Текст книги "Обними меня на рассвете (ЛП)"

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Лукан помог Анке подняться на ноги. Все ее тело дрожало, когда она прыгала вокруг, ища свою одежду, но смотря куда угодно, только не на него.

– Анка.

Он нежно схватил ее за руку и попытался заключить в свои объятия.

– Не надо, – она оттолкнула его. – Пожалуйста, не надо. Мне нужно идти.

– Позволь мне обнять тебя, любовь моя. Ты сбита с толку, боишься. Не уходи так просто. Я могу сделать все лучше.

– Нет.

Она наконец посмотрела на него своими большими янтарными глазами, в которых стояли слезы. – Ты не можешь, ты только еще больше все усложнишь. Пожалуйста… не надо.

– Усложню как?

Она рывком обошла комнату, собирая свою одежду.

– Ты ничего не понимаешь.

– Тогда объясни мне, потому что ты права. Я, черт возьми, ничего не понимаю.

– Все… кончено.

Она влезла в брюки, натянула лифчик и рубашку, с трудом натянула ботинки. Лукан наблюдал за этой сюрреалистической сценой, и его охватывало смятение.

– Вовсе не обязательно.

Анка закончила одеваться и повернулась к нему:

– Да, это так! Изменилось больше, чем кожа на моей спине. Я даже не могу начать объяснять. И если бы ты знал… – еще больше слез отчаяния потекло по ее лицу, и она покачала головой: – Честно говоря, Лукан, ты заслуживаешь гораздо большего. Влюбиться в кого-то другого, в кого-то цельного. Для меня это ничего не значит. И для тебя тоже должно.

Она попятилась к двери в бальный зал, и Лукан наблюдал за ней, пытаясь осмыслить ее слова. Почему ей хотя бы не остаться и не поговорить с ним? Чего же он не знает? Почему, черт возьми, она на мгновение подумала, что есть кто-то лучше для него, чем его суженая? Как она могла взять всю любовь, которую он хотел ей дать, и просто отказаться от нее, особенно когда он подозревал, что она очень сильно этого хочет?

– Продолжай твердить себе, что я ничего для тебя не значу, но я просто был внутри тебя, любовь моя. Я знаю, что это не так. Я не хочу никого лучше. Я хочу тебя.

Еще одна слеза скатилась по ее лицу, когда она покачала головой:

– Прощай.

****

Анка выскочила и телепортировалась прочь. С болью в сердце Лукан отпустил ее – на время. Пока он не придумает, как успокоить ее, заставить принять его утешение, или излияние его сердца будет бессмысленно. Одно он знал об Анке: когда ее что-то тревожило, она уходила в себя. И если он сейчас оттолкнет ее, она только еще сильнее замкнется в себе. А это означало, что он должен был придумать, как быстро избавиться от боли внутри нее, и действовать, иначе он мог потерять ее навсегда.

Но это было не одно из ее простых переживаний, как будто она надела не ту обувь под платье или пригласила не тех людей на праздник в канун Дня Всех Святых. Боль, которую он видел сегодня, исходила из глубины бурлящего колодца, и он никогда не видел такой муки на ее прекрасном лице. Она еще толком не разобралась с нападением и шрамами, которые оставил после себя Матиас. Но он чувствовал, что что-то беспокоит ее еще больше.

С проклятием он магией вернул на себя одежду, расправив напряженные плечи, все еще чувствуя жжение на коже от уколов острых маленьких ногтей. Он не знал точно, что стало причиной ее несчастий, но не собирался сдаваться, пока не выяснит их все. Он будет стоять рядом с ней, пока она не повернется лицом к каждому из них. Тогда, возможно, она будет готова взять его за руку и вернуться домой.

Энергия горела внутри него, как гигантский огненный шар, и Лукан расхаживал взад-вперед, проводя рукой по волосам, пока мысли проносились в его голове. Он сжал кулаки. Жужжание, сотрясавшее его, только подтверждало то, что он знал: Анка принадлежит ему. Суррогаты были визуально привлекательны, и их энергия поддерживала его, но каждый раз, когда он посещал одну из них, он умирал немного больше внутри, потому что женщина, к которой он прикасался, была не той, которую он жаждал. Он никогда не чувствовал себя более живым и готовым завоевать мир, чем после того, как обнял Анку.

Ее подпись, когда она попятилась к двери, излучала чистую энергию во всех его цветах. Шок не пропустит этот знак. Один взгляд на Анку – и этот придурок поймет, что они натворили. В прошлом Лукан, возможно, злорадствовал бы по поводу такого ужасного потрясения. Сегодня он не хотел терять ни минуты, заботясь о том, что подумает Шок. Этот мудак будет читать мысли Анки и видеть каждое прикосновение, которое они разделили сегодня. А что потом? Были ли слезы Анки от вины? Или же ее пугал Шок? Неужели этот чертов мерзавец имеет над ней какую-то власть? Лукан этого не знал. Может быть, именно это имела в виду Анка, когда сказала, что он не понимает?

Выбежав из бального зала, он направился через весь особняк к кабинету Брэма. Он даже не потрудился постучать, а протиснулся внутрь и обнаружил, что второй волшебник сидит в одиночестве, просматривая человеческую газету.

– Нет, правда. Входи прямо сейчас и прерви меня.

Брэм подчеркнул свой сарказм приподнятой бровью, когда поднял голову. Тут же его напряженное выражение лица стало расслабленным от удивления.

– Черт возьми, твоя подпись! Ты и Анка…

– Больше ни слова, – проворчал Лукан.

Брэма это совершенно не касалось.

– Что ты знаешь о положении Анки?

– Положении?

– От Шока, – нетерпеливо выпалил он. – Я не понимаю, почему она продолжает возвращаться к этому придурку, но, возможно, она боится его. Есть ли у него какая-то власть над ней?

Брэм заколебался, открыв рот, но тут же снова его закрыл.

Лукан нахмурился. Брэм никогда не терял дар речи.

– Что ты имеешь в виду? – наконец спросил он.

В отчаянии вскинув руки, Лукан свирепо посмотрел на него:

– Почему она продолжает жить с ним, если он ее пугает? Как он удерживает ее против воли?

Поднявшись на ноги, Брэм прошелся по комнате:

– Почему ты думаешь, что это против ее воли? Она живет с ним уже несколько месяцев.

Разве это не гребаный удар ножом в сердце? Каждый раз, когда он лежал в их одинокой холодной постели, вспоминая каждую зиму прошлого столетия, когда они прижимались друг к другу и согревались, теперь он лежал без сна, глядя в потолок, с холодными ногами, мучая себя мыслью, что Шок заключил ее шелковистое тело в свои объятия и держал ее всю ночь.

Лукан отрицательно покачал головой:

– Да, но сейчас что-то не так. Она ведет себя так, словно разрывается на части от ужаса. Она сказала, что я больше не буду любить ее, если узнаю правду. Что за чертова правда?

Брэм пожал плечами:

– Откуда мне знать, старик? Неужели ты думаешь, что она говорит правду о своих мучениях в руках Матиаса?

Лукан провел рукой по лицу. Когда он закрыл глаза, перед его мысленным взором предстала лишь картина ее шрамов, и он с трудом сглотнул.

– Он так сильно ранил ее. Я… видел. Господи, как же она страдала! Моя нежная маленькая Анка не была готова иметь дело с таким чудовищем. Неудивительно, что ее разум так же измучен, как и тело. И я ни хрена не сделал, чтобы спасти ее.

Эта горькая реальность пронзала его снова и снова.

– Мы уже говорили об этом. – Брэм хлопнул его по спине. – Ты же пытался, старик.

– Я был в трауре по паре, едва не одичал и чуть не убил твою сестру за то, что она помогла мне. Я не делал ничего полезного, пока моя драгоценная пара терпела невообразимое. И вот теперь она под каблуком у Шока, несущего какую-то… тайну. На этот раз я не могу быть бесполезным. Наверняка ты знаешь что-нибудь полезное. Что-нибудь.

Брэм глубоко вздохнул.

– Ничего. Извини. Она ничего не сказала мне о своем пленении, только то, что хочет отомстить. Она вообще не говорила со мной о Шоке. Я знаю только то, что ты знаешь, они были… друзьями целую вечность.

Он поморщился.

– Может быть, она думает, что должна ему.

– За то, что спас ее из ада, когда я не смог?

– Это чувство вины тебе не поможет, приятель.

Лукан глубоко вздохнул:

– Я знаю. Но ей больно, и я не знаю, чем помочь, кроме как любить ее. И она ведет себя так, словно моя преданность пугает ее. Я могу только думать, что она беспокоится о возмездии Шока. Эти синяки на ее теле… возможно, этот придурок сделал больше, чем просто доминировал.

– А ты не знаешь, он когда-нибудь бил Анку до того, как ты с ней спарился?

Нет. Он никогда этого не делал. Шок в те дни был саркастическим придурком. Здесь мало что изменилось. Но он всегда был готов на все, лишь бы добиться одной из этих ярких улыбок от застенчивой Анки. Так что, как бы Лукану ни было неприятно это признавать, он без труда поверил, что Шок действительно играл в силовые игры в спальне с Анкой, потому что она этого хотела. Лукан выругался. Удивляясь, почему, черт возьми, она никогда не просила его о чем-то таком, что ей было нужно, ведь это просто съедало его изнутри.

Он покачал головой, подошел к графинам с алкоголем и налил себе виски.

– Есть какая-то причина, по которой она попала в ловушку Шока.

– Мне неприятно это говорить, приятель, но, может быть, она его любит.

Лукан резко обернулся:

– Нет. Если бы она любила Шока, то никогда бы не открылась мне сегодня. Она никогда бы не поцеловала меня так, как будто ее счастье зависело от моей близости. С Анкой что-то происходит. Если она никогда не говорила с тобой о Шоке или о своем пленении, можешь ли ты придумать что-нибудь еще, что могло бы ее беспокоить?

Брэм подошел к нему и похлопал по плечу:

– Ты же знаешь, что она никогда не говорила о своих проблемах. Она никогда не говорила мне ни слова о Матиасе или о своих отношениях с Шоком. Жаль, что я не могу быть более полезным. Но когда моя собственная пара бросает меня после одной ночи и исчезает в воздухе, я не думаю, что я лучший советчик, чтобы говорить о твоих романтических проблемах.

Лукан криво кивнул:

– Ты правильно подметил. Но я больше ее не отпущу. Сегодняшний день доказал, что она все еще заботится обо мне. Где-то под всей этой болью и неуверенностью, под Шоком, давящим на нее, есть это чувство.

Улыбка сползла с лица Брэма:

– Возможно, и я, как твой друг, хочу, чтобы ты был счастлив, чего бы это ни стоило. Как предводитель этой маленькой армии? Мне нужно убедиться, что ты сосредоточен на войне и готовишь еще одного солдата. Делай все, что нужно, чтобы вернуть ее, но ухаживай за ней в свободное время.

Гнев Лукана усилился:

– Мои чувства не вмешиваются в твою чертову войну.

Брэм высокомерно поднял бровь:

– Неужели? Значит, помимо того, что вы сегодня занимались любовью с Анкой, у вас двоих к полудню был целый день тренировок?

С проклятием Лукан отвернулся, стиснув зубы. Брэм прекрасно знал, что они с Анкой не прошли ни одной тренировки. Утро было поглощено импровизированной встречей и невероятным сексом, который вернул ему все причины, по которым он когда-либо любил ее. Теперь это заставило его по-настоящему взглянуть на свою жизнь.

– То, что ты заставил ее встретиться с Матиасом сегодня утром, ее потрясло.

– Возможно, когда-нибудь ей придется сражаться рядом с ним. Если разговор в битком набитой комнате ее беспокоит, то она никогда не будет готова.

Как защитник, Лукан хотел, чтобы Анка никогда не приближалась к жестокому ублюдку, который разорвал их жизни и разрушил саму ткань их уз. Но как воин, который видел изуродованную шрамами, решительную ведьму, пытающуюся стать солдатом, он понимал, что она должна защищать себя и сражаться. Что ей нужна возможность отплатить Матиасу за то, что он сделал с ней.

– Мы ведь только начали. Дай мне еще немного времени побыть с ней.

– До тех пор, пока ты понимаешь, что пустяки и флирт не могут появиться в нашем тайном плане.

Скрежеща зубами, Лукан подавил желание послать лучшего друга подальше.

– Понятно. Я обещал тебе, что моя первоочередная задача – подготовить ее к войне. Я буду держать себя в руках. Я прошу тебя, как друга, рассказать мне все, что ты знаешь о ее отношениях с Шоком. Если бы у меня была информация об Эмме, я бы тебе сказал.

Брэм пристально посмотрел на него и долго молчал, потом кивнул:

– Я не стану сплетничать или строить догадки, но если она сама придет ко мне, чтобы поговорить, я передам.

Это было не то, чего хотел Лукан, и он понял, что ему будет лучше, если он поговорит с Сабэль. У младшей сестры Брэма был дар к чтению мыслей, так что она могла что-то понять. Но если нет, то он должен был собраться с силами. Он не вырвал Анку от Шока, не держал ее как свою драгоценную пару в течение столетия, а затем трагически оторвал от себя только для того, чтобы навсегда потерять ее в Шоке просто потому, что она слишком боялась преодолеть все страхи и боль, стоявшие между ними.

Знакомый звон прозвенел в воздухе, и простым движением руки Брэм ослабил магическую защиту вокруг поместья. Как и следовало ожидать, Герцог ворвался в кабинет Брэма в безупречном темно-сером дизайнерском костюме, с взъерошенными волосами, выглядя нетерпеливым и испуганным.

– У нас огромная проблема.

Из-за его спины появился сводный брат Саймона, Мейсон. Человек выразительно кивнул.

– У меня есть друзья в Скотленд-Ярде, готовые позвонить мне, когда случится что-нибудь… необычное. Пятнадцать минут назад мне позвонили и сообщили, что потрясающая блондинка с ужасным смехом стоит у Валла Адриана и держит в заложниках целую группу людей. Она отказывается отпускать их, пока не увидит тебя.

Глава 9

Анка телепортировалась в отдаленный уголок маленького парка неподалеку от дома своей кузины Аквариус. Она шла под слабым послеполуденным солнцем, завернувшись в твидовое пальто, обтягивающее ее дрожащее тело. Что же она натворила? Она полностью открыла свое тело Лукану, так, как никогда больше не сможет принять мужчину внутри себя. Да, но она также открыла свое сердце. Черт побери, этот человек проникал к ней под кожу иногда одним лишь взглядом. Касанием. Одним из его тихих шепотов. Он всегда точно знал, как добраться до ее сердца. И все еще делал это.

Действительно, очень плохой знак.

За свой проступок сегодня утром ей придется расстаться с домом, который она считала своим убежищем последние два с половиной месяца, по крайней мере, временно. Она ни в коем случае не причинит вреда Шоку, почувствовав очевидное доказательство своего желания к Лукану. Шок имел полное право быть обиженным и разъяренным. В конце концов, он был рядом с ней в самые тяжелые моменты ее выздоровления после нападения Матиаса. Он ждал на краю ее жизни больше ста лет, пока она была связана с Луканом и любила того. К сожалению, ей придется рискнуть и провести несколько дней в одиночестве. Но все будет в порядке. Теперь она была сильнее, способна защитить себя.

Пока она бродила по многолюдным лондонским улицам, ее мобильный зазвонил, предупреждая о появлении сообщения. Она вытащила мобильник из кармана, чувствуя, как внутри все сжимается от напряжения. Если это был Шок из-за того, что не знал, где она находится… Анка поморщилась, когда прочитала сообщение:

«Возвращайся в поместье. Чрезвычайная ситуация. Брэм»

Нахмурившись, Анка повернулась и побежала вниз по улице, снова направляясь к маленькому парку, находя темный угол за несколькими деревьями и вечнозелеными растениями, в котором можно было телепортироваться. Через несколько минут она уже была у Брэма, прибыв вместе с остальными. Кейден подошел к ней, задев плечом и глядя на ее подпись с приподнятой бровью и легкой улыбкой. Конечно, он видел, что она получила от Лукана очень много энергии. От этого никуда не деться.

– Ни единого чертова слова, – предупредила она.

– Значит, мне не следует думать, что когда я увижу своего старшего брата в следующий раз, он будет улыбаться?

Деверь, конечно, дразнил ее. Она не могла остановить собственную смущенную ухмылку.

Прямо перед ней Айсдернус, пара Сабэль, с грохотом взбежал по ступенькам в поместье. После громкого свиста появились Рейден и Ронан Вулвзи, подтрунивая друг над другом из-за какой-то шутки. Лукан распахнул тяжелую дверь и впустил их всех.

Прежде чем она успела войти, еще один сильный порыв ветра предупредил ее о появлении незнакомца. Волосы у нее на затылке встали дыбом, и она напряглась, медленно поворачиваясь. Она прикусила губу, когда ее худшие опасения подтвердились.

– Какого хрена? – крикнул Шок. – Анка!

Лукан плечом протиснулся в дверь и бросился к ней, обняв ее за плечи, словно защищая.

– Я не позволю ему причинить тебе боль.

Она посмотрела в его решительные голубые глаза, послав ему почти извиняющийся взгляд.

– Он и не причинит.

– Тащи свою гребаную задницу сюда прямо сейчас, – потребовал Шок.

– Не слушай его, – настаивал Лукан.

Но на самом деле у нее не было выбора. Потому что Шок защитил ее, когда Лукан не смог… потому что они уже давно были друзьями. Потому что Брэм настоял, чтобы она осталась с Шоком и брала у него энергию. Потому что она была обязана ему жизнью.

– Я должна, – тихо сказала она. – Мне очень жаль.

Лукан крепко прижал ее к себе:

– Нет. Черт возьми, Анка. Пойдем со мной домой. Он тебе не нужен. Я позабочусь о тебе.

Боже, как мило, но наивно с его стороны думать, что они могли заняться любовью один раз и возобновить любое подобие их прошлых отношений. Именно этого он и хотел, все это было видно в его пытливом взгляде. Если бы он только знал… но у нее не хватило смелости рассказать ему обо всех своих грязных маленьких секретах и прогнать его навсегда. Ей до боли хотелось верить в то, что он все еще может любить ее вечно.

– Лукан…

Она погладила его ошеломленное лицо извиняющимся взглядом, так сильно желая, чтобы он понял, но зная, что никогда не поймет, прежде чем выскользнуть из его объятий.

– Анка!

Тоска в его голосе причинила ей боль, но она собралась с духом и перешла к Шоку.

Он стоял на лужайке, весь в грязи, уперев кулаки в бедра, сверля дыры в ее душе. Его проникновение в ее голову не было ни безболезненным, ни тонким. Анка впустила его, терпеливо выслушав его бурные воспоминания. Он быстро нашел то, что искал, и заменил ее встречу с Луканом этим утром. Стиснув зубы и изобразив губами тонкую линию неудовольствия, он сократил расстояние между ними и схватил ее за руку.

– Ты позволила ему трахнуть себя.

Возможно, она могла возразить, что секс не был преднамеренным или что он просто поймал ее в момент слабости. Возможно, она даже убедила бы Шока в том, что у нее не хватало энергии и ей нужно было больше, чтобы продолжать тренировки. В конце концов она поделилась с ним своими мыслями. Она отказалась лгать ему.

– Да. Как ты и видел.

Он поднял глаза на подпись, окружавшую ее, бросая яркие краски Лукана в его лицо.

– Ты хочешь мне все объяснить? – прорычал он.

Остальные теперь наблюдали за происходящим, остановившись как вкопанные и уставившись на разворачивающуюся на лужайке сцену. Она чувствовала, как их взгляды впиваются ей в спину, словно маленькие клинки, не менее острые, чем у Лукана.

– Вообще-то нет. И уж точно не сейчас. Там чрезвычайная ситуация.

– Это чертовски важно, не так ли? – Шок притянул ее к себе, она вздрогнула. – Черт возьми, ты все еще пахнешь им!

Позади нее раздалось рычание, и ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Лукан бросился к ней, пытаясь спасти ее от большого ужасного Шока. Вместо этого она вырвала руку из его хватки, отказываясь быть в объятиях обоих мужчин. На первом месте была месть.

– Мы поговорим позже.

Она повернулась и встала на пути Лукана, когда он бросился на Шока, выглядя готовым разорвать одетого в кожу волшебника на куски. Она уперлась руками ему в грудь и с силой оттолкнула его назад.

– Сейчас это уже не важно.

– Черт возьми, это не так.

Гнев, который накатил на Лукана, был осязаемым, настолько сильным, почти ощутимым. Его ноздри раздулись, а брови нахмурились, когда он посмотрел через ее плечо прямо в лицо Шока.

Она почти чувствовала, как тот насмехается над Луканом, и ей захотелось влепить им обоим пощечину.

– Брэм объявил чрезвычайное положение. Мы не можем позволить себе эту мелкую драку. Никто из вас никогда не завидовал тому времени, которое вы провели, тренируя другого воина.

Шок открыл рот, чтобы возразить, и она поняла, что он хотел сказать, дескать, они с Луканом точно не работали над суровостью игры на мечах, если только его «меч» внутри нее не считался. Она щелкнула пальцами, не желая, чтобы хоть один слог об этом слетел с его губ.

– Заткнись. Позже. Это была ошибка. Это больше не повторится.

– Черт побери, этого не будет! – закричал Лукан и попытался проскочить мимо нее, чтобы атаковать Шока.

Она подняла силовое поле между ними двумя, благодаря свою счастливую звезду, что Фелиции не было рядом. Это был один из приемов, который она заставила себя выучить и выучила хорошо после своего похищения. Теперь она нашла ему хорошее применение. Поскольку энергия переполняла ее до краев, она могла поддерживать его бетонную толщину и непроницаемость в течение многих часов. Возможно, им обоим потребуется столько времени, чтобы понять, в чем дело. Она нетерпеливо вздохнула:

– Прекратите сейчас же, вы оба! Брэм позвал нас сюда, чтобы решить проблему, а не для того, чтобы вы оторвали друг другу головы, потому что… почему, Шок? Потому что я генерировала энергию с кем-то другим?

– Это было гораздо больше, черт возьми, – настаивал Лукан.

Да, так оно и было. И в тот момент, когда эта мысль пришла ей в голову, Анка почувствовала, как страшная магия Шока разрывает ее щиты. Поморщившись, сосредоточившись, чтобы удержать их вместе, она сделала все возможное, чтобы держать Шока и Лукана на расстоянии. Ее мысли кружились, пытаясь найти мирное решение этой дилеммы.

– Перестаньте валять дурака, – рявкнул Брэм из парадной двери поместья. – Внутрь. Сейчас же!

Лукан и Шок продолжали смотреть друг на друга, как будто убийство было в их ближайших планах. Приказ Брэма тоже нисколько не смутил их.

– Морганна атакует внедорожник, полный людей у Валла Адриана.

Ни один из волшебников не отступил ни на дюйм. Брэм выругался и вышел на лужайку.

– Итак, если вы не хотите, чтобы все эти люди умерли, и чтобы это событие снова было размазано по всему телеэфиру и газетам, вам двоим нужно перестать спорить о красивой ведьме и бороться с плохой.

Шок дернулся. Лукан немного сбросил напряжение с плеч. И все же ни один из них не отступил.

Анка нахмурилась, чувствуя, как боль пронзает ее виски. Удержание силового поля между этими двумя зверьми истощало ее силы и вызывало головную боль. Она закрыла глаза, нахмурив брови, и попыталась сосредоточиться на том, чтобы удержать стену на месте. Если же она этого не сделает… что ж, каждый из них угрожал убить другого. Она верила, что они действительно так думают.

– Что, черт возьми, с вами происходит? – крикнул Брэм. – Вы делаете ей больно!

Оба их внимательных взгляда впились в нее. Пристальный взгляд Лукана обжег ее лицо, когда она почувствовала, как кровь покидает его. Шок пробил себе дорогу в ее голову.

Почти сразу же они оба попятились назад. Пальцы Шока сжались в кулаки. Грудь Лукана тяжело вздымалась, лицо исказилось от ярости. Но они сдерживали себя. Для нее. Возможно, она и не заслуживала их внимания, но в конце концов была благодарна им за это.

Она осторожно начала опускать щиты. Ни один из них не пронесся мимо, как она опасалась. Они просто смотрели друг на друга, оба желая, чтобы она придвинулась поближе и выбрала одного вместо другого. Они вели себя как чертовы дети.

Шок прорычал при этой мысли, и она решительно проигнорировала его, отвернувшись от них обоих и направляясь к Брэму. Один за другим все входили в дом, в кабинет Брэма, где он беспокойно расхаживал. Мейсон стоял в углу вместе с Герцогом, оба они разговаривали по мобильным и хмурились поразительно одинаково.

– Вот уже полчаса Морганна держит заложников. Новостные агентства бешено спешат к месту происшествия. Мы должны добраться до Морганны раньше них, спасти людей и сделать это тихо. Скорее всего, она ищет зелье Мерлина, обшаривая достопримечательности, достаточно старые, чтобы содержать пузырек, который мой дед спрятал бы более тысячи лет назад. Когда Стоунхендж не сработал… я полагаю, она решила попробовать в следующем месте. Я понятия не имею, как мы подойдём к ней, не погибнув. Идеи?

Герцог захлопнул телефон:

– Она уже убила одного человека. Время имеет существенное значение. В ту минуту, когда прибудет Би-би-си, это выйдет за пределы нашего контроля.

Напряжение мгновенно высосало воздух из комнаты. Все переглядывались в течение тихого момента. Брэм нарушил молчание, постучав пальцами по столу.

– Маррок, у тебя все еще есть ослабевающий браслет, который Мерлин сделал для Морганны? Тот самый, с аметистами, который я подарил тебе, когда ты был убежден, что Оливия – это реинкарнация Морганны?

Воин молча покачал головой, словно извиняясь:

– Он был уничтожен вместе с моим коттеджем. С тех пор мы обыскали завалы и ничего не нашли. Мне очень жаль.

Брэм кивнул в знак согласия. Но никто даже на мгновение не подумал, что ему это нравится.

– Герцог, ты обнаружил что-нибудь полезное, когда вы вместе с Фелицией вернулись в пещеру, в которую была заключена Морганна?

– Ничего, если не считать слоя камней и пыли глубиной по колено. Все, что там было, скорее всего, навсегда уничтожилось, когда обрушился потолок.

Брэм едва сдержал проклятие:

– И никаких следов дневника Апокалипсиса. Черт.

Герцог отрицательно покачал головой:

– Никаких.

Анка слушала с замирающим от страха сердцем:

– Черт побери! Значит, мы должны противостоять ей, не имея никаких средств, чтобы замедлить ее или успокоить?

– Выглядит именно так, – Лукан внезапно вспыхнул. – Я думаю, тебе лучше остаться здесь.

Брэм тут же отрицательно покачал головой:

– Нам понадобится каждый воин.

– Она жаждет твоей крови, – напомнил ему Лукан.

– Именно. Если она променяет меня на туристов, может быть, мы чего-нибудь добьемся.

– Зачем вообще держать туристов в заложниках? Никто из них не может знать, где Мерлин мог спрятать свое смертоносное зелье, – заметила Анка.

– Хороший вопрос.

Брэм нахмурился, ожидая ответа, затем повернулся к Герцогу и Мейсону:

– Она выдвигала какие-нибудь требования, о которых вам известно?

Братья посмотрели друг на друга с явным нежеланием говорить. Наконец Герцог вздохнул:

– Сабэль или ты.

– Брэм, – прорычал Айс с другого конца комнаты.

– Согласен. Моя сестра держится подальше от этой суки. И вообще, где она сейчас?

– Со всеми парами, включая Фелицию, в наших пещерах, – ответил Айс.

– Сабэль и Табита пытаются расслабить Фелицию настолько, чтобы позволить им использовать магию в ее присутствии. Они работают над этим упражнением уже неделю. Они делают успехи. Но я не пошлю туда никого из них встретиться с Морганной, даже мою Фе, – пробормотал Герцог.

– В Суонси они в безопасности, – успокоил всех Айс, особенно самого себя. – Даже если Морганна замыслила похитить женщин, Фелиция не позволит этой древней сучке приблизиться к ним.

Анка не стала спрашивать вслух, возможно ли, что магия Морганны может свести на нет способности Неприкасаемой. Скорее всего, нет, и нет смысла волновать каждого воина здесь мыслью о безопасности их пар. У Морганны были заложники-люди. Это наверняка займет ее на некоторое время.

– Я согласна с Луканом, Брэм, – заговорила Анка. – Я думаю, тебе лучше остаться здесь. На самом деле, я думаю, что все вы должны остаться здесь и позволить мне пойти вместо вас.

Все мужские головы в комнате повернулись к ней и уставились так, как будто у нее выросли рога и внезапно появился третий глаз.

– Нет! – Лукан и Шок заявили одновременно.

Брэм был не менее деликатный:

– Ты что, с ума сошла? Если у тебя не будет нужной Морганне информации, она только потеряет терпение и убьет тебя.

Хотя большинство из них, как правило, были впечатляющими, они все же были мужчинами и иногда могли быть немного тупыми.

– Но я же женщина. Мы все знакомы с ее хорошо документированным недоверием к мужчинам. Ей может не понравиться, что я не могу помочь ей сразу, но я могу притвориться, что дружу с ней. Я могу пообещать ей, что помогу заманить тебя в ловушку, Брэм. Я могу завоевывать ее доверие достаточно долго, чтобы освободить заложников. Поэтому давай будем реалистами, мы не собираемся захватывать ее без плана. Мы не собираемся заманивать ее в ловушку или удерживать, пока не узнаем ее слабости. Мы не собираемся убивать ее без этой возможности. Все время было бы лучше потратить на поиск местонахождения этого зелья. Если я смогу успокоить ее сейчас… – Анка пожала плечами. – А почему бы и нет?

– Мне это не нравится, – отрезал Лукан, выглядя так, словно хотел пересечь комнату и заключить ее в объятия.

Она послала ему грустную улыбку:

– Я не прошу тебя ничего делать, но вижу в этом логику.

Все остальные молчали. Кроме Шока.

– Черт, нет!

– Я не спрашивала твоего разрешения. В этом есть смысл. Она не увидит во мне угрозы. Я придумаю какую-нибудь сумасшедшую историю о том, что Брэм обманул меня и это моя возможность отомстить. Может, мне удастся выяснить, что ей известно. Может, и нет, но если я смогу убедить ее освободить заложников, тогда мы одержим небольшую победу.

Мертвая тишина в комнате, которая последовала за этим, действительно дала ей надежду.

Брэм прочистил горло:

– У тебя есть несколько веских аргументов. Я не стану с ними спорить.

Лукан резко повернул голову и посмотрел на лучшего друга так, словно тот сошел с ума.

– Ты что, сумасшедший? Ты же не пошлешь Эмму говорить с Морганной. Почему Анка?

– Эмма – его пара, – мягко поправила та. – Я не принадлежу никому, кроме самой себя.

Ее слова прозвучали в комнате как взрыв бомбы. Зарычал Шок. Лукан бросил на нее яростный взгляд, явно готовый спорить. Но больше никто не возражал.

– Мне это не нравится, Анка, – наконец признался Айс. – Хотя эта идея имеет свои достоинства.

– Я хотела сражаться. Признаю, что еще не готова к битве, но общение с ведьмами, которые считали себя выше меня, более ста лет научило меня владеть языком, как мечом. Я могу это сделать.

– Как бы мне ни было неприятно это признавать, я не вижу лучшего плана, – проворчал Герцог. – Но она чертовски опасна, Анка.

Герцогу не нужно было объяснять очевидное.

– Я подыграю девичьей силе или выясню, что она хочет услышать, и скажу ей это. Но самое худшее, что мы можем сделать, – это послать туда группу воинов-мужчин, чтобы сразиться. Она выйдет оттуда с боем. Никаких разговоров не будет. Инцидент в Стоунхендже доказывает, что она не имеет никакого отношения к человеческой жизни, и чем дольше мы спорим, тем больше вероятность, что она убивает людей даже сейчас. Или что Би-би-си доберется до нее раньше нас. Что это будет – лазутчик или война, прежде чем мы будем готовы?

– Вот черт, – проворчал Кейден. – Боюсь, что она права.

Лукан повернулся к младшему брату с выражением недоверия на лице:

– Ты что, совсем с ума сошел?