Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 9

Хафиз заговорил через три часа. После того, как Рахман показал ему фотографии сгоревшего склада, останки тридцати гулей, он понял – план провалился. Сломался быстро. Дал семь адресов по городу и окраинам. Семь точек, где прятались группы заражённых.

В четыре утра команда выдвинулась. Полный состав – Маркус, Пьер, Жанна, Ахмед, Рахман, плюс дополнительные бойцы: Коул и Дэвис с огнемётами, Питер с пулемётом, Ян со взрывчаткой. Восемь человек. Семь целей. До рассвета.

Первая точка – подвал жилого дома в трущобах. Маркус вёл, Пьер за ним. Спустились по скользким ступеням. Вода по щиколотку, тьма, запах гнили. Фонари прорезали мрак.

Пять гулей. Спали, прислонившись к стенам. Один открыл глаза – жёлтые, светящиеся. Зашипел. Остальные проснулись мгновенно.

Маркус выстрелил первым. Дробовик грохнул, серебряная дробь разворотила голову ближайшему. Дюбуа дал очередь из винтовки – второй гуль упал, грудь разворочена. Жанна справа, одиночные выстрелы – третий и четвёртый получили в череп, рухнули.

Пятый прыгнул на Питера. Тот не успел развернуть пулемёт. Гуль сбил его, когти полоснули по броне. Француз вскинул винтовку, но угол неудобный. Рахман выстрелил из пистолета – три раза, в упор. Серебро сработало. Гуль взвыл, отшатнулся. Питер оттолкнул его, Маркус добил выстрелом в голову.

– Чисто, – сказал немец. – Сжигаем и уходим.

Коул дал струю огня. Трупы вспыхнули. Вонь паленой плоти, дым. Вышли наверх, закрыли подвал, двинулись дальше.

Вторая точка – старая фабрика на окраине. Заброшенная, ржавая. По данным Хафиза, там десять гулей. Более организованных, разумных.

Вошли тихо, группой. Цех пустой, станки ржавые, крыша провалилась. Свет луны пробивался сквозь дыры. Никого.

– Засада, – прошептал Пьер.

Слишком поздно.

Гули атаковали сверху. Прыгали с балок, с перекрытий. Двенадцать, не десять. Быстрые, скоординированные.

Команда открыла огонь. Грохот выстрелов, вспышки, крики. Один гуль упал на Дэвиса, сбил огнемёт. Дэвис выхватил нож, ударил в шею. Гуль захрипел, но не отпускал. Коул развернулся, дал огня. Оба – Дэвис и гуль – вспыхнули.

– Дэвис! – Коул бросился к нему.

– Назад! – рявкнул Маркус. – Прикрываю!

Немец встал перед горящим Дэвисом, стрелял очередями. Трое гулей атаковали, он уложил двоих, третий прорвался. Жанна выстрелила – пуля прошла гулю через глаз, вышла через затылок. Тварь упала.

Дюбуа работал методично. Короткие очереди, два-три выстрела на цель. Голова или центр масс. Пять гулей упало от его огня. Магазин кончился, сбросил, вставил новый. Секунды три. Гуль успел подбежать. Француз не успел вскинуть винтовку. Выхватил нож – артефактный. Ударил снизу вверх, в живот. Лезвие прошло сквозь плоть, рёбра, достало до сердца. Гуль застыл, захрипел, осел.

Последние трое попытались сбежать. Питер открыл огонь из пулемёта. Длинная очередь, трассеры прочертили воздух. Все трое упали, изрешечённые.

Тишина. Дым. Запах крови и горелого мяса.

Дэвис лежал на полу, обгоревший, не дышал. Коул стоял над ним, лицо окаменело.

– Он мёртв.

Маркус подошёл, проверил пульс. Кивнул.

– Забираем тело. Хороним по-человечески.

Питер и Ян подняли Дэвиса, понесли к джипу. Остальные облили трупы гулей горючим, подожгли. Фабрика начала гореть. Вышли, сели в машины, поехали дальше.

Две точки из семи. Одна смерть.

Третья точка – лодочный причал у реки. Хафиз сказал: там восемь гулей, используют лодки для перемещения. Подплывают к деревням ночью, похищают людей.

Подъехали тихо, выгрузились. Причал деревянный, старый, скрипучий. Лодки покачивались на воде. Туман стелился над рекой.

Маркус дал знак – разделиться. Он, Ахмед и Рахман слева. Пьер, Жанна, Питер, Коул справа. Ян остался у машин, страховка.

Дюбуа пошёл вдоль причала, прижимаясь к ящикам, сетям. Жанна рядом, винтовка наготове. Питер замыкал.

Гули были в лодках. Пятеро сидели, неподвижные, будто статуи. Шестой стоял на носу, смотрел на реку. Ещё двое под причалом, в воде. Только головы торчат. Ждали.

Засада. И они её знали.

Француз остановился, поднял руку. Команда застыла. Он смотрел на гулей в лодках. Они не двигались. Слишком спокойны. Слишком готовы.

– Маркус, – прошептал он в рацию. – Они ждут нас.

– Вижу. Действуем одновременно. По моему сигналу.

Пауза. Потом:

– Огонь!

Команда открыла огонь с двух сторон. Гули в лодках вскочили, бросились врассыпную. Двое из воды вынырнули, прыгнули на причал. Один схватил Рахмана за ногу, потащил. Капитан упал, выстрелил в упор. Серебряная пуля разнесла гулю челюсть. Тот отпустил, рухнул в воду.

Второй из воды атаковал Ахмеда. Марокканец отшатнулся, споткнулся, упал. Гуль навис над ним, пасть раскрыта, зубы как лезвия. Ахмед вскинул карабин, уперся стволом в грудь, выстрелил. Раз, два, три. Гуль содрогнулся, упал рядом.

Пьер и Жанна работали в паре. Он стрелял в тех, что на причале. Она – в лодках. Синхронно, без слов. Два гуля упали от его огня. Три от её. Питер добил последнего из пулемёта.

Восемь трупов. Ни одной своей потери.

– Быстро и чисто, – сказал Маркус. – Так и надо.

Сожгли трупы прямо в лодках. Огонь отражался в воде, дым поднимался в небо. Уехали.

Четвёртая точка – подземный туннель под старым рынком. Хафиз сказал: там двенадцать гулей, они выходят ночью через канализацию, охотятся на рынке.

Спустились через люк. Туннель узкий, низкий, воды по пояс. Тьма абсолютная. Фонари на касках, оружие вперёд.

Гули напали из темноты. Сразу, без предупреждения. Четверо с фронта, трое сзади, остальные с боков, из ответвлений туннеля. Окружили.

Маркус закричал:

– Круговая оборона!

Команда сгруппировалась спина к спине. Стреляли во все стороны. Грохот в замкнутом пространстве оглушал даже сквозь беруши. Вспышки выстрелов выхватывали куски тьмы – морды гулей, когти, зубы.

Француз стрелял перед собой. Магазин кончился за десять секунд. Сбросил, вставил новый. Гуль прорвался, схватил его за горло. Когти впились, но броня выдержала. Дюбуа ударил прикладом в морду. Череп треснул. Гуль не отпускал. Он выхватил нож, полоснул по шее. Артефактное лезвие перерезало всё – кожу, мышцы, позвонки. Голова отлетела. Тело упало в воду.

Жанна рядом, стреляла одиночными. Каждый выстрел – попадание. Три гуля упали. Четвёртый прыгнул на неё сверху, из вентиляционной шахты. Она не успела увернуться. Упали вместе в воду.

Пьер развернулся, выстрелил. Гуль на Жанне дёрнулся, но не упал. Попал в плечо, не в голову. Француз прыгнул, сбил гуля с неё, ударил ножом в затылок. Лезвие вошло в основание черепа. Гуль затих.

Помог Жанне встать. Она кашляла, плевалась водой.

– Спасибо.

– Не за что.

Бой продолжался. Коул жёг огнемётом – пламя ревело, заполнило туннель. Трое гулей сгорели заживо, визжали, метались. Питер расстреливал остальных. Маркус, Рахман, Ахмед добивали раненых.

Через две минуты все гули были мертвы. Команда стояла по пояс в воде, дышала тяжело, дрожала от адреналина.

– Потери? – спросил Маркус.

– Жанна глотнула воды, – сказал Пьер. – Нужно обработать серебром.

Ахмед достал ампулу, разбил, дал ей выпить. Рыжая проглотила, скривилась.

– Мерзость.

– Но работает, – сказал Маркус. – Все остальные целы?

Кивки.

– Тогда выходим. Ещё три точки.

Вылезли из туннеля. Рассвет начинался. Небо розовело. Город просыпался. Люди не знали, что этой ночью под ними шла война.

Пятая точка – крыша заброшенной школы. Шесть гулей, по словам Хафиза. Используют высоту, прыгают на жертв сверху.

Поднялись по пожарной лестнице. Крыша плоская, покрыта гравием, старыми вентиляционными шахтами. Шесть гулей сидели в кругу. Не спали. Ждали.

Один встал, посмотрел на команду. Заговорил. Голос хриплый, но слова чёткие:

– Хафиз сказал, вы придёте.

Маркус поднял дробовик.

– Сдавайтесь. Живыми будет легче.

Гуль засмеялся – звук мерзкий, булькающий.

– Мы уже не живые. И не мёртвые. Мы новые. Мы будущее.

– Будущее сгорит, – сказал Маркус и выстрелил.

Гули атаковали. Все шестеро разом. Быстрее, чем в туннеле. Быстрее, чем на фабрике. Эти были обучены, тренированы.

Один запрыгнул на Питера, повалил, начал рвать броню когтями. Питер орал, бил кулаками. Коул подбежал, дал огня. Гуль сгорел, но Питер тоже загорелся. Покатился по крыше, сбивая пламя.

Двое атаковали Маркуса с двух сторон. Немец крутился, стрелял, но они были слишком быстры. Один полоснул когтями по руке. Кровь брызнула. Маркус рявкнул от боли, но не отступил. Развернулся, ударил прикладом. Череп гуля треснул. Второго пристрелил Рахман.

Пьер дрался с третьим. Гуль был сильнее, быстрее. Уворачивался от выстрелов, прыгал, атаковал с разных углов. Француз бросил винтовку, выхватил нож. Ближний бой. Гуль прыгнул. Дюбуа встретил его ударом – лезвие прошло под рёбра, вверх, к сердцу. Гуль захрипел, обмяк. Упал.

Жанна расстреляла четвёртого и пятого. Одиночные выстрелы, хладнокровно. Оба упали с пробитыми черепами.

Шестой попытался сбежать. Прыгнул с крыши, на соседнее здание. Рахман выстрелил, промахнулся. Гуль побежал дальше.

– Я за ним! – крикнул Пьер и побежал к краю крыши.

Прыгнул. Полетел. Три метра разрыва. Приземлился на другой крыше, покатился, встал. Гуль впереди, метров двадцать. Бежит, не оборачивается.

Француз побежал следом. Перепрыгивал через вентиляционные шахты, трубы. Прыгал на следующую крышу. Ещё одну. Гуль не отставал.

Дюбуа остановился, вскинул винтовку, прицелился. Выстрел. Гуль споткнулся, упал. Попал в ногу. Не убил, но остановил.

Подбежал. Гуль лежал, держался за раненую ногу. Смотрел на француза жёлтыми глазами.

– Ты не остановишь нас, – прохрипел он. – Хафиз один из многих. Другие придут. Мир меняется.

– Может, – сказал Пьер. – Но не сегодня.

Выстрелил в голову. Гуль затих.

Вернулся к команде. Питер сидел, обожжённый, но живой. Маркус бинтовал руку, кровь остановилась. Остальные целы.

– Две точки осталось, – сказал немец. – Доделаем, вернёмся на базу.

Шестая точка – склад у реки. Десять гулей. Самая крупная группа после взорванного склада. Окружили здание, закрыли выходы. Коул и Ян заложили взрывчатку. Взорвали вход. Команда ворвалась.

Гули не сопротивлялись. Сидели в углу, все десять. Смотрели на бойцов. Не нападали.

Маркус прицелился.

– Почему не деретесь?

Один из гулей – старший, с более серой кожей – заговорил:

– Потому что бесполезно. Вы сильнее. Мы знаем. Хафиз ошибся. Думал, людей легко победить. Но вы не просто люди. Вы охотники.

– Значит, сдаётесь?

– Мы уже мертвы. Внутри. Человек умер, когда нас заразили. Осталось только это. – Он показал на себя. – Голод, инстинкты, чужие мысли. Убейте нас. Быстро.

Маркус колебался. Потом кивнул.

– Быстро.

Команда открыла огонь. Десять гулей упали за секунды. Не кричали, не сопротивлялись. Просто умерли.

Сожгли трупы. Вышли.

Седьмая точка – последняя. Квартира в жилом доме. Три гуля, по данным Хафиза. Живут как обычные люди, работают, ждут сигнала.

Поднялись по лестнице. Дверь взломали. Вошли.

Квартира обычная. Мебель, посуда, одежда. На кровати спали двое – мужчина и женщина. Гули, но внешне почти неотличимы от людей. Третий сидел у окна, смотрел на рассвет.

Повернулся, увидел команду. Встал.

– Вы пришли, – сказал он спокойно. – Хафиз обещал, что у нас будет новая жизнь. Лучше, чем раньше. Мы были никем. Нищими, голодными, забытыми. Он сделал нас сильными. Дал цель.

– Он сделал вас убийцами, – сказала Жанна.

– Мы ещё никого не убили. Ждали приказа. – Гуль посмотрел на спящих. – Они мои брат и сестра. Мы заразились вместе. Думали, станем свободными. Но стали рабами. Голод не отпускает. Каждую ночь хочется охотиться, убивать, есть. Сдерживаемся, но трудно.

– Хотите, чтобы мы вас убили? – спросил Пьер.

Гуль кивнул.

– Да. Пока мы ещё помним, кто были. Пока не превратились в зверей окончательно.

Француз поднял винтовку. Выстрелил. Одиночный выстрел в голову. Гуль упал. Двое на кровати проснулись, вскочили. Жанна и Маркус выстрелили одновременно. Оба упали.

Тишина.

Команда стояла в квартире, где жили обычные люди, ставшие чудовищами. Где мечты о новой жизни обернулись кошмаром.

– Всё, – сказал Маркус. – Семь точек зачищены. Возвращаемся.

Вышли из квартиры, спустились. Сели в джипы. Ехали молча. Солнце поднималось, город просыпался. Люди шли на работу, открывали лавки, везли детей в школу. Не знали, что этой ночью их спасли. Что война прошла рядом, невидимая.

На базу въехали в семь утра. Охрана открыла ворота. Команда выгрузилась. Грязные, уставшие, в крови и саже. Дэвиса несли в мешке. Маркус с перевязанной рукой. Питер обожжённый. Жанна кашляла. Остальные целы, но измотаны.

Макгрегор встретил их у штаба.

– Доклад?

– Семь точек зачищены. Семьдесят четыре гуля уничтожено. Один погибший с нашей стороны – Дэвис. Трое ранены, но не заражены. Хафиз на допросе дал всю информацию. Больше скоплений гулей в городе нет.

– Хорошая работа, – сказал британец. – Идите отдыхайте. Завтра разбор.

Команда разошлась. Пьер дошёл до своей комнаты, сбросил снаряжение, рухнул на койку. Не разделся. Просто лёг. Тело болело, мышцы ныли, уши звенели от выстрелов.

Постучали в дверь. Он приоткрыл глаза.

– Войдите.

Жанна. Такая же грязная, уставшая. Села на край койки.

– Как ты?

– Живой.

– Это хорошо.

Молчали. Потом она легла рядом. Просто лежала, не прижимаясь. Два солдата после боя, слишком уставшие для чего-то большего.

– Спасибо, что вытащил из воды, – прошептала она.

– Уже второй раз благодаришь за воду, – усмехнулся он.

– Потому что ты лезешь за людьми туда, куда нормальные не полезут.

– Может, я ненормальный.

– Может. – Она закрыла глаза. – Но мне нравится.

Он тоже закрыл глаза. Слышал её дыхание, чувствовал тепло рядом. Не больше. Просто присутствие. Живое, человеческое.

За окном город жил. Кричали птицы, гудели машины, люди шли по своим делам. Не зная, что под ними, в подвалах, туннелях, на крышах шла война. И выиграли её восемь человек. Восемь охотников на нечисть.

Один из которых отдал жизнь. Дэвис. Хороший парень, любил шутить, курил сигары. Сгорел, защищая товарищей.

Ещё один призрак.

Пьер почувствовал, как рука Жанны нашла его руку, сжала. Он сжал в ответ. Держались, якорили друг друга. Два человека в море смерти, войны, мрака.

Но живые. Пока.

Уснули так, держась за руки, не раздевшись, грязные и измотанные.

Война закончилась.

На этот раз. Или нет?

Допросная комната. Бетонные стены, стол, три стула, лампа под потолком. Восемь утра. Хафиз сидел привязанным к стулу, руки за спиной, лицо избитое – Рахман поработал перед тем, как ублюдка забрали на базу.

Немец сел напротив, положил на стол фотографии сгоревшего склада. Дюбуа встал у стены, наблюдал. Хафиз смотрел на фото, лицо бесстрастное.

– Тридцать ваших мертвы, – сказал Маркус. – Ещё семьдесят четыре зачищены по вашим адресам. План провалился. Города не будет. Вашей армии не будет. Вы проиграли.

Хафиз поднял взгляд. Глаза тёмные, спокойные.

– Проиграл я. Да. Но не мы.

– Что это значит?

– Значит, что я был пешкой. Как и вы.

Маркус наклонился вперёд.

– Объясняйте.

Хафиз усмехнулся. Посмотрел на часы на стене – восемь ноль пять.

– У меня есть время. Расскажу всё.

И рассказал.

Год назад к нему пришёл человек. Высокий, в тёмном плаще, лицо скрыто шарфом. Назвался только «Лидер». Предложил сделку: знания, ресурсы, власть в обмен на работу. Создать армию гулей, подготовить почву для большего. Хафиз согласился. Ему дали книги, запретные тексты, деньги, контакты.

Он изучал некромантию, магию крови, ритуалы превращения. Ездил по стране, искал могилы, трупы, нищих, которым нечего терять. Проводил эксперименты. Большинство умирало. Некоторые превращались в примитивных гулей – тупых, звериных. Но некоторые сохраняли разум, становились разумными гулями. Управляемыми.

Он создал три группы. Первая – примитивы, для атак, запугивания. Вторая – разумные, для планирования, организации. Третья – почти люди, для маскировки, шпионажа.

План был прост: поднять панику в дельте, привлечь внимание, затем ударить по городу. Массовое заражение, хаос, падение правительства. Новый порядок. Хафиз будет правителем нового мира, где гули и люди сосуществуют. Гули правят, люди служат.

Маркус слушал, записывал. Пьер стоял, смотрел на Хафиза. Что-то не сходилось. Слишком гладко рассказывает. Без пыток, без давления. Как будто хочет, чтобы они знали.

Хафиз снова посмотрел на часы. Восемь двадцать.

– Где этот Лидер сейчас? – спросил Маркус.

– Не знаю. Он приходил три раза. Первый раз – год назад, с предложением. Второй – полгода назад, с книгами и деньгами. Третий – месяц назад, с последними инструкциями. Сказал: действуйте, мы прикроем. Больше не появлялся.

– Описание?

– Высокий, метр девяносто. Голос глубокий, акцент странный. Не бенгальский, не индийский, не пакистанский. Европейский, может быть. Руки в перчатках, всегда. Шрамов не видел, лица не видел. Только глаза. Серые. Холодные.

Маркус посмотрел на Пьера. Тот пожал плечами. Описание расплывчатое. Может быть кто угодно.

– Зачем он это делает? – спросил немец. – Какая цель?

Хафиз усмехнулся.

– Не сказал. Только намекнул: мир меняется, старый порядок рушится, готовьтесь к новому. Гули – первый шаг. Потом будут другие. Вампиры, оборотни, демоны. Нечисть выходит из тени. Скоро люди узнают правду.

– Бред фанатика.

– Может быть. – Хафиз снова посмотрел на часы. Восемь сорок. Что-то мелькнуло в его глазах. Напряжение. Ожидание. – Или может, правда.

Француз шагнул вперёд.

– Почему вы смотрите на часы?

Хафиз медленно повернул голову, посмотрел на него. Улыбнулся.

– Жду.

– Чего?

– Узнаете скоро.

Маркус встал, подошёл к Хафизу, схватил за воротник.

– Говори сейчас. Чего ждёшь?

Хафиз молчал. Смотрел на часы. Восемь пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Девять ноль-ноль.

Что-то изменилось в его лице. Кожа начала сереть. Глаза расширились. Зрачки потемнели, стали жёлтыми. Он дёрнулся, верёвки натянулись. Дёрнулся снова, сильнее. Верёвки треснули.

– Чёрт! – Маркус отшатнулся, выхватил пистолет.

Хафиз разорвал верёвки. Встал. Тело выгнулось, кости хрустнули. Кожа стала серой полностью. Когти выросли из пальцев. Зубы удлинились, заострились. Он превращался. Прямо здесь, прямо сейчас.

Но не в обычного гуля. Во что-то другое. Больше, сильнее.

Он открыл рот, заговорил. Голос хриплый, раздвоенный, будто два голоса разом:

– Лидер… был прав. Час пришёл. Я… был приманкой. Вы… клюнули.

Маркус выстрелил. Пуля попала в грудь. Серебряная. Хафиз дёрнулся, но не упал. Посмотрел на рану, засмеялся.

– Серебро… не работает… на меня. Лидер… дал защиту.

Дюбуа выхватил нож, шагнул вперёд. Хафиз развернулся, ударил. Когти полоснули по броне, прорезали, достали до кожи. Француз отшатнулся, ударил ножом. Лезвие вошло в бок Хафиза. Тот взвыл, отпрыгнул.

Маркус стрелял снова и снова. Пули попадали, но не останавливали. Хафиз двигался к двери. Снайпер преградил путь, ударил ножом в шею. Попал. Кровь брызнула – чёрная, густая. Хафиз схватил его за горло, швырнул в стену.

Дверь распахнулась. Хафиз выбежал. Маркус бросился следом, стреляя. Коридор, лестница, выход. Хафиз прыгнул через ограду, побежал к городу. Исчез в переулках.

Пьер поднялся, держась за бок. Рана неглубокая, но кровоточит. Маркус вернулся, лицо мрачное.

– Упустили.

– Он дал нам информацию специально, – сказал француз. – Ждал девяти часов. Что-то должно произойти в девять.

Немец посмотрел на часы. Девять ноль три.

– Что?

Дюбуа вспомнил. Хафиз говорил: «Я был приманкой. Вы клюнули». Приманка. Отвлечение. Пока они зачищали семь точек, гонялись за гулями, кто-то делал что-то другое. Настоящий план.

Он вспомнил ещё. Все операции. Храм, больница, мечеть. Кто вёл их? Кто давал адреса, информацию, координировал?

Рахман.

Капитан Рахман.

Где он?

Француз выбежал в коридор, огляделся. Рахмана нигде не было. Его не было на допросе. Не было после возвращения на базу.

– Маркус, где Рахман?

Немец нахмурился.

– Не знаю. После зачистки он уехал в полицию, сказал – доложит начальству.

– Когда?

– Час назад. В восемь.

Пьер почувствовал холод в животе. Рахман. Капитан полиции, их проводник, информатор. Который появился так вовремя. Который знал всё. Который вёл их точно туда, куда нужно.

Который был частью плана.

Он бросился к окну, посмотрел на город. Обычное утро. Люди, машины, суета.

Потом увидел.

Вспышка. На севере города. Огромная, яркая. Потом грохот. Отложенный, потому что далеко. Ударная волна докатилась через несколько секунд, окна задребезжали.

Вторая вспышка. На востоке. Ещё грохот. Столб дыма поднялся в небо.

Третья. Четвёртая. Пятая.

По всему городу. Одновременно.

Высотки. Офисные здания, отели, жилые комплексы. Вспыхивали как факелы. Огонь взметался вверх, пожирая этажи. Стекло сыпалось вниз, сверкая на солнце. Люди кричали, выпрыгивали из окон.

Взрывы продолжались. Шестой. Седьмой. Десятый. Двадцатый.

Город горел.

Маркус подбежал к окну, замер.

– Боже…

Пьер смотрел на огонь, дым, хаос. Понимал. Пока они гонялись за гулями в трущобах, подвалах, складах – кто-то заложил взрывчатку в ключевых зданиях города. Высотки, центры, больницы, школы. Подготовил всё заранее. И в девять ноль-ноль запустил.

Массовая атака. Не на окраинах. В центре. Там, где больше всего людей.

Паника началась мгновенно. Сирены, крики, грохот обрушающихся зданий. Улицы заполнились толпами. Люди бежали, давили друг друга, не понимая, что происходит.

И в этом хаосе…

Дюбуа увидел. На одной из улиц, в толпе. Фигуры двигались не так, как люди. Быстрее, агрессивнее. Нападали. Хватали, кусали, рвали. Гули. Не семьдесят четыре, которых они зачистили. Другие. Сотни. Тысячи.

Город кишел ими.

Рахман. Хафиз. Лидер. Всё было спектаклем. Отвлечением. Пока двадцать восьмой отдел зачищал мелкие группы, настоящая армия ждала сигнала. И получила его в девять утра.

Телефон Маркуса зазвонил. Он ответил. Лицо стало белым.

– Понял. Мы выезжаем.

Отключился. Посмотрел на Пьера.

– Макгрегор говорит: атака по всему городу. Минимум пятьдесят точек взрыва. Тысячи гулей на улицах. Армия мобилизуется, но не успеет. Полиция разбежалась. Мосты блокированы. Аэропорт захвачен.

– Рахман?

– Его видели возле одного из взрывов. Командовал группой гулей. Он с ними.

Француз сжал кулаки. Рахман. Капитан, который помогал им, прикрывал, вёл. Предатель. Агент Лидера. Сколько времени играл роль? Месяцы? Годы?

Сколько ещё таких?

Маркус побежал к выходу.

– Собираем команду! Выезжаем! Спасаем, кого можем!

Пьер побежал следом. В коридоре столкнулись с Жанной и Ахмедом. Оба смотрели в окна, лица бледные.

– Что происходит? – спросила Жанна.

– Война, – ответил Дюбуа. – Настоящая.

Они выбежали на двор базы. Макгрегор кричал команды, солдаты бегали, грузили оружие, снаряжение. Вертолёт взлетал, направляясь к городу. Джипы выезжали через ворота.

За оградой город горел. Дым застлал небо. Огонь пожирал высотки. Сирены выли. Взрывы продолжались.

И в этом аду – гули охотились.

Дюбуа посмотрел на Жанну. Она смотрела на город, лицо твёрдое, решительное. Повернулась к нему.

– Готов?

– Готов.

Она кивнула. А где-то в городе, среди дыма и криков, Рахман стоял на крыше, смотрел на свою работу и улыбался.

План сработал.

Дакка пала.

База гудела. Сирены выли где-то за стенами, вертолёты взлетали один за другим, солдаты бегали, кричали команды. Макгрегор орал в рацию, координировал эвакуацию гражданских. Маркус собирал снаряжение, готовил выезд. Жанна проверяла винтовку, лицо сосредоточенное. Ахмед говорил с кем-то по телефону, голос срывался.

Пьер стоял у окна в коридоре второго этажа, смотрел на город. Дым застлал небо. Огонь пожирал высотки – одна за другой вспыхивали, рушились, падали. Взрывы продолжались. Где-то близко, где-то далеко. Грохот докатывался волнами.

Он курил, затягивался глубоко, выдыхал дым в открытое окно. Думал.

Рахман.

Капитан полиции. Проводник. Союзник. Предатель.

Но не просто предатель. Что-то большее.

Француз закрыл глаза, заставил себя вспоминать. Раскладывать. Анализировать. Да и в легионе, Зоне, других ЧВК научили видеть паттерны, аномалии, нестыковки. Сейчас нужно было применить это.

Первая встреча. Рахман появился через час после их прибытия. Макгрегор представил как местного контакта, у которого есть информация. И информация была. Подробная, детальная. Деревня с пропавшим рыбаком, кладбище с вскрытыми могилами, фабрика, Хафиз. Имена, места, связи.

Тогда Дюбуа подумал: хороший коп, знает свой город.

Сейчас думал: откуда столько деталей? Полиция не расследует гулей, официально их не существует. Но Рахман знал всё. Сразу. Будто ждал вопросов. Будто готовился.

Потом поездка к фабрике. Капитан вёл без карты, без GPS. По узким дорогам дельты, через деревни, точно. Остановился в трёхстах метрах. Сказал: дальше не проедем.

Идеальная позиция. Ближе – спугнут гулей. Дальше – долго идти. Ровно триста метров.

Как он знал? Разведка? Информаторы?

Или потому что сам там был раньше. Организовал гнездо. Знал каждый метр.

Первый штурм фабрики. Гулей было двадцать, а говорили про пять-шесть. Они атаковали организованно, с разных сторон, координированно. Засада. Кто-то их предупредил.

Хафиз был в городе, в мечети. Не мог командовать из фабрики. Значит, был кто-то ещё. Кто-то на месте. Кто-то, кто знал, что придут охотники.

Рахман исчез на час после штурма. Сказал: проверю периметр. Вернулся, доложил: гули ушли, след потерян.

Что он делал тот час?

Легионер открыл глаза, посмотрел на пепельницу на подоконнике. Окурков много – не его, чужих. Кто-то стоял здесь до него, курил, думал о том же.

Три точки на следующий день. Храм, больница, мечеть. Рахман дал адреса. Все точки проверились. Везде следы гулей. Храм пустой, больница с заражёнными, мечеть с Хафизом.

Идеальная цепочка зацепок. Не слишком много, не слишком мало. Ровно достаточно, чтобы команда работала, чувствовала прогресс. Не расслаблялась, но и не подозревала.

Классическая тактика управления. В легионе учили: если хочешь контролировать операцию противника, давай ему маленькие победы. Пусть думает, что побеждает. Пока ты готовишь главный удар.

Склад с тридцатью разумными гулями. Рахман привёл их туда, следом за тремя тварями от мечети. Нашли, заложили взрывчатку, взорвали. Тридцать мертвы. Победа.

Но Хафиз говорил про пятьдесят. Где остальные двадцать?

Рахман сказал: разбросаны по городу, Хафиз даст адреса.

И дал. Семь точек, семьдесят четыре гуля. Зачистили за ночь. Устали. Дэвис погиб. Маркус ранен. Питер обожжён. Все вымотались.

Расслабились. Подумали: всё кончено, гули уничтожены.

А в девять утра город взорвался.

Дюбуа затянулся, выдохнул дым сквозь зубы. Смотрел на огонь за окном.

Рахман дал семь точек. Все подтвердились. Все зачистили. Реальные гнёзда, реальные гули.

Но это были жертвенные пешки. Сто особей из тысяч. Отвлечение. Пока команда гонялась за ними, настоящая армия ждала сигнала.

А взрывчатка закладывалась в пятьдесят зданий. Пока они штурмовали подвалы и склады, кто-то носил тротил на крыши, в подсобки, в технические этажи. Ставил таймеры на девять ноль-ноль.

Кто координировал? Кто организовал логистику? Кто знал город так хорошо, чтобы выбрать ключевые здания?

Местный. Человек с ресурсами. Связями. Доступом.

Полицейский.

Француз вспомнил допрос Хафиза. Культист рассказал о Лидере. Высокий европеец, метр девяносто, серые глаза, акцент. Приходил три раза за год.

Рахман не подходил под описание. Бангладешец, метр восемьдесят пять, тёмные глаза.

Но что, если описание было ложью? Что, если Лидер, которого видел Хафиз, был актёром? Подставным лицом?

Дюбуа знал, как работают глубокие операции. Сам участвовал в Зоне, когда легион прикрывал чёрные сделки под видом миротворцев. Настоящие игроки никогда не светятся. Нанимают посредников, создают легенды, управляют из тени.

Рахман мог нанять кого-то. Высокого европейца, может, наёмника, может, актёра. Дать ему текст, костюм. Пусть встретится с Хафизом трижды, сыграет роль таинственного мастера. Хафиз поверит, будет работать, не зная, кто на самом деле дёргает за ниточки.

А настоящий Лидер будет рядом. Невидимый. Полицейский, который помогает расследованию. Которому доверяют. Который знает каждый шаг противника, потому что сам его ведёт.

Идеальное прикрытие.

Снайпер бросил окурок, сразу закурил следующую. Руки не дрожали, но хотелось занять их чем-то.

Ночная прогулка. После смерти Томаса. Рахман вытащил его гулять по городу. Говорил о философии. Сансара, дхарма, долг воина. Перерождения, цикл, освобождение.

Красиво. Умно. По-человечески.

Но Пьер теперь вспоминал вопросы. Не случайные, не дружеские. Целенаправленные.

Верите ли вы в жизнь после смерти? Есть ли у вас сожаления? Боитесь ли смерти? Что для вас важно?

Допрос. Мягкий, завуалированный философией. Сбор информации о мотивациях, слабостях, зацепках.

И легионер рассказал. О Жаке, о матери, о том, что война внутри него. О том, что привязан к команде, особенно к Жанне. О том, что хочет умереть без сожалений.

Выложил душу.

А Рахман слушал, кивал, понимал. Записывал мысленно. Составлял профиль. Искал слабости.

Нашёл. Жанна.

Француз сжал сигарету в пальцах, чуть не сломал. Капитан видел, как они смотрят друг на друга. Понял связь. Зацепку.

Если Рахман настолько умён – а он умён, это уже ясно – то использует. Как приманку, как рычаг, как способ вывести Дюбуа из равновесия.

Нужно держать её рядом. Всегда. Ни на шаг.

Чай на балконе. Рахман принёс чай с молоком, сваренный женой. Говорил о семье, детях. Сын восемь лет, дочь шесть. Жена учительница. Любящий отец, заботливый муж.

Фотографии показывал? Нет. Никогда.

Просто говорил. Создавал образ. Человечный, тёплый, близкий. Кто заподозрит такого? Отец двоих детей, который приносит чай и цитирует Руми.

Может, семьи вообще нет. Может, легенда. Часть маски.

Дюбуа вспомнил все встречи. Рахман всегда появлялся вовремя. Всегда знал, куда вести. Всегда давал информацию точно тогда, когда нужно. Не раньше – чтобы не вызвать подозрений. Не позже – чтобы держать команду в тонусе.

Управление операцией. Полный контроль.

Двадцать восьмой отдел думал, что охотится на гулей. А на самом деле танцевал под дудку капитана полиции.

Легионер посмотрел на город. Пятьдесят взорванных высоток. Тысячи гулей на улицах. Паника, давка, резня. Аэропорт захвачен, мосты блокированы, полиция разбежалась.

Армия не успеет. Двадцать миллионов человек в ловушке.

Это уровень не культиста-одиночки. Это уровень профессионала. Военного. Человека, который знает тактику, логистику, психологию.

Рахман бывший спецназ. Служил, воевал, видел кровь. Потом полиция, капитан, доступ к ресурсам, связям, информации.

Идеальная база для операции такого масштаба.

Но зачем? Мотивация?

Хафиз верил в новый мир, где гули правят. Фанатик, мечтатель. Им легко манипулировать.