Текст книги "Замужество Изабель"

Автор книги: Шейла О'Фланаган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– Да, именно ты.

– Но почему не София, или Магдалена, или Луис, в конце концов? – Я знала, что Луис на мое повышение отреагирует ужасно.

– Изабель, я выбрала тебя, и точка, – сказала Габриэла. – Что это за манера, выдвигать вместо себя других, когда босс предлагает тебе повышение по службе?

В сущности, мне самой тоже не хотелось вечно выглядывать из-за чужих спин.

Кстати, когда Габриэла объявила о своем решении коллективу, Луис отреагировал вполне благородно.

– Ты этого заслуживаешь, – сказал он.

– Мои поздравления. – Магдалена расцеловала меня в обе щеки.

Позже, когда мы с ней обсуждали это событие, свою позицию она объяснила так:

– Я люблю работать в коллективе, Изабель. Но при этом не люблю брать на себя чрезмерной ответственности. С тобой все по-другому. Ты любишь указывать людям, что им делать.

«Неужели?» – подумала я. Что-то я за собой такого раньше не замечала. В «Дельте», по крайней мере, я никогда не указывала людям, что им делать. Там я всего лишь озвучивала в их присутствии решения Барри Клири. Но, кстати, в одном Магдалена права: я действительно люблю проявлять инициативу. Как интересно, размышляла я про себя. У меня, оказывается, есть свойство, которое так ценят все работодатели: инициативность. Мне нравилось сознавать, что конечная ответственность за работу лежит на мне.

Господи, кажется, я превратилась в законченную карьерную женщину!

Изабель Кавана, которая совсем недавно мечтала только о том, чтобы выйти замуж и нарожать кучу детей, стала совсем другой, причем совершенно незаметно для самой себя. Наконец-то я себя пересоздала!

Только не в том направлении, в котором намеревалась…

Я переехала в кабинет Алехандро, сменила на стенах репродукции, поставила в вазы свежие цветы и села за обширный начальственный стол.

Вот она власть, с триумфом подумала я. Наконец-то у меня в руках появились ее бразды!

Самой странной во всем этом оказалась необходимость иметь собственную секретаршу. То есть Нина не являлась моей личной секретаршей в точном смысле слова, но она выполняла секретарские обязанности в отделении компьютерных курсов, а это значило, что была приставлена фактически ко мне. Она принимала в мое отсутствие послания и спрашивала моего разрешения, прежде чем что-нибудь предпринять. Кроме того, в течение дня она приносила мне в кабинет кофе, о чем я ее никогда не просила. Мне не хотелось загружать ее приготовлением кофе. Но на все мои возражения она объявила, чтобы я не волновалась, потому что она заодно готовит кофе и для себя. В один прекрасный день именно Нина доложила мне о том, что звонит Нико.

– Мужчина, – сказала она. – С очень красивым голосом. И говорит, что по личному делу.

Прежде чем брать трубку, я немножко подождала.

– Алло! Изабель слушает!

– Привет, Изабель, это Нико.

– Привет, Нико.

– Я звоню, чтобы узнать: как насчет ужина в субботу вечером?

Против субботнего вечера я не имела никаких возражений, потому что, как правило, в субботние вечера я себя чувствовала особенно одиноко.

– Хорошо, – сказала я. – Где мы встретимся?

– Я за тобой заеду.

– Прошу тебя, не надо беспокоиться, – возразила я. – Ты так далеко живешь. Давай встретимся где-нибудь в центре.

– Хорошо, у метро «Соль», – согласился Нико. – В какое время?

В Мадриде, как и все жители этого города, я заимела привычку ужинать поздно.

– Может быть, в десять? – предложила я.

– Хорошо, встретимся в десять, – ответил он.

Я долго сидела и смотрела на экран компьютера перед собой. На нем красовалась фотография Джорджа Клуни. По сравнению с Нико Альваресом Клуни выглядел бледно.

Позже ко мне в кабинет зашла Магдалена. Мы немного поболтали, потом она сказала:

– В субботу мы идем на день рождения Софии. Ты не хотела бы пойти с нами? Будет замечательный девичник. Ей стукнет тридцать, и у нее такое чувство, что это кризисный рубеж.

– После двадцати все дни рождения кризисные, – засмеялась я. – Только в субботу я никак не могу.

– Почему? – удивилась Магдалена. Я вечно жаловалась, что мои выходные проходят скучно.

– В субботу я занята. – Мои щеки начали медленно краснеть. – У меня уже есть договоренность.

– Свидание! – воскликнула Магдалена. – Интересно, с кем?

Мне стало смешно.

– С Нико Альваресом, человеком из фармацевтической компании, – ответила я. – Который, кроме того, играет на гитаре.

– И ты молчала? – воскликнула она. – Почему ты до сих пор мне о нем ничего не рассказала?

– Да просто не о чем было рассказывать. – Я вкратце обрисовала ей историю нашего знакомства.

– О Изабель! – воскликнула она. – Ты такая… такая ирландская! Скажи ты мне раньше, и я могла бы тебе дать хороший совет по поводу того, как обращаться с испанскими мужчинами. Как заставить их себя любить.

– Я не хочу заставлять его себя любить, Магдалена! – засмеялась я.

– Почему бы и нет? Все хотят, чтобы их любили.

– Да, – согласилась я, – только я хочу любви одной-единственной, настоящей.

– Откуда ты знаешь, может, этот Нико и есть твоя единственная, настоящая любовь? – спросила Магдалена.

Глава 21
МОЯ РАДОСТЬ

(Пабло Пикассо, 1914)

Утром в субботу я проснулась рано. Солнце едва освещало стену перед моим окном. Но заснуть снова мне никак не удавалось – в голове неотступно вертелись мысли о Нико и о нашем предстоящем свидании.

"Я вышла на балкон и долго смотрела на город. Интересно, а Нико уже проснулся?" – думала я. До нашего свидания оставался целый день. Я говорила себе, что за это время мне надо хорошенько отдохнуть, полениться и привести себя в порядок, чтобы в десять часов вечера быть в хорошей форме, но даже этого мне сделать не удалось. Вместо отдыха я с жаром набросилась на уборку своей квартиры и не успокоилась до тех пор, пока не вычистила и не вымыла в ней все поверхности, так что они заблестели первозданным блеском.

Город к тому времени уже окончательно проснулся и зажил интенсивной, звонкой жизнью. По улицам сновали многочисленные прохожие, под полосатыми зонтиками уличных кафе сидели посетители. Как хорошо жить в таком городе и быть его частью! – радостно подумалось мне. Я вышла на улицу и зашагала без цели, просто так, наслаждаясь теплом и разглядывая себя в окна витрин.

Глядя на счастливые парочки вокруг, я вдруг вспомнила один свой разговор с Луисом.

– Ты знаешь, Изабель, – говорил он мне, – у тебя какие-то странные представления о мужчинах и женщинах. Ты считаешь, что двое должны быть прикованы друг к другу цепями, как каторжники. И если у них возникли интимные отношения, то это обязательно навеки, иначе для кого-нибудь из них это оборачивается трагедией. Но на самом деле все не так. Я имею право встречаться с кем угодно и когда мне угодно. Одно время я встречался с Марией, и это был наш свободный выбор: жить вместе или порознь. Потом мы решили разойтись. Причем, обрати внимание: это мы решили, а не я один. И теперь я снова могу встречаться с кем мне угодно.

– Но может быть, Мария от этого страдает? – возразила я.

– О Изабель, – засмеялся он, – ты воспринимаешь все слишком серьезно.

– Однажды я пыталась все воспринимать несерьезно, – напомнила я ему.

– О Изабель! – Мои слова его явно развеселили. – Ты серьезна даже тогда, когда позволяешь себе расслабиться! Ты все делаешь с такой тяжеловесной рассудительностью! Воспринимай жизнь просто, как она идет…

И вот теперь, шагая по городу, мне вдруг пришло в голову: а вдруг Луис прав? Что покажет в этом смысле сегодняшний вечер? Если я все воспринимаю слишком серьезно, тогда наши отношения с Тимом снова помешают мне сегодня хорошо провести время. Они всплывут воспоминанием и не дадут почувствовать себя абсолютно свободной.

Для нашего свидания Нико избрал ресторан "Дон Кихот". Я и раньше несколько раз проходила мимо него, но всякий раз при взгляде на цены мне трудно было поверить, что еда может стоить таких денег. Мне бы хотелось, чтоб Нико избрал что-нибудь попроще и не столь официальное. Хорошо еще, думала я, что меня угораздило одеться в лен приглушенных коричневых и терракотовых тонов, а не в ярко-розовое джинсовое платье, как почему-то меня подмывало вначале.

Метрдотель встретил нас у входа с улыбкой.

– Рад вас видеть, – обратился он к Нико, и я подумала, что, должно быть, тот здесь завсегдатай.

Мы проследовали за метрдотелем в полуподвальное помещение, где каждый столик стоял в отдельной нише, осененной сводчатым потолком. Стены в нишах были разрисованы изображениями знаменитых испанских зданий: севильского собора, королевского дворца в Мадриде, дома Гауди в Барселоне. В нашей нише красовалось здание вокзала в Атохе.

Глядя в меню, я почувствовала страх. У меня немедленно пропал аппетит. Нико ласково меня подбодрил, и я кое-как выдавила из себя заказ: салат "Цезарь" и цыпленок под острым соусом. Нико тоже заказал себе цыпленка.

Пока мы ждали, к Нико подошел официант и разговорился с ним.

– Как поживаешь, Нико? – спросил он. – Когда мы увидим тебя здесь снова?

Странно, думала я, неужели он такой богатый, что часто сюда приходит? Очевидно, сочинение рекламных саунд-треков приносит не такие уж плохие деньги, как можно вообразить со стороны.

– Не знаю, Тонио, – ответил Нико. – А как новый музыкант? Справляется?

– Он пианист, – ответил официант, указывая на рояль в углу зала. – Но, по-моему, Гийом предпочитает гитару.

– Хорошо, – засмеялся Нико. – Пусть он мне позвонит в ближайшее время.

– Он сам сегодня здесь будет, – ответил Тонио. – И наверняка будет рад тебя видеть, Нико.

– Что ж, я не уйду, пока он не придет, – сказал Нико. – И если он опоздает, то пусть ставит за это бутылку вина!

Официант засмеялся и пошел выполнять заказ. А я обдумывала только что услышанный разговор. Так, значит, Нико играет здесь иногда на гитаре.

Интересно, в скольких же местах он работает? Фармацевтическая компания, рекламный бизнес, игра на гитаре в Ретиро-парке и на Пласа Майор, а теперь, оказывается, еще и рестораны! Просто удивительно, как он нашел время выбраться со мной поужинать сегодня вечером.

– Я играл здесь по выходным, – сказал Нико, когда официант удалился, – и дела шли неплохо, но потом мне пришлось на месяц улететь в Штаты, и Гийом взял на это место другого музыканта – пианиста. В индустрии развлечений тоже свои трудности! – засмеялся он. – Надо постоянно быть под рукой!

– Но ты думаешь, что он снова пригласит тебя здесь поработать? – спросила я.

– Может быть, – ответил Нико. – Это было бы совсем неплохо.

– И тебе нравится играть на публике?

– Ты хочешь спросить, не показушник ли я?

– Нет. – Я несколько замялась. – Но я тебя слышала в стольких местах и даже не знала, что это ты.

– Надеюсь, тебе понравилась моя игра?

– Она была замечательная! – У меня даже дух перехватило от воспоминания.

– Спасибо, – просто ответил Нико.

– Мне только непонятно, где ты на все находишь время.

– Ты права, – согласился Нико. – Когда-нибудь наступит день, когда мне придется выбирать между различными жизненными поприщами.

– И что ты выберешь?

– Еще не знаю, – замялся он. – Пока мне трудно определить, что для меня в жизни самое важное.

В это время у нашего столика появился Тонио с бутылкой вина, которое он разлил по нашим бокалам. Вино было очень холодным, и я поежилась. Потом мы заговорили обо мне.

– Как долго ты намереваешься оставаться в Мадриде? – спросил Нико.

– Еще не знаю, – почти в тон ему ответила я. – Я здесь больше года, и время летит очень быстро.

– Но ты обязательно вернешься в Ирландию?

– Когда-нибудь обязательно. Это же мой дом.

– А у тебя большая семья?

И я начала рассказывать ему про свою семью. Странно, но в моем рассказе я словно бы полюбила своих домашних еще больше. Я не стала рассказывать ему о том, что мать иногда доводит меня до истерик, что отец меня вообще не понимает и мной не интересуется, что с Алисон мы иногда ведем себя как кошка с собакой и что однажды в припадке гнева я порвала домашнее задание Яна на мелкие кусочки. В моем описании наша семейная жизнь выглядела идиллией.

– Как хорошо иметь такую замечательную семью, – мечтательно сказал Нико, когда я кончила свой рассказ.

– А теперь ты расскажи о своей, – попросила я.

– О! – Он начал отщипывать от хлеба маленькие кусочки. – В моей семье все врачи. Мать – врач в госпитале Святой Марии, и отец работает врачом там же. Сестра учится на врача. Брат в прошлом году получил диплом врача. – Он коротко рассмеялся, но в его смехе не было веселья. – Один только я семейный выродок.

– Но ведь ты работаешь в фармацевтической компании, – напомнила я ему. – То есть у тебя тоже есть интересы, связанные с медициной.

Подошел Тонио с нашими блюдами.

– Спасибо, – поблагодарили мы в унисон.

– Я тоже учился на доктора. Но потом я понял, что это не мое. Сперва это казалось само собой разумеющимся: в семье, где все врачи, другой дороги у меня вроде бы не просматривалось. Но потом мне стало ясно, что я не хочу этим заниматься. И я ушел из университета.

– А как отреагировала твоя семья?

– Как-как? – Его глаза потемнели. – От радости никто не запрыгал.

Мне захотелось его подбодрить.

– Никто из нас не делает того, чего ждут от нас наши родители, – назидательно сказала я. – Теперь, надо полагать, они уже со всем смирились. И пришли к выводу, что рекламное треньканье – не такая уж плохая вещь!

– Это шутка? – спросил он, с удивлением глядя на меня. – Вряд ли ты сама думаешь то, что говоришь.

– Разумеется, я думаю именно то, что говорю! – Меня просто несло. – Вряд ли из тебя получился бы хороший доктор. Но зато ты стал хорошим музыкантом. И в медицине ты тоже кое-что делаешь. Твои родители должны быть довольны.

– Ну, они смотрят на это несколько по-другому, – возразил он. – Они считают, что я попусту трачу время и мозги. И тот факт, что я работаю в фармацевтической компании, для них просто ненавистен!

– О! – Поворот дела показался мне неожиданным.

– То есть они считают, что моя квалификация бессмысленно распыляется на получение прибыли.

– Так часто бывает в семьях, где существует профессиональная традиция, – задумчиво подытожила я. – Но они скорее всего через это перешагнут.

– Не думаю, – вздохнул Нико. – Я старший сын, и они думают, что я веду неподобающий их статусу образ жизни.

– Но это глупо! – воскликнула я. – Подожди, вот станешь знаменитым музыкантом, тогда они заговорят с тобой по-другому! Начнут рассыпаться перед тобой в изъявлениях любви и восхищения.

Он улыбнулся.

– Спасибо. Конечно, я вряд ли когда-нибудь стану знаменитым музыкантом, но все равно приятно, что ты так говоришь. Ладно, давай лучше снова поговорим о тебе. – Он посыпал свою еду внушительным слоем черного перца. – У тебя много друзей?

– Да, – ответила я. – Я ходила на курсы испанского, и там у меня появилось несколько знакомых. И на работе народ неплохой. Мы иногда вместе проводим время.

– Но ты наверняка должна скучать по семье.

– Да ты просто одержим семьей, – заметила я.

– Это наша континентальная черта, – пожал он плечами.

– Сестра приезжала меня навестить. Мы хорошо провели время.

– А как насчет художественных галерей и музеев? Вы туда ходили?

Мне стало смешно.

– Да мы облазили все, что могли, вдоль и поперек! – сказала я. – А в одиночестве я иногда хожу в Прадо.

– А бой быков ты уже видела? Я посмотрела на него с ужасом.

– Нет! – резко ответила я. – И вряд ли когда-нибудь пойду! Мои симпатии будут на стороне быка.

– Как это по-иностранному! – весело отозвался он, снова наполняя мой бокал вином.

Мне было с ним очень хорошо. Мне нравилось, как при улыбке в уголках его глаз появляются морщинки и как он слегка кривит рот, когда я говорю ему что-нибудь забавное. Мне нравился решительный поворот его головы, когда он в чем-нибудь со мной соглашался, и, наоборот, типично континентальное пожатие его плеч, когда мои рассуждения его чем-то не устраивали. С ним я чувствовала себя совершенно свободно, мне казалось, что мы знакомы давным-давно.

Когда мы покончили с цыплятами, к нам подошел Гийом – владелец ресторана. Он поговорил с Нико об игре на гитаре, договорился с ним о возобновлении контракта, а потом от его имени нам прислали замечательный фруктовый десерт. Мы уплетали его за обе щеки. Когда мы вышли на улицу, голова у меня немного кружилась. Мы шли через толпу, взявшись за руки, и мне было приятно чувствовать его так близко рядом с собой.

– Ты когда-нибудь здесь была? – спросил он, когда мы проходили мимо монастыря королевских бегинок.

– А как же! – воскликнула я. – Монастырь – это так загадочно!

– И тебе там понравилось?

– Там было о чем подумать, – ответила я. – Я подумала о том, что в прошлом эти женщины обладали гораздо большей властью, чем в наши дни. В моем мозгу сразу же возникли секретные ходы в королевский дворец, разные заговоры и интриги. А вокруг столько картин и икон!

Нико засмеялся.

– Странно, что тебе такое пришло на ум, – сказал он. – Гораздо удивительнее то, что монастырь действующий.

– Это, разумеется, интересно, – подчеркнуто безразлично заметила я. – Но все-таки мне кажется, что прошлое у этого монастыря гораздо интереснее настоящего.

– Хочешь, пойдем выпьем кофе? – предложил он.

– От кофе я не смогу ночью заснуть. Давай лучше выпьем горячего шоколада!

Я обожала шоколад. Он был моей слабостью. Мы пошли в старый город, где на одной из узких мощеных улочек располагалось замечательное кафе "Шоколатерия", которое тоже когда-то открыли монахини. Правда, сегодня за его прилавком стояли не монахини, а скорее всего студенты, но качество шоколадных напитков от этого не ухудшилось. Нико смотрел, как от удовольствия я чмокаю губами и облизываюсь. В конце концов я испачкала шоколадом нос.

– И подбородок тоже, – сказал Нико, бумажной салфеткой вытирая мне лицо.

Мне очень понравилось, как он это сделал: без всякой аффектации, спокойно и властно. По-отечески.

– Спасибо, – сказала я.

– Мое удовольствие, – ответил он.

Скорее это мое удовольствие, подумала я про себя. Мне он вообще очень нравился.

Потом мы поймали такси, и он отвез меня домой.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила я, когда мы стояли у дверей моего дома. Я чувствовала, как от волнения вся дрожу и покрываюсь потом.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил он и поцеловал меня в губы. Поцелуй его был совсем не таким, как у Тима. И кожа его была мягче, чем у Тима, на ней не чувствовалось признаков щетины. И прикосновения его были тверже, чем у Тима. Он сжал меня так крепко, что я боялась хрустнуть в его руках.

– Я тебе позвоню на неделе, – сказал он, отрываясь от меня.

– Хорошо, – согласилась я. – Спасибо за замечательный вечер.

– И тебе спасибо, Изабелла.

Потом я долго сидела на балконе и смотрела на огни города. Спать я все равно не могла. Я думала о Нико. До чего же он теплый, и заботливый, и обходительный. И в постель со мной не захотел прыгнуть (впрочем, я не могла твердо для себя решить, довольна я таким поворотом событий или нет). Мне очень хотелось, чтобы он оставался рядом со мной. Он был таким… уютным. По всем признакам, как мне показалось, я в него втюрилась.

Он позвонил в понедельник, и мы встретились в обед. Он объяснил, что вечером должен играть с друзьями на дне рождения, и эта работа оплачивается несравненно лучше, чем уличная. Он сказал, что они с друзьями никогда не упускают реальную денежную работу, которая к тому же позволяет им себя считать настоящими музыкантами.

В среду мы пошли с ним в кино, в четверг поужинали, в пятницу – снова вместе пообедали, в субботу он повел меня в Прадо, сказав, что покажет лучшие картины, и я при этом не потеряюсь. Мы шли по залам музея, держась за руки. Нас осеняло ощущение мира и спокойствия. Потом мы пошли в Ретиро-парк, и он покатал меня на лодке. Я опустила руку в воду и постаралась представить себе, что вокруг нас нет никаких тинейджеров, орущих и цепляющих друг друга за борта лодок с намерением их опрокинуть. Потом мы зашли перекусить в спортивное кафе, а потом он отвез меня домой. На этот раз я не стала его приглашать, и он не сказал об этом ни слова. Только поцеловал меня в щеку и пообещал, что скоро позвонит.

Габриэла сразу поняла, что у меня появился некто. Она сказала, что видит это по глазам и по тому, как я улыбаюсь. Моя улыбка ее очень обнадежила.

– Ты его любишь? – спросила она как-то, когда мы вместе просматривали отчеты.

– Не знаю, – честно созналась я. – Не могу же я влюбиться в человека за неделю! Такое случается разве что в кино да в невысокого пошиба романах.

– Не можешь? – переспросила она. – А вот я встретила Альфреда в пятницу вечером, а в понедельник утром уже точно знала, что выйду за него замуж.

– А я не хочу замуж за Нико! – засмеялась я. – Просто он пробуждает во мне замечательные чувства!

– Ну что ж, – сказала Габриэла, – в таком случае я за тебя рада. Я хочу, чтобы ты была счастлива в Мадриде, Изабель.

– Я счастлива, – ответила я совершенно искренне.

Жюли попросила меня быть подружкой невесты на ее свадьбе с Энди. Для этого я решила сшить себе новое платье, но подружкой быть отказалась.

– Я для этого слишком стара, – сказала я ей по телефону. – Для таких целей больше подходят какие-нибудь юные невинные особы.

Жюли захихикала.

– Если уж на то пошло, – сказала она, – то я тоже слишком стара для невесты. Я имею в виду – выходить замуж в длинном-предлинном белом платье и в вуали. Однако мать настаивает, и я, если честно, тоже не против. Так что ты зря отказываешься, Изабель, будет забавно.

– Я не сомневаюсь, что будет забавно, – ответила я. – Только я себя мало представляю в нежно-персиковом платье и с шелковыми цветами в волосах. И вообще, Жюли, ты знаешь, я сделаю для тебя все, что хочешь, только не это.

– Я понимаю, – ответила она. – Только потом не говори, что я тебя не приглашала.

Разумеется, я ей этого никогда не скажу, подумала я. Просто я органически не могла себе представить свой торжественный проход по церкви вслед за невестой, пусть даже эта невеста была моей лучшей подругой. Если честно, то свадьба Жюли вообще приводила меня в трепет. В голову неотвязно лезли мысли о собственной несостоявшейся свадьбе, и я ничего не могла с этим поделать. Перед глазами возникало мое замечательное, уже несуществующее свадебное платье, расшитое жемчужинками. Мне показалось, что все это было только вчера…

Для своего платья я купила материал глубокого лилового цвета. Этот цвет мне очень шел, и материал был дорогим и легким в шитье. Я выбрала простой и элегантный фасон с юбкой до колен, и Магдалена, увидев его на моем домашнем манекене, одобрила.

– Очень красиво, – похвалила она.

– Спасибо.

– Твоя подруга теперь уедет жить в Америку? – спросила она.

– Да, – ответила я. – Но я рада, что мы все равно остаемся друзьями.

– Как это интересно – свадьба! – воскликнула она.

– Да, масса разных выходов, церемоний, придется все время выставлять себя на показ, как на сцене.

– А как насчет Нико?

– Что ты имеешь в виду?

– Он тоже поедет на свадьбу?

Я брякнулась на диван рядом с ней.

– С чего ты взяла? Я его об этом не просила. И вообще, я не люблю, когда в моих поступках додумывают нечто, чего в них нет.

– Извини, я просто думала, что ты в него влюблена.

Я непринужденно хмыкнула.

– Что есть любовь? – пустилась я в отвлеченные рассуждения. – Это никому не известно. Мне он нравится, но чтобы тащить его домой и устраивать для него смотрины, словно мы стоим в очереди на свадебном конвейере!.. Нет уж, ни за что!

– О Изабель, как ужасно ты выражаешься!

– Извини. – Я закинула руки за голову. – Просто люди часто неправильно интерпретируют самые простые вещи, а я хочу внести в них ясность. К тому же я не знаю Нико как следует.

– В постели побывала, а узнать – не узнала? – лукаво спросила она.

– Магдалена!

– Но мой вопрос вполне справедлив! – запальчиво воскликнула она.

– Так вот знай, что я еще не побывала.

– Почему?

– Понятия не имею. – Я начала разглядывать потолок. – Наверное, потому, что он внутренне этого не допускает.

– Главное, чтобы ты допустила, – заметила Магдалена.

– А я тоже не хочу, – немного слукавила я. – Главное, что я не хочу менять наши отношения.

– Может быть, он тебе не нравится?

Я представила себе его тонкую и вместе с тем сильную фигуру, его умные, надежные руки, его темные, почти черные глаза. Да как он может не нравится? Я же не сумасшедшая, чтобы мне не нравился такой человек!

– Просто все не так просто, – уклончиво ответила я.

– Все это очень странно, Изабель. Может, он голубой?

Эта мысль меня как громом поразила. Ари Джордан тоже внешне выглядел очень мужественным и привлекательным. А теперь этот Ари скоро станет названным братом Жюли.

– Вопрос вполне резонный, – продолжала Магдалена. – На твоем месте я бы забеспокоилась.

– А я не беспокоюсь, – хмуро ответила я. – И меня вполне устраивает, как идут дела.

Узнав о наших отношениях с Нико, Барбара пришла в ярость. Она начала жаловаться, что это именно она первая положила на него глаз, и я, между прочим, ничего не имела против ее намерений. Мне ничего не оставалось, как пригласить ее вместе с Бриджет на его выступление. Мы отправились на ночное туристическое шоу, где, кроме него, выступали еще танцоры фламенко, иллюзионисты и певцы. Но, конечно, самое большее впечатление на нас произвели гитаристы. Нико выступал вместе со своими друзьями: Эмилио и Хуаном.

– Потрясающе! – шептали девушки.

– Между прочим, они играют вещь, сочиненную Нико! – хвастливо сказала я.

– Да у него талант! – воскликнула Бриджет.

– А он к тому же еще пишет музыку для рекламы! – продолжала я. – Например, мелодия для кофе "Кокорамба" – это его.

– О, только не это! – воскликнула Барбара. – Такая приставучая мелодия! Утром услышишь – весь день не отвяжется.

– Все правильно! – засмеялась я. – Но кроме этого он написал музыку для духов "Палома".

– Вот эта гораздо лучше, – согласилась Барбара. – Пусть радуется, а то я могу сейчас встать и всем объявить, что кофейный мотивчик – это его.

– Только не это! – воскликнула я, потому что была уверена, что с нее станется и она вполне может выкинуть подобный фортель. В таком поведении для нее не было ничего невероятного. – Если ты это сделаешь, то им больше никогда не видать хорошей ночной работы.

– Хорошо. – Она скорчила презрительную гримасу. – Но только потому, что они хорошо играют, и вообще, он такой клевый мужик, этот твой Нико.

– Он вовсе не мой! – вспыхнула я.

– Ты хочешь сказать, что он свободен? – лукаво спросила она. – Тогда я, пожалуй, снова за ним приударю.

– Ты меня неправильно поняла! – беспомощно воскликнула я.

– Ну вот видишь. – Она посмотрела на меня торжествующим взглядом. – Значит, он твой.

– Я бы тоже не отказалась от такого, – вдруг заметила Бриджет.

– То есть как? – Мне стало не по себе. – Я думала, что вы обе пришли сюда слушать музыку. Кроме того, Бриджет, у тебя же есть Томас!

– При чем здесь Томас? – Бриджет пожала плечами. – Я его люблю. Он отец моего ребенка. Но его даже сравнивать нельзя с Нико!

– Послушай… – Я решила несколько разрядить атмосферу. – Для тебя Нико слишком высок. Смешно такой коротышке, как ты, иметь виды на такого верзилу, как Нико. К тому же он слишком тощий для образцового сексуального символа, и черты лица у него не совсем правильные.

Некоторое время мы напряженно помолчали.

– Знаешь что, – наконец сказала Бриджет, – перестань прикидываться. Лучше расскажи, как он?

– Что как?

– В постели.

Я просто не знала, что им ответить.

– Я же не сплю со всеми встречными и поперечными, – наконец выдавила я из себя.

– Неужели? – лукаво спросила Барбара. – А мне казалось, что по мужчине на ночь – это как раз для тебя.

– Я тебя умоляю! – воскликнула я. – Со мной все давным-давно не так!

– А Нико знает о твоей прежней жизни? – неумолимо продолжала расспрашивать Барбара.

– Слушай, до чего же грязно ты все это представляешь!

– Ну что ж, как было, так я и представляю, – спокойно ответила Барбара.

– Оставь ее в покое. – Бриджет положила руку на плечо своей подруги. – Не дразнись.

– Кто дразнится? – Барбара сделала вид, что оглядывается по сторонам.

– Ладно вам, – примирительно сказала я, но вечер для меня был непоправимо испорчен. Я чувствовала себя ужасно, когда Нико подошел и сел с нами рядом. Ужимки и жеманные улыбки Барбары вызывали во мне отвращение. Бриджет, глядя на нее, только веселилась. С Нико, когда он провожал меня домой, я вела себя неестественно, капризничала и говорила бестактности. С этого вечера я точно знала, что больше никогда не приглашу Бриджет и Барбару ни на одно мероприятие.