Текст книги "Еловые Боги (СИ)"

Автор книги: Сфагнум Мох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

И в этот момент Отто вскочил на ноги – и, проскользнув мимо потянувшегося схватить его Рейнхарда, метнулся к пустовавшему "яйцу" второй капсулы, запрыгивая внутрь и нажимая на какие-то кнопки на внутренней стороне.

– Отто, нет! – отчаянный крик Лаури настиг того слишком поздно – два прозрачных проводка уже воткнулись в шею Отто, и глаза того закрылись – а еще через секунду встала на место крышка капсулы, отрезая пилота от нас.

– Нет!.. – Лаури бессильно ударил кулаками по прозрачному супрапластику "яйца", за которым можно было разглядеть, как оплетают руки и ноги Отто подвижные проводки псевдонейронного интерфейса, впиваются под кожу – и заполняются жидкостью-проводником нервных импульсов.

– Нет... зачем ты... – Лаури опустился на колени рядом с капсулой, – я подошел к нему и осторожно опустил руки на плечи, принуждая отвернуться. На лице Отто – за супрапластиком – разлилась тихая, почти что счастливая безмятежность навигационного транса, и я скрипнул зубами.

"Вот ведь идиот, дубина, для чего ты это сделал? Какие тайны Семьи стоят твоей жизни, ты, тупой сумасшедший дитмарец?!"

– Какая досада, – прицокнул языком генетик, – С ним можно связаться сейчас?

– Нет, – Лаури зло сплюнул это в холеное лицо Фрэйзера, отстраняя мои руки – и поднимаясь с колен. – Вы получили, что хотели, мистер Фрэйзер. Наслаждайтесь!

Он отвернулся от генетика – и отошел к самому большому из мониторов, отображавшему, кажется, данные сканеров инфры. Фрэйзер же хмыкнул:

– Как я уже сказал, доктор Карьялайнен, этот не тот вопрос, в котором можно полагаться на личные симпатии, а... что вы там увидели такое? Доктор Карьялайнен?..

– Лаури, что там? – лицо инфра-медика застыло, а руки сжались в кулаки, – Лаури? Лаури!!

– Кромешники, – еле слышно шепнул тот, не отрывая взгляда от мониторов. В мои ментальные щиты ударила волна ужаса – в сравнении с которой ужас Эжена Люмьера, пожираемого инфрою, был просто ничто, – Проклятье, только не сейчас...

– Да что там? – наконец-то соизволил встревожиться Фрэйзер, сделал шаг к Лаури, но остановился – натолкнувшись на мой предупреждающий взгляд, – Юноша! – это уже предназначалось мне, – хоть вы скажите что-нибудь! Что там такое?!.

– "Глубинные звери", – лицо генетика помертвело, да и от моего наверняка отхлынули все краски, – Стая... взяла наш след.

– Тогда... тогда срочный маневр, всплытие, срочное всплытие!! Свяжитесь вы как-нибудь с этим дитмарцем, в конце концов, хоть вас он должен слушаться?! – засуетился Фрэйзер, – Речь идет о наших жизнях!

– Боюсь, не выйдет, – ответ Лаури был тих и ядовит. – Сейчас, он даже не способен слышать нас – так что считайте, что пилота у нас нет.

Сказав это, инфра-медик обвел нас лишенным всякого выражения взглядом – добавив:

– Думаю, теперь уже неважны любые наши разногласия. Вспоминайте молитвы, которым научены, джентльмены. Стая нагонит корабль через двадцать стандартных минут.

Кабинет Лекса Шанкара на Цирцее представлял из себя треугольной формы комнату, просторную, со стенами, драпированными необычного вида переливчатой ало-серебряной тканью. Дверь располагалась в вершине треугольника – а противоположная грань являла собою огромное окно, глядящее на хищный цирцейский океан. Единственными предметами мебели тут были старинный, родом с Изначальной, стол, – черное дерево и затейливая резьба, ножки в виде когтистых лап, – и несколько кресел вокруг него, одно из которых занимал сейчас хозяин кабинета. На коленях его свернулась клубком маленькая трехцветная кошка, а занят Лекс Шанкар был, вопреки своему обыкновению, не делами и заботами корпорации «Нексус»...

Гендиректор Шанкар читал книгу.

Книга, судя по виду, являлась не меньшим, чем стол, раритетом – истрепанная кожаная обложка, листы из настоящей бумаги, пожелтевшей от времени и столь хрупкой, что на руках Лекса Шанкара, неспешно листавших страницы, были специальные перчатки, обычно представлявшие из себя атрибут библиотекарей и музейных работников. От чтения отвлек звук вызова по внутренней связи – единственным, кому дозволялось беспокоить гендиректора "Нексуса" в его вотчине на Цирцее, был доверенный секретарь Лекса, и именно его голос и раздался сейчас в комнате:

– Гендиректор Шанкар, прошу прощения за беспокойство, но у нас тут... – секретарь замялся на секунду, – гости.

– Считайте, что вы прощены, Найджел, – книга была бережно отложена, явив название – "О войне", и автора – фон Клаузевиц, а сам Лекс осторожно, чтоб не потревожить кошку, развернулся на звук голоса, доносившегося из динамика в углу, за тяжелыми занавесями из ткани, гасящей любые сигналы, – Что за гости?

– Сундара, идентификационный номер позволяет предположить, что с Апсары, а если точнее, с "Анойи". Всплыла из инфры... прямо в воздушном пространстве, в пяти милях над поверхностью, – в голосе секретаря слышалась изрядная растерянность – неудивительно, ведь подобное не считалось возможным, – мы, разумеется, тут же развернули пару спутников и взяли ее на прицел, но она так и повисла, где вышла – не предпринимая попыток снижения. Через минуту с нее пришло сообщение – с просьбой о встрече от представителей Семьи Дитмар и... – секретарь защелкал клавишами, явно ища название, – какого-то ордена... ордена Анойи, вот.

– Культа Анойи, – мягко поправил того Лекс Шанкар, – Цель, с которой они ищут встречи, полагаю, не была озвучена?

– Нет, гендиректор Шанкар. Мы направили им такой запрос, но ответа не получили – только пожелание... по возможности провести встречу на борту их сундары, – судя по голосу, секретарь был глубоко возмущен такой наглостью.

– Вот как? – Лекс Шанкар приподнял одну бровь, – Направьте им сообщение, что я согласен встретиться... да, на борту сундары.

– Гендиректор Шанкар! – секретарь догадывался о своем доверенном положении – и потому мог позволить себе этот возмущенный тон, пусть даже и трусил при этом изрядно, – Не кажется ли вам, что это вопиющая беспечность, – принимать такое приглашение?!

– Мне приятна ваша забота, Найджел, – в голосе гендиректора "Нексуса" прозвучало столь редкое для него тепло, – пожалуй, только несколько человек здесь, на Криптосе, и удостаивались когда-либо подобного, они да младшая сестра Лекса, Сати, – Но я не думаю, что там поджидает опасность.

Позвольте хотя бы направить вперед вас нескольких людей Лорел! – взмолился секретарь, – Она же открутит мне голову, если узнает, что я отпустил вас туда одного!.. – Лорел Шлахтер была начальником службы безопасности Криптоса и, по совместительству, главой личной охраны Лекса. Обладая нравом на редкость крутым, дама эта вполне могла претворить в жизнь озвученные секретарем опасения, – в самом что ни на есть прямом смысле, – Ну пожалуйста, гендиректор Шанкар – это же ведь Семья Дитмар, вся Галактика знает, что у них нелады с головой!!

– Найджел, Найджел, успокойтесь вы уже. В конце концов, это же я. Что мне там может угрожать – ну вы подумайте? – никакой бравады в голосе Лекса Шанкара не слышалась – он просто-напросто констатировал факт, – Подавайте мне транспорт... да, на третью площадку, – недовольно зафыркавшую кошку переместили с колен на кресло, – Да, и если Лорел вернется с Сальватерры раньше, чем намеревалась – отвлеките ее чем-нибудь... не хотелось бы, чтобы наша валькирия заявилась на дитмарскую сундару во главе своих коммандос – меня вызволять.

Секретарь нервно хихикнул в ответ, очевидно, вообразив описанное явление, и распорядился насчет транспорта. Он успел прослужить в этой должности только год, до сих пор не мог еще вполне поверить в свое везение, и в то, что именно его, вчерашнего выпускника не самого известного апсаранского университета, только-только поступившего на службу в Корпорацию, избрали для подобной чести. За год новый помощник гендиректора успел заучить наизусть все привычки начальства, малость попривыкнуть к странностям сей легендарной личности – и научиться не проглатывать язык всякий раз, когда Лекс обращался к нему, благодаря за чашку кофе или какую другую мелкую услугу. О, от сухощавой фигуры в вечном сером свитере и вытертых джинсах по-прежнему веяло жутью – а больше всего пугала Найджела Азуле маска, никогда не покидавшая лица Лекса Шанкара. Ходили туманные слухи о каком-то давнем неудавшемся эксперименте... Впрочем, за год и к маске, и к жути удалось кое-как притерпеться, и понять, что гендиректор "Нексуса" человек хоть и страшный, но, в общем-то, добрый. Как ухитрялся Лекс Шанкар сочетать в себе эти два качества, для его сотрудников оставалось загадкой, но все они, поработав хотя бы с месяц здесь, в Криптосе, готовы были горой стоять за своего начальника – хоть против всей Федерации.

...С посадочной площадки позади замка сорвалась в небо изящная "бабочка" (если классы космических (и глубинных) судов, следуя давней традиции, именовались на древнеиндийский манер, то атмосферники, напротив, принято было классифицировать по видам птиц и насекомых Земли Изначальной). Через несколько минут она пристыковалась к неподвижно зависшему над красным океаном кораблю необычной формы, напоминающем не то перевернутый цветок, не то медузу с длинным ветвистым хвостом. За выходом из шлюза не обнаружилось встречающих, зато была живая птица, при появлении Лекса вспорхнувшая с насеста, издав мелодичное "фьють!". Птичка была апсаранская – маленькая, черная в синеву, со смешным хохолком. Она послушно села на протянутую руку и позволила погладить себя по голове кончиком пальца, а затем сорвалась и закружила перед старшим Шанкаром, явно призывая следовать за собой.

– Живой указатель? Хм, а вы, дитмарцы, большие затейники... – Лекс улыбнулся птичке, – Ну что же – веди.

И та повела его длинными и извилистыми коридорами, летя в паре шагов впереди. Похоже, дитмарцы обладали весьма необычными вкусами. Переборки тут были скрыты за занавесями из мерцающей ткани, шевелящейся, будто от ветра – которого на корабле, разумеется, не было, а еще тут и там попадались зеркала разных форм, почему-то кривые. Вместе со странным, золотящимся каким-то освещением, неизвестно откуда идущим, все это создавало эффект искажения реальности, – палуба то и дело норовила уплыть из-под ног у идущего, что, кажется, изрядно его забавляло. Наконец птица вывела гостя к высоким дверям, также весьма причудливого вида – в метастекло их створок были вплавлены, создавая фрактальный узор, тысячи бабочек и стрекоз, – не муляжей, нет, вполне настоящих. Створки плавно разъехались в стороны перед лицом Шанкара, явив пространство, полное искрящегося, мглисто-золотого полусвета, в котором занавеси, колышущиеся от того же странного неощутимого ветра, отбрасывали хороводы подвижных теней. Навстречу гостю поднялись несколько фигур в многослойных одеяниях из плотной и тяжелой на вид ткани, – у трех, что слева, были они белыми, а у трех справа – алыми. Один из "белых" и один из "алых" шагнули вперед – остальные снова уселись, скрестив ноги, вокруг какого-то кольцеобразного возвышения:

– Приветствуем вас на борту, гендиректор Шанкар, – это сказал дитмарец в белом, – И примите нашу благодарность – за то, что согласились явиться сюда. Видите ли, для нас спускаться на планеты несколько...

– Проблематично?

– Не то чтобы проблематично, но достаточно неприятно, и мы предпочитаем по возможности не покидать кораблей, – с извиняющейся улыбкою развел руками "белый", – Позвольте же представиться: Лейсарра Дитмар, пятая стадия сайоникс-синдрома, а это мой коллега Айянис Дитмар, также пятая стадия – и наши помощники, все на четвертой стадии.

– Какие необычные имена, – с вежливой улыбкой наклонил голову Лекс – и вдоль хребтов всех собравшихся, кроме него и двух старших Дитмаров, пробежали стайки колючих мурашек. Слишком уж не сочеталась эта улыбка с расползавшейся вокруг худощавой фигуры жутью, ощущаемой сайониками, с их обостренным восприятием, как что-то огромное, яростно-светлое, безбрежное, как небо – и как небо же, совершенно бесчеловечное, – Даже и не возьмусь определить, какой народ Изначальной мог бы породить их. Не утолите мое любопытство?..

– Это не земные имена, – улыбнулся Айянис в ответ, – его и Лейсарру Лексовская жуть не брала, – Вообще-то мне при рождении досталось имя Айзек, а Лейсарру, – он кивнул на коллегу, – родители нарекли, если не ошибаюсь, Лесатом... но при первом вхождении в храм Неблагой Матери все чистокровные нашей Семьи теряют свои имена, и взамен них берут те, что определит гадание на нейтринных осцилляциях...

– Гадание на осцилляциях?

– О, по сути это генератор случайных имен – просто основанный на чуть более сложных, чем обычно, физических принципах.

– Как интересно! Вы ведь культисты Анойи, не так ли?..

– Верно, – Лейсарра Дитмар учтиво кивнул.

– А что означают цвета ваших одеяний, если не секрет?

– Специализацию, – усмехнулся Айянис, – в глазах сайоника свернули искорки фамильного дитмарского безумия, – Изначально наш Культ был единым, но потом выделилось две ветви, со своими подходами к изучению инфры божественной. Белая ветвь, в которую входит мой друг и коллега Лейсарра, специализируется на постижении Матери посредством разума и логики, собственно, благодаря им существует инфрафизика; моя же, алая – ориентируется скорей на область иррационального... мистики, если угодно, – он с улыбкою развел руками, – Как видите, вместе мы образуем весьма эффективный тандем...

Его прервал внезапный звук – как будто забурлила вода, закипая. Донесся он от того самого кольцеобразного возвышения, вокруг которого расположились четверо дитмарцев низкого ранга, участия в беседе не принимавших. Звук привлек внимание Лекса, кивнувшего в сторону возвышения:

– А что там за устройство, если это, конечно, не тайна?..

– О, хотите взглянуть? – оживился Лейсарра, поманил гостя к возвышению – оказавшемуся бортиком, огораживающим небольшой, пять шагов в поперечнике, круглый бассейн... подойдя ближе, можно было почувствовать, что именно отсюда и исходят токи загадочного неощутимого ветра, заставляющие шевелиться занавеси по всему кораблю. Бассейн был наполнен черной жидкостью, на вид густой и студенистой – в ее испарениях, не имеющих запаха, воздух слегка искажался. Присев на бортик, Лекс Шанкар с хищным интересом исследователя склонился над жидкостью – бассейн был глубок, и дна не удавалось разглядеть... Через секунду его маска отобразила весьма несвойственную Лексу Шанкару эмоцию – крайнее изумление:

– Это то, что я думаю?

– Инфраконденсатная силовая установка, сердце нашего корабля.

– Как... любопытно. Вам удалось не только создать стабильный пробой в инфру, но и зафиксировать границу сред?

Айянис кивнул.

– Поразительно. Вы используете испарение с поверхности инфры, как источник энергии для своего корабля? А вся эти "занавеси", как я понимаю, система ловушек?..

– Да, вы поняли принцип действия верно, – широко улыбнулся Лейсарра Дитмар, очевидно, почуяв в гедиректоре корпорации "Нексус" родственную душу, – Они улавливают "темный ветер" с поверхности инфры божественной – и конденсируют его, а "зеркала" выступают в роли отражателей и направляющих.

– И почему же столь замечательной системой до сих пор не оснащены все корабли Федерации?..

– Техническая сложность установки, – пожал плечами дитмарец, – Необходимость постоянного поддержания пробоя... как видите, даже для столь небольшого нужны как минимум четыре сайоника со стадией синдрома не ниже четвертой... наконец, экономические и политические причины. Мы не в том положении, чтобы конкурировать с Технократией...

– А если бы, – вкрадчиво вымолвил Лекс, – если бы вам не пришлось – конкурировать?

– Что вы имеете в виду? – недоумевающе отозвался сайоник, – Технократия – монополист в производстве ртутно-вихревых силовых установок, и они ни за что не позволят нам...

– Что, если бы я мог предложить вам – все производственные мощности Технократии... для переоснащения нашего флота вашими установками, и помощь байкальских специалистов для устранения недостатков системы? Вы согласились бы – работать вместе с Технократией... на благо Федерации? – голос Лекса был голосом демона-искусителя, и вконец растерявшийся дитмарец неуверенно кивнул:

– Полагаю, это могло бы заинтересовать Гранд-Мастера Сайвела...

– Отлично!..

– ...но я не уполномочен принимать подобных решений, я ведь всего лишь посланник...

– Так в чем же дело? – Лекс с улыбкой развел руками, – Вы же так и так намеревались доставить меня к вашим иерархам – насколько я понимаю, не особо интересуясь согласием на это с моей стороны? Верно ведь? Ну вот, считайте, что я согласен. Только учтите – хотелось бы обернуться скорее, а то моего секретаря – по возвращении некоторых лиц с Сальватерры – могут в праведном гневе лишить головы...

– Вы, – сглотнул Айянис, – откуда вы...

– Ну, это же очевидно – зачем бы еще вам приглашать меня на свою сундару? И не надо говорить мне о своей планетофобии, мне прекрасно известно, что это сказки, придуманные, чтобы граждане категории "альфа" считали вас всего-навсего безобидными чудиками.

– И вы, зная это – все же пришли сюда?.. Но... почему? – на Лейсарру Дитмара было жалко смотреть, сайоник явно пребывал в состоянии, общем для всех, кто впервые общался с божественным гендиректором Лексом Шанкаром, – глубокого когнитивного диссонанса, – Зачем... если вы знали?..

– Ну и что? – лукаво сверкнул "божественный гендиректор" глазами, – Я так и так намеревался в скором времени посетить "Анойю" и лично встретиться с почтенным Гранд-Мастером Сайвелом... так почему бы не воспользоваться для этого вашими услугами – раз уж вы, уж не сочтите за оскорбление, так кстати подвернулись с этим своим похищением?..

Сайоник в белом приложил ладонь к лицу – и нервно рассмеялся:

– Да, правду о вас говорят – вы поистине... потрясающий человек.

– Спасибо, стараюсь, стараюсь...

– Ну что ж, раз вы не возражаете... Мы отправляемся на "Анойю".

– И как скоро мы прибудем в ваше святая святых?..

– Одну минуту... – Лейсарра с сосредоточенным видом приставил ко лбу палец, шевельнул губами, словно бы считая про себя, – да... если удастся избежать крупных возмущений божественной инфры, то – два дня в стандарте Сальватерры.

Теперь была очередь а – обескураженно хлопать глазами:

– Так быстро?

– Ну, надо же и нам чем-то вас удивить? – с веселой (пусть и слегка истеричной) усмешкою отозвался сайоник – все еще, видимо, пребывающий под впечатлением от своеобразной логики Лекса Шанкара, – Те дитмарцы, что работают на вашу корпорацию – по договору между Кэтрин, Первой Дитмар, и вашим достопочтенным предком, – имеют стадию синдрома не выше второй или третьей, и преодолевают подобные расстояния обычно недели за две... но Гранд-Мастер и Конклав понимают, сколь бесценно ваше время, и поэтому здесь мы.

Он отступил на шаг – и приложил к сердцу ладонь, сжатую в кулак. Следом за ним то же сделал Айянис – и четверо их помощников. Смотрелось это неожиданно официально, почти по-армейски – особенно если учесть, что речь шла о дитмарцах, на протяжении поколений старательно создававших себе репутацию чудаковатых мистиков "не от мира сего":

– Для Семьи Дитмар будет честью – доставить вас на "Анойю" как можно скорее.

Лекс Шанкар улыбнулся:

– Вверяю себя в ваши руки.

...Я наблюдал этот эффект не впервые, но все равно усмехался про себя всякий раз, когда ужас перед порождениями инфры сбивал с людей того же сорта, что Ллойд Фрэйзера, всю спесь. Вот и сейчас генетик суетливо заламывал руки, смотрел в рот Лаури, раздававшему указания, и истово кивал каждому слову инфра-медика:

– ...Соберите всех пассажиров в кают-кампании, она не сообщается с бортами корабля, там воздействие "голода инфры" слабее. Велите сидеть тихо – никаких истерик, Еловых ради, глубинники чуют эмоции!.. Да, и загляните ко мне в лазарет, возьмите там успокоительное, раздайте его людям – снотворное нельзя, это опасно, но нужно любыми способами заглушить страх. Как только соберутся все, я перекрою тот отсек. И никаких разговоров – сидите молча, по возможности, лучше не двигаться, любое движение, любой звук и любая лишняя мысль привлекают кромешников!.. – Лаури говорил отрывисто и сам, похоже, не замечал, как то и дело срывается с "глубинных зверей" на "кромешников", а с "инфры" на "Беззвездье", и поминает неких таинственных, но, видимо, грозных "Еловых" – суля их именем суровые кары тем, кто вздумает пренебречь хоть одним пунктом его указаний. Фрэйзер едва ли это замечал – был слишком занят демонстрацией подобострастия, но я-то слышал... и страх не мешал – подмечать эти оговорки, и аккуратно укладывать – в память, на будущее.

...Конечно, если у нас вообще будет какое-то "будущее".

Думать о том, что вряд ли, не слишком хотелось.

– Да, доктор Карьялайнен... да, будет исполнено, доктор... конечно... конечно... – Фрэйзер и Рейнхард кивали, как болванчики, слушая инфра-медика, и в любой другой ситуации это б смотрелось забавно... – но сейчас только сильнее сосало под ложечкой. Что бы я не думал про заносчивую сволочь-генетика, слово "трус" едва ли было в списке эпитетов, которыми хотелось того обласкать. Но Фрэйзер боялся, и боялся Рейнхард, невозмутимый безопасник... а боящийся чего-то безопасник "Нексуса" – вещь столь же противоестественная, как чего-то боящаяся лучевая винтовка.

И столь же, наверное, жуткая.

–...еще придется двигатели заглушить – так что, Жестоких ради, не впадайте в панику, когда включится аварийное освещение!.. Вы все поняли, мистер Фрэйзер?

– Да, доктор!

– Отлично, тогда исполняйте – бегом!

И гордый генетик припустил из рубки зайцем, – сопровождаемый по пятам Рейнхардом. Лаури же закусил губу, и повернулся к мониторам, на которых отображались данные сканеров инфры. О моем присутствии инфра-медик, похоже, успел позабыть– пока я не напомнил о себе покашливанием:

– Флеминг! Ты почему еще тут?! Живо со всеми в кают-кампанию!

– Я остаюсь.

– Об этом и речи не может быть! -он обернулся ко мне так резко, что хлестнули по щеке косички, – Тут опасно!

– Я. Остаюсь, – отчеканил я, – отчаянно радуясь про себя, что хоть голос не дрожит, как у Фрэйзера...

Потому что на самом деле я точно так же боялся до звона в ушах. В отличие от генетика, мне доводилось смотреть в глаза хищникам инфры, и пусть то было в голове у Эжена Люмьера, но я запомнил голод в устремленных на меня взглядах...

....На самом деле, очень... жутко – сознавать, что для инфры ты – неважно, что ты там о себе думаешь – только лишь пища.

Еда.

– Я тебя здесь не оставлю, – видимо, упрямство, доставшееся по наследству от предков с Байкала, вылезло наружу и отобразилось на лице, раз Лаури обреченно вздохнул:

– Оставайся. Но будешь делать, что я говорю!

– Есть, командир, – проворчал я, следуя за инфра-медиком к кают-кампании. Двери той уже были запечатаны изнутри – видимо, Ллойд Фрэйзер проявил чудеса управленческого таланта и сумел управиться с перепуганными молодыми учеными, только что потерявшими руководителя экспедиции. Перед дверьми Лаури остановился – и предупреждающе поглядел на меня:

– Скажешь хоть слово сейчас – пожалеешь.

Я ничего не понял, но на всякий случай послушно кивнул – а Лаури, бросив на меня еще один полный сомнения взгляд, достал из бездонных карманов своего халата... скальпель. Нет, не лазерный, а допотопного вида стальной инструмент – и где только сумел разыскать?.. Им Карьялайнен, ругнувшись сквозь зубы, надрезал себе палец и под моим обескураженными взглядом принялся расписывать супрапластиковую дверную панель какими-то странными знаками, кровью. Я не считал себя специалистами по письменностям древних народов Земли Изначальной, только деванагари знал немного, как любой гражданин Федерации – но вот как раз на деванагари угловатые знаки, что выписывал, прикусив губу, Лаури, не походили ни капельки. Скорее уж они напоминали какие-то древнегерманские руны – или то кельтское письмо из черточек, как там его... огам?

Напоминали – да, вот только не были это ни руны, ни огам. Те я видел в библиотеке Семьи Флеминг, и не припоминаю – этого тошнотворного чувства, как будто глаза не желают смотреть на косые и резкие линии, пересекавшиеся под странными углами... почему кажется, что незнакомые знаки имеют объем, разворачиваются в трех измерениях?..

Лаури что-то прошептал, вычерчивая последний знак, сложил ладони, и... я не поверил глазам.

Знаки, начертанные кровью, медленно впитались в супрапластик.

Что за чертовщина?!

– Уже можно говорить? – осторожно спросил я у Лаури, торопливо облизнувшего палец и направившегося назад к рубке, по пути запечатывая за собою отсеки.

– Можно. Но лучше не надо.

Что ж, благоразумием я никогда не отличался, и совету не последовал:

– Это чего такое было?..

– Резы, – раздраженно бросили в ответ, запечатывая последней саму рубку – и разворачиваясь к мониторам.

– Резы... что еще за резы?

– Костяные резы, если тебе интересно, – огрызнулся Карьялайнен, что-то там колдуя над пультом, что я опознал как главный, – Так!.. Повернись-ка сюда.

– Что ты?.. – я подавился словами, когда Лаури опять ковырнул скальпелем палец, – и выступившей из пореза кровью что-то написал у меня на лбу.

– Раз уж захотел остаться – так изволь заткнуться и не мешать мне.

Я оторопело кивнул, наблюдая, как, закончив писать, Карьялайнен вновь складывает ладони в молитвенном жесте и шепчет:

– Черной ели кровью, и озер корнями, бледной рыбы шерстью, и змеи слезами... – дальше было что-то совсем неразборчивое, но мне и этого хватило, даже с лишком.

Что. За. Чертовщина. Происходит. Тут?!?

– ... оберегайте!.. – выдохнул Лаури, резко хлопнул в ладоши, и знаки на моем лбу пребольно обожгли кожу, заставив меня чертыхнуться:

– А-а, что за...

Смолк, запнувшись – когда Лаури упреждающе приложил к моим губам палец:

– Молчи. Я не знаю, каким богам ты, Флеминг, молишься, но ради них – молчи. Присядь где-нибудь в уголке и не мешай мне. Сейчас я подниму с иллюминаторов экраны – не смотри туда, тебе пока рано смотреть на Беззвездье. Что бы ты не увидел... или не услышал... молчи. Не мешай мне!

...И я покорно отполз в уголок, скорчился там, обхватив колени руками и ткнувшись в те носом. Меня мелко-премелко потряхивало. То, что только что говорило со мной, определенно не было Лаури Карьялайненом. Да никогда у инфра-медика не водилось таких шипящих интонаций – и никогда в его глазах не видел я выражения, как будто на не человек глядит ими, а...

Что?..

Болотная вода, стылая, мертвая – вот что напомнили мне только что глаза Лаури.

Я закусил манжет рубашки. М-мать!

С едва слышным скрежетом сдвинулись экраны, закрывавшие иллюминаторы (ддаже здесь, в рубке, они всегда оставались опущены, пока корабль находился в инфре, таково было требование техники безопасности – пилоты пользовались какими-то своими методами, а пассажирам смотреть на инфру было совсем ни к чему). И конечно же, я не замедлил нарушить запрет Лаури, и впился взглядом в черную, медленно расширяющуюся полоску открытого иллюминатора...

...Смотреть на инфру само по себе не опасно, опасно ее воздействие, "голод" – оно-то и сводит с ума. Обычно первым признаком был беспричинный страх, но я и так уже боялся, – и потому ничего не почувствовал...

...Пока экраны не сдвинулись полностью, и я не увидел их.

Считается, что увидеть "глубинных зверей" нельзя. О нет, они не призраки, они вполне телесны, просто состоят из какой-то особой материи, вроде бы "мглистой". Но тут против меня сыграл тот факт, что я – сайоник. Я мог видеть "глубинных зверей".

И то, что увидел – успел увидеть прежде, чем с недостойным мужчины придушенным писком зажмурил глаза, – я б, право-слово, с превеликой охотой развидел.

Здесь, в реальности, не в кошмарных "снах инфры", они не походили на зверей – ни на змей, ни на рыб. Не походили вообще ни на что. От одного взгляда на них начинало тошнить.

И – запах.

Как, откуда в рубке появился этот запах – гнилостный, болотный какой-то смрад, откуда, если от тварей нас отделяли армированный супрапластик и мета-стекло!?..

Стая – хотя "стаей" скопление глубинников можно было назвать лишь условно, ученые до сих спорили, к кому их отнести, к животным, или все-таки к физическим феноменам, – окружила шикару. Одельные, самые смелые особи уже протянули к бортам свои... э, щупальца?.. – да, пожалуй, что щупальца, и шарили ими по нашей тонкой, не рассчитанной на глубины броне. И они...

Говорили?

Да, переговаривались. Инфра не вакуум, звук в ней передается вполне хорошо. Твари издавали шипение, но не кошачье или змеиное, а какое-то... клекочущее, высокое, на грани ультразвука – слушать было совершенно невыносимо. Я потянулся зажать уши, и, проклятье – не успел.

О, как я хотел бы – успеть.

...Как я хотел бы – не услышать, как Лаури зашипел и застрекотал – вместе с ними.

– Ал`лхарья ал`гхаа тхеасшай инхшаасси... Шогх`Хелем шаагхси ал`аргха Лауфья ал`лхай...

Как я уже говорил, я не разбирался в земных языках – но это был однозначно не финский. И почему мне кажется, что Лаури – не просто говорит с ними, а... спорит? Спорит, называя чьи-то имена в подтверждение собственной правоты. Во всяком случае, "Шогх`Хелем" прозвучало похоже на имя, ожгло стылым холодом, запахом мерзлой земли и грибной сырости, коснулось губ еловой горечью; "Лауфья" же повеяло прохладным ветерком, несущим запах яблоневой падалицы и прелой осенней листвы, а вкус имело скорее не горький, а... пыльный?

Нет, нет, не пыльный – золистый... да, привкус остывшей золы. Проклятая синестезия. Эти образы были слишком яркими, слишком насыщенными цветом, запахом, тактильными ощущениями, слишком глубокими – они поймали меня в себя, и далеко не сразу я сумел понять, что стало тихо.

"Глубинники" по-прежнему кружили за иллюминатором. Лаури же издал невнятный звук, – не то смешок, не то стон, и начал медленно оседать прямо там, где стоял. Я успел подскочить, подхватить его под руки – но с невесть откуда взявшейся силой меня оттолкнули, а потом – притянули обратно за ворот, и ухватили за плечи, вцепившись в те.

Лаури дышал тяжело, был страшно бледен. Словно вся жизнь ушла из лица, на котором заострились черты и проступили глубокие тени. Губы инфра-медика были бесцветно-синюшными, и шевелились с заметным трудом:

– Трое... троих приведи.

– Что? – пролепетал я, когда на меня уставились глаза Лаури – уже не серые, а черные, залитые кромешной темнотой, не различить, где зрачок, а где радужка...

Глазами Лаури глядело что-то древнее, – древней и страшней инфры, древнее, равнодушное и бесчеловечное.

– Троих, – прошипело это, черное, глядевшее на меня из глаз Лаури, – Кромешники не тронут меня, на мне метка Еловых Богов... тебя не тронут, потому что ты пахнешь сейчас моей кровью. Но они не уйдут... без добычи. Трое. Они согласились... взять только троих.