Текст книги "Замужество Изабель"
Автор книги: Шейла О'Фланаган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
– Нет. – Я сделала попытку улыбнуться. – Я не беременна.
Она с облегчением вздохнула.
– В таком случае все не так плохо, не правда ли? – Ей казалось, что беременность – это самое страшное, что может случиться с женщиной на свете. Но, с другой стороны, если бы я действительно была беременна, то нам вообще не о чем было бы разговаривать. – В таком случае давай поговорим о том, что тебя волнует, – продолжала Габриэла. – Я давно заметила, что ты выглядишь неважно, Изабель. Может быть, все дело в бессонных ночах? Или в чем-то другом?
– Дело в массе разных глупостей! – тихо сказала я. – Я ужасный человек, Габриэла! Если я тебе расскажу, то ты изменишь обо мне свое мнение!
– Не изменю. Рассказывай. И я рассказала…
– Когда я приехала в Мадрид, то думала, что стану здесь другим человеком. В молодости у меня было много друзей, но я никогда не теряла голову. А потом я встретила Тима. Я просто с ума по нему сходила! Не могла дождаться того дня, когда мы поженимся! А когда он отказался на мне жениться, для меня это был удар. Мне показалось, что моя жизнь кончена.
Я немного помолчала. Габриэла внимательно меня слушала и не перебивала.
– Дома мне все напоминало о моем несчастье, все от меня устали, даже Барри Клири. И тут Шарон, его жена, нашла выход из положения – она отправила меня работать за границу. И вот я здесь, Габриэла. Я думала, что смогу себя перебороть, стать другой. Что здесь про меня никто ничего не знает, что, если каждую ночь развлекаться, то в конце концов можно забыть Тима. И я начала развлекаться.
Тут я рассказала ей обо всех своих похождениях.
– Да, я много пила, но в пьяном виде я чувствовала себя лучше. С меня спадало напряжение. А в прошлую ночь я была на вечеринке по случаю помолвки одной знакомой. Мы много выпили, я снова вспомнила о прошлом, о Тиме, и когда пошла домой, то встретила Луиса.
– Луиса! – воскликнула она на этом месте. – Нашего Луиса?
– Этого самого.
– О Изабель!
– Не говори мне: «О Изабель!», – скорчила я гримасу. – Он был очень мил. Пригласил меня к себе, приготовил кофе и…
– И затащил в постель, – закончила фразу Габриэла.
– Да. – От стыда я готова была провалиться. – Но тогда мне казалось, что так и надо. А теперь он называет меня «моя прелесть» и усаживается ко мне на стол, и все на работе узнают, что я спала с Луисом Кардозо и что я идиотка!
Габриэла вздохнула.
– Не стоит драматизировать, – наконец сказала она спокойным голосом. – Слухи о донжуанстве Луиса весьма преувеличены. Просто он такой человек, который любит этим прихвастнуть. Но все, с кем он спал, остаются после этого его друзьями.
– Весьма континентально, – вставила я. Габриэла засмеялась.
– Просто мы не так склонны к аналитике, как вы, – сказала она. – Но может, ты хотела бы продолжить с ним отношения?
– Нет! – твердо ответила я. – Мне он нравится, но это не мой тип.
– Ха! – усмехнулась Габриэла. – Альфредо тоже не мой тип, но все равно я с самого начала знала, что выйду за него замуж.
– Ну вот видишь – ты знала. А с Луисом у меня нет такой уверенности.
– Но ведь не все это знают, – резонно заметила она. – К тому же так это или не так, но тебе все равно лучше сейчас пойти домой и лечь в постель.
– В постель к Луису?
Мы обе заулыбались.
– Иди домой, Изабель, – продолжала она. – На работе сегодня нет ничего срочного. Отоспись и приходи завтра здоровой.
Я попыталась встать. Ноги мои дрожали.
– Я вызову тебе такси, – глядя на меня, решительно заявила Габриэла. – Выходи не через главный офис, а через мой кабинет. Я тебе помогу сойти с лестницы.
– Спасибо, Габриэла, ты так добра ко мне!
– Но ведь мы же с тобой друзья, не правда ли?
Дома я легла в постель. Голова не проходила. Руки и ноги похолодели, дыхание стало прерывистым. Я сделала слишком много впрыскиваний из ингалятора, и сердце бешено колотилось. Чувствовала я себя ужасно. Мне хотелось оказаться дома, в Дублине, чтобы мама заботливо надо мной склонилась, принесла чашку горячего чая (хотя, если честно, то вряд ли я смогла бы сейчас удержать в руках даже чашку чая), а на голову положила холодное полотенце. Мне до смерти хотелось почувствовать на лбу холодное, мокрое полотенце. В квартире стояла страшная жара – кондиционер весь день не работал. Я одновременно жарилась под простыней и дрожала от холода. Может, у меня и правда температура? Может, коктейли здесь ни при чем? А заодно и Луис, и чувство оскорбленного достоинства?
Но я прекрасно знала, коктейли именно при чем, а заодно и Луис, и чувство оскорбленного достоинства.
Постепенно я впала в какое-то забытье. Разбудил меня звонок домофона. Я села на постели и долго прислушивалась к своему телу. В нем образовалась какая-то легкость. Голова почти прошла, вообще – мне стало как-то лучше, только ноги еще дрожали. На дрожащих ногах я дошла до прихожей и нажала кнопку внутренней связи.
– Кто там?
– Это я, Луис.
– Луис?
– Можно мне войти?
– О!.. Хм… Хорошо, Луис, входи.
А что еще я могла ответить? До его прихода я успела только натянуть на себя джинсы и майку.
– Привет, Изабель! Как ты себя чувствуешь? – Весь его вид выражал только заботливость и ничего больше.
– Ничего, спасибо.
– Что с тобой стряслось? Может, ты и правду что-то съела?
– Скорее выпила, – буркнула я в ответ.
– Так, значит, прошлым вечером ты много выпила?
– Надо полагать, что да. – Я насмешливо скривила губы. – Сразу это как-то до меня не дошло.
– Бедная Изабель!
– Я сама во всем виновата, – затараторила я. – Надо было соображать получше.
– И не ходить ко мне домой, – продолжил мою мысль Луис.
– И не ходить к тебе домой, – подтвердила я.
– Да, Изабель, – со вздохом сказал Луис, – я тоже виноват. Не надо было тащить тебя в постель в таком состоянии. Но все равно, это было потрясающе!
– Луис!
– А что такого? – спросил он. – Ты потрясающая, чувственная, сексуальная женщина.
– Луис, прекрати!
– Да что тебя так задевает?
– Просто я тебя не люблю, вот и все.
– Ну, это не причина.
– А для меня причина.
– Но ты и с другими спала в Мадриде. Боже, подумала я, что они обо мне все знают?
– Но это не имеет значения, Изабель.
– Я очень сожалею, Луис. Поверь мне. – (С чего это вдруг я начала извиняться?!)
– Не бери в голову, – сказа Луис. – Для нас это был хороший опыт. И для тебя, надеюсь, тоже.
Я вспыхнула.
– Да.
– Ну вот видишь. И теперь мы друзья.
– Да.
– В таком случае ты мне все расскажи.
– О чем?
– Об этом парнишке. Ирландце.
– А кто тебе сказал? Габриэла?
– Изабель, Габриэла тут ни при чем, мы и сами не дураки.
Итак, никакой новой Изабель с чистым прошлым не получилось. А заодно и пересоздания самой себя. Во всяком случае, эта новая Изабель мне нравилась гораздо меньше прежней. Я рассказала Луису о Тиме и о нашей помолвке. Он смотрел на меня с симпатией.
– Ничего удивительного, что ты приехала в Мадрид, – сказал он под конец моего рассказа. – Здесь мужчины лучше.
Мне стало смешно, хотя смех больно отдавался в моей несчастной голове. С его утверждением мне пришлось согласиться.
– Я больше не потащу тебя в постель, – пообещал Луис. – Разве что ты сама этого захочешь. Просто я всегда буду рядом, Изабель, вот и все.
– Знаешь, Луис, ты только не обижайся, но я вряд ли в скором времени прыгну к кому-нибудь в постель, – сказала я. – Разве что опять на меня что-нибудь найдет, и я напьюсь до потери сознания. – Я пошла на кухню и принесла оттуда несколько бутылок вина. – Ты не мог бы унести их с собой? Отныне я не хочу даже в доме своем держать это.
– Тебе не кажется, что ты несколько перегибаешь палку? – спросил он.
– Не кажется. Я приехала сюда, чтобы стать другой, Луис. Но эта другая оказалась весьма отвратительной особой. Поэтому вместе с выпивкой я хочу избавиться одним махом и от нее. Разве это непонятно?
– Понятно, – вздохнул он. – Надеюсь, что тебе от этого полегчает, Изабель.
– И я надеюсь.
Когда он ушел, я села в кресло и начала становиться лучше.
Глава 17
КОМБИНАЦИИ
(Сальвадор Дали, 1931)
В Мадриде, как всегда в октябре, стояла чудесная погода. Поэтому мне совсем не хотелось уезжать. Но я пообещала домашним, что приеду на день рождения Яна, и не собиралась нарушать своего обещания. Дело было даже не в Яне – он вряд ли заметит мое отсутствие. Дело было в матери, которая соскучилась и очень просила ее навестить. С одной стороны, я и сама соскучилась по домашним, но, с другой – мне было как-то боязно.
В самолете нас предупредили, что в Дублине холодно и дождливо, и над Ирландией мы пролетали сквозь густую пелену облаков. Наконец раздался глухой удар шасси о посадочное покрытие, самолет бодро пробежался по бетону, потом начал с ревом тормозить.
– Вот ты и дома, Изабель, – пробормотала я, отстегивая ремни безопасности. В окна самолета стучал дождь.
В аэропорту было полно народу. Просто немыслимо, как можно в такой толпе разглядеть встречающих? Но тут я услышала свое имя…
– Изабель!
Мне на шею кинулась сестричка Алисон.
– Добро пожаловать домой, – сказала она, и мы вместе начали проталкиваться к выходу. – В доме подключают центральное отопление, – на ходу рассказывала она, – и отец не смог приехать тебя встретить.
От одной мысли, что до сего дня в доме не подключено отопление, мне стало холодно. Я с удовольствием оглядывала Алисон. Она коротко остригла волосы и только на макушке оставила несколько длинных прядей, отчего вид у нее стал таинственным и интересным, в тысячу раз более пикантным, чем был раньше. Она была одета в черные джинсы, черные башмаки и черную кожаную куртку с серым меховым воротником.
– Ты научилась водить машину? – спросила я. Она отрицательно покачала головой.
– Нет еще. То есть я собираюсь пойти на курсы, но вечера такие темные, а дождь льет постоянно, и я решила подождать до весны.
– А как же мы доберемся до дому? – удивилась я.
– Питер нас довезет, – просто ответила она.
– Питер?
– Мой друг. – Она взглянула на меня с вызовом.
– Ну что ж… – Я сделала вид, что все в порядке вещей, но на самом деле мне не терпелось увидеть человека, которого Алисон сочла достойным для такой ответственной миссии, как встреча сестры, и притащила с собой в аэропорт в такую ужасную осеннюю ночь.
Он ждал нас у выхода. Высокий, со светлыми волосами, с ясными синими глазами.
– Если у тебя будут от него дети, – тихо сказала я ей, когда издали она махнула на него рукой, – то все решат, что вы из Скандинавии.
– Изабель! – Она больно ткнула меня в бок. – Я не собираюсь иметь от него детей. Не говори глупостей.
Она подошла к нему и поцеловала в щеку.
– Вот Изабель, – представила она меня.
– Привет, – поздоровалась я.
– Привет, – ответил он. Алисон взяла его под руку.
– Извини, что так долго, – сказала она. – Там полно народу.
– Да, вижу, – ответил он.
Молчаливый, подумала я про себя. Очень трудно представить Алисон в компании с таким молчальником.
– Можно я возьму ваш чемодан, Изабель? – спросил он.
И галантный, продолжала я наблюдение. В этом есть свое преимущество.
– Большое спасибо, – это я уже произнесла вслух.
– Зря предложил, – пошутила Алисон. – У нее там в чемодане кирпичи.
– Ничего, – сказал Питер и легко поднял чемодан. На меня он произвел сильное впечатление – мой чемодан весил не меньше тонны. Когда он отошел заплатить за стоянку, я спросила Алисон:
– Где ты его нашла?
– Я с ним работаю.
– Ты серьезно?
– Совершенно серьезно.
– Служебный роман! – засмеялась я. – Алисон Кавана, отпетая феминистка, закрутила служебный роман!
– Это не роман, – обиженно возразила она. – Это дружба.
– Ну хорошо. – Я постаралась стереть с лица улыбку, но Алисон моих усилий даже не заметила. Она искала глазами Питера.
Наконец мы уселись в машину.
– Скажи, – спросила я по дороге, – зачем тебе понадобилось стричься в машине? Тут все сиденье в волосах.
Питер и Алисон весело засмеялись.
– Это не мои, – сказала Алисон. – У Питера есть Лабрадор. Он линяет.
– О! – Я принялась счищать собачью шерсть со своего клетчатого жакета.
– Прошу прощения, – сказал Питер. – Если бы я знал, что повезу пассажира, то обязательно пропылесосил бы сиденье. Но Алисон наскочила на меня со своей просьбой совершенно неожиданно.
– Алисон! Зачем ты это сделала? Я могла бы и на такси добраться.
– Ничего страшного, – сказал Питер. – Мы все равно собирались сегодня куда-нибудь пойти проветриться.
– Но вряд ли в аэропорт, – заметила я.
– В такую погоду ты вряд ли поймала бы такси, – усмехнулась Алисон.
Дождь лил, не переставая. Я поплотнее закуталась в свой жакет. До чего же здесь холодно! Я с тоской вспомнила о Мадриде, о своих друзьях, которые сейчас, наверное, сидят в спортивном баре или в каком-нибудь другом дешевом, но очень милом ресторанчике, каких там миллионы, и мне стало еще холоднее.
Когда мы приехали домой, центральное отопление уже подключили. В холле, по крайней мере, было тепло. Мать набросилась на меня, едва я переступила порог, и заключила в горячие объятия.
– Добро пожаловать домой, моя родная! – повторяла она, поглаживая меня по голове, как ребенка. – Наконец-то ты к нам вернулась.
Я тоже жадно прижималась к ее груди, вдыхала родной запах.
– Все хорошо, мама, – бормотала я, не слишком вникая в смысл слов. – Как хорошо вернуться домой.
– Я так боялась, что рейс задержится, – продолжала мать. – У нас такая погода!
– Рейс задержался немного, – ответила я. – Хорошо, что Алисон с Питером меня встретили.
– Да, Питер! – воскликнула мать. – Изабель права. С твоей стороны это очень любезно.
– Не стоит беспокоиться, – ответил Питер.
– Снимай скорее куртку и проходи в дом, грейся. – Матери хотелось обнять всех сразу. – Отопление уже час как работает. А то мы боялись, что придется ходить по дому, закутавшись в одеяла, и питаться возле включенной плиты, чтобы не замерзнуть.
Мне было странно вернуться под родной кров. Странно не чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Не бродить по дому в одной рубашке. Не сметь переключать телевизор по своему желанию.
Вечером зашла Хани, подружка Яна. Она оказалась еще более красивой, чем на фотографии, и к тому же очень воспитанной и интеллигентной. Ян был от нее без ума, и его трудно было в этом упрекнуть.
Алисон, в свою очередь, была без ума от Питера Хофни. Смешно было смотреть, как вспыхивало ее лицо, когда кто-нибудь произносил его имя. И свой гардероб она сменила полностью: теперь у нее появились какие-то замысловатые изысканные вещи, в которые она облачалась, когда шла с ним на свидание.
Итак, Ян был влюблен в Хани, Алисон – в Питера, и только я, старшая сестра, стала настолько благоразумной, что не испытывала никакой влюбленности.
День рождения Яна прошел веселее, чем я думала. Он арендовал зал в соседнем пабе и пригласил настоящий оркестр, который играл хиты 1970-х. Родители были в восторге и весь вечер бодро отплясывали танцы своей молодости.
– Какая прекрасная идея! – сказала я Алисон.
– О, Ян теперь весь в ретро! – захихикала она. – Но ты права, идея прекрасная. Да и песенки ничего, веселенькие.
Ян подошел спросить, как я себя чувствую.
– О, я едва не отплясала себе ноги! – ответила я. – Такой гимнастики у меня давно уже не было.
– Ты хорошо выглядишь, – заметил между прочим он. – Алисон сказала, что, когда она к тебе ездила, ты была похожа на привидение.
– Она преувеличивает.
– Она сказала, что ты тоскуешь и много пьешь и почти ничего не ешь.
– Она преувеличивает, – снова сказала я.
– А если честно? – спросил он. Очевидно, в семье давно собирались вытащить меня на разговор.
– А если честно, то я действительно некоторое время пила, потому что чувствовала себя несчастной и занималась самооплакиванием. Но теперь я снова в колее, и со мной все в порядке.
– Хорошо, – быстро произнес он. – Я тебе верю. К тому же ты действительно выглядишь классно.
Я была рада, что удостоилась его похвалы. Мне самой хотелось выглядеть на все сто, и я приложила к этому максимум усилий: еще в Мадриде уложила волосы, купила облегающий блестящий топ и черные джинсы, которые сидели на мне как вторая кожа.
– Ян! – позвала его Хани. – Пошли танцевать! Это «АББА».
Он охотно бросился на ее зов. Они были чудесной парой.
Но через некоторое время я села в уголок возле барной стойки. Состояние мое резко ухудшилось, я чувствовала себя совершенно разбитой. Ян с Хани, Алисон с Питером, мать с отцом резвились под музыку, как дети. На них было радостно смотреть, особенно на мать с отцом, которые в таком хорошем настроении не были уже лет сто. Думая про их брак (что случалось довольно редко), я догадывалась, что он не столь уж счастливый. Они уже устали друг от друга. Однажды, когда я была маленькая, у них возникла ссора. Меня уложили в кровать и сочли спящей. Но я не спала, я все слышала. Когда снизу раздались ненормально громкие голоса, я на цыпочках подошла к своей двери и стала слушать.
– Я на тебе женился, разве этого недостаточно? – громко спрашивал отец, и от его слов мне стало холодно. Ответ матери разобрать было невозможно.
– Это не моя вина, – продолжал он чуть менее раздраженно. – Такое со всяким могло случиться.
А потом я услышала рыдания матери.
– Но это случилось со мной! – вскрикивала она. – Именно со мной! Это я потеряла ребенка!
Я бросилась назад в спальню и зарылась с головой под одеяло. Тогда еще я не знала ничего о потерянном ребенке и о том, почему они поженились. А когда через много лет мать все мне рассказала, то я решила, что со мной такое не должно случиться. Мой избранник женится на мне ради меня самой.
Рядом со мной сел отец.
– Ты как? – спросил он участливо.
– Хорошо.
– Ты такая красивая.
Я улыбнулась.
– Спасибо.
– Мы о тебе очень беспокоились.
– С чего бы это?
– Ну, после всего, что было. Ты тогда чувствовала себя такой несчастной.
– Только не с вами.
Он положил мне руку на плечо.
– А как твоя новая работа?
– Хорошо. Начальница добрая. Все остальные очень милые, дружелюбные.
– Когда думаешь возвращаться домой?
– Не знаю. Когда-нибудь вернусь, очевидно.
– А рядом с тобой никого не обрисовалось?
– Никого. Похожих на тебя нет.
– Что ты имеешь в виду?
– Что лишь бы кого не надо, а таких, как ты, не найти!
Я чмокнула его в щеку.
– Я вдруг обнаружила: чтобы чувствовать себя защищенной, вполне можно обойтись без бойфренда.
– Конечно, можно, – согласился он. – Но мы о тебе заботимся.
– Я знаю.
Некоторое время мы молчали.
На следующий день я позвонила Жюли.
– Как праздник? – спросила она.
– Очень хорошо. Мы вернулись домой в четыре.
– А как головка? Не болит?
– Нет.
– Что с тобой, Изабель? Ты не заболела?
– Нет, я просто мало пила. И поэтому очень хорошо себя чувствую.
– Это хорошо, что ты себя так чувствуешь, – заговорщицки произнесла она. – А то тут есть одно дело.
– Какое?
– Это касается не только меня.
Я несколько опешила. Разумеется, все наши дела касаются не только нас, высказала я мысль. Но и наших родителей, к примеру.
– Дело не в родителях! – воскликнула она. – Какая ты глупая!
Тут до меня дошло.
– Энди?
– А кто же еще?
– Когда он приехал?
– В начале недели. Ни с того ни с сего обрисовался на пороге.
– Совершенно неожиданно?
– Совершенно. Я не поверила собственным глазам.
– И какой встречи он ждал от тебя? С распростертыми объятиями?
Она засмеялась.
– Не знаю. Он вел себя очень застенчиво. Привез плюшевого медвежонка.
– Медвежонка!
– Да. И в лапах у него была огромная коробка.
– А что в коробке?
– А в коробке еще одна коробка. – Казалось, что на том конце провода она просто прыгает от радости. – А в ней еще одна, потом еще одна и так далее, до самой маленькой коробочки.
– Жюли!
Я уже знала, что за этим последует.
– Это такое восхитительное кольцо, Изабель! – едва не пела она. – Я тут же его надела.
– И не снимаешь до сих пор?
– Разумеется. Я его так люблю!
Вечером я пришла к ней домой. Она вся лучилась от счастья. Ее темно-каштановые волосы, почти натурального цвета, блестели при свете ламп. Она была одета в черное шелковое платье.
– Вот это да! – Глядя на нее, я чуть не присела от восторга. – Покажи кольцо.
Оно было сказочно красивым. Почти таким же красивым, как мое.
– Потрясающе! – выдохнула я. – А где же Энди?
– Он в гостиной. Мы смотрели телевизор.
Энди без тапочек полулежал на диване со стаканом пива в руках и читал газету. При виде меня он вскочил на ноги.
– Изабель! Рад тебя видеть!
– Привет, Энди! Мои поздравления.
– Спасибо, Изабель, я так счастлив.
– И я! – радостно пропела Жюли.
– Как это тебя угораздило? – спросила я Энди.
– Просто я не могу без нее жить, вот и все.
Жюли вспыхнула.
– О Энди, – сказала я. – Как это все до невероятности банально!
– Ну и что? Главное, что это правда.
– А когда ты это понял?
Он на минутку задумался.
– Однажды во время работы, – наконец сказал он. – Я сидел за столом и никак не мог сосредоточиться. Из головы не выходила Жюли. И тут я понял, что если ее упущу, то просто сойду с ума.
Жюли еще сильнее вспыхнула и застеснялась.
– И тогда он решил меня не упускать, – сказала она.
– Решил не звонить, боялся, что она начнет возражать. – Он слегка усмехнулся. – Наш последний разговор вышел не слишком многообещающим. Оставался один шанс – захватить ее врасплох.
Жюли подхватила его рассказ.
– Дома никого не было, и я мыла голову. Только я собралась ее подсушить, как раздался звонок в дверь. И вот тебе пожалуйста.
– Стоит такая мокрая, дрожит от холода, – вставил Энди.
– И мишка у него в руках такой мокрый и замерзший! – вспомнила Жюли.
– Кажется, ты больше внимания обратила на мишку, чем на меня, – горестно заметил Энди.
– Ты тоже выглядел очень несчастным, – ободрила его Жюли.
– Я же знал, что ты обожаешь мишек!
Они счастливо засмеялись и взялись за руки. Потом снова повернулись ко мне.
– А дальше все было как в книжке, Изабель! – пропела Жюли. – Он сказал, что меня любит!
Казалось, для Энди ее слова прозвучали откровением.
– Да-да, ты именно так сказал! – подтвердила Жюли, давая ему хороший пинок. – А потом попросил выйти за тебя замуж.
– Как романтично, – вставила я слово. – Первый раз в жизни слышу такую историю.
– Сперва я просто не знала, что сказать, – продолжала рассказывать Жюли. – А потом он вручил мне плюшевого мишку и коробочку с кольцом.
– Кольцо пришлось впору? – деловито спросила я.
– Изабель! – Жюли взглянула на меня укоризненно.
– Немножко велико, – ответил за нее Энди. – Завтра мы его чуть-чуть уменьшим.
– Никому я его не отдам! – воскликнула Жюли.
– Как я рада за вас обоих! – от всего сердца поздравила их я. – И когда же счастливый день?
– Следующим летом, – со вздохом ответила Жюли. – У Энди в будущем году контракт в Праге на три месяца, потом он должен вернуться на некоторое время в Штаты, и только потом мы сможем пожениться. Раньше июня или июля по всем прикидкам не получается.
– Но вы можете уже сейчас зарегистрироваться! – подала реплику я.
– Изабель Кавана! Вообрази, что скажет моя мать, если мы не устроим самую грандиозную и пышную церемонию на свете!
– Она хочет общественного резонанса?
– Разумеется, хочет! – Жюли просто клокотала от переполнявших ее чувств. – Она ждала моей свадьбы с самого дня моего рождения! К тому же у Энди греческие родственники, они тоже обожают грандиозные семейные торжества.
– И что, они все приедут в Ирландию? – с любопытством спросила я.
– Откуда мы знаем, – безразлично вздохнул Энди. – Я им еще не говорил.
– То есть как?
Он несколько замялся.
– То есть я рассказал своим родителям – я к ним ездил на День благодарения, и Ари тоже знает, а больше никто.
– Его родители были разочарованы, что он не женится на гречанке или на худой конец на американке, – с улыбкой сказала Жюли. – Но потом они согласились, что ирландка – вообще-то тоже не самый плохой вариант.
Мне стало смешно.
– Вот это будет день!
– Да, – скромно подтвердила Жюли. – Я тоже на это надеюсь.
Мы расселись перед телевизором и принялись за коктейли.
– А где же твои? – спросила я.
– Отправились с визитом к сестре, – ответила Жюли. – Она насмотрелась программ по приготовлению разных блюд и решила поэкспериментировать на своих родственниках. Мы с Энди попали у нее в черный список, потому что отказались сегодня прийти. Я отговорилась твоим визитом и пообещала, что мы зайдем в другой раз. Меня просто в дрожь бросает от мысли, что там соберется вся наша разношерстная семья.
– Зато прекрасная возможность всем представить Энди, – заметила я.
– Ничего страшного, – храбро сказал он. – Я не против больших семей.
– Да и я, в сущности, – призналась Жюли. – Просто в массе Донеганы несколько утомительны.
По телевизору шла «Правдивая ложь» с Арни в главной роли. Энди заметил, что у Джеми Ли Кертис – самое совершенное тело в мире. Пока мы баловались чаем с конфетами, Арни благополучно спасал Джеми Ли, а заодно и весь свободный мир от гибели.
– Потрясающе, – сказала Жюли, когда фильм кончился. – Совершенно неправдоподобно. Я имею в виду даже не фильм – я имею в виду скорей живот Джеми. После семнадцати у женщин такого вогнутого живота не бывает.
– А у меня и в семнадцать такого не было, – призналась я. – И, судя по всему, уже никогда не будет, потому что мне больше нравится отдавать должное этим замечательным конфетам.
– Что ж, раз тебе нечего терять, ты можешь себе заодно позволить и кусочек фруктового торта!
Мы с Жюли отправились на кухню за тортом.
– До чего же я счастлива! – щебетала Жюли, разрезая торт. – Я просто не могу в это поверить!
– Кажется, раньше ты говорила, что если он позвонит, то ты еще подумаешь, стоит ли вообще с ним разговаривать.
– Ты что, с ума сошла? – Жюли не на шутку испугалась. – К тому же он не позвонил. Он явился лично. И я его очень люблю.
Это было видно невооруженным глазом, потому что их любовь каждую минуту выражалась в массе самых незначительных вещей. В том, с каким взаимным пониманием они смотрели друг на друга, как они представляли себя в будущем единым и неразделимым целым. Точно так же я чувствовала себя с Тимом. Внезапно меня захлестнула такая волна отчаяния, что я едва не заплакала.
– Я сейчас приду, – пробормотала я, выбегая в туалет.
Там я села на крышку унитаза и подперла голову руками. Мое отчаяние на этот раз не было связано с потерей Тима – это была самая настоящая ревность.
Мне самой стало страшно от силы своей ревности. И к кому? К своей лучшей подруге! Я завидовала тому, что она любит и любима, а я сижу здесь одна. Как это глупо, говорила я себе. Как по-детски. Я преодолела свое чувство к Тиму, всю историю оставила позади. Так чего же мне вдруг стало так больно?
Но я не могла ничего с собой поделать.
Если бы все у нас вышло хорошо, то сейчас у нас был бы уже ребенок. Мы стали бы настоящей семьей. Какая я дура, говорила я себе, зажимая руками рот, чтобы не разреветься вслух. Прекрати сейчас же дурить, Изабель!
Кто-то однажды сказал, что зависть – самое непродуктивное из всех чувств. Я напомнила себе это изречение, постаралась взять себя в руки и вернулась в гостиную, где вместе с Жюли и Энди продолжала праздновать их счастливое соединение.
