Текст книги "Обними меня на рассвете (ЛП)"
Автор книги: Шелли Брэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Скорее всего, да. Как бы это ни было больно, для него это будет лучше.
Как только она надела одежду, вещи сразу же натерли тело. Ее чувствительная кожа запротестовала, но она заставила себя выскочить из спальни и побежать к лестнице.
– И куда ты собралась?
Анка резко повернула голову и обнаружила Брэма в кресле с откидной спинкой, стоящем на двух ножках и прислоненном к стене. Он поднял бровь и бросил на нее пронзительный взгляд.
– А какое это имеет значение? Прежде чем ты согласился позволить мне присоединиться к Братьям Судного Дня, ты заставил меня пообещать спать с твоим двойным агентом. Не беспокойся. Я выполню свою часть сделки.
– А как же Лукан?
Ее мучила совесть.
– А что с ним?
– Твое сердце выбрало его.
Она скрестила руки на груди:
– Моя голова отвергает это решение. Почему это для тебя проблема?
– Это будет проблемой для Лукана.
– Мне очень жаль, но, как ты уже не раз говорил, война – это не мило.
Брэм коротко кивнул:
– Совершенно верно. Так ты просто собираешься разбить ему сердце?
– Я собираюсь позволить ему жить своей жизнью.
Она послала ему натянутую улыбку и сменила тему разговора:
– Ты ждешь Милли?
– Да. Она захочет проведать тебя. Я не думаю, что она будет рада услышать, что ты уже уходишь. У заклинания Морганны, вероятно, остались часы, а может быть, и дни.
Она пожала плечами с уверенностью, которой не чувствовала, стиснув зубы от прилива крови к коже и спазмов в животе. Слишком скоро эти симптомы снова захлестнут ее. Она не могла позволить Брэму узнать, что каждый шаг, который она делала, удаляясь от Лукана, был мучительным, как будто она разрезала себе грудь ногтями и вытащила свое собственное сердце. Он наденет свою маску благородства и попытается заставить ее остаться.
– Это моя проблема. Я разберусь. – Она кивнула в сторону спальни, где оставила Лукана: – Ты же разберешься с ним.
Не говоря больше ни слова, она сбежала вниз по лестнице и исчезла за дверью. Приближались сумерки, и ветер свистел завывающую мелодию среди голых деревьев, когда она вернулась в парк возле квартиры Аквариус. Она вызвала свое пальто из дома Шока. Оно защищало ее от зимнего холода, но добавляло дискомфорта коже. Переставляя ноги, она вдохнула свежий воздух, надеясь, что он успокоит ее, и направилась к маленькому домику своей кузины.
Анка вошла, махнув рукой, в надежде застать свою чудаковатую кузину заваривающей зеленый чай, готовящей какую-нибудь отвратительную здоровую пищу, которую никто – ни маги, ни люди – никогда не съест. Вместо этого место было неподвижное, необитаемое и безмолвное. Взрыв цвета, оставленный Аквариус после себя, был повсюду, но ее кузины не было дома.
Состроив гримасу, Анка проскользнула внутрь и плюхнулась на голубой диванчик, доставшийся в наследство от прошлого века. Ужасно неудобная и грязная мебель все еще приносила уют. Она была такой же странной и знакомой, как и ее кузина.
Последующая реакция на заклинание пришла не сразу.
Ее охватила дрожь. Анка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но почти сразу же на нее обрушилась еще одна волна, более сильная, чем предыдущая. Ее соски жаждали прикосновения, теплого рта. А плоть между ее бедер горела так, словно кто-то поджег ее танцующим пламенем, прижав к набухшим складкам. Проклятое, проклятое заклинание! Ей нужен был мужчина, чтобы облегчить изнуряющую боль.
Нет, ей нужен был Лукан.
Прижав руки к животу, она согнулась пополам, закусив губу, чтобы сдержать крик. У Аквариус были человеческие соседи, и Анка знала, что, если она будет слишком громко кричать, один из них позвонит 911, чтобы «спасти» ее. Ей придется чертовски долго объяснять, что она просто должна переждать заклинание Морганны. И надеяться, что оно не убьет ее.
Пустота ее промежности была сочащейся пустой раной. Анка упала обратно на диван, ее дыхание было затруднено, все тело пульсировало в ожидании того, что она никогда больше не будет иметь: прикосновения Лукана.
Одежда царапалась и натирала так сильно, что она уже не могла этого вынести. Она сорвала ее, пока не оказалась благословенно голой. С большим количеством судорог и схваток ей удалось освободиться от всего. Но это ничуть не уменьшило ужасную боль, разрезавшую ее надвое.
Она свернулась калачиком и попыталась раскачиваться. Пот лился с нее градом, и все, о чем или о ком она могла думать, был Лукан. Сейчас он, наверное, гадал, почему она ушла от него. Наверное, он беспокоился о ней.
Неудивительно, что Брэм считал, что она может умереть, если останется неудовлетворенной на все время этого заклинания. Это подтверждало то, как ее чрезмерно чувствительная кожа скрежетала сама по себе, а грубая ткань дивана заставляла каждый нерв в ее теле шипеть от острой боли. Ее вкусовые рецепторы вздулись и запульсировали без его поцелуя. Ее груди набухли, и она чувствовала, как кровь все еще приливает к соскам, переполняя ее слишком сильными ощущениями. Отсутствие рук Лукана на ней было само по себе пыткой. Она протянула руку между ног, чтобы унять изнуряющее желание, которое все ближе и ближе тянуло ее к безумию. Но прикосновение к себе только причиняло ей еще большую боль.
Мысли о Лукане заставляли ее плоть сжиматься и сокращаться. Она нуждалась в нем, должна была заполучить его. Если она умрет без него… разве это не то, что она заслужила?
Пот катился по ее коже, и она закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всего, кроме фантазии в своей голове, где Лукан нашел ее, отвел в кровать, заполз между ее ног и начал ласкать языком ее скользкую плоть, пока она не вскрикнула от боли…
– Нет!
Анка сидела прямо, ожидая, что сейчас она свернется калачиком на диване. Вместо этого Шок встал на колени между ее ног, держа ее бедра широко раскрытыми, его губы были скользкими от ее соков.
– Все еще болит? – спросил он.
Она кивнула:
– Не надо.
Он тут же отдернул руки.
Анке хотелось извиниться за свой отказ, погладить его по щеке. Она хотела дать ему понять, что, несмотря на все их недостатки как людей, которые не позволяют им быть настоящей парой, часть ее всегда будет любить его, несмотря на то, что ее сердце выбрало другого.
Он со вздохом откинулся на пятки:
– Аквариус пришла домой и нашла тебя в бреду на диване. Она позвонила мне. Почему ты уехала от МакТавиша? Ты же его любишь. Он хочет тебя. Ты боишься быть счастливой?
У Шока счастье казалось таким простым. Закажи его из меню и пуф! Кто-то тут же подал его, дымящееся и вкусное, в картонном контейнере навынос.
– Это не имеет значения.
Она прижала колени к груди, когда ее снова охватила судорога. Она вскрикнула и закусила губу. Надо было помнить о соседях.
– Это чертовски важно.
Он поднял ее на руки.
Даже это маленькое прикосновение заставило каждый нерв в ее теле метнуться вниз головой в острую боль, которая заставила ее кричать, будь прокляты соседи. Шок отбросил ее, как горячую картофелину, и она выругалась.
– Ты нуждаешься в нем, малышка, особенно сейчас. Я думаю, он ничего не стоит, но…
– Не могу быть с ним.
Он тяжело вздохнул:
– Ты стала упрямой, Анка.
– Живя с тобой.
Она поморщилась, готовясь к новой волне боли.
– Ты в агонии и все время шутишь?
Она выдавила из себя легкую улыбку:
– Работает?
– Да ну тебя к черту! А где твой мобильный?
Чтобы он мог позвать Лукана, и тот приехал и позаботился о ней? Да, именно так он и поступит. Несмотря на все свое буйство, он глубоко заботился о ней. Она причинила ему боль… и все же он был готов поставить ее потребности выше собственных.
– Не скажу.
Шок не стал тратить время на то, чтобы отчитывать ее, а просто порылся в карманах сброшенной одежды и наконец вытащил устройство.
– А где же номер этого придурка?
Пока он просматривал меню, она заставила себя отвлечься от боли и ожидающей волны безжалостного желания, угрожающего задушить ее.
– Заставь меня уснуть.
– Я уже пытался.
Она нахмурилась, моргая, глядя на его хмурое лицо.
– И когда же?
– В ту же секунду, как я вошел и увидел, что ты мечешься. Поверь мне, звонить добропорядочному ублюдку – это не мой первый выбор.
Поэтому в отсутствие какого-либо другого плана Шок вернет ее своему врагу и пожертвует своим счастьем, чтобы спасти ее. Его врожденная доброта и преданность тем, о ком он заботился, с самого первого дня расположили его к ней. Ей хотелось, чтобы этого было достаточно.
– Нашел.
Он начал нажимать на кнопки.
Через мгновение звонок соединится. Лукан уже проснулся и, вероятно, прибежит сюда. Он будет настаивать дать ей все необходимое, чтобы она почувствовала себя лучше. И они создадут следующее поколение баньши. Лукан все больше приближался к истине, от которой она пыталась его защитить.
У нее не было ни выбора, ни времени.
Имея в голове лишь смутный план, она пришла к Аквариус. Настал момент привести тот в действие. Как только эти слова будут произнесены, даже Лукан не сможет прикоснуться к ней.
Анка облизала пересохшие губы, пытаясь связно произнести все слова:
– Когда я становлюсь частью тебя, ты становишься частью меня. Я буду честной, доброй и верной…
– Какого хрена ты делаешь?
Шок отбросил телефон в сторону и опустился перед ней на колени:
– Не надо.
Сказаны слова, которые он ждал более века, чтобы услышать. Привязка к нему. Это должно было быть сделано в конце концов, если бы он или Лукан когда-нибудь действительно были свободны. Это было ужасной манипуляцией – и только так она могла помочь обоим мужчинам, которых любила.
– Я прислушалась к твоему Зову. Тебя ищу.
– Ты не имеешь в виду ни одного из этих слов. Заткнись! Черт возьми, заткнись сейчас же!
Он нуждался в этом. Возможно, он действительно ненавидит ее выбор времени, но когда-нибудь он поблагодарит ее. Тот факт, что это давало Лукану легкую причину навсегда отвернуться от нее, тоже не причинял боли.
Собравшись с силами, она судорожно вздохнула и закончила свою клятву:
– С этого момента для меня нет никого, кроме тебя.
Взрыв потряс ее, раздробив на части в агонии, во сто крат худшей, чем та, что она испытывала раньше. Она только думала, что познала боль, но ошиблась. Очевидно, привязанность к волшебнику, которого ее сердце не выбрало, в то время как жаждала другого, делала ее боль еще более ужасной.
Она взвизгнула и заплакала, свернувшись в тугой клубок на диване. Смерть должна скоро наступить.
– За каким хреном ты это сделала? – тихо спросил он, его рука нависла над ней, как будто он хотел прикоснуться и успокоить ее, но не осмеливался.
– Я… – она судорожно сглотнула, – теперь твоя пара.
– Неужели ты думаешь, что я хочу тебя сейчас, когда знаю, что твое сердце принадлежит этому придурку? Я не мог достаточно быстро убегать на дно бутылки каждый чертов раз, когда трахал тебя, а ты тосковала по нему. Я не хочу заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Я не хочу быть твоим вторым выбором, Анка.
– Согласна.
Она сжала кулаки, пытаясь дышать сквозь боль, гудящую в ее теле.
– Сделала это… для тебя.
– Значит, я могу помнить каждый гребаный раз, когда приближаюсь к тебе, что ты не хотела меня? Нет. Черт возьми, нет.
Она покачала головой и попыталась сосредоточиться на словах, а не на страдании:
– Отведи меня к Милли.
Шок поколебался, прежде чем понимание озарило его смуглое лицо. Он сорвал с себя темные очки, и она не сомневалась, что он сделал это для того, чтобы она увидела, как глубоко ее жест взволновал его. В конце концов, он поблагодарит ее. Может, через столетие или два. Теперь же он был просто взбешен.
– Ты что, блять, издеваешься надо мной? Ты сделала это, чтобы освободить меня. Нет. Ни в коем случае. Пара, сломавшаяся прямо сейчас, убьет тебя.
– Нет… это не самое худшее.
– Это ты так думаешь? Вот дерьмо. Ты меня слышишь? Вот дерьмо! Я уже собираюсь потерять тебя и…
– Ты меня не любишь.
– О, теперь ты думаешь, что знаешь мое сердце?
Несмотря на мучительную боль и ноющую промежность, она улыбнулась. Шок всегда был враждебным, когда кто-то касался его эмоций.
– Да.
– Ты же все прекрасно знаешь.
– Отведи меня к Милли.
Он вздохнул и потянулся обхватить ее одной рукой за плечи, а другой – за колени.
В ту же секунду, как он это сделал, боль от прикосновения стала невыносимой.
– Нет! Боже, не надо… нет…
Шок немедленно отошел.
Послышались рыдания. Ей нужно довести дело до конца. Отпустить Шока, чтобы он наконец прожил остаток своей жизни, чтобы был полностью свободен, чтобы влюбиться в пару, предназначенную для его завершения, а не в трофей, который он хотел отполировать до блеска и показать Лукану и каждому другому привилегированному ублюдку, когда возникнет такая возможность. Если бы Лукан поверил, что она выбрала Шока, чтобы разделить с ним жизнью, хотя бы временно… Что ж, это сделает его решение найти лучшую женщину еще более легким. И Брэм мог настоять, чтобы она жила с Шоком, но ему придется пережить это, если она решит положить голову на другую подушку.
– К черту все.
Шок снова надел очки и снова схватил ее телефон.
– Я не позволю тебе умереть из-за этого.
– Лукан не может теперь трогать меня.
Он сделал паузу.
– Он не может трахнуть тебя. Но я думаю, что он единственный мужчина, который может прикоснуться к тебе. Он доставит тебя к Милли. Как только она снимет это заклинание Морганны, мы поговорим о том, что будет дальше.
Она открыла рот, чтобы возразить, но Шок покачал головой и толкнул ее коленом. Как и следовало ожидать, совершенно новая боль опустошила ее.
Он закончил разговор и рявкнул в мобильник:
– Доберись до Аквариус. Ты нужен Анке.
Шок едва успел отключить звонок, как Лукан громко постучал в дверь.
– Не говори ему, – закричала она.
– Что ты собираешься разорвать нашу счастливую дружескую связь? Я буду говорить все, что захочу, черт возьми.
Тяжелыми шагами он протопал к двери и рывком распахнул ее. Лукан ворвался внутрь и бросил взгляд на ее магическую подпись, которая теперь провозглашала, что она пара Шока.
Предательство на его лице разбило ее сердце на миллион осколков.
– Почему? – выдавил он из себя.
На этот раз ей не пришлось изображать агонию. Анка опустила голову на колени, все еще прижимаясь к груди, и позволила горю выплеснуться наружу. Она хотела избавить Шока в благодарность за все, что он сделал, чтобы помочь ей. Она хотела прогнать Лукана и избавить его от всего того уродства, с которым он не мог и не должен был справляться.
Но Боже, это было гораздо больнее, чем она могла себе представить. Гораздо хуже, чем любой побочный эффект заклинания Морганны.
– Милли, – выдохнула она.
– Я не могу к ней прикоснуться, – рявкнул Шок. – Привязанность ко мне только усилила ее боль.
Лукан повернулся к нему:
– Тогда почему ты ей это позволил? Ты должен был знать… ее сердце сделало другой выбор. Конечно, это должно было причинить ей невыразимую боль.
– Это не значит, что я ее поощрял. Я воззвал к ней больше ста лет назад. Откуда мне было знать, что она выберет этот особенный гребаный момент, чтобы наконец согласиться?
– Ты что, не можешь читать ее чертовы мысли?
– Нет, не почувствовав ее боли, придурок. Так что я держался подальше от ее мыслей. Неужели ты действительно собираешься обвинить меня в этом сейчас?
Анка слушала их спор, морщась, пока очередная волна потребности разрушала ее механизмы преодоления и истощала запас энергии. Она взвизгнула от боли. Оба мужчины бросились к ней.
– Упрямая ведьма, – проворчал Шок. – Если бы я мог дотронуться до тебя, я бы отшлепал твою задницу.
Она попыталась улыбнуться:
– Не мог бы.
– Но я могу, – прорычал Лукан. – Если бы ты была хоть немного сильнее…
Беспокойство на его лице затмило любую угрозу, которую он мог попытаться передать. Она протянула руку, чтобы коснуться его, но передумала.
– Милли?
Смущение исказило лицо Лукана, и Шок закатил глаза:
– Отвези ее обратно к Брэму, придурок. Ей нужна его тетя.
Лукан выглядел готовым разнести череп Шока на мелкие кусочки, и поднятая бровь Шока определенно приглашала его попробовать. Но они оба отступили – пока что. Ради нее.
– Но это еще не конец. Мы еще поговорим. Он может быть твоим… твоей парой… – Лукан выплюнул это слово в ее сторону, – но как только ты поправишься, мы поговорим обо всем, ты и я.
Она слабо кивнула, чувствуя, как еще один горячий порыв окатил ее тело, когда Лукан приблизился. Ее лоно содрогнулось. Промежность сжалась. Ее соски пульсировали. И необузданная жажда к нему так быстро лишила ее энергии.
Боже, неужели заклинание Морганны убьет ее?
Наконец Лукан выругался и притянул ее к себе, прижав к груди. Боль немного утихла, и она вздохнула от мгновенного облегчения:
– Спасибо.
– Не благодари меня, – прорычал Лукан. – Я еще не закончил с тобой.
****
Они телепортировались обратно в дом Брэма, и в тот момент, когда их предводитель открыл дверь, чтобы впустить гостей, его глаза расширились, как будто он только что увидел летающих свиней. К счастью, Анка потеряла сознание во время телепортации. Чрезмерная боль, заставлявшая ее кричать, была больше, чем Лукан мог вынести.
– О чем она только думала, убегая и отвечая на зов Шока, особенно когда терпела чары Морганны?
– Не знаю, – признался Шок.
– Но, черт возьми… – обвиняющий взгляд Брэма застыл на Шоке. – Ты позволил ей привязаться к тебе?
– Я уже рассказал все это дерьмо холостяку номер один.
Шок ткнул большим пальцем в сторону Лукана.
– Успокойся, придурок.
– Где Милли? – потребовал ответа Лукан. – Я хочу, чтобы она рассказала мне больше о тех чарах, которые Морганна наложила на Анку. Это слишком быстро истощает ее энергию.
И с такой скоростью они, скорее всего, убьют ее раньше, чем захочется.
– Я позову ее.
Брэм окинул Анку мрачным взглядом:
– И скажу ей, что это срочно. Положи Анку обратно в спальню.
Лукан бросился вверх по лестнице, чувствуя Шока на полшага позади. Он хотел сказать этому ублюдку, чтобы тот убирался прочь, что Анка – это не его дело. Но она выбрала его себе в пару, хотя и знала, что ее сердце решило иначе. Почему?
Положив ее на кровать, он поднял глаза и увидел, что Шок потирает рукой усталое лицо.
– Она делает это, чтобы освободить меня.
– От твоего существования без секса? Я совершенно уверен, что ты получаешь свою долю с тех пор, как она поселилась под твоей крышей.
Он не смог скрыть горечи в голосе.
– Да, и если это чертовски раздражает тебя, что ж, очень жаль, сэр Галахад. Но она заговорила со мной о Клятве, потому что намерена отпустить меня. Навсегда. Как ты и сказал, ее сердце выбрало, и это был не я.
Шок поверил, что Анка намеревается разорвать их связь?
– Кто-нибудь, дайте этому парню награду, – распорядился Шок. – Именно. Как еще я могу быть свободен, чтобы любить кого-то другого или что там у нее в голове крутится?
– Но почему именно сейчас? Это может убить ее.
Мощные руки сжались в кулаки.
– Я не думаю, что эта идея беспокоит ее так же, как тебя или меня.
Черт возьми!
– Она ни хрена со мной не говорила.
– Добро пожаловать в клуб. Она действительно уже не та женщина. Ее независимая жилка теперь в милю шириной.
– Очевидно.
Лукан расхаживал взад-вперед, пытаясь осознать все это и понять последствия.
– Значит, Анка произнесла связующее слова и… надеялась, что я увижу твою связь?
Он кивнул.
– Тогда потеряй свою проклятую гордость и навечно осуди ее, чтобы, как только моя связь с ней будет разорвана, тебе было уже все равно. Это мое предположение.
Он фыркнул.
– Этого никогда не случится.
– Ты правда любишь ее?
Повернувшись к Шоку, как будто он сошел с ума, Лукан нахмурился.
– Как ты можешь сомневаться в этом?
Шок посмотрел на него так, словно тот потерял все остатки здравого смысла.
– Ты едва ли потребовал, чтобы она вернулась к тебе после того, как она исцелила тебя от траура по твоей паре. Ты оставил ее со мной и не боролся. Что еще можно подумать, кроме того, что твоя гордость была важнее твоей любви к ней?
Речь Шока жалила. Хуже того, Лукан понял, что в этом может быть зерно истины. Он был так разбит и зол, когда понял, что Анка не вернулась домой к нему, и предположил, что она отвергла его из-за провала, который он не мог вынести. Она разбила ему сердце. И он был слишком горд, чтобы спросить почему.
– Теперь ты видишь? Она плакала, когда несколько дней назад случайно телепортировалась в ваш дом и обнаружила, что ты привез туда суррогата.
Она видела, как он вел кого-то еще в их дом, пока готовился закрыть глаза и притвориться, что он больше не один. Осознание того, что он причинил ей сильную боль, пронзило его сердце горькой яростью. В тот день он отчаянно пытался доказать, что может удержать кого-то еще в этих четырех стенах, которые Анка все еще преследовала своим присутствием. И он с треском провалился. Один взгляд на Анку – и все мысли о другой женщине улетучились.
Теперь оставалось только сожалеть.
– Я вижу, ты начинаешь понимать. Ты оставил меня собирать осколки и обвинил ее в том, что она осталась со мной, хотя ты почти не показывал, что она имеет значение.
– Это же чушь собачья. – Лукан толкнул его в грудь. – Я умолял ее вернуться домой.
– Один или два раза. Но ей было больно и страшно. Она нуждалась в утешении. Когда ее дух был сломлен, ты слишком легко воспринял ее отказы. После этого, черт возьми, как она могла поверить, что ты действительно заботишься о ней?
Когда, черт возьми, Шок стал доктором Филом?
– Это совсем нетрудно, глупый болван, когда я могу читать ее гребаные мысли.
Да, это так.
– Зачем давать мне столько полезных советов, когда она теперь твоя пара? Чары Морганны исчезнут, и тогда ты сможешь оставить ее себе.
Шок вскинул руки вверх:
– Ей нужен вовсе не я. И я не возьму ее по доброй воле. Неужели тебе так трудно поверить, что я готов на все ради нее?
В этот момент?
– Нет, но разве какая-то часть тебя не задается вопросом, может, со временем ты сможешь заставить ее полюбить тебя?
– Она уже любит меня, – заверил его Шок, абсолютно уверенный в этой оценке. – Но не так сильно, как она любит тебя. Мне чертовски больно это говорить, но ради нее я так и сделал. Не заставляй меня сожалеть об этом.
Лукан ошеломленно кивнул. Шок был не совсем таким, каким он думал или ожидал. Его чувства к Анке отодвинули эти слои и показали кого-то более человечного, более чувствительного…
– О, черт! Ты ведь не считаешь меня чувствительным.
По лицу Шока пробежала сердитая гримаса.
– Не беспокойся, – соврал Лукан.
– Впечатляюще. А теперь отвали.
После всего, что ему рассказал Шок?
– Конечно. С удовольствием. Не стесняйся сделать то же самое.
– Как только она поправится, обязательно.
Они оба уставились на Анку, которая тихо вздыхала, ворочаясь на мягких простынях. Она нуждалась в его прикосновениях. Лукан понимал это интуитивно. Ему было больно класть руку на ее обнаженную кожу, в то время как ее подпись расплывалась от доказательства ее связи с Шоком. Но дело было не в нем, и Шок поставил его на место.
Упав на колени рядом с кроватью, он обхватил ладонями щеки Анки.
– Я здесь, любовь моя. Оставайся с нами. С тобой все будет в порядке.
По крайней мере, он надеялся, что это правда.
– Милли скоро будет здесь! – крикнул Брэм с лестницы. – Сабэль тоже вернется, чтобы посмотреть, сможет ли она успокоить Анку своими способностями сирены.
Идеально. Почему, черт возьми, он не подумал об этом раньше? Может, Сабэль сможет успокоить Анку и помочь ей пережить разрыв пары. Он молился. Мир без Анки… он покачал головой и попытался успокоить ужас в животе. Знать, что она находится под крышей Шока, было невыносимо и ужасно, но, по крайней мере, в глубине души он всегда знал, что у него будет шанс поговорить с ней снова. Если она не выживет сейчас, Лукан тоже не думал, что выживет
– Мы должны верить, что она справится, – проворчал Шок, хмуро глядя на нее. – Чертовски ненавижу, когда она вот так бледнеет.
Да, Лукан тоже это ненавидел.
– Послушай… траур по паре, – Шок сглотнул, – это действительно чертовски ужасно?
Лукан поднял голову, понимая, что Шок вскоре переживет то, что он пережил после того, как Матиас разрушил его связь с Анкой. В любой другой день он бы радовался при мысли о том, что этот мудак испытывает боль. Сегодня все это было маловажно.
– За гранью ужаса. Я не помню ничего, кроме постоянной агонии, пустоты внутри, которую ничто не могло заполнить, мучительного горя и ярости, что не мог умереть.
– Действительно звучит чертовски ужасно.
И Шок выглядел нервным из-за этого.
– У меня нет никаких ободряющих слов.
– Тогда дай мне что-нибудь, мужик. Если я потеряю гребаный рассудок, сделай мне одолжение?
В этот момент, как бы Лукану ни было неприятно это признавать, он был в долгу перед Шоком.
– Хорошо. Что тебе нужно?
– Когда связь будет разорвана, если мой разум затуманится, просто убей меня.
Глава 13
– Мы почти закончили, – сообщила Сабэль, высунув голову спальни.
Застряв в коридоре, Лукан хотел было прошагать туда-сюда, но продолжал беспокойно и тревожно сидеть. В кресле с откидной спинкой сидящий рядом с ним Шок, казалось, готов был выползти из кожи.
– Это чертовски неудобно.
Лукан старался не обращать внимания на сложившуюся ситуацию.
– Разве не так? Ты сидишь рядом с бывшим вашей нынешней пары, ожидая, чтобы стать и ее бывшим тоже.
Шок бросил на него свирепый взгляд. Лукан ничего не видел за темными очками, но все равно чувствовал жар раздражения волшебника.
– Благодарю, Капитан Очевидность.
Вот и весь разговор. Лукан постучал носком ботинка, напрягаясь, чтобы услышать любой звук из комнаты, любой признак того, что с Анкой все в порядке. Они все знали, что Шока не будет, когда всё закончится.
– Вот именно, – прорычал Шок. – Ты обещал покончить со мной.
Лукан не был точно уверен, как он это сделает, но был обязан Шоку. В любой другой день, получив бесплатное приглашение убить ублюдка, можно было бы бросить конфетти и надеть праздничную шляпу. Не сегодня. Черт возьми.
– Я выполню свою часть сделки, – пообещал Лукан.
А потом он больше не мог ждать. Он вскочил на ноги и зашагал по коридору.
– Почему так долго? Матиас разорвал нас на части, казалось, за считанные мгновения. Я едва почувствовал намек на панику и страх Анки, прежде чем это было сделано.
– Думаю, Милли и Сабэль должны быть осторожны. Ее энергия иссякает, не так ли? Ей очень больно. Черт возьми, я даже не знаю насколько.
Может, и нет, но это звучало как хорошая догадка.
– Она может умереть, пытаясь освободить тебя, и мне очень хотелось бы возненавидеть тебя за это. Но она сделала свой выбор. На ее месте я поступил бы точно так же.
Но Лукан не знал, сможет ли жить с этим.
– Думаешь, я не взволнован? Когда она поправится – не если, когда – моя злость взорвется, как незаконная дань Гая Фокса прямо ей в лицо, – проворчал Шок, а затем вздохнул: – Ты не воззовешь к ней ее еще раз?
Анка снова покинула Лукана – явный признак того, что она не собирается провести остаток своих столетий рядом с ним. Но, как метко заметил Шок всего несколько часов назад, Анка нуждалась в утешении. Она нуждалась в ком-то, кто бы боролся за нее. Он планировал стать таким человеком. Теперь он ни за что не отпустит ее.
– Мы дойдем до этого.
Шок фыркнул.
– Даже если тебе придется тянуть ее за волосы? Ей это нравится, ты же знаешь.
От этого зрелища ему стало плохо.
– Ни слова больше, черт побери, а то я потеряю весь свой Дзен и набью тебе морду.
– Вообще-то я бы предпочел именно это.
Лукан не удержался и рассмеялся. Проснувшись сегодня утром в холодной постели в одиночестве, он никак не мог предположить, что к ночи все изменится. Он был парой сердца Анки, и он собирался удержать ее за это. А остальное? Оформление витрин – это не имело значения. С какими бы препятствиями они ни сталкивались раньше, он постарается оставить их позади и восстановить хрупкое чувство собственного достоинства Анки, пока она не поймет, что все, что сделал с ней Матиас, не имеет для него ни малейшего значения. Важна только она.
– Хорошо. Сейчас ей нужна твердая, ведущая рука. Я не отдам ее обратно кретину. Я бы боролся за нее зубами, если бы ты не был достаточно силен, чтобы дать то, что ей нужно.
Дать то, что ей нужно. Эту фразу Митчелл Торп очень любил употреблять. Лукан понимал, что его первая обязанность перед Анкой – обеспечить ее эмоциональное благополучие. И он это сделает. А потом они серьезно побеседуют тет-а-тет о том, почему она не вернулась домой после того, как освободилась от Матиаса. Там таились проблемы с доверием. Лукан не был уверен почему, но он должен быстро добраться до сути.
Сабэль снова высунула голову из-за двери:
– Лукан?
Он бросился к двери:
– Что?
– Она отчаянно нуждается в энергии. Сейчас.
Сабэль отступила назад, чтобы впустить его.
Лукан колебался.
– Я не могу обмениваться с ней энергией, пока связь не разорвется. И ты это прекрасно знаешь.
– Тогда будет уже слишком поздно. Она… умрет.
– Какого хрена? – Шок выругался у него за спиной.
Лукан провел рукой по волосам.
– Откуда ты знаешь, что я не причиню ей еще больше боли?
– Я не знаю. Но, по крайней мере, у нее будет достаточно сил, чтобы выстоять.
Ладно. Еще одна неприятная правда. Еще одна чертова загадка без решения.
Он оглянулся через плечо. Шок выглядел измученным, как будто ему сейчас насрать, если бы его переехал поезд. Впалые щеки, черная щетина на подбородке, одежда помята, вспыльчивый. Но он не отходил от этого бдения. Как ни странно, Лукан восхищался решимостью волшебника. Он не слишком доверял Шоку – за исключением тех случаев, когда дело касалось Анки. Сегодня этот мерзавец доказал, что всегда будет делать то, что лучше для нее несмотря ни на что.
– Что ты думаешь? – спросил он у Шока. – Я не хочу причинять ей боль, но отказ от вмешательства не вариант.
Шок кивнул.
– Когда она закричит, это испортит мне настроение. Но у тебя нет выбора. Иди.
Вот именно. Лукан проглотил взвинченность. Анка нуждалась в нем… но он не мог с чистой совестью оставить Шока в покое сейчас. Он же обещал.
Лукан выхватил мобильник и быстро послал Кейдену сообщение.
– Черт возьми, нет! – Шок ощетинился.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы твой младший брат нянчился со мной.
Но время протестовать у опасного волшебника закончилось почти до того, как оно началось. Брэм впустил Кейдена в парадную дверь. Айс последовал за ним вверх по лестнице. Вместе они стояли по бокам Шока с одинаковыми насмешливыми улыбками. Очевидно, оба надеялись, что Шок сойдет с ума.
– Очень жаль, Дензелл, – съязвил Айс. – Будь хорошим мальчиком, а то потом не получишь мороженого.
– Отвали.
Шок пристально посмотрел на них обоих, а затем снова прошествовал к креслу с откидной спинкой у стены. Он поднял глаза на Лукана:
– Иди.
Кивнув, Лукан обратился к брату:
– Ты знаешь, что делать. Если случится худшее, жди меня.
Он ни за что не отвернется от своего обещания и не станет уклоняться от ответственности. Если Шок сойдет с ума, Лукан поклялся, что доведет свой мрачный долг до конца.
