаты». Был принят во внимание и тот факт, что Фернанд Сегре, потребовавшая опубликовать свои «Мемуары», не стремилась к умолчанию и забвению тех фактов, о которых вдет речь. И наконец, суд постановил, что сцены из фильма, вызвавшие ее возмущение, «ничего не добавили обидного к уже существующим фактам. Они просто рассказали способами, доступными кинематографу, о том, что Ландрю и мадемуазель Сегре были любовниками, и к этому не было добавлено ничего постыдного».