Текст книги "Любите ли вы САГАН?.."

Автор книги: Софи Делассен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

7
БУРЖУАЗНЫЙ РЕАЛИЗМ

Празднуя свое тридцатилетие, Франсуаза Саган по-прежнему верит в удачу: «Постучим по дереву. Возможно, потому что я по характеру не зла, надеюсь, что и мои друзья тоже… Возможно, во мне живет доверчивое стремление к счастью. Но мне выпала большая удача, чем написать роман «Здравствуй, грусть!» и издать его огромным тиражом. Я счастлива, потому что у меня такие чудесные родители, находящиеся в добром здравии до сегодняшнего дня». Лето ее тридцатилетия – это плодотворный период. Молодая женщина сделала первые наброски нового романа, уложила их в чемодан из свиной кожи и отправилась на Лионский вокзал, где села в голубой экспресс, который увез ее на юг. Саган планирует закончить «Сигнал к капитуляции» в «Пастурель», большой вилле в Сен-Тропезе, окруженной соснами. Она не одна. Ее сопровождают маленький Дени, а также Роберт Вестхофф и Жюльет Греко. Рукопись доставляет немало хлопот романистке. «В тридцать лет нельзя сочинить книгу так же быстро, как в шестнадцать, – говорит она. – Мне потребовался целый год, чтобы ее написать, потому что образы Персонажей еще не окончательно закрепились в моей голове. «Сигнал к капитуляции» – это самая трудоемкая и самая значимая книга из всех, что я написала». Кристиан Буржуа, издатель, понимает ее озабоченность, но в то же время сроки поджимают. К началу июля ему нужно обязательно иметь законченную рукопись, иначе публикация, намеченная на 14 сентября, будет отложена, а он этого не желает. Он решил ехать за рукописью на виллу «Пастурель». На месте Буржуа убедился, что роман всё еще не закончен, он согласился на отсрочку, не превышающую пяти дней. Франсуаза Саган, в свою очередь, покинула виллу 8 июля, чтобы уединиться в гостинице под Парижем с Бобом Вестхоффом, где она закончила произведение и внесла последние исправления. Наконец 15 июля рукопись попала на стол Кристиану Буржуа. Прочтя ее, издатель воскликнул: «Какая музыка, ритм, стиль… Саган высшей пробы. Трепещущий, захватывающий роман.

Все люди ее поколения почувствуют то же, что и она». Машина запущена: он заказал первую партию тиража в 150 тысяч экземпляров и попросил у Свена Нильсена, генерального директора издательской компании «Жюльяр-Плон-Пресс де ля Сите» в свое распоряжение 25 грузовиков, чтобы максимально обеспечить книжные магазины Франции. Из-за суеверия Кристиан Буржуа решил сохранить знаменитую белую обложку с зеленой каймой, на которой сделал себе состояние его знаменитый предшественник. Когда он стал директором издательского дома, одним из его первых дел стало приглашение на работу дизайнеров из журналов мод для создания новых оригинальных обложек. «Поскольку основными потребителями романов являются женщины, я хочу предложить им книги в модных тонах, в соответствии с их одеждой». Для Саган он сделал исключение. Последнее время она была занята написанием сценария к фильму «Ландрю» совместно с Клодом Шабролем, двумя театральными пьесами, а также рождением сына и за четыре года не написала ни одного романа. Публика в нетерпении. «Сигнал к капитуляции» появился на полках магазинов в начале осени 1965 года, в то время как роман «Здравствуй, грусть!» издали в «Пресс де ля Сите», открыв, таким образом, новую коллекцию «Пресс-клуб». Первые четыре романа и одна театральная пьеса Саган были уже переизданы в коллекции «Ливр де пош». Эти дешевые издания имели большой успех, и было распродано 1 миллион 450 тысяч 814 экземпляров.

Роман «Сигнал к капитуляции» – это история Люсиль Сен-Леже, тридцатилетней женщины, такой, как Саган. Она как-то сказала: «Люсиль – это я. Это существо, которое восстает против нелепостей нашего несправедливого мира». Она ведет роскошное и праздное существование в золотой клетке, которую предоставил ей Шарль, сорокалетний мужчина, богатый и утонченный. Люсиль, «ускользающее существо», «полуженщина, полуребенок, что-то вроде полу-калеки, совершенно безответственная», любит лишь праздность и постоянно дает волю своим капризам рядом с опекающим ее любовником, пока не появляется Антуан. Она тотчас влюбляется в этого молодого блестящего литературного директора и бросает ради него Шарля, свой «роллс-ройс», свое виски. Она пытается изо всех сил вписаться в этот мир, стрль близкий Саган, в котором так хорошо живется и где процветает плотская и бескорыстная любовь. Но у этой любви есть своя оборотная сторона: коллеги по работе, напряженный конец месяца, метро в часы пик. Ее страсть к Антуану ослабевает довольно быстро после двух или трех вынужденных «жертв» с ее стороны. Она пешком отправилась к дому Шарля, к своему одиночеству. В конце концов Люсиль выходит замуж за Шарля, примирившись с его образом жизни.

В то время как в издательстве «Жюльяр» суетятся вокруг романа «Сигнал к капитуляции», автор предпочитает уединиться в усадьбе Брей со своей маленькой семьей: с Дени, Робертом Вестхоффом, Жюльет Греко и Жаком Шазо. Она наняла кухарку из Нормандии, Марту, которая готовит чудесные блюда, в то время как они бродят по зеленым коврам казино Довиля. Время от времени Саган соглашается дать интервью при условии, что журналисты приедут в бар отеля «Руаяль», где она играет в кункен.

Клебер Хеденс, едкое перо «Пари-пресс», строго оценил шестой роман Саган. «Сигнал к капитуляции» дает надежду на первой странице и отнимает ее на второй, – писал он, – весенний утренний ветер врывается в комнату заснувшей юной девушки и пробуждает ее. Этот ветер, надувающий занавески, клонящий розы, наделен некой дерзкой грацией. К несчастью, он исчезает так же быстро, как и появляется». Его вывод: «Сигнал к капитуляции» – плоский, скучный и банальный роман. Собрат Хеденса по перу из газеты «Монд» разделяет эту точку зрения. Его статья называется «Такая Саган не дает сигнала к капитуляции» «Этот роман не является ни сатирой, ни в полной мере трагедией, ни поэтической фантазией. В нем нет анализа характеров, описания нравов, защиты моральных ценностей. Это не безыскусная, не мерзкая и не реалистическая история. Кажется, автору хотелось добиться всего этого одновременно. А поскольку ей этого не удалось, получился лишь бледный любовный роман, сдобренный афоризмами и неоригинальными деталями». Открывая «Журналь де диманш», Франсуаза Саган обнаружила, что и Аннетт Колен-Симар не более одобрительно отнеслась к ее последнему произведению: «Но когда же наконец Франсуаза Саган поставит свой чудесный талант, свою чувствительность на службу другим понятиям, нежели мрачному наслаждению, грусти, отказу от своих принципов, капитуляции, поражению? Бой в барабаны, обтянутые черным крепом, иногда сменяется зовом трубы. Конечно, мир состоит не из одних только ангелов, героев и побед… Но все же мы не испытываем к ним ненависти». Матье Гале из газеты «Арт» ограничился лишь анализом прошедшего десятилетия, проведенного в компании с персонажами Франсуазы Саган: «Книги мадам Саган не навязываются публике, они проникают в нашу жизнь. Они ничего нового не привносят в литературу, они написаны с милой небрежностью. Иногда в них встречаются статисты, которых с трудом можно было бы назвать «интеллигентными», как говорят на киношном жаргоне, сцены самые обычные, некие приемы, пустоты, которые, однако, являются частью нас самих и нашей истории». Лишь Филипп Сенар из газеты «Комба» выразил мнение, что именно роман «Сигнал к капитуляции» показывает, что автор достигла определенной зрелости: «Мадам Саган в первый раз написала роман, который является больше, чем пробой. Она написала роман, который бросает нас в гущу настоящей жизни, на лесенку, посреди которой она не собьется с пути. Она написала роман и сама вышла из собственной тени, где находилась целую вечность и откуда вернулась, уже сознавая, чего она хочет, может, чего достигла и от чего, в конце концов, отказалась. В тридцать лет она достигла своей профессиональной зрелости».

Критика, довольно прохладно отреагировавшая на последний роман Саган, не оказала особого влияния на мнение читателей. Успех не заставил себя долго ждать: 30 сентября в книжном магазине «Другстор» на Елисейских полях за две недели было распродано тысяча экземпляров, и это немало. В ноябре стало известно, что роман будет переведен на девять языков и что еще около двадцати стран оспаривают это право. В феврале 1966 года издательский дом «Жюльяр» зарегистрировал 200 тысяч томов, проданных во Франции. А американский издатель Е.П. Дьюттон (он опубликовал этот роман год спустя после его выхода во Франции) уже заявил, что «Сигнал к капитуляции» – это, без сомнения, лучшая вещь Саган после «Здравствуй, грусть!», что предвещает еще большие тиражи в Соединенных Штатах. Чтобы отпраздновать успех книги, писательница наградила себя новеньким «феррари», красавцем с двенадцатицилиндровым двигателем, который может развивать скорость до 280 километров в час. И хотя энтузиазм читателей подбодрил Саган, она тем не менее сожалела о том, что на описание успеха пошло больше чернил, чем на весь роман и его литературные достоинства. В действительности во многих статьях пишут о прибыльности «предприятия Саган». Некоторые считают, что шестой роман принесет ей не менее 600 тысяч франков. Если к этому добавить дополнительную прибыль от 200 тысяч экземпляров, которые, по статистике, проведенной в книжном магазине, будут распроданы в ближайшие месяцы, то, по предварительным подсчетам, писательница должна была вскоре стать обладательницей миллиона двухсот тысяч франков. К тому же роман «Сигнал к капитуляции» был выдвинут на премию «Фемина».

В прошлом году продавцы книжных магазинов негодовали по поводу того, что дамы из жюри присудили литературную премию Жану Бланза за роман «Фальсификатор» который, по их мнению, было трудно реализовать, несмотря на присуждение премии и широкую рекламную кампанию. Президент премии «Фемина» посчитала, что выдвижение уже столь известного автора не приведет к подобной ситуации. «Конечно, – говорила она, – от нас ждут, что мы обратим внимание на новых писателей, но роман Франсуазы настолько хорош, что практически не имеет конкурентов. К тому же Гонкуровская премия была присуждена Симоне де Бовуар, которая была более чем известна». Графиня де Панж, член жюри, рьяно защищала роман «Сигнал к капитуляции», тогда как Зое Олденбург была более сдержанна: она считала, что автору не нужна эта поддержка.

В то время как в литературном мире шли оживленные споры, писательница загорала на пляже в Сен-Тропезе и читала детективные романы. Переворачивая страницу одной из газет с полузакрытыми глазами, она узнала, что не является счастливой обладательницей премии «Фемина». Но это не повод, чтобы прекращать чтение. Саган, не получавшая премий с 1954 года («Премия критиков»), никогда не гналась за почестями.

Те же газеты проследили, как продавались романы Саган раньше. Наметилось значительное снижение: продано 850 тысяч экземпляров романа «Здравствуй, грусть!», 550 тысяч экземпляров «Смутной улыбки», 400 тысяч книг «Через месяц, через год», 280 тысяч «Любители вы Брамса..» и 160 тысяч, экземпляров «Волшебных облаков». Франсуаза Саган пришла в бешенство при виде публикаций, сделанных в форме бухгалтерской сметы. «Сейчас говорят только об этом, – возмущалась она, – не знаю, в чем меня больше упрекают: в том, что я заработала много денег, или в том, что я много их потратила. Мне кажется, купи я целую сеть ресторанов-закусочных, моя жизнь была бы обеспечена до конца дней, а люди бы так не возмущались. Поразительно, но выход моей книги удивительно похож на декларацию о доходах».

Согласно некоторым подсчетам, в период с 1954 по 1966 год Франсуаза Саган заработала 500 миллионов франков! Целое состояние, которое она умудрилась растратить неизвестно как. Хотя некоторые мысли по этому поводу у нее были: она часто выходила в свет, поддерживала многих друзей (чаще всего именно ей приходилось оплачивать счета «У Режин» и в «Липпе» в Сен-Тропезе). Она подписывала чеки незнакомым людям, которые посылали ей письма, полные отчаяния, она много играла в казино и проигрывала, к тому же было немало судебных процессов, оплата налогов и тому подобное. Для романистки непросто было говорить о деньгах, тем более что она в них никогда не нуждалась. Чудо-ребенок, Франсуаза была избалована сначала своими бабушкой и дедушкой, потом отцом и матерью, сестрой и старшим братом. Ее почти не коснулись лишения, связанные с войной. «Будь у меня несчастное детство, мне пришлось бы выкручиваться, экономить, – говорит она, – но, поскольку мои детские годы были безоблачны, у меня сложилось совершенно превратное отношение к деньгам…» Позже она вновь вернется к этому рассуждению: «Я всегда считала, что деньги являются хорошим слугой и плохим хозяином. Они – средство, но не самоцель. Любовь к деньгам иногда мешает нам защитить свое достоинство. Деньги – это наш тиран».

Банкир Эли де Ротшильд предложил Саган свои услуги, на что она с удовольствием согласилась. Саган знала, что может зайти в своих тратах очень далеко, вплоть до разорения. С 1961 года, когда родился ее сын Дени, и до 1981 года, времени национализации банка, он управлял всем ее имуществом, причем особую его заботу вызывали суммы, облагаемые налогом. В течение всего этого периода у Саган не было даже чековой книжки – она довольствовалась карманными деньгами, которые каждый месяц выделял ей банкир. Сама Франсуаза объясняла: «Говорят, я трачу слишком много денег, поэтому я попала, для своего же блага, под опеку». Но Саган невозможно контролировать. Ее отлично знали в дорогих магазинах, в ресторанах и ночных барах, где она могла заказать себе все, что угодно, а потом отослать счет своему банкиру. Она вела роскошный образ жизни. В ее распоряжении были шофер и метрдотель, кухарка и одновременно служанка. Благодаря опеке со стороны банкира у Франсуазы сложились хорошие отношения с администрацией и не было никаких неприятностей. «Почему вы хотите, чтобы я осложняла себе жизнь, если вы это делаете за меня?» – повторяла она не раз своему банкиру. Последний регулярно наведывался к издателю с просьбой повременной выплаты гонораров, чтобы оказаться в нужный момент платежеспособным, даже если чудо-писательница совершит какое-либо безумство. А когда это все-таки происходило, банкир принимался негодовать, жаловаться, но писательница заговаривала с ним о его любимом поло, и он обо всем тут же забывал.

Имея за плечами лишь успех у публики, роман «Сигнал к капитуляции», вышедший в свет в ноябре 1966 года благодаря стараниям Е.П. Дьюттона, вызвал большой ажиотаж в Нью-Йорке. Одна строчка в особенности привлекла внимание американских журналистов: «Сокровенного времени для свиданий между пятью и семью часами вечера больше нет, потому что люди слишком устают». Заинтригованная этой информацией, редакционная коллегия газеты «Таймс» начала свое собственное расследование и пришла к такому же выводу: затрудненное движение парижского транспорта не дает возможности любовникам и любовницам возвращаться домой к 19.30. То же самое происходит с 14. 00 до 16. 00.

Чтобы присутствовать при появлении своего романа в Америке, Франсуаза Саган приехала в Нью-Йорк вместе с Жаком Шазо, у которого как раз намечена встреча с директорами двух крупных компаний, занимающихся постановкой балетов. В Нью-Йорке произошел обмен любезностями, и Франсуаза Саган получила приглашение на концерт Жильбера Беко на Бродвее, а затем направилась на мыс Кеннеди, где присутствовала, несмотря на солнечный удар, при запуске «Джемини-12». Запуск ракеты «Титан», запланированный на 9 ноября, откладывался на сутки из-за неполадки в системе автоматического пилотирования, с помощью которой и осуществлялся его вывод на орбиту. 16 ноября романистка вместе со своим другом-танцором вернулась в Париж в приятной компании: в Самолете они встретились с Морисом Шевалье и Шарлем Азнавуром. Последний прервал свое турне по Соединенным Штатам для участия в «Конкурсе на лучшую песню», который проводил телеведущий Ги Люкс. Затем он рассчитывал отправиться в Лондон, чтобы дублировать на английский язык свой последний фильм «Почтальон идет на войну». А потом должен был вернуться в США, чтобы выступать на сцене Лас-Вегаса.

– Что вы должны задекларировать? – спросил таможенник у автора «Богемы».

– Жительницу Швеции, – ответил Азнавур.

Речь шла о его будущей жене Улле. В самолете Морис Шевалье находился в крайне возбужденном состоянии: он не мог прийти в себя от приема, который оказали ему в Америке. «Я дал тридцать пять сольных концертов в Нью-Йорке и в пяти других городах. Залы повсюду были переполнены. Никогда еще до 79 лет дела не шли так хорошо. Я чувствую себя в отличной форме и в январе отправляюсь в ЮАР». Что касается встречи с автором романа «Здравствуй, грусть!» и ее другом Жаком Шазо, то Морис Шевалье признавался: «С ними я ни секунды не скучал. Это чудесная парочка. Жак Шазо даже подарил мне булавку для галстука в виде орла с бриллиантами». Шевалье прошептал своему секретарю Феликсу Паке: «Эта девчонка Саган – интересная штучка! Надо пригласить их в гости на обед». Но этот обед так и не состоялся: до 10 декабря Морис Шевалье будет занят на съемках передачи с Жан-Кристофом Авер-ти. А в аэропорту в Париже «девчонку Саган» будет ждать, сидя на чемоданах, маленький мальчик в шотландском костюме – ее сын Дени.

В Нью-Йорке Франсуаза Саган встретилась с влиятельными продюсерами, желающими заполучить авторские права на экранизацию романа «Сигнал к капитуляции». Некоторые даже согласились на бешеную сумму в 100 тысяч долларов. Однако автор, которая уже не раз разочаровывалась в фильмах Голливуда, предпочитала, чтобы фильм был французским. Робер и Реймон Хаким с большим энтузиазмом отнеслись к идее экранизации романа. Они даже подумывали о том, чтобы поручить постановку Франсуазе Саган и предложить Брижит Бардо и Жан-Полю Бельмондо исполнить главные роли. Вначале переговоры зашли в тупик из-за жестких требований романистки как в эстетическом, так и в материальном плане. В обсуждение включился Роже Вадим, но поставил при этом одно условие: роль Люси должна сыграть Джейн Фонда, его теперешняя спутница, а не Брижит Бардо, бывшая супруга. В конце концов выбор пал на Алена Кавалье. После презентаций Саган и постановщик нового фильма на весь июнь отправились в Сен-Тропез для обсуждения сценария. В отеле «Ла Понш» романистка сняла 22-й номер, где поселилась с Жаком Шазо, который постоянно мешал ей работать. Они заключили соглашение: если кто-либо из них приведет свою пассию, другой должен исчезнуть. Когда Жак Шазо приходил с молодым спутником, Саган и Кавалье вынуждены были собирать свои бумаги и идти работать на террасу. «И мы уходили, – рассказывает она, – Ален, оторопевший, но понимающий, а я – с извинениями, признательная ему за снисходительность». Ален Кавалье вспоминает, что они работали в атмосфере легкости, быстроты и беззаботности.

«После публичного провала моих первых двух фильмов, – скажет он потом, – я сам сделал себе контракт на два фильма – «Ограбление» («Mise a sac») и «Сигнал к капитуляции». В романе Франсуазы Саган я нашел героев, которых видел в своем окружении. В творческой работе Франсуаза Саган была человеком абсолютной честности и необыкновенного шарма. Она выглядела забавной и никогда не говорила избитых фраз. Я приехал повидать ее на юг Франции. За две недели сценарий к фильму был закончен. Обладая удивительным чутьем, она со всей деликатностью учила меня быть проще, динамичнее, веселее».

Режиссер повсюду искал актрису на роль безответственной Люсиль, и тут Сатан предложила: А если попробовать Катрин Денев?» Сначала Алену Кавалье она показалась слишком юной, но в конце концов он согласился. Светловолосая актриса, прославившаяся и фильме Жака Деми «Шербургские зонтики», стала еще более известной благодаря «Дневной красавице» Луи Буньюэля. Американцы были в восторге от этой элегантной французской блондинки. Англичанам она казалась самой красивой женщиной в мире. Только за два года гонорар актрисы увеличился в четыре раза. В декабре 1968 года она начала сниматься в фильме Франсуа Трюффо «Сирены Миссисипи» вместе с Жан-Полем Бельмондо. Одновременно «дневная красавица» исполняла роль Люсиль с Мишелем Пикколи (его имя крупными буквами было написано вверху афиши) и с Ирен Тюнк (супругой и советницей Алена Кавалье), которая воплотила образ Дианы, с Роже Ван Хоолом (Антуан), Жаком Серейем (Джонни) и Амиду (Этьен). Алену Кавалье ассистировали Жан-Франсуа Стевенен и Флоранс Мальро, подруга Франсуазы Саган. В интервью актрисы выразили удовлетворение распределением ролей. Ирен Тюнк объясняла: «Я – Диана, соперница Катрин Денев. У меня роль второго плана. Как и все подобные роли, она выявляется только потом. Я отдаю этой работе всю себя». Что до светловолосой таинственной звезды, которую видели на съемочной площадке в черном платье от Ив-Сен Лорана, то она простодушно признавалась: «Образ Люсиль мне близок, она раскрыта для счастья. И мне совсем не трудно войти в эту роль». Съемки начались в апреле 1968 года в частном заброшенном особняке в Нейи. В промежутках между выходными в Экмовиле, где она лечила Дени от свинки, путешествием в Сен-Тропез с Бобом Вестхоффом и безумными ночами у «мамаши» (так называли Режин) Франсуаза Саган приехала посмотреть, как оживают ее герои. Она провела здесь некоторое время и потихоньку исчезла, чтобы навестить Мари Белль, снимающую трагедию «Федра» в Булонском лесу. «Сегодня я сама на гастролях», – коротко бросила Саган, прежде чем уйти.

23 мая 1968 года съемки прервались на целый месяц. 3 мая во второй половине дня полиция арестовала студентов, представителей ультралевых сил, укрывшихся в здании Сорбонны. По мнению университетских работников, такое вторжение было очень похоже на насилие. Реакция не заставила себя долго ждать, в Латинском квартале полицейские машины забросали камнями. Силы порядка оборонялись, используя против группы студентов дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Столкновения продолжались практически в течение всего вечера. На следующий день началась настоящая студенческая мобилизация. Национальный союз французских студентов во главе с Жаком Соважо, Движение 22 марта под руководством Даниэля Кон-Банди и большинство представителей Национального профсоюза работников высшего образования каждый вечер выходили на манифестации, требуя ухода полиции и открытия Сорбонны, окруженной силами правопорядка. В пятницу, 10 мая, переговоры с префектом полиции зашли в тупик: студенты воздвигли баррикады, но полиция взяла их штурмом. Противостояние набирало силу. События захватили и театральный мир: был закрыт театр «Одеон», директор которого, Жан-Луи Барро, примкнул к митингующим. Журналисты требовали объективности информации. Франция была парализована из-за многочисленных забастовок, кроме того, закрылось большинство бензоколонок. Число бастующих достигало 10 миллионов. В Париже были сломаны деревья, полыхали подожженные автомобили.

Съемочная группа временно прекратила работу, чтобы участвовать во всеобщем движении протеста. Катрин Денев отправилась в Данфер-Рошеро, Ирен Тюнк и Робер Ван Хоол примкнули к профсоюзу артистов, Ален Кавалье встретился с дирекцией кинематографистов, Мишель Пиккоян Проник в «Меэон де ля радио», Франсуаза Саган оказалась в Латинском квартале. В театре «Одеон» состоялось большое собрание студентов. Там к писательнице обратился какой-то лохматый парень с громкоговорителем.

– Ты приехала на своем «феррари», товарищ Саган? – с усмешкой спросил он.

– Нет! Это «мазерати», товарищ Дюпон, – ответила она.

Публика стала смеяться, и Робеспьер переключился на другое. После манифестации Саган, как обычно, отправилась в ночной бар к Режин. В дверь постучался молодой человек, раненный полицейскими. Его впустили. Кровь студента капала Франсуазе на новое платье. Но она была полна решимости и чувствовала себя в роли сестры милосердия Флоренс Найтингейл. Увы! В этот момент появился человек в каске и в капюшоне. Он бросил гранату со слезоточивым газом в ночной бар. Началась всеобщая паника. За три секунды у всех женщин смылась косметика, они стали неузнаваемы. Некоторые мужчины, ничего не видя, начали драться.

Мистер Е. кричал, ни к кому не обращаясь, но достаточно серьезно: «Я не хочу умереть в ночном баре… Я не хочу умереть в ночном баре…»

Эти события ознаменовали изменение нравов. Франсуаза Саган следила за всем происходящим с необыкновенной проницательностью и некоторым беспокойством. «Вероятно, в их новом мире вряд ли найдется место для какой-то Франсуазы Саган, – размышляла она, – я всегда рассматривала свое будущее как величайшую финансовую катастрофу».

В воскресенье, 9 июня 1968 года, когда спокойствие восстановилось, съемки фильма возобновились. 30 августа того же года фильм Алена Кавалье «Сигнал к капитуляции» вышел на экраны кинотеатров. Комментарии были самые разнообразные. В «Пари-пресс» Мишель Обриан писал: «Ален Кавалье поступил очень осторожно. Он ограничился тем, что придал блеск ситуациям и персонажам, достойным светской хроники. Он проигнорировал все пагубное и скандальное в этой мирной апологии социального достатка и снобизма, подтверждая, что лучше быть богатым, чем бедным, красивым, нежели безобразным». Журналист из сатирического журнала «Канар аншене» дал более язвительную характеристику фильму: «Роскошные декорации, виски, абстрактная живопись и пустые разговоры. Блестящие персонажи, такт, искусное поддержание разговора. Все это имело определенное очарование для тех, кого не тошнит от подобного красивого мирка. То и дело казалось, что в кадре вдруг возникнет лицо Жако Шазо или Режин». Луи Шове писал в газете «Фигаро»: «Все, что можно считать соответствующим оригиналу, вызывает мало радости. Не очень верится в эти светские страдания. Единственная положительная сторона фильма – участие в нем Катрин Денев, которая необыкновенно трогательна и убедительна». По мнению Анри Шапье, хроникера из ежедневника «Комба», «Ален Кавалье воспринял роман «Сигнал к капитуляции» в полном соответствии с чувствами Франсуазы Саган: экранизация с точностью передала умонастроения романистки и ни в чем не предала ее маленький мирок праздных людей, страдающих, вызывающих умиление, которых она так любит. Но по какой причине стоит ненавидеть этих бездельников?». В колонках журнала «Нувель обсерватер» читаем: «Это лучшее произведение Саган и лучший фильм Кавалье. Несколько затянутое повествование как нельзя лучше перекликается с постоянным звоном кусочков льда в стаканах с виски». Журналист из газеты «Монд» также выражал восторг: «Сигнал к капитуляции» – это учащенное биение сердца. Мелодия состоит из трех нот: смутная улыбка, смутная грусть и некая непристойность – вот что мы видим в этом фильме. Но не надо требовать большего. Хотя мелодия очень незатейлива, она по крайней мере исполняется в красивой аранжировке».

И на этот раз зрители не попали под влияние критики. Фильм «Сигнал к капитуляции» стал первым всеобщим признанием успеха Алена Кавалье, большего он добьется, лишь поставив фильм «Тереза». Несколько лет спустя Франсуаза Саган призналась, что фильм слишком во многом повторяет ее роман. «Я полагаю, что все-таки должно существовать некоторое различие между книгами, которые я пишу в полном одиночестве, забившись в угол, и постановкой фильма. Мне даже кажется, что это совсем разные вещи».

Для Алена Кавалье сотрудничество с одной из самых замечательных французских актрис не прошло бесследно. «Снимать Катрин Денев для меня было сплошное удовольствие, – скажет он потом. – В ней есть интеллигентность, особая мелодика речи, утонченность… В течение нескольких недель во мне нарастало восхищение перед ней, которое я попытался подавить в себе и отразить на пленке… Я снял «Сигнал к капитуляции» в 1968 году, и только в 1975-м приступил к следующему фильму. Можете представить, какое впечатление произвело на меня это событие, если в течение такого длительного периода я бездействовал!» Саган тоже была очарована образом Люсиль в исполнении Катрин Денев. Волею судьбы романистка и актриса встретятся еще раз: Франсуаза напишет о ней статью по просьбе Николь Висняк, своей подруги и главного редактора журнала «Эгоист»: «А между тем кто, как не она, белокурая, красивая, ослепительная и соблазнительная, к тому же отзывчивая, никогда – «насколько известно» (а в Париже в этих кругах слухи распространяются быстро) – не делавшая никому зла, кто, как не она, любимая мужчинами, любящая своих детей, любимица публики, кто, как не Катрин Денев, казалось бы, должна безнаказанно утверждаться такою, какая она есть? Не знаю, но, может быть, и лучшее, и худшее в ее очаровании – тот матовый свет, временами возникающий в ее каштановых глазах, которые на мгновение становятся растерянными и выдают какой-то внутренний надлом в этом белокуром совершенстве»[23]23
  Саган Ф. От всей души // Прощай, печаль. Москва, Эксмо-Пресс, 1989. С. 596.


[Закрыть].

Название романа «Сигнал к капитуляции»[24]24
  «Сигнал к капитуляции» по-французски звучит как «шамад», то есть так же, как название автомобиля – «рено-шамад».


[Закрыть] даст повод журналисту из сатирического еженедельника «Канар аншене» опубликовать весьма едкий пассаж: «Под предлогом того, что она создала роман «Сигнал к капитуляции», Франсуаза Саган пожаловалась дирекции фирмы «Рено» (которая делала рекламу для ее модели под тем же названием – «шамад»), что не получила ни одной из вышеуказанных машин данной модели или хотя бы букета цветов в качестве извинения. Вот уж поистине для почитателей Франсуазы повод загрустить».

В 1965 году Франсуаза Саган вновь включилась в политическую жизнь Франции. Предвыборная президентская кампания началась в этот раз значительно раньше обычного, с конца 1963 года, когда журнал «Экспресс» начал акцию «Господин X», чтобы найти идеального кандидата. Цель, которую преследовал журнал, – привлечь общественное мнение к кандидатуре Гастона Деффера и объединить все левые некоммунистические силы и центр в рядах Демократической и социалистической федерации. Но по окончании съезда, 1 и 2 февраля 1964 года, Народно-республиканское движение отказалось подписаться поя светскими принципами Французской секции рабочего интернационала, которые открыто поддерживал Гастон Деффер. В результате 18 июня 1965 года политические партии вынуждены были признать отсутствие компромисса, и Гастон Деф-фер снял свою кандидатуру. Для молодого социалиста Фран су а Миттерана открылся свободный путь, и 9 сентября он официально выдвинул свою кандидатуру. Бывший министр Пьер Мендес-Франс стад простым депутатом и опубликовал книгу «Перманентный государственный переворот», что заставило заговорить о нем как о влиятельном члене оппозиции. В день, когда Франсуа Миттеран объявил о своей кандидатуре, сформировалась Федерация демократических и социалистических левых сил. Он включала в себя Французскую секцию рабочего интернационала, радикалов и Конвенцию республиканских институтов. Франсуа Миттеран, получивший поддержку коммунистов, стал, таким образом, единственным кандидатом от левых сил. С мая 1964 года ему противостоял Жан Лекануэ, лидер Народно-республиканского движения. Последнего поддерживали Национальный центр независимых Антуана Пине и часть радикалов. В свою очередь, генерал де Голль не принял никакого участия в предвыборной кампании и выдвинул свою кандидатуру лишь 4 ноября. Его лозунг: «Я – или хаос».