Текст книги "Кто и как изобрел Страну Израиля"

Автор книги: Шломо Занд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Сразу после захвата Восточного Иерусалима, еще до окончания военных действий, Моше Даян объявил: «Мы вернулись к своим величайшим святыням [597]597
  На самом деле, Даян провозгласил на своем убогом иврите: «Мы вернулись в святейшие из наших мест». В данном случае перевод изрядно приукрашивает оригинал. – Прим. пер.


[Закрыть], вернулись, чтобы никогда больше с ними не расставаться. В этот час, особенно в этот час мы протягиваем [598]598
  В оригинале – «предлагаем». – Прим. пер.


[Закрыть]нашим арабским соседям руку мира» [599]599
  Заявление Даяна транслировалось государственной радиостанцией «Голос Израиля» 7 июня 1967 года. Цитируется по обширному исследованию Арье Наора ( A. Naor.Greater Israel. Theology and Policy. – Haifa: Haifa University & Zmora-Bitan, 2001 (на иврите). – P. 34).


[Закрыть]. Не следует удивляться, таким образом, гипнотическому экстазу, охватившему израильский парламент. 28 июня кнессет принял решение об аннексии Восточного Иерусалима и его окрестностей, торжественно заявив при этом, что будет активно стремиться к миру и к прямым переговорам «со всеми врагами» на основе возвращения захваченных в Синае и на Голанах территорий. Сегодня невозможно даже вообразить здравомыслящих израильтян, дружно и всерьез полагающих, что арабские лидеры, униженные военным поражением, могут вступить в серьезные мирные переговоры с Израилем на следующий день после [немедленной] юридической аннексии еврейским государством арабского и мусульманского «Эль Кудса» [600]600
  «Эль Кудс» («Священный») – арабское название Иерусалима. – Прим. пер.


[Закрыть]. Тем не менее речь идет о почти консенсуальной израильской сионистской логике лета 1967 года; как ни странно, она отчасти дожила и до момента написания этих строк [601]601
  Одна из вызывающих трепет патриотических песен, удачно отразивших парадоксальные, сбивающие с толку настроения, охватившие Израиль после войны 1967 года, называлась «Шарм эш-Шейх» (слова Амоса Эттингера, музыка Рафи Габая). В ней, среди прочего, говорилось: «Шарм эш-Шейх, мы снова вернулись к тебе, ты всегда в наших сердцах… Спускается вечер, приносит еще один сон, на воду садится мечта о мире».


[Закрыть].

Популярный «Манифест за неделимую Эрец Исраэль» был опубликован уже в сентябре 1967 года. Его подписали в основном знаменитости, тем или иным образом связанные с сионистским рабочим движением, однако на этот раз к ним присоединились и люди, относившиеся к сионистской «правой». Крупнейшие интеллектуалы поколения празднично провозгласили: «Эрец Исраэль находится теперь в руках еврейского народа… Все мы обязаны верностью неделимости нашей страны… никакое израильское правительство не вправе пожертвовать этой неделимостью» [602]602
  Этот манифест появился в один и тот же день (22.9.1967) во всех крупных газетах – «Едиот ахронот», «Маарив», «Гаарец» и «Давар». Поучительный анализ манифеста произведен Раном Мироном (Израильские документы // Политика. – 1987. – XVI, август. – С. 37–45).


[Закрыть]. Такие [603]603
  Политически, идеологически и эстетически несовместимые. – Прим. пер.


[Закрыть]поэты, как Натан Альтерман, Хаим Гури, Яаков Орланд и Ури Цви Гринберг, совместно выступили за неделимость родины [604]604
  На израильском политическом (эзоповом, а может быть – математическом) языке «неделимость» означает всего лишь недопустимость каких бы то ни было уступок арабам. – Прим. пер.


[Закрыть]. Знаменитейшие писатели – Ш. Й. Агнон, Хаим Хазаз, Йехуда Бурла и Моше Шамир – объединились с руководителями разведки и отставными военными – такими как Исер Харель, бывший глава «Моссада», или генерал Авраам Йоффе, – чтобы навязать политикам «вечный» отказ от территориальных уступок. Осыпанные почестями прославленные профессора, например, Дов Садан и Аарон Харель Фиш, заодно с героями, некогда сражавшимися в Варшавском гетто, Ицхаком Цукерманом и Цвией Люботкиной, выступили в поддержку строительства поселений во всей Эрец Исраэль. Многие другие были полностью с ними согласны, однако воздерживались от пустых самоочевидных деклараций. Давняя традиция, осуждавшая «публичную дискуссию о границах», почти целиком охватывала старые израильские политические, экономические и культурные элиты.

Военная победа, как известно, поставила под контроль Израиля Синайский полуостров вместе с сектором Газы, Голанские высоты и Западный берег Иордана, включая Восточный Иерусалим. Десятилетие спустя Израиль сумел «освободиться» от Синая, в немалой степени в результате кровавой войны 1973 года, а также благодаря эффективному вмешательству американского президента Джимми Картера. До сих пор не нашелся иностранный избавитель, который помог бы ему освободиться от Голан, Западного берега и Восточного Иерусалима. К тому же еврейские просионистские организации, вплоть до молниеносной кампании 1967 года довольно прохладно относившиеся к маленькому и слабому сионистскому государству, стали после этой войны завзятыми патриотами большого и сильного Израиля [605]605
  Этот весьма существенный процесс не был – исключительно – следствием преклонения перед силой. Он связан, кроме того, с ослаблением традиционного национализма, требовавшего однозначной лояльности единственной матери-родине, и параллельным укреплением общинных транснациональных метаидентичностей в западном мире.


[Закрыть]. Таким образом, при финансовой и политической поддержке «евреев диаспоры», озабоченных судьбой своих выросших заморских земельных активов (но вовсе не имевших в виду селиться на них), государство Израиль начало погружаться в опасную трясину продолжительной оккупации и подавления местного населения. Беспрерывно строящиеся и расширяющиеся поселения и военный режим, десятилетиями реализующий апартеид «с человеческим лицом» (с его поистине непостижимой исторической логикой), стали имманентной частью израильской жизни.

В 1967 году, в отличие от 1948-го, Израилю не повезло. Массовое изгнание населения, возможное в условиях, сложившихся после окончания Второй мировой войны, стало куда более проблематичным в постколониальную эпоху конца бо-х годов. За вычетом большей части населения Голанских высот, бежавшего или изгнанного во время боев и сразу после их окончания, а также жителей трех стертых с земли палестинских деревень (в стратегически важном Латрунском выступе, неподалеку от Иерусалима) и лагеря беженцев в районе Иерихона, основная часть населения Западного берега и Газы осталась на своих местах. Правда, раздавались отдельные голоса, требовавшие немедленно выслать это население за (новую) границу [606]606
  См., например, публично произнесенные слова Хаима Хазаза, лауреата Национальной премии Израиля по литературе и одну из центральных фигур израильской культуры: «Существует проблема Иудеи и Эфраима со значительным населением, которому придется отселиться от нас в соседние арабские страны… Каждый народ – сам по себе, Израиль – в Эрец Исраэль, арабы – в Аравию». См. Настоящие слова // Книга неделимой Эрец Исраэль / Под ред. А. Бен-Ами. – Тель-Авив: Фридман, 1977. – С. 20. («Эфраим» – исторический эвфемизм, обозначающий Северное (Израильское, в противоположность Иудейскому) царство или, попросту, Самарию (Шомрон), название, режущее ухо (отдельный вопрос – здраво ли) своим недостаточно еврейским звучанием. – Прим. пер.)


[Закрыть], однако израильское правительство прекрасно знало, что не в силах осуществить этот план. Поэтому отнюдь не случайно, что первое поселение, созданное примерно через месяц после окончания войны, появилось именно на «опустевших» Голанских высотах; позднее там были созданы еще 32 поселения. Отсутствие значительного местного населения побудило Израиль аннексировать Голанские высоты в 1981 году – разумеется, игнорируя потенциальную возможность заключения (в близком или отдаленном будущем) мира с Сирией. Молчаливой презумпцией, стоявшей за этим шагом, была убежденность, что точно так же, как мир смирился с завоеваниями 1948 года, он постепенно «проглотит» и присоединение территорий, захваченных в 1967 году.

На Синайском полуострове первые военизированные поселения Нахала также возникли довольно рано. В декабре 1967 года к северо-востоку от Эль-Ариша было основано Неот-Мидбар. К нему добавились впоследствии еще около 20 постоянных поселений. Всех их пришлось эвакуировать в 1982 году, после заключения мирного договора с Египтом и завершения отступления израильской армии с полуострова. В секторе Газы первое поселение было построено лишь в 1970 году; позднее число процветающих поселений в этом густонаселенном районе дошло до 18. В 2005 году они также были эвакуированы.

Однако в самом центре «исторической родины» дела с самого начала пошли совсем иначе, направляемые иными стратегиями и иным эмоциональным багажом. Все первое десятилетие после победоносной войны сионистская «левая» продолжала удерживать власть в своих руках. Как мы уже видели, ее во все времена обуревал территориальный аппетит, ничуть не уступающий аппетиту коллег с правого фланга сионистского движения. Однако, в отличие от последних, сионистская «левая» и в 1967 году оставалась верной политическому прагматизму, обуздывавшему ее амбиции в критические моменты истории – в 1937, 1947 и 1957 годах. Поэтому она еще какое-то время продолжала сомневаться и колебаться.

Прежде всего существовало опасение, что две сверхдержавы снова объединятся и посредством совместного дипломатического шага вынудят Израиль оставить все завоеванные территории. Однако 1967 год существенно отличался от 1957-го; к величайшему несчастью для Израиля, массивного международного давления на сей раз не последовало. Затем – это обстоятельство также было предметом величайших опасений – в момент израильского завоевания на Западном берегу проживало 670 тысяч палестинцев, причем это население обладало колоссальным демографическим потенциалом. Проникновение еврейских поселенцев внутрь этой территории ставило под угрозу принцип «этнически чистой» колонии, с самого начала направлявший действия сионистского движения в Палестине. Идея предоставить свежезавоеванным «туземцам» полноправное гражданство в Израиле даже не обсуждалась, прежде всего ввиду чрезвычайно высокой рождаемости среди арабского населения, жившего в стране с 1948 года. По-видимому, израильским интересам куда лучше послужило бы сохранение Западного берега как автономной области под израильским контролем, однако без еврейских поселенцев в ней, как настоятельно рекомендовали разведывательные службы. Увы, к ним не прислушались. Долгосрочная сионистская динамика восторжествовала.

Для создания первого поселения на Западном берегу потребовалась тяжелая мифологическая артиллерия: культ могил, миф об украденной земле и память о национальном унижении. Уже в сентябре 1967 года появился на свет Кфар Эцион – на развалинах одноименного поселения, эвакуированного и разрушенного в ходе войны 1948 года. Затем тот же прием был повторен с поселением Кфар Даром в секторе Газы. Примерно той же логикой руководствовались и лидеры группы, захватившей гостиницу в Хевроне и объявившей о своем намерении возродить старый еврейский квартал, тяжело пострадавший в 1929 году и вынужденно эвакуированный в 1936-м [607]607
  О важности возрождения еврейского присутствия в Хевроне см. в книге: М. Feige.One Space, Two Places: Gush Emunim, Peace Now and the Construction of Israeli Space. – Jerusalem: Magnes, 2002 (на иврите). – P. 101–125.


[Закрыть]. Однако если первое поселение (Кфар Эцион) было создано рядом со старой границей (линией прекращения огня 1949 года) и потому немедленно получило полную правительственную поддержку, в последнем случае речь шла о внедрении внутрь арабского города, в самое сердце плотного палестинского населения. Это оказалась гораздо более сложная ситуация, ставшая важным поворотным пунктом в истории израильско-палестинского конфликта.

Оглядываясь назад, естественно указать на три важнейших момента в долгой истории оккупации и поселенческой колонизации – моменты, которые, по-видимому, стали решающими для нынешних судеб Израиля и его соседей в регионе. Первый момент – односторонняя аннексия Восточного Иерусалима и его окрестностей, произведенная без учета мнений и желаний его коренных жителей и, главное, без того, чтобы им было предоставлено полное израильское гражданство. На деле город так и не был объединен; он может быть назван «единым», лишь если забыть о населяющих его людских коллективах и говорить исключительно о камнях, земле, зданиях [608]608
  Да и то далеко не всех (землях и зданиях). – Прим. пер.


[Закрыть]и могилах. Это странное «воссоединение», поддержанное в свое время даже такими выдающимися и убежденными сторонниками мира, как Ури Авнери [609]609
  Журналист и общественный деятель, с которым, по-видимому, естественнее всего ассоциируется немногочисленная израильская «партия мира» в последние десятилетия. – Прим. пер.


[Закрыть], было, по сути, блестящей победой мифологии над исторической логикой, «священной земли» над демократическими принципами.

Два других исторических момента связаны, причем совсем не случайно, с городом «гробниц» [610]610
  Речь об уже упоминавшихся «гробницах» мифологических патриархов в хевронской «Двойной пещере». – Прим. пер.


[Закрыть]Хевроном. Когда в пасхальные праздники 1968 года группа новых израильских «первопроходцев» ворвалась в Хеврон, умеренный в своих планах и действиях [тогдашний] премьер-министр Леви Эшколь намеревался выпроводить их оттуда. Однако огнедышащий миф, дышавший ему в спину, и нарастающее общественное давление – из которого Игаль Алон и Моше Даян талантливо и цинично выковывали личный политический капитал – вынудили Эшколя согласиться на компромисс и одобрить строительство поселения Кирьят-Арба в непосредственной близости к арабскому городу [611]611
  Разумеется, этим компромиссом дело не закончилось. Довольно скоро наиболее экстремистская часть поселенцев проникла в центр Хеврона и обосновалась там. Именно их и не эвакуировал Ицхак Рабин в 1994 году. См. чуть ниже. – Прим. пер.


[Закрыть]. Это решение прорвало плотину; Израиль начал неторопливо, но чрезвычайно последовательно «выходить из берегов».

Третий поворотный момент, предопределивший развитие всего поселенческого предприятия, наступил в 1994 году, сразу после бойни, устроенный израильско-американским врачом Барухом Гольдштейном (расстрелявшим из автомата 29 безоружных палестинцев, молившихся в мечети, занимающей часть «гробницы патриархов»). Глубочайшее общественное потрясение предоставило премьер-министру Ицхаку Рабину прекрасную возможность эвакуировать поселенцев из Хеврона, а может быть, и из Кирьят-Арбы. Такая эвакуация могла изменить ставшую привычной тенденцию постоянного роста поселений, освободить Израиль от бессмысленной оккупации Западного берега или хотя бы какой-то его части и существенно укрепить заинтересованные в мирном урегулировании круги палестинского общества. Однако миф о «земле праотцев» и страх перед общественными протестами опять вынудили склонявшегося к умеренности политического лидера опустить руки. Не следует забывать о том, что этот лауреат Нобелевской премии мира до последнего дня поддерживал создание и укрепление «оборонных» поселений; в период его пребывания у власти строительство в поселениях на Западном берегу продолжалось более или менее обычным образом. Ицхак Рабин был убит в 1995 году, невзирая на то что не решился эвакуировать ни одно, даже самое проблемное поселение [612]612
  Следует помнить, что в соглашениях Осло обязательство палестинцев отказаться от террора и других насильственных действий не уравновешивалось израильским обязательством прекратить поселенческую деятельность. В своей речи в кнессете (6 октября 1995 года, менее чем за месяц до гибели. – Прим. пер.) Ицхак Рабин четко озвучил свои принципы: «Объединенный Иерусалим (включая [такой далекий пригород, как. – Прим. пер.] Маале Адумим), останется под израильским контролем; палестинская политическая структура, которая возникнет на оккупированных территориях, не будет суверенным государством [по выражению Рабина, «это будет меньше, чем государство». – Прим. пер.]; не будет возврата к границам 1967 года; оборонительная граница Израиля будет проходить по Иордану [буквально – по долине Иордана. – Прим. пер.]». Эту речь можно услышать на сайте http://knesset.gov.il/rabin/heb/Rab_RabinSpeech6.htm.


[Закрыть].

Рабочая партия (в ее различных реинкарнациях), впервые потерявшая власть в Израиле в 1977 году, с трудом возвратившая ее в 1992 году, вновь потерявшая в 1996-м и вернувшая в 1999-м [613]613
  С началом XXI века она – как по мановению волшебной палочки – драматически ослабела и в настоящее времени не рассматривается как претендент на реальную власть. – Прим. пер.


[Закрыть], вела себя по отношению к поселенческому предприятию на Западном берегу как корова, умоляющая, чтобы ее подоили. Она не только не лягала доярку, нередко использовавшую незаконные методы и средства, но и вручала ей, в конечном счете, все, чем располагала, с воодушевлением и с любовью. Согласно плану, разработанному «умеренным» левым правительством (плану Игаля Алона), следовало строить лишь «позитивные» поселения, то есть поселения, имеющие оборонную ценность, расположенные в основном в малонаселенных районах, прежде всего в «расширенной» долине Иордана, а также (ровно обратное!) новые плотные еврейские кварталы вокруг Восточного (арабского) Иерусалима, которые навсегда свяжут его с Западным.

Настоящая беда состояла в том, что деятельное и динамичное меньшинство влилось в это колониальное предприятие и увлекло за собой вечно колеблющиеся власти. Мы видели в начале этой главы, что небольшая национально-религиозная группа, присоединившаяся в 1897 году к сионистскому движению, не сомневалась в безграничной мощи бога и принципиальной слабости верующего в него еврея. Однако каждый очередной этап захвата земли усиливал ее святость и одновременно – ее значение в глазах верующих националистов. Замена абсолютной центральности бога сверхцентральностью земли, отказ от пассивного ожидания мессии в пользу активной земной деятельности, приближающей его приход, «пульсировали» в этих кругах задолго до 1967 года, однако они оставались маргинальными и отнюдь не господствовали в национально-религиозной политике. После военной победы они очень быстро завоевали партийные структуры внутри правящего политического лагеря [614]614
  О развитии концепции «еврейской родины» внутри национально-религиозного движения см. интереснейший сборник: Страна-наследие. Статьи об Эрец Исраэль. Наши права на нее, наша связь с ней, наши обязанности перед ней / Под ред. Й. Шавива. – Иерусалим: А-мизрахи, 1976.


[Закрыть].

Уже в Кфар Эцион в 1967 году и в еще большей степени – в Хевроне в 1968 году вскрылось существование авангарда совершенно нового сорта, начавшего навязывать сионистскому государству собственные взгляды на поселенческую политику и, главное, на ее темпы. Выпускники религиозных средних школ и националистических ешив, остававшиеся до сих пор на обочине израильской культуры, неожиданно стали героями дня. Если с самого начала XX века до конца 60-х годов поселенцами становились в основном секулярные социалисты-сионисты, с этого момента наиболее динамичная часть «завоевателей земель» куталась в талит [615]615
  Покрывало с кистями на углах, в которое заматываются верующие иудеи в ходе молитвы. Некоторые, впрочем, еще с талмудических времен находят ему иные употребления. – Прим. пер.


[Закрыть]и носила на голове вязаную ермолку [616]616
  Вязаная ермолка ( кипа, чаще всего, светлая, в отличие от черных ермолок, пошитых из ткани, иногда – из шелка) – яркий отличительный признак национальной сионистской ориентации ее владельца. Черные шитые ермолки в течение десятилетий носили в основном ультраортодоксы, заведомо не сионисты, в некоторых случаях даже антисионисты. Правда, в последние годы, с усилением движения ультрарелигиозных сионистов, мода на ермолки существенно изменилась. – Прим. пер.


[Закрыть], нередко вышитую в национальном духе. Они заодно ненавидели и презирали «пацифистов-гуманистов», ставивших под сомнение божественное обетование страны, – примерно в той же степени, в какой их религиозные предки питали отвращение к современной национальной идее, сделавшей землю центром нового культа. Так родилось (в 1974 году) пионерское движение «Гуш эмуним» («Блок верующих»), благодаря которому поселенческая деятельность существенно расширилась и приобрела иной демографический размах.

Хотя это движение представляло лишь небольшое меньшинство израильского общества, ни одна политическая группа, ни одна сионистская партия не смогли противостоять его националистической риторике, основывавшейся на презумпции абсолютного, не подлежащего обсуждению права народа Израиля на его страну. Капитуляция всего сионистского лагеря перед требованиями этого меньшинства была совершенно естественной, если вспомнить идеологическое прошлое еврейского национализма, несмотря на то что она [эта капитуляция] радикально противоречила здравой логике «прибылей и убытков» – политической, дипломатической и экономической – функционирующего суверенного государства [617]617
  За исключением политики использования водных ресурсов Западного берега. Эксплуатация подземных вод оккупированных территорий является прибыльным предприятием – как для еврейских поселений, так и для самого Израиля.


[Закрыть]. Увы, как уже было сказано, даже самые умеренные силы не смогли долго сопротивляться патриотической риторике, отстаивавшей еврейские территориально-национальные права.

После перехода власти к сионистской «правой» в 1977 году интенсивность поселенческой активности существенно возросла. Менахем Бегин, «уступивший» весь Синайский полуостров ради мирного договора с Египтом, делал одновременно все, что мог, чтобы продвинуть колонизацию Западного берега. С 1967 года, когда был создан Кфар Эцион, в ходе ползучей экспансии (она же – политика свершившихся фактов) здесь возникло более 150 поселений, городов и деревень – не считая множества форпостов [618]618
  О жизни и идеологии поселенцев, темпах роста их движения и отношении к ним различных правительств можно прочитать в фундаментальном исследовании Акивы Эльдара и Идит Зерталь «Властители земли» ( A. Eldar, I. ZertalLords of the Land. The Settlers and the State of Israel 1967–2004. – Or Yehuda: Kinneret, Zmora-Bitan, 2004 (на иврите)).


[Закрыть]. Число израильтян, проживающих в этих поселениях, достигло к моменту написания этих строк полумиллиона. Не все они – обуреваемые идеологией колонизаторы, пытающиеся таким образом «освободить» Эрец Исраэль от иностранных захватчиков. Среди них немало поселенцев-меркантилистов, решивших приобрести виллу с куском земли в придачу почти задарма. Это, увы, еще не все. Качество системы образования, медицинских и социальных услуг в поселениях, получающих щедрые правительственные ассигнования, неизмеримо выше, чем в «малом» Израиле [619]619
  При этом обходятся они гораздо дешевле, а то и вообще бесплатны. – Прим. пер.


[Закрыть]. В то самое время как в «старом» Израиле «общество всеобщего благосостояния» развалилось и быстро уходит в прошлое, на «новых» территориях оно буквально расцветает [620]620
  Например, в этих поселениях почти нет безработицы – практически все желающие могут получить здесь полуфиктивную государственную или муниципальную должность. – Прим. пер.


[Закрыть]. Некоторые израильтяне даже приобретают здесь дома в расчете на то, что, если, «не дай бог», наступит мир и поселения будут эвакуированы, они получат (как не так давно жители Синая и Газы) щедрые государственные компенсации.

Подавляющее большинство поселений строится, как ни странно, руками местных арабских рабочих, тех самых, чья жизнь проходит под оккупационной властью. Днем они работают в поселениях, возводя, среди прочего, оборонительные сооружения и заборы, а затем, до наступления темноты, возвращаются в свои деревни. Вплоть до начала первой интифады [621]621
  Невооруженного народного восстания на оккупированных территориях, продолжавшегося с конца 1987 по 1993 год. Впрочем, некоторые датируют конец первой интифады иначе. – Прим. пер.


[Закрыть]в конце 1987 года палестинцы в массовом порядке работали и в городах, киббуцах и мошавах, находящихся на территории суверенного Израиля. Сам того не заметив, сугубо по экономическим причинам, Израиль отказался от принципа «исключительно еврейского труда» и превратился в классическую «плантационную» колонию: подданные, лишенные суверенных и гражданских прав, мирные и покорные, работают на господ, обладающих этими правами и наделенных заодно благодетельными отеческими инстинктами. Это была реализация сладкой патерналистской мечты Моше Даяна, задумавшего и искусно построившего «просвещенную» оккупацию, продержавшуюся целых двадцать лет и приказавшую долго жить в 1987 году. Не исключено, что политика «мягкой» оккупации задержала палестинское восстание на целое десятилетие, а заодно и усыпила международное сообщество, сделала возможной ползучую колонизацию и в конечном счете привела к всеобщему бунту.

Народное восстание и сопровождавший его жестокий террор подорвали удобные и беспроблемные властные отношения с палестинцами и спасли основательно подорванный принцип «этнодемократического» государства: Израиль вытеснил палестинских «инфильтрантов» обратно, в их города и деревни на Западном берегу и в секторе Газы, прекратил удобный экономический симбиоз с ними и начал эксплуатировать дешевую рабочую силу из развивающихся стран (прежде всего из стран Дальнего Востока). Начавшаяся как раз в этом момент волна эмиграции из распадающегося Советского Союза также добавила Израилю рабочих рук [622]622
  См. об этом в книге Юваля Португали ( J. Portugali.Implicate Relations: Society and Space in the Israeli Palestinian Conflict. – Tel Aviv: Hakibbutz Hamfeuchad, 1996 (на иврите). – P. 204–206).


[Закрыть]. В последнем случае Израиль не слишком усердно проверял, являются ли эти руки действительно еврейскими. То обстоятельство, что «русская» эмиграция была в основном «белой», вполне его удовлетворяло (к вящему неудовольствию национально-религиозных и ультрарелигиозных кругов).

Жизненный уровень палестинского населения за двадцатилетие, предшествовавшее 1987 году, заметно поднялся [623]623
  Оставаясь при этом чрезвычайно низким. Валовой продукт на душу населения на оккупированных территориях и сегодня, по официальным данным, вдесятеро ниже израильского. Немудрено – палестинцы и их товары лишены элементарной свободы передвижения, выхода к границам и к морю; существенные коммерческие инвестиции на их территориях практически невозможны, а Израиль ни копейки в «арабскую» экономику не вложил. Тем не менее медицинские и иные инфраструктуры здесь существенно улучшились, в основном благодаря международной (прежде всего мусульманской) благотворительности. – Прим. пер.


[Закрыть]; демографические показатели ответили соответствующим рывком. Уже в 2005 году на Западном берегу проживало 2,5 миллиона человек (с учетом сектора Газы число палестинцев дошло до 4 миллионов), причем быстрый рост населения не прекращался. В первых рядах палестинского сопротивления 80-х и 90-х годов стояли люди, родившиеся в конце 60-х, уже при израильской оккупации; они же участвовали позднее и в вооруженном восстании. Эти люди никогда не знали другой власти, кроме оккупационной; впрочем, они довольно быстро поняли, что в конце XX века лишь очень немногие жители планеты находятся в столь же неординарном положении: официально не являются гражданами никакой страны, не имеют родины, суверенитета и даже минимальной свободы передвижения – все это в нынешнем глобальном мире, где такого рода статус считается практически невозможным и, по общему мнению, совершенно нестерпимым.

Большинство израильтян ничего не поняли и страшно удивились. Одна из самых частых самовлюбленных (и заодно самооправдательных) формул, найденных участниками внутриизраильского «диалога господ», звучала примерно так: «Но ведь они живут лучше, чем все прочие арабы в регионе» [624]624
  Утверждение, помимо всего прочего, тривиально неверное. Граждане многих арабских стран (не говоря уже о сверхбогатых) живут лучше (во всяком случае, богаче; о вкусах спорить не стану), нежели большинство евреев-израильтян; об арабах-израильтянах, тем более, о почти нищенствующих, готовых на любую работу в Израиле палестинцах и говорить нечего. – Прим. пер.


[Закрыть]. Левосионистские интеллектуалы, которым неловко постоянно проживать в непосредственном соседстве с почти не замаскированным режимом апартеида, продолжали перебрасывать друг другу «протестный» термин «контролируемые территории». Более всего на свете их беспокоила перспектива полной или частичной утраты «еврейского характера» своего государства. Комфортабельнее всего было считать, что нынешнее положение дел является временным, хотя Израиль уже существует в нынешних границах (и как оккупирующая держава) дольше, причем более чем вдвое, нежели в своей исходной, «узкой» форме. Таким образом, укоренилось и стало привычным моральное безразличие к колониальной форме управления, безразличие, характеризовавшее отношение большей части западных интеллектуалов к колониализму в эпоху, предшествовавшую Второй мировой войне [625]625
  Наиболее полное исследование системы военного и юридического управления палестинским народом, а также способности израильской политической культуры мирно с ней сосуществовать – это книга Ариэлы Азулай и Ади Офир ( A. Azoulay, A. Ophir.Occupation and Democracy Between the Sea and the River (1967). – Tel Aviv: Resling, 2008 (на иврите)).


[Закрыть].

Две интифады, вспыхнувшие соответственно в 1987 и 2000 годах, привели лишь к незначительным переменам в территориальных реалиях. Первая интифада породила соглашения Осло и Палестинскую автономию, успешно способствующую, благодаря значительной европейской и американской помощи, уменьшению цены, которую Израилю приходится платить за оккупацию, но нисколько не тормозящую поселенческое предприятие. Число поселенцев на Западном берегу более чем удвоилось (на самом деле, почти утроилось) с момента подписания соглашений 1993 года. Вторая интифада, как ни странно, привела к ликвидации поселений в секторе Газы. Ни для кого не секрет, что замысел премьер-министра Ариэля Шарона – создать в Газе враждебную «индейскую резервацию», полностью отрезанную от внешнего мира [626]626
  Я без колебания называю сектор Газы «резервацией», поскольку подавляющее большинство его жителей являются потомками изгнанников 1948 года. Ариэль Шарон, как известно, справедливо считается одним из отцов поселенческого предприятия на Западном берегу.


[Закрыть], – должен был прежде всего помочь Израилю избежать всеобъемлющего компромисса с палестинским руководством. Следует помнить, что оба израильских односторонних отступления с оккупированных территорий – из Ливана в 2000-м и из Газы в 2005 году – были сознательно произведены вне переговорных рамок, с тем чтобы «заморозить» и сохранить под израильским контролем другие территории (Голаны и Западный берег). Даже заградительный забор, которым Израиль себя опоясал, надеясь таким образом уменьшить число кровавых террористических самоубийств, не был построен вдоль границы 1967 года – он присоединил к Израилю значительное число поселений. Самое главное, в то же время продолжалось беспрепятственное расширение поселений, находящихся «за забором», и создание новых форпостов.

И Менахем Бегин, израильский премьер-министр конца 70-х годов, и Ицхак Рабин и Эхуд Барак в 90-х, и – даже – нынешние руководители страны, действующие уже в условиях начала XXI века, – все без исключения израильские лидеры последних десятилетий соглашались (пусть под нажимом) предоставить палестинцам ограниченную автономию в раздробленных анклавах, окруженных территориями, остающимися под израильским контролем – морским, воздушным и сухопутным. Они готовы были примириться лишь с образованием двух-трех палестинских банту станов, раболепно исполняющих все указания «еврейского государства» [627]627
  Израиль сделал все возможное, чтобы разделить Западный берег на две практически изолированные части посредством массированного строительства на узкой полосе земли между Иерусалимом и Иерихоном.


[Закрыть]. Разумеется, все это во все времена объяснялось и объясняется соображениями безопасности – военный дискурс продолжает формировать основы израильской идентичности и еврейско-израильского сознания. Однако за ним скрывается другая, более глубокая историческая правда: по сей день израильские политические элиты, как левые, так и правые, не в состоянии признать легитимное право палестинцев на полный национальный суверенитет внутри пространства, определенного и трактуемого ими как «Эрец Исраэль». С их точки зрения, эта территория точно и корректно названа: речь идет о наследии праотцев, принадлежащем во все времена «всемирному еврейскому народу».

* * *

На первый взгляд, пятое десятилетие оккупации захваченных в 1967 году территорий с очевидностью готовит превращение Израиля в двунациональное государство. Все усиливающееся проникновение еврейских поселенцев в районы с плотным палестинским населением представляется процессом, эффективно пресекающим всякую будущую попытку политического разделения. Однако ментальная картина выглядит совсем иначе. Продолжение грубого властного подавления палестинцев, международная критика этого подавления и, прежде всего, отчаянное насильственное и гражданское сопротивление израильской оккупации все более укрепляют и заостряют [в Израиле] коллективное сознание «народа, живущего отдельно» (Числа 23: 9). Фиктивный израильский «этнос» – именно из-за фиктивности, позволившей ему свободно сформироваться, а также из-за вечных сомнений в своей культурно-национальной идентичности (особенно в оппозиции ближневосточному пространству) – продолжает демонстрировать [смешанное со страхом] презрение по отношению к соседям и по сей день категорически отказывается сосуществовать в условиях равенства и кооперации с «другими», находящимися рядом с ним или даже в его среде.

Это фундаментальное противоречие может подтолкнуть Израиль, при крайних обстоятельствах, к агрессивной атаке на соседей, живущих под его контролем, – как тех, кто страдает от сегрегации в качестве граждан Израиля второго сорта, так и тех, кто живет в условиях весьма специфического апартеида как подданные, лишенные какого бы то ни было гражданства. Каждый из нас способен без труда вообразить, сколь далеко, вернее, сколь низко может завести нас этнотерриториалистская политика, абсолютно безвыходная и чрезвычайно опасная, если вспыхнет новое массовое гражданское восстание – всеобщее восстание неевреев в «неделимой Эрец Исраэль».

Так или иначе, альтернатива, основанная на серьезном, многообещающем компромиссе – отступлении Израиля к границам 1967 года, создании рядом с ним палестинского государства (с Иерусалимом в качестве общей столицы), основании конфедерации между двумя суверенными, демократическими республиками, принадлежащими всем живущим в них гражданам, – представляется в момент написания этих строк удаляющейся несбыточной фантазией, теряющейся в черном туннеле времени [628]628
  В 2011 году число палестинцев и палестино-израильтян, живущих между морем и Иорданом, составило 5,6 миллиона человек. Число евреев-израильтян на этой территории – 5,9 миллиона. Через короткое время между этими группами населения возникнет демографический паритет. См.: Б. Равид.Демографический демон жив и здоров, хотя «правые» и пытаются его похоронить // Гаарец. – 2012. – 3 января.


[Закрыть].

После двух тяжелых интифад существенные секторы израильского общества осознали, что изрядно устали от мифологии земли. Впрочем, это идеологическое «расслабление», особенно если принять во внимание гедонизм и индивидуализм его носителей, все еще не приносит существенных и, главное, устойчивых электоральных плодов. На данный момент нечего и говорить о решающем общественном повороте в направлении [хотя бы базисной готовности к] массированной эвакуации поселений и разумного компромисса по вопросу о судьбе Иерусалима. Несмотря на то что и без того высокая чувствительность израильского общества к потерям среди своих солдат усиливается с каждым новым конфликтом, серьезное массовое движение за мир [629]629
  Как и настоящее социал-демократическое движение; автор говорил об этом выше. – Прим. пер.


[Закрыть]в стране еще не появилось; в ней все еще почти целиком довлеет сионистская внутригрупповая мораль. Баланс политических сил в Израиле не только не изменил свой вектор – на деле этнорелигиозные и секулярные расистские группы в последние годы лишь усиливаются. Опросы общественного мнения, произведенные в момент, когда я заканчиваю эту главу, указывают, что 70 % евреев-израильтян искренне верят, что принадлежат к избранному народу [630]630
  См. статью Н. Хасон.80 % евреев в стране верят в бога // Гаарец. – 2012. – 27 января.


[Закрыть].

Все возрастающая дипломатическая изоляция Израиля (в регионе и во всем мире) также не слишком волнует израильскую политическую и военную элиту, пребывание которой у власти напрямую обусловлено сохранением ощущения постоянной осады. До тех пор, пока Соединенные Штаты – под давлением просионистского лобби (еврейского и евангелистского) и военно-промышленного комплекса [631]631
  Следует помнить, что значительная часть щедрой американской финансовой помощи Израилю попадает в карманы американских же производителей вооружения. О просионистской коалиции в США рекомендуется прочесть книгу: J. J. Mearsheimer, S. M. Walt.The Israel Lobby and U.S. Foreign Policy. – New York: F. S. G., 2007.


[Закрыть]– будут поддерживать сохранение нынешнего статус-кво и позволять Израилю расценивать свою политику как совершенно легитимную, а силовые возможности – как безграничные, какое-либо продвижение по направлению к компромиссу остается чрезвычайно проблематичным.

В создавшихся исторических условиях как обычный рациональный расчет, так и видение будущего, основанное на универсальной морали, превращаются в Израиле в утопию. Как все мы хорошо знаем, к началу XXI века общественный потенциал и политическое влияние утопий изрядно снизились.