Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

Рассвет пришёл серым, влажным, с туманом над полями. Пьер не спал – лежал на койке, смотрел в потолок, слушал, как просыпается база. Шаги в коридоре, голоса, лязг посуды в столовой. Обычное утро. Для других обычное. Для него, может быть, последнее.

В шесть утра постучали в дверь. Легионер встал, открыл. Координатор, майор Коллинз, в свежей форме, бритый. Лицо серьёзное.

– Мистер Дюбуа. Штаб ответил. Операция одобрена. С оговорками.

Пьер кивнул. Ожидал. Не одобрений ждал, но услышал, что хотел.

– Какие оговорки?

– Первое: это сугубо добровольная операция. Никаких приказов, никакого принуждения. Вы можете отказаться в любой момент. Второе: поддержки не будет. Ни воздушной, ни наземной. Никакой эвакуации. Вы входите в Дакку сами, действуете сами, выходите сами. Мы даём оборудование, транспорт, оружие. Всё остальное на вас. Третье: если вы пропадаете без связи дольше сорока восьми часов – считаемся мёртвым. Поисково-спасательных операций не будет. Ясно?

– Кристально ясно, сэр.

– Уверены?

– Абсолютно.

Майор помолчал, посмотрел легионеру в глаза. Искал сомнения, страх. Не нашёл.

– Хорошо. Транспорт готовят сейчас. Оружие выдадут в оружейке. У вас три часа на подготовку. Выдвигаетесь в девять ноль-ноль. Удачи, мистер Дюбуа. Честно говоря, не думаю, что увижу вас снова.

– Возможно, сэр. Но я попробую вас разочаровать.

Майор усмехнулся криво, козырнул, ушёл. Дюбуа закрыл дверь, оделся, вышел.

Двор базы гудел. Механики возились с техникой у дальнего гаража. Легионер подошёл, увидел машину. Не джип. Бронетранспортёр. Лёгкий, колёсный, четырёхосный. Модель старая, советская – БТР-70, по виду. Броня тонкая, противопульная, но лучше, чем ничего. Держит автоматные очереди, мелкокалиберку. Крупнокалиберный пулемёт пробьёт, но у гулей таких нет.

Спереди приварили таран – массивную стальную решётку, усиленную уголками. Для тарана толпы, завалов, всего, что на пути. Гусеницы на передних колёсах – дополнительная защита от проколов. Окна забраны стальными сетками. Люк на крыше открытый, оттуда торчит пулемёт – ПКМ, старый, но надёжный. Лента заправлена, патронов сотни три.

Механик, молодой бангладешец в грязном комбинезоне, вылез из-под БТРа, вытер руки тряпкой.

– Твоя машина, белый?

– Моя.

– Хорошая скотина. Мотор перебрали вчера, масло поменяли, фильтры. Ходовая крепкая, бак полный, двести литров солярки. Запаски две, инструменты в ящике. Броня держит калашников, проверено. Таран сварили прочно, можешь давить что угодно. Пулемёт смазан, стреляет. Рация работает, хотя хрен знает, поймаешь ли сигнал в Дакке. Что ещё надо?

– Ничего. Хорошая работа.

Механик кивнул, полез обратно под днище что-то проверять. Дюбуа обошёл БТР кругом, осмотрел. Машина видала виды – броня в вмятинах, краска облупилась, где-то заплатки. Но крепкая. Выдержит. Должна выдержать.

Оружейка находилась в подвале, как всегда. Спустился по лестнице, толкнул дверь. Внутри не Гарольд Вайс – тот остался в Японии. Местный оружейник, индус, старый, худой, в очках. Имя не назвался, но работал быстро, профессионально. Увидел Пьера, кивнул.

– Ты тот, кто в Дакку едет?

– Я.

– Смелый или безумный. Неважно. Вот твоё снаряжение. Всё, что выделили.

На столе лежало оружие. Много оружия. Легионер подошёл, начал осматривать.

Первое – Kriss Vector. Тот самый, что выиграл в карты у латышей в Японии. Полный обвес, глушитель, лазерный целеуказатель, коллиматор. Рядом магазины – десять штук, по тридцать патронов. Но не обычные Hydra-Shok, что были раньше. Новые. Серебряные. Легионер взял один, осмотрел. Экспансивные, полуоболочечные, сердечник серебряный. Пуля входит в цель, раскрывается внутри, рвёт ткани. На человека избыточное повреждение. На гуля – идеальное. Серебро отравляет, экспансивность гарантирует разрушение.

– Где взяли? – спросил Дюбуа.

– Заказали специально. Из Индии, фабрика в Пуне. Делают под спецзаказы. Дорого стоят, но эффективны. Триста патронов на Vector. Экономь.

Пьер кивнул, убрал магазины в сумку. Триста патронов, десять магазинов. Хватит, если беречь.

Второе – винтовка. Не HK417, которую потерял в высотке. Новая. Barrett M82A1. Крупнокалиберная снайперская,.50 BMG, двенадцать с половиной миллиметров. Чудовищная штука, весом в пятнадцать килограммов. Убивает всё – людей, машины, стены. На расстоянии в километр пробивает броню. Гулям отрывает конечности одним попаданием, голову превращает в розовый туман.

Легионер взял, проверил. Оптика Leupold, кратность переменная, от четырёх до шестнадцати. Ствол хромированный, дульный тормоз массивный. Магазин на десять патронов. Рядом лежали запасные – пять магазинов, пятьдесят патронов. Бронебойные с зажигательным сердечником. Не серебро, но мощь компенсирует. Попадание в торс разрывает гуля пополам, в голову – испаряет череп.

– Хороший ствол, – сказал оружейник. – Стреляет точно до полутора километров. Отдача сильная, плечо отобьёт, если не привык. Но ты легионер, привыкнешь.

– Привык, – подтвердил Пьер. Barrett использовал в Мали, когда работал против джихадистов. Отдача действительно жёсткая, но эффект стоил того. Один выстрел – один труп. Или одна машина с дырой в двигателе.

Третье – Glock 17. Старый, проверенный. Два магазина серебряных патронов, тридцать четыре пули. Запасной ствол в кобуре. Надёжный пистолет, не подведёт.

Четвёртое – нож. Артефактный, чёрный клинок от Лебедева. Уже при нём, на поясе. Проверил – острый, как всегда. Режет всё. Единственное оружие, которое работает против Хафиза, если верить словам мага. Серебро на того гуля не действует, но артефакт может.

Пятое – гранаты. Много гранат. Оружейник выложил ящик на стол.

– Осколочные, двенадцать штук. Ф-1, советские, старые, но рабочие. Фосфорные, шесть штук. Термобарические, четыре штуки. Дымовые, восемь. Светошумовые, четыре. Магниевые, две – горят при четырёх тысячах градусов, испаряют плоть. Бери всё.

Легионер складывал в разгрузку. Двадцать килограммов гранат, но без них в Дакке не выжить. Гули лезут толпами, гранаты – лучший способ проредить.

Шестое – взрывчатка. Пластид C-4, два килограмма. Детонаторы дистанционные, шесть штук. Таймеры, три штуки. Электродетонаторы, провода, всё что нужно. На случай, если придётся взрывать здание, мост, что угодно.

Седьмое – патроны. Много патронов. Для Barrett – пятьдесят. Для Vector – триста серебряных. Для Glock – сто серебряных. Для ПКМ на БТРе – две тысячи, обычные, но ленты уже заправлены. Для запасного АКМ, который оружейник положил отдельно, – триста патронов, обычные. АК на всякий случай, если основное оружие откажет или потеряется.

Восьмое – снаряжение. Бронежилет новый, керамические пластины, уровень четыре. Шлем кевларовый. Наколенники, налокотники. Перчатки тактические. Разгрузка с десятью подсумками. Рюкзак штурмовой, шестьдесят литров. Фонарь тактический, запасные батарейки. Рация, запасные аккумуляторы. Компас. Карта Дакки, ламинированная. Бинокль. Прибор ночного видения – монокуляр, крепится на шлем. Медпакет расширенный – жгуты, бинты, морфин, антибиотики, серебро коллоидное, десять ампул. Вода, четыре фляги по литру. Еда – сухпайки армейские, десять штук. Спальник компактный. Нож сапёрный. Мультитул. Верёвка, двадцать метров. Карабины, стропы. Зажигалка, спички водонепроницаемые. Таблетки для очистки воды. Репеллент от насекомых.

Дюбуа складывал всё методично. Рюкзак набивал плотно, но с умом – тяжёлое вниз, лёгкое сверху, часто используемое в доступе. Разгрузку загружал по системе – магазины спереди, гранаты по бокам, медпакет справа, рация слева. Всё, что может понадобиться быстро, под рукой.

Оружейник смотрел, кивал одобрительно.

– Знаешь, что делаешь. Легионер, значит. Легион учит правильно.

– Учит, – согласился Пьер. – Выживать учит. Хотя не всегда получается.

– Получится, если умный. Ты умный?

– Посмотрим.

Легионер закончил упаковку. Встал, надел бронежилет, затянул ремни. Тяжёлый, килограммов двадцать с пластинами. Но привычный. Надел разгрузку, ещё килограммов пятнадцать с магазинами и гранатами. Рюкзак закинул на спину, килограммов тридцать. Итого шестьдесят пять на себе. Плюс оружие – Barrett килограммов пятнадцать, Vector килограмма три, Glock меньше кило, нож граммов пятьсот. Итого восемьдесят четыре килограмма. Как в легионе, марш-бросок в полной выкладке. Привык.

Шлем не надел, пока рано. Положил в рюкзак. Проверил всё ещё раз – оружие, патроны, гранаты, снаряжение. Всё на месте.

– Готов, – сказал он.

Оружейник протянул руку. Пожали.

– Удачи, легионер. Вернёшься – приходи, выпьем. Не вернёшься – ну, значит, такая карма.

– Карма, – усмехнулся Дюбуа. – Индусы всё кармой объясняют.

– А что ещё? Человек делает, карма отвечает. Ты делаешь правильное – карма поможет. Делаешь неправильное – карма накажет. Просто.

– Надеюсь, карма на моей стороне.

– Увидим.

Легионер вышел из оружейки, поднялся наверх. Тяжесть давила на плечи, но приятно. Знакомое ощущение полной выкладки, готовности к бою. Это как броня – не только физическая, но и психологическая. Когда на тебе восемьдесят кило снаряжения, ты неуязвимый. Почти.

Двор базы. БТР стоял, мотор урчал. Механик вылез, махнул рукой.

– Готова! Можешь ехать хоть сейчас!

Пьер подошёл, открыл заднюю дверь БТРа, закинул рюкзак внутрь. Barrett положил на сиденье, в чехле. Vector на грудь, на ремень. Glock на бедро. Нож на пояс. Всё при нём.

Маркус вышел из здания, подошёл. Немец выглядел хреново – не спал, видимо, всю ночь. Лицо серое, глаза красные.

– Ты правда едешь? – спросил он.

– Еду.

– Один?

– Жанна хотела, но рано ей. Рука не зажила. Одному проще, честно. Незаметнее.

Маркус молчал, смотрел на БТР, на снаряжение.

– Это оружие на маленькую армию.

– Иначе не выжить. Их там тысячи. Я один. Арифметика простая.

– Ты понимаешь, что шансы почти нулевые?

– Понимаю. Но почти ноль – не совсем ноль. Пытаюсь зацепиться за «почти».

Немец шагнул вперёд, обнял легионера. Коротко, крепко. Пьер не ожидал. Маркус не из тех, кто обнимается. Но обнял.

– Ты хороший боец, Шрам. Один из лучших, с кем работал. Если вернёшься – первую кружку пива за мой счёт. Если нет – выпью за тебя. И запомню.

Дюбуа похлопал его по спине.

– Спасибо, командир. Ты тоже хороший. Жёсткий, но справедливый. Легион таких любит.

Они разошлись. Ахмед и Коул тоже вышли, подошли. Пожали руки молча. Что говорить? Всё и так ясно. Прощание перед последней миссией. Может, видятся в последний раз.

Легионер залез в БТР, сел за руль. Кабина тесная, пахнет соляркой и металлом. Приборы старые, механические. Рычаг коробки передач длинный, тугой. Педали тяжёлые. Но мотор работает ровно, стрелки показателей в норме. Поедет.

Включил передачу, тронулся. БТР загрохотал, покатил к воротам. Механик открыл, помахал. Маркус, Ахмед, Коул стояли, смотрели. Пьер выехал за ворота, не оглянулся.

Впереди дорога на юг. Сто пятьдесят километров до Дакки. Три часа езды, может четыре. А там – город мёртвых. Орда гулей. Хафиз, неуязвимый для серебра. Лидер, призрак в тени. Рахман, предатель.

И он. Один легионер с БТРом, оружием на маленькую армию и призрачным шансом выжить.

Дюбуа вдавил газ. БТР ускорился, загрохотал по асфальту. Рассвет разгорался, туман рассеивался. Солнце поднималось над полями, красное, как кровь.

Последний рассвет, может быть.

Легионер ехал, не думая об этом. Думал о миссии. О патриархе. О том, как найти его, как убить, как проверить теорию старика.

Остальное неважно.

Жить или умереть – неважно.

Важно попробовать.

БТР катил на юг три часа. Дорога пустая, разбитая, местами завалена брошенными машинами. Дюбуа объезжал, не останавливаясь. Поля по обе стороны – рисовые, затопленные, пустые. Деревни мёртвые, окна чёрные, двери настежь. Иногда мелькали тела у дороги, раздутые на жаре, покрытые мухами. Легионер не смотрел. Видел достаточно.

Солнце поднялось высоко, жара стала невыносимой. В кабине БТРа душно, как в печи. Кондиционера нет, окна открыть нельзя – защита. Пьер пил воду из фляги, вытирал пот тряпкой. Форма насквозь мокрая. Но держался. Привык к жаре после Мали, Афганистана. Тропики не хуже.

Через три с половиной часа впереди появился дым. Столб чёрный, жирный, поднимался до неба. Дакка. Город всё ещё горел, хотя прошло три дня с момента взрывов. Пожары не тушили – некому. Армия ушла, пожарные сбежали или мертвы. Огонь пожирал кварталы, не встречая сопротивления.

Легионер притормозил, взял бинокль, осмотрел впереди. Дорога входила в город через северную окраину. Видел блокпост армейский – брошенный, пустой. Мешки с песком разбросаны, пулемёт лежит на боку, гильзы повсюду. Следы боя. Армия пыталась удержать периметр, не вышло. Отступили или погибли.

За блокпостом начинались дома – низкие, двух-трёхэтажные, трущобы. Улицы узкие, завалены мусором, машинами, телами. Много тел. Сотни, тысячи. Лежат кучами, гниют на солнце. Вонь чувствуется даже отсюда, за километр. Сладковатая, тошнотворная. Запах разложения.

И гули. Видел их через бинокль. Двигаются меж домов, стаями. Человек пятьдесят в поле зрения, может больше. Примитивные, звериные. Рыщут, ищут добычу. Одни рвут труп на перекрёстке. Другие лезут в дома, ломают двери. Третьи просто бродят, бесцельно.

Дюбуа убрал бинокль, включил передачу. БТР тронулся. Двигатель взревел, гусеницы загрохотали. Скорость тридцать, сорок, пятьдесят километров в час. Таран впереди, массивный, стальной. Готов к контакту.

Блокпост проехал без остановки. Мешки с песком разлетелись под колёсами. Гильзы зазвенели. Труп солдата, раздавленный, хрустнул под гусеницей. Дюбуа не смотрел. Ехал дальше.

Первые дома. Трущобы, лачуги из кирпича и ржавого железа. Улица узкая, метров пять шириной. БТР еле проходит. Стены по обе стороны, окна выбиты, двери сорваны. Тела на тротуарах, на дороге. Легионер давил, не объезжая. Хруст костей под колёсами, мягкий удар плоти. БТР тяжёлый, десять тонн, раздавит что угодно.

Справа из подворотни выскочил гуль. Примитивный, серая кожа, жёлтые глаза, окровавленная морда. Бросился на БТР, как собака на машину. Идиот. Легионер даже не сбавил скорости. Гуль ударился в борт, отлетел, покатился по асфальту. Встал, побежал следом, воя. Пьер не стал стрелять. Экономил патроны. Гуль отстал через сотню метров.

Перекрёсток. Завал из машин – три легковушки, грузовик, автобус. Перекрыли дорогу полностью. Дюбуа притормозил, оценил. Объезда нет, стены с обоих боков. Таранить? Таранить.

Он отъехал назад метров на двадцать, набрал скорость. Шестьдесят километров в час. БТР тяжёлый, инерция огромная. Таран впереди усилен уголками, сварен на совесть. Выдержит.

Удар. Грохот оглушительный, металл взвизгнул, стекло посыпалось. Таран вошёл в легковушку, смял её как консервную банку, толкнул в грузовик. Грузовик сдвинулся, заскрипел, въехал в автобус. Автобус покатился, врезался в стену дома. Завал шевельнулся, раздвинулся. Легионер вдавил газ на полную. БТР прорвался, расталкивая обломки. Капот легковушки застрял на таране, волочился, искрил по асфальту. Через десять метров отвалился.

Дюбуа проехал, не оглядываясь. Таран погнутый, но целый. Держит.

Улица расширилась. Проспект, метров двадцать шириной. Справа и слева – здания повыше, пяти-шестиэтажные. Окна выбиты, стены закопчены. Одно здание рухнуло, завалило половину проспекта. Объехал по тротуару, раздавив мусорные баки и труп.

Гули появились массово. Вылезли из домов, из переулков, из-под завалов. Двадцать, тридцать, сорок. Увидели БТР, побежали. Примитивные, тупые, голодные. Бегут на звук мотора, как мотыльки на свет.

Легионер открыл люк в крыше, высунулся. Ветер ударил в лицо, горячий, пахнущий гарью. Схватил ПКМ, развернул на толпу. Пулемёт на турели, лента заряжена. Тысяча патронов, обычные, не серебро. Но на такой скорости и в таком количестве сработают.

Нажал на спуск. ПКМ заработал, длинная очередь. Сто патронов за десять секунд. Трассеры прочертили воздух красными линиями. Пули били по гулям, по асфальту, по стенам. Трое гулей упали сразу, головы размазаны. Ещё пятеро споткнулись, ранены в ноги, грудь. Остальные бежали дальше, не останавливаясь. Обычные пули их не убивают быстро, только замедляют.

Дюбуа дал ещё одну очередь, полсотни патронов. Ещё двое упали. Но гули уже близко, метров десять. Легионер бросил пулемёт, схватил Vector с плеча. Серебряные экспансивные патроны. Тридцать в магазине. Прицелился, короткая очередь. Три пули, один гуль. Голова лопнула, серебро сработало мгновенно. Вторая очередь, второй гуль. Третья, третий.

БТР катил на скорости сорок километров в час, легионер стрелял с турели. Гули бежали сбоку, пытались запрыгнуть на броню. Один успел, вцепился в борт. Пьер развернул Vector, выстрелил в упор. Три пули в грудь, серебро вспороло плоть. Гуль упал, покатился под колёса. Хрустнул.

Ещё двое запрыгнули, полезли к люку. Легионер швырнул гранату под ноги. Ф-1, осколочная. Четыре секунды до взрыва. Он нырнул в люк, захлопнул. Взрыв снаружи, глухой, БТР тряхнуло. Гулей смело взрывной волной, осколки звенели по броне. Пьер выглянул – двое мёртвых на асфальте, остальные отстали.

Проспект кончился, началась площадь. Большая, круглая, фонтан в центре. Вода не работает, чаша пустая, заполнена трупами. Вокруг площади – здания административные, стекло и бетон, современные. Одно горит, пламя лижет верхние этажи. Другое разрушено, половина обвалилась. Третье целое, но окна чёрные, пустые.

На площади толпа. Гули. Сотни. Может, тысяча. Кучкуются вокруг фонтана, рвут что-то. Тела, наверное. Или друг друга – гули жрут даже себе подобных, когда голод сильный.

Дюбуа притормозил, оценил обстановку. Объехать нельзя – площадь единственный путь в центр города. Прорываться? Их слишком много. Даже БТР не проедет через тысячу гулей. Застрянет, окружат, разорвут броню руками. Гули сильные, в толпе способны на многое.

Нужно проредить.

Легионер остановил БТР, оставил мотор работающим. Вылез на крышу через люк, взял Barrett. Винтовка тяжёлая, но на турели удобно ложится. Упор есть, стрелять можно. Открыл сошки, установил на броне. Лёг, глянул в оптику.

Толпа в четырёхстах метрах. Идеальная дистанция для.50 BMG. Прицелился в центр толпы, туда, где гули плотнее. Глубокий вдох, выдох. Палец на спуске. Выстрел.

Грохот оглушительный. Barrett взревела, отдача ударила в плечо. Пуля полетела. Бронебойная с зажигательным сердечником, двенадцать с половиной миллиметров, скорость девятьсот метров в секунду. Попала в гуля, пробила навылет, попала во второго, в третьего. Один выстрел, трое мёртвых. Третий гуль загорелся от зажигательного сердечника, побежал, пылая. Зажёг ещё двоих.

Дюбуа перезарядил, выстрелил снова. Ещё три гуля. Снова. Ещё. Barrett работала методично. Десять выстрелов, тридцать убитых гулей. Толпа зашевелилась, заревела. Поняли, что стреляют. Побежали к БТРу, лавиной.

Легионер сменил магазин, ещё десять патронов. Стрелял быстрее. Один выстрел в три секунды. Гули падали, но их слишком много. Убил ещё тридцать, но остальные бегут. Триста метров, двести, сто.

Пьер бросил Barrett, схватил ПКМ. Длинная очередь, двести патронов. Пулемёт косил передних, они падали, остальные перепрыгивали через тела, не останавливаясь. Легионер швырнул термобарическую гранату в гущу толпы. Взрыв. Термобарик создал волну огня, выжег кислород на десять метров вокруг. Двадцать гулей сгорели разом, ещё десяток обожгло. Но остальные бегут.

Пятьдесят метров.

Дюбуа нырнул в люк, захлопнул, сел за руль. Включил передачу, вдавил газ. БТР рванул вперёд, прямо на толпу. Скорость шестьдесят. Таран впереди. Столкновение через три секунды.

Удар.

Первый гуль влетел под таран, раздавлен мгновенно. Второй, третий, пятый. БТР вошёл в толпу как танк в картонные коробки. Тела летели в стороны, кости хрустели под колёсами, кровь брызгала на лобовое стекло. Легионер не смотрел, смотрел вперёд, держал руль. Десять тонн брони на скорости шестьдесят – ничто не остановит.

Гули лезли на броню, царапали, били, пытались перевернуть. Бесполезно. БТР тяжёлый, центр тяжести низкий. Пьер давил, не сбавляя скорости. Проехал через толпу за двадцать секунд. Вылетел с другой стороны площади, оставив за собой сотню трупов.

Оглянулся в зеркало. Гули остались позади, не догонят. Часть мертва, часть ранена, остальные слишком медленные. Площадь пройдена.

Впереди центр города. Высотки, небоскрёбы, офисные здания. Улицы шире, завалов меньше. Но дыма больше, огня больше. Справа рушится здание, медленно, этаж за этажом. Грохот, пыль столбом. Легионер объехал, не останавливаясь.

Видел живых людей. Группа, человек десять, бежит по улице. Гражданские, оборванные, испуганные. Увидели БТР, замахали руками, закричали. Просят помощь. Дюбуа проехал мимо. Не за этим приехал. Жестоко? Да. Но миссия одна – найти патриарха, убить, закончить эпидемию. Спасать десяток человек, теряя время – глупость. Если миссия провалится, эти десять всё равно умрут. Если удастся – все выживут. Логика холодная, но правильная.

Группа осталась позади. Их крики затихли. Может, гули сожрут их через минуту. Может, выживут. Не его дело.

Легионер ехал дальше, в глубь города. Искал признаки. Хафиз где-то здесь. Рахман где-то здесь. Лидер где-то здесь. Надо найти зацепку. Жанна говорила – видела Рахмана на крыше, два квартала от госпиталя на Моменшахи. Это восточный район, недалеко от реки.

Дюбуа свернул на восток. Проспект Моменшахи, знакомый. Три дня назад они спасали здесь сто двенадцать человек из школы. Теперь школа горит. Пламя лижет стены, крыша провалилась. Никого не спасли. Триста человек на Дханмонди тоже не спасли. Все мертвы. Ради министров, которые улетели и забыли.

Не думать об этом. Сосредоточиться на миссии.

Госпиталь показался впереди. Четырёхэтажное здание, разгромленное, окна выбиты, стены в копоти. У входа тела – горы тел. Те, кто не успел эвакуироваться. Легионер проехал мимо, не глядя.

Два квартала дальше. Высотка, двадцать этажей. На крыше фигура. Человек или гуль? Пьер остановил БТР, взял бинокль, посмотрел.

Рахман.

Стоит на краю крыши, смотрит вниз. Лицо узнаваемое – предатель, капитан полиции, агент Лидера. Теперь командует гулями. Рядом с ним ещё двое. Гули разумные, в одежде. Охрана, наверное.

Дюбуа опустил бинокль. Нашёл первую зацепку. Рахман здесь. Значит надо подняться, взять его, выбить информацию. Где Хафиз, где Лидер, кто патриарх. Рахман знает. Заговорит. Все говорят, если правильно спросить.

Легионер проверил оружие. Vector заряжен, серебряные патроны. Glock на бедре. Нож на поясе. Гранаты в разгрузке. Готов.

Он припарковал БТР в переулке, прикрыл ветками и мусором. Неидеально, но сойдёт. Взял рюкзак, оружие. Пошёл к высотке.

Дакка встретила его тишиной. Мёртвой, зловещей. Город-призрак. Город-могила.

Но он здесь. Пробился. Нашёл след.

Теперь охота начинается.