Текст книги "Обними меня на рассвете (ЛП)"
Автор книги: Шелли Брэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Проблема была в том, что Анка до сих пор не совсем понимала, как жить этой жизнью.
Она напряглась в его объятиях:
– Ты готов?
Он разочарованно вздохнул:
– Анка, правда. Тебе не нужно этого делать…
– Ты готов? – спросила она, понизив голос и сделав его более решительным.
– Готов.
В его голосе звучало раздражение, но она оттолкнула его и продолжила:
– Нападай на меня.
Находясь позади нее, после секундного колебания, он сжал обе руки и двинулся, чтобы обхватить ее ноги. Как только он это сделает, она потеряет большое преимущество. Она должна действовать сейчас.
Сжав руку в кулак, она напрягла другую и с силой вонзила локоть ему в живот. Его возглас сопровождался свистом воздуха, и хватка ослабла. Воспользовавшись случаем, она подняла ногу, посмотрела на его черные ботинки и изо всех сил наступила ему пяткой.
Он взвыл и тут же отпрыгнул, схватившись за ногу.
– Черт возьми!
Анка поморщилась. Она не собиралась причинять ему боль, просто хотела посмотреть, сможет ли выполнить этот маневр. Все еще прыгая на одной ноге, он поднял глаза и бросил на нее острый взгляд, который заставлял ее извиниться и намекнул, что это не сойдет ей с рук.
Она подавила улыбку:
– Значит, я все сделала правильно?
Лукан отпустил ногу и снова захромал к ней.
– Да. Мы повторим снова. Встань ко мне спиной.
Она так и сделала; ее плечи были напряжены, дыхание неглубокое. Ее чувства обострились, нервы заплясали от возбуждения, когда предвкушение проскользнуло сквозь нее. Долгие секунды прошли без действий. Она не могла слышать Лукана, просто чувствовала его присутствие в комнате, наблюдала, думала.
То, что он смотрел на нее, как-то повлияло на ее самообладание. Заметил ли он перемены в ней? Что бы он подумал, если бы увидел ее шрамы? Она нахмурилась, отгоняя эту мысль. Без сомнения, он будет в таком же ужасе, как и она. Лукан любил красоту, совершенство. Он ценил женскую привлекательность, женщину, прекрасно одетую и совершенно послушную. Все то, кем она больше не могла быть, поэтому стоять здесь, ожидая снова ощутить его руки на себе, даже когда это всего лишь тренировка, было…
Лукан внезапно схватил ее сзади, его руки обхватили ее быстро, как молния, прижимая к себе, как стальные обручи. Она проклинала себя за то, что отвлеклась.
Ее первый инстинкт – бороться – сработал. Она попыталась вздохнуть, чтобы вспомнить, что это Лукан, а не Матиас, не член клана Анарки. На самом деле он не причинит ей вреда. Но паника просочилась в ее мысли и начала вытеснять все остальное. Она билась и кричала. Он только крепче прижал ее к себе и начал закидывать ногу на ее ногу, чтобы полностью поймать в ловушку.
– Думай, – прорычал он ей на ухо.
Утренние уроки пронеслись у нее в голове, и она почти бессознательно ткнула его локтем в живот. Его стон боли наполнил ее мрачным удовлетворением. Она отбросила ногу, собирающуюся обхватить ее, что вывело его из равновесия. Прежде чем он смог компенсировать это, она приподняла колено и топнула по его ноге. Он увернулся от нее, и она выругалась. Он снова сжал руки, чтобы сделать свою хватку сильнее.
– Ну же, Анка. Сражайся со мной.
Что, черт возьми, он думает, она делает? Гнев нахлынул, обжигая ее вены. Если ему нужен чертов ад, он его получит. Она повернулась слева направо, вонзив другой локоть ему в ребра.
– Черт, – прорычал он, отступая назад.
Она воспользовалась этой возможностью, чтобы оттолкнуть его назад, подождала, пока он не уперся ногой, а затем ударила его своей. Он зарычал на нее, затем потряс больной ногой, его ребра вздымались. Пытался ли он взять свой гнев под контроль?
Он повернулся и бросил на нее убийственный взгляд. Она видела его по-настоящему злым так мало раз в их совместной жизни. Но она помнила, что он выглядел именно так. Его ноздри раздулись, и он выпрямился во весь рост, возвышаясь над ней.
– Хорошо, – рявкнул он. – А теперь поговорим о лобовой атаке. Если кто-то приближается к тебе, приготовь колени и руки.
– Чтобы пинать и бить их?
– Не совсем. В конце концов, я научу тебя бить, но пока ты не научишься делать это хорошо, тебя будет легко блокировать, и у тебя вряд ли достаточно силы, чтобы остановить кого-то. Тебе будет чертовски больно ощущать костяшки пальцев. И если ты не будешь осторожна, то сломаешь один из пальцев или большой палец. Райден сделал это с первого же удара, который совершил.
Она не смогла сдержать улыбку:
– Ронан смеялся над ним?
– Брат-близнец дал ему затрещину. Мы должны были позвонить Конраду, целителю, и попытаться объяснить. Он, конечно, не совсем понял. Всегда хочет знать, почему мы просто не используем магию. Ты ведь знаешь ответ на этот вопрос, не так ли?
– Помню, ты говорил, что у Матиаса были какие-то человеческие Анарки, что он вырвал их души и использовал как солдат. Магия на них не действует?
Лукан кивнул:
– Они как зомби. Ужасные существа с гниющей плотью и температурой тела, как кубик льда. Они невосприимчивы к магии. Не трать свою энергию, поражая их гниющую плоть заклинанием. Тебе придется сражаться с людьми и этими противными существами. Первое, что ты можешь сделать, это взять пятку ладони (прим.: часть ладони рядом с местом соединения с запястьем), – сказал он, постукивая по плоти, – и вонзить ее в нос существа. Толкай сильнее. У тебя будет только один шанс. Тогда они точно будут сражаться, чтобы убить. Они, кажется, не чувствуют боли так, как мы, поэтому ты должна полностью отключить тело или мозг, чтобы они не добрались до тебя.
Анка посмотрела на пятку своей ладони и, нахмурившись, изобразила движение в направлении Лукана.
– Я понимаю, как это может быть больно, но если они этого не чувствуют, то зачем это делать?
– Загоняет носовую кость в мозг, убивая их мгновенно. Но ты должна бить так сильно, как только можешь. Будешь колебаться или не вложишь в удар все силы, можешь умереть.
Она понимающе кивнула. Она видела нежить, которая составляла часть армии Матиаса, Анарки. Они заставляли ее вздрагивать и хотеть отпрянуть. Теперь ей придется стоять и сражаться. Ладонь в нос, удар сильный.
– Поняла.
– Следующий маневр – тот, который ты, вероятно, знаешь. Проблема в том, что это твоя последняя линия защиты физически. К тому времени, когда твой противник будет достаточно близко, чтобы использовать этот ход, ты потеряешь много вариантов с точки зрения самообороны. Бегство, если только ты не добьешься успеха, маловероятно. Он, вероятно, либо тянется к тебе, либо держит тебя в своих руках. Ты не можешь паниковать. Тебе придется посмотреть ему прямо в глаза и подойти поближе.
Лукан боком подошел к ней, его тело почти касалось ее.
– Когда он протянет руку, чтобы схватить тебя, тебе придется вцепиться в его руки.
Он обнял ее и притянул к себе, точно прижимая там, где она была тысячи раз, сжимая в своих защитных объятиях.
Ее колени едва не подогнулись, и ей пришлось напомнить себе, что дни, когда она могла броситься к нему и попросить его о ласке, давно прошли. Вместо этого она решительно втянула воздух, схватила его за бицепсы, удивляясь тому, каким твердым стало его тело, и кивнула:
– Поняла.
– Используй руки, чтобы вытолкнуть себя вперед, когда ты поднимешь колено к его паху. – Он поднял бровь. – Мягко, в тренировочных целях.
Она осторожно сжала его руки, притягивая свое тело еще ближе, затем подняла колено между его ног, едва касаясь выпуклости его чувствительных яиц. Когда он слегка поморщился, она отстранилась и отступила назад.
– Если эти зомби-Анарки не чувствуют боли, то зачем это делать?
– Я не говорил, что они вообще не чувствуют боли. Ты должна дать им очень много, прежде чем они ее почувствуют. Обычно они разваливаются буквально. Чем старше становятся бывшие люди-Анарки, тем более хрупкими становятся их тела. Бей по шее, груди или коленям. И берегись черной крови. Ужасная вещь.
Он поморщился:
– Проникает повсюду и ужасно пахнет.
– Слышала. Я буду иметь в виду их уязвимые места. Что же еще я должна узнать сегодня? Ножи? Оружие?
– Пока нет, малышка. Мы овладеваем самообороной, прежде чем двигаться дальше. Не обижайся, пока я не узнаю, что ты можешь защитить себя.
Она нахмурилась:
– А как насчет новой магии? Вы все практиковались в чем-то более продвинутом, верно? Плетения сложных заклинаний и…
– В свое время. Сначала овладей одним навыком. А потом мы двинемся дальше.
– При таких темпах пройдут недели, прежде чем я научусь хотя бы минимуму, необходимому для борьбы с Матиасом.
– Скорее всего.
Его пристальный взгляд заставил ее возразить.
Старая Анка никогда бы не стала спорить. Теперь же она отказывалась молчать.
– Все вы нуждаетесь во мне в этой битве. Ты – сила, растянутая до предела и истощенная. Я могу помочь, если ты снимешь с меня эти чертовы подгузники. Ты не стал дожидаться, чтобы бороться. Ты прыгнул туда и испачкался.
Он вздернул бровь и скрестил руки на груди.
– И мы почти регулярно чуть не умирали. Мы прыгнули туда, потому что больше никто не мог и не хотел. Сейчас это уже не та ситуация. Давай дадим тебе время, чтобы научиться.
– В то время, как другие умирают? В то время, как вы рискуете собой без всякой необходимости?
– Если ты не готова, а мы в бою, то ты для нас всего лишь обуза. Тогда мы должны защитить тебя прежде, чем сможем сражаться с кем-либо. Как ты думаешь, ты вообще готова защищаться от нападения? Реально?
Прежде чем Анка успела запротестовать или возразить Лукану, он щелкнул пальцами. Все лампы в комнате потухли. Двери захлопнулись. Громкий щелчок замков эхом отозвался в тишине.
Анка испуганно ахнула:
– Твоя магия сработала.
– А твоя заперта в этой комнате, пока мы тренируемся, – сказал он в кромешной тьме. – Теперь тебе придется отбиваться от меня физически.
Это заставило ее сердце забиться сильнее. Она отступила на шаг назад.
– Лукан, какого дьявола ты задумал? Что значит – отбиваться от тебя?
– Докажи, что ты овладела искусством самообороны. Я дам тебе фору в десять секунд. Вперед!
– Я не хочу играть в эту игру.
– Ты зря теряешь время. Я собираюсь пойти за тобой, Анка. И если я притворяюсь Анарки, то не собираюсь вести себя хорошо. Пять секунд.
Он говорил серьезно, и она услышала его серьезный тон. Сработал инстинкт. Она повернулась и побежала. Через несколько секунд она услышала, как он бросился за ней. Ее сердце бешено колотилось и стучало в груди. Она ничего не видела в кромешной тьме и попыталась представить себе, куда бежит, но знала, что спрятаться негде. Было лишь желание убежать от опасного хищника, жарко дышащего ей в затылок. Ее мозг заработал, и она знала, что худшая стратегия, которую могла бы использовать, это спрятаться в углу, где она была бы поймана в ловушку.
Этому ее научил опыт с Матиасом.
Вместо этого она остановилась и подкралась ближе к центру комнаты, прислушиваясь к любому намеку на присутствие Лукана, прислушиваясь к звуку шагов или дыхания. Она заставила себя расслабиться и подавить панику, мысленно перебирая то, чему он ее научил.
Пригнувшись и приготовившись, Анка ждала. Долгие мгновения прошли в полной черной тишине. Нервные окончания шипели. Волосы на руках встали дыбом. Лукан был уже близко.
Эта мысль едва успела прочистить ей мозги, когда она почувствовала теплый стальной обруч вокруг талии. Другая рука скользнула в ее волосы и сильно потянула. Лукан тяжело дышал ей в ухо. Вместе с дозой страха внутри Анки вспыхнул опасный трепет. У нее свело живот. Она кричала, извивалась в его объятиях, царапалась, но он не отпускал ее.
– Дерись со мной, – потребовал он от нее, прошептав ей на ухо.
Отбросив в сторону воспоминания о другом волшебнике и другом времени, она сделала глубокий вдох и приготовилась к следующему шагу. Высвободив руку, она выкинула ее вперед, а затем изо всех сил двинула назад. Ее локоть не рассекал ничего, кроме воздуха. Он хихикнул ей в ухо, и она поняла, что он наклонился далеко в другую сторону, прижимая ее сжатую руку к своей талии – там, где она никогда не сможет прикоснуться к нему.
Она топала по земле, ища его ноги, но нашла только деревянный пол. Разочарование и тревога заиграли в ее голове, и она затопала быстрее, отчаянно пытаясь защититься.
– Ты просто паникуешь. Сосредоточься. Думай, – прорычал он ей на ухо.
Анка понятия не имела, что делать дальше, чтобы отбиться от него, и полагала, что он доказал свою правоту. Она еще не овладела навыками самообороны. Но она не могла бросить все и показать ему, что ей нечего делать в этой борьбе. Она должна была работать, чтобы освободиться.
Прекратив бессмысленно топать ногой, она переместила свой вес и ударила назад, прямо в голень Лукана.
– Черт!
Триумф вырос от его проклятия. Но он не отпускал ее. Кратковременная победа умерла. Она не могла протаранить его локтем, который он прижал к своему животу, поэтому боролась грязно, впиваясь ногтями в его бедро.
Он зашипел, затем отпустил ее талию и схватил за руку, как тиски. Освободив торс, она попятилась назад, используя все тело, надеясь застать его врасплох и опрокинуть на задницу. Он просто крепче сжал ее волосы и потянул сильнее, посылая вспышку боли по голове. Ее глаза наполнились слезами. Одним рывком он обездвижил ее тело.
Нет. Черт возьми, нет. Она не собиралась переворачиваться и притворяться мертвой. Начиная с этого момента, она вычеркивала из своего лексикона слово «бросить» вместе с «поражением». Матиас ранил ее гораздо сильнее, чем она могла себе представить, но теперь, когда она это сделала, будь она проклята, если позволит себе потерпеть поражение.
Анка не сомневалась, что ее следующий и единственный шаг будет болезненным. Но она скорее перенесет физическую боль, чем нанесет удар по своей гордости.
Она рванулась вперед изо всех сил, пытаясь вырваться из его хватки. Вместо того чтобы отпустить ее, этот упрямый ублюдок Лукан отпустил ее волосы и обхватил обеими руками за талию. Когда они рухнули вниз, мгновение чистого удовлетворения пронзило ее. Она же сама свалила его на землю! Это уже само по себе было победой. Теперь она будет драться изо всех сил. Царапаться, биться и сражаться до тех пор, пока он не поймет, что она всерьез намерена отражать Анарки и убить Матиаса.
Прежде чем они приземлились, он дернулся, извиваясь всем телом, пока не смягчил ее падение. Удар все еще причинял боль. Когда он застонал от боли, ее плечо врезалось в его жесткую грудь. Ее голова упала на твердое плечо.
Когда она попыталась откатиться и продолжить бой, он крепче сжал ее и пробормотал:
– Тебе больно?
Она помолчала, мысленно производя инвентаризацию.
– Просто потрясена.
Прежде чем она успела сделать еще один вдох, Лукан перевернул их и положил ее на спину. Он скользнул между ног и использовал свои бедра, чтобы раздвинуть ее шире, устраивая свои бедра в ее колыбели. Он был таким же твердым, каким она его когда-либо чувствовала. Огонь и жажда с шипением прошли сквозь нее.
– О чем ты, черт возьми, думала? – рявкнул он, тяжело дыша.
– Разорвать твою хватку. Сопротивляться.
Но все, что она чувствовала сейчас, – это его тело, прижатое к ней, твердое во всех нужных местах, скользящее по ее коже. Все внутри нее загорелось. Сильное желание бурлило в ее венах.
– Вместо того, чтобы стоять прямо, обладая некоторой подвижностью, чтобы продолжать сражаться, ты находишься подо мной, придавленная, гравитация работает против тебя. Сожалеешь об этом решении?
Да. Нет. Она закрыла глаза, больше не желая бороться с ним. Боже, она и представить себе не могла, что снова окажется так близко к Лукану. Боль смешивалась с тоской, пока не превратилась в ужасную боль в груди. Ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы не приподнять бедра и не притвориться, что последних трех месяцев никогда не было, особенно когда он прижался своей эрекцией прямо к ее влажным мягким складкам. Он тоже хотел ее – или, по крайней мере, его тело. Она прикусила губу, чтобы сдержать стон.
– Как же ты теперь освободишься?
Его голос упал до грубого шепота, который, как она знала, он использовал только тогда, когда был возбужден.
Тоска в ее груди сокрушительно распространилась по всему телу.
– Я-я… не знаю.
Его дыхание было прерывистым, когда он слегка приподнялся над ней, опираясь на локти. Анка чувствовала, что он смотрит на нее сверху вниз.
– Ты не сможешь этого сделать, пока я не отпущу тебя.
Эти слова прозвучали как клятва, и ее сердце дрогнуло.
– Почему ты вернулась домой вчера вечером?
Вопрос возник из ниоткуда, застав ее врасплох.
– Это была ошибка. Извини. Я должна была догадаться, что у тебя будет… компания. Я не хотела портить тебе вечер.
– Мне плевать на вечер и на компанию. Я отослал ее и пошел искать тебя. Ты вернулась домой не просто так. Почему?
Сердце Анки бешено заколотилось, вышло из-под контроля. Он отослал суррогата прочь? Он не взял ее в свою постель прошлой ночью, и… она крепко зажмурилась, не в силах, черт возьми, думать о нем с ведьмой.
Но всю ночь, пока Шок спал рядом с ней, она не могла представить себе ничего другого.
– Это никак не помогает моему обучению.
– Черт возьми, Анка! Впервые за несколько месяцев у меня появилась возможность получить от тебя прямой ответ. Я не отпущу тебя, пока не услышу правду. Скажи мне, почему ты не возвращалась домой до вчерашнего вечера? Скажи мне, почему ты оставила меня на несколько недель, заставив гадать, жива ли ты вообще? Скажи мне, почему ты не любила меня настолько, чтобы вернуться?
Слезы грозили пролиться. Он совершенно ничего не понял. Она любила его так сильно, что вырезала свое сердце, чтобы избавить его от того, что сделал с ней Матиас. Она любила его достаточно сильно, чтобы оставить его с фантазией, которую они разделяли в течение целого столетия. Теперь она одна несла на себе сокрушительный груз реальности.
– Если только Анарки не собираются прижать меня к земле и задавать бессмысленные вопросы, отпусти меня.
Лукан над ней напрягся. Его хриплое дыхание овевало ее губы, и она вздрогнула. Он был уже близко. Так близко, что если бы она только чуть-чуть приподняла голову, их губы соприкоснулись бы… она хотела его поцелуя с виноватой потребностью, которая тяжело отдавалась в ней, с сокрушительной тяжестью желания, давящей на грудь.
Внезапно он вдохнул, а затем оторвался от нее с длинной цепью грязных проклятий, которых она никогда раньше не слышала из его уст. В ту секунду, когда его тело перестало покрывать ее, она почувствовала пронизывающий до костей холод, который заставил ее задуматься, будет ли она когда-нибудь снова чувствовать тепло.
– Анарки ничего не скажут, просто убьют тебя. Я обещал Брэму, что научу тебя всему, что тебе нужно знать, чтобы защитить себя и дать отпор. Но, черт возьми, тебе лучше принять душ, прежде чем возвращаться на тренировку. Эта вонь просто убивает меня.
Лукан щелкнул пальцами, и огни медленно вспыхнули, постепенно становясь ярче, пока она не увидела сердитый блеск его голубых глаз, жесткую позу, сжатые кулаки по бокам.
Она нахмурилась и отшатнулась от его презрения.
– Я приняла душ.
– Этого недостаточно, – проворчал он. – Ты пахнешь, как этот мудак.
Шок. Зная, что она собирается тренироваться сегодня, он окутал ее своим ароматом, окутал тело, растирал по всему телу. Чистый стыд пронзил ее насквозь.
– Извини.
Взгляд Лукана очертил контуры ее тела, изучая магическую подпись, с проклятием. Еще больше стыда и вины охватило ее. Без сомнения, он заметил изменение уровня ее энергии со вчерашнего дня – и точно знал, кто ее обеспечивал.
Внезапно его взгляд остановился на ее запястье. Его глаза сузились от вопроса, а затем от ярости. Анка посмотрела вниз. Ее длинные рукава задрались в их потасовке. У нее перехватило дыхание. О, нет!
Она потянула за рукав, чтобы прикрыть красную ссадину и бледно-голубой кровоподтек вокруг запястья, но было уже слишком поздно. Лукан схватил ее за руку, задрал рукав и внимательно осмотрел отметины. С рычанием он рвал на ней одежду, отбрасывая ее бесполезные руки, пока она не встала, дрожа, в лифчике и трусиках.
Невероятная ярость прокатилась по нему, когда он обошел ее кругом, обращая особое внимание на синяк на ее бедре. Затем он сорвал с нее трусики и выругался длинной, мерзкой тирадой, не похожей ни на что когда-либо слышанное ею от Лукана. Анка напряглась, вздрогнула, чувствуя, как ошеломленная ярость накатывает на него бешеными волнами. Она попыталась высвободиться, но его хватка была намного сильнее.
– Этот ублюдок сделал это с тобой? – прорычал он. – Он сделал тебе больно?
Объяснение застряло у нее в горле. Лукан всегда был нежным любовником. Он никогда бы не удержал ее, не оседлал, как животное, не воспользовался ею. Он пришел бы в ужас, если бы она попросила его об этом – и если бы ей это понравилось. Вновь нахлынуло чувство вины. Черт, она чувствовала себя… грязной. Да и что она могла сказать?
– Да.
– Все понятно! – крикнул он, и его презрение эхом разнеслось по всей комнате. – С меня хватит, Анка. Чем бы он тебе ни угрожал, что бы ни использовал, чтобы заставить тебя терпеть это, но он это сделал.
Он держал ее запястье прямо перед глазами.
– Теперь все кончено. Я убью его.
– Лукан… подожди! Не надо. Я-я сама попросила его об этом.
Глава 4
Серые облака низко повисли в вечернем небе, нависая над маленьким, мрачным собранием магического мира, Лукан склонил голову из уважения к переходу Тайнана в следующую жизнь – и если бы кто-нибудь увидел его лицо, то понял бы, что он был на грани убийства. Находясь в поместье О'Ши, расположенном гораздо дальше к северу, чем Лукан когда-либо отваживался бывать, он поднял глаза и увидел своего друга и товарища-воина, лежащего на холодной каменной плите; его избитое тело было обнажено, если не считать церемониального погребального одеяния, накинутого на бедра и пах.
В своем воображении Лукан видел только Анку, как ее запястья были натерты и покрыты синяками, зад посинел, а на лице застыло виноватое выражение. Все, что он мог слышать, – это неуверенное, заикающееся признание своей бывшей пары, что она попросила этого гребаного придурка Шока сделать ей больно.
– Сегодня мы посылаем великого волшебника и храброго воина в его следующую жизнь. Иди с миром, – пробубнила сгорбленная старая жрица в красном плаще, обращаясь к группе из двух десятков ведьм и волшебников.
Лукан чертовски надеялся, что Тайнан наконец обрел покой. И увидел свою настоящую любовь, Орофу, в этой следующей жизни. Сколько Лукан его знал, у Тайнана никогда не было ни того, ни другого.
Брат погибшего волшебника, Ашер, был почти точной копией Тайнана. Темные волосы, серые глаза, но без схожего с братом лица, сравнимого с «грозовым облаком, готовым разверзнуться». Вместо этого Ашер источал сдерживаемый гнев. «Ничего удивительного», – подумал Лукан. Старший брат колдуна, которому предстояло прожить еще сотни лет, был мертв – в основном, из-за людей, собравшихся здесь сегодня, чтобы выразить свое почтение.
Рядом с Ашером стоял Брэм, склонив голову, его золотистые волосы слегка развевались на холодном ветру. Рядом с ним стояла Сабэль, выглядевшая до боли красивой, держась за руки со своей парой Айсдернусом. Большой, крепкий Айс не поклонился – не из неуважения. Он смотрел на собравшихся покровительственно прищуренными зелеными глазами, готовый защитить свою пару и друзей при любом признаке опасности. Воин времен короля Артура Маррок и его пара Оливия представляли собой идеальную картину горя, цепляясь друг за друга в поисках утешения. Кари тихо всхлипывала на плече Ронана, ее светлые волосы развевались на ветру. Старший близнец обвил рукой талию своей изящной подруги, утешая ее как мог, но Кари, возможно, была самым близким другом Тайнана.
Хорошенькая человеческая барменша не так легко оправится от этой потери. Рядом с Кари Табита сжала ее руку. Близнец Ронана, Райден, стоял позади своей рыжеволосой пары и гладил живот Табиты, растущий вместе с ее готовившимся родиться младенцем. Огненная Сидни бросила обеспокоенный взгляд на Кари. Пара Сидни, Кейден, хмуро наблюдал за происходящим. Их подруга Фелиция осталась позади, поскольку служба требовала магии, а Неприкасаемая блокировала её. Несомненно, ее пара и супруг Герцог находился поблизости, наблюдая за ней.
В этот момент Лукана поразила ужасная истина: у каждого здесь был кто-то, на кого можно положиться, кого можно обожать, к кому можно обратиться в критической ситуации, с кем можно разделить бремя, посмеяться, заняться любовью, состариться. У всех, кроме него. Даже у Брэма была Эмма. Хотя они были врозь с самого утра после их спаривания, Лукан знал, что Брэм однажды снова найдет заблудшую пару. Это был всего лишь вопрос времени.
Собственная пара Лукана – бывшая пара, черт побери, – отдалась стороннику Матиаса. Она жила под крышей Шока и спала в его постели добровольно. И она попросила того сделать ей больно.
Анка несколько дней твердила, что она уже не та ведьма, с которой он был связан сто лет. Может, она сказала правду. Женщина, которую он знал, пришла бы в ужас, если бы он был достаточно груб и готов к тому, чтобы оставить следы на ее теле. Он был бы в ужасе от самого себя. А теперь… он вообще ничего не понимал.
– Да что с тобой такое? – прошептал Кейден ему на ухо.
Он бросил быстрый взгляд на младшего брата.
– Ничего.
Кейден поднял темную бровь.
– Ты рычишь. На самом деле чертовски рычишь. Что случилось во время твоей тренировки с Анкой сегодня утром?
– Позже.
Вряд ли сейчас подходящее время и место.
В изголовье плиты Ашер взял священный сосуд с водой и наложил на него защитное заклинание.
– Мир тебе, брат. Иди с моей любовью.
Скорбящий человек выглядел так, словно хотел расколоться и сломаться. Он проглотил свою боль и отдал инкрустированный драгоценными камнями графин Брэму, который пробормотал над ним слова добрых пожеланий и счастливой следующей жизни. Все остальные сделали то же самое, включая нескольких дальних родственников Тайнана, которые решили присутствовать. По ту сторону плиты, в глубине зала, Лукан заметил утонченного Себастьяна Блэкборна, очевидно, представителя магического совета. Его отец, Карлайл, возглавлял Совет. Более скулящего, коварного ублюдка Лукан встречал редко. Сын совсем не походил на отца. Но Лукан хорошо знал, что внешность бывает обманчива. Расчетливое выражение лица Себастьяна подсказало Лукану, что мерзавец что-то задумал.
Но это было не единственное, о чем он думал. Сегодня утром, когда Анка впервые приехала в поместье Брэма, он подумал, что она выглядит хорошо, гораздо больше похожа на ту Анку, с которой он прожил целое столетие. Час, проведенный в ее присутствии, разрушил эту иллюзию. Эта Анка спорила, стояла на своем, была полна решимости делать все по-своему. Эта была настоящим бойцом.
Черт бы его побрал, если это не сделало его твердым.
Графин с водой дошел до него, и Лукан склонился над ним, добавляя заклинание защиты. Он не мог пожелать своему ушедшему другу счастья, которого сам не испытывал. Внутри сосуда он почувствовал, как магия сирен Сабэль дарит ему спокойствие и радость. Добавка Брэма к магической смеси была самой мощной. Тайнан ни за что не осмелился бы прожить жалкую следующую жизнь, и Лукан знал, что его лучший друг вложил такое количество энергии в заклинание из-за своей сокрушительной вины. Смерть Тайнана не была виной Брэма… но, как лидер Братьев Судного дня, Брэм был не согласен. Он должен был попытаться спасти Тайнана. Лукан мысленно сделал себе пометку, что позже надо будет вколотить в своего друга хоть немного здравого смысла.
Когда остальные участники собрания добавили свои магические чары, Кейден снова наклонился к нему:
– А теперь выкладывай.
Упрямец никогда не сдавался. Кейден бросил свою процветающую работу и вполне комфортную жизнь в Далласе, чтобы заботиться о нем после похищения Анки. Сколько бы раз Лукан ни говорил Кейдену, что все в порядке, что он может забрать Сидни и вернуться к прежней жизни, его младший брат настаивал, что его будущее здесь, с Братством Судного дня.
Тяжело вздохнув, он прошептал Кейдену:
– Дела плохи. Ей не хватает даже самых элементарных навыков.
– У тебя их не было, когда Маррок начал тренировать тебя.
Лукан не мог этого отрицать:
– Это не одно и то же. Я сражаюсь, чтобы защитить, а не чтобы отомстить.
Кейден пожал плечами:
– Айс хочет отомстить за убийство своей сестры. И чем же это отличается?
Он попытался представить себе сотню возможных ответов. То, что она была женщиной, а значит, ее нужно было беречь и баловать, вертелось у него на кончике языка. Если бы Сидни это услышала, она бы его до полусмерти избила. И это была не совсем правда. Анка была умна, способна к обучению, у нее было стремление преуспеть, но он не мог вынести мысли о том, что она в опасности. Или ранена.
После сегодняшнего утра он знал, что она хочет боли. Это беспокоило его больше всего.
– С ней что-то не так, брат. Она спятила или вышла из равновесия. Она…
Изменилась.
Графин с благословенной водой вернулся к жрице, которая улыбнулась под своим длинным алым капюшоном.
– Здесь очень много благословений для того, кто был убит в расцвете сил. В следующей жизни о нем будут хорошо заботиться. Этому волшебнику мы даем стихию благословенной воды.
Скрюченная старуха вылила содержимое сосуда на избитое тело Тайнана. Его мертвенная бледность на мгновение сверкнула в слабом солнечном свете. Лукан наблюдал, как Сабэль все теснее прижимается к Айсу, а Кари отворачивается и шепчет что-то Табите, чьи волосы блестели на солнце огненно-красным цветом. Что-то кольнуло глаза Лукана. Слезы. Чертовски бесполезно. За последние три месяца он пролил их слишком много. Он слишком хорошо знал, что рыдания ничего не меняют. Он все еще ощущал внутри себя такую же пустоту после бури и всегда чувствовал себя слабее из-за этого.
Но когда жрица положила руки на грудь Тайнана, Ашер поднял украшенную драгоценными камнями шкатулку с гербом О'Ши и поднял декоративную крышку. У волшебника был такой вид, словно он вот-вот сломает челюсть, так сильно он ее сжал. Жрица закрыла глаза и, казалось, нашла какое-то место внутри себя, сосредоточив свою магию. Сердце Тайнана выпрыгнуло из груди, вырванное из грудной клетки могущественным женским заклинанием, а затем наполнило коробку в руках Ашера. Но это все было напоказ. Тайнан похоронил свое сердце вместе с Орофой четыре месяца назад.
Ашер захлопнул крышку шкатулки и поставил ту в изголовье плиты. Собравшиеся вместе со жрицей повернулись к одинокому клочку земли со свежевырытой ямой в центре. Она произнесла еще несколько заклинаний над коробкой, а затем опустила ее в освященную землю на их территории, в центр их семейной силы.
