Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

Утро после смерти Томаса выдалось серым. Дождь моросил – не сильный, но назойливый, превращающий город в одну большую лужу. Команда собралась в комнате для брифингов к девяти. Все молчаливые, угрюмые. Пустой стул, где обычно сидел медик, резал глаз.

Маркус стоял у карты, ждал. Рахман опаздывал.

Жанна сидела у окна, смотрела на дождь. Ахмед проверял радиостанцию в десятый раз – нервничал, винил себя за Томаса. Пьер стоял у стены, руки скрещены на груди. Не спал всю ночь. Закрывал глаза – видел жёлтые глаза парня, слышал: «Убей меня». Открывал – темнота комнаты, тишина.

Кремация была час назад. Тело сожгли в печи на краю базы. Быстро, без церемоний. Прах собрали в урну, отправят семье. Маркус сказал несколько слов. Остальные молчали. Что говорить? Парень делал свою работу, заразился, умер. Война.

Дверь открылась. Вошёл Рахман – мокрый, взъерошенный, с папкой под курткой. Стряхнул воду, подошёл к столу.

– Извините за опоздание. Дороги затоплены, застрял в пробке.

– Что нашёл? – спросил Маркус.

Капитан открыл папку, разложил фотографии, бумаги.

– Три точки. Все в дельте, в разных районах. – Он ткнул пальцем в первое фото. – Деревня Кхулна, сорок километров к югу. Неделю назад местный рыбак видел группу людей, заходящих в старый храм. Заброшенный, индуистский, никто там не бывает. Люди были странные – двигались как больные, кожа серая, запах мертвечины.

– Гули, – сказала Жанна.

– Похоже. Рыбак не стал приближаться, рассказал старосте. Староста послал двоих проверить. Те вернулись через час, бледные, сказали: там мертвецы, нужно бежать. Деревня собрала вещи, ушла на другой берег. Сейчас там никого.

Маркус изучил фото. Храм – старый, разрушенный, с башней и колоннами. Джунгли наступают со всех сторон.

– Вторая точка? – спросил немец.

Рахман показал другое фото.

– Город Барисал, семьдесят километров. Больница на окраине. Четыре дня назад туда привезли больного – местный житель, говорил бессвязно, бредил. Врачи обследовали: температура низкая, кожа серая, зрачки расширены. Симптомы похожи на то, что было у вашего медика.

Пьер напрягся. Ахмед тоже.

– Что с ним? – спросил Маркус.

– Ночью он напал на медсестру. Укусил, ранил. Охрана его скрутила, заперла в подвале. К утру он умер. Медсестра тоже умерла через сутки. Схожие симптомы. – Рахман достал ещё один листок. – Врач, который их лечил, сбежал. Оставил записку: «Это не болезнь. Это проклятие. Бегите.» Больницу закрыли, район оцепили, но местные паникуют.

Француз вспомнил Томаса, его превращение. Значит, не единичный случай. Инфекция распространяется.

– Третья точка, – продолжил капитан. – Самая интересная. – Он положил фотографию на стол. – Мечеть в районе Дакка-Норд. Маленькая, частная, принадлежит богатому торговцу. Мои информаторы говорят: три недели назад туда начал приходить мулла. Высокий, худой, седая борода, шрам на лбу. Проводит закрытые собрания, человек десять-пятнадцать. Разговоры про джиннов, ифритов, конец света.

– Хафиз?

– Возможно. Описание совпадает. – Рахман постучал по фото. – Но подтвердить сложно. Торговец влиятельный, полиция не лезет. Но вчера один из моих людей подслушал разговор. Мулла говорил: «Скоро начнётся вторая волна. Город падёт.» Потом все разошлись. Мулла ушёл через чёрный ход, его больше не видели.

Маркус выпрямился.

– Вторая волна. Город падёт. Это не просто культ. Это план.

– Массовое заражение, – сказал Ахмед. – Он хочет превратить город в гнездо гулей.

Жанна встала, подошла к столу.

– Сколько людей в Дакке? Двадцать миллионов?

– Примерно, – кивнул Рахман.

– Если хотя бы процент заразится и превратится – это двести тысяч гулей. – Она посмотрела на Маркуса. – Армия не справится. Даже если бомбить город – слишком поздно. Паника, хаос, люди разбегутся, разнесут инфекцию по всей стране.

Тишина. Все понимали масштаб.

Маркус сложил фотографии.

– Проверим все три точки. Сегодня. Начнём с храма – ближе всего. Потом больница. Мечеть оставим на вечер, под темноту. Хафиз там появляется ночью, может, застанем.

– Состав? – спросила Жанна.

– Все, кто есть. Я, Пьер, Жанна, Ахмед, Рахман. Дополнительные бойцы остаются на базе, на подхвате. Если что-то пойдёт не так – вызовем.

Команда кивнула. Встали, начали собираться. Пьер проверил оружие: винтовка, магазины, нож, ампулы. Всё на месте. Вектор оставил – для ближнего боя в зданиях. Сегодня разведка, не штурм.

Через двадцать минут выехали. Два джипа, пикап сзади с людьми Рахмана. Дождь не прекращался. Вода стояла на дорогах, джипы плыли сквозь лужи, поднимая брызги.

Город остался позади. Началась дельта – заболоченная, зелёная, затопленная. Деревни на сваях, лодки вместо машин, буйволы по колено в воде. Местные смотрели на колонну равнодушно. Чужаки. Их дело.

Час езды, и дорога кончилась. Дальше только грунтовка, местами размытая. Джипы ползли медленно, буксовали. Рахман сидел впереди, указывал путь. Ещё километра три, и он махнул рукой:

– Стоп. Дальше пешком.

Вышли. Дождь усилился. Француз натянул капюшон, пошёл следом за капитаном. Жанна рядом, Ахмед и Маркус за ними. Люди Рахмана остались у машин.

Шли по тропе – узкой, скользкой, между деревьями и кустами. Вода текла ручьями. Грязь прилипала к берцам. Через десять минут вышли на поляну.

Храм.

Старый, полуразрушенный. Башня накренилась, колонны треснули, крыша провалилась. Стены покрыты мхом, лианами, корнями деревьев. Статуи богов – Ганеша, Шива, Кали – разбиты, обезглавлены. Место мёртвое, заброшенное.

Но следы свежие. Дюбуа присел, осмотрел землю. Босые ноги, много следов. Ведут внутрь храма. Вчера, может, позавчера.

– Они здесь были, – сказал он тихо.

Маркус поднял винтовку, включил фонарь.

– Заходим. Осторожно.

Пошли к входу. Дверей нет, только проём. Тьма внутри. Фонари прорезали её, выхватывая куски пространства. Зал большой, колонны, алтарь в глубине. На полу мусор, обломки, кости.

Много костей. Человеческих. Обглоданных.

Жанна остановилась, подняла одну. Череп. Свежий, ещё не высохший. Посмотрела на Маркуса.

– Тут кормились. Недавно.

Немец кивнул. Двинулись глубже. За алтарём нашли спуск – каменные ступени, ведущие вниз. Подвал. Фонарь Маркуса осветил тьму.

– Я первый, – сказал он. – Пьер за мной. Остальные прикрываете.

Спустились. Подвал затоплен частично – вода по щиколотку. Холодная, вонючая. Своды низкие, давящие. По стенам плесень, слизь.

И трупы.

Три тела в углу. Разложившиеся, изуродованные. Одежда местных жителей. Рахман подошёл, посветил, отвернулся.

– Деревня. Те, кто не успел сбежать.

Маркус осмотрел трупы. Следы укусов, разрывов. Пожирали не полностью – бросили, когда наелись.

– Гули были здесь. Но ушли. – Он огляделся. – Недавно. Часов шесть-восемь назад.

– Куда?

– Не знаю. – Немец поднялся наверх. – Проверим окрестности.

Вышли из храма. Обошли вокруг. Нашли следы, ведущие в джунгли. Много следов, двадцать-тридцать особей. Идут на север, к реке.

– Они мигрируют, – сказала Жанна. – Создали гнездо в храме, пожрали местных, ушли дальше.

– Организованно, – добавил Пьер. – Как армия. Не хаотично.

Рахман вытер лицо от дождя.

– Если они двигаются к городу…

– Нужно остановить, – закончил Маркус. – Но сначала проверим больницу. Может, там что-то узнаем о инфекции, о том, как она распространяется.

Вернулись к джипам. Поехали дальше, к Барисалу. Дождь не унимался. Дороги стали ещё хуже. Час пути превратился в два. Въехали в город к полудню.

Барисал был больше, чем деревни. Но такой же грязный, перенаселённый, хаотичный. Улицы узкие, дома облупленные, толпы людей. Больница на окраине – двухэтажное здание, обнесённое забором. У ворот полиция, барьеры. Никого не пускают.

Рахман подъехал, показал документы, переговорил. Пропустили. Заехали во двор. Вышли.

Главврач встретил их у входа – пожилой бенгалец в белом халате, измождённый, с тёмными кругами под глазами.

– Вы из ООН?

– Да, – сказал Маркус. – Нам нужно осмотреть место, где держали заражённого.

Врач кивнул, повёл внутрь. Коридоры пустые, тихие. Пахло хлоркой, смертью. Спустились в подвал. Там камера – решётка, замок. Внутри пусто, только следы крови на стенах.

– Здесь он умер, – сказал врач. – Утром мы нашли его мёртвым. Тело сожгли в тот же день, как вы велели по телефону.

Маркус осмотрел камеру. Кровь на стенах, царапины от ногтей. Француз подошёл ближе. Царапины глубокие, прорезали штукатурку. Сила нечеловеческая.

– Медсестра, которую он укусил, – где она? – спросила Жанна.

– Её тоже сожгли. Умерла через сутки, как я говорил капитану. – Врач достал блокнот. – Но я вёл записи. Симптомы, изменения. Может, поможет.

Протянул блокнот. Маркус пролистал. Описания совпадали с тем, что было у Томаса: низкая температура, серая кожа, изменение зрачков, агрессия, голод.

– Инкубационный период? – спросил немец.

– Сутки. Может, меньше. У женщины было быстрее – она превратилась за восемнадцать часов.

– Укус был глубоким?

– Да. Рваная рана на плече, до кости.

Ахмед записывал всё в планшет. Пьер стоял у решётки, смотрел на кровь. Вспомнил Томаса, его последние слова. Вспомнил вкус кофе.

Ещё два человека. Ещё две жертви. Сколько их будет, если не остановить?

– Есть ещё случаи в городе? – спросил Маркус.

– Не знаю. Официально – нет. Но слухи ходят. Люди пропадают, находят тела. Полиция молчит. – Врач нервно посмотрел на дверь. – Я хочу уехать. Жена требует. Но я врач, не могу бросить пациентов.

– Уезжайте, – сказал Маркус. – Если начнётся вспышка, вы ничем не поможете. Только заразитесь.

Врач кивнул, вышел. Команда осталась в подвале. Маркус позвонил Макгрегору, доложил.

– Ситуация критическая. Гули мигрируют, инфекция распространяется. Нужно поднимать тревогу, предупреждать правительство.

Из трубки донёсся голос британца, усталый:

– Правительство не поверит. Нечисть для них сказки. Нужны доказательства.

– Труп есть. Записи врача есть.

– Недостаточно. Нужен живой образец. Или видео нападения. Или массовая вспышка, которую не скроешь.

– К тому времени будет поздно.

– Знаю. Но таковы правила. – Пауза. – Делайте что можете. Найдите Хафиза. Остановите источник. Это единственный шанс.

Связь прервалась. Маркус убрал телефон, посмотрел на команду.

– Едем к мечети. Найдём Хафиза. Возьмём или убьём. Он ключ ко всему.

Поднялись наверх, вышли из больницы. Дождь наконец прекратился. Небо очистилось, выглянуло солнце. Но Пьер не чувствовал облегчения. Только тяжесть. Каждая минута приближала катастрофу. Где-то гули мигрируют. Где-то люди заражаются. Где-то Хафиз готовит вторую волну.

Сели в джипы, поехали обратно в Дакку. К мечети. К последней точке. К Хафизу.

Или к тому, кто им прикидывается.

Дорога заняла три часа. Солнце садилось, когда въехали в город. Небо стало красным, кровавым. Дакка гудела, жила, не зная, что над ней нависла угроза.

Француз смотрел в окно. Миллионы людей. Толпы, дома, жизнь. Если Хафиз запустит вторую волну – всё это превратится в ад. Гули на улицах, паника, резня. Город падёт за дни.

Нельзя допустить.

Джип свернул в узкий переулок. Впереди показалась мечеть – небольшая, белая, с зелёным куполом. Огни горят внутри. Люди входят, выходят. Вечерняя молитва.

Маркус велел остановиться в сотне метров. Команда вышла, спряталась в тени. Рахман достал бинокль, начал наблюдать.

– Вижу торговца. Владельца мечети. Он разговаривает с кем-то у входа. Высокий, худой, седая борода…

– Хафиз?

– Может быть. Слишком далеко, не вижу лица.

Пьер взял бинокль, посмотрел. Мулла стоял спиной, говорил с торговцем. Жестикулировал, что-то объяснял. Потом повернулся.

Лицо. Худое, изможденное, шрам через лоб. Глаза горят фанатизмом.

– Это он, – сказал француз. – Хафиз.

Команда напряглась. Маркус достал карту района, начал планировать.

– Заходим после молитвы. Когда народ разойдётся. Берём его тихо, без стрельбы. Если начнётся паника – упустим.

План был прост. Ждать. Наблюдать. Действовать в нужный момент.

Они ждали в тени, под дождём, который снова начался. Смотрели на мечеть, на муллу, на людей.

Охота продолжалась.

И добыча была близко.

Молитва затянулась. Люди выходили медленно, группами, задерживались у входа, разговаривали. Дождь моросил, но никто не спешил. Пьер сидел в джипе, смотрел в бинокль, изучал лица.

Что-то было не так.

Большинство выглядели нормально – усталые рабочие, торговцы, старики. Но некоторые… он присмотрелся. Трое мужчин у правой колонны. Стояли отдельно от остальных, не разговаривали. Просто стояли, глядя в пустоту. Кожа бледная, даже в сумерках видно. Движения странные – слишком плавные, будто заторможенные.

– Маркус, – позвал он тихо. – Справа, у колонны. Трое.

Немец взял второй бинокль, посмотрел.

– Вижу. Что с ними?

– Не знаю. Но двигаются неправильно.

Жанна тоже посмотрела.

– Кожа бледная. Как у Томаса на второй день.

Один из троих повернул голову. Медленно, механически. Посмотрел в их сторону. Дюбуа замер. Слишком далеко, чтобы видеть глаза, но движение было нечеловеческим. Шея повернулась слишком сильно, градусов на сто двадцать.

– Чёрт, – выдохнул Ахмед. – Это не люди.

Мужчина отвернулся, сказал что-то двум остальным. Те кивнули. Все трое двинулись к выходу. Шли странно – чуть шире шаг, чуть тяжелее ступают, но не так, чтобы бросалось в глаза. Обычный человек не заметит. Но легионер, обученный видеть аномалии, видел.

Они вышли из мечети, свернули в переулок. Француз проследил взглядом. Переулок тёмный, пустой.

– Они идут к реке, – сказал он. – Нужно проверить.

Маркус задумался.

– Разделимся. Жанна, Ахмед, Рахман – остаётесь здесь, наблюдаете за мечетью и Хафизом. Пьер, со мной. Проверим тех троих.

Вышли из джипа тихо. Пошли следом, держа дистанцию. Переулок вёл вниз, к набережной. Узкий, грязный, со стоками воды по краям. Трое шли впереди, не оборачиваясь.

Дюбуа и Маркус держались в тени, двигались бесшумно. Дошли до набережной. Трое остановились у старого причала. Стояли, глядя на воду.

Снайпер и командир спрятались за грудой ящиков, наблюдали.

Один из троих заговорил. Голос был странным – хриплым, с придыханием, но слова разборчивые. Бенгальский язык.

– Река чистая. Можно использовать.

Второй кивнул.

– Хафиз сказал – завтра. Вторая волна начнётся отсюда.

Третий повернулся к ним.

– Сколько нас будет?

– Пятьдесят. Может, больше. Хафиз готовит новых.

Француз и немец переглянулись. Они говорят. Планируют. Это не примитивные звери из подвала фабрики. Это что-то другое.

Первый присел, опустил руку в воду. Помолчал, потом выпрямился.

– Холодная. Хорошо. Мы будем быстрее.

Второй засмеялся – звук был неприятный, булькающий.

– Люди не поймут, что произошло. Пока не станет поздно.

Третий посмотрел на город.

– Город большой. Много еды. Хафиз обещал – мы будем сыты.

Они говорили спокойно, буднично. Как рабочие обсуждают завтрашнюю смену. Но слова были чудовищными.

Маркус прошептал в рацию:

– Жанна, вы слышите?

– Слышим, – донёсся голос рыжей. – Записываем.

– Они разумные. Почти человеческие.

– Понял. Что делаем?

Немец посмотрел на Пьера. Тот пожал плечами. Втроём против двоих – шансы неплохие. Но если те закричат, поднимут шум – Хафиз сбежит.

– Ждём, – решил Маркус. – Пусть уходят. Проследим, куда идут.

Трое постояли ещё минуту, потом развернулись, пошли обратно. Но не в сторону мечети. В другую – к трущобам на окраине.

Дюбуа и Маркус следовали на расстоянии. Трущобы встретили их лабиринтом узких проходов, жестяных хижин, грязи. Запах нечистот, мусора, гнили. Люди сидели у порогов, готовили на кострах, стирали в лужах. Никто не обращал внимания на троих.

Те дошли до дальнего угла трущоб, где хижины кончались и начинались заросли. Там, среди кустов, торчало старое здание – полуразрушенный склад. Окна выбиты, дверь сорвана. Трое зашли внутрь.

Легионер и немец подождали минуту, подошли ближе. Заглянули в окно.

Внутри было человек тридцать. Может, больше. Сидели, стояли, лежали. Все с бледной кожей, расширенными зрачками, странными движениями. Некоторые говорили – тихо, отрывисто. Некоторые молчали, просто смотрели в пустоту.

Но все были живы. Функционировали. Двигались, дышали, взаимодействовали.

Маркус снимал на камеру телефона. Приближал, фиксировал лица. Пьер смотрел, анализировал.

Это не гнездо примитивных гулей. Это что-то другое. Община. Группа заражённых, которые сохранили часть разума, способность говорить, планировать. Живут среди людей, маскируются, ждут сигнала.

В углу склада сидел ещё один – старше остальных, с более серой кожей. Говорил с группой из пяти человек. Показывал на карту, расстеленную на ящике. Карту города.

– Эти районы, – говорил он хриплым голосом. – Больницы, школы, рынки. Много людей. Начнём там. Заражение пойдёт быстро.

Один из пяти кивнул.

– А если военные придут?

– Хафиз сказал – они не успеют. К тому времени, как поймут, что происходит, половина города будет нашей.

Другой спросил:

– А мы? Что с нами будет после?

Старший посмотрел на него.

– Мы будем хозяевами. Хафиз обещал. Город станет нашим. Люди – кормом. Мы построим новый мир.

Молчание. Потом все закивали. Согласились.

Француз отошёл от окна, прислонился к стене. Маркус рядом, лицо каменное.

– Они верят ему, – прошептал немец. – Думают, что создают новый мир. Не понимают, что просто твари, инструменты.

– Или понимают, но им всё равно, – сказал Пьер. – Им обещали власть, еду, место в новом порядке. Для них это лучше, чем жизнь в трущобах.

– Революция мертвецов.

– Хуже. Революция тех, кто был никем, а стал хищником.

Они вернулись к джипу, доложили остальным. Жанна слушала, бледнея. Ахмед записывал. Рахман закурил, руки дрожали.

– Тридцать здесь, – сказал капитан. – Но Хафиз говорил про пятьдесят. Где остальные?

– Разбросаны по городу, – предположил Маркус. – Живут обычной жизнью, ждут сигнала. Работают, ходят на базары, в мечети. Неотличимы от людей.

– Как их найти?

– Никак. Пока они не нападут.

Жанна посмотрела на мечеть.

– Хафиз – ключ. Он контролирует их. Если убрать его…

– Они всё равно действуют, – перебил Пьер. – Видели? У них уже есть план, карты, цели. Даже без Хафиза они запустят вторую волну.

– Значит, нужно убрать всех, – сказал Маркус. – Хафиза и всю группу в складе. Одновременно.

– Как?

Немец достал телефон, позвонил Макгрегору. Коротко доложил. Попросил подкрепление, взрывчатку, разрешение на зачистку.

Британец ответил через минуту:

– Разрешение получено. Но тихо. Без паники. Склад взорвёте ночью, когда все внутри. Хафиза возьмёте после молитвы. Координируйте действия.

– Понял.

Связь прервалась. Маркус посмотрел на команду.

– План. В полночь подрываем склад. Все тридцать внутри будут уничтожены. Одновременно берём Хафиза здесь, у мечети. Допрашиваем, выясняем, где остальные. Зачищаем.

– А если он не скажет? – спросил Ахмед.

– Скажет, – ответил Рахман мрачно. – У меня есть методы.

Дюбуа смотрел на мечеть. Хафиз всё ещё там, внутри, проводит собрание. Фанатик, некромант, создатель чудовищ. Сколько жизней он уже разрушил? Томас, те двое в больнице, деревенские в храме, медсестра. Десятки, сотни.

И собирается убить миллионы.

– Есть ещё одна проблема, – сказал он. – Те, что в складе, говорили: они разумные, но голодные. Нападут не только для заражения. Нападут, чтобы есть. Если вторая волна начнётся – это будет не просто эпидемия. Это будет резня.

Жанна посмотрела на него.

– Ты видел гулей разного уровня?

– Да. В подвале фабрики – примитивные, звериные. Томас превращался медленнее, сохранял речь почти до конца. Те трое у причала – говорят, планируют, почти как люди. – Он задумался. – Инфекция эволюционирует. Или Хафиз научился контролировать процесс. Создаёт разные типы гулей под разные задачи.

– Солдаты, разведчики, командиры, – добавил Маркус. – Как армия.

– Именно.

Тишина. Все понимали масштаб угрозы. Это не просто стая голодных тварей. Это организованная сила с лидером, планом, ресурсами.

– Нужно действовать сейчас, – сказал немец. – Не ждать полуночи. Каждый час они готовятся, распространяются.

– Но как? – спросила Жанна. – Взорвать склад днём – куча свидетелей. Взять Хафиза при народе – паника.

Маркус думал. Потом:

– Разделим операции. Пьер, ты с Ахмедом идёте к складу. Закладываете взрывчатку, ставите на таймер. Взрыв в два часа ночи, когда все спят. Я, Жанна, Рахман берём Хафиза после молитвы, когда он выйдет. Везём на базу, допрашиваем. К утру зачистим всех остальных по информации от него.

План был рискованный, но другого не было. Команда кивнула.

Ахмед достал взрывчатку из джипа – пластит, детонаторы, таймеры. Пьер проверил оружие, взял глушитель для пистолета. Если кто-то увидит – придётся убирать тихо.

Они двинулись к складу через трущобы. Ночь опустилась, фонари не горели, только костры тут и там. Люди спали в хижинах, на земле, в лодках. Мир нищеты, где смерть – обыденность.

Дошли до склада. Заглянули в окно. Большинство гулей спали – сидели, прислонившись к стенам, или лежали на полу. Несколько бодрствовали, переговаривались тихо. Старший с картой отсутствовал.

Легионер обошёл здание, нашёл трещину в стене сзади. Пролез внутрь. Ахмед следом. Двигались бесшумно, в тени. Заложили пластит под опорные балки. Три заряда, каждый по килограмму. Подключили детонаторы, выставили таймеры – два ноль-ноль.

Один из гулей повернул голову, посмотрел в их сторону. Француз замер. Гуль смотрел долго, потом отвернулся. Не увидел? Или не посчитал угрозой?

Они закончили, вылезли наружу. Вернулись к джипу. Доложили по рации.

– Заложено. Взрыв в два ноль-ноль.

– Понял. Мы готовимся к захвату Хафиза. Молитва заканчивается через десять минут.

Команда заняла позиции. Пьер и Ахмед спрятались в переулке напротив мечети. Маркус, Жанна, Рахман – с другой стороны. Ждали.

Молитва закончилась. Люди начали выходить. Хафиз вышел последним, с торговцем. Они о чём-то говорили, смеялись. Фанатик выглядел довольным, уверенным.

Он простился с торговцем, пошёл по улице. Один. Маркус дал знак. Команда двинулась следом. Хафиз свернул в переулок. Тёмный, пустой. Идеально.

Маркус ускорился, догнал его. Рахман с другой стороны. Окружили. Хафиз обернулся, увидел их. Лицо исказилось.

– Вы…

Немец ударил его рукояткой пистолета по голове. Хафиз осел. Рахман подхватил, потащил к джипу. Жанна прикрывала. Пьер и Ахмед страховали с другой стороны.

Затолкали его в джип, связали, заткнули рот. Уехали. Быстро, тихо, без свидетелей.

Хафиз в руках.

Через четыре часа склад взорвётся.

Охота вышла на финишную прямую.

И легионер чувствовал – что-то ещё не так. Что-то они упустили.

Хафиз был слишком спокоен. Даже связанный, даже пленённый – он улыбался.

Будто всё шло по плану.

Его плану.