Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

Высотка стояла в двухстах метрах от переулка, где легионер оставил БТР. Двадцать этажей стекла и бетона, окна нижних этажей разбиты, на некоторых балконах трупы висят, зацепившись за перила. Вход открыт, двери сорваны. Темно внутри. Гули там, точно. Сколько – неизвестно. Но Рахман на крыше, значит путь наверх охраняется.

Дюбуа присел за обломками стены, снял рюкзак. Достал флягу, сделал глоток воды. Жара невыносимая, под сорок градусов. Форма насквозь мокрая от пота. Проверил оружие – Vector заряжен, два магазина запасных на груди. Glock на бедре. Нож на поясе. Гранаты в подсумках. Всё при нём.

Потом достал из внутреннего кармана бронежилета металлический кейс. Небольшой, размером с пачку сигарет, серебристый. Открыл. Внутри – автоинъектор. Цилиндр из медицинской стали, прозрачное окошко сбоку, через него видна жидкость. Янтарная, слегка светящаяся. Сыворотка.

Профессор Лебедев дал её на прощание, когда легионер уходил из Зоны. Старик вручил кейс, сказал просто:

– Это улучшенная версия того, что я вколол тебе тогда, когда ты умирал. Та сыворотка спасла жизнь, дала регенерацию, выносливость, иммунитет. Эта пойдёт дальше. Усилит всё – мышцы, рефлексы, восприятие, скорость мышления. Превратит в суперсолдата. На время. Шесть часов, может восемь, потом эффект спадёт. После будет откат – слабость, дрожь, тошнота. Но в эти шесть часов ты будешь почти неуязвимым. Используй, когда шансов не останется. Когда выбор между этим и смертью.

Пьер тогда спросил:

– Побочные эффекты?

– Есть. Сердце будет работать на пределе. Если есть слабость, аритмия, проблемы с сосудами – может не выдержать. У тебя таких проблем нет, ты здоров. Выдержишь. Но больше одного раза за год колоть нельзя. Организм не восстановится. Второй раз убьёт.

– Почему даёшь мне?

Лебедев улыбнулся грустно.

– Потому что ты один из немногих, кто заслуживает. Ты спас мне жизнь в Зоне, вытащил из-под завала, когда аномалия схлопнулась. Мог бросить, убежать. Не бросил. Это дорогого стоит. И потому что чувствую – тебе понадобится. Когда-нибудь окажешься в месте, где шансов не будет. Тогда используй. И заглядывай в гости, если выживешь. Буду рад.

Легионер тогда кивнул, спрятал кейс, ушёл. Три года носил с собой, не использовал. Не было нужды. Но сейчас нужда есть.

Двадцать этажей, полных гулей. Рахман на крыше, охраняется. Один он, даже с Vector и гранатами, пробьётся с потерями. Ранения, усталость, потраченные патроны. К Рахману доберётся обессиленным, если доберётся. А там ещё Хафиз где-то, Лидер. Нужно быть в форме. Лучшей форме.

Дюбуа взял автоинъектор, повертел в руках. Тяжёлый, холодный. Янтарная жидкость переливалась в окошке. Профессор не врал никогда. Если сказал сработает – сработает. Если сказал шесть часов – значит шесть.

Легионер снял бронежилет, расстегнул форму, оголил плечо. Кожа загорелая, шрамов много – от пуль, ножей, осколков. История боёв, написанная на теле. Приложил инъектор к дельтовидной мышце, под углом девяносто градусов. Нажал кнопку.

Щелчок. Игла вошла, короткая, толстая. Сыворотка пошла под давлением, струя в мышцу. Ощущение странное – не боль, но давление, жжение внутреннее. Три секунды. Инъектор пискнул, игла втянулась. Пустой.

Пьер отложил его, растёр место укола. Ждал. Лебедев говорил – эффект наступает через минуту, полторы. Быстро.

Первое, что почувствовал – тепло. Разливается от плеча по всему телу. Тепло приятное, как после глотка хорошего виски. Пошло по руке, в грудь, вниз по животу, в ноги. Мышцы разогревались, будто перед тренировкой. Сердце забилось сильнее. Раз. Два. Три. Чаще, мощнее. Кровь побежала быстрее, пульс в ушах как барабан.

Потом – ясность. Голова прояснилась мгновенно. Усталость исчезла, словно её не было. Мысли стали чёткими, резкими. Зрение обострилось – видел каждую трещину в стене, каждую песчинку на асфальте. Слух усилился – слышал шорох внутри высотки, чьи-то шаги, дыхание. Гули там, много. Слышал, как сердце бьётся – ровно, мощно, сто двадцать ударов в минуту. Рабочий режим. Организм перешёл на боевые обороты.

Мышцы налились силой. Легионер сжал кулак – пальцы как стальные прутья. Встал – легко, без усилия. Тело невесомое, послушное. Надел бронежилет – показался лёгким, будто из картона. Застегнул, затянул ремни. Взял Vector – автомат в руках как игрушка. Вес почти не чувствуется.

Попробовал движения. Присел, резко выпрямился. Скорость выше обычного в полтора раза. Удар рукой в воздух – рука смазалась, как в кино на ускоренной съёмке. Рефлексы обострены. Прыжок на месте – оторвался от земли на метр. Обычно на семьдесят сантиметров максимум.

Сыворотка работает.

Дюбуа усмехнулся. Спасибо, профессор. Заглянет в гости, если выживет. Обещание держит.

Он закинул рюкзак на спину – почти не почувствовал вес. Проверил оружие последний раз. Vector, Glock, нож, гранаты. Всё при нём. Пошёл к высотке. Шаги уверенные, быстрые. Обычно бы уставал через сто метров под такой нагрузкой. Сейчас чувствовал, что пробежит марафон, не запыхавшись.

Вход в высотку – разбитые двери, холл за ними. Темно. Пьер включил фонарь на Vector, луч прорезал тьму. Холл разгромлен – мебель перевёрнута, стекло повсюду, кровь на стенах. Трупы в углу – пятеро, разорваны. Пахнет гнилью, мочой, смертью.

Лестница справа. Широкая, мраморная, ведёт наверх. На ступенях кровь, следы босых ног. Гулиные следы. Легионер ступил на первую ступень. Тишина. Слишком тихо.

Прошёл десять ступеней, когда услышал рычание. Сверху. Второй этаж. Гуль высунулся из-за угла, увидел его. Примитивный, серая кожа, жёлтые глаза. Зарычал, побежал вниз. Дюбуа поднял Vector, выстрелил. Одна пуля, лоб. Серебряная экспансивная. Голова гуля лопнула, тело рухнуло, покатилось вниз. Пьер перешагнул.

Второй этаж. Коридор длинный, двери квартир по обе стороны. Одна дверь открыта, оттуда вылезли двое гулей. Разумные, в одежде. Увидели легионера, бросились. Дюбуа стрелял на ходу. Два выстрела, два трупа. Не остановился, пошёл дальше.

Третий этаж. Гулей больше. Шестеро выскочили разом. Окружили в коридоре. Примитивные, быстрые. Один прыгнул спереди, легионер ударил прикладом Vector в морду. Удар усиленный, сыворотка работает. Челюсть гуля разлетелась, он упал. Второй сзади, вцепился в рюкзак. Пьер развернулся, выстрелил через плечо, не глядя. Рефлексы точные, попал в глаз. Гуль упал. Третий, четвёртый, пятый лезут. Легионер стрелял, двигался, уворачивался. Скорость выше, реакция мгновенная. Видел каждое движение, предсказывал атаки. Пять выстрелов, пять трупов. Шестой гуль побежал. Дюбуа бросил нож. Артефактный клинок полетел, воткнулся в затылок гуля. Тот упал. Легионер подошёл, вытащил нож, вытер о труп.

Четвёртый этаж, пятый, шестой. Гули встречались, но легионер проходил быстро. Стрелял, резал, ломал. Сыворотка давала преимущество огромное. Усталости нет, скорость выше, сила больше. Патроны экономил, использовал нож где можно. Артефактный клинок резал гулей как бумагу. Одно касание – смерть.

Седьмой этаж. Встретил группу разумных гулей. Десять штук, вооружены ножами, арматурой, один с автоматом. Засада. Ждали его. Умные. Легионер швырнул осколочную гранату в центр группы. Ф-1, четыре секунды. Взрыв. Пятеро мертвы, трое ранены. Остальные бросились. Дюбуа встретил в движении. Стрелял, резал, уворачивался. Рефлексы как у кошки. Видел удары до того, как они наносились. Гуль с автоматом выстрелил очередью. Легионер увернулся, пули просвистели мимо. Ответил тремя пулями в грудь. Гуль упал. Остальные следом. Десять гулей за минуту. Без ранений.

Восьмой, девятый, десятый. Легионер поднимался, не останавливаясь. Дыхание ровное, пульс стабильный сто двадцать. Усталости ноль. Сыворотка держит. Патронов в Vector осталось половина магазина. Сменил на полный. Два магазина использовал, семь осталось. Триста патронов стартовых минус шестьдесят. Двести сорок осталось. Хватит.

Одиннадцатый этаж. Тишина. Гулей нет. Странно. Легионер замедлился, насторожился. Включил все чувства на максимум. Слышал шорох наверху. Много шороха. Двенадцатый, тринадцатый этаж. Там копятся. Ждут.

Он поднялся на двенадцатый. Коридор пустой. Дверь в конце приоткрыта. Оттуда шорох. Дюбуа подошёл осторожно, заглянул.

Комната большая, квартира-студия. Окна выбиты, ветер гуляет. Посередине – толпа. Тридцать гулей. Разумные, организованные. Стоят, ждут. В центре – командир. Высокий гуль в костюме, серая кожа, жёлтые глаза, но в них разум. Смотрит на дверь. Видит легионера. Говорит на бенгали что-то. Гули двинулись.

Пьер отступил в коридор. Узкое место, тактическое преимущество. Гули полезут по двое, по трое. Не окружат. Он ждал у двери. Первые двое вылезли, он выстрелил. Два трупа. Следующие трое, швырнул гранату в дверь. Взрыв внутри, вой, обрушилось что-то. Ещё пятеро мертвы. Остальные полезли через дым и обломки.

Легионер отступал, стреляя. Коридор длинный, метров двадцать. Гули бежали, он стрелял, убивал, отходил. Магазин опустел, сменил на новый. Ещё десять гулей. Нож в левой руке, Vector в правой. Гуль подбежал вплотную, Дюбуа полоснул ножом по горлу, выстрелил в следующего. Двое упали. Ещё трое лезут. Легионер крутился, резал, стрелял. Скорость нечеловеческая, движения размытые. Сыворотка на пике.

Тридцать гулей за пять минут. Коридор завален трупами. Пьер стоял, дышал ровно. Ни одной царапины. Проверил патроны – ещё один магазин использовал. Шесть осталось. Сто восемьдесят патронов. Хватит до крыши.

Тринадцатый этаж, четырнадцатый, пятнадцатый. Гулей стало меньше. Видимо, большинство были на двенадцатом. Встречались одиночки, по двое. Легионер убивал ножом, экономил патроны. Артефактный клинок не знал усталости, как и он сам.

Шестнадцатый, семнадцатый, восемнадцатый. Почти на крыше. Девятнадцатый этаж пустой. Двадцатый тоже. Лестница кончилась. Дверь на крышу впереди. Железная, закрыта.

Дюбуа подошёл, прислушался. За дверью голоса. Человеческие. Бенгальский язык. Рахман там, говорит с кем-то. Ещё двое с ним. Охрана.

Легионер проверил оружие. Vector заряжен, сто пятьдесят патронов осталось. Glock полный. Нож чистый. Гранаты – четыре осколочных, две фосфорных, три дымовых. Готов.

Он отступил на несколько шагов, разогнался, ударил ногой в дверь. Усиленный удар, сыворотка даёт силу. Дверь вылетела с петель, грохнулась на крышу.

Дюбуа вылетел следом, Vector наготове.

Крыша большая, бетонная, парапет по краям. Солнце било в глаза. Трое мужчин у противоположного края. Рахман – узнаваемое лицо, предателя не забудешь. Рядом двое гулей разумных, вооружены ножами.

Рахман обернулся, увидел легионера. Лицо исказилось – удивление, страх.

– Ты⁈ Как ты здесь⁈

Дюбуа шагнул вперёд, прицелился.

– Привет, капитан. Мы не закончили разговор.

Охранники бросились вперёд. Легионер выстрелил. Два выстрела, два трупа. Серебро в лоб. Они даже не добежали до середины крыши.

Рахман побледнел, попятился к краю. Руки поднял.

– Стой! Не стреляй! Я скажу всё! Что хочешь знать!

– Знаю, – ответил Пьер, подходя. – Ты скажешь. Потому что у тебя нет выбора.

Он ударил Рахмана прикладом в живот. Усиленный удар, капитан согнулся, упал на колени, задыхаясь. Легионер схватил его за воротник, потащил от края. Бросил на бетон, наступил ногой на грудь.

– Где Хафиз?

Рахман хрипел, пытался дышать.

– Я… я не знаю…

Дюбуа надавил ногой сильнее. Ребра хрустнули.

– Знаешь. Говори, пока живой.

– Хорошо! Хорошо! Восточный район! Старая фабрика у реки! Он там! С Лидером!

Легионер ослабил давление.

– Лидер тоже там?

– Да! Они вместе! Планируют следующую волну!

– Сколько гулей?

– Сотни! Может, тысяча! Элитные, разумные!

Пьер кивнул. Информация ценная. Восточный район, фабрика у реки. Хафиз и Лидер вместе. Идеальная цель.

– Хорошо, капитан. Ты полезен оказался.

Он поднял Vector, прицелился в голову Рахмана.

– Подожди! Ты обещал!..

– Я ничего не обещал.

Выстрел. Одна пуля, лоб. Рахман дёрнулся, затих. Кровь растеклась по бетону.

Легионер развернулся, пошёл к двери. Сыворотка всё ещё работает. Чувствует силу, скорость, ясность. Прошло минут сорок с момента укола. Ещё пять часов двадцать минут. Достаточно, чтобы добраться до фабрики, зачистить, найти патриарха, убить.

Он спустился вниз через высотку. Быстро, не встречая сопротивления. Все гули мертвы. Вышел на улицу, вернулся к БТРу. Завёл мотор.

Восточный район, старая фабрика у реки. Финальная точка.

Легионер поехал, не оглядываясь на высотку с трупом Рахмана на крыше.

Охота продолжается.

И добыча близко.

БТР катил по разбитым улицам Дакки на восток, к реке. Двигатель урчал ровно, гусеницы грохотали по асфальту, поднимая пыль и пепел. Дюбуа сидел за рулём, одной рукой держал баранку, другая лежала на Vector. Скорость сорок километров в час. Не спешил. Время было – нужно думать, анализировать, планировать. В легионе учили: спешка в бою убивает быстрее пули.

Сыворотка всё ещё работала на полную мощность. Ясность сознания пугающая – мысли бежали быстро, чётко, как строчки кода. Обострённые чувства ловили каждую деталь за окном: горящие дома, где пламя лизало ржавые балконы; трупы на улицах, раздутые на жаре, покрытые мухами и воронами; гулей, что бродили меж руин, как бездомные псы. Слышал вой сирен вдалеке, треск горящего дерева, крики где-то в глубине переулков. Город умирал в агонии, затянувшейся на третий день.

Легионер думал о Рахмане. Предатель, капитан полиции, агент Лидера. Мёртв теперь – пуля в лоб, кровь растеклась по бетону крыши высотки. Заслужил смерть. Заслужил медленную, болезненную. Но времени не было на пытки и справедливость. Быстро, эффективно, точка.

Но что-то не складывалось в картину.

Момент был, на крыше, секунда, когда Пьер подумал: а может, Рахман и есть Лидер? Может, вся эта история про загадочного европейца с серыми глазами – дымовая завеса? Легенда, придуманная, чтобы отвести подозрения? Может, сам Рахман управлял операцией – вербовал Хафиза, организовал эпидемию, дёргал за ниточки?

Но нет. Математика не сходилась.

Дюбуа анализировал холодно, методично. В легионе учили анализировать врага – поведение, решения, ошибки, слабости. Строить профиль. Рахман вёл себя не как лидер. Вёл себя как исполнитель среднего звена. Когда увидел легионера на крыше, испугался – настоящий, животный страх в глазах. Побледнел под смуглой кожей, попятился к краю, руки задрожали.

Настоящий лидер так не ведёт себя. Человек, организовавший падение двадцатимиллионного города, не испугается одного солдата с автоматом. Уверенный в своей силе, в плане, в контроле над ситуацией – он встретил бы спокойно. Может, с усмешкой. Может, с любопытством. Или с холодной яростью, но не с паникой.

А Рахман запаниковал. Заговорил сразу, выдал информацию почти без давления. «Хафиз на фабрике! Лидер с ним! Сотни гулей у реки!» – выпалил всё скопом, как только легионер прижал его ногой к бетону. Слишком быстро. Слишком легко. Сломался за двадцать секунд.

Настоящий лидер держался бы дольше. Торговался, угрожал, пытался перевернуть ситуацию. Или молчал бы насмерть, зная, что информация – единственная власть, что у него осталась. Рахман не сделал ничего из этого. Сдался мгновенно, вывалил всё, что знал. Потому что боялся. Боялся не Пьера с его автоматом – боялся провалить миссию. Боялся, что Лидер узнает: не справился, не остановил легионера, подвёл.

Значит, Лидер стоит выше. Рахман – пешка. Ценная пешка, командовал гулями на улицах, координировал атаки, наблюдал за развитием эпидемии, докладывал наверх. Но пешка. И убрать пешку – ничего не изменило. Орда всё ещё здесь. Гули всё ещё режут город квартал за кварталом. План продолжается без Рахмана, как часы продолжают тикать, когда вынимаешь одну шестерёнку из сотни.

Легионер свернул на проспект, более широкий. Справа тянулись трущобы – лачуги из кирпича, ржавого железа и надежды, что завтра будет лучше. Не будет. Слева промзона – заводы, склады, фабрики. Большинство заброшены лет десять назад, когда производство перекочевало в Китай. Теперь ржавеют, обваливаются, зарастают плесенью и забвением. Идеальное место для укрытия.

Лидер умён – выбрал промзону у реки осознанно. Подходы открытые, видно издалека, кто приближается. Фабричные здания крепкие, советский бетон и металл, построены на века, легко оборонять. Река Буриганга даёт пути отхода – лодки, плоты, в крайнем случае вплавь, хотя вода там отравлена так, что даже рыба сдохла двадцать лет назад.

Дюбуа думал о Лидере, выстраивая профиль. Высокий европеец, метр девяносто плюс. Серые глаза, холодные, как сталь. Всегда в перчатках и шарфе, говорил Хафиз на допросе. Скрывает кожу, личность, может шрамы или метки. Голос с европейским акцентом – британский? Немецкий? Французский? Неясно.

Организовал операцию масштабно: завербовал Хафиза год назад, дал знания некромантии, которые маг-самоучка никогда бы не нашёл сам. Обеспечил ресурсами – деньги, связи, прикрытие. Направлял создание трёх типов гулей – примитивных для массы, разумных для контроля, почти-людей для проникновения. Спланировал синхронные взрывы в пятидесяти высотках. Предусмотрел защиту для Хафиза – серебро не действует, магический щит. Завербовал Рахмана, засадил крота в полиции, использовал как глаза, уши и руки в городе.

Умный враг. Опасный. Планирует на годы вперёд. Но ошибки есть у всех, даже у гениев. Рахман – ошибка. Слишком слабое звено в цепи. Сдался за двадцать секунд, выдал местоположение финальной базы без пыток. Может, Лидер рассчитывал, что легионера остановят раньше – на подходе к городу, в толпе на площади, в высотке с сотней гулей. Но не остановили.

Сыворотка дала преимущество, которого никто не мог предсказать или просчитать. Скорость, сила, рефлексы сверхчеловеческие. Прорвался через всё, убил Рахмана, выбил информацию. Теперь знает, где искать финальную цель.

Пьер притормозил у остова сгоревшего автобуса, взял карту Дакки, развернул на руле. Изучал, прикидывал расстояния. Промзона у реки Буриганга, восточный район. Большая территория – километра два на три. Фабрик и складов штук пятнадцать, может двадцать. Какая именно нужна?

Рахман сказал: старая фабрика. Старых много, город индустриальный полвека был. Но если там Лидер с Хафизом и сотнями элитных гулей – нужно большое здание. Цеха, склады, подвалы для орды. Место, где можно спрятать армию мертвецов и не привлекать внимания.

Глаза легионера уперлись в обозначение на карте – текстильная фабрика №7, прямо у воды. Большая, по масштабу метров триста на двести. Три корпуса, подземные склады для сырья, собственный причал. Закрыта десять лет назад, когда владельцы обанкротились и сбежали, бросив рабочих без зарплаты. С тех пор пустует. Идеальное логово для того, кто не хочет привлекать внимания.

Дюбуа сложил карту, сунул в карман, поехал дальше. До фабрики километра три, может чуть меньше. Минут десять езды, если не нарваться на завал или засаду.

Сыворотка работала стабильно – пульс сто двадцать, ровный, мощный. Мышцы полны силы. Усталости ноль. Голова ясная, как после холодного душа. Ещё часов пять, может четыре с половиной. Достаточно, чтобы зачистить фабрику, найти цель, завершить миссию.

Но думать надо дальше, на два шага вперёд, как в шахматах.

Допустим, доберётся до фабрики живым. Что там? Сотни гулей, сказал Рахман перед смертью. Элитные, разумные, обученные. Вооружённые чем-то кроме зубов и когтей. Организованные в подразделения, с командирами, тактикой, координацией. Хафиз – превращённый маг, физически мощный, серебро на него не действует благодаря защите от Лидера. Сам Лидер – неизвестная величина, чёрная дыра в уравнении.

Может, тоже гуль, превращённый добровольно или по необходимости. Может, маг высокого уровня, некромант, управляющий ордой через ритуалы. Может, просто гениальный стратег-человек, который использует нечисть как оружие массового поражения, сам оставаясь в тени.

Один против сотен. Даже с сывороткой, даже с оружием на маленькую армию – шансы объективно хреновые. Но задача не в том, чтобы перебить всех до последнего. Задача – найти патриарха, убить его, проверить теорию старика-брахмана. Если теория верна – все гули упадут разом, связь оборвётся, тела рухнут, как марионетки с обрезанными нитями. Орда исчезнет за секунду. Город спасён.

Но кто патриарх – Хафиз или Лидер?

Легионер вспоминал слова брахмана под деревом в Силхете. Патриарх создаёт ветвь гулей, вкладывает часть своей силы, своей магии в первых заражённых. Контролирует через невидимую связь, как кукловод управляет марионетками за нити. Все гули в ветви привязаны к нему энергетически. Убей патриарха – убьёшь ветвь целиком.

Хафиз создавал гулей физически, это факт. Ритуалы, некромантия, заражения, превращения. Работал год, наплодил тысячи тварей трёх типов. Технически он создатель. Но знания откуда взялись? Дал Лидер. Силу для масштабной операции кто обеспечил? Лидер. Магическую защиту от серебра кто наложил на Хафиза? Тоже Лидер.

Значит, Лидер – источник. Хафиз – инструмент. Мощный, опасный, но всё же инструмент. Как Рахман был инструментом. Убить Хафиза – убить часть проблемы, может, даже большую часть. Но не решить проблему корневую. Гули не упадут все разом. Лидер создаст нового Хафиза через месяц, запустит новую волну, в другом городе или здесь же.

Убить надо Лидера. Он патриарх. Он узел, стягивающий тысячи нитей в один кулак.

Но что, если ошибка в логике? Что, если патриарх – всё-таки Хафиз, а Лидер просто спонсор, куратор, идеолог? Тогда убийство Лидера ничего не даст. Орда останется, Хафиз продолжит управлять ею. Придётся охотиться на мага-гуля, к которому серебро не липнет. Останется только артефактный нож от Лебедева. Подобраться вплотную к мощному гулю, окружённому сотнями таких же. Задача сложная. Может быть, невыполнимая даже с сывороткой.

Дюбуа сжал руль крепче. Неопределённость раздражала, как заноза под ногтем. В легионе цели всегда были кристально чёткие – вот этот человек с фотографии, вот это здание на карте, вот эта высота с координатами. Бери и делай. Здесь размыто, туманно. Два варианта цели, оба смертельно опасные. Выбрать неправильно – провал миссии, собственная смерть, город остаётся гулям.

Надо думать логически, отбросить эмоции и догадки.

Кто выигрывает от эпидемии больше всего? Хафиз? Нет, не похоже. Он маг-изгой, которого выгнали из мечети за ересь и эксперименты с запретными текстами. Озлобленный неудачник. Его завербовали, пообещали власть, знания, новый мир, где он станет великим. Он поверил, согласился, потому что другого шанса не было. Работал год как проклятый, создавал гулей, проводил ритуалы. Потом сам превратился в гуля – по своей воле или по плану Лидера, неясно. Теперь он тварь, управляемая инстинктами и чужой волей сильнее своей. Не похож на выгодоприобретателя. Похож на использованный инструмент, который скоро выбросят.

Лидер? Да. Европеец в Бангладеше – уже странно. Скрывает лицо, личность – ещё страннее. Даёт огромные ресурсы, знания, недоступные простым смертным. Планирует масштабно, на годы вперёд. Цель озвучил Хафизу: «новый мир». Что это значит конкретно? Мир, где нечисть правит открыто, а люди – скот или рабы? Утопия мёртвых, некрократия? Или что-то ещё более извращённое?

Пьер не знал мотивов до конца, и это бесило. Но знал точно: Лидер контролирует всю операцию. Через Хафиза, через Рахмана, через орду. Паутина власти с ним в центре. Все нити сходятся к нему. Убрать его – паутина разорвётся, развалится, схлопнется.

Легионер принял решение окончательное, на уровне инстинкта бойца. Цель – Лидер. Найти его в фабрике, убить любой ценой, проверить теорию брахмана на практике. Если гули упадут все разом – миссия выполнена, город спасён, можно умирать спокойно. Если не сработает, если теория неверна или патриарх не тот – план Б: искать Хафиза, резать артефактным ножом, пока тварь не сдохнет окончательно. Запасной план хреновый, но лучше хреновый план, чем никакого.

БТР выехал к промзоне. Здания заводов встали по обе стороны дороги – серые коробки из бетона, мрачные, как надгробия. Окна заколочены досками или выбиты начисто. Стены покрыты граффити, плесенью, копотью. Дорога стала совсем паршивой – ямы размером с колесо, трещины, обломки кирпича. Легионер сбавил до двадцати километров в час, чтобы не сломать подвеску.

Впереди река – видел тусклый блеск воды между корпусами. Чёрная, маслянистая, мёртвая вода. Буриганга – когда-то полноводная, чистая река, теперь клоака, куда заводы сливали отходы полвека подряд. Пахло химией, гнилью, разложением, смертью. Идеальное место для логова нечисти – даже воздух здесь мёртвый.

Ещё километр тряски по разбитой дороге. Дюбуа остановил БТР за остовом сгоревшего грузовика, заглушил мотор. Тишина накрыла мгновенно, давящая, липкая. Вылез из кабины, взял бинокль, залез на крышу БТРа. Осмотрелся методично, по секторам.

Справа, метров в трёхстах – корпуса фабрики №7. Три здания, длинные, приземистые, четырёхэтажные. Кирпич красный, потемневший от времени и копоти. Окна первых этажей забиты досками и металлом. У главных ворот, массивных, железных – фигуры. Гули. Легионер посчитал через оптику – двадцать три, стоят, как часовые на посту. Разумные, это видно по позам, по тому, как держатся. Не бродят бесцельно, не рычат. Охраняют вход дисциплинированно.

Переключил бинокль на другие корпуса, на крыши, на двор между зданиями. Везде гули. Сотни, как и предупреждал Рахман перед смертью. Патрулируют организованными группами по пять-шесть особей. Стоят на крышах, наблюдают. Бродят во дворе, но не хаотично – по маршрутам, как солдаты на обходе периметра. Настоящая армия. Обученная, дисциплинированная, укреплённая на позиции.

Штурмовать в лоб на БТРе – чистое самоубийство. Даже с сывороткой, даже с полным боезапасом. Просто задавят массой, разорвут броню голыми руками за несколько минут. Нужен другой подход. Тактика, а не лобовая атака.

Легионер спустился с крыши, сел на корточки за БТРом, обдумывал варианты.

Вариант первый: взрыв, огонь, хаос. Заложить C-4 у цистерны или склада с химикатами, если найдётся. Рвануть к чёрту. Пока гули мечутся, тушат, спасают себя – проскользнуть внутрь, найти Лидера в суматохе, убить, смыться до того, как толпа опомнится. План громкий, эффектный. Но Лидер не дурак. При первых признаках угрозы он эвакуируется – через реку, через подземные ходы, которые наверняка есть. Умный враг не ждёт, пока его убьют в собственном логове.

Вариант второй: скрытность. Медленнее, опаснее, но надёжнее. Пробраться внутри тихо – через реку, через канализацию, через чёрный ход. Найти Лидера без шума, убить бесшумно ножом, проверить теорию. Если гули упадут – прорыв к выходу проще, они будут мертвы. Если нет – искать Хафиза, резать его тоже.

Пьер выбрал второй вариант. Скрытность – его конёк ещё с легиона. Ночные рейды в Мали, проникновение на базы джихадистов, тихие убийства часовых. Он умел быть тенью.

Спрятал БТР за развалинами склада, замаскировал. Не идеально, но издали не заметят. Взял только необходимое снаряжение – Vector на грудь, три магазина серебряных патронов в подсумках. Glock на бедро, два магазина запасных. Артефактный нож на пояс, в ножнах. Четыре гранаты – две осколочных, одна фосфорная, одна дымовая. Медпакет компактный. Фонарь тактический. Рация, хотя толку от неё тут ноль. Рюкзак оставил – тяжёлый, громоздкий, ненужный. Налегке быстрее, тише.

Проверил время на часах – прошло два часа десять минут с момента укола сыворотки. Эффект стабильный, пульс сто двадцать, мышцы полны силы. Ещё три часа пятьдесят минут до отката. Более чем достаточно для скрытной операции.

Легионер пошёл к фабрике, но не прямо. Обходным путём, вдоль берега реки. Прятался за обломками стен, скелетами машин, грудами мусора. Двигался быстро, но бесшумно – сыворотка обострила координацию до предела, каждый шаг рассчитан, ни одного лишнего звука.

Солнце село окончательно, сумерки сгущались быстро, как всегда в тропиках. Без плавного перехода – день, потом сразу ночь. Легионер улыбнулся тонко. Темнота – союзник. Гули видят в темноте хорошо, лучше людей. Но он сейчас видит ещё лучше – сыворотка разогнала зрение до хищного. Различал детали в почти полной тьме, как сова или кошка.

В ночи он станет призраком. Невидимым, неслышимым, смертельным.

Дюбуа двигался к фабрике, и последние лучи заката окрашивали небо в кровавый красный, переходящий в фиолетовый.

Как предзнаменование конца.

Чьего – покажет время.