Текст книги "Шрам: 28 отдел (СИ)"

Автор книги: Сим Симович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Дюбуа кивнул. Встал. Проверил оружие. Патронов почти нет. Попросил ещё. Серебра нет – кончилось. Только бронебойные и обычные. Ладно. Хватит.

Команда собралась снова. Жанна, уставшая, но готовая. Ахмед, Коул с перевязанной рукой, Питер. Ян хромал, но встал рядом.

– Я тоже еду, – сказал поляк. – Не спорьте.

Никто не спорил.

Маркус посмотрел на планшет.

– Жилой дом на улице Дханмонди. Двадцать этажей, верхние десять заперты, там триста человек. Приоритет. Гули на нижних этажах. Пробиваемся, выводим людей. Последний рейс перед темнотой.

– Поехали, – сказал Пьер.

Они сели в джипы. Двигатели завелись. Ворота открылись. Машины выехали обратно в умирающий город.

Дакка горела. Дым закрывал солнце, превращая день в сумерки. Где-то вдали рушилась высотка, медленно, с грохотом. Сирены выли непрерывно. Крики, выстрелы, взрывы сливались в единую какофонию апокалипсиса.

Но джипы ехали. Семеро бойцов против целого города гулей. Безумие. Самоубийство. Но они ехали.

Потому что кто-то должен. Кто-то должен попытаться спасти хоть кого-то. Даже если город обречён. Даже если шансов нет. Даже если это капля в море.

Они будут вытаскивать людей до последнего. До темноты. До смерти.

Потому что это их работа.

И они профессионалы.

Глава 12

Рация ожила, когда джипы были в километре от жилого дома на Дханмонди. Голос координатора, тот самый лысый в грязной рубашке:

– 28 отдел, смена задачи. Отменяется эвакуация с Дханмонди. Новая цель – высотка на проспекте Гюльшан, элитный квартал. Двадцать два этажа, верхние пять этажей заперты. Там заблокированы высокопоставленные лица.

Маркус нахмурился, нажал кнопку рации:

– Какого хрена? На Дханмонди триста гражданских. Везём их.

– Приказ сверху. Политики, судьи, министры. Очень важные люди. Вертолёты заняты, наземная эвакуация невозможна – нижние этажи кишат гулями. Вы ближайшая боевая группа. Зачистите здание, выведите VIP на крышу, дождитесь вертолёта.

– А триста человек на Дханмонди пусть сдохнут? – в голосе немца прорезалась злость.

– У вас нет выбора, капитан Кёлер. Это приказ. Координаты передаю. Выдвигайтесь немедленно.

Связь оборвалась. Маркус швырнул рацию на сиденье, выругался по-немецки. Долго, смачно, с выражением. Водитель развернул джип, поехал в другую сторону. Второй джип следом.

Пьер молчал. Смотрел в окно. Понимал всё без слов. Политики важнее простых людей. Министры ценнее учителей и детей. Элита в элитном квартале получает приоритет, пока на Дханмонди триста человек ждут помощи, которая не придёт. Система работает как всегда – верхи спасают верхи. Остальные сами по себе.

Жанна рядом сжала кулаки. Не говорила ничего, но легионер видел напряжение в её плечах, сжатую челюсть. Она тоже понимала. Ахмед на переднем сиденье отвернулся к окну. Коул и Питер во втором джипе молчали. Все понимали. И все подчинялись приказу.

Потому что военные. Потому что приказы выполняются, даже если они говно.

– Триста человек, – тихо сказала Жанна. – Триста.

– Знаю, – ответил Маркус.

– Мы могли бы…

– Не могли. Приказ есть приказ. Не нравится – пиши рапорт после. Если выживем.

Дюбуа достал последнюю сигарету из пачки, которую стырил ещё в Японии. Закурил, затянулся. Горький табак, дым въелся в глотку. В легионе его научили одной простой истине: мир несправедлив, и твоя задача – не исправлять его, а выполнять приказы. Спасёшь министра сегодня – министр подпишет бумаги завтра, может, кого-то другого спасут. Или нет. Круговорот говна в природе.

Элитный квартал Гюльшан встретил их тишиной. Широкие улицы, ухоженные дома, дорогие машины у обочин. Мёртвые улицы. Богачи сбежали первыми, на частных вертолётах и бронированных лимузинах. Остались только те, кто не успел. Политики, что поверили в свою неприкосновенность до последнего.

Высотка стояла в конце проспекта – двадцать два этажа стекла и бетона, современная, дорогая. Окна нижних этажей выбиты, внутри темно. У главного входа валялись тела охранников – частная охрана, автоматы рядом. Не помогли. Гули сожрали их так же легко, как сожрали бы нищих из трущоб.

Джипы остановились в пятидесяти метрах. Команда вышла, осмотрелась. Тихо. Слишком тихо. Шрам поднял HK417, прицелился в разбитые окна первого этажа. Движения нет. Но чувствовал – там внутри что-то есть. Много чего-то.

– План прост, – сказал Маркус, проверяя Benelli. – Входим через главный вход, зачищаем этаж за этажом снизу вверх. Гулей убиваем всех без исключения. Поднимаемся на семнадцатый этаж, забираем VIP-ов, ведём на крышу. Лифты не работают, значит пешком. Двадцать два этажа вверх с боем. Вопросы?

– Сколько гулей внутри? – спросил Ахмед.

– Координатор сказал – много. Больше информации нет.

– Охуенно, – буркнул Ян. – Идём в высотку, полную гулей, спасать жирных пидоров, которые бросили город. Люблю свою работу.

– Заткнись, поляк, – бросил Маркус без злости. – Делай что велено.

Они подошли к входу. Двери сорваны с петель, стекло повсюду. Холл внутри просторный, мраморный пол, хрустальная люстра висит криво, наполовину оборванная. У стойки администратора – труп. Женщина, разорвана пополам, кишки размазаны по стойке. Запах гниения ударил волной.

Легионер шагнул внутрь, огляделся. Справа – лестница наверх. Слева – коридор, ведущий к лифтам. Прямо – ещё один коридор, служебный. Три направления, три угрозы. Идеальное место для засады.

– Держимся вместе, – приказал Маркус. – Двигаемся к лестнице. Коридоры не проверяем, времени нет. Цель – верх. Всё остальное игнорируем.

Они пошли к лестнице. Шаги гулко отдавались в пустом холле. Пьер слышал дыхание товарищей, скрип бронежилетов, тихое позвякивание снаряжения. И ещё один звук – низкое рычание. Откуда-то сверху. Нечеловеческое, утробное.

Гули знали, что они здесь.

Лестница была широкой, с мраморными ступенями и позолоченными перилами. Буржуи любили шик. Маркус поднялся первым, Benelli наготове. Дюбуа за ним, HK417 упёрлась в плечо. Жанна замыкала, Remington на изготовке. Остальные между ними.

Первый этаж прошли без контакта. Второй тоже. Слишком легко. Наёмник напрягся. Гули не дураки, особенно разумные. Они ждут. Выбирают момент.

На третьем этаже началось.

Дверь слева распахнулась. Гуль выскочил, примитивный, звериный. Бросился на Маркуса. Немец выстрелил в упор, серебряная дробь снесла гулю половину груди. Упал, дёрнулся, затих. Из той же двери вылезли ещё трое. Пьер дал очередь, короткую, четыре пули. Два гуля упали, третий споткнулся, ранен. Жанна добила выстрелом в голову.

Справа – ещё одна дверь. Вылетел гуль с ножом в руке. Разумный, быстрый. Ахмед не успел развернуться, гуль полоснул по руке. Марокканец заорал, отпрыгнул. Коул развернул огнемёт, но в лестничном пролёте нельзя – спалит своих. Пьер шагнул вперёд, ударил прикладом в морду гуля. Зубы хрустнули, гуль покачнулся. Легионер выстрелил в упор, лоб. Упал.

Ахмед держался за руку, кровь сочилась через пальцы. Не глубоко, но больно.

– Работать можешь? – спросил Маркус.

– Могу, просто пиздец как больно.

– Потерпишь.

Они пошли дальше. Четвёртый этаж, пятый. Гулей становилось больше. Вылезали из квартир, из коридоров. По двое, по трое. Примитивные и разумные вперемешку. Команда стреляла, не останавливаясь. Патроны кончались быстро. Дюбуа сменил магазин, последний. Серебра нет, только бронебойные. Придётся целиться точнее.

На шестом этаже встретили первую группу разумных гулей. Пятеро, вооружённых. Автоматы, ножи, один держал арматуру. Они прятались за углом, подпустили команду вплотную, потом ударили. Тактика, координация. Умные твари.

Гуль с арматурой размахнулся, ударил Питера по голове. Южноафриканец упал, шлема не было, удар пришёлся в висок. Отрубился. Гуль замахнулся снова, но Ян выстрелил, серия в грудь. Гуль упал. Остальные четверо открыли огонь. Автоматные очереди в узком коридоре, пули рикошетят от стен. Команда залегла, стреляла в ответ.

Дюбуа прицелился, выстрел. Один гуль упал, пуля в глаз. Второй выстрел, второй гуль, в горло. Маркус дал дуплет, третий гуль разлетелся на куски. Жанна сбила четвёртого. Пятый побежал вверх по лестнице. Коул догнал его огнемётом – последняя струя, короткая. Гуль загорелся, упал, корчился, вонял горелым мясом.

Питер очнулся, держался за голову, матерился на африкаанс.

– Живой? – спросил Маркус.

– Голова раскалывается, но живой. Пошли дальше.

Седьмой этаж. Восьмой. Девятый. Гулей всё больше, патронов всё меньше. Легионер перешёл на одиночные выстрелы, экономил каждую пулю. Голова, голова, голова. Промаха нет. Не может быть. У Жанны кончились патроны для Remington, перешла на пистолет. У Маркуса кончилась серебряная дробь, заряжал обычной. У всех кончались патроны, гранаты, силы.

На десятом этаже встретили засаду.

Гули перекрыли лестницу мебелью – диваны, столы, шкафы. Баррикада в три метра высотой. За ней – человек двадцать гулей. Разумные, вооружённые, организованные. Командовал ими один – высокий, в костюме, когда-то дорогом. Серая кожа, жёлтые глаза, но в них разум. Говорил с другими гулями на бенгали, отдавал приказы.

Команда остановилась у подножия баррикады. Маркус оценил ситуацию. Прорваться в лоб – потери гарантированы. Обойти нельзя – лестница одна. Взорвать – Ян проверил сумку, взрывчатки осталось мало, хватит на один заряд.

– Взрываем, – решил немец. – Ян, закладывай пластид. Остальные прикрывают. Как рванёт – лезем через пролом, убиваем всех.

Поляк полез вперёд, начал лепить взрывчатку к основанию баррикады. Гули стреляли сверху, пули били в пол, в стены. Команда отвечала огнём, прикрывала. Дюбуа сбил троих, что высунулись слишком сильно. Жанна ещё двоих. Ян лепил быстро, руки тряслись – то ли от ранения, то ли от адреналина.

– Готово! – крикнул он. – Детонатор на тридцать секунд!

– Назад! За угол!

Команда отступила на девятый этаж, за угол. Ян нажал кнопку, побежал следом. Тридцать секунд. Двадцать. Десять. Взрыв.

Грохот оглушительный, пол тряхнуло. Пыль столбом, обломки посыпались. Баррикада разлетелась, оставив дыру в центре. Гули завыли – кто-то погиб под обломками, кто-то ранен. Команда полезла вперёд, через дым и пыль.

Легионер первым влез в пролом. Гуль справа, нож в руке. Пьер ударил прикладом, сломал челюсть, добил выстрелом. Второй гуль слева, автомат. Дюбуа быстрее – три пули в грудь. Третий гуль сверху, прыгнул с обломков. Наёмник увернулся, гуль промазал, упал мимо. Жанна добила.

Маркус лез следом, стрелял из Benelli на ходу. Двое гулей упали. Коул шёл за ним, огнемёт пустой, но в руках пистолет. Ахмед, Ян, Питер – все лезли через пролом, стреляли, кололи, били.

Тот гуль в костюме, командир, стоял в конце коридора. Смотрел на них, оценивал. Потом развернулся и побежал вверх по лестнице. Умный – понял, что бой проигран, решил отступить, сохранить силы для следующей засады.

– За ним! – крикнул Маркус. – Не дать уйти!

Они побежали следом. Одиннадцатый этаж, двенадцатый. Гуль-командир быстрый, обгонял. Но Пьер был быстрее. Легионер рванул вперёд, обгоняя товарищей. Тринадцатый этаж. Видел спину гуля, метрах в десяти. Поднял HK417, прицелился на бегу. Сложный выстрел. Выстрелил. Попал в спину, ниже лопатки. Гуль споткнулся, но побежал дальше. Ещё выстрел. Нога, бедро. Гуль упал, покатился вниз по ступеням. Пьер подбежал, наступил ногой на грудь. Гуль зашипел, попытался укусить ботинок. Легионер выстрелил в лоб. Последняя пуля в магазине. Гуль затих.

Команда поднялась следом. Все тяжело дышали, вымотались. Тринадцать этажей с боем, убили человек пятьдесят гулей, может больше. Патроны на исходе, силы тоже.

– Дальше, – выдохнул Маркус. – Ещё девять этажей. Политики на семнадцатом.

Четырнадцатый этаж. Пятнадцатый. Шестнадцатый. Гулей стало меньше. Видимо, большинство скопилось на нижних этажах, где больше квартир и людей. Наверху чисто. Относительно.

Семнадцатый этаж встретил их тишиной. Коридор пустой, двери заперты. Одна дверь – массивная, бронированная, в конце коридора. На ней табличка: «Пентхаус. Частная собственность». Маркус подошёл, застучал прикладом.

– Открывайте! ООН! Эвакуация!

Тишина. Потом голос – мужской, надменный:

– Предъявите документы!

Немец посмотрел на дверь. Потом на Пьера. Легионер усмехнулся. Маркус приложил Benelli к замку, выстрелил. Дробь разнесла личинку. Дверь открылась.

Внутри – огромная квартира, метров двести. Панорамные окна, дорогая мебель, картины на стенах. Посреди гостиной стояла группа людей. Человек пятнадцать. Мужчины и женщины в дорогих костюмах, испуганные, но всё ещё с претензией на важность. Политики, судьи, бизнесмены. Элита.

Один шагнул вперёд – мужик лет шестидесяти, седой, в идеальном костюме.

– Вы кто такие⁈ Почему стреляете в дверь⁈ Я министр финансов, я требую…

– Заткнись, – просто сказал Маркус. – Мы 28 отдел, ООН. Пришли забрать вас. Идёте с нами на крышу. Вертолёт заберёт. Вопросы?

– Вы не можете со мной так разговаривать! Я…

– Можем, – перебил немец. – Или идёшь, или оставляем здесь с гулями. Выбирай быстро.

Министр замолчал. Остальные политики переглянулись. Один, помоложе, в очках, спросил:

– А остальные? Внизу… там же тысячи людей в городе. Почему вы не…

– Потому что приказ был эвакуировать вас, а не их, – ответил Дюбуа, глядя ему в глаза. – Вертолёты заняты более важными людьми, чем вы. А вы важнее простых людей. Вот так работает система. Рад, что доволен?

Политик в очках отвернулся. Не ответил.

– Пошли, – бросил Маркус. – На крышу. Быстро.

Они вывели политиков в коридор. Пятнадцать человек, перепуганных, но живых. Повели к лестнице наверх. Ещё пять этажей. Восемнадцатый, девятнадцатый, двадцатый. Политики задыхались, просили остановиться. Команда не останавливалась. Двадцать первый, двадцать второй. Дверь на крышу.

Маркус открыл. Ветер ударил в лицо, свежий, пахнущий дымом. Крыша широкая, вертолётная площадка в центре. Пустая. Вертолёта нет.

Немец схватил рацию:

– Координатор, это 28 отдел. Мы на крыше с VIP. Где вертолёт?

– В пути. Десять минут.

– Принял.

Команда расставилась по периметру крыши. Прикрывали лестницу, единственный путь наверх. Политики сбились в кучу посередине, шептались, жаловались. Министр финансов подошёл к Маркусу:

– Молодой человек, я хочу выразить благодарность. Вы рисковали жизнью, спасая нас. Это будет учтено. Я позабочусь, чтобы вы получили награду.

Маркус посмотрел на него. Долго. Потом сказал:

– На Дханмонди триста человек. Мы должны были забрать их. Вместо этого забрали вас. Они умрут сегодня ночью. Можешь засунуть свою награду себе в жопу, министр.

Политик побледнел. Отступил. Больше не говорил.

Дюбуа стоял у края крыши, смотрел на город. Дакка горела. Весь горизонт в дыму. Где-то там, на Дханмонди, триста человек ждут помощь. Дети, матери, старики. Ждут напрасно. Потому что элита важнее.

Жанна подошла, встала рядом.

– Ненавижу эту работу, – тихо сказала она.

– Я тоже, – ответил Пьер. – Но это работа. Всё, что у нас есть.

Вдалеке загудел вертолёт. Чёрная точка над дымом, приближается. Транспортный, большой. Сядет, заберёт политиков, улетит в безопасное место.

А внизу город умирал.

И легионер закурил последнюю сигарету, глядя в закатное небо.

Вертолёт сел на крышу с ревом двигателей, поднимая пыль и мусор. Лопасти крутились, не останавливаясь – пилот торопился. Дверь открылась, вылез военный в шлемофонах, замахал руками. Политики побежали к борту, толкая друг друга, забыв про важность и статус. Инстинкт выживания одинаков у всех – у министра и у нищего.

Маркус подошёл к военному, крикнул через рёв двигателя:

– Сколько мест⁈

– Пятнадцать! Только для VIP!

– А мы⁈

– Возвращайтесь на эвакпункт своим ходом! Другого борта не будет, всё занято!

Немец замер. Переспросил, думая, что ослышался:

– Что, блядь⁈

– Приказ сверху! Вертолёты только для приоритетных лиц! Вы боевая группа, выбирайтесь сами! Удачи!

Военный развернулся, залез обратно в вертолёт. Политики уже внутри, сидят, пристёгиваются. Министр финансов глянул в окно, встретился глазами с Маркусом. На секунду в его взгляде мелькнуло что-то похожее на стыд. Потом отвернулся. Дверь захлопнулась. Вертолёт оторвался от крыши, набрал высоту, развернулся и улетел на север. Через тридцать секунд стал чёрной точкой над дымом.

Команда стояла на крыше. Семеро бойцов, использованных и брошенных. Пьер смотрел вслед вертолёту, затянулся сигаретой. Последней. Дым горький, как осознание. Их послали сюда спасать жирных ублюдков, пообещали эвакуацию, а теперь бросили. Двадцать два этажа вниз, через толпы гулей, с почти пустыми магазинами. Самостоятельно.

– Вот же суки, – выдохнул Ян, садясь на бетонный парапет. – Вот же продажные мудаки. Использовали как расходник и выкинули.

– Удивлён? – спросил Дюбуа, стряхивая пепел. – Мы для них никто. Наёмники. Пушечное мясо. Политики важнее.

– Триста человек на Дханмонди тоже были никто, – тихо добавила Жанна. – Мы их бросили ради этих мразей. А теперь они бросили нас.

Маркус молчал. Стоял у края крыши, смотрел вниз. Двадцать два этажа до земли. Внизу, во дворе, копошились гули. Человек тридцать, может больше. А сколько внутри здания? Пятьдесят убили поднимаясь. Сколько осталось? Столько же? Больше?

– Варианты? – спросил немец, обернувшись к команде.

– Вниз пробиваться, – ответил Коул, проверяя пустой огнемёт. – Других нет, капитан. Если останемся здесь – сдохнем от жажды. Или гули прорвутся.

– Патронов почти нет, – добавил Ахмед, перематывая рану на руке. – У меня магазин с половиной. У тебя?

– Один полный, – сказал Маркус. – Дробь обычная, серебра нет. У всех так?

Команда проверила. У Пьера – половина магазина, бронебойные. У Жанны – восемь патронов в пистолете, для Remington ноль. У Питера – лента на треть, патронов сто. У Яна – магазин почти пустой. У Коула – пистолет, два магазина. Взрывчатки нет. Гранат три штуки на всех.

– Хуёво, – подытожил Ян.

– Очень хуёво, – согласился Маркус. – Но выбора нет. Идём вниз. По лестнице, этаж за этажом. Экономим патроны, стреляем только наверняка. В ближнем бою холодное оружие. Останавливаться нельзя – если застрянем на каком-то этаже, окружат и сожрут. Держимся вместе. Если кто-то упал и не встаёт – оставляем. Времени добивать раненых нет, гули сделают это сами. Жёстко, но это реальность. Понятно?

– Понятно, – ответили хором. Никто не спорил. Все понимали – в таких условиях сентиментальность убивает.

Они спустились с крыши, вошли в здание. Двадцать второй этаж, коридор пустой. Лестница вниз. Двадцать первый этаж – тоже тихо. Двадцатый. Девятнадцатый. Слишком тихо. Гули ждали где-то ниже. Чувствовали, готовились.

На восемнадцатом этаже тишина кончилась.

Дверь слева распахнулась, гуль выскочил. Примитивный, с окровавленной мордой. Бросился на Маркуса. Немец выстрелил, дробь в грудь, гуль упал. Из той же двери вылезли ещё четверо. Команда открыла огонь. Короткие очереди, одиночные выстрелы. Экономили каждую пулю. Четыре гуля упали, но патронов потратили двенадцать. Слишком много.

– Холодное оружие, – приказал Маркус. – Стволы только если нет выбора.

Семнадцатый этаж. Гули полезли из квартир, из коридоров. Пятеро, шестеро. Дюбуа убил первого ударом прикладом в висок, кость хрустнула. Второго – артефактным ножом, полоснул по горлу, серая кровь брызнула. Третьего – ударом сапога в колено, сломал, потом нож в основание черепа. Жанна колола своими серебряными клинками – два удара, два мёртвых гуля. Маркус бил прикладом, ломал черепа. Ян и Коул резали ножами. Питер использовал пулемёт как дубину – тяжёлая железяка весом десять кило, одним ударом размазывал головы.

Шестнадцатый этаж. Пятнадцатый. Гулей больше, темп выше. Руки устали, лёгкие горели, пот заливал глаза. Дюбуа зарезал восьмого гуля за последние два этажа, кровь на руках липкая, противная. Артефактный нож не тупился, резал плоть как масло. Хорошее оружие. Профессор Лебедев знал своё дело.

Четырнадцатый этаж. Здесь была засада. Гули выучились, поумнели. Баррикада снова, но теперь взрывчатки нет. Придётся лезть в лоб. За баррикадой человек пятнадцать гулей, вооружённых. Автоматы, ножи, арматура.

– Гранаты, – сказал Маркус. – Все три. Кидаем разом, потом лезем. Стрелять только в крайнем случае.

Ян, Коул и Питер достали гранаты. Советские Ф-1, старые, но рабочие. Дёрнули чеки, бросили. Три гранаты полетели через баррикаду. Взрывы. Три почти одновременных грохота, гули завыли. Команда полезла вперёд.

Легионер первым влез через дымящиеся обломки. Гуль справа, без ноги, но живой. Пьер наступил на голову, хрустнуло, затих. Второй гуль с автоматом целился, Дюбуа дал очередь первым – последние пять патронов в магазине. Гуль упал. Магазин пуст. Наёмник выбросил HK417, достал Glock с бедра. Пистолет, серебро, семнадцать патронов. Это всё что осталось. Плюс нож.

Жанна резала клинками, быстро, как танцовщица. Два гуля упали с перерезанными горлами. Маркус бил прикладом, Ахмед стрелял из M4 – у марокканца ещё были патроны, не много, но были. Коул и Ян колол ножами, Питер махал пулемётом как палицей.

Прорвались. Пятеро гулей мертвы, остальные бежали вниз. Команда следом, не давая опомниться. Тринадцатый этаж, двенадцатый. Одиннадцатый. Гули кучковались, перегруппировывались. Умные, сука. Поняли, что если действовать поодиночке – умрут. Нужна толпа, масса, задавить числом.

На десятом этаже их ждала орда.

Тридцать гулей, может больше. Забили весь коридор от стены до стены. Примитивные и разумные вместе. Рычали, выли, мерзко скалились. Ждали команду атаковать.

– Назад! – заорал Маркус. – На лестницу, узкое место!

Они отступили на лестничный пролёт. Узко, метра три ширины. Гули не смогут окружить, полезут только спереди. Маркус встал первым, Benelli в руках. Дюбуа справа от него, Glock наготове. Жанна слева, клинки в обеих руках. Остальные позади, готовы подхватить.

Гули полезли. Первая волна – пятеро. Маркус дал два выстрела, двое упали. Пьер стрелял из Glock – раз, два, три. Три гуля с дырами во лбах. Серебро работает. Жанна полоснула клинком по горлу четвёртому, по животу пятому. Первая волна мертва.

Вторая волна – десять гулей. Маркус стрелял, пока дробь не кончилась. Шесть выстрелов, четыре мёртвых гуля. Остальные лезли. Легионер стрелял из Glock, целился в головы. Пять выстрелов, три попадания. Магазин пустеет. Жанна резала, но гулей слишком много. Один прорвался, схватил её за руку, укусил. Она заорала, ударила клинком в глаз. Гуль отпустил, упал. Но укус остался – глубокий, кровь течёт. Заражение.

Маркус оттащил её назад, Ахмед занял её место. M4 работал, очереди короткие. Гули падали, но лезли снова. Третья волна, четвёртая. Команда отступала вниз, по ступеням, шаг за шагом. Девятый этаж. Восьмой.

У Пьера кончились патроны в Glock. Магазин пуст, запасного нет. Остался только нож. Артефактный клинок, чёрный, острый. Он убрал пистолет, достал нож. Гуль полез на него, Дюбуа полоснул по горлу. Нож вошёл как в воду, вышел с другой стороны. Голова гуля повисла на ошмётке кожи. Второй гуль – удар в сердце, нож по рукоять. Третий – в глаз, в мозг. Четвёртый – по горлу снова.

Руки в крови по локоть. Нож скользкий, но держит. Ноги гудят, лёгкие рвутся, сердце колотится. Но останавливаться нельзя. Остановка – смерть.

Седьмой этаж. Шестой. Гулей меньше – многие погибли. Но команда тоже на износе. У Маркуса кончились патроны, дерётся прикладом. У Ахмеда магазин почти пуст. У Питера лента кончилась, пулемёт теперь просто дубина. У Яна сломан нож, дерётся голыми руками и ногами. Коул вообще потерял оружие, подобрал арматуру с пола, махает ей.

Жанна держится за руку, кровь сочится через пальцы. Лицо бледное, глаза лихорадочные. Начало. Заражение пошло. Сутки, может двое, и она превратится. Если доживёт.

Пятый этаж. Четвёртый. Гуль прыгнул на Яна сверху, с перил. Вцепился в шею, грыз. Поляк заорал, пытался оторвать. Коул ударил арматурой, размозжил гулю череп. Ян упал, держась за шею. Кровь хлестала. Артерия. Смертельно.

– Ян! – Маркус подбежал, прижал руку к ране. Бесполезно. Кровь не остановить. Слишком сильно повреждено.

Ян смотрел на немца, губы шевелились. Хотел что-то сказать. Не успел. Глаза потускнели. Мёртв.

– Бежим! – рявкнул Маркус, вставая. – Сейчас! Его уже не спасти!

Они побежали вниз, оставляя тело Яна на ступенях. Гули полезли на труп, рвали, жрали. Выиграли команде секунд тридцать. Этого хватило.

Третий этаж. Второй. Первый. Холл. Выход близко. Дверь в пятидесяти метрах, за ней улица, джипы. Но между ними и дверью – последняя группа гулей. Десять штук. Разумные, вооружённые. Преградили путь.

Маркус посмотрел на команду. Шестеро осталось. Устали, ранены, без патронов. Против десяти свежих гулей с оружием.

– Прорываемся, – сказал он просто. – Все разом, одним рывком. Добегаем до двери. Кто упадёт – оставляем. Это последний рывок, ребята. Или сейчас, или никогда.

– Тогда сейчас, – выдохнул Дюбуа, сжимая нож.

Они побежали. Разом, лавиной. Маркус впереди, бьёт прикладом. Пьер справа, режет ножом. Жанна слева, колет клинком одной рукой – вторая не работает. Ахмед, Коул, Питер позади. Гули стреляли, били, резали. Пуля попала Питеру в ногу, он упал. Гуль накрыл его, вгрызся в плечо. Южноафриканец заорал. Коул оттащил гуля, ударил арматурой. Помог Питеру встать, потащил к двери.

Гуль справа полоснул ножом Ахмеда по руке, глубоко, до кости. Марокканец заматерился по-арабски, ударил гуля прикладом M4. Гуль упал. Ахмед побежал дальше, левой рукой прижимая рану.

Дюбуа зарезал двух гулей, режет третьего. Нож входит в живот, поднимается вверх, вспарывает. Кишки вывалились. Гуль упал. Четвёртого легионер ударил ногой в колено, сломал, добил ножом в затылок.

Маркус пробился к двери первым. Распахнул, выскочил наружу. Жанна за ним. Пьер третий. Коул тащит Питера. Ахмед замыкает, стреляет последними патронами в гулей, что преследуют.

Джипы стоят там, где оставили. Двигатели завелись с первого раза – спасибо японской сборке. Команда запрыгнула, даже не закрывая двери. Водитель вдавил газ. Джипы рванули с места, давя гулей, что пытались преградить путь.

Пьер сидел в кузове, дышал тяжело, как загнанная лошадь. Руки тряслись, кровь капала с ножа на пол. Жанна рядом, держится за руку, лицо серое. Питер лежит, стонет, Коул перевязывает ему ногу. Ахмед зажимает порез на руке, матерится. Маркус на переднем сиденье, голова запрокинута, глаза закрыты.

Шестеро из семи. Ян остался в высотке. Хороший боец. Хороший человек. Мёртвый человек.

Джипы катили по улицам Дакки. Город горел. Солнце село, начинались сумерки. Гули выходили массово, сотнями. Ночь – их время. Армия отступала, блокпосты сворачивались. Эвакуация заканчивалась. Вертолёты улетали последними рейсами, забиты людьми до отказа. Кого успели – спасли. Остальные – сами по себе.

Эвакпункт на площади был полупустой. Армия грузилась в последние грузовики. Координатора не было – улетел на вертолёте, бросив город. Остался только офицер бангладешской армии, худой капитан с усталым лицом.

– Вы последние? – спросил он, когда команда подъехала.

– Да, – ответил Маркус. – У нас раненые. Двое укушены – начали превращаться. Есть серебро?

– Было. Кончилось час назад. Извините.

– Тогда мы едем на базу ООН. Там должны быть запасы.

– База ООН эвакуирована. Два часа назад. Персонал вывезен вертолётами. Здание закрыто.

Маркус застыл. Переспросил:

– Что?

– База эвакуирована. Приказ был – вывезти весь международный персонал. Вас там не было, значит, посчитали погибшими или пропавшими. Извините.

– Нас, блядь, бросили дважды за день, – выдохнул Коул.

Капитан кивнул.

– Такова война. Если хотите выжить – едьте на север, к Силхету. Там армия держит периметр. Сто пятьдесят километров, дороги паршивые, гулей полно. Но это единственный шанс. Мы туда едем прямо сейчас.

– Поехали с вами, – сказал Маркус.

– Нет мест. Грузовики забиты солдатами. Максимум одного возьмём.

Команда переглянулась. Один. Кого?

Жанна подняла голову.

– Меня, – сказала она. – Я укушена. Через сутки превращусь. Нужно серебро, срочно. Если доеду до Силхета – может быть, там врачи помогут. Остальные не укушены, могут ехать сами.

– Питер тоже укушен, – возразил Дюбуа.

– Питер в плечо. У меня в руку, ближе к сердцу. Он протянет дольше. У меня времени меньше.

Пьер посмотрел на неё. Рыжие волосы растрепаны, лицо бледное, глаза зелёные, полные решимости и страха. Она знала, что происходит. Видела Томаса, как он превращался три дня. Видела Рашида. Теперь её очередь.

– Забирайте её, – сказал Маркус капитану. – Остальные поедем своим ходом.

Жанна встала, пошатнулась. Пьер подхватил её под руку, помог дойти до грузовика. Солдаты помогли залезть. Она обернулась, посмотрела на легионера.

– Спасибо, – сказала она тихо. – За всё. Если не увидимся… помни, что хотела увидеть Шри-Ланку. С тобой.

– Увидимся, – ответил Дюбуа. – Не сдохнешь. Слишком упрямая.

Она улыбнулась слабо. Грузовик тронулся, покатил на север. Исчез в дыму и темноте.

Команда осталась одна. Пятеро. Маркус, Пьер, Ахмед, Коул, Питер. Патронов ноль. Сил почти нет. Город вокруг умирал.

– Что теперь? – спросил Коул.

Маркус посмотрел на джипы. Бензина хватит. Может, до Силхета доедут. Может, нет.

– Едем на север, – сказал он. – Сто пятьдесят километров. Без остановок, без боёв если можно. Просто давим газ и едем. Или доедем, или сдохнем в пути. Третьего не дано.

Они сели в джипы. Двигатели завелись. Последний раз оглянулись на Дакку. Город горел, как гигантский погребальный костёр. Двадцать миллионов человек. Сколько выжило? Сотни тысяч? Миллион? Остальные мертвы или скоро станут гулями.

Джипы развернулись, поехали на север.

Дакка осталась позади.

Умирающая. Обречённая.

Забытая.