Текст книги "Кто и как изобрел Страну Израиля"

Автор книги: Шломо Занд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Так или иначе, с началом словесных протестов различных представителей арабского мира против ущерба, нанесенного ему декларацией Бальфура, еврейскому национализму пришлось все чаще прибегать к моральному супероружию – концепции «исторического права» – в различных его разновидностях. Многовековую религиозную связь со Святой землей он с большим искусством трансформировал в право на владение национальной территорией. Так в 1919 году, на «мирной» конференции в Париже [485]485
  Речь идет о Парижской мирной конференции – многосторонней международной конференции, созванной державами-победительницами для выработки мирных договоров с государствами, побежденными в Первой мировой войне, и заодно – для общего переустройства мира. Она проходила (с перерывами) с 18 января 1919 года по 21 января 1920 года и породила, в частности, Версальский мирный договор с Германией. – Прим. пер.


[Закрыть], куда для обсуждения судьбы территорий, принадлежавших Оттоманской империи, были приглашены, среди прочих, представители Всемирной сионистской организации, последние предложили соответствующему комитету адаптировать такое предложение:

«Высокие договаривающиеся стороны признают историческое право еврейского народа на владение Палестиной и право евреев воссоздать в Палестине свой национальный дом… Эта страна является историческим домом для евреев; здесь они добились своих величайших свершений… Они были изгнаны из Палестины грубой силой и на протяжении веков никогда не прекращали лелеять свою тоску по ней и надежду на возвращение» [486]486
  Цит. по книге Гидона Шимони «Сионистская идеология» ( G. Shimoni.The Zionist Ideology. – Hanover: Brandeis University Press, 1995. – P. 352–353).


[Закрыть].

Текст мандата на управление Палестиной, утвержденный Лигой наций в 1922 году, еще не подтверждал «права» евреев на Палестину, однако уже признавал их «историческую связь» с этой территорией [487]487
  См. текст мандата в сборнике под редакцией Хен-Мелех Мерхавия «Народ и родина. Собрание документов» (Иерусалим: А-Леви, 1949. – С. 16–23).


[Закрыть]. С этого момента «историческое право», сплетенное с «международным юридическим правом», стало центральным риторическим элементом сионистской пропаганды. Постоянно усиливающееся давление на евреев Европы и недостаток стран, готовых предоставить им убежище, убеждали все больше людей, как евреев, так и неевреев, в концептуальной истинности нового «права», пока оно не превратилось в «естественное право», в принципе не подлежащее обсуждению. То обстоятельство, что в течение 1300 лет население страны было в огромном большинстве мусульманским, затушевывалось простым тезисом, утверждающим, что это население не было национальным по своим этническим признакам и никогда не требовало для себя особого самоопределения. С другой стороны, утверждали сионисты, еврейская нация существовала во все времена, причем во всех своих поколениях она стремилась вернуться в свою страну и осуществить свои права. К сожалению, эта цель всегда оставалась недостижимой ввиду тех или иных политических обстоятельств.

Нашлись, разумеется, сионисты, в основном на левом фланге движения, которых смущали аргументы, базировавшиеся на «историческом праве», отрицавшие, по существу, права живых и отдававшие приоритет правам мертвых, к тому же весьма древних мертвых. Некоторые члены организации «Брит шалом» [488]488
  « Брит шалом» можно перевести как «Союз за мир». – Прим. пер.


[Закрыть], небольшой пацифистской группы, существовавшей короткое время (в 20-х годах) на периферии сионистского движения, даже отдельные сионисты-социалисты разных оттенков (в основном из движения «А-Шомер а-цаир» [489]489
  « А-Шомер а-цаир» («Молодой страж») – значимая левосоциалистическая организация, сыгравшая немалую роль в истории Израиля и создавшая часть израильских киббуцев. – Прим. пер.


[Закрыть]) время от времени выступали с возражениями, правда, не очень решительными. Они прекрасно знали, что, согласно либеральному и социалистическому наследию XIX века, земля всегда принадлежит тем, кто ее обрабатывает. Поэтому были предприняты попытки соединить два этих права (историческое и производственное); более того, иногда право «туземцев» оставаться и жить на своей земле приравнивалось к «историческому праву» новых поселенцев. Однако, когда сопротивление местных жителей поселенческой политике усилилось, когда к тому же на британские власти стало оказываться все более значительное давление, с тем чтобы остановить еврейскую иммиграцию, стали появляться все новые и новые статьи, книги и юридические сочинения, пытавшиеся всеми возможными способами обосновать исторический миф о странствующем народе-расе, насильственно изгнанном из своей страны и при первой же возможности пытающемся вернуться в нее.

Мощное арабское восстание началось в апреле 1936 года. Лидеры сионистской общины предпочли трактовать его не как аутентичное протонациональное движение, направленное против чужеземного – британского – владычества и проникновения в страну многочисленных чужаков, а как результат антисемитского подстрекательства, организованного враждебными арабскими руководителями. Перед лицом массового пробуждения арабского населения и растущих опасений Британии озабоченное Еврейское агентство немедленно подготовило длинный отчет о характере «Исторической связи еврейского народа с Палестиной» [490]490
  The Historical Connection of the Jewish People with Palestine. – Jerusalem: Jewish Agency for Palestine, 1936.


[Закрыть]. Это сочинение было представлено «Королевской комиссии по Палестине», известной также как «Комиссия Пиля» (Peel) – по имени лорда Уильяма Пиля [491]491
  Речь о лорде Уильяме Роберте, первом графе Пиле (William Robert Wellesley Peel, 1st Earl Peel) (1867 – 28 September 1937), фактически не пережившем собственную комиссию. Он умер менее чем через три месяца после публикации (7 июля 1937 года) ее окончательного отчета. – Прим. пер.


[Закрыть], ее возглавлявшего. Текст отчета Еврейского агентства, тщательно составленный и потребовавший немалого труда, стал уникальным документом, суммирующим сионистскую концепцию «исторического права» 30-х годов.

Для того чтобы понять, почему Палестина принадлежит народу Израиля, следует, естественно, вернуться в далекое прошлое – в книгу Бытия. Общеизвестно и общепринято, что эта страна была обещана Аврааму самим господом богом. Иосиф, сын Яакова, был первым «представителем расы», изгнанным из страны [492]492
  The Historical Connection of the Jewish People with Palestine. – Jerusalem: Jewish Agency for Palestine, 1936. – P. 4.


[Закрыть], Моисей – первым сионистом, намеревавшимся в нее вернуться. Первое массовое изгнание перенесло народ в Вавилонию, однако крепость национальной души вскоре вернула его на свою землю. Эта же душевная крепость сделала возможным восстание Маккавеев, положившее начало великому Иудейскому царству. В римскую эпоху в стране проживало четыре миллиона человек, однако два национальных восстания привели к изгнанию большей части евреев с любимой родины и их рассеянию среди народов. Тем не менее не все евреи были изгнаны. Многие из них продолжали цепляться за свою землю, так что Палестина оставалась территориальным центром еврейского народа в течение всего его длительного существования. Арабское завоевание привело к новому массовому изгнанию; чужеземные мусульманские властители жестоко подавляли палестинских евреев. Тем не менее они продолжали изо всех сил держаться за землю родины. «Скорбящие по Сиону» возвратились в Иерусалим и остались в нем. Стена Плача всегда оставалась для евреев самым священным местом в мире; все мессианские движения были сионистскими по сути, даже если они так и не назывались.

Особо существенное место в еврейской истории отводилось в отчете сочувствующим британцам. Дизраэли становился в этой работе пламенным сионистом, как, впрочем, и лорд Палмерстон и другие сторонники «народа Израиля» в Британии. О лорде Шефтсбери в отчете написано больше, чем об Аврааме и Моисее, вместе взятых; разумеется, его тайное «благородное» стремление превратить иудеев в новых христиан упомянуто не было [493]493
  The Historical Connection of the Jewish People with Palestine. – Jerusalem: Jewish Agency for Palestine, 1936. – P. 23–25. Несколько отличающийся от исходного вариант текста, отредактированный в 1946 году, находится на следующем сайте: http://www.scribd.com/doc/66471/Historical-Connection-of-the-Jewish-People-With-Palestine.


[Закрыть]. Лишь Герцлю и зарождению созданного им движения отводилось в отчете больше страниц, нежели христианскому сионизму. Вся еврейская история шла по нарастающей к своему апогею: зарождению сионистской концепции, сионистского движения и сионистского поселенческого предприятия. В историческом обзоре не было ни единого слова о правах на эту страну или связях с этой страной подавляющего большинства живущего в ней на данный момент населения.

Этот важный концептуальный документ не был подписан, так что мы, формально говоря, не знаем, кто его составил. Довольно очевидно, однако, что за ним стояли «новые историки» из Иерусалимского университета во главе с Бенционом Динуром, патриархом сионистского подхода к исследованию прошлого. Утверждение о центральном характере «Эрец Исраэль» в еврейской истории, констатация того, что подлинное, массовое изгнание имело место не в результате антиримских восстаний I–II веков до н. э., а именно после арабского завоевания, так что в принципе еврейское присутствие в стране сохранялось во все времена, – все это, в числе прочего, выдает авторство упомянутого именитого политического историка.

Характер «исторического права» был вылеплен не юристами, а прежде всего сионистскими историками, исследователями Ветхого Завета и географами [494]494
  Существует одна «юридическая» работа на эту тему, написанная, кстати, религиозным автором. См.: Р. Гафни( Виншенкер). Наше историко-юридическое право на Эрец Исраэль. – Иерусалим: Тора ве-авода, 1933. По мнению автора этого сочинения, евреи всегда сохраняли историческую, юридическую и моральную связь со страной; в то же время «…не существует духовной национальной связи между Эрец Исраэль и арабами. Они проживали здесь как частные граждане, из экономических соображений… поэтому у Эрец Исраэль нет национальной арабской истории» (с. 58). Через много лет израильский историк разовьет эту идею следующим образом: «Эта страна в течение столетий представлялась особенной лишь духу народа Израиля. Только существование этой [духовной] реальности и этого сознания, источником которых является народ Израиля, и позволяет говорить об истории Эрец Исраэль». Настоящие жители страны не видели в ней ничего особенного. «Для народа Израиля, напротив, эта земля стала уникальной с самого момента вхождения в нее сынов Израиля». См.: Я. Шавит.Эрец Исраэль как историко-географическая единица // Israel Efal (ed.). The History of Eretz Israel. I. – Jerusalem: Keter, 1982 (на иврите). – P. 17.


[Закрыть]. С 1930-х годов большинство сионистских исследователей прошлого усердно трудились над созданием и укрепление образа «Эрец Исраэль» как центра еврейского существования. В эту эпоху началась непрерывная и высокоэффективная лепка коллективной памяти нового типа: из вязкого теста, в которое было [предварительно] превращено еврейское прошлое, систематически изготавливалось нечто гораздо более территориальное. Поскольку еврейские историографы – от Исаака Маркуса Йоста (Jost), первого исследователя еврейского прошлого в Новое время, до Шимона (Семена) Дубнова, крупнейшего еврейского историка на тот момент – не были ни палестиноцентристами, ни сионистами, иерусалимским исследователям прошлого пришлось приложить огромные усилия, чтобы стереть его [прошлого] опасный, лишенный национальных черт характер. В то же время иерусалимским интеллектуалам необходимо было построить и обосновать нарратив, указывающий, что во все времена существовал единый еврейский народ, происходивший из Страны Израиля, начисто уничтожив при этом обширный набор многовековых еврейских традиций, категорически отказывавшихся считать возвращение в Сион земной, секулярной целью существования мирового еврейства.

На первом этапе, надеясь таким образом укоренить концепцию еврейского права на Палестину, крупнейшие сионистские руководители (Исраэль Белкинд, Давид Бен-Гурион, Ицхак Бен-Цви и другие) пытались доказать, что местные арабы – также потомки древних евреев. К сожалению, арабское восстание 1929 года быстро сделало идею «этно-расового объединения двух частей народа» нерелевантной. Поэтому Бенцион Динур и его коллеги взялись убедить читающую на иврите публику в том, что с момента разрушения Храма по сей день постоянное, абсолютно аутентичное еврейское присутствие в Стране Израиля никогда не прерывалось. Согласно их теориям, в стране всегда существовали сильные общины, которые время от времени укреплялись волнами эмиграции. Разумеется, было непросто доказать или даже убедительно продемонстрировать этот сомнительный тезис; тем не менее, располагая временем и достаточной энергией, страстно желая уверовать в свою правоту, при постоянной материальной и иной поддержке сионистского истеблишмента строители «нового прошлого» довольно быстро добились полного педагогического успеха.

Сочинение, более всего выражающее слепое стремление представить постоянное еврейское присутствие на «родине» как базис, на котором основано право евреев на Палестину, – это толстая антология, названная «Книга ишува» («Книга поселения» или, лучше, «Книга присутствия»), первый том которой вышел в 1939 году [495]495
  Книга ишува. Подборка сообщений записей, надписей и воспоминаний, сохранившихся среди Израиля и других народов на иврите и на других языках о жизни Израиля в его стране и ее истории – со времени разрушения Второго храма и до начала нового поселенчества в эпоху «Хибат Цион». Том I – со времени разрушения Второго храма и до завоевания Эрец Исраэль арабами / Под ред. Ш. Кляйна. – Тель-Авив: Двир, 1939.


[Закрыть]. Редактором антологии был Шмуэль Клейн, первый крупный географ, работавший в Иерусалимском университете. В этот том вошли все существующие свидетельства, большие и малые, о присутствии евреев в Палестине между 70 и 1882 годами. Во введении Бенцион Динур признавал, что «именно страна, перемены в судьбах которой составляют единый исторический блок с судьбой рассеянного народа, не удостоилась до сих пор адекватного внимания со стороны еврейских историографов» [496]496
  Книга ишува. С. 9.


[Закрыть]. С этого момента начинается разработка новой истории – как народа, так и страны; следует признать, что за прошедшие десятилетия ее характер не очень изменился.

Динур был не только талантливым автором, но и чрезвычайно разносторонним [497]497
  В оригинале – ироническое «многоканальным». – Прим. пер.


[Закрыть]агентом памяти. Он отредактировал десятки книг, опубликовал многочисленные сборники документов, а затем (в 1951 году) стал членом кнессета и министром просвещения молодого государства. Идейным завещанием Динура может служить его интервью, вышедшее под заглавием «Наше право на страну». Его подзаголовок существенен для понимания теоретических взглядов Динура и его эмпирических выводов: «Арабам в Эрец Исраэль – все права. Но на Эрец Исраэль – никаких прав» [498]498
  У Динура: «לערבים בארץ-ישראל – כל הזכויות,אבל על ארץ־ישראל – שום זכות». Динур Б.Наше право на страну // Главы истории Эрец Исраэль / Под ред. М. Коэна. – T. I. – Тель-Авив: Министерство обороны, 1981. – С. 410–414. Интересно, что сказали бы сегодня палестинцы об этом тезисе в случае замены введенного в него Динуром субъекта.


[Закрыть]. Исторический нарратив Динура всегда был ясным и прозрачным, он возвращался к нему при всякой возможности: арабы захватили Эрец Исраэль в 634 году н. э. и с тех пор – по сей день – остаются чужеземными оккупантами. В отличие от них, евреи всегда «цеплялись» за свою родину, и даже если их время от времени «загоняли в угол», они никогда ее не покидали. В рамках собственной исторической и юридической логики, представляющейся сегодня удивительной, этот левый сионист, основатель израильской историографии, утверждал:

«Завоевание не порождает историческую презумпцию [владения]. Презумпция завоевателя о [владении] землей, которую он захватил, имеет силу, лишь если хозяин этой земли отсутствовал долгое время и не протестовал против „кражи“. Однако если хозяин земли оставался на ней… загнанный в угол в течение сотен лет, – завоевание не ослабляет его права; напротив, оно их усиливает» [499]499
  Динур Б.Наше право на страну // Главы истории Эрец Исраэль / Под ред. М. Коэна. – Т. I. – Тель-Авив: Министерство обороны, 1981. – С. 410–411.


[Закрыть].

Общеизвестно, что создатели мифа обыкновенно оказываются среди первых уверовавших в него. Историки, работавшие рядом с Динуром, как ни странно, все до единого – выходцы из Европы, а не «загнанные в угол» уроженцы Палестины, не высказали ни малейших возражений. Ицхак Беэр, Гершом Шолем, Исраэль Гальперин, Йеошуа Прауер, Нахум Слушч и другие, каждый в своей области и в меру своих способностей, пытались доказать, что еврейская история во все времена была не религиозно-теологической, а национально-телеологической. Иными словами, это не многолетняя история религиозных общин, приверженных некоему специфическому культу, а история нации, постоянно старавшейся решить свою главную задачу – вернуться в Эрец Исраэль. Ицхак Беэр, наиболее выдающийся, наряду с Динуром, историк из этой когорты, еще в начале своего профессионального пути превосходно сформулировал сущность сионистского нарратива, дав патриотический комментарий известной концепции Махараля [500]500
  Махараль из Праги (Йехуда Лев бен Бецалель, ок. 1512–1609) – известный раввин, писатель, каббалист и, возможно, маг, о котором сложено множество серьезных и шуточных легенд (в частности, его неоднократно поминают братья Стругацкие в романе «Понедельник начинается в субботу»). Махаралю приписываются многочисленные пророчества, а также создание Голема – то ли робота, то ли искусственного человека. – Прим. пер.


[Закрыть]из Праги:

«Каждому народу бог уготовил наследственный кусок земли, наследие Израиля – Эрец Исраэль, это его естественное место; все, что выкорчевано с естественного места, утрачивает естественную хватку до тех пор, пока не возвращается на свое место» [501]501
  Беэр И.Диаспора. – Иерусалим: Бялик, 1980. – С. 98.


[Закрыть].

Разумеется, это не означает, что все без исключения исследования этих историков, осуществленные на протяжении всей их карьеры, не имели и не имеют никакой ценности. Тем не менее следует признать, что аппарат и терминология, лежащие в основе проведенных ими исследований «Страны Израиля», в течение долгого времени бросают тень на их методологию и эмпирические достижения и ставят под серьезное сомнение их историографические выводы.

С учетом десятилетнего впечатляющего идеологического похода, целью которого было внедрение в массовое сознание концепции «еврейского права», неудивительно, что составители Декларации независимости в 1948 году полагали естественным, даже само собой разумеющимся объяснять (или оправдывать) создание государства Израиль наличием действенного двойного права: «естественного и исторического» [502]502
  Слово «право» («זכות», «зхут») появляется в Декларации восемь раз. «Право» является «естественным», видимо, потому, что часть еврейского народа всегда «оставалась» в его стране; оно является «историческим», поскольку эта страна принадлежала еврейскому народу до того, как он был изгнан оттуда силой 1900 лет назад.


[Закрыть]. Впрочем, и после создания государства и его упрочения историки, археологи, философы, исследователи Библии и географы продолжали работать над укреплением концепции «исторического права» и ее производных, надеясь превратить эту теорию в неоспоримую научную конструкцию, способную отразить любую критическую попытку ее опровергнуть.

Интеллектуалы и политические деятели, принадлежащие к правому флангу сионистского движения, начиная с Зеэва Жаботинского и кончая его нынешними наследниками, управляющими Израилем в начале XXI столетия, рассматривали концепцию «права» как самоочевидную и не тратили время на ее разбор.

Тем не менее следует еще раз подчеркнуть, что и они, оправдывая (или объясняя) завоевание Палестины, не довольствовались одной лишь «философией силы». Во все времена представители ревизионистского [503]503
  Ревизионистское движение – классическое синонимическое название правосионистского движения, возглавлявшегося Жаботинским вплоть до его смерти в 1940 году и ныне управляющего Израилем. Ревизионистское оно оттого, что (формально – с 1925 года) систематически подвергало ревизии планы и концепции политического сионизма, обвиняя его в примиренчестве и недостаточной фокусировке на основной цели – создании независимого еврейского государства на всей территории Палестины. Интересно отметить, что в Израиле принадлежность к различным сионистским движениям является в значительной степени наследственной – несмотря на то что большинство разногласий 20-х и 30-х годов давно уже неактуальны. К примеру, нынешний (2012) лидер ревизионистов, премьер-министр Израиля Биньямин Нетанияху является сыном близкого сподвижника и секретаря Жаботинского. Вообще израильская политическая верхушка полным-полна, по принятому в стране выражению, «принцев» и «принцесс», то есть детей и внуков известных политиков и идеологов прошлого, обычно сохраняющих лояльность ориентации своих знаменитых предков. – Прим. пер.


[Закрыть]движения искренне верили, что в истории ничего существенного не происходит, вернее сказать, что история – это лишь временные рамки, внутри которых мало что (и уж точно ничто существенное не) меняется. Они трактовали «право» как вечное, непреходящее явление, весомость которого в прошлом, настоящем и будущем – постоянная величина. Следовательно, территориальные права сохраняются в неизменной форме в течение любых промежутков времени, так что лишь гибель планеты может их похоронить. Именно поэтому Менахем Бегин, премьер-министр Израиля в конце 70-х годов, мог просуммировать ревизионистское учение следующим простым, лишенным каких бы то ни было комплексов образом: «Мы вернулись в Эрец Исраэль не по праву силы, а силой права. Слава богу, у нас есть сила для того, чтобы отстоять это право» [504]504
  Бегин М.Право, породившее силу // J. Nedava (ed.). Our Struggle for the Land of Israel. – Tel Aviv: Betar, 1986 (на иврите). – P. 27.


[Закрыть].

Не все придерживались столь однозначной позиции. Для некоторых более изощренных левых сионистских интеллектуалов концепция «исторического права» в течение долгих лет оставалась несколько проблематичной, не совсем очевидной. Они считали необходимым время от времени [505]505
  В оригинале риторическое – «в каждом поколении». – Прим. пер.


[Закрыть]возвращаться к ней, интерпретировать и объяснять ее заново, всякий раз используя новую запутанную риторику, надеясь таким образом убедить самих себя в ее справедливости, что нередко оказывалось непростым делом. Например, для Шмуэля Этгингера, крупного историка из Иерусалимского университета, такого права, в общем, не существовало, однако налицо была «связь» [506]506
  В некоторых контекстах соблазнительно переводить слово «הקיז» – «связь» – как «тяготение» или даже «зависимость» (все эти варианты присутствуют в словаре), однако в данном случае предпочтительно, держа дополнительные значения в уме, все-таки сохранить единообразие перевода. – Прим. пер.


[Закрыть], то есть тот факт, что евреи за две тысячи лет не забыли свою страну, считали рассеяние неестественным и всегда хотели вернуться в землю, из которой вышли; эта «связь» делала возрождение еврейского государства законным и оправдывала его. Хотя Эттингер был хорошо знаком с историей иудейской религии, он без малейшего колебания приходил к следующему «научному» выводу: «Ив [еврейском] религиозном творчестве, и в национальном мышлении Эрец Исраэль оставалась важнейшим центром, сердцем еврейской нации» [507]507
  Эттингер Ш.Историческая обособленность и связь с Эрец Исраэль // Modern Anti-Semitism, p. 260.


[Закрыть].

Йеошуа Ариэли, не менее уважаемый историк, выдвинул, со своей стороны, презумпцию, что точно так же как «права» порождают «связи», «связи» имеют тенденцию перерождаться в «права». Он добавлял: «Отсюда следует, что историческая связь превратилась в право в силу общественного международного признания [Бальфур, мандат] легитимности сионистского требования решить еврейскую проблему…» [508]508
  См.: Y. Arieli.History and Politics. – Tel Aviv: Am Oved, 1992 (на иврите). – P. 401. Еще Давид Бен-Гурион знал, что этот аргумент не является чересчур моральным. Он писал в свое время: «Мы здесь по праву. Мы здесь не благодаря декларации Бальфура или мандату на Эрец Исраэль. Мы были тут гораздо раньше… Лишь сверхдержавы, держатели мандатов, находятся здесь благодаря им…» («Израиль в своей стране», свидетельство перед англо-американской комиссией по расследованию. – Иерусалим, 1946. – С. 4–5.)


[Закрыть]То обстоятельство, что «общественное международное признание» было, по существу, признанием британских и других западных колониалистов своего собственного порождения и никак не соотносилось с судьбами местного населения, не принималось в расчет, когда необходимо было любой ценой отыскать моральное оправдание самому процессу сионистской колонизации.

Шломо Авинери, профессор политических наук из Иерусалимского университета, также постоянно предпочитал подчеркивать «связь», а не «право»: «Вне всякого сомнения, у нас есть историческая связь со всей территорией исторической [509]509
  Стилистически странное задвоение слова «исторический» с некоторым сожалением перенесено непосредственно из оригинала. – Прим. пер.


[Закрыть]Эрец Исраэль, и эта Эрец Исраэль… включает не только Иудею, Самарию и Газу, но и земли, не находящиеся в настоящее время под нашим контролем (разве наша связь с горой Нево или с Амманом [510]510
  В оригинале нынешняя столица Иордании названа своим библейским именем – Рабат-Аммон. – Прим. пер.


[Закрыть]слабее нашей связи с Шхемом?), однако не всякое место, с которым у нас есть [историческая] связь, обязано оказаться под нашим политическим контролем» [511]511
  Avineri Sh.Essays on Zionism and Politics. – Jerusalem: Keter, 1977 (на иврите). – P. 66.


[Закрыть]. Мыслящий поселенец из Иудеи или Самарии, несомненно, ответил бы Авинери: «Не обязано – но очень хотелось бы».

Шауль Фридландер, еще один известный историк, пошел иным путем и обратился к более субъективным [512]512
  Быть может, вернее было бы сказать: «К менее объективным аргументам». – Прим. пер.


[Закрыть]аргументам. По его мнению, право евреев на Эрец Исраэль основано на юридическом принципе sui generis [513]513
  Здесь sui generisследует переводить как «единственный в своем роде». Иными словами, еврейские история и территориальные права уникальны и беспрецедентны и лишь в этом контексте справедливы и реальны; в то же время они – в силу этой самой уникальности – не являются прецедентами для других якобы сходных случаев. В юридическом мире к такого рода аргументам (аргументам от исключительности) по понятным причинам относятся подозрительно. См.: http://en.wikipedia.org/wiki/Sui_generis. – Прим. пер.


[Закрыть]. Фридландер писал:

«Поскольку еврейский народ определяет себя как народ исключительно через свою связь со страной… В ходе всей своей двухтысячелетней жизни в диаспоре евреи чувствовали себя перемещенными, рассеянными, изгнанными с земли предков, куда они страстно мечтали вернуться. Это явление уникально в истории. Я думаю, что столь сильные узы (strong bond), столь фундаментальные узы дают этому народу [514]514
  Необычно отчужденное третье лицо (этому народу) перенесено напрямую из фридландеровского английского оригинала. – Прим. пер.


[Закрыть]право на землю. Только евреи придавали ей столь высокую ценность и считали ее незаменимой, даже если какое-то время – а это время измерялось столетиями – они жили в других местах» [515]515
  Hussein M., Friedlander S.Arabs & Israelis. A Dialogue. – New York: Holmes, 1975. – P. 175–176.


[Закрыть].

Мало того что апелляция к фактору времени в такого рода историографических или мифологических конструкция является весьма проблематичной; выдающийся исследователь Холокоста вдобавок не обратил внимания на то, что его аргументация идеально вписывается в идеологию поселенцев, колонизирующих Иудею и Самарию [516]516
  Чего он, по-видимому, в виду не имел. – Прим. пер.


[Закрыть]. В самом деле, как раз тогда, когда была изложена его теория, поселенцы находились в начале своего [национального] предприятия по реализации «strong bond» с самым центром исторической «родины»; естественно спросить, почему определенное таким образом право распространяется на Тель-Авив, Яффо и Хайфу, приморские города, даже не входившие в историческую Иудею, а не на древнюю часть Иерусалима, Хеврон и Бейт-Лехем?

Хаим Ганз (Gans), известный специалист по юриспруденции из Тель-авивского университета, также долго колебался в том, что касается природы «исторического права». В конце концов, он выступил с декларацией, разумеется, гармонирующей с сионистским нарративом куда больше, чем с принципом «распределительной справедливости» [517]517
  Еще не до конца воспринятая русским языком (но уже включенная в энциклопедии и словари) калька с английского «distributive justice»; разумеется, автор воспользовался аналогичной ивритской калькой. – Прим. пер.


[Закрыть]; по мнению Ганза, «историческое право» существует, однако оно применимо исключительно к «формативным» [518]518
  То есть определяющим национальное сознание. – Прим. пер.


[Закрыть]территориям [519]519
  Gans Ch.From Richard Wagner to the Palestinian Right of Return. – Tel Aviv: Am Oved, 2006 (на иврите). – P. 252. См. также главу «Право народа Израиля на его страну» в книге: Schweid, Homeland and a Land of Promise, p. 204–216, а также статью А. Маргалит.Исторические права // Iyyun. – 1986. – 35 (на иврите). – Р. 252–258.


[Закрыть]. Если следовать этой логике, следует признать, что сионистскому движению сильно повезло: по счастью, его «формативная» территория оказалась не в сердце Англии и не в центре Франции, а в сугубо колониальном регионе, причем населяли ее только беспомощные арабы.

Согласно теориям перечисленных выше интеллектуалов, заметно расходящимся с постоянно укореняющимся в израильском обществе, особенно после 1967 года, консенсусом, евреи имеют-таки историческую связь со всей Эрец Исраэль, а также национальное «историческое право» на Эрец Исраэль – последнее, однако, не на всю Эрец Исраэль. Это различие представляется существенным, ибо отражает моральное неудобство, вызванное продолжительным господством над лишенным гражданских прав населением; увы, еще никому не удалось перевести его [различие & неудобство] на язык эффективной реальной политики. Проблема прежде всего в том, что большинство современных левых сионистских интеллектуалов так и не осознало, что, хотя религиозные связи и тяготения действительно далеко не непременно трансформируются в «права», с историческими связями, облаченными в патриотические одежды, дело обстоит совсем иначе. Эти последние всегда оказываются элементами «парадигмы владения» территорией родины, подкрепленными всей мощью национальной педагогики: иными словами, если речь идет об израильской политической культуре, все, что может быть названо «Эрец Исраэль», оказывается в конечном счете собственностью еврейского народа. Оставление части этой вымышленной страны эквивалентно добровольному отказу владельца личной собственности от части своего имущества. Ситуация возможная, но, вне всякого сомнения, редкая и проблематичная.

Сионистская колонизация Палестины, при всех постоянно сопровождавших ее морализаторских рассуждениях, никогда не сдерживалась этическими нюансами, способными ограничить захват земли или помешать ему. Единственными границами сионистской колонизации, впрочем, как и любого другого колониального процесса, были границы силы – ни в коем случае не виртуальные географические линии, родившиеся в результате добровольного отказа от завоеванного или в поисках пацифистского компромисса с местными жителями.

Таким образом, остается без ответа следующий вопрос: содержит ли сионистская философия концепцию добровольного «отказа» от обладания территорией; в случае положительного ответа на него резонно поинтересоваться, от каких территорий «отказалось» сионистское движение. Эта проблематика с необходимостью обязывает нас выяснить: каковы границы страны, которую сионистское воображение объявило заведомо и во все времена принадлежащей еврейскому народу? Какая именно территория была освящена национальной фантазией? И самое главное – имелись ли у нее вообще границы?