Текст книги "Кто и как изобрел Страну Израиля"

Автор книги: Шломо Занд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Во главе борьбы за «еврейский труд» стояла, как нетрудно догадаться, Всеобщая организация еврейских рабочих (уже упомянутый выше Гистадрут). Гистадрут изначально предназначался исключительно для евреев; он начал принимать палестино-израильтян только в 1966 году, то есть совершенно в других условиях, через 18 лет после образования независимого Израиля. Следует помнить, что Гистадрут отнюдь не был «всего лишь» профессиональным союзом, скорее уж – формирующимся «государством в миниатюре»: он создал огромный конгломерат принадлежащих ему предприятий, проводил общественные работы, предоставлял медицинские, банковские и другие услуги. В его рамках возник «Рабочий концерн» («Хеврат а-овдим»), служивший политической опорой левых сионистских партий вплоть до 70-х годов XX века [557]557
  В 80-е и 90-е годы основные входившие в этот «концерн» компании обанкротились одна за другой, а сам он был расформирован. – Прим. пер.


[Закрыть]. С годами Гистадрут стал настоящим государством в государстве.

Следует помнить, что оба крыла «сионистской левой», как политическое, так и профсоюзное, в отличие от «европейской левой», появились на свет отнюдь не в ходе конфликта между капиталом и трудом; они обязаны своим возникновением проблемам и нуждам колониального завоевания территории в ходе формирования национальной колонии «этнически чистого» типа. Поэтому внутри сионистской общины, да и позднее в Израиле так и не возникло [инклюзивное] социал-демократическое движение, опирающееся на широкие массы трудящихся. Моральные концепции «сионистской левой» во все времена распространялись лишь на одну-единственную, четко очерченную группу населения, поэтому они могли апеллировать к ветхозаветным лозунгам и схемам без малейших колебаний – и без цензуры. По правде говоря, эта «левая» никогда не признавала глубоких универсальных традиций (даже социальных); судя по всему, именно поэтому еврейское израильское общество с такой легкостью рассталось с принципами социального равенства сразу после крушения политической гегемонии сионистской «левой» в начале последней четверти XX века.

Отличительной особенностью сионистской колонизации (от других колониальных проектов) было то фундаментальное обстоятельство, что она осуществлялось национальным движением, не зависевшим (на начальном, догосударственном этапе) от политической и экономической поддержки своей империалистической метрополии [558]558
  Интересное сравнение сионистской колонизации с иными можно найти в статье Илана Паппе «Сионизм как колониализм – сравнительный взгляд на „разжиженный“ колониализм в Азии и Африке» (в книге: Y. Weitz (ed.). From Vision to Revision – A Hundred Years of Historiography of Zionism. – Jerusalem: Shazar, 1997 (на иврите). – P. 345–365).


[Закрыть]. До 1918 года захваты земли производились без поддержки местных (турецких) властей, а иногда и вопреки их воле. Лишь переход Палестины под британский мандат привел к созданию своеобразного политического и военного «зонтика», прикрывавшего сионистскую колонизацию и способствовавшего ей – хотя по-прежнему с немалыми ограничениями. Тем не менее центральный мотив сионистской колонизации отличался от мотивов других поселенческих предприятий, прежде всего тем, что первая, в отличие от последних, не была подстегиваема задачей немедленного извлечения экономической прибыли. Палестинские земли были дороги и постоянно дорожали по мере того, как сионистское движение их – постоянно и поэтапно – приобретало. Самый факт приобретения земель был проблемным и необычным – прочие колониальные предприятия разворачивались по иным схемам [559]559
  На раннем, доизраильском колониальном этапе; как станет ясно далее, с образованием Израиля с «приобретениями» было покончено – начались экспроприации. – Прим. пер.


[Закрыть]. Многие из палестинских земель не были в полном смысле частными – они находились в собственности деревенских коллективов (musha [560]560
  Musha– форма коллективной собственности на землю, распространенная в Оттоманской империи. – Прим. пер.


[Закрыть]). Относительно «удобными» для приобретения были крупные поместья, принадлежавшие богатым эфенди, чаще всего не проживавшим в них. Однако покупка этих земель была связана с изгнанием тех, кто их обрабатывал и на них жил; именно так почти всегда и происходило (уже Ицхак Эпштейн вскрыл «практику изгнания» и выступил против нее).

Ползучая «аграрная реформа», происходившая в Палестине между 1882 и 1947 годами, действительно, как и в других местах, передала землю из рук немногих в руки относительно многих; однако на деле речь шла о переходе земельной собственности от автохтонного населения к общинам колонизаторов. В результате к 1947 году здесь возникло 291 процветающее еврейское сельскохозяйственное поселение. Тем не менее масштаб колонизации оставался ограниченным: до 1937 года сионистские учреждения приобрели лишь около пяти процентов частных земель подмандатной Палестины, пригодных для сельскохозяйственной обработки. Через десятилетие, к моменту провозглашения «плана раздела» страны в 1947 году, они владели лишь 7 % обрабатываемых земель (и примерно 11 % общей площади страны).

Накануне принятия резолюции ООН о разделе Палестины Давид Бен-Гурион писал в своем личном дневнике:

«Арабский мир, арабы Эрец Исраэль при поддержке одного арабского государства или при поддержке нескольких арабских государств, возможно, даже всех… могут напасть на нашу поселенческую структуру… необходимо… сохранить поселенческую структуру и населенные пункты и завоевать страну, всю или ее значительную часть, и удержать завоеванное до наступления авторитетного политического урегулирования» [561]561
  Цит. по: M. Bar-Zohar.Ben-Gurion. A Political Biography. – Т. II. – Tel Aviv: Am Oved, 1978 (на иврите). – P. 663.


[Закрыть].

Этот прагматический политик пророчествовал скорее о реалиях, наступивших после 1967 года, нежели о реалиях конца 40-х годов, однако следует признать, что война 1948 года и, в особенности, земельная политика, проводившаяся после ее окончания, привели к радикальному изменению «земельного баланса» в стране.

4. От «внутреннего заселения» к «внешней колонизации»

Сионистская община приняла резолюцию ООН о разделе Палестины и создании еврейского государства с огромной радостью. Следует помнить, что прошло всего два с половиной года после окончания страшного истребления европейского еврейства; десятки тысяч беженцев, которым было отказано во въезде в страну, все еще находились в лагерях для перемещенных лиц, в основном в Германии (автор этой книги родился и довольно долго прожил в одном из них). Западные государства были рады избавиться от них, переправив на Ближний Восток. Наступил звездный час находившегося в долгом застое сионистского движения. Между 1924 годом, когда закрылись ворота Соединенных Штатов, и 1947 годом в страну въехало, невзирая на тяжелейшие преследования евреев в Европе, всего лишь около полумиллиона эмигрантов, что увеличило численность местной еврейской общины до 630 тысяч человек. С другой стороны, число местных жителей превысило к этому моменту миллион двести пятьдесят тысяч!

Отказ арабов поддержать раздел своей страны и их нежелание признать еврейское государство были весьма логичны, хотя, разумеется (как выяснилось лишь задним числом), чрезвычайно непрагматичны. Немногие народы (во всем мире) согласятся смириться с колонизацией своей страны жадными до нее чужаками, постепенно отгрызающими от их земель кусок за куском, не желающими с ними сосуществовать и даже стремящимися создать исключительно для себя национальное государство. К тому же план ООН оставлял миллиону с четвертью «туземцев» лишь 45 % территории Палестины, в то время как шестистам тысячам колонизаторов отводилось 55 %. Хотя часть «еврейской» территории представляла собой пустыню, несомненно, что с учетом численного соотношения двух населений план раздела трудно было расценить как справедливый, особенно с точки зрения тех, кого он ущемлял.

Коренным жителям Палестины представлялось абсурдным, что, согласно исходному плану ООН, около четырехсот тысяч человек, то есть примерно треть их общего числа, должны были остаться, вместе со своими обширными землями, в еврейском государстве. Ирония судьбы: если бы не война 1948 года, несомненно, задуманная и начатая арабскими лидерами, государство Израиль должно было возникнуть с очень значительным арабским меньшинством внутри себя, меньшинством, которое со временем укрепилось бы и аннулировало изоляционистский характер Израиля или даже поставило под угрозу само его существование. Трудно представить, что властные органы нового государства решились бы инициировать массовое изгнание, не будучи вовлеченными в военный конфликт; крайне маловероятно также, что сотни тысяч арабов бежали бы из собственных домов, если бы не развернувшие рядом тяжелые бои.

В течение долгих лет сионистская риторика пыталась убедить весь мир (и прежде всего – своих сторонников) в том, что все арабские беженцы покинули дома и деревни, поддавшись злобной пропаганде своих руководителей. После исследований Симхи Флапана (Flapan), Бенни Морриса, Илана Паппе и других [562]562
  Flapan S.The Birth of Israel: Myths and Realities. – New York: Pantheon Books, 1987; B. Morris.The Birth of the Palestinian Refugee Problem Revisited. – Cambridge, C. U. P., 2004; I. Pappe.Ethnic Cleansing of Palestine. – London: Oneworld, 2006. См. также книгу Ури Бен-Элиэзера ( U. Ben-Eliezer.The Emergence of Israeli Militarism 1936–1956. – Tel Aviv: Dvir, 1995 (на иврите). – P. 232–279). Разумеется, еще до них палестинские исследователи в течение многих лет постоянно констатировали в точности те же факты.


[Закрыть]мы твердо знаем, что дело обстояло совсем по-другому – лидеры местного населения не призывали к бегству, и уж наверняка не из-за их «советов» произошла палестинская катастрофа – Накба. Многие бежали просто от страха, причем еврейские вооруженные силы поощряли их к этому самыми различными средствами (см., например, послесловие к этой книге). Других просто-напросто загоняли в грузовики и увозили как можно дальше. Свыше четырехсот деревень были полностью разрушены, примерно семьсот тысяч человек (больше, чем общее число евреев в стране на тот момент) стали бездомными беженцами.

Дискурс последних лет, пытающийся окончательно установить, кого было больше – бежавших «добровольно» или изгнанных силой, разумеется, имеет определенный смысл, но, на мой взгляд, не имеет большого значения. Спор о том, была этническая «чистка» полной и систематической или же спонтанной и лишь частичной, также небезынтересен с исторической и пропагандистской точек зрения, однако почти нерелевантен, если отталкиваться от центральной общепринятой этической аксиомы: семьям беженцев, спасающимся от пуль, свистящих над их головами, или от снарядов, разрывающихся рядом с ними, должно быть гарантировано элементарное человеческое право возвратиться в свои дома после окончания боев. Как известно, по этому вопросу не существует ни малейших разногласий между исследователями: с 1949 года Израиль категорически отказывался впустить беженцев обратно, хотя их подавляющее большинство не принимало никакого участия в военных действиях [563]563
  О решении не допустить возвращения беженцев см. у Бенни Морриса (в В. Morris.The Birth of the Palestinian, p. 309–340). О нерешительном и неоднозначном согласии Израиля (под сильнейшим давлением Соединенных Штатов) принять 100 тысяч беженцев (из 700 тысяч) см. там же, р. 570–580.


[Закрыть]. На фоне и в контексте этого жесткого отказа Израиль поспешил принять (в 1950 году) Закон о возвращении, предоставляющий каждому, кто сумеет доказать свое еврейство, – даже если при этом он полноправный гражданин иноземной родины, не подвергающийся там никаким преследованиям на почве происхождения или религиозной принадлежности – возможность эмигрировать в Израиль и немедленно [564]564
  Прямо в аэропорту. – Прим. и личное свидетельство пер.


[Закрыть]получить там столь же полноправное гражданство (а также, кстати говоря, возможность возвратиться сразу после этого в свою страну, не потеряв при этом прав, обретенных на «исторической родине»).

Юный Израиль сумел в ходе военных действий существенно «подправить» границы, уготованные ему резолюцией ООН. Свежезавоеванные территории не были возвращены после подписания соглашений о прекращении огня; напротив, они были немедленно аннексированы. Следует помнить, что, хотя сионистское руководство и приняло план раздела Палестины, предусматривавший создание еврейского государства [565]565
  Наряду с арабским. – Прим. пер.


[Закрыть], оно совсем не случайно даже не упомянуло о его границах в Декларации независимости Израиля. После окончания войны Израиль контролировал уже 78 % подмандатной Палестины (попросту – «западной Эрец Исраэль») [566]566
  План раздела Палестины, подготовленный комиссией Пиля, предназначал для еврейского государства всего 5000 квадратных километров. В 1947 году Генеральная ассамблея ООН отвела ему уже 14 000 квадратных километров. Линии прекращения огня 1948–1949 годов оставляли Израилю 21 000 квадратных километров. В момент написания этих строк Израиль контролирует территорию в 28 000 квадратных километров, что больше всей площади подмандатной Палестины, однако существенно «не дотягивает» до территориальных амбиций Бен-Гуриона и его товарищей, сформулированных в 1918 году.


[Закрыть]. Однако крупнейшим достижением было не это территориальное приращение, а «исчезновение» подавляющей части арабского населения – чудо, о котором молодое государство, несомненно, мечтало, даже если и не планировало его всерьез.

Хотя около 700 тысяч палестинцев бежали из страны или были изгнаны оттуда, примерно 100 тысяч человек сумели почти чудом удержаться в своих домах в течение всей войны, и еще 40 тысяч возвратились в них в ходе переговоров о прекращении огня или ухитрились пробраться туда сразу после их завершения. Эти «везучие» арабы, в один прекрасный день ставшие меньшинством в своей стране, получили израильское гражданство (резолюция ООН прямо этого требовала), однако почти все места, где они проживали, оказались под суровым военным управлением, действовавшим до конца 1966 года. Таким образом, израильские арабы были практически отрезаны от живущего рядом быстро растущего еврейского эмигрантского населения; их изолировали в узкой «черте оседлости», которую они могли пересекать лишь с разрешения военных властей. Свобода их передвижения была ограничена, шансы найти работу далеко от дома равнялись нулю. Все это, в придачу к законодательству, твердо не допускавшему гражданских браков между людьми, квалифицированными как евреи, и неевреями, позволяло сионистскому государству и далее успешно осуществлять политику «этнически чистой» колонизации [567]567
  Военное управление действовало на основе установлений на период чрезвычайного положения, унаследованных Израилем от британского колониального режима в 1948 году. О положении палестино-израильтян в этот период владеющему ивритом читателю стоит прочитать новаторскую книгу Сабри Джирайса «Арабы и Израиль» (Хайфа: Аль-Атьихад, 1966; первое английское издание: Beirut: Institute for Palestine Studies, 1968). Эта книга написана еще в «эпоху военных комендатур», незадолго до отмены военного управления.


[Закрыть].

Еще в период боев войны 1948 года начался спонтанный захват киббуцами полей, оставленных бывшими – бежавшими или изгнанными – соседями; выросший на полях урожай достался новым хозяевам. Во время войны были созданы новые поселения, многие – уже за пределами установленных ООН границ; к августу 1949 года таких поселений стало уже 133. Однако настоящая крупномасштабная национализация земель, принадлежавших «отсутствующим» беженцам и даже так называемым отсутствующим-присутствующим [568]568
  Реальный израильский бюрократический термин (на иврите – «נפקדים-נוכחים», «нифкадим-нохахим»). Иногда он строится в обратном порядке: «присутствующие-отсутствующие», но от перемены мест слагаемых сумма не меняется. – Прим. пер.


[Закрыть]лицам (беженцам, оставшимся на израильской суверенной территории, которым, однако, не было позволено вернуться в свои дома), началась несколько позже. При посредстве специального закона «о собственности отсутствующих», принятого в 1950 году, было конфисковано более двух миллионов дунамов [569]569
  Дунам равен 1000 кв. м, так что речь идет о 2000 кв. км. – Прим. пер.


[Закрыть], то есть около 40 % частных арабских земель. Параллельно все государственные земли, управляемые ранее британскими мандатными ведомствами (около 10 %), также стали собственностью государства Израиль. В итоге довольно сложного процесса экспроприации две трети земель, принадлежавших палестино-израильтянам, были у них навсегда отняты. Поэтому, хотя к концу XX столетия палестино-израильтяне составляли 20 % граждан страны, им принадлежали на этот момент лишь ничтожные 3,5 % ее территории в границах 1967 года [570]570
  Процесс «иудаизации» земель в первые годы существования государства Израиль проанализирован в фундаментальном исследовании Баруха Киммерлинга ( В. Kimmerling.Zionism and Territory. The Socio-Territorial Dimensions of Zionist Politics. – Berkeley: University of California, 1983. – P. 134–146).


[Закрыть].

Решение таких задач, как «освобождение земли», «осушение болот» и «освоение пустошей», получало, начиная с конца 40-х годов, массированную правительственную поддержку и велось теперь государственными ведомствами. Часть реквизированных земель была передана за символическую плату Еврейскому агентству и «Израильскому национальному фонду», двум неправительственным экстерриториальным организациям, уставы которых запрещают передачу земли тем, кто не зарегистрирован как еврей. Таким образом, значительная часть реквизированных арабских земель стала имуществом, не принадлежащим гражданам страны, а, так сказать, официальной собственностью евреев мира. По сей день около 80 % израильских земель не могут быть приобретены [571]571
  Равно как и взяты в аренду. – Прим. пер.


[Закрыть]неевреями [572]572
  См. об этом О. Ифтахель.«Этнократия», география и демократия: заметки о политике иудаизации страны // Альпаим. – 2000. – XIX. – С. 78–105.


[Закрыть].

«Иудаизация страны» стала с этого момента легитимным лозунгом, постепенно сменившим старый лозунг «освобождение земли» и находившимся в полном национальном консенсусе, включавшем и сионистскую «левую», и сионистскую «правую». Позднее появился новый термин – «иудаизация Галилеи», ставший центральным из-за того, что на севере страны продолжало существовать упорное арабское большинство. Поскольку еврейское население Израиля удвоилось в период между 1949 и 1952 годами за счет массированной эмиграции, появилась возможность заселить все освобождающиеся земли десятками тысяч новоприбывших. Киббуцы, мошавы и, в меньшей степени, так называемые города развития получали огромные земельные участки бесплатно. К 1964 году было создано 432 новых поселения, в том числе 108 киббуцев [573]573
  О «внутринациональной» дискриминации, то есть различии в отношении к «ашкеназским» и «восточным» евреям в том, что касается передела земли, можно прочесть у Орена Ифтахеля (О. Yiftachel. Nation-Building and the division of space in the Israeli «Ethnocracy»: Settlement, land and ethnic disparities // Iyunei Mishpat. – 1998. – XXI, 3 (на иврите). – P. 637–664).


[Закрыть]. Значительная часть последних возникла в «пограничных районах» (вдоль новых границ страны), с тем чтобы препятствовать арабским беженцам (их в то время называли «инфильтрантами»), пытавшихся вернуться в свои деревни или хотя бы возвратить часть оставленного имущества. Некоторые из них пересекали границу, надеясь отомстить тем, кто их изгнал. В одном 1952 году было убито 394 беженца; в том же году в столкновениях погибло немало новых поселенцев. Палестинские беженцы далеко не сразу примирились с наличием границы между собой и своими полями и домами. Многие из израильтян также не воспринимали эту границу как нечто само собой разумеющееся.

На первый взгляд может показаться, что в течение девятнадцати лет между 1948 и 1967 годами Израиль без возражений принимал линии прекращения огня, установленные в 1949 году, в качестве постоянных границ. Страстное желание сионистского движения создать «еврейский суверенитет» наконец исполнилось – и в теории, и на практике. Государство Израиль было признано большинством стран мира, хотя – на том этапе – все еще не его арабскими соседями, массовая еврейская эмиграция 50-х годов беспрепятственно продолжалась. Израиль сумел принять и абсорбировать в очень короткий срок евреев, переживших европейский Холокост и не получивших въездной визы в Соединенные Штаты, равно как и значительную часть евреев арабского мира, которых арабо-израильский конфликт и первые искры местного национализма, не сумевшего «вписаться» в умеренный секулярный формат, вытеснили из стран, где те родились.

Экономическое и культурное государственное строительство, формирование нового общества и необходимость завершить заселение 78 % территории старой Палестины затормозили на время рост ирредентизма [574]574
  Ирредентизм (от итал. irredento– «неискупленный», «неосвобожденный») – изящный, хотя и не совсем точный итальянский аналог сионистского «освобождения» или «искупления» земли. Исторически ирредентизм – современное раннему сионизму политическое движение в Италии (конец XIX – начало XX века), требовавшее присоединения территорий Австро-Венгрии с итальянским населением (Триеста, Трентино и др.). В настоящее время словари определяют ирредентизм как «политику государства, партии или политического движения по объединению народа, нации и этноса в рамках единого государства». Он «выражается в этнической мобилизации, при которой поднимается вопрос о воссоединении территории, на которой проживает „ирредента“, с титульным государством, в котором их этнос уже составляет большинство». – Прим. пер.


[Закрыть], требовавшего распространить земельную экспансию на всю территорию страны праотцев. Кроме активистов «Бейтара», молодежной организации «правых» сионистов, продолжавших с жаром распевать песню Жаботинского «У Иордана два берега, этот наш и тот – тоже» [575]575
  Ставшую гимном «Бейтара». – Прим. пер.


[Закрыть], территориальный вопрос мало кто поднимал; в национальной педагогической системе практически отсутствовала грубая и открытая риторика, требующая отказаться от теперешних границ Израиля в пользу более обширных. Создавалось ощущение, что в первые девятнадцать лет существования государства успешно формировалась новая израильская культура, патриотические аспекты которой фокусировались в основном вокруг языка и просторов, уже заселенных евреями.

Вместе с тем не следует забывать, что изучение Ветхого Завета в государственных школах продолжало оставаться важнейшим элементом формирования национально-территориального воображения всех детей Израиля (за вычетом арабского и ультрарелигиозного секторов). Каждый школьник твердо помнил, что Иерусалим, город Давида, завоеван арабами, каждый выпускник израильской школы четко осознавал, что «Двойная пещера» в Хевроне, место захоронения «патриархов», превращен в мусульманскую мечеть. В учебниках географии линии прекращения огня, служившие границами страны, чаще всего маскировались и затушевывались, чтобы подчеркнуть важность «широких физических границ» исторической родины [576]576
  См. об этом в книге Бар-Галя ( Bar-Gal.Moledet and Geography, p. 133–136).


[Закрыть]. Мифологическая «Эрец Исраэль» продолжала молчаливо вить гнезда на чердаках сионистского сознания, пока что не находя себе места в повседневной политической пропаганде.

Впрочем, линии прекращения огня не воспринимались как реальные и окончательные границы страны не только школьниками и экстремистами, но и самой широкой израильской публикой. Помимо сионистской «правой», никогда не прекращавшей мечтать о «большой Эрец Исраэль», и левой сионистской партии «Единство труда» [577]577
  На иврите – «Ахдут а-авода». – Прим. пер.


[Закрыть], всегда имевшей огромный территориальный аппетит [578]578
  Тот, кого заинтересует отношение этого политического направления к Эрец Исраэль, может пролистать небольшой сборник, составленный, чтобы почтить память его лидера Ицхака Табенкина: Поселенчество и границы государства Израиль / Под ред. А. Фиалкова. – Эфаль: Яд Табенкин, 1975. Приведенное в сборнике краткое свидетельство отставного генерала Рехавама Зеэви (Ганди) на вечере памяти Табенкина (с. 25–31) поистине бесценно.


[Закрыть], вопрос о границах волновал и многих других; в частности, он породил интереснейшую «динамику поколений», на которую в свое время обратила внимание израильский социолог Адриана Кемп (Kemp) [579]579
  Kemp A.From Territorial Conquest to Frontier Nationalism // The Israel Case. – Tel Aviv University, The David Horowitz Institute. – 1995. – Paper 4. – P. 12–21.


[Закрыть]. Представители первого «туземного» поколения евреев, выросшие в 20-е и 30-е годы в подмандатной Палестине в атмосфере непрерывных рискованных поселенческих предприятий, оказались склонными к «пионерской» ментальности, не признающей никаких территориальных ограничений. Эта молодежь, видными представителями которой были Моше Даян и Игаль Алон, придерживались своеобразного (его следовало бы назвать этнотерриториальным) варианта национальной идеи. В ходе войны 1948 года они проявили себя выдающимися офицерами на самых различных командных постах; тогда же они отличились и как решительные, не знающие меры организаторы массового изгнания арабских крестьян.

Это военное поколение было отнюдь не в восторге от соглашений о прекращении огня. Они считали, что молодая израильская армия могла – если бы только ей позволили – продолжить продвижение вглубь Синайского полуострова и даже отвоевать у Арабского легиона Западный берег Иордана – причем без особого труда [580]580
  24 марта 1949 года Игаль Алон отправил Бен-Гуриону письмо, в котором протестовал против предлагаемых линий прекращения огня и предлагал альтернативную границу: «Невозможно представить себе более надежную границу, нежели линия, проходящая по реке Иордан через всю страну». В интервью, данном в 1979 году, он повторил некогда сказанное с изрядной ностальгией: «К концу Войны за независимость сложилась неповторимая ситуация, позволявшая завоевать без малейшего опасения всю западную Эрец Исраэль». См.: З. Цур.От дискуссии о плане раздела до «плана Алона». – Эфаль: Яд Табенкин, 1982. – С. 74.


[Закрыть]. В 50-е годы бывшие солдаты создали нетривиальный (довольно популярный) обычай пересекать «узкие и несправедливые» границы в поисках приключений. Общеизвестны ночные походы в древний набатийский город Петра [581]581
  В Иордании. – Прим. пер.


[Закрыть], ставшие культовыми для значительной части молодежи. Эти походы не раз завершались гибелью израильских авантюристов, немедленно становившихся объектами массового поклонения [582]582
  См.: Н. Шафран( N. Shafran). «Красная скала» – взгляд в прошлое // Былая Эрец Исраэль / Под ред. А. Амира. – Рамат-Ган: Масада, 1979. – С. 169–179 // http://www.202.org.il/Pages/moreshet/petra/shfran.php.


[Закрыть]. В ответ на проникновения палестинских «инфильтрантов» было создано знаменитое «подразделение 101» под командованием Ариэля Шарона, без малейших колебаний пересекавшее границы и наносившее удары по деревням и лагерям беженцев, считавшимся базами этих «инфильтрантов». Многие из молодых израильтян, принадлежавших к указанному поколению, считали границы скорее гибкими нейтральными полосами, нежели постоянными и обязывающими межгосударственными территориальными межами [583]583
  О нежелании молодого поколения израильтян признать линии прекращения огня окончательными границами см. важную докторскую диссертацию! Адрианы Кемп ( A. Kemp.Talking Boundaries. The Making of Political Territory in Israel 1949–1957. – Tel Aviv University, 1997 (на иврите)), а также ее статью «Двуликая граница: территория и национальное сознание в Израиле» (в книге: Y. Shenhav (ed.). Space, Land, Home. – Jerusalem: Van Lir, 2003 (на иврите). – P. 52–83).


[Закрыть].

В любом случае Синайская война 1956 года вскрыла неожиданные элементы израильского территориального воображения, остававшиеся довольно долго почти незаметными (или незамеченными), во всяком случае, не появлявшиеся [в более спокойные времена] на официальной политической сцене. Национализация Суэцкого канала молодым египетским президентом Гамалем Абделем Насером создала удивительную военную коалицию между Британией, Францией и Израилем. Ее целью было вторжение в Египет и свержение насеристского режима. Образование этой коалиции – яркое проявление колониальных рефлексов старой Европы; Израиль счел естественным и правильным присоединиться к европейским колониальным державам, неуклюже объясняя свои действия желанием положить конец проникновению «инфильтрантов» на свою территорию.

В конце октября 1956 года в Севре (Sèvres), юго-западном предместье Парижа, знаменитом своими фарфоровыми заводами, прошла секретная, посвященная подготовке к войне встреча, в которой участвовали премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, премьер-министр Франции Ги Молле (Mollet) и британский министр иностранных дел Селвин Ллойд (John Selwyn Brooke Lloyd). В ходе переговоров Бен-Гурион представил дерзкий план передела всего Ближнего Востока. Согласно его предложению, после военной победы следует разделить Иорданское королевство [584]584
  Не имевшее ни к Суэцкому каналу, ни к войне никакого отношения. – Прим. пер.


[Закрыть]на две части – между Ираком, в то время еще пробританским, к которому должны были отойти территории к востоку от Иордана (где иракцам предстояло расселить палестинских беженцев), и Израилем, который получил бы Западный берег Иордана в качестве полуавтономной области. Кроме того, северная граница Израиля должна была продвинуться до ливанской реки Литани; согласно этому плану, Израиль получал также весь Акабский [585]585
  В оригинале – не совсем вписывающийся в международную географическую терминологию «Эйлатский залив». – Прим. пер.


[Закрыть]залив и, соответственно, Тиранский пролив (являющийся выходом из него в Красное море) [586]586
  См.: A. Shlaim.The Iron Wall. Israel and the Arab World. – London: Penguin, 2001. – P. 171–172.


[Закрыть].

План основателя израильского государства отнюдь не был возвращением к территориальной концепции, созданной им в 1918 году; прежде всего на этот раз он готов был всерьез и вполне искренне отказаться от Заиорданья. Однако куда важнее был интерес, проявленный им к южной части Синайского полуострова: в молодости этот националистически настроенный социалист резонно не считал территории, находящиеся южнее вади Эль-Ариш, частью Эрец Исраэль. Однако в 1956 году он совсем не случайно штудировал во время полета в Париж исторические книги, интерпретирующие сочинения византийского историка Прокопия [587]587
  Автор говорит о Прокопии Кейсарийском (даты рождения и смерти неизвестны; между 490 и 507 – после 565), выдающемся византийском писателе и историке, секретаре великого полководца Велизария. – Прим. пер.


[Закрыть](Procopius). Дело в том, что в трудах последнего содержится упоминание о существовании иудейского государства Ютват на острове Тиран.

Быстрая военная победа на Синайском полуострове вселила в семидесятилетнего израильского премьера новые силы и энергию. В результате он публично продемонстрировал свой нисколько не уменьшившийся к старости территориальный аппетит. В письменном обращении Бен-Гуриона к бригаде, захватившей Шарм эш-Шейх [588]588
  Он же Шарм эль Шейх или Шарм аль Шейх; существуют и другие употребительные формы написания. – Прим. пер.


[Закрыть], говорилось: «Мощными совместными действиями всех родов войск вы протянули руку царю Соломону, три тысячи лет назад превратившему Эйлат в первый еврейский порт… И Ютват, она же Тиран, которая тысячу четыреста лет назад была независимым еврейским государством, станет частью третьего израильского царства» [589]589
  Это письмо приводится в книге Давида Шахама «Израиль – 40 лет» ( D. Shaham.Israel – 40 Years. – Tel Aviv: Am Oved, 1991 (на иврите). – P. 138). В тот же день, когда было отослано это письмо, Бен-Гурион упомянул Прокопия в своем выступлении в кнессете.


[Закрыть].

Ничто не изменилось: в 1948 году Бен-Гурион считал аннексию захваченных в ходе войны территорий, находившихся по ту сторону границ, установленных планом раздела Палестины, «естественным» национальным процессом; в 1956 году воодушевленный премьер-министр трактовал завоевание Синайского полуострова как освобождение земель «аутентичной» родины. Всякий раз, когда международная ситуация позволяла использовать силу для реализации национальной фантазии, концепция большой «Эрец Исраэль» немедленно возвращалась в эпицентр лихорадочной политической активности.

14 декабря 1956 года, через два с небольшим месяца после окончания боев, в Шарм эш-Шейхе было создано первое израильское поселение, получившее название «Офир», заимствованное из библейского иврита [590]590
  См. увлекательную статью М. Рапопорт.Поселенческое предприятие зародилось в голове Моше Даяна уже в 1956 году // Гаарец. – 2010. – 10.07 // http://www.haaretz.co.il/hasite/spages/1178603.html.


[Закрыть]. Израильская армия уже начала отступать из отдаленных районов Синайского полуострова, однако Моше Даян, начальник Генерального штаба, инициировавший создание Офира, все еще считал, что полосу земли, простирающуюся вдоль берега Красного моря, Израилю удастся удержать и, следовательно, на ней можно селиться. Премьер-министр лично посетил новую рыбацкую деревню и произнес там речь о будущем израильском поселенчестве. У него даже зародилась идея построить неподалеку еще несколько приморских поселений.

Следующее поселение возникло очень скоро, однако в другом месте – в Рафиахе, на южной границе сектора Газы [591]591
  С Египтом (не с Израилем). – Прим. пер.


[Закрыть]. Солдаты Нахала [592]592
  См. комментарий в начале книги. – Прим. пер.


[Закрыть]создали новое поселение в заброшенном военном лагере и даже вспахали около тысячи дунамов (квадратный километр) земли. Предполагалось быстро создать цепь поселений, которые отрезали бы Газу от Синая и превратили ее в израильскую (де-факто) территорию. Начала формироваться молодежная группа членов левого сионистского движения «А-шомер а-цаир», собиравшаяся построить рыбацкую деревню на белом песчаном берегу Средиземного моря. Организатором всех этих поселенческих мероприятий был Моше Даян, получивший полную политическую поддержку своего старинного соперника – Игаля Алона. Этот многообещающий молодой лидер сионистской «левой» уверенно заявлял:

«Если мы примем твердое решение защищать Газу… я не сомневаюсь в том, что город Самсона останется израильским, частью и наследием государства Израиль. Такая политика соответствует нашим историческим правам на сектор Газы, нашим жизненно важным интересам и нашему фундаментальному принципу – принципу целостности Эрец Исраэль» [593]593
  Алон И.Отпустить поводья // Ламерхав. – 1956. – 21.12. (Название статьи Алона (в оригинале – «להתיר את הרצוע») является недурной, хотя и труднопереводимой игрой слов. Его можно перевести и как «Разобраться с Газой». – Прим. пер.)


[Закрыть].

Первые поселенческие мероприятия за пределами границ 1949 года закончились сокрушительной неудачей. Резолюция ООН, требовавшая эвакуации всего Синайского полуострова, и мощное американо-советское давление положили конец надеждам Бен-Гуриона и его молодых помощников на немедленное создание «третьего израильского царства». Более того, скорое вынужденное отступление существенно охладило аннексионистский жар, так что начало казаться, что Израиль сделал правильные выводы и обуздал колонизаторские инстинкты, присущие ему в период основания и становления. Хотя в течение «золотого десятилетия» (1957–1967) границы и не были совершенно спокойными, в самом его конце Израиль отменил военный контроль за жизнью своих арабских граждан; более того, появились первые намеки на относительную нормализацию самого его присутствия на Ближнем Востоке. Нельзя исключить, что вступление Израиля именно в это время в «ядерный клуб» придало его политическим и военным элитам определенную уверенность в безопасности страны [594]594
  По мнению большинства экспертов, Израиль создал ядерное оружие (если он вообще им располагает) значительно позже. – Прим. пер.


[Закрыть].

«Война 1967 года была единственной арабо-израильской войной, которой ни хотела ни та, ни другая сторона. Война стала результатом нарастающего кризиса, эскалацию которого ни Израиль, ни его враги не смогли остановить» [595]595
  Shlaim A.The Iron Wall. Israel and the Arab World. – London: Penguin, 2001. – P. 236.


[Закрыть].

Эту точную и сжатую историческую характеристику [июньской войны 1967 года] дал крупный исследователь арабо-израильского конфликта Ави Шляйм (Shlaim). Остается лишь добавить: вопреки распространенному сейчас мнению о том, что Насер не хотел доводить дело до войны, в то время как израильские генералы косвенным образом способствовали ее началу, трудно опровергнуть объективный альтернативный вывод, утверждающий, что именно Насер несет за нее основную ответственность. То обстоятельство, что в 1956 году Египет оказался «наказанным» без всякой вины: его – жертву агрессии – вынудили демилитаризовать Синайский полуостров и согласиться с дислокацией там чрезвычайных международных сил, не может служить историческим оправданием угрожающей, хотя и пустой военной истерии, поднятой в последующие годы египетскими средствами массовой информации. Египетский лидер попал в сплетенные им самим сети, чем искусно воспользовалась израильская армия [596]596
  Полковник (впоследствии генерал и глава военной разведки) Эли Зеира объявил за несколько дней до войны своим подчиненным, офицерам сверхэлитного разведывательного подразделения генштаба (на иврите – «саерет маткаль»): «В течение недели начнется война, в ней будут участвовать две или три арабские армии, и мы разобьем их всех в течение недели… Сионистское предприятие сделает новый шаг к своей реализации». Цит. по: R. Edelist.Where did We Go Wrong. – Jerusalem: November Books, 2011 (на иврите). – P. 25–26.


[Закрыть].

Израиль, несомненно, достиг на девятнадцатом году своего существования фантастического военного успеха, однако, в конечном счете, угодил в еще более опасную ловушку. Он действительно не инициировал войну и не планировал – изначально – завоевать «территории, которых недосчитался в 1948 году» (хотя, несомненно, существовали заранее разработанные планы и на такой случай), однако не будет преувеличением [со вздохом] констатировать, что эти территории отнюдь не случайно сумели со временем целиком завоевать его самого.

Радость победы вскружила головы многим израильтянам и создала у них глубокую убежденность, что отныне нет ничего невозможного. Ощущение жизни в осажденном городе, возникшее после установления линий прекращения огня, так называемых границ Освенцима, – крылатое выражение, приписываемое израильскому министру иностранных дел Аббе Эвену, – было в одночасье вытеснено мечтами об обширных пространствах, о возвращении к древним ландшафтам, о библейском экстатическом воодушевлении, о возрожденной иудейской империи, напоминающей царство Давида и Соломона. Значительные «прослойки» израильского общества почувствовали, что обрели наконец пространство настоящей родины, то самое, к которому сионистская фантазия направляла своих носителей едва ли не с момента своего зарождения. И действительно, израильское правительство уже в 1967 году запретило Картографическому управлению Израиля обозначать на новых картах линии прекращения огня 1949 года (так называемую зеленую линию). С этого момента израильские школьники перестали сталкиваться со старыми, «временными» границами страны, тем более – изучать их.