Текст книги "Обними меня на рассвете (ЛП)"

Автор книги: Шелли Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Гневные слезы угрожали пролиться. Ему хотелось ударить кого-нибудь кулаком. Проклятия. Разбить стекло и снести стены. Лукан сдержал гнев. Он чертовски не хотел сдаваться. Она вернулась от Матиаса, от Морганны. Она нуждалась в нем сейчас. Он не собирался отпускать ее.

Лукан сосредоточился на своей фантазии, в которой Анка сидела у него на коленях, а лунный свет играл на ее розовой коже. В этом видении она услышала его зов и открыла свои сияющие глаза, чтобы улыбнуться ему, чтобы соединиться с ним, а затем открыла свой рот и свои бедра ему. Яркое изображение стремительно разливало кровь по его телу. Он мгновенно стал твердым, как железо, и смог достаточно быстро протолкнуться внутрь Анки. Ему нужно было почувствовать, как его возлюбленная сжимает его во всей своей плотной, захватывающей красе.

Лукан расположил ее безвольное тело над собой, лепестки ее промежности раскрылись, когда он провел по ним головкой члена. Он зашипел от огненной линии удовольствия, проносящейся вниз по его телу, обхватив ладонями ее лицо и прижавшись губами к ее губам. Ее прохладные губы не остановили его. «Анка вернется ко мне, клянусь Богом». Так или иначе, он восстановит ее. Если бы ему пришлось изнурять и истощать себя, чтобы наполнить ее всей своей энергией, заверить ее каждым своим словом и вздохом, что он никогда больше не оставит ее одну, чего бы это ни стоило, он бы это сделал.

Жадно пожирая ее губы, он завладел ее телом, глубоко вдавливаясь в нее, чувствуя, как ее плоть растягивается, чтобы принять его. Черт побери… он застонал, когда скользнул внутрь до упора, и она приветственно сжала его.

Теперь каждое прикосновение было откровением. Анка не двигалась вместе с ним, но ее учащенное дыхание, ее податливая плоть говорили, что она чувствует их связь так же сильно, как и он. Возможно, у нее еще не было сил быть с ним физически, но мысленно? Они были слиты воедино. Она чувствовала все, что он делал.

Анка судорожно вздохнула у его рта, когда он приподнял свои бедра вверх, погружаясь все глубже в ее тело, когда снова и снова касался ее губ своими.

– Ты не одна, любовь моя. Чувствуешь меня? Возьми меня. Мы будем сражаться.

Она вздохнула в ответ на его поцелуй и наклонилась, поморщившись, пока не вывернула одну руку и не закинула ее ему на плечо. Анка тянулась к нему, желала его! Он еще быстрее вошел в нее.

– Вот так, любовь моя. Двигайся со мной, сколько сможешь. Я здесь. Я никуда не собираюсь уходить. Черт, ты так хорошо ощущаешься.

Мягкая хватка ее складочек сомкнулась вокруг него и с каждым мгновением становилась все более скользкой, скручивая все его тело в бурлящую потребность, которую, как он знал, могла удовлетворить только Анка. Лукан отбросил в сторону все, кроме парящего наслаждения, покалывания, поднимающегося вверх по его телу, тяжелой боли, обжигающей его яйца. Он нежно положил ее голову себе на плечо, затем схватил ее за зад, как одержимый, и глубоко вошел в ее тело, кряхтя при каждом толчке вверх. Черт побери, он должен был отдать ей всю свою энергию, чтобы она открыла глаза и снова стала его.

Ее пышные груди соблазнительно покачивались у его груди. Он поднес один из напряженных пиков к своему рту и сильно пососал, обвивая тот языком, покусывая зубами, когда снова вошел в ее плотную киску.

Анка выгнулась дугой. Все больше ее великолепной плоти заполняло его рот, и он жадно сосал ее, прежде чем перейти к другой и сделать то же самое. Раскаленное добела желание опалило его. Пот присоединился к теплой воде, стекающей по его лицу. Он стонал с каждым грубым вздохом, все глубже входя в нее.

Она сумела поднять другую руку и обвить его шею, а затем тихо застонала:

– Лу…кан.

– Да, любовь моя. Будь со мной. Чувствуй меня. Я дам все, что тебе нужно.

– Так… устала.

– Я знаю. Скоро ты почувствуешь себя лучше. Не сдавайся.

– Все горит.

Остатки заклинания Морганы?

– Ты нуждаешься во мне?

Она издала звук, который он принял за согласие, когда с ревом вошел в ее тугую, истекающую киску. Экстаз растекался, как густой зыбучий песок. Он засасывал его, царапая по спине, чтобы собраться у основания позвоночника. Покалывание скапливалось там, кипятилось. Все внутри него напряглось, заставляя его трахать ее быстрее. Он не мог, черт возьми, дышать, когда желание расплющило его в лепешку. В ушах у него стучало сердце. Единственным другим звуком, который он слышал поверх этого, было грубое вколачивание с каждым толчком в ее набухшую киску.

Черт, как же он скучал по ней, по занятиям любовью в их доме. Теперь он был чертовски рад, что ему ни разу не удалось привести в эту комнату другую женщину, чтобы попытаться изгнать призрак Анки, преследующий его душу. Это пространство принадлежало им и той любви, которую они всегда будут разделять, что бы ни случилось и сколько бы времени ни прошло. Вечность в конце концов разрушит все, но Лукан поклялся, что даже она не сможет разрушить эту любовь.

После сегодняшнего дня она всегда будет здесь, рядом с ним ночью, первым лицом, которое он увидит каждые утро и день. Губами, которые он целовал. Женщиной, которую он держал. Они будут жить и любить вечно.

Восторг вспыхнул в то же самое время, когда удовольствие достигло пика. Он прижал ее к своей груди и обвил руками ее плечи сзади, пальцами толкая вниз на свой нетерпеливый член. Он издал первобытный звук обладания, когда экстаз взорвался внутри него и унес его прочь. Ощущение того, что он находится вместе с ней в коконе наслаждения, длилось долгие восхитительные мгновения. Ее гладкие стеночки мягко обхватили его. Черт возьми, он хотел отправить ее в это кульминационное блаженство вместе с собой, но она не могла позволить себе такую потерю энергии. Ещё нет. Вместо этого он застонал у ее рта, изливая свое семя глубоко внутрь нее, поклявшись, что загладит свою вину.

Наконец она открыла глаза и рот. И душу тоже.

Она ахнула, словно очнувшись ото сна, и заморгала, глядя на него смущенными, но настороженными янтарными глазами.

– Ты это сделал. Ты сам меня вытащил!

– Я не собирался сдаваться, любовь моя. Я никогда не сдамся.

Он поцеловал ее, его язык скользнул в рот, чтобы снова показать ей, как много он имел сказать. И как сильно он ее любил.

****

Хотя каждый мускул в ее теле болел, несмотря на теплые брызги воды на спине, когда Лукан закончил поцелуй, Анка медленно подняла ресницы, сосредоточившись на окружении. Ванная комната, тускло освещенная луной и светом, льющимся из соседней спальни, была до боли знакомой. Ее глаза широко раскрылись.

– Ты вернул меня обратно…

Домой.

Она не осмеливалась даже выдохнуть это слово, не говоря уже о том, чтобы поверить.

Лукан обхватил ее лицо ладонями и впился взглядом. Его пристальный взгляд заставил ее прислушаться.

– Да, в наш дом. Твое место здесь.

Эти сладкие слова едва не погубили ее, точно так же, как те, что, как она помнила, пронзили ее бессознательное состояние.

– Т-ты снова воззвал ко мне?

– Я не могу сказать яснее, чего хочу, любовь моя.

Голубизна его глаз усиливалась бахромой густых черных ресниц. Он прорвался сквозь ее защиту и заглянул прямо в ее душу.

– Что бы Матиас ни сделал с тобой, как бы ты ни думала, что это повредило тебе, почему ты считаешь, что ты недостаточно хороша… это все дерьмо. Ты и я и то, что мы чувствуем – это все, что имеет значение.

– Я в шрамах.

Он знал это, но все же слова выскочили как признание.

Лукан пожал плечами:

– За последние месяцы я сам получил несколько шрамов. Анарки, Зейн, Матиас – все они отрывали от меня кусочки мяса. Я не всегда заботился о том, чтобы получить достаточно энергии, чтобы исправить это.

– Но моя семья, они не…

– Я спарился с тобой, а не с твоей родословной. – Он нахмурился, глядя на нее: – Любовь моя, ты всегда старалась угодить мне, и я обожал тебя за это. Но в том, что тебя беспокоит, нет твоей вины. Если кто и должен извиняться, так это я. После того, как ты исцелила мою скорбь по паре, я никогда не должен был отпускать тебя. Я должен был схватить тебя, сказать, что именно я чувствую, и не дать тебе уйти. Но я не сопротивлялся. Твой отказ ошеломил меня. Я позволил ему раздавить меня. Я воспринял твои отказы так, будто ты больше не любишь меня.

Чувство вины раздавило ее на миллион кусочков. Она закрыла рот рукой, и на глаза ее навернулись слезы.

– Я слишком сильно любила тебя, чтобы втягивать в то, во что превратилась.

И то, кем я все еще являюсь.

Боже, он так обнажил свою душу для нее, как она могла держать свою родословную баньши в секрете? Она не могла этого сделать, если бы хотела, чтобы он был в ее жизни. Она должна быть честна с ним. Но как она могла сказать ему такую ужасную правду, которую скрывала от него больше века?

Лукан щелкнул пальцами, мгновенно возвращая ее внимание к себе:

– Тебе больно? Что-нибудь нужно?

– Нет.

– Тогда я не знаю, где и почему твой разум бродил, но он должен остаться здесь, с нами.

Анка кивнула:

– Да. Извини.

– Хорошо. Когда я закончу, ты скажешь мне, что у тебя на уме, да?

– Хорошо.

Он нежно поцеловал ее в губы и неохотно отстранился.

– Когда я с тобой, я снова могу дышать. Я чувствую себя целым, живым. Я чувствую себя любимым. Что бы еще ни случилось, я буду неотступно преследовать тебя, пока ты снова не свяжешь себя со мной или не посмотришь мне в глаза и недвусмысленно не скажешь, что больше не любишь меня.

Ее сердце чуть не разорвалось. Он был так откровенен, так храбр в своих чувствах. От этого она еще больше почувствовала себя трусихой.

– Лукан…

– Дай мне закончить.

Он поднял руку и погладил ее по щеке:

– Я также понимаю, что не давал тебе всего того любовного руководства, в котором ты нуждалась, когда мы уже были вместе. Я разговаривал с мужчиной… доминантом. Кое-что читал. Теперь я понимаю, любовь моя. Господи, как бы я хотел, чтобы ты мне все рассказала!

Глубокий румянец охватил ее тело. Настоящий, совершенный Лукан знал все ее темные желания? Она попыталась отвернуться, спрятать лицо. Лукан схватил ее за подбородок и не дал ей спрятаться. Все-таки она сжала веки, плотно их закрыв.

– Остановись. Посмотри на меня. Сейчас же, – нежно потребовал он, молча ожидая, пока она выполнит его просьбу.

Когда она осмелилась взглянуть на него, его прямой взгляд ждал ответа, как ломом, раскрывая ее душу.

– Лукан…

Он прижал палец к ее губам.

– Дай мне закончить и не отворачивайся. Не быть полностью честным – это часть того, что привело нас сюда. Возможно, я не смог бы помешать Матиасу взять тебя или причинить тебе боль – и мне чертовски больно это говорить, но, может, если бы я был всем, что тебе нужно, и чаще говорил бы тебе, как ты достойна любви, ты бы с самого начала захотела вернуться ко мне домой. – Он убрал ее мокрые волосы с лица и нежно поцеловал в губы: – Позволь заверить тебя, что нет ничего такого, чего бы ты захотела, а я не захотел. Ты очень хрупкая, и я часто боялся сломать тебя. Я подавил в себе порывы, которые, как я теперь знаю, доставили бы тебе удовольствие. Я всегда отчаянно хотел тебя. Я хотел проникнуть глубже в твое тело и душу, но боялся слишком сильно напугать или ранить тебя, чтобы что-то предпринять. Теперь все изменилось.

Она подняла голову, разинув рот:

– Но как насчет…

Черт, она не могла просить его об этом. Может ли она это сделать? Анка сглотнула, ее охватила нерешительность. Она ненавидела быть трусихой, но ее передернуло при мысли о его отказе.

– Если это у тебя на уме, так и скажи. Первое из того, на что я надеюсь, – будет много переговоров между нами, Анка. У тебя будет все, что нужно. У меня тоже есть свои потребности.

Он провел рукой вниз по ее спине, чтобы обхватить ее зад. Она пошевелилась у него на коленях, и его член снова затвердел в ней, жесткий и настойчивый.

Вспышка желания задрожала где-то в глубине ее живота. Как легко было бы отдаться его прикосновению и просто забыть этот разговор. Но Лукан прав. Если у них будет какое-то будущее, нельзя сейчас врать.

– П-порка?

Его улыбка стала еще шире. Он медленно поднял Анку вверх по своему члену.

– Конечно. Я с нетерпением жду, чтобы окрасить твой красивый зад.

Удовольствие нахлынуло на нее, даже когда она почувствовала, как покраснели ее щеки, на этот раз с робкой улыбкой.

– Ты… свяжешь меня?

– Ты справишься с этим?

Анка кивнула, а затем застонала, когда Лукан снова поднял ее вверх по своему члену.

– Да! Матиас не делал этого со мной.

– Хорошо. Тогда да.

Он снова вошел в нее, мучительно медленно.

– Черт возьми, да. Чувствуешь, как я медленно проникаю в тебя, любовь моя?

Она извивалась у него на коленях, всхлипывая, и он крепче сжал ее зад, сохраняя полный контроль.

– Я знаю, что ты делаешь. Но чувствуешь ли ты всю любовь, которую я хранил в своем сердце? Я даю ее тебе, когда растягиваю тебя шире, чтобы мы снова могли соединиться. Я хочу, чтобы ты чувствовала всю мою потребность, мою нежность, мою безусловную любовь, наполняющую тебя снова и снова. Это все для тебя. Всегда для тебя.

Каждый медленный толчок пробуждал ее нервные окончания и желание. Она со вздохом откинула назад голову.

– О, ты ощущаешься так хорошо, любовь моя. Я уже обдумываю множество интригующих идей, способов привязать тебя к нашей кровати, чтобы я мог делать это с тобой часами.

– Пожалуйста… – ее голос дрогнул, когда она умоляла.

Она не знала, куда они направляются и что будет дальше, но знала, что в данный момент ничто не имеет значения, кроме него. Если бы он действительно любил ее так сильно… возможно, он смог бы справиться с ее ужасной правдой.

Взмахнув рукой, он выключил душ и встал:

– Оберни ножки вокруг меня.

Его твердый голос прозвучал в ограниченном пространстве, знакомый… но более глубокий, чем когда-либо. Уверенный в себе. Это была не просьба, а приказ. Это одновременно взволновало ее сердце и возбудило тело. Еще раз взмахнув рукой, он обернул их обоих одной большой банной простыней. Другой – щелкнул и переместился в спальню.

Она забыла обо всем, когда Лукан сделал свой первый шаг, гравитация загнала его в неё глубже, чем когда-либо прежде. Она вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи, покрывая поцелуями шею и подбородок. Хотя он схватил ее за задницу и приподнял, Анка почувствовала, что соскальзывает – и ей не хватает сил, чтобы схватить его. Энергия, которую он дал ей ранее, оживила ее, но быстро убывала, истощаясь от тяжелого заклинания Морганны.

Ее внезапно отяжелевшие веки опустились, и он поцеловал ее в губы, в то время как каждый шаг заставлял ее задыхаться от каждого глубокого толчка в ее тело. Затем кровать оказалась у нее за спиной, полотенце под ней, и Лукан подтащил ее к краю и встал.

Неторопливо отодвинувшись, он начал ласкать ее ноющий сосок.

– Ты выглядишь измученной, любовь моя.

Черт побери, она хотела не спать, оставаться с ним, наслаждаться этим драгоценным моментом в объятиях пары, в постели, которую они так долго делили.

– Я с тобой согласна.

– Тебе нужно больше энергии.

– Я знаю. Но мне больно. Мне нужно.

Он нахмурился, когда почти полностью отстранился, затем опустил толстую вершину своего члена обратно между ее блестящими складками, с гортанным стоном наблюдая, как тот исчезает в ее теле.

– Видит Бог, я хочу доставить тебе удовольствие. Так сильно, что ты больше не сможешь находиться вдали от меня. Но я не знаю, разумно ли сейчас давать тебе освобождение и делиться со мной своей энергией.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

Лукан заколебался, затем провел пальцами по ее животу, погрузив их в припухший бутон и коснувшись костяшками пальцев твердой маленькой жемчужины сверху.

Вспышка ощущений была словно солнечный луч, пронзивший ее насквозь. Анка ахнула, широко раскрыв глаза. Он просто улыбнулся, продолжая медленную пытку своими пальцами и членом, дразня ее так медленно и точно, что она не могла сопротивляться.

– Лукан…

– Давай, любовь моя.

Она выгнулась с хриплым криком, сжимая простыни в кулаках и глядя на него широко раскрытыми глазами, тяжело дыша.

– Да. О мой…

Крик вырвался из нее, высокий вопль ее потребности и удовольствия, который разрушил ее всю до самой души, в то время как ее тело сотрясалось и пульсировало огненным шаром оргазма. После этого у нее возникло смутное ощущение беспокойства Лукана, его настойчивые толчки в ее тело снова и снова; скользкая кожа скользила по ее собственной, отчаяние густо висело в воздухе. Затем его сдавленный крик, когда он снова вошел в нее, и ощущение теплого семени, бьющего в ее лоно.

Она проснулась позже в своем старом шелковом халате, мягко обернутом вокруг ее тела, и ее сноха, Сидни, вбежала с подносом яичницы и фруктов, черничная лепешка лежала на краю тарелки.

Анка с удовольствием съела все, что было перед ней, улыбаясь, когда Лукан взял вилку в руку, чтобы убедиться, что она доела каждый кусочек. Он ласкал ее, целовал, и на его лице отражалась вся та любовь, которую она боялась никогда больше не увидеть и так отчаянно желала.

– Наелась, любовь моя?

Она сонно кивнула и свернулась калачиком рядом с ним, уткнувшись лицом ему в грудь, вдыхая его и прижимая к себе. Покой нахлынул на нее, желанное чувство, которое, как она думала, никогда больше не узнает.

– Замечательно. А теперь спи.

Она сама этого хотела. Полноценный ночной отдых – без Шока, проносящегося по дому в предрассветные часы, настолько пьяного, что он едва помнил собственное имя, – казался одновременно божественным и восстанавливающим силы. Но у них с Луканом были незаконченные дела. По совести, она не могла заставить его ждать, пока он узнает ее секрет. Если, услышав это, он все еще захочет ее… тогда она ответит на его Зов.

– Мне нужно сказать тебе кое-что…

Он приложил палец к ее губам:

– Неужели наступит конец света, если ты не скажешь мне прямо сейчас?

Нетерпение и тревога просто раздражали ее, но ее тайна была в безопасности уже более ста лет. Еще одна ночь не должна иметь значения, разве что для ее совести.

– Нет, но…

– Никаких «но». Тебе нужно поспать, и я позабочусь, чтобы ты это сделала.

Анка сдалась. Да, она хотела насладиться целой ночью в объятиях Лукана и снова оказаться в его постели на случай, если он перестанет любить ее после того, как она признается. Время было украдено, но она жаждала этих мгновений с ним.

– Тебе нужно больше энергии. В течение ночи я позабочусь, чтобы ты получила еще.

Он подмигнул ей.

Анка не верила, что это возможно, но она еще больше влюбилась в Лукана. На этот раз ей показалось, что весь ее мир снова собрался воедино. Она молилась, чтобы их любовь была достаточно сильной и удержала их вместе навсегда.

Глава 15

В темноте спальни Лукан с кривой улыбкой выскользнул из постели, натянул спортивные штаны и спустился по лестнице. Кофе, небольшой завтрак для них двоих, а потом… его улыбка стала еще шире. Он дал Анке достаточно энергии на всю ночь. Она должна быть более чем в состоянии дать ему что-то взамен, и он очень ждал этого. То, что она была с ним всю ночь, было самым сладким чудом. Он едва позволял себе спать из страха, что проснется и обнаружит, что каждое прекрасное мгновение с ней было всего лишь сном.

На кухне Лукан включил свет и махнул рукой перед кофеваркой. Дождавшись окончания приготовления горячего напитка, он открыл холодильник и внимательно осмотрел его содержимое. Он никогда не овладевал искусством приготовления пищи, даже магически. Он мог попросить Сидни помочь ему или позвонить Сабэль, но…

– Ты воззвал к Анке снова?

Услышав удивленный вопрос Кейдена, Лукан обернулся. Его брат уставился на измененную подпись. Выражение лица Кейдена не было осуждающим… но он и не выглядел взволнованным.

– Она моя, брат. Моя единственная. Это не может быть сюрпризом.

– Она приняла Зов?

Это было единственное разочарование Лукана. Он хотел быть уверенным, что она выбрала его свободно, но… если он был парой ее сердца, то почему она колебалась? Ожидание раздражало.

– Еще нет.

Теперь Кейден дал волю своему неудовольствию:

– Она предпочла тебе врага, Лукан.

– Все гораздо сложнее, а враг… да, Шок – хитрый, но он заботится об Анке. Она ничего не помнила обо мне после того, как сбежала от Матиаса, поэтому укрылась у единственного человека, на которого могла рассчитывать. К тому времени, как она вспомнила, что когда-то у нее была пара… – он пожал плечами. – Я подвел ее и не стал бороться, чтобы вернуть ее обратно. Если кто и виноват, так это я.

– Это же полное дерьмо!

– Так ли это? Зейн ужасно интересуется твоей парой. Если бы ты не смог защитить Сидни от него, если бы он опустошил ее, и она едва спаслась, неужели ты действительно ожидал бы, что она прибежит к тебе с распростертыми объятиями?

Войдя в комнату, Кейден схватил кофейную чашку и постучал большим пальцем по стойке. Он знал ответ, и ему тот не нравился.

– Скорее всего, нет.

– Потому что каждый волшебник знает, что невысказанная часть Зова требует, чтобы ты отдал все, даже свою жизнь, чтобы защитить свою половинку. Я не сделал этого, я подвел ее. Я должен вернуть ей доверие, прежде чем смогу рассчитывать на ее преданность.

Когда запах свежесваренного кофе наполнил воздух, Кейден кивнул:

– Значит, ты решил снова сделать ее своей парой.

– Да. Мы с Анкой обсудим наши проблемы, но я преодолею все барьеры между нами, чтобы мы могли начать все сначала. Она спит у меня под крышей…

– И в твоей постели, если шум прошлой ночью был достоверным. Сидни много хихикала.

Лукан улыбнулся, впервые за три адских месяца чувствуя себя почти оптимистом.

– В постели, на полу, у стены…

– СМИ¹, брат.

Кейден закатил глаза.

– Знаешь, если у тебя с Анкой все получится, мы с Сидни будем рады переехать куда-нибудь и позволить вам остаться вдвоём…

– Нет. Вы семья. Я хочу, чтобы ты был здесь, если хочешь остаться. Кроме того, безопасность в количестве. Матиас взял Анку, потому что она была одна и совершенно не подготовлена. Когда мы оба будем здесь, у нас будут дополнительные укрепления вокруг дома. Никто больше не застанет нас врасплох.

Кейден задумчиво кивнул:

– В этом есть смысл. Наличие дополнительной защиты для Сидни позволит мне дышать немного легче, когда я не могу быть с ней. У этой женщины есть склонность находить неприятности.

– Да, страшная, – с усмешкой согласился Лукан.

– Я должен сказать тебе, что мы с Сидни подумывали… – он вздохнул, потирая затылок. – Она хочет ребёнка.

Лукан не смог скрыть удивления на лице.

– Вы оба молоды. Времена сейчас опасные.

– Я не могу не согласиться. Но она отказывается откладывать жизнь на потом. В ее голове, поддавшись страху, который заставляет ее чувствовать Матиас, она позволяет ему победить. Ты же знаешь, какой упрямой она может быть.

– Ты, должно быть, говоришь о ком-то другом. Сидни упрямая? – поддразнил Лукан.

Кейден шутливо врезал ему кулаком в плечо. Кофеварка перестала капать, показывая, что напиток готов. Они оба бросились к кофейнику, но Лукан оказался быстрее. С величественной улыбкой он налил обе чашки и сделал глоток, постанывая от глубокого наслаждения.

– Не надо больше! Я достаточно наслушался ночью, – протянул Кейден.

– Я плачу тебе за все те ночи, когда я был один и вынужден был слушать вас двоих.

Гримаса Кейдена говорила о том, что он не думал об этом раньше.

– Мы должны перенести нашу спальню дальше по коридору.

– Отличная идея. Тебе больше не нужно быть так близко ко мне. Больше никаких приступов ярости, когда я пытаюсь разнести дом голыми руками.

– Слава Богу.

Брат похлопал его по спине, потом достал из шкафчика еще одну чашку, наполнил чайник чаем и махнул рукой в сторону плиты, чтобы та включилась.

– Какой вкус хочет Сидни сегодня?

– Ей нравится PG Tips ²с корицей.

Кейден подождал, пока закипит вода, и приготовил чашку чая.

– Удачи тебе с Анкой. Ты же знаешь, я хочу, чтобы ты был счастлив. Если она единственная, то сделай все, чтобы завоевать ее.

– Спасибо, брат. Именно таков мой план.

Когда Кейден ушел, Лукан приготовил Анке чашку чая. Он не умел хорошо готовить, но с тостами справлялся. Через несколько секунд он достал из буфета хлеб и поджарил его магией. Он сложил все это на поднос и наколдовал цветок из сада, а также маленькую вазу под него, с удовлетворением наблюдая, как восходящее солнце заливает кухню. Отныне он покажет Анке, как много она для него значит. В большом смысле, в малом… она никогда больше не будет сомневаться в нем.

Вместо того чтобы рискнуть расплескать чай, поднимаясь по лестнице, он телепортировался на лестничную площадку. Во всяком случае, быстрее, и Лукан не мог отрицать, что он чертовски отчаянно хотел вернуться к Анке, скользнуть к ней в постель и разбудить ее одним из тысячи восхитительно порочных способов, бомбардирующих его мысли.

Он пинком распахнул дверь. Солнечный свет лился сквозь окна, и его взгляд автоматически переместился на подпись Анки, чтобы проверить уровень ее энергии.

При виде ее, его рот раскрылся. Поднос выпал из вялых пальцев. Тот с грохотом упал на ковер.

Подпись Анки сияла ярким водоворотом цветов – гораздо больше, чем ожидалось. Ее, да. Его тоже. И цвета, который он не узнал вообще. Смесь их подписей светилась в слабом кольце прямо внутри нее. Но это случилось бы только, если…

– Ты беременна?

Анка перестала потягиваться и напряглась. Ее глаза широко распахнулись, и она стала изучать края своей подписи, ее глаза становились все шире и шире. Она ахнула, моргнула и посмотрела на него.

– К-как?

Она с явным недоверием покачала головой.

– Заклинание Морганны сработало. Вчера, в доме Брэма…

Когда она приняла его в свое тело, чтобы он мог посадить свое семя, она объявила его парой своего сердца и дала ему надежду на их любовь. И потом, невероятно… они создали жизнь вместе.

Лукан перепрыгнул через упавший поднос и опустился на кровать, прижимая ее к себе.

– Любовь моя, это больше, чем я смел надеяться. Мне плевать, что Морганна приложила к этому руку. Пожалуйста, скажи мне, что ты счастлива.

Анка робко улыбнулась ему и положила дрожащие руки на свой плоский живот.

– Я просто ошеломлена. И в восторге! Я так давно мечтала о ребенке, но никогда не думала, что мы действительно будем благословлены.

Благословлены. Да. Вот что он чувствовал сейчас. Это было похоже на человеческую версию выигрыша в лотерею. Магические пары так редко зачинают. Вчера он чуть было не убил Морганну из-за этого заклинания. Он чуть не убил Анку, но она выжила. А теперь он испытывал искушение поблагодарить древнюю ведьму. Они с Анкой будут держать результат своей радости и любви в объятиях осенью.

– У малыша Рейдена и Табиты будет товарищ по играм. Они, без сомнения, будут рады.

Он ухмыльнулся:

– Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка? Это не имеет значения…

Внезапно ее улыбка сменилась мрачным выражением ужаса.

– Девочка. Это будет девочка. О боже…

Она закрыла лицо руками, но Лукан успел заметить, как ужасное чувство вины отразилось на ее лице.

– Не знаю, почему ты так думаешь, но все в порядке, любовь моя. Я буду любить девочку. Мы вырастим ее такой же сильной, настоящей женщиной, как ее мать.

Анка отстранилась от него, подвинулась к дальней стороне кровати, прижала колени к груди и склонила голову.

– Нет! Это мой самый страшный кровавый кошмар. Я хотела тебе сказать, но не так.

– Что такое, Анка?

Смятение смешалось с ужасом в его груди.

– Что случилось?

Она смотрела на него так, словно ее мир рушился.

– Ты меня возненавидишь!

Тревога поднялась еще выше. Он изо всех сил старался отодвинуть беспокойство в сторону и успокоить ее.

– Скажи, о чем ты говоришь. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, любовь моя.

– Есть еще одна причина, по которой я не вернулась к тебе после того испытания с Матиасом. Помнишь, как я призналась, что он использовал меня, чтобы убить семью?

– Да.

Как же он мог забыть? Лукан хотел, чтобы она сейчас же выдала свою тайну. Ощущение того, что он стоит на краю чего-то ужасного и смотрит вниз, в неведомую пропасть, разрывало его в клочья.

– Я убила эту семью только своим голосом.

Она закрыла глаза, как будто могла скрыть стыд. Рыдания сотрясали ее плечи.

– Своим голосом?

Он протянул руку через расстояние, которое она установила между ними.

– О чем ты говоришь, любовь моя?

– Я…

Она долго смотрела в потолок с таким видом, словно хотела навсегда оставить эти слова при себе.

– Я баньши.

Недоверие не смогло скрыть его реакцию, когда он отдернул руки. Комок ужаса собрался в его животе, и он уставился на нее, когда она уткнулась лицом в колени, в круг своих рук; ее бледные кудри рассыпались повсюду, она продолжала всхлипывать.

Лукан даже не прикоснулся к ней. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но на языке у него не было слов. Миллион вопросов пронеслись в мозгу. С чего бы ему, черт возьми, начать? Ему было трудно дышать, двигаться. Он просто смотрел на нее, как будто это могло как-то изменить то, в чем она призналась.

Ее следующий нервный всхлип разорвал ему сердце. Баньши или нет, но она все еще была той самой Анкой, которую он всегда любил. Она была его парой. Матиас, заставивший ее убить семью, явно мучил ее душу, и теперь он должен был освободить ее от этого.

– Ты не хотела никого убивать.

Она подняла залитое слезами лицо и сердито посмотрела на него.

– Я убила. Я добровольно лишила их жизни. Матиас сказал мне, что убьет тебя, если я этого не сделаю.

Ее новость пронзила его прямо в сердце.

– Ты сделала это, чтобы защитить меня?

– Да. Сначала он угрожал изнасиловать меня, а потом отдать Анарки и позволить им использовать меня до тех пор, пока я не истеку кровью, как сестра Айса. Я сказала ему, что скорее умру, чем совершу убийство. Поэтому он угрожал единственному человеку, для которого, как он знал, я сделаю все. Я не могла позволить ему причинить тебе боль, не тогда, когда я могла предотвратить это.

Она потерла лицо и снова зарыдала.

Она предала свою нежную натуру и убила что-то внутри себя, просто чтобы спасти его? Он чувствовал себя отвратительно, униженным и чертовски смущенным.

Лукан крепко обнял ее.

– О, Анка. Любовь моя…

Она стряхнула его хватку.

– Когда все закончилось, Матиас вернул меня в свое логово. Именно тогда он разорвал нашу связь и… ты знаешь, какие мучения он причинил тогда. Я осталась живой только потому, что Шок убедил его, что, если ты узнаешь, что я живу с твоим врагом, это сведет тебя с ума и еще больше лишит способности сражаться.

Ярость захлестнула Лукана. Он весь день чувствовал себя почти благодарным Шоку за его помощь с Анкой. Он и не подозревал, что этот ублюдок открыто замышлял вырвать ему сердце и пнуть по яйцам сразу.

– Это сработало. В течение тридцати четырех дней я был совершенно недееспособен из-за траура по паре. С тех пор я ни хрена не стою. Если Шок убедил Матиаса отдать тебя на его попечение, то как же ты оказалась с Аквариус?