Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Пьер остался один. Посмотрел на карту на стене, на отмеченные точки, на фотографии трупов.

Завтра. Бангладеш. Гули. Жара, грязь, кровь.

И рыжая бельгийка с зелёными глазами, которая говорит про вампиров, как про факт.

Мир действительно стал больше. И страшнее.

Но это была его работа. И он всегда делал свою работу.

Глава 2

Вечер. Пьер шёл по базе без цели, просто разминал ноги после дня, проведённого в казарме и на стрельбище. Жара спала, но воздух всё равно был липким. Он свернул к старому ангару на краю базы, где обычно тусовались контрактники и наёмники – те, кто не вписывался в регулярную армейскую структуру.

У входа курили двое. Один – высокий, худой, с выбритыми висками и татуировкой на шее. Второй – приземистый, квадратный, с лицом боксёра. Говорили по-английски, но с акцентом. Пьер узнал его сразу – балтийский. Латыши или литовцы.

Он прошёл мимо, кивнул. Они кивнули в ответ, продолжили разговор. Пьер толкнул дверь ангара. Внутри было прохладнее – вентиляторы гоняли воздух. Несколько столов, стулья, диваны, холодильник в углу. На стене телевизор показывал что-то спортивное без звука. За одним из столов сидели те же двое, что курили снаружи, плюс ещё один – старше, с седой щетиной и усталыми глазами.

На столе – карты, пепельница, бутылки пива, пачки сигарет. Играли в покер. Деньги лежали стопками – доллары, евро.

Пьер подошёл к холодильнику, достал пиво, открыл. Сделал глоток, оглядел помещение. Балтийцы переглянулись, потом высокий кивнул ему.

– Хочешь подсесть?

Акцент густой, но понятный. Пьер сделал вид, что задумался. Потом пожал плечами, улыбнулся.

– Я не знать, я плохо играть. – Утрированный французский акцент, ломаный английский. – Но можно смотреть?

– Смотри. – Приземистый махнул рукой. – Только не мешай.

Пьер подсел, поставил пиво на край стола. Смотрел, как они играют. Высокого звали Карлис, приземистого – Роландс, седого – Юрис. Все трое латыши, работали на контрактах в разных точках, сейчас на базе временно, ждут следующей переброски.

Играли грубо, без финессов. Блефовали очевидно, ставки делали предсказуемо. Юрис был осторожным, Карлис – агрессивным, Роландс – азартным дураком. Пьер смотрел, запоминал, пил пиво и изредка комментировал по-французски, как будто сам с собой.

– Ох, это плохо, плохо… – бормотал он, когда Роландс сбрасывал хорошую руку. – Зачем он это делать?

Карлис усмехнулся.

– Ты правда не понимаешь?

– Я? – Пьер сделал удивлённое лицо. – Я простой солдат. Карты – это сложно. Я только… как это… блэкджек? Нет, рулетка? – Он почесал затылок. – Во Франции мы больше пить вино.

Роландс гоготнул.

– Франция. Вино, сыр, Эйфелева башня. И армия, которая сдаётся.

– Эй, эй! – Пьер поднял руки, изображая обиду. – Легион не сдаваться! Легион – это… как вы говорить… badass!

Они засмеялись. Юрис посмотрел на него внимательнее.

– Ты из легиона?

– Был. Давно. – Пьер махнул рукой. – Теперь здесь. Новый контракт.

– С двадцать восьмым?

– Да.

Молчание. Они переглянулись. Юрис кивнул.

– Хорошая работа. Платят много?

– Платить нормально. – Пьер допил пиво. – Но я ещё не работать. Завтра вылетать.

Карлис сдал карты. Юрис посмотрел свои, поставил. Роландс тоже. Карлис поднял ставку. Юрис скинул. Роландс подумал, пошёл ва-банк. Карлис открылся – пара валетов. Роландс открылся – пара десяток. Карлис сгрёб банк.

Роландс выругался по-латышски.

– Опять!

– Ты слишком жадный, – сказал Юрис спокойно. – Нужно знать, когда останавливаться.

Пьер наклонился вперёд, изображая интерес.

– Это… как это называется… покер?

– Техасский холдем, – сказал Карлис. – Простая игра. Хочешь попробовать?

Пьер заколебался.

– Я не знать правила хорошо…

– Научим. – Роландс похлопал по стулу рядом. – Садись. Начальная ставка двадцать баксов. Можешь?

Пьер полез в карман, достал мятую двадцатку.

– Только это. Если проиграть – всё, я уходить.

– Ладно. – Карлис сдал карты.

Пьер взял свои, посмотрел. Пара тройки. Слабая рука. Он нахмурился, как будто пытается вспомнить правила.

– Это… хорошо?

– Покажи.

Он показал. Роландс расхохотался.

– Не показывай карты! Это секрет!

– Ой! – Пьер прикрыл карты ладонью. – Извини, извини. Я забыть.

Они играли. Пьер проигрывал медленно, делая глупые ставки, сбрасывая хорошие карты, идя ва-банк на мусоре. Через полчаса он остался без денег. Роландс сгрёб его двадцатку, ухмыляясь.

– Удача не на твоей стороне, француз.

– Да… – Пьер вздохнул, потёр лицо. – Может, ещё одна партия? Я могу поставить… – Он похлопал по карманам. – У меня есть часы. Хорошие. Японские.

Карлис прищурился.

– Покажи.

Пьер снял часы – действительно хорошие, G-Shock, тактические. Положил на стол. Карлис взял, покрутил, посмотрел.

– Сколько стоят?

– Двести. Может, двести пятьдесят.

– Ладно. Играем на часы. Но ты не показывай карты, идиот.

– Хорошо, хорошо!

Играли дальше. Пьер выигрывал немного, проигрывал больше. Через час часы перешли к Юрису. Пьер изображал расстройство.

– Блядь… это были хорошие часы.

– Хочешь отыграться? – спросил Роландс. – Может, у тебя ещё что-то есть?

Пьер задумался.

– У меня есть нож. Американский, складной. И… – Он замолчал, как будто не хотел говорить.

– И что?

– У меня есть кое-что ценное. Но я не могу ставить.

– Почему?

– Это… как сказать… личное.

Карлис наклонился вперёд.

– Говори.

– У меня есть… – Пьер понизил голос. – У меня есть информация. О том, где лежат хорошие вещи. На базе. Оружие, снаряжение. Иногда списывают, но не убирают. Знаешь?

Они переглянулись. Юрис кивнул медленно.

– Интересно.

– Но я не могу просто так сказать, – продолжил Пьер. – Если я проиграть – скажу. Если выиграть – вы возвращать часы.

– Хорошо. – Карлис сдал карты.

Пьер взял свои. Посмотрел. Флеш-рояль? Нет, просто хороший флеш. Он сделал ставку. Небольшую. Остальные пошли. Карлис повысил. Пьер подумал, пошёл. На вскрытии у него был флеш, у Карлиса – фулл-хаус. Карлис выиграл.

– Ну что, француз? – Роландс ухмыльнулся. – Рассказывай.

Пьер вздохнул, наклонился ближе.

– Хорошо. Старый склад, за третьим ангаром. Там списанное оружие, но некоторые вещи рабочие. Просто бумаги не заполнены. Если быстро взять – никто не узнает.

– Ты проверял?

– Один раз. Взял запчасти для своей винтовки.

Юрис кивнул.

– Может, правда. Может, пиздишь.

– Проверьте, – сказал Пьер. – Я не врать.

Они помолчали. Потом Карлис достал новую колоду.

– Ещё партию?

– У меня нет денег, – сказал Пьер. – Я уже всё проиграл.

– Можешь поставить что-то ещё. – Роландс посмотрел на него. – Пайки, сигареты, что угодно.

Пьер почесал подбородок.

– Хорошо. У меня есть пайки. Пять штук. MRE, американские.

– Сколько стоят?

– Пятнадцать долларов каждый.

– Ладно. Семьдесят пять за пять штук. Играем.

Играли дальше. Пьер начал выигрывать. Немного. Отбил пайки. Потом отбил часы. Потом начал забирать их деньги. Медленно, по чуть-чуть. Через полтора часа у него была приличная стопка. Балтийцы хмурились, но продолжали играть.

– Удача повернулась, – пробормотал Юрис.

– Да! – Пьер улыбался широко. – Может, я начинать понимать эта игра!

Роландс злился, ставил больше, проигрывал ещё больше. Карлис пытался блефовать, но Пьер читал его как открытую книгу. Юрис был осторожен, но даже он начал терять. Через два часа у Пьера было больше половины денег на столе.

Роландс швырнул карты.

– Хватит! Ты жульничаешь!

– Я? – Пьер сделал невинное лицо. – Как я могу? Вы сами сдавать карты!

– Ты что-то делаешь!

Юрис поднял руку.

– Стоп. Он не жульничает. Он просто… научился. – Он посмотрел на Пьера внимательно. – Ты играл раньше, так?

Пьер пожал плечами.

– Немного. В легионе. Но давно. Я забыл.

– Ты не забыл. – Юрис откинулся на спинку стула. – Ты нас разыграл.

Пьер допил пиво, поставил бутылку.

– Может быть. Но вы пригласили меня играть. Я просто… как вы сказали… научился.

Карлис выругался по-латышски. Роландс сжал кулаки. Юрис поднял руку снова.

– Всё нормально. Это честная игра. Мы проиграли. – Он посмотрел на Пьера. – Но у нас кончились деньги.

Пьер собрал свой выигрыш, пересчитал. Около шестисот долларов. Неплохо. Потом посмотрел на них.

– У вас ещё что-то есть?

– Нет.

– Ничего?

Роландс злобно посмотрел на него.

– Ты хочешь забрать наше оружие, да?

– Если вы хотите отыграться… – Пьер пожал плечами. – Я не против.

Карлис посмотрел на Роландса, потом на Юриса.

– У меня есть Вектор. Новый. С обвесом. Коллиматор, фонарь, глушитель.

– Крисс Вектор? – Пьер поднял бровь. – Серьёзно?

– Серьёзно. – Карлис сжал зубы. – Стоит три тысячи. Плюс две пачки патронов Hydra-Shok. Ещё тысяча.

– И ты ставишь это?

– Если ты поставишь всё, что выиграл. Шестьсот.

Пьер задумался. Сделал вид, что колеблется.

– Не знаю… Вектор – это хорошо, но шестьсот долларов – это тоже хорошо.

– Боишься?

– Нет. Просто думаю.

– Тогда играй. – Карлис сдал карты.

Пьер взял свои. Посмотрел. Две пары – дамы и десятки. Хорошая рука, но не отличная. Он сделал ставку. Карлис пошёл. Роландс скинул. Юрис скинул. На столе легли три карты – дама, шестёрка, четвёрка. У Пьера теперь сет. Карлис ставил агрессивно. Пьер уравнивал. Четвёртая карта – двойка. Карлис ставил ещё. Пьер уравнивал. Пятая карта – туз.

Карлис пошёл ва-банк.

Пьер посмотрел на него. Читал. Карлис нервничал. Слишком сильно давил. Блеф? Или реально сильная рука? Пьер подумал. Сет дам – это хорошо. Но Карлис мог собрать стрит или флеш. Вероятность низкая, но есть.

Он колебался специально. Потом вздохнул.

– Ладно. Я иду.

Открылись. У Карлиса была пара тузов. Сильная рука, но не достаточно. У Пьера – сет дам. Он выиграл.

Карлис побелел. Роландс выругался. Юрис закрыл лицо руками.

– Блядь… – выдохнул Карлис.

Пьер собрал деньги, сложил в карман. Потом посмотрел на Карлиса.

– Вектор?

– Дай мне день. Я принесу завтра.

– Нет. – Пьер покачал головой. – Сейчас.

Карлис сжал кулаки, но Юрис положил руку ему на плечо.

– Давай. Ты проиграл честно.

Карлис встал, вышел. Вернулся через десять минут с кейсом. Швырнул его на стол.

– Вот. Забирай.

Пьер открыл кейс. Внутри – Kriss Vector, чёрный, новый, с коллиматором Aimpoint, тактическим фонарём, глушителем. Две пачки патронов Federal Hydra-Shok, калибр.45 ACP. Красота.

Он закрыл кейс, взял.

– Спасибо за игру, господа.

Встал, пошёл к выходу. Роландс окликнул его:

– Эй, француз!

Пьер обернулся.

– Да?

– Ты не француз, так?

Пьер усмехнулся.

– Я легионер. Это всё, что нужно знать.

Вышел в ночь. Воздух был прохладным, небо чистым. Пьер закурил, постоял, глядя на звёзды. В кармане – шестьсот долларов. В руках – новенький Вектор с патронами. Неплохой вечер.

Он пошёл к казарме, улыбаясь. Старые трюки работают всегда. Притвориться дураком, втереться в доверие, дождаться момента. Легион научил его многому. В том числе – как обыграть людей, которые думают, что они умнее.

Карлис, Роландс и Юрис останутся на базе ещё неделю, будут злиться, ругаться, может, попытаются что-то сделать. Но Пьер завтра улетает в Бангладеш. И к тому времени, как они что-то придумают, он уже будет далеко. Охотиться на гулей. С новеньким Вектором.

Он затушил сигарету, вошёл в казарму. Положил кейс на койку, открыл. Достал Вектор, проверил. Идеальное состояние. Даже не стреляли из него, судя по стволу. Карлис, видимо, берёг его. Жалко. Теперь это оружие Пьера.

Он разобрал, почистил, собрал обратно. Привычные движения, успокаивающие. Потом лёг на койку, закрыл глаза.

Завтра – Бангладеш. Жара, грязь, гули. Команда – Маркус, Жанна, Ахмед, Томас. Новая война. Новые враги.

Но сегодня – победа. Маленькая, незначительная. Но победа. И это было хорошо.

Он уснул с улыбкой.

Четыре утра. Казарма жила приглушённым гулом – скрип койки, шуршание ткани, лёгкий звон металла по металлу. Пьер проснулся за пять минут до будильника, как всегда. Привычка легиона: просыпаться раньше сигнала, чтобы тело успело включиться до того, как начнётся движуха.

Он сел на койке, потёр лицо. Рядом уже возились Маркус и Ахмед. Маркус методично укладывал рюкзак, проверяя каждый предмет по списку. Ахмед сидел на полу, разложив перед собой радиостанцию, антенны, запасные батареи. Томас ещё спал, но его будильник должен был сработать через минуту.

Пьер встал, прошёл в душевую. Холодная вода смыла остатки сна. Он побрился, оделся – камуфляж, футболка, берцы. Вернулся к койке, где его ждало снаряжение.

Рюкзак. HK417 с магазинами. Глок на поясе. Дробовик. Нож. Кукри. И кейс с Вектором. Пьер открыл кейс, достал автомат, проверил в последний раз. Затвор ходил мягко, коллиматор работал, глушитель сидел плотно. Две пачки Hydra-Shok лежали рядом – сорок пять калибр, расширяющиеся пули. Для гулей, как сказал Гарри, работают отлично.

– Откуда у тебя Вектор? – спросил Маркус, не отрываясь от своего рюкзака.

– Выиграл в карты.

Маркус поднял взгляд, усмехнулся.

– У латышей?

– Угу.

– Карлис орёт на всю базу, что его кинули.

– Я не кидал. Он сам поставил.

– Знаю. – Маркус вернулся к своим делам. – Но будь осторожен. Он злопамятный.

– Завтра я буду в Бангладеше. Пусть злится.

Ахмед обернулся, посмотрел на Вектор.

– Хорошая вещь. Скорострельная, компактная. Но жрёт патроны быстро.

– Знаю. Взял запас.

– Серебряные?

– Обычные. Гарри сказал, серебро для основного оружия, обычные – для запасного.

Ахмед кивнул, вернулся к радиостанции. Томас наконец проснулся, сел на койке, зевая. Посмотрел на часы.

– Чёрт. Уже четыре.

– Давай, подъём, – сказал Маркус. – Через полтора часа вылет.

Томас встал, поплёлся в душевую. Маркус закончил укладку рюкзака, проверил вес, кивнул себе. Потом подошёл к Пьеру, посмотрел на его снаряжение.

– Ты взял термобарики?

– Две штуки.

– Бери четыре. В Бангладеше много закрытых пространств. Подвалы, туннели. Если найдём гнездо, термобарики незаменимы.

– Хорошо.

Пьер отложил Вектор, пошёл к стеллажу с боеприпасами и гранатами. Взял ещё две термобарические гранаты, сунул в рюкзак. Тяжесть увеличилась, но не критично. Он вернулся, начал укладывать патроны. Магазины для HK417 – шесть штук, серебряные. Два магазина с бронебойными. Для Глока – четыре магазина, семнадцать патронов в каждом. Для Вектора – три тридцатизарядных магазина, Hydra-Shok.

Ахмед закончил с радиостанцией, убрал всё в защитный кейс.

– Погода в Бангладеше – жара, влажность девяносто процентов. Дожди возможны. Радио может глючить, но я взял запасные частоты и спутниковую связь.

– Хорошо, – сказал Маркус. – У нас будет связь с базой ООН в Дакке. Координатор там – Дэвид Макгрегор, британец. Работал с ним раньше, надёжный.

– А местные силовики? – спросил Пьер, застёгивая рюкзак.

– Полиция коррумпирована, но есть пара офицеров, которые помогут. Один из них – капитан Рахман, бывший спецназ. Он знает, что мы ищем, но официально мы там просто консультанты ООН по безопасности.

– Понятно.

Томас вернулся из душевой, оделся, начал собирать медицинский рюкзак. Пьер подошёл, посмотрел.

– Что у тебя там?

– Всё. – Томас открыл рюкзак, показал. – Антибиотики широкого спектра, обезболивающие, кровоостанавливающие, турникеты, бинты, шприцы. Плюс специфика для гулей – серебряные ампулы, антитоксины, адреналин. Если кого-то укусят, у меня есть минут десять, чтобы обработать рану. Позже – бесполезно.

– Весело.

– Очень. – Томас закрыл рюкзак. – Ты взял свои ампулы?

Пьер похлопал по карману.

– Две штуки. Гарри дал.

– Бери ещё две. Токсины гулей разные. Одна ампула может не справиться.

Пьер вернулся к стеллажу, взял ещё две ампулы, сунул в разные карманы. Маркус смотрел, как все собираются, и кивнул с одобрением.

– Вы все молодцы. Но не забудьте главное – мы команда. Там, в Бангладеше, никто не поможет, кроме нас самих. Так что прикрываем друг друга, слушаем команды, не геройствуем. Ясно?

– Ясно, – ответили хором.

Дверь казармы распахнулась, и вошла Жанна. Рыжие волосы заплетены в косу, камуфляж сидел на ней идеально, рюкзак за плечами, винтовка в чехле. Она выглядела свежей, бодрой, как будто не было четырёх утра.

– Доброе утро, мальчики.

– Доброе, – буркнул Маркус. – Ты рано.

– Привычка. – Она подошла к свободному столу, положила рюкзак, начала проверять снаряжение. Пьер наблюдал за ней. Движения точные, быстрые, без суеты. Профессионал.

Жанна достала свою винтовку из чехла – Remington MSR, калибр.338 Lapua Magnum. Красивая, смертоносная вещь. Она разобрала затвор, проверила ствол, собрала обратно. Потом достала оптику – Schmidt Bender, дальнобойная. Установила, проверила, кивнула себе.

– Патроны серебряные? – спросил Ахмед.

– Половина. – Жанна открыла коробку с патронами. – Двадцать серебряных, двадцать бронебойных. Гули не всегда главная угроза. Иногда люди опаснее.

– Это точно, – согласился Пьер.

Жанна посмотрела на него, заметила Вектор.

– Новая игрушка?

– Да. Выиграл у латышей.

– Слышала. Карлис обещал тебе морду набить.

– Пусть попробует.

Она усмехнулась.

– Не волнуйся. Когда мы вернёмся, он уже остынет. Или найдёт другого лоха.

Пьер взял Вектор, начал присоединять его к разгрузке. Автомат висел на груди, Глок на поясе справа, нож слева, кукри за спиной. Гранаты в подсумках. Ампулы в карманах. Рюкзак за спиной. Тяжесть была знакомой, почти приятной.

Маркус проверил часы.

– Пять утра. Через час вылет. Идём на склад, получаем последнее снаряжение, потом на аэродром.

Все подхватили рюкзаки, оружие, двинулись к выходу. Пьер шёл сзади, наблюдая за командой. Маркус впереди – широкая спина, уверенная походка. Ахмед рядом с ним – лёгкий, быстрый, как кошка. Томас в середине – немного неуклюжий, но надёжный. Жанна сзади, рядом с Пьером. Они шли молча, но он чувствовал связь. Это была команда. Не идеальная, не слаженная до автоматизма, но команда.

Склад встретил их запахом брезента и оружейного масла. Сержант на выдаче проверил список, начал выдавать снаряжение. Бронежилеты, каски, защитные очки, наколенники. Пьер примерил бронежилет – тяжёлый, керамические пластины. Маркус объяснил:

– Гули не стреляют, но люди – стреляют. А в Бангладеше полно вооружённых групп. Бандиты, контрабандисты, радикалы. Так что носим броню.

– Понятно.

Ещё выдали фонари – мощные, тактические, с креплением на каску. Батареи. Палатки. Спальники. Пайки MRE – по пять штук на человека. Воду в канистрах. Таблетки для очистки воды. Противомоскитные сетки. Репелленты.

– В Бангладеше комары как вертолёты, – сказал Томас, упаковывая репелленты. – Плюс малярия, лихорадка денге, всякая дрянь. Так что мажьтесь и закрывайтесь.

Пьер взял репеллент, сунул в карман.

– Ещё что-то?

– Презервативы, – сказал Ахмед с улыбкой.

– Что?

– На стволы. Чтобы грязь и вода не попадали. Старый трюк.

Пьер фыркнул.

– Серьёзно?

– Серьёзно. Работает.

Он взял упаковку презервативов, сунул в рюкзак. Жанна видела это, усмехнулась.

– Надеешься на романтику в джунглях?

– Надеюсь на чистое оружие.

– Правильно.

Когда всё снаряжение было получено и упаковано, команда двинулась на аэродром. Солнце только начинало подниматься, и небо было розово-серым. Воздух уже нагревался. Пьер закурил, шёл медленно, наслаждаясь последними минутами спокойствия.

Рядом с ним пристроилась Жанна.

– Нервничаешь?

– Нет.

– Врёшь.

Он посмотрел на неё.

– Ладно. Немного.

– Это нормально. Первая операция в двадцать восьмом всегда странная. Ты не знаешь, чего ожидать. Всё это – гули, серебро, вампиры – звучит как бред. Но потом видишь, и понимаешь, что мир больше, чем учебники по биологии.

– Ты веришь во всё это?

– Я видела это. – Она закурила тоже. – Видела, как гуль разорвал человека за секунды. Видела, как вампир выпил досуха жертву. Видела вещи, которые наука не может объяснить. Так что да, я верю. Потому что у меня нет выбора.

Пьер затянулся, выдохнул дым.

– А ты боишься?

– Всегда. – Она посмотрела на него зелёными глазами. – Страх – это нормально. Он держит тебя живым. Главное – не дать ему парализовать.

– Как ты справляешься?

– Работаю. Стреляю. Двигаюсь. Думаю о следующем шаге, а не о том, что может пойти не так. – Пауза. – И доверяю команде. Маркус – лучший командир, с которым я работала. Ахмед – гений связи и разведки. Томас – отличный медик, хоть и молодой. А ты… – Она усмехнулась. – Ты легионер. Это о многом говорит.

– О чём?

– О том, что ты не сдохнешь от первой царапины. И не запаникуешь, когда всё пойдёт к чёрту.

Пьер затушил сигарету.

– Постараюсь не разочаровать.

– Не разочаруй.

Они дошли до аэродрома. Военный транспортник C-130 Hercules стоял на полосе, рампа опущена, двигатели уже грелись. Экипаж проверял системы. Маркус подошёл к пилоту, что-то обсудил, вернулся к команде.

– Полетим через Сингапур, потом Дакка. Общее время – восемь часов с дозаправкой. В Дакке нас встретит координатор, переедем на базу ООН, брифинг, потом выезд в зону операции. Вопросы?

Никто не ответил.

– Тогда грузимся.

Команда поднялась по рампе. Внутри было тесно, шумно, пахло керосином. Сиденья жёсткие, по бокам. Снаряжение уложили в центр, закрепили ремнями. Пьер сел у иллюминатора, пристегнулся. Рядом села Жанна. Напротив – Томас и Ахмед. Маркус сидел ближе к кабине пилотов.

Двигатели заревели. Самолёт дрогнул, начал разбег. Пьер смотрел в иллюминатор, как полоса уходит назад, как земля отрывается, как база становится маленькой. Потом облака. Потом только небо.

Он откинулся на спинку, закрыл глаза. В ушах гудело. В теле была усталость, но не сонная. Напряжённая. Он знал это чувство. Перед боем. Перед операцией. Когда тело уже готовится, но разум ещё пытается успокоиться.

Жанна толкнула его локтем.

– Эй.

Он открыл глаза.

– Что?

– Не думай слишком много. Там разберёмся.

– Хорошо.

Она достала плеер, протянула ему один наушник.

– Хочешь?

– Что играет?

– Arcade Fire.

– Не знаю таких.

– Узнаешь.

Он взял наушник, вставил в ухо. Заиграла музыка – тяжёлая, меланхоличная, но энергичная. Он слушал, глядя в иллюминатор. Жанна слушала тоже, закрыв глаза. Ахмед дремал. Томас что-то читал на планшете. Маркус проверял карты.

Самолёт летел. Впереди был Бангладеш. Жара, грязь, гули. Неизвестность.

Но сейчас, здесь, в животе транспортника, под гул двигателей и меланхоличную музыку, Пьер чувствовал что-то похожее на покой. Команда. Оружие. Задача. Всё, что ему нужно.

Он закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Хотя бы на эти несколько часов.

Первые два часа полёта прошли в тишине. Гул двигателей был монотонным, убаюкивающим. Ахмед дремал, откинув голову на спинку. Томас читал что-то медицинское на планшете, хмурясь. Маркус изучал карты, делая пометки. Жанна слушала музыку, закрыв глаза, но Пьер видел, что она не спит – пальцы постукивали по колену в такт.

Он смотрел в иллюминатор. Внизу океан – бесконечный, серо-синий, с белыми барашками волн. Солнце поднималось, заливая облака розовым и золотым. Красиво. Спокойно. Он вспомнил Красное море, корабли, палубу под ногами, солёный ветер. Другая жизнь. Закончилась месяц назад, но казалось – года.

Жанна открыла глаза, посмотрела на него.

– О чём думаешь?

– О море.

– Скучаешь?

– Немного. – Он пожал плечами. – Там всё было понятно. Корабль, пираты, контракт. Здесь… – Он замолчал.

– Здесь нечисть, – закончила она. – И ты всё ещё не веришь до конца.

– Не знаю. – Пьер потёр лицо. – Я видел странные вещи. В Зоне, на Балканах. Вещи, которые не объяснишь. Но называть это нечистью… – Он выдохнул. – Звучит как сказка.

Жанна вытащила второй наушник, убрала плеер.

– Расскажи про Зону.

Он посмотрел на неё.

– Зачем?

– Любопытно. В досье только факты. Легион, два тура в Зону, зачистка, выход. Ничего личного.

Пьер помолчал. Не любил говорить про Зону. Слишком много грязи, радиации, смертей. Но что-то в её взгляде было искренним. Не журналистское любопытство, не допрос. Просто интерес.

– Там было… плохо, – сказал он наконец. – Зашли уверенно, нашли склады, начали вывозить. Но там были не только склады. Там были люди. Точнее, то, что от них осталось.

– Мародёры?

– Нет. – Он вспомнил тёмные коридоры, запах гнили, глаза в темноте. – Некоторые жили там годами. Мутировали. От радиации, от химии, от чего-то ещё. Затем твари нападали по ночам. Тихо, быстро. Трое наших пропали. Нашли их через день. Разорваны, съедены частично.

Жанна слушала молча.

– Командир решил, что это мародёры-каннибалы. Продолжили операцию. Вторая миссия – через полгода. Тогда я снова встретил Лебедева. Учёный, радиобиолог, или кто-то такой, да и не вспомню сейчас. Он говорил про мутации, про адаптацию, про то, что Зона меняет людей. Не убивает – меняет.

– Я был ранен. Страшные раны, инфекция, температура под сорок. Лебедев сказал, что у него есть что-то, что поможет. Я не особо верил, но выбора не было, да и не мог я тогда ответить. Он вколол мне одну экспериментальную дрянь, и буквально через день температура спала. Через три дня рана начала затягиваться. Через неделю я мог ходить.

– И с тех пор ты… другой?

– Да. – Он посмотрел на свои руки. – Раны заживают быстрее. Усталость отступает. Рефлексы острее.

Жанна помолчала.

– Ты боишься, что это тебя убьёт?

– Иногда. – Он посмотрел на неё. – Но пока живу. И пока работает – буду использовать.

Она кивнула.

– Прагматично.

– Единственный способ выжить, это не думать о лишнем.

Она улыбнулась – чуть-чуть, уголками губ.

– Ты не такой циничный, как пытаешься показать.

– Откуда знаешь?

– Потому что циники не говорят правду. Они врут, чтобы защититься. А ты только что рассказал мне то, что явно не рассказывал даже врачам на базе.

Пьер усмехнулся.

– Может, я просто устал врать.

– Может. – Она откинулась на спинку, посмотрела на потолок самолёта. – Или может, ты понял, что здесь, в двадцать восьмом, твоя странность не такая уж странная.

– А ты? – спросил он. – У тебя есть странности?

Жанна повернула голову, посмотрела на него.

– У всех есть.

– Например?

Она помолчала, потом вздохнула.

– Я вижу сны. О том, что ещё не случилось.

Пьер поднял бровь.

– Вещие сны?

– Не совсем. Не про будущее напрямую. Скорее… предчувствия. Символы. Я вижу место, человека, ситуацию. И через неделю, месяц, год – это случается. – Она пожала плечами. – Не всегда. Не точно. Но достаточно часто, чтобы меня это беспокоило.

– Ты кому-то говорила?

– Маркусу. Один раз. Я видела сон про засаду в Конго, предупредила его. Он послушал, изменил маршрут. Засада действительно была. Мы обошли. – Пауза. – После этого он не спрашивает, откуда я знаю. Просто слушает.

Пьер задумался.

– Это пугает?

– Раньше пугало. Теперь привыкла. – Она посмотрела на него. – Ты не думаешь, что я спятила?

– Нет. – Он покачал головой. – После Зоны и Лебедева я готов поверить во что угодно. Плюс, если это работает – значит, реально.

Она улыбнулась – уже шире, с теплом.

– Мне нравится эта логика.

– Практичная.

– Как и ты.

Они помолчали. Гул двигателей заполнял паузу. Томас перевернул страницу на планшете. Ахмед всхрапнул, повернулся, продолжил спать. Маркус убрал карты, закрыл глаза.

Жанна достала фляжку из кармана, открыла, сделала глоток. Протянула Пьеру.

– Виски. Хороший. Ирландский.

Он взял, выпил. Действительно хороший. Мягкий, с лёгкой дымкой. Вернул ей фляжку.

– Спасибо.

– Не за что. – Она спрятала фляжку. – Слушай, Дюбуа…

– Пьер.

– Пьер. – Она повернулась к нему. – Я знаю, что ты скептик. Я знаю, что тебе трудно поверить во всё это. Но когда мы приземлимся, когда начнётся работа – доверься мне. Доверься команде. Если я скажу бежать – беги. Если Маркус скажет стрелять – стреляй. Там не будет времени думать.

Пьер посмотрел на неё. Зелёные глаза, серьёзные, без тени сомнения. Веснушки на носу, которые делали её моложе, чем она была. Шрам на подбородке – тонкий, едва заметный, но он видел. Боец. Профессионал. И что-то ещё. Что-то, что он не мог назвать, но чувствовал.

– Хорошо, – сказал он. – Обещаю.

– Отлично. – Она протянула руку.

Он пожал её. Рука была тёплой, сильной, с мозолями на ладони. Как у стрелка. Она не отпускала его несколько секунд – просто держала, смотрела в глаза. Потом отпустила, улыбнулась.

– Ты понравишься этой команде, Пьер.

– Почему?

– Потому что ты не притворяешься. – Она откинулась на спинку. – Большинство новичков в двадцать восьмом приходят с напускной уверенностью. Или с фанатизмом. Или с желанием доказать что-то. А ты просто… есть. Без показухи. Это редкость.

Пьер усмехнулся.

– Может, я просто устал.

– Может. – Она закрыла глаза. – Но усталые люди обычно надёжнее. Они знают свои пределы.

Молчание. Пьер смотрел на неё. На то, как расслабилось её лицо, как дыхание стало ровным. Она не спала, но отдыхала. Он заметил, как свет из иллюминатора играет на её волосах – рыжих, с золотистыми бликами. Заметил, как изгибается шея, как ключицы выступают под футболкой. Красивая. Не журнальная красота, не гламурная. Живая, настоящая. С шрамами, мозолями, усталостью. Но красивая.

Он поймал себя на этой мысли и отвёл взгляд. Не надо. Она права – здесь не место романтике. Здесь место работе. Но что-то внутри тихо шептало, что это не просто напарница. Это человек, которому он начинает доверять. И это опасно. Потому что доверие делает уязвимым.

– Хватит пялиться, – сказала Жанна, не открывая глаз.

Пьер вздрогнул.

– Я не…

– Врёшь. – Она открыла один глаз, посмотрела на него. – Но ничего. Я привыкла. Рыжие всегда привлекают внимание.

– Извини.

– Не извиняйся. – Она закрыла глаз обратно. – Просто помни, что я говорила. Никаких влюблённостей. Работа превыше всего.

– Понял.

– И ещё. – Она улыбнулась, не открывая глаз. – Если ты спасёшь мне жизнь там, в Бангладеше, может, куплю тебе пива. Хорошего. Бельгийского.

Пьер усмехнулся.

– Договорились.

Она снова протянула ему наушник.

– Слушай. Это помогает.

Он взял, вставил. Заиграла новая песня – медленная, почти гипнотическая. Женский голос, гитара, что-то про океаны и расстояния. Он слушал, глядя в иллюминатор. Жанна дышала ровно рядом. Он чувствовал тепло её плеча, совсем близко. Не касались, но близко.

Самолёт летел. Внизу океан сменился землёй – зелёной, влажной, бесконечной. Азия. Они приближались.

Пьер закрыл глаза, позволил музыке заполнить голову. Думал о Жанне. О её снах, о том, как она держала его руку, о том, как улыбалась. Думал о том, что война – это не только кровь и грязь. Иногда это ещё и люди. Люди, с которыми ты идёшь в темноту. И если повезёт, выходишь с ними же.

Он не знал, что ждёт их в Бангладеше. Но он знал, что хочет вернуться. Живым. И хочет, чтобы Жанна вернулась тоже. И остальные. Маркус, Ахмед, Томас. Команда.

Странное чувство. Он давно не чувствовал ничего подобного. С легиона, наверное. Когда ты не просто работаешь – ты часть чего-то большего.

Жанна толкнула его локтем.

– Эй.

Он открыл глаз.

– Что?

– Не засыпай. Скоро посадка в Сингапуре. Дозаправка, потом дальше.

– Хорошо.

Она посмотрела на него, и в её взгляде было что-то мягкое, почти нежное. Но только на мгновение. Потом она снова стала профессионалом – собранной, жёсткой.