Текст книги "Замужество Изабель"
Автор книги: Шейла О'Фланаган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
Глава 23
ПРЕКРАСНАЯ ПТИЦА, КОТОРАЯ ПОМОГЛА ДВУМ ЛЮБОВНИКАМ ОБНАРУЖИТЬ НЕЗНАКОМЦА
(Хуан Миро, 1941)
Утром пятницы, на которую была назначена свадьба Жюли, мы с ней отправились завтракать в роскошный ресторан "Беркели Кур". Мы приехали туда в девять часов, одетые в джинсы и майки, что совсем не вязалось с репутацией этого пятизвездочного заведения, где завтракали в основном преуспевающие бизнесмены, с утра облаченные в дорогие, с иголочки, костюмы и аккуратно повязанные галстуки.
Это была идея Жюли. Она считала, что тем самым положит хорошее начало предстоящему знаменательному дню.
– А что мне оставалось делать? – говорила она, с аппетитом поедая яичницу, салат, круассаны, бекон, сосиски и все остальное, что нам принесли. – Венчание у нас в три, то есть до него еще шесть часов. К парикмахеру у меня назначено на двенадцать. Макияж я сделаю сама.
– Хотелось бы мне быть такой же непрошибаемой, как ты.
– Дело не в непрошибаемости, – возразила она. – Пару дней назад я сама была в панике, ты же помнишь. Просто теперь надо убить время и при этом удержаться от суеты.
– И все же…
– Что Изабель? – Она с беспокойством смотрела на меня. – И вообще, что с тобой происходит? Ты какая-то не такая, как всегда, сама не своя.
Я намазывала маслом тост.
– Ничего.
– Слушай, может, все дело в моей свадьбе? – В ее голосе звучало искреннее участие. – Может, я зря втянула тебя так капитально во всю эту историю? Может…
– Жюли! – Я категорически пресекла всю эту литанию бесконечных "может".
– К твоей свадьбе это не имеет никакого отношения.
– А что же тогда? – не унималась она. – Ты такая грустная!
Я огляделась кругом. Мне, конечно, приходилось в жизни посещать подобные заведения – вроде "Люкса" или "Шератона", – но не часто.
– Изабель! – напомнила о себе Жюли.
– Я встретила Тима, – нехотя призналась я.
– Тима? Когда? Зачем? Почему ты с ним встретилась? – засыпала она меня вопросами.
Мне пришлось вкратце обрисовать ей обстоятельства нашего свидания.
– Все произошло по чистой случайности, – заверила я ее. – Просто у меня каблук попал в щель между булыжниками.
– О Изабель! – Голос ее стал еще более участливым. – Чем же вы занимались?
– Ничем, – устало ответила я. – Попили кофе, поговорили о том о сем. О работе, об Испании, о всякой всячине в том же роде.
– Слава богу, тебе было что порассказать! – торжествующе воскликнула Жюли. – А о Нико ты ему тоже рассказала?
– Нет. Не было предлога.
– Как это не было предлога? – продолжала фонтанировать Жюли. – Пусть знает, что в твою жизнь ему больше не внедриться!
– Он и не собирался внедряться в мою жизнь, – без энтузиазма возразила я.
– Еще бы он собрался! – Жюли никак не могла успокоиться. – Ты сказала ему, чтобы он убирался подобру-поздорову?
– Ничего подобного я ему не говорила, Жюли. Я в основном слушала.
– И что же ты услышала?
– Он извинялся за все, – сказала я. – Заверил меня, что обо всем очень сожалеет. Сказал, что звонил в офис и домой. Ты об этом знала?
– Разумеется, знала! – воскликнула Жюли. – Алисон мне рассказывала. Она очень боялась, что он сделает попытку с тобой связаться. Поэтому мы договорились между собой не давать ему твоих координат.
– Как вы смели! – не на шутку рассердилась я. – За кого вы меня держите? За викторианскую героиню, которая брякнется в обморок у ног неверного возлюбленного? Да кто дал вам право решать за меня мои дела?
– Мы думали только о тебе, Изабель, – виновато сказала Жюли. – И о твоем благе. Честно.
Я не могла долго сердиться на Жюли. Кроме того, на ее месте я, вероятно, поступила бы точно так же.
– Надо было мне все рассказать, – устало сказала я.
– Мы подумали… – с чувством затараторила Жюли. – Словом, мы подумали, что тебе уже лучше. Мы не хотели, чтобы ты снова ввязывалась в эту историю с Тимом Мэлоном.
– Я и не собираюсь ввязываться. – Я отодвинула от себя пустую тарелку.
– А что же ты собираешься делать?
– В каком смысле?
– В смысле Тима?
– Ничего, – ответила я. – Перед отъездом, может быть, еще раз с ним увижусь, вот и все.
– Будь осторожна, Изабель, – заботливо предупредила меня Жюли. – Он уже один раз сделал из тебя котлету. Не позволяй ему это повторить.
– Не позволю, – улыбнулась я. – Ты зря переживаешь.
Но мои слова ее явно не убедили.
В церкви было очень красиво. У алтаря стоял Энди Джордан, высокий, красивый, в прекрасном черном смокинге. Рядом с ним стоял Ари и что-то нашептывал ему на ухо. Мне указали место на скамье со стороны невесты. Стоял торжественный запах церкви, цветов, духов и чего-то еще, неповторимо прекрасного. Меня захлестнули эмоции, словно на эту свадьбу наложились воспоминания о другой свадьбе, моей собственной, несостоявшейся. У меня были бы другие букеты, другие ленты, другие гости. И платье у меня было бы другое, расшитое жемчужинками. Алисон нашла его под кроватью и выбросила в помойку.
– Мне оно было отвратительно, – призналась она. – К тому же если бы его нашла мать, то наверняка начала бы причитать по поводу своей бедной дочери, которой какой-то подлец искалечил жизнь.
Я сделала вид, что мне все равно, хотя на самом деле мне было жаль и своих трудов, и своих прекрасных надежд, которые вот так запросто оказались в помойке.
Алисон ткнула меня в бок.
– Никогда бы не догадалась, что он голубой, – зашептала она громким шепотом, так что сидящие впереди нас начали оборачиваться.
– Прекрати. Люди подумают, что ты говоришь об Энди, – ответила я, едва сдерживая смех.
– Какая жалость, – мрачно продолжала она. – Они оба так хороши.
– А как же Питер? – спросила я.
– С Питером все в порядке, – ответила она. – Мы отлично ладим друг с другом. Любим одни и те же вещи, смеемся над одними и теми же шутками.
– Ты выйдешь за него замуж?
– А если и так? – Она посмотрела на меня с вызовом. – Впрочем, я еще не решила. Мы хотим сперва немного пожить друг с другом.
– Ты соображаешь? – воскликнула я. – Что скажет на это мать?
– Только это меня и удерживает, – призналась она. У дверей церкви послышался шум. Приехала Жюли в пышном белом платье, которое заняло полпрохода.
– Оно ее затмевает, – пробормотала Алисон.
Но что бы ни говорила Алисон, Жюли выглядела очаровательно. Она прошла мимо меня с безмятежным, счастливым лицом, и во мне невольно зашевелилось чувство острой зависти, которую я безрезультатно пыталась подавить. Жюли улыбнулась мне, и я постаралась придать лицу радостное выражение. А потом пришла моя очередь читать текст о любви и верности, и я прочла его с выражением, как будто знала, о чем идет речь.
За те два дня, что прошли с нашей встречи, Тим так и не позвонил. Я вскакивала каждый раз, когда звонил телефон, так что мать начала даже поглядывать на меня подозрительно. Мои заверения, что я жду звонка из Испании, ее мало убедили. Она чувствовала, что за этим стоит что-то опасное для ее дочери.
Впрочем, о Тиме я им не рассказывала. С Алисон случился бы удар, если бы она узнала, что я снова встречалась с этим мерзавцем. Она наверняка впала бы в ярость.
Жюли и Энди расписались в регистрационной книге, и вся свадьба вереницей вышла из церкви. День стоял чудесный, как раз такой, в какой мне хотелось бы выходить замуж. Все бросились целовать Жюли и пожимать руки Энди. В воздухе летали вишневые лепестки, потому что как раз в это время в городе цвели вишневые деревья. Эти лепестки падали на головы молодоженов.
Ко мне подошел Ари Джордан.
– Привет, Изабель. Как поживаешь?
– Хорошо, спасибо. А ты?
– Я тоже хорошо.
– Как поживает твоя массажная практика?
– Классно! – с энтузиазмом откликнулся он. – Я тут ездил на курсы в Австралию пару месяцев назад и познакомился там с совершенно отпадным мужиком. Спасателем на водах.
– Ари!
– Это был краткосрочный роман.
– А что-нибудь долгосрочное в твоей жизни сейчас есть? – спросила я.
– Нет, – вздохнул он. – Но я полон надежд. А у тебя как?
– Тоже нет. – Я попыталась выбросить из головы мысли о Тиме.
– А тот кусок дерьма, который тебя бросил? Ты о нем что-нибудь слышала?
– О Ари! – запротестовала я. – Он не так плох, как ты говоришь.
– Он еще хуже, чем я говорю, – подтвердил он. – Ты была из-за него совершенно не в себе на Родосе. Я так тебе сочувствовал.
– Очень мило с твоей стороны.
Мы заговорили о моей работе.
– Я переехала в Мадрид.
– А там есть красивые мужчины?
– Полно.
– Я имею в виду для тебя, – поправился он.
– Я тоже это имела в виду, – улыбнулась я.
– Что-нибудь серьезное?
Я вспомнила о Нико и коротко ответила:
– Нет.
– Вот и хорошо, – обрадовался он. – Тебе надо немного погулять.
К нам подошла Алисон, и Ари переключил свое внимание на нее. Я слонялась вокруг церкви. При мысли о Нико у меня начинало сосать под ложечкой от тоски и желания, но Тим тоже каким-то странным образом не выходил у меня из головы. Мне трудно было разобраться, что я чувствую по отношению к каждому из них. Я старалась себя уверить, что это не имеет никакого значения, что я себя напрасно мучаю, и оба они играют в моей жизни одинаково постороннюю роль. Но волнение мое не утихало. Я присела на парапет церкви и с тоской смотрела, как вокруг кипело свадебное торжество.
В ресторане я тоже не могла отвлечься от противоречивых мыслей. Мне не помогали ни шутки гостей, ни спиртные напитки. В церкви мне все время мерещился Тим. Как будто это мы только что обменялись с ним у алтаря клятвами. Но вне церкви, при солнечном свете, я тут же вспоминала о Нико, и мне очень хотелось, чтобы он сейчас был не в Севилье. Я ненавидела их обоих за то, что из-за них чувствую себя такой несчастной.
Я ненавидела себя за то, что сама такая дура.
Начались танцы. Протанцевав полчаса без остановки, я присела отдохнуть. Ноги у меня гудели и подламывались. От усталости напомнила о себе астма. Пришлось достать ингалятор. В таком состоянии меня застукала Жюли.
– Ты как?
– Отлично! – Я быстро спрятала ингалятор в сумочку. – День просто незабываемый. После всех речей, которые здесь произносились, Энди, должно быть, решит, что ты – острая штучка.
– Он и так знает, что я острая штучка! – счастливо рассмеялась Жюли. – А когда приеду в Штаты, буду еще острее!
– А ты не боишься соскучиться по дому? – спросила я.
– Боюсь. Но все равно жду не дождусь переезда. Ты же преодолела ностальгию. И я преодолею.
– Испания ближе к дому, чем Флорида.
– В наши дни расстояния не имеют значения! – Счастье из нее так и лучилось. – И ты, Изабель, обязательно должна приехать и меня навестить. Причем как можно скорее.
– Хорошо.
– Слушай, мне надо циркулировать среди гостей. Тут полно каких-то тетушек, с которыми я еще даже словом не перемолвилась.
– Иди, циркулируй.
Она убежала, и на освободившееся место тут же плюхнулся какой-то малознакомый молодой человек. Он отвесил мне несколько банальных комплиментов, потом пригласил потанцевать, во время танца задал несколько дежурных вопросов об Испании и дважды наступил на ногу. Потом на его место заступил новый молодой человек. Он тоже отвесил мне несколько пошлых комплиментов, задал несколько дежурных вопросов об Испании и пригласил потанцевать. Танцор он был получше первого. Потом он вдруг спросил:
– Хочешь пойти завтра со мной поужинать?
– С тобой?
– Ну да, со мной.
– Но мы же с тобой почти незнакомы!
– Какая разница? – Он пожал плечами. – Мы уже с тобой поговорили. И Жюли мне о тебе кое-что рассказывала. Мне хочется познакомиться с тобой поближе.
– Нет, – ответила я. – Большое спасибо, конечно, но у меня завтра дела.
– Ну как хочешь, – беспечно ответил он. – Я просто так спросил.
В это время музыка сменилась на более быструю, и он отвел меня обратно к столику. Его странное предложение оставило во мне неприятный осадок.
В ресторане было жарко, и я решила выйти на свежий воздух. Многие гости тоже гуляли по саду, группами сидели на траве. Я бездумно пошла по дорожке к морю и стала смотреть на корабли у горизонта. Мне было очень одиноко. Внутри меня все ныло и болело, и я не знала, что с этим поделать. Больше всего меня поразила зависть, которую я испытывала к Жюли и Энди. Впрочем, глядя на их безудержное счастье, я не могла не радоваться за них.
Столь же бездумно я пошла обратно в отель, на минутку задержалась под большим деревом и прикрыла глаза. Мне так хотелось снова оказаться в Мадриде! Вдруг я услышала разговор.
– Марк, нас могут увидеть!
– Не увидят.
Я узнала голос моего последнего ухажера и открыла глаза. Из кустов между тем раздавалось хихиканье.
– Марк! – Это уже был почти крик.
Я присела за стволом дерева, боясь, как бы они меня не заметили.
– О Марк! Да!
"Вот это номер!" – подумала я. – "Не может быть, чтобы они занимались "этим" в кустах!"
– Я всегда хотел с тобой поближе познакомиться! – говорил между тем Марк.
Именно "этим" в кустах они и занимались!
– О Марк!
– Почему мы с тобой не встретились раньше? Ты такая красивая!
Я была очень рада, что полчаса назад так счастливо избежала с ним свидания, что моя персона его в конце концов не слишком заинтересовала.
– Да ты просто гигант! – вопила между тем девушка.
Я спокойно встала во весь рост и пошла в отель: даже если бы они меня увидели, все равно не обратили бы внимания. Впрочем, они бы не увидели.
Ко мне подошла миссис Донеган. Она начала расспрашивать меня об Испании. Но в то же время ее внимание было всецело поглощено дочерью. Она боялась ее предстоящего отъезда.
– Люди норовят уехать в Америку и не вернуться назад, – со вздохом посетовала она.
– Так было давным-давно, – пустилась я в утешения. – А сегодня туда можно долететь за шесть часов.
Кроме того, есть телефон, факс, электронная почта. Существует множество замечательных средств современной коммуникации.
– Да я и микроволновую печь не могу как следует освоить, – созналась миссис Донеган. – Вряд ли я поэтому освою какую-нибудь электронную почту.
– Просто вам надо приобрести компьютер, – посоветовала я.
– А что он даст? Я буду бояться его включить. У меня мозги абсолютно нетехнологические.
– Вам так кажется, – сказала я. – К тому же вокруг вас тоже полно компьютеров. Всякие электронные термостаты, видеоцентры…
– Их я тоже никогда не включаю! – упрямо возразила она. – Единственный агрегат, которым я пользуюсь, это телефон. Слушай, Изабель! Как тебе живется в Испании? Ты не скучаешь по дому?
Я понимала, что она хочет услышать от меня, что Жюли не будет очень сильно тосковать по дому, что она справится со своей ностальгией.
– Иногда, – ответила я беззаботно. – За границей очень весело.
– А как насчет одиночества? – продолжала расспрашивать миссис Донеган. – Ты не чувствуешь себя там одинокой?
– Иногда, – снова ответила я. – Но у меня там уже появилось множество друзей.
– Я очень рада, – задумчиво сказала миссис Донеган. – Я рада, что ты преодолела тяжелую полосу в своей жизни.
В горле у меня образовался комок. Ну почему все люди выражают мне сочувствие? Даже в такой день!
– О, я преодолела ее давным-давно! – сказала я вслух веселым голосом.
Она взяла меня за плечо и оглядела зал.
– Тебе надо найти нового мужчину, Изабель, – сказала она.
– Ой, только не это! – торопливо возразила я. – Не надо мне никакого мужчины!
– Вот, например, чем не жених? – Мимо нас как раз проходил Марк. – Марк, Марк! – подозвала его миссис Донеган. – Иди познакомься, это Изабель!
– Мы уже встречались. – Я изобразила на лице милую улыбку. – Но, к сожалению, сейчас мне нужно пойти и попудрить носик. Так что увидимся с вами позже, миссис Донеган.
Я с облегчением выскользнула в фойе. Оркестр в это время играл "Мы выстоим!". Я поняла, что ненавижу свадьбы.
Глава 24
ПОСТОЯНСТВО ПАМЯТИ
(Сальвадор Дали, 1931)
Ночью сон ко мне не шел. Дыхание было затрудненным, мысли без устали вертелись в голове, как бумага на ветру. Все персонажи последних лет словно собрались в мою комнату и мелькали перед мысленным взором, как гости на свадьбе. Без ингалятора дыхание не налаживалось. Пришлось сделать несколько инъекций. Ясно, что дома моя астма значительно ухудшилась.
Я изо всех сил старалась не думать о Тиме. Я презирала себя за то, что позволила ему так сильно собой завладеть, словно попалась в его ловушку и никак не могу выпутаться. За то, что он снова стал мне так близок. В пять часов начали свой концерт птицы, в шесть проехал молочник. Я лежала с открытыми глазами и смотрела на стену, где когда-то висел постер Митчела Хатчинса. Его судьба тоже вызывала во мне острое сострадание. Но еще большее сострадание вызывала во мне та девочка, которой я когда-то была.
Я встала и завернулась в халат. Потом спустилась вниз и поставила чайник. Есть мне не хотелось, хотелось только отдохнуть, найти успокоение.
В этот день все у меня валилось из рук. Я посидела в саду, почитала Агату Кристи. Иногда ко мне подходила мать, мы мирно разговаривали. Я подставляла солнцу лицо, вдыхала аромат цветущих роз, но успокоения это не приносило.
Когда зазвонил телефон, я подпрыгнула на месте. Но мать меня опередила.
– Это не тебя, – сказала она, подходя ко мне со стаканом апельсинового сока в руках. – Кто-то не туда попал. Последнее время это часто случается. У нас одинаковый номер с продуктовым магазином в Корке, мы долго писали, просили что-нибудь с этим сделать. Но все напрасно. Народ постоянно забывает набирать код района перед номером.
Я закончила "Убийство в восточном экспрессе" и начала "Смерть на Ниле".
Алисон вышла в сад с подушкой и с наушниками в руках.
– Меня не будить, – проинструктировала она нас. – Я совершенно измочалена.
Телефон зазвонил, когда она едва прилегла.
– Это, наверное, Питер, – вскочила она. – Я подойду.
Оказалось, что снова ошиблись номером.
– Больше я не встану, когда он зазвонит, – пообещала Алисон. – Питер должен понять, что мне нужен отдых.
Очередной звонок раздался примерно через полчаса.
– Давайте я подойду, – сказала я. – Заодно налью себе сока.
– Слава тебе Господи, что ты наконец ответила, – сказал Тим Мэлон. – Мне больше не хотелось бросать трубку. Твоя сумасшедшая матушка могла бы подумать, что это какой-нибудь маньяк, и позвонить в полицию.
– Так это ты звонил раньше?
– Разумеется, я, кто же еще?
– Откуда мне знать? – ответила я. – По-моему, сюда могут звонить все, кто угодно. У Алисон насыщенная личная жизнь. У Яна свои друзья, у мамы свои. Да и отцу звонят часто. Даже чаще, чем мне.
– Прекрати шутить!
– Я просто констатирую факт.
– Ну ладно. Я звоню, чтобы узнать, в котором часу сегодня ты можешь со мной встретиться?
– Встретиться с тобой?
– Разумеется, Изабель. Мы же договаривались, что встретимся и поговорим еще раз.
– Но о чем?
– Как о чем? Мы еще не договорили множество вещей.
– А мне показалось, что ты уже все сказал.
– Конечно, все, – согласился он. – Но мне еще нужно узнать, как ты себя чувствуешь. И, вообще, я хочу тебя видеть, Изабель. Ну пожалуйста.
Раньше он никогда не говорил мне "пожалуйста".
– Но, Тим, какой смысл в нашей встрече? Сейчас слишком поздно.
– А смысл в том, что есть вещи, которые нам надо прояснить до конца. Причем слово "поздно" для них не существует.
– В моей жизни все уже прояснено, – тоскливо настаивала я.
– Может быть, – не отступал Тим. – И если это действительно так, то я обещаю оставить тебя в покое и никогда больше не искать с тобой встреч. Но мы должны во всем удостовериться, Изабель. Мы обязаны это сделать для нас же самих.
– Ты так думаешь?
– Да, – твердо ответил Тим.
У меня вспотели руки. Я поочередно вытерла каждую ладонь о свои джинсы.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Сегодня вечером я буду в городе. Что, если нам встретиться в кафе "На Сене"? Там хорошая атмосфера, и если тебя не заинтересую я, то, в конце концов, туда заходит множество других приятных мужчин.
Я засмеялась.
– Других приятных мужчин?
– Именно, – подтвердил Тим. – Кроме меня.
– Твоя скромность всем хорошо известна, она отличала тебя с давних времен.
– Только не на этот раз, – сказал он, и я почти ему поверила. – На этот раз дело не в моей скромности.
– Но я не хочу встречаться с тобой в пабе, – начала торговаться я. – Мы всегда встречались в каком-нибудь пабе.
– А что бы ты предпочла? – спросил он. Я промолчала.
– Я знаю, что бы ты предпочла. – Он сам ответил на свой вопрос, не дождавшись ответа. – Чтобы доказать тебе, насколько мои намерения серьезны, я за тобой заеду. Так сказать, встречу льва в его логове. Я позвоню к тебе в дверь, и мы вместе решим, куда нам ехать.
При мысли о Тиме, который звонит в мою дверь, я поежилась.
– Нет, – сказала я. – Этого, пожалуйста, не делай. С минуту он раздумывал, потом сказал…
– Жду тебя в ресторане "Фитцерс", Даусон-стрит. Если нам захочется, то потом мы пойдем куда-нибудь еще.
– Ладно…
– В восемь.
– Ладно.
Мне самой трудно было поверить, что я согласилась с ним встретиться.
Как всегда, я приехала раньше назначенного времени, но решила не заходить в ресторан, чтобы не сидеть там в одиночестве и не ждать Тима. Он скорее всего снова опоздает. Пунктуальность никогда не была его сильной чертой. На наши прошлые свидания он регулярно опаздывал минут на пятнадцать-двадцать, причем без всяких объяснений. Но сегодня мне не хотелось повторять прошлые ошибки: я решила, что опоздаю сама.
Я зашла в парк Тринити-колледжа, села на скамью и подставила лицо под лучи вечернего солнца. Если закрыть глаза, то можно даже вообразить, что я в Ретиро-парке. Даже на гитаре кто-то играл. Я открыла глаза и удостоверилась, что это не Нико. Играла какая-то девушка с каштановыми волосами. При мысли о Нико мне стало очень грустно. Я просто схожу с ума, сказала я себе. В этом нет никакого сомнения.
Когда я вошла в ресторан, Тим сидел за столиком. Я села напротив него и неуверенно улыбнулась.
– Ты выглядишь чудесно, – сказал он.
– Спасибо. – Сегодня мне не хотелось особенно мучиться со своей внешностью. Я оделась просто – в джинсы, белую шелковую блузку и синий жакет. Никакой косметики, если не считать едва заметного касания туши и блеска для губ. Бижутерия тоже самая простая. Ничего, чтобы могло намекнуть ему на то, что ради него я провела перед зеркалом целую вечность.
– Что ты будешь пить? – начал он обычный в таких случаях диалог.
– Ничего.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
Я полистала меню, но оно показалось мне китайской грамотой.
– Что ты будешь есть? – спросил Тим.
– Спагетти, – ответила я первое, что пришло мне на ум.
– А что-нибудь более существенное?
– Нет, спасибо.
– Спасибо, что пришла, – сказал Тим после того, как сделал заказ. – Я так боялся, что ты не придешь. Конечно, я бы все понял, но мне было бы очень жаль. Мне очень хотелось с тобой еще раз поговорить.
Я теребила розы, которые стояли в вазе посередине стола.
– В прошлый раз я говорил с тобой совершенно серьезно, Изабель. – Лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Я совершил огромную ошибку. Непростительную.
Я проглотила комок, который застрял у меня в горле.
– Потом я очень удивлялся, что это на меня нашло, – продолжал он. – Я был так счастлив с тобой! Я тебя любил! Я хотел на тебе жениться! – Он горестно поник головой. – Все случившееся я могу объяснить только одной причиной – меня охватила паника.
Я не знала, к чему он клонит, и начала обрывать с роз лепестки.
– Я бы с радостью изменил теперешнюю ситуацию, – заключил он свою речь.
– Ты не можешь ничего изменить, – устало сказала я. Мой голос эхом отозвался в голове, словно говорила не я, а кто-то другой. – Все вокруг стало другим, Тим.
– Что значит "другим"?
– Это значит, что у меня новая жизнь. Новая страна. Новые друзья. Новая работа.
– Ты хочешь сказать, что ко всему, что было здесь, ты повернулась спиной?
– Нет. – Я откашлялась. – Но вряд ли стоит от меня ожидать, что я повернусь спиной ко всему, что за это время с таким трудом наработала на новом месте.
– Уточни, пожалуйста, что ты имеешь в виду?
– Я уже тебе говорила. У меня теперь ответственная, хорошо оплачиваемая должность, Тим. Работа мне очень нравится. И жить в Мадриде мне тоже очень нравится. Это такой чудесный город! У меня там появилось множество друзей.
– А среди них есть кто-то особенный?
– Да. – Мне очень не хотелось пускаться в объяснения на эту тему. – У меня есть бойфренд. – И это слово мне тоже не хотелось произносить, потому что оно звучало как-то слишком по-молодежному. – Он хорошо ко мне относится.
– Чем он занимается?
– Он музыкант.
– Послушай, Изабель! Это значит, что он зарабатывает гроши!
– Одновременно он работает в фармацевтической компании.
– Вот это уже лучше, – как будто облегченно сказал Тим. – Но музыка, Изабель! Наверняка это один из тех эмигрантов, которые подражают стилю 1960-х. Этакий клон Найгеля Кеннеди!
– Да он родился в 1960-е! – воскликнула я. – И никакой он не эмигрант! И он гитарист, а Кеннеди, между прочим, играет на скрипке!
– Тогда он наверняка ностальгирует по хиппи и цветочному народцу.
– Что? – Я была вне себя. – Ты говоришь так только потому, что он не совпадает с твоим идеалом мужчины! Этаким высоколобым техновундеркиндом или безликим корпоративным клоном!
– Нет! Ничего подобного! – защищался Тим. – Я вовсе не намекал ни на что подобное… Впрочем, извини меня, Изабель.
– Нико очень порядочный, хороший парень, и я им очень увлечена!
– А как насчет любви? Ты его любишь?
– Я не знаю, – честно созналась я после недолгой запинки.
– Значит, ты его не любишь, – решительно резюмировал Тим. – Если бы ты его любила, то твердо знала бы об этом. Ты ведь знала, что любила меня, не правда ли?
– Мне казалось, что я тебя люблю, Тим, – со вздохом ответила я. – Но, с другой стороны, мне казалось, что и ты меня любишь.
– Туше, – сказал Тим, когда официант поставил перед нами еду.
Я ковыряла вилкой в своих макаронах, обмакивая их в грибной соус. С Тимом меня связывало слишком многое. Общие воспоминания, например. Однажды на берегу моря нас застигла гроза, и мы стояли, тесно прижавшись друг к другу у скалы, в то время как почти у наших ног клокотало море и дождь крупными каплями бомбардировал песок. Или в другой раз, когда мы ехали за город и случился прокол колеса. Тим снял колесо, но оно выскользнуло у него из рук и покатилось вниз по склону, так что Тиму пришлось бежать за ним со спринтерской скоростью. Или однажды его мать сделала мне замечание, что, по ее мнению, носить такую прозрачную блузку не стоит, на что Тим огрызнулся, что, по его мнению, она ведет себя, как глупая старая корова, потому что я выгляжу абсолютно сногсшибательно.
Но можно вспомнить и самые простые вещи.
Как мы вместе смотрели телевизор. Как мы вместе бродили по улицам. Как мы чувствовали, что наши жизни соединены в единое целое…
– Изабель, я люблю тебя даже больше, чем любил раньше! – Тим положил вилку и смотрел мне прямо в глаза. – И я был последним ослом, когда заварил всю эту кашу. Я могу понять, если ты меня ненавидишь, если считаешь, что больше нам встречаться не стоит. Я все могу понять, Изабель! Я знаю, что я самовлюбленный эгоцентрик, что слишком много о себе воображаю. Я знаю, наконец, какой я дурак! Я знаю, что сам, своей рукой, разрушил свое счастье, позволил событиям выскользнуть из-под контроля. Я знаю, что выставил тебя в идиотском свете, точно так же, как самого себя. Я прекрасно понимаю, что ты чувствовала, хотя ты, возможно, в это и не веришь. Но я прошу тебя – дай мне еще один шанс! Тебе не надо ничего делать самой, только дай мне шанс, вот и все!
– Шанс на что? – спросила я. – Какие у нас могут быть отношения, когда я живу за две тысячи миль отсюда?
– Просто думай обо мне, – попросил он. – Я могу приехать в Мадрид на несколько недель. Ты же знаешь, как это делается: я возьму свой ноутбук и буду там работать. В твою жизнь я не буду внедряться, Изабель. Просто мне кажется, что у нас с тобой было кое-что настоящее, особенное, и я не хочу, чтобы это пропало просто так, без всякой проверки. Я хочу, чтобы мы сначала удостоверились, что все, что было между нами, абсолютно мертво.
Глаза его блестели. Я еще ни разу в жизни не ставила мужчину в положение, когда он был на грани слез.
– Мне нужно подумать о том, что ты тут наговорил, – сказала я после минутного раздумья. – Все это меня очень смущает, Тим. Я просто не могу разобраться в своих чувствах.
– Конечно! Я все понимаю! – воскликнул он, не спуская с меня затуманенного взгляда. – Я очень тоскую без тебя, Изабель.
– Я без тебя тоже, Тим, – сказала я.
После ужина мы зашли в бар "На Сене". Там было людно, народ с бутылками пива расположился даже на мостовой перед баром. Все здесь напоминало мне об Испании. Мы сели на парапет внутренней клумбы и наблюдали за кипящей вокруг жизнью. Наши плечи соприкасались. Сквозь тонкую блузку я чувствовала тепло его тела, и это тепло мне было до боли знакомо. Оно доводило меня до дрожи.
– Я отсидел задницу, – сказал Тим примерно через полчаса такого сидения.
– Пойдем куда-нибудь еще.
Я взглянула на часы.
– Пожалуй, мне пора домой. Я завтра улетаю.
– Еще масса времени, – усмехнулся Тим. – Пойдем выпьем на дорожку, и я отвезу тебя домой.
– Пить я больше не хочу, – твердо сказала я.
– Я имею в виду не здесь, – уточнил Тим. – Я имею в виду у меня дома.
Я с ужасом посмотрела на него.
– Нет!
Он поймал меня за руку.
– Неужели ты так меня ненавидишь?
– Дело не в этом. – Я прикусила губу. – Но будь реалистом, Тим. Если мы пойдем к тебе, то рано или поздно… рано или поздно… – Я не стала договаривать.
– Ты хочешь сказать, что рано или поздно я не удержусь и сделаю попытку затащить тебя в постель?
– Что-то в этом роде, Тим, – ответила я. – У меня воображения не хватает подумать, что ты можешь повести себя по-другому.
– Ты очень хорошо меня изучила, – ответил он. – Но я изменился, Изабель. Честное слово. Конечно, мне бы очень хотелось затащить тебя в постель. Я только и делаю, что мечтаю об этом с того самого момента, как увидел тебя сегодня. Но я этого не сделаю. Потому что хочу, чтобы ты мне верила. И чтобы не исчезла та искра доверия, которое, возможно, у тебя ко мне сохранилось, ради какого-то мимолетного…
– Тим, прошу тебя!
– Хорошо, – сказал он. – Я буду примером хорошего поведения, сварю нам кофе, чтобы ты была уверена, что до дома мы доедем в полной сохранности и что я полностью перевоспитался.
– Слушай, прекрати говорить о себе так, словно раньше ты отличался крайней испорченностью! – не выдержала я. – Словно ты ничем другим не занимался, как только направо и налево разбивал девичьи сердца! Это же все абсолютная чушь, Тим!
– Просто у меня такое гнусное чувство по поводу всего случившегося! Мне все время кажется, что ты должна меня ненавидеть.
– Я возненавидела бы тебя еще больше, если бы ты женился на мне, а потом признал, что совершил крупную ошибку, – сказала я.
– Ты это серьезно?
– Разумеется, серьезно, – решительно сказала я, хотя еще минуту назад вовсе не была в этом уверена. – Тогда нам обоим было бы гораздо хуже, не так ли? Представь, если бы наша жизнь пошла после свадьбы наперекосяк? Мы были бы несчастливы вдвойне. – Я даже доверительно ему улыбнулась. – Тогда бы я просто возненавидела свое замужество и все, что с ним связано.
