Текст книги "Обними меня на рассвете (ЛП)"

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Для этого волшебника мы предоставляем благословенную стихию Земли.

Брэм, Ашер, Ронан и Айс вышли вперед по сигналу, чтобы зажечь церемониальный факел. Эта часть будет длиться дольше всего и ужаснет человеческие пары, Кари и Сидни. Но эта часть службы была священна и обязательна.

Лукан смотрел больными глазами, как факелоносцы подожгли тело Тайнана, а жрица нараспев произнесла:

– Для этого волшебника мы создаем благословенную стихию огня.

Заклинание священной воды действовало как катализатор, и Тайнан быстро начал обугливаться, гореть, таять. Кари ахнула и отвернулась с выражением горя на лице. Сидни схватила женщину за руку и закрыла ей глаза.

Лукан заставил себя смотреть на него, гадая, не лучше ли было Тайнану. Ему больше никогда не придется думать об этой магической войне. Ему никогда больше не придется представлять свою любовь в руках Матиаса. И ему абсолютно никогда больше не придется жить с сокрушительным чувством вины за то, что он не спас ее, и гадать, что, черт возьми, он собирается делать с оставшимися веками своей жизни теперь, когда единственная женщина, которая дополняла его, потеряна навсегда.

Лукан вздохнул. Конечно, Анка не была мертва, но для него она тоже могла быть мертва. Женщина, которая обитала в ее теле, наверняка исчезла.

Потрескивание пламени ревело над покровом тишины. Кейден выбрал именно этот момент, чтобы нарушить его.

– Что значит, что Анка не в себе?

Ему не хотелось отвечать. Он, черт возьми, предпочел бы забыть то, что видел, то, что она ему сказала, и жить в состоянии жалкого незнания. Но он не мог отменить этого утра. Кейден был одним из немногих ярких пятен в жизни Лукана за последние три месяца. То, что Кейден и Сидни жили с ним, сдерживало худшее из его одиночества. Пара его брата была особенно проницательна в отношении его настроения и, казалось, всегда знала, когда ему нужно взбодриться. Но видеоигра или хорошая шутка не могли решить проблему. Ни кекс, ни чай. Но, может быть, логика поможет. Кейден часто давал объективные советы. Возможно, поведение Анки имело бы для него смысл.

– Она вся в синяках – запястья, лодыжки, плечи, шея.

Он закрыл глаза, вспоминая свою ярость, когда сорвал с Анки одежду и обнаружил ушибы почти всех цветов радуги.

– Ляжки, бедра, задница.

– Как будто он ее избил? Этот ублюдок – садист! – прорычал Кейден ему в ухо. – Почему бы ей не уйти и не вернуться домой…

– Я спросил ее о том же самом. Она сказала мне, что попросила Шока связать ее и использовать таким образом. Она говорит, что ей это нужно.

Лукан перевел страдальческий взгляд на брата:

– Анка – самая нежная душа, и она умоляет его сделать ей больно. Почему?

Кейден помолчал, мрачно сжав губы.

– Говоришь, он ее связывает?

– Да.

Признание было подобно удару ножом в грудь.

– По ее собственному выбору.

– А он ее шлепает, порет или хлещет?

Лукан пристально посмотрел на брата.

– Черт возьми, Кейден! Я не задавал вопросы. Разве это имеет значение, черт возьми?

– Не совсем так.

Кейден переступил с ноги на ногу, явно не желая открывать рот, словно это было так же опасно, как открыть Ящик Пандоры.

– А Анка очень старалась во время связи угодить тебе?

Тысячи нежных, сладких воспоминаний дернулись в нем, принося теперь столько же боли, сколько когда-то было наслаждения.

– Да. Ее заботливость, ее желание сделать других счастливыми были одними из самых приятных качеств.

– Слушай внимательно, – инструктировал Кейден тихим голосом. – Эта женщина все еще внутри нее. Она просто начала выражать свою покорную натуру сексуально, а Шок выступает в роли ее Дома.

– Что?

Слова были настолько чуждыми, что Лукан не мог их разобрать.

– Нет! Ей всегда нравилось, когда к ней нежно прикасались, гладили, ласкали, баловали. Связанная и избитая? Никогда.

Рейден наклонился вперед, слегка поморщившись.

– Я думаю, Кейден прав. Как бы то ни было, Ронан тоже этого хочет.

Взгляд Лукана метнулся к остальной толпе. Близнецы наблюдали за ним с одинаковым выражением сочувствия. Брэм натянуто улыбнулся. Айс послал ему твердый кивок. Он не осмеливался взглянуть ни на одну из женщин. Унижение и ярость захлестнули его, и Кейден потащил его прочь от большей части толпы, к задней части сборища.

– Я ничего не понимаю.

Он уставился на брата, чувствуя себя так, словно под ним рухнул фундамент его мира.

– Ты же сам сказал, что она изменилась. Я бы сказал, что это одно из изменений, но похоже, что эта тенденция была всегда. Может, именно так она сейчас выплескивает свою боль. Возможно, то, что случилось с Матиасом, заставило ее осознать свои потребности. Я не знаю.

– Ее потребности? Чтобы из нее вышибали дерьмо?

– Говори потише, – прорычал Кейден.

Его брат прав. Ему нужно взять себя в руки, справиться с гневом. Сейчас не время, и не место. Они пришли сюда похоронить одного из своих, а он так погряз в собственном дерьме, что забыл ужасный смысл этой церемонии.

– Да, ты прав. Мы поговорим, когда все закончится.

Лукан заставил себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть.

– Брэм будет занят делами Совета. Потому что ты знаешь, что невежливо говорить с Ашером о том, чтобы тот занял место Тайнана и попытался спасти магический мир до завершения службы, – протянул Кейден.

Лукан кивнул, радуясь, что он не был необходим для этого процесса.

– Я полагаю, что именно поэтому Себастьян Блэкборн здесь, чтобы убедить Ашера перейти на темную сторону и поддержать Матиаса.

– Боюсь, это все объясняет.

Лукан внимательно оглядел толпу.

– Дяди Стерлинга здесь нет.

– Наш дядя, несмотря на свое пребывание в Совете, не отстоит наше дело лучше, чем Брэм. Расслабься.

– И правда.

Они отступили назад вместе с остальной толпой, когда жрица погасила огонь магией и собрала пепел тела Тайнана. От сильного, измученного воина больше ничего не осталось.

Стоя у изголовья каменной плиты Ашер напрягся. Глаза мужчины блестели от слез, которые он не хотел проливать.

Жрица послала ему мягкое выражение сочувствия и протянула урну с прахом Тайнана.

– С помощью этого мы освободим его в благословенную стихию воздуха.

– Ступай спокойно, брат мой, – прошептал Ашер, взмахнув рукой и развеяв пепел по ветру, свистящему в темном небе.

Через несколько мгновений наступил закат. Пепел Тайнана рассеялся, и над толпой воцарилась мирная тишина. Он был увлечен – своими бедами, своим горем, своей бессильной яростью, своей ужасной потерей. Ушел.

Лукан закрыл глаза и позавидовал павшему воину.

– Вот почему Брэм не позволил тебе вернуться в бой, – прошептал Кейден ему на ухо.

Потому что Лукан думал о самоубийстве с помощью Анарки?

– Я знаю.

Были мучительные дни и ночи, когда он думал о том, чтобы умолять Брэма позволить ему сражаться. Или отправиться на поиски Матиаса в полном одиночестве в его логово и бросить осторожность на произвол судьбы. Но в глубине души Анка все еще была его ответственностью, несмотря на их разорванную связь. Возможно, когда-нибудь ей понадобится его защита. Однажды он ее ужасно подвел. Он больше не ошибется.

– Я бы ему не позволил, – признался Кейден.

Лукан криво усмехнулся.

– Я знаю.

Любовь и поддержка брата были одной из немногих радостей, которые заставляли Лукана двигаться дальше, чтобы продолжать существовать каждый день.

Вскоре после этого толпа начала расходиться. Все выстроились в очередь, чтобы выразить свое почтение и соболезнования Ашеру, предложить свою помощь. Они так и сделали, один за другим, а затем телепортировались прочь. Лукан шагнул вперед и посмотрел Ашеру О'Ши прямо в глаза. Бедняга выглядел так, словно его выпотрошили. Страдал не только Тайнан. Живые, оставленные, чтобы справляться, бороться и пытаться двигаться вперед, возможно, страдали больше, и конца этим страданиям не было видно. Он проклял Анарки и Матиаса. Он проклинал младшего брата Шока, Зейна, за то, что тот вернул ужасного волшебника, чтобы он мог стать правой рукой зла или каким-то жутким стремлением, которое у него было. И пока он проклинал одного брата Дензелла, он мог проклинать и того, и другого. Шок, безусловно, заслужил каждую каплю его ярости и презрения.

– Мне очень жаль, О'Ши.

Лицо Ашера напряглось еще сильнее.

– Спасибо. Кроме Брэма, вы двое здесь последние из Братьев Судного дня. Я хочу, чтобы вы все убрались с моей территории. Никогда больше не возвращайтесь.

Лукан не обиделся на Ашера. Ярость стала его старым другом с тех пор, как потерял Анку, поэтому он хорошо понимал, что чувствует этот скорбящий человек. Он обдумывал мудрость своих следующих слов, но решил, что он и его товарищи-воины уже отвергнуты. Он не мог причинить большего вреда.

– На твоем месте я бы тоже нас возненавидел. Мы позволили скорбящему волшебнику сражаться. Он был безрассуден и позволил захватить себя в надежде убить Матиаса. У тебя есть все основания презирать нас. Я могу только сказать, что потерял свою пару в этой войне. Я понимаю горечь. Твой брат был хорошим воином. Хорошим человеком. Он будет отмщен. Братья Судного дня позаботятся об этом.

Ашер уставился на него с каменным лицом, словно сдерживая поток горячих проклятий ради соблюдения приличий, но его терпение было на исходе.

– В конечном счете, – продолжал Лукан, – Матиас убил твоего брата, чтобы у него было на одного волшебника меньше противников, и нарушил равновесие в Совете. Имей это в виду, когда будешь взвешивать свои решения относительно Совета.

– Так же сильно, как я ненавижу всех вас, я ненавижу Матиаса, и даже еще больше. А теперь убирайся отсюда к чертовой матери.

Ашер резко кивнул Лукану, давая понять, что уходит.

Кейден только похлопал Ашера по плечу.

– Мне очень жаль.

Затем он схватил Сидни за руку и телепортировался. Лукан последовал его примеру, наблюдая, как Брэм и Себастьян Блэкборн кружат вокруг Ашера, пока он прощается в последний раз. Покачав головой, Лукан поспешил домой, не завидуя ни одному из оставшихся волшебников. Ответственность за управление магическими миром во времена гражданской войны была ужасной.

Вернувшись домой, Сидни поцеловала его в щеку, затем нежно чмокнула в губы Кейдена и, извинившись, ушла наверх. Его брат наблюдал, как она нахально покачивается, поднимаясь по лестнице, и Лукан завидовал тому счастью и утешению, которые Кейден мог получить от Сидни в хорошие и плохие времена. Черт, он говорил как угрюмый придурок. А сейчас он бы с удовольствием выпил. Но Кейден не одобрил бы этого, и он отказался опуститься до уровня Шока, бывшего постоянно пьяным.

Говоря о том, чтобы опуститься до уровня мудака…

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Анка сексуально подчиняется Шоку?

Кейден бросил на него нетерпеливый взгляд:

– Да ладно тебе. Ты живешь гораздо дольше, чем я. Конечно, ты слышал о таких вещах.

– Конечно. Но я не могу себе этого представить. Я почти ничего об этом не знаю. Я… я надеялся, что ты имеешь в виду что-то другое.

Боже, как бы ему сейчас не помешал алкоголь.

– Черт возьми, я не понимаю, почему она хочет, чтобы этот придурок причинил ей боль. И откуда ты об этом знаешь?

У его брата хватило такта покраснеть и притвориться, что он интересуется стеной.

– Когда я жил в Далласе и работал в газете, меня вызвали сфотографировать убийство возле клуба «Кинк». Парень, которому он принадлежал, был свидетелем, и мы начали говорить о преступлении. А потом, в конце концов, и о других вещах. Я ходил туда раз или два, пока Сабэль не привела меня сюда, чтобы помочь тебе. Мне было… интересно.

Он ухмыльнулся:

– Есть что-то действительно приятное в том, чтобы увидеть красный отпечаток руки на девственно белой заднице твоей пары.

Лукан никогда не пробовал ничего подобного. Секс был для него развлечением и источником энергии еще до того, как он встретил Анку. После нее все остальные женщины на планете перестали существовать. В последнее время это была тяжелая работа, необходимая для того, чтобы остаться в живых. Суррогаты помогали, будучи либо настолько профессиональными, либо настолько романтичными, как того желал клиент. Он испробовал оба подхода. После этого они оба заставили его почувствовать себя жалким говнюком. Как будто он волшебник в расцвете сил, чья пара трахается с кем-то другим.

Он был готов сделать все возможное, чтобы это изменить.

– Я думаю, мне нужно услышать больше.

Глаза Кейдена чуть не вылезли из орбит от удивления:

– А ты уверен?

Лукан вздохнул:

– Я могу либо навсегда потерять Анку из-за придурка, способного дать ей то, что она говорит, ей нужно, либо попытаться стать таким человеком. Я все еще люблю ее. Я хочу любить ее всегда. Может, я этого и не понимаю, но я бы предпочел быть ублюдком, оставляющим отпечаток руки на ее заднице.

Брат кивнул, как будто это произвело на него впечатление.

– Я бы тоже так на это посмотрел. Я не был уверен, что ты готов быть таким логичным.

– Не думаю, что у меня есть выбор. Быть рядом с ней сегодня… – он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

Даже мысли о близости с Анкой делали его твердым, почти бешеным от того, что она была под ним, его член глубоко вошел в нее, снова делая ее своей.

– Я уже три месяца не чувствовала себя таким живым. Я не позволю ей снова ускользнуть. Как я узнаю то, что мне нужно знать?

Кейден достал из кармана мобильный телефон, нажал несколько кнопок и снова спрятал его. Секундой позже телефон Лукана запищал от принятого сообщения. Он выудил устройство и уставился на телефонный номер, код страны которого значился как Америка.

– Его зовут Митчелл Торп. Он управляет клубом под названием «Доминион» в Далласе. Самый умный, самый терпеливый ублюдок в мире, когда дело доходит до образования БДСМ. Когда ты будешь говорить с ним, скажи ему, что я заинтересован в возобновлении работы, когда смогу.

Он ухмыльнулся.

Лукан сохранил номер с мрачным выражением лица. Все происходило так быстро, и сегодняшний день был полным провалом от начала до конца. Этим утром он чуть ли не всухую трахнул Анку, как собаку в течке, пока не учуял на ней запах Шока и не увидел следы, которые тот оставил после себя. Тогда Лукан был просто злым. Похороны Тайнана довершили всю эту шумиху. А теперь ему нужно было поговорить с этим чудаком-мастером. Он устало покачал головой:

– Который час там?

– Разница с Далласом шесть часов.

Кейден взглянул на часы:

– Так… около полудня. Торп должен быть дома.

Вот как.

– Спасибо. А теперь иди и проведи время со своей парой. Мне нужно сделать один телефонный звонок.

***

Анка наблюдала, как Сабэль расхаживает по кабинету Брэма; глядела на ведьму, которую когда-то считала своей самой близкой подругой. За последние три месяца они почти не разговаривали. Она пропустила бракосочетание своей подруги с Айсдернусом Рикардом. Выбор Сабэль Айса в качестве пары безусловно был сюрпризом для всех в магическом мире, они считали Сабэль кем-то вроде принцессы из-за выдающегося положения ее родословной. Те же самые люди считали ее пару намного ниже себя, где-то между сумасшедшим и странным (хотя к Айсу это мало применимо). Но чем больше Анка смотрела на свою подругу с Айсом, тем больше понимала, что Сабэль сделала правильный выбор.

– С твоим братом все будет в порядке, – тихо сказала Анка другой ведьме.

Айс сунул Сабэль в руки чашку с чаем:

– Она права, дорогая. Это встреча, а не сражение.

Сабэль поиграла со своим длинным светлым локоном и нахмурилась:

– Я чувствую, что это так. Но я рада, что ты не пошел.

Сабэль улыбнулась Айсу, и его ответный преданный взгляд пронзил Анку, как нож в сердце. Лукан когда-то так же смотрел на нее. Теперь, когда она рассказала ему о том, как умоляла Шока взять под контроль их секс и причинить ей боль, он никогда больше не будет смотреть на нее так. Вот почему она во всем призналась. Он не мог продолжать тосковать о том, чего никогда не будет. Но так больно было сознавать, что он будет испытывать к ней нечто среднее между презрением и отвращением до конца их веков.

– Мне было лучше не ехать, – сказал Айс. – Очевидно, моя недоразвитая способность держать рот на замке, когда мой сверхразвитый счетчик дерьма отключается, является помехой в политике.

Сабэль рассеянно улыбнулась, глядя на Анку. «Черт побери, я забыла скрыть свои мысли».

– Вот именно, – казалось, Сабэль сказала им обоим.

– Ты можешь нас извинить, Айс?

Айс посмотрел на точку между ними, зеленые глаза сузились.

– Девчачьи разговоры, да? Я определенно не останусь ради этого, особенно если ты собираешься говорить о Лукане МакТавише. Идиоте.

Анка ошеломленно моргнула, когда Айс повернулся и вышел из кабинета, едва протиснув плечи в дверной проем. Несмотря на свои огромные ботинки и еще большую фигуру, он почти не издал ни звука, пока шел по кафелю и не исчез на лестнице.

– Почему Айс не любит Лукана? – спросила Анка.

– Что ты имела в виду, когда сказала Лукану, что умоляла Шока взять контроль и причинить тебе боль?

Черт бы побрал Сабэль за то, что она читает ее мысли. Анка хотела сказать ведьме, что у нее нет сил объяснять это дважды за один день, и что это глубоко личное. Поймет ли это принцесса магического мира? Несмотря на все это, правда смущала ее. Не то чтобы Сабэль читала не все ее мысли.

– Я первая спросила.

Анка вздохнула. Да, это прозвучало очень по-взрослому.

Сабэль улыбнулась, но счастье на ее лице внезапно погасло.

– Лукан чуть не умер после того, как Матиас разорвал ваши брачные узы. Траур по паре не был похож ни на что, что я когда-либо видела. Даже тетя Милли сказала, что это было более жестоко, чем она когда-либо встречала. Если бы ты не исцелила его тогда, я не думаю, что он прожил бы дольше. Он чуть не сошел с ума.

Ее сердце замерло. Анке хотелось верить, что Лукан так сильно скорбел о ее потере, потому что искренне любил ее. Но на самом деле он ее не знал. Он скучал по фасаду, по предмету комфорта. Внезапный характер их разорванной связи только усугубил бы его страдания.

– Нет, – настаивала Сабэль. – Он любил тебя. Он и сейчас любит.

Уже нет. Анка сложила руки на коленях:

– Продолжай.

Ведьма помолчала, собираясь с мыслями, потом покачала головой:

– Ты должна понять… траур до такой степени истощил его энергию очень быстро. Все Братья усердно тренировались в тот день, когда тебя похитили. Их запасы были пусты, в том числе и Лукана. После твоего исчезновения мы пробовали суррогаты, но он был так жесток, что распугал их всех.

У нее перехватило дыхание, и Анка испугалась, куда это приведет дальше. Она заставила себя спросить:

– И что же?

Сабэль плотно сжала губы.

– И… я наконец вмешалась. Конечно, это было еще до того, как я соединилась с Айсом. Мы понятия не имели, куда ты ушла и жива ли вообще. Он ускользал от нас. Он был низведен до состояния, близкого к животному, без всякой рациональной мысли. Остались только его обоняние и вкус. Я мылась твоим мылом и шампунем. Я носила твою одежду. Я сделала все, что могла, чтобы заставить его поверить, что я – это ты. В конце концов, он принял меня.

В конце концов, Лукан накрыл Сабэль своим телом, погрузил в нее член и овладел ею с той же страстью, с какой он овладел бы своей парой. С одной стороны, Анка знала, что должна благодарить подругу за то, что Лукан остался жив. Сабэль была из тех бескорыстных людей, которые рискуют собой, чтобы спасти другого.

С другой стороны, она живо представила себе сплетенных в постели Лукана и Сабэль, пальцы Лукана в ее волосах, его тело между ее длинными, раздвинутыми ногами, берущее ее с силой и потребностью, пока она не вскрикнет в экстазе под ним и не примет каждую частичку его семени в свое лоно. Боже, ее сейчас стошнит.

– Все было совсем не так.

Сабэль ободряюще потянулась к руке Анки.

Та отстранилась.

– Ты хочешь сказать, что никогда не получала с ним удовольствия?

Другая женщина замялась и посмотрела вниз:

– Нет.

– Или что он никогда не испытывал удовольствия, находясь в тебе?

– Нет.

Сабэль посмотрела на нее, отчаянно пытаясь объяснить и чувствуя себя беспомощной.

– Но Лукан нашел удовольствие – и, что более важно, энергию – вот в чем был смысл. Если бы он этого не сделал, я бы его подвела.

И не дай бог совершенной Сабэль Рион Рикард когда-нибудь потерпеть неудачу.

– Он бы умер! – блондинка почти умоляла.

Анка сразу же почувствовала себя маленькой и ничтожной из-за своей мысли. Возможно, это неправильно с ее стороны, учитывая ее отношения с Шоком и то, что она продолжала жить с волшебником и делить с ним постель, но она не могла избавиться от чувства бессильного расстройства и ревности. И тут в дело вмешалась логика. Лукан был жив, потому что Сабэль отдала себя, чтобы помочь ему. Она бы оплакивала свою бывшую пару совсем по-другому, если бы ее подруга не пожертвовала собой, чтобы спасти его.

– Я все понимаю.

Анка судорожно втянула воздух:

– Я уверена, что и Айс тоже. В конце концов он отпустит свой гнев.

– Возможно, если бы дело обстояло именно так.

Сабэль встала и прошлась по комнате:

– Ты не была здесь, и так много всего произошло… знаешь, что несколько членов Совета были убиты?

Анка нахмурилась, гадая, какое это имеет отношение к Айсу и Лукану.

– Конечно. Даже если я не была здесь с тобой, я же не в каменном веке, Бэль. Я знаю, что Клифден О'Ши и Томас МакКиннет убиты.

– Карлайл Блэкборн знает, что виноват был Матиас.

– И он ничего не предпринял?

Сабэль пожала плечами:

– Ну, я подозреваю, он знает, что Матиас приказал их убить. Я не могу этого доказать. И нет, Блэкборн ничего не сделал. На самом деле он пытался помочь Матиасу завоевать место в Совете.

Мысль о безумце, создающем правила для магического мира, заставляла страх разрываться в ее крови.

– Значит, Блэкборн либо мошенник, либо боится Матиаса, либо и то и другое вместе. У Брэма и Айса есть своя работа, которую они должны выполнять.

– Да, но избрание Айса в Совет было отнюдь не легким делом.

– Я уверена, что нет, будучи Лишенным и… ну и все такое.

Анка не думала, что это оскорбление, и надеялась, что Сабэль не воспримет это таким образом.

– И тебя считают сумасшедшей? Конечно, я знаю, что ты не оскорбляешь Айса, дорогая. Он хороший человек и заслужил это место. Тайнан, да упокоит его Господь, в это время проскользнул в кресло своего деда, так что Клифденская вакансия не была проблемой. Однако МакКинет не имел наследников. Брэм и остальные строили планы, как занять место того, кто будет голосовать вместе с Братьями Судного Дня и даст им больше власти над решениями Совета.

– А как Айс был избран? Совет уже целую вечность не сажает ни одного члена Лишенных. Брэму пришлось бы спонсировать его, и я уверена, что твой брат предпочел бы встать за кого-то более легкого в выборе. Кого-то из хорошей семьи. Кого-то, кого он хорошо знает и кому может доверять. Кого-то, на кого Совет будет смотреть благосклонно. А почему не Лукан? Потому что его дядя уже заседает в Совете?

– Да, это одна из причин. Но какое-то время Брэм настаивал, что Лукан все еще может завоевать остальных.

– Значит, Айс недолюбливает Лукана, потому что Брэм предпочел друга поклоннику сестры?

– Нет.

Теперь Сабэль явно нервничала, стоя у подлокотника дивана и заламывая руки.

– Брэм настаивал, что лучший способ заполучить Лукана в Совет – это показать его хорошие связи и стабильность.

– Все, что связано с Советом, касается внешности.

Анка закатила глаза.

– Именно. Брэм настаивал, что если Лукан женится на ком-то из хорошей семьи, кто сможет поддержать его, то его родословная будет безупречна…

Все, кем Анка не была… кто-то вроде…

– На тебе?

Анка подавилась вопросом. Но как только тот слетел с ее губ, она уже знала ответ. Спаривание Сабэль с Луканом сделало бы его не только очевидным претендентом на место в Совете, но и практически непобедимым, несмотря на то что его дядя занимал другое место.

Хорошенькая ведьма кивнула:

– Лукан и я стояли, готовые произнести эти слова. Но я пришла к нему после ночи в постели Айса, и слезы застилали мое лицо. Лукан прервал это еще до того, как слова были бы произнесены.

Чтобы пощадить Сабэль, которая явно была влюблена в свою пару. У Лукана было большое сердце; он не хотел, чтобы кто-то страдал, и меньше всего та женщина, которая спасла ему жизнь. И он никогда не лелеял политических устремлений. Он согласился бы занять место в Совете, чтобы помочь Брэму, а не ради собственных амбиций. Но сам факт того, что он был готов воззвать к Сабэль и заставить ее произнести связующее слово, соединить их жизни до конца их веков, разрывал каждую из неуверенностей Анки и наполнял их сокрушительной болью.

Она моргнула раз, другой. Она увидела жалостливое выражение лица Сабэль. Ее сердце глухо стучало в груди. Слезы кололи глаза, словно тысяча маленьких когтей, царапающих в злобном ликовании.

– Анка.

Сабэль опустилась на колени у ее ног.

– Лукан никогда не любил меня, разве что как друга. Клянусь, у тебя все еще есть его сердце.

Имеет ли теперь значение его сердце? Если бы она держала его в руках, он, конечно, был бы готов отбросить его и спариться с ведьмой, чья семья и положение были намного выше ее собственного. Он был готов принять правильное спаривание с кем-то гораздо лучшим, чем она. В течение целого столетия он клялся, что ее семья не имеет для него никакого значения. Каждый раз, когда он произносил эти слова, она была уверена, что он мягко лгал, чтобы пощадить ее. И теперь она знала правду. Все это время Анка тонула в чувстве вины за то, что жила с Шоком, убитая горем из-за того, что причинила боль Лукану своим отказом вернуться и неспособностью объяснить… но Лукан двигался дальше, готовый принять другую в свой дом, постель и жизнь.

С таким же успехом он мог воткнуть нож ей в грудь и вырезать сердце, оставив ее опустошенной и истекающей кровью, глупо тоскуя по мужчине, который скрыл от нее ужасную правду с помощью лжи.

Она предполагала, что это сделало их равными.

Анка вскочила на ноги:

– Мне пора.

– Не надо, ты меня совершенно не понимаешь. Лукан любит тебя, дорогая. Он неполноценен без тебя. Я знаю, что он отдал бы все, чтобы вернуть тебя.

– Нет, он отдал бы все, чтобы заполучить кроткую неженку, которая ловила каждое его слово и делала в точности то, что он просил. Ему не нужна была настоящая женщина, Бэль. Ему нужен был тот, кто вписался бы в его мир.

Он определенно никогда не хотел, чтобы она стала его миром.

Когда она, спотыкаясь, направилась к двери, Сабэль последовала за ней по пятам, но Айс преградил ей путь:

– Она говорит тебе правду, Анка.

– Ты подслушивал, мой дикарь? – голос Сабэль звучал чем-то средним между сердитым и удивленным.

– Может быть, немного.

На лице Айса появилась улыбка, которая исчезла, когда он снова посмотрел в сторону Анки.

– Я знаю, что Брэм и Кейден очень беспокоятся о Лукане. Он не оправился от потери тебя. Похоже, ему не хватает воли. Я думаю, его сердце разбито.

Или же он упустил возможность иметь с Сабэль ту пару, которую заслуживал, и теперь сожалел о минутной слабости, позволившей такому призу ускользнуть из его рук.

– Вы оба думаете, что он любит меня?

Анка подняла вызывающий взгляд на Айса.

– А ты бы никогда не прекратил поиски Сабэль, если бы ее у тебя забрали? Ты бы когда-нибудь перестал преследовать ее снова, как только нашел?

Айс стиснул зубы и тихо выругался, глядя в сторону.

У Анки был свой ответ.

– Конечно, нет, потому что Сабэль – это твое сердце, твоя душа, твоя вторая половинка. Ты же ее знаешь. Ты знаешь, что любишь ее и нуждаешься в ней. Что бы она ни говорила и ни делала, ты никогда не успокоишься, пока она снова не станет твоей. Лукан отпустил меня почти без возражений. Подумай, что это значит, Айс.

Когда она медленно протиснулась между ним и косяком, Айс отступил в сторону и пропустил ее. Он сделал это только потому, что знал, что она права, и у него не было никаких аргументов против ее логики. Лукан накинул на нее ментальное полотенце несколько месяцев назад. Ее откровение этим утром лишь еще глубже забьет последний гвоздь в их гроб. Хотя Лукан никогда не говорил ни слова на этот счет, Анка знала, что ее родословная и семья были недостаточно хороши для него. А теперь, когда он знал, что ей нужно в постели, чего она жаждет… что ж, он спишет ее полностью на испорченный товар, заберет свою энергию у суррогатов и когда-нибудь возьмет в качестве своей новой пары хорошо обеспеченную ведьму.

Возможно, Лукан и не ошибся. Возможно, с ней было что-то не так, и она заслужила эти ядовитые отношения, которые разделяла с Шоком. Как бы то ни было, она запирала Лукана вместе с остальным своим прошлым и двигалась дальше со своим будущим. Теперь она была свободна и могла стать именно тем, кем и чем хотела быть, и к черту все его ожидания. Как только эти тренировки закончатся, она сделает все, что в ее силах, чтобы навсегда вычеркнуть его из своей жизни – и из своего сердца.

Глава 5

Лукан вошел в тренировочный зал с полной мыслей головой. Информация, которую он вчера получил от Митчелла Торпа, соединилась с тем, что он хотел сказать своей бывшей паре. Теперь он понимал потребности Анки – во всяком случае, теоретически. Все, что объяснил владелец фетиш-клуба, бросало яркий свет прожектора на ее психику. И он был ошеломлен. Все эти десятилетия он жил с Анкой и любил ее, никогда не понимая, что она подчиняет ему свою волю, в то время как он никогда не удовлетворял – и даже не чувствовал – ее потребности. Чувство вины раздавило его. Почему она никогда не говорила ему, что жаждет чего-то другого?

Включив свет, он подошел к боксерским перчаткам, рассеянно развязывая шнурки. Дверь за ним захлопнулась, и он резко обернулся, чтобы поприветствовать Анку идеально подготовленной речью на кончике языка.

Но навстречу ему шла не его Анка. Вместо этого острая как бритва богиня качнулась в его сторону. Ее светлые волосы были заплетены в строгую косу, скрывавшую все возмутительно женственные локоны, которые он когда-то любил перебирать пальцами. Толстая коса свисала с одного плеча, чей конец лениво покачивался в нижней части ее груди. Те сочные полушария, которые он когда-то нежно ласкал и сосал, теперь были обтянуты обтягивающей черной майкой. Ткань опустилась на плоскую часть ее живота, обтягивая талию. Черные кожаные штаны обхватывали ее стройные бедра и были заправлены в черные ботинки, зашнурованные до колен, в комплекте с каблуками, которые придавали ей дополнительные несколько дюймов роста. В целом, она выглядела как нечто среднее между обалденной женщиной-воином и эротической фантазией.

Лукан молча уставился на нее, понимая, что у него отвисла челюсть. Он знал эту женщину очень близко, все еще любил ее с каждым ударом своего пустого, разбитого сердца. Но та Анка, которую он знал, предпочитала сливаться с фоном. Та, что стояла сейчас перед ним с приподнятой бровью, без единого слова требовала его полного внимания. Она заставила его кровь бежать. Ее присутствие схватило его за член и безжалостно сжало.