Текст книги "Закаленные крылья"

Автор книги: Симеон Симеонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Андреев оказался поистине прирожденным парашютистом и организатором. Его присутствие вдохнуло в нас еще большую уверенность и убежденность в том, что мы добьемся успеха. Общая ответственность за выполнение задачи сблизила нас, и мы полюбили друг друга, как родные братья.

Андреев навсегда остался в сердцах всех тех людей, с которыми ему довелось работать, о нем сохраняют самые добрые, светлые, искренние воспоминания. Андро, как мы его звали, всегда был вместе с группой наших парашютистов: и в аудиториях, где проводились занятия по парашютизму, и на стартовой площадке, и в спортивном зале. Он занимался вместе с ними спортом, принимал участие в тех небольших развлечениях, которые нам изредка удавалось организовать.

После тщательной подготовки и проверки мы приступили к осуществлению первого группового прыжка с боевого самолета Ил-28. Несмотря на утреннюю пору, горячее июльское солнце обжигало лица, невыносимо накаляло [272] бетонную взлетную полосу и в еще большей степени – металлический фюзеляж самолета.

Был открыт бомбовый люк Ил-28, и в нем разместились парашютисты. Скрючившись так, что их позы напоминали вопросительный знак, они покачивались на специально пригнанных ремнях. Парашютисты молчали. Одетые в теплые дубленые полушубки, в зимних шлемофонах и плотно закрывающих лица кислородных масках, они тяжело переносили знойную июльскую жару.

Парашютист подполковник Убликов должен был прыгать третьим. Но он услышал, что автомат внезапно сработал, и в следующее мгновение его парашют вырвался из чехла. Руками Убликов поспешно убрал парашют и доложил, что выполнять задание дальше нельзя. Это произошло на высоте одиннадцати тысяч метров. Если полет не прекратить и прыжок будет совершен, то раскрывшийся парашют может преподнести много неприятных сюрпризов, таящих в себе смертельную опасность как для него, так и для его товарищей. Напряжение нарастало, особенно когда самолет пошел на посадку. Сейчас самым ответственным был момент торможения. К счастью, все прошло нормально, и на следующий день мы повторили полет.

Затем последовал групповой прыжок с Ан-12.

Экипаж молодых советских летчиков упорно готовился к тому, чтобы набрать большую высоту, чем та, на которую рассчитана машина. Главная проблема состояла в снабжении парашютистов кислородом.

Одиннадцать парашютистов заняли свои места в большом салоне грузового самолета. До высоты девяти тысяч метров все шло хорошо, но тут старший группы увидел, что парашютисты один за другим начали терять сознание, что головы их безжизненно склоняются на грудь. Он успел нажать на кнопку «Тревога», а в следующее мгновение и сам потерял сознание.

Командир экипажа капитан Лангвиненко, услышав сигнал «Тревога», стал вызывать парашютистов по внутренней радиосвязи, но ему никто не отвечал. Приняв решение пикировать на такой большой и неповоротливой машине, как истребитель, капитан Лангвиненко спас жизнь парашютистам. На высоте четырех тысяч метров парашютисты пришли в себя. Оказалось, что трубка, по которой подавался кислород, замерзла. [273]

Аварийные ситуации, возникшие в одном и другом случае, вызвали острую реакцию в вышестоящих штабах. Дело дошло до того, что нам советовали и даже настойчиво рекомендовали прекратить попытки, вообще отказаться от них. Но мы с большим напряжением продолжали начатую работу. Я доложил обо всем министру, и он приказал: «Примите все необходимые меры предосторожности и продолжайте!» Через несколько дней он сам приехал к нам.

Я предложил утвердить программу, включающую два прыжка: первый – майора Крумова и второй – старшины Джурова. Министр подошел ко мне, пристально посмотрел в глаза и спросил:

– Симеонов, спрашиваю тебя не как министр, а как отец старшины Джурова: велик ли риск?

– Да, велик!-ответил я. – Но оба отлично подготовлены. Все пройдет успешно!

Мы отправились на стартовую площадку, где инженеры и техники готовили к полету оба самолета. Работа у них спорилась, они действовали быстро и уверенно.

Ночь выдалась тихая и темная, где-то высоко появились облака.

Начальник метеослужбы доложил обстановку: на заданной высоте ветер нормальный, температура минус 67 градусов. Тенденция к усилению ветра у самой земли, где к рассвету скорость его достигнет семи-восьми метров в секунду.

Командир аварийно-спасательной группы доложил, что радиосвязь во всех звеньях полностью функционирует и группа готова приступить к работе. Авиационная врачебная экспертиза подтвердила, что медицинские показатели у парашютистов и пилотов в пределах нормы.

Было тщательно проверено размещение экипажей в самолетах и физическое состояние летчиков и парашютистов.

В заранее обусловленное время самолет оторвался от бетонной полосы и исчез в темной выси неба.

Радиолокационные станции непрерывно вели наблюдение за машиной. Через каждую тысячу метров докладывалась обстановка. На высоте тринадцати тысяч метров Станков сообщил, что кабина обледенела и он пилотирует только по приборам. [274]

В последние минуты перед прыжком вертикальная скорость достигла метра в секунду. Приближался момент катапультирования. Командный пункт передал сигнал «Приготовиться», и через пятнадцать секунд последовала вторая команда – «Катапультироваться!».

Майор Крумов начал свободное падение с высоты пятнадцать тысяч триста метров. Вертикальная скорость все время росла. Но главное заключалось в том, чтобы не отказала подача кислорода: на такой высоте без кислорода можно прожить только около четырнадцати секунд.

Свободно падающему телу угрожали и другие опасности: человек мог войти в штопор, или у него могло произойти обморожение открытых частей лица.

Сразу же после катапультирования, когда Крумов оказался позади и ниже самолета, он энергично освободился от сиденья. Сначала на индикаторе мы наблюдали два почти одновременно падающих тела, но через какую-то минуту раскрылся парашют Крумова, опередив парашют сиденья. Крумов стабилизировал свое падение, разведя в сторону руки и ноги и повернувшись лицом к земле. Через сплошную облачность он вряд ли различал населенные пункты, но сумел обнаружить район приземления, который мы обозначили светом прожекторов и пламенем больших костров.

Скорость падения нарастала, и Крумов почувствовал, как сильно мерзнут лицо и руки. Он поспешил взять курс на освещенный район приземления. Инстинктивно продолжал падать лицом к земле. Собрав силы, Крумов энергичным движением развернул свое тело и перевернулся на спину, из-за чего на какие-то мгновения нарушилась устойчивость полета, но он быстро стабилизировал его. Посмотрев вверх, он увидел над собой темный купол небосвода. Лицо его вроде бы немного согрелось, но когда он посмотрел на фосфоресцирующие цифры высотомера, то с недоумением обнаружил, что тот показывает двенадцать тысяч метров. Неужели он все еще на такой большой высоте? Посмотрел еще раз – одиннадцать тысяч метров. Как медленно течет время здесь, в стратосфере!

Крумов решил принять более удобное положение, но внезапно его резко крутануло, и он сделал несколько [275] вынужденных витков, в результате чего ощутил сильные удары по всему телу. Чем вызвано это явление?

Но тут Крумов вспомнил предупреждение метеорологов. Значит, он пробивает тот слой, в котором проходят слабые воздушные течения.

Дальше он падал в стабильном положении – на спине.

Почувствовав, что входит в плотные слои атмосферы, Крумов успокоился и стал чаще посматривать на высотомер: четыре тысячи, три тысячи метров…

Он повернулся лицом к земле.

«Ну а сейчас, товарищ Крумов, от тебя требуются терпение и нервы, крепкие нервы, – подумал он. – Две тысячи, тысяча, девятьсот, восемьсот метров. Потерпи, выдержи еще немного».

На отметке «700» он энергично выдернул кольцо и открыл основной парашют.

Знакомый толчок он встретил уже с удовольствием и немного погодя приземлился на прекрасной земле Добруджи.

Так видный болгарский парашютист стал и чемпионом мира.

Вскоре взлетел и второй самолет.

Летчик Колев на высоте восемь тысяч метров разгерметизировал кабину и продолжал набирать высоту. Но вскоре и Колев, и парашютист Чавдар Джуров ощутили острую боль в ушах. Чавдар решил помочь себе, зажав нос и набрав полные легкие воздуха, но тотчас же сообразил, что для этого придется сдвинуть хорошо пригнанную к лицу маску. Высота полета нарастала, а с ней усиливался и холод. Несмотря на все принятые меры и специальную экипировку, руки и ноги мерзли, сильно мерзли.

Высотомер показывал уже пятнадцать тысяч метров, когда в кабине зажглась красная лампочка: остается триста литров горючего, то есть такое количество, которого хватит только на пятнадцать минут полета.

«Может быть, прекратить полет? Нет, еще немного! – решил летчик. – Наберу еще немного высоты!»

Осталось всего сто пятьдесят литров горючего. Пора катапультироваться. Летчик дал сигнал: «Катапультируйся!» – и добавил: «Желаю тебе успеха». На командном [276] пункте с нетерпением ждали информации полковника Колева.

Получив команду действовать, Чавдар Джуров подтвердил, что все понял, и приступил к выполнению задания. Для начала он поджал ноги под сиденье. Затем откинулся на него, проверил защитные стекла на шлеме и правой рукой отодвинул подвижную часть фонаря. В кабину ворвалась струя холодного воздуха и прижала его к сиденью. Тогда Чавдар обеими руками нажал ручку специального устройства и катапультировался.

Отделившись от самолета, он сразу же попал в сильную воздушную струю и несколько раз перевернулся. Сработал автомат, отбросивший сиденье, и Чавдар, в свою очередь, энергично оттолкнулся от него ногами.

Еще секунда, и Чавдар почувствовал сильный толчок в плечи и ноги – это раскрылся парашют. Подняв голову, он увидел его распахнувшийся купол. Чавдар посмотрел вниз, но ничего не смог увидеть. Все свое внимание он сосредоточил на контроле за подачей кислорода. На прыжок ему было отведено 40 минут.

Через несколько минут мы уже летели на вертолете к месту приземления. Начинало светать. Кто-то из экипажа доложил, что видит спускающегося парашютиста. Все стали пристально смотреть в указанном направлении.

– Да, это Чавдар! – сказал министр. – Значит, все идет нормально.

Это был большой успех нашего парашютного спорта. Болгарские летчики еще раз прославили свою родину!

Овладевая мастерством прыжков с парашютом, мы тщательно изучали все особенности катапультирования на больших высотах.

Группа инженеров ВНВВУ (Высшего народного военно-воздушного училища) имени Георгия Бренковского подготовила автопилот, действующий в соответствии с командой, переданной по радио.

Три молодых пилота упорно продолжали готовиться к прыжкам с парашютом. Они осваивали способы вывода собственного тела из штопора. Трем самоотверженным, безгранично смелым пилотам предстояло прыгать с самолета Ил-14 с высоты пять тысяч метров, при этом преднамеренно войти в штопор и на высоте трех тысяч метров выйти из этого положения. [277]

Первая попытка лейтенанта Генковского и капитана Златана Желязкова была удачной. Но не совсем удачно протекал прыжок капитана Драгана Драганова. Он не дождался, пока полностью выйдет из штопора, и, продолжая крутиться по вертикальной оси, поторопился раскрыть парашют. При этом он получил сильный удар и испытал острую боль, но даже не застонал, только изо всех сил стиснул зубы. Но что же случилось? Оказалось, что один из ремней парашюта обвился вокруг его ноги и при ударе, когда раскрылся парашют, капитан растянул связки и вывихнул ногу в области колена.

Несмотря на желание Драганова продолжать подготовку, это было уже невозможно. Тогда он попросил разрешения не покидать группу, присутствовать на занятиях, чтобы иметь возможность хотя бы радоваться успехам своих товарищей.

Около месяца мы потратили на обучение летного состава ведению огня ракетами по воздушным целям в условиях полетов над морем. Все занятия проводились в обстановке максимально приближенной к боевой.

Примечания

{1}Болгарский народный танец. – Прим. ред.

{2}Речь идет о Земледельческом народном союзе. – Прим. ред.

{3}9 сентября 1944 года – день начала вооруженного восстания, увенчавшегося победой народной власти в Болгарии. – Прим. ред.

{4}Почтительное обращение к старшему мужчине. – Прим. ред.

{5}В болгарском фольклоре синоним поразительно невезучего человека. – Прим. ред.

{6}Братушками (братишками) в Болгарии ласково называют русских. – Прим. ред.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

24.09.2015