Текст книги "Еловые Боги (СИ)"

Автор книги: Сфагнум Мох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– А что там твориться? Мы неделю на больших глубинах шли, а сверхлюминозная, сам знаешь, не работает...

– Мятеж там, – брезгливо поморщился Янус, и Найджел вздрогнул, – Поганец этот, Флеминг, все-таки дождался своего – ни одного из нас на Сальватерре, иди и бери ее, тепленькую.

– Х-м, мое отбытие было, вообще-то, секретом.

– Так, может, это не мне, а тебе стоит пересмотреть свое отношение к людям? – усмехнулся хозяин «Нараки», – Похоже, кто-то из твоих доверенных сотрудников сдал тебя, дорогой брат, с потрохами, – Найджел поежился, когда за него – снова! – зацепился этот равнодушный взгляд. Вот сейчас гендиректор Лекс тоже посмотрит на него, откроет рот и скажет...

"Найджел, не сказать, как я разочарован в вас..."

– Найджел, что это вы побледнели? Янус, прекрати запугивать моего секретаря, он к твоей мизантропии не привык. И да, даже если кто-то из моих сотрудников и донес Майлзу Флемингу о моем отбытии с планеты, – ничего, это нам даже и на руку.

Янус Шанкар удивленно прихмыкнул:

– То есть?.. Ты сам, что ли, все это затеял – чтобы выявить всех... нелояльных?..

Лекс развел руками – и обезоруживающе улыбнулся:

– Ну, затеял все это не я – но грех плодами чужого труда не воспользоваться... – тут его беспардоннейшим образом прервали.

– Братец Лекс! – в комнату ворвалась, иначе и не скажешь, хорошенькая девушка в белом костюмчике, – проигнорировав Януса, она кинулась на шею Лексу, едва не опрокинув того вместе с креслом на пол, – Почему ты не предупредил, что собираешься в гости?!

Сати Шанкар, без сомнения – никто другой не осмелился бы назвать гендиректора "братцем". Найджел Азуле в своем кресле обреченно закатил очи горе – собравшиеся вместе три Шанкара, это уже слишком много, слишком большая концентрация высокой реальности на единицу пространства. Смирившись с тем, что скоро грохнется в обморок от передозировки шанкаровской жутью, он максимально незаметным образом навострил уши:

– Сати, а ты что тут делаешь? – Лекс наконец-то отцепил от себя девушку, впрочем, смягчив это действие ласковой улыбкой (за такую сам Найджел и душу бы продал, удумай кто это ему предложить), – Разве ты не возвращалась на Апсару с Гипербореи?..

– Возвращалась, но тут эти проклятые возмущения инфры, – девушка обиженно надула губки, – Моя сундара не рассчитана на них, вот и сижу уже вторую стандарт-неделю тут, в гостях у Януса, пережидаю. Алана обещала прислать мне военный корабль, если шторма до конца стандарт-месяца не утихнут – да только, кажется, не утихнут они... началось, – поежилась, обхватила себя за плечи, и Лекс, покачав головой, погладил младшую сестру по волосам:

– Началось ли, не началось, а не стоит отчаиваться. Даже если и началось, мы не встретим Последнее Солнце безоружными – и "Калачакра", и "Хэваджра" будут достроены в срок, – пока Найджел озадаченно гадал, о чем это гендиректор Шанкар говорит, тот вдруг щелкнул девушку по носу: – А ты, Котенок, могла бы и не вставлять мне палки в колеса своей самодеятельностью. Зачем вот, скажи, ты передала Майлзу Флемингу сведениях об экспериментах Януса здесь, на "Нараке"?..

Найджел потрясенно захлопал ушами, Янус был, кажется, близок к тому же – а девушка широко распахнула глаза:

– Ты... ты знаешь.

– Конечно. Мне ли не знать твой образ мысли, сестренка, – рванувшуюся было девушку мягко удержали за руку и усадили на колени, – Ну, что ты.

– Я... – по щекам Сати побежали слезы – судя по тому, что ощущал Найджел Азуле в эмо-фоне девушки, только отчасти наигранные, – Я предала тебя, я предала семью, и это в такой час... – она потрясла головой, взмахнув копной кудряшек цвета бронзы, тут же растрепавшихся. Лекс улыбнулся, – и пригладил те:

– Ну, я давно ожидал от тебя какой-нибудь глупости – еще с той нашей беседы на Цирцеи, так что можешь прекратить обвинять себя. Предательство, это не то, к чему были готовы и ждут, предательство бьет в спину – неожиданно.

– Правда?.. – вхлипнула девушка, яростно растирая глаза рукавом, – Ты... ты не злишься?

– Я злюсь, – сдержанно вмешался в их разговор Янус Шанкар, – Эксперименты-то были мои, – не забыла?..

– Янус, ты зануда! – отмахнулась от того повеселевшая Сати, глядевшая на Лекса почти что влюбленно, – Я все делала ради семьи.

– По-моему, не далее как минуту назад ты каялась в том, что семью предала... – осторожно протянул гендиректор, уворачиваясь от попыток сестры чмокнуть его не в нос, не то в щеку.

– Да! – нисколечко не смутилась Сати выявленной в ее утверждениях нелогичности, – А что мне оставалось, если ты никак не желаешь сделать наконец то, что все – все, вся Федерация! – ждут от тебя, братец Лекс?!

– Это что же? Опубликовать в "Вестнике Федерации" свою декларацию о доходах?

– Лекс, я серьезно, – девушка и вправду посерьезнела, улыбка пропала, ушли из глаз искорки. Она уставилась на брата – Найджелу под таким пристальным взглядом стало бы мягко сказать неуютно, – Евгеническая программа семьи ставила своей целью – твое рождение, и я, и Янус, и Алана лишь побочные продукты, важен – ты!.. Поколения наших предков жертвовали личным счастьем, – ради чего, Лекс, если ты так упорно бежишь от себя и от своего назначения?..

– Сати, сестренка...

– Не "Сати, сестренка"! – глаза Леди Котенка сверкнули, а то светлое, огромное и абсолютное, что окружало ее в эмпатическом спектре – грозно всколыхнулось. Впрочем, в сравнении с тем же, безбрежным и светлым, вокруг старшего Шанкара это было что фонарик – против солнца Сальватерры, – Без тебя, ничего не получится. Тебе страшно? Мне тоже. Но это действительно так, – без тебя нам не выстоять.

Эмо-фон в комнате подскочил до того, что перед глазами Найджела замелькали мушки, и сделалось трудно дышать – до того сгустился воздух между тремя Шанкарами, вот-вот проскочит молния – отнюдь не метафорическая, нет, самая что ни есть настоящая:

– Сати, я... – Лекс покачал головой. Впервые Найджел видел смятение – на лице гендиректора, и это было очень, очень, очень страшно. Стократ страшнее известия о мятеже Майлза Флеминга – стократ страшнее того, как безразлично, мимоходом Янус просил брата «уступить» ему приглянувшийся экземпляр по имени Найджел Азуле.

Лекс Шанкар, и в смятении – нечто столь же немыслимое и невозможное, сколь и смятенный первый закон Ньютона. Или смятенное сальватерранское солнце. Или...

– Пожалуйста, Лекс, – Сати взяла брата за руки. Говорила она очень тихо, – Не бросай нас.

– Кого "вас"? – грустно усмехнулся Лекс.

– Нас. Федерацию. Человечество.

– Считаешь, что я...

– Считаю, что люди Федерации заслуживают чего-то лучше Ассамблеи, этого кружка никчемных болтунов и престарелых гедонистов!.. – вспылила Сати, и подскочила с колен брата. Кудряшки девушки распушились, и в воздухе резко запахло озоном. Найджел опасливо съежился в кресле, – И кого-то лучше старого придурка Маркеса, головы говорящей! В конце концов, они заслуживают чего-то лучшего, чем вся эта давно уж прогнившая до костей Федерация!!

– Сати! – резко осадил ту Янус. Он встал с кресла и занял место между братом – и сестрой. Больше хозяин "Нараки" не сказал ничего, но девушке, очевидно, хватило – раз она склонила голову и отступила на шаг. Запах озона постепенно развеялся в воздухе – и улеглись волосы на головах всех присутствующих. Лекс потер лоб:

– Так, давайте-ка оставим политические дискуссии и вернемся к насущным проблемам. Как раз перед твоим, дорогая сестра, появлением я хотел сказать Янусу, что хелийский проект, похоже, вот-вот либо даст наконец результаты, либо же наконец-то провалится.

– То есть? – девушка затаила дыхание, а с ней и Найджел – в тайну существования некоего "хелийского проекта" гендиректор Лекс не счел нужным его посвятить. Но, похоже, брат и сестра гендиректора знали не больше:

– Неделю назад мистер Фрэйзер прислал мне сообщение, – Найджел поежился, заслышав имя Лексова помощника по деликатным поручениям (должность генетика была официальным прикрытием). В свое время ему довелось встретиться с Ллойдом Фрэйзером на Цирцее, и впечатления от той встречи – в особенности от того, как его потрепали по щеке, небрежно назвав «милым мальчиком, но не в его вкусе», – были свежи до сих пор.

– И что за сообщение? – требовательно вопросила Сати.

– Контакт с Егерями, кажется, наконец установлен.

Похоже, из всех собравшихся только для Найджела слова Лекса прозвучали загадкой – Сати вздрогнула, Янус же напряженно кивнул:

– Наконец-то.

– Я направляюсь на Хель, – Лекс обвел сестру с братом взглядом, в котором было что-то, понятное только Шанкарам, – и ни капельки не понятное Найджелу, – Скоро все, так или иначе, закончится.

– Лучше бы "так", чем "иначе", – совсем уж непонятно ответила Сати.

– Лучше бы, – вздохнул Лекс.

– Я с тобой, – возражений Янус, судя по тону, не ожидал, – Как только мы получим мутаген, я должен быть там.

– Я тоже с вами, – Сати строптиво вскинула голову, словно бы ожидания возражений. Но их не последовало – Лекс улыбнулся брату с сестрой и кивнул им:

– Хорошо. Янус, подготовь все, что тебе нужно, лабораторию оборудуешь на "Унзинн", твоя "Кейури" не пройдет через возмущения инфры. Сколько времени это займет?

– Сутки, – отрывисто ответил Янус.

Лекс встал:

– Тогда – отправляемся завтра.

– Погоди! – Сати остановила брата, уже развернувшегося было к выходу из комнаты, – А что с сальватерранским мятежом?

– С Майлзом Флемингом мы разберемся, как только закончим дела на Хель.

Найджела Азуле пробрало дрожью – сказано это было как-то... совсем не по-Лексовски. Похоже, впечатлился и Янус – а Сати с непонятным выражением лица шагнула к брату и взяла того за руки:

– Ты... – девушка облизнула губы, – Лекс, прости. Это я виновата... если бы не я, может быть, тебе не пришлось бы принимать это... так скоро.

И, видимо, Лекс – в отличие от своего секретаря – понял, о чем толкует его сестра, раз очень невесело хмыкнул:

– Считаешь, что я заслуживаю – Федерацию?..

Сати заглянула ему в глаза и тихо-тихо ответила:

– Считаю, что Федерация заслуживает – тебя.

...А эмо-фон, что с самого появления Сати Шанкар становился все более напряженным, достиг наконец-таки максимума. По стеклянному экрану, отделявшему миниатюрную оранжерею с наиболее безобидными образчиками здешней флоры, пробежала трещина...

...Найджел Азуле с немалым облегчением хлопнулся в обморок.

...Проснувшись, я подумал поначалу, что мы с Отто все еще в доме Вилле Лейно, деревенского старосты, а все, случившееся на болотах, только сон, дурной и долгий предрассветный сон. Вообще, думалось как-то лениво и медленно; не хотелось выбираться из теплого кокона одеял, в которые я завернулся почти с головой. Потеревшись щекою о мягкую ткань, я подивился ее необычной фактуре и запаху – земляному какому-то, мшистому... на шерсть не похоже, как будто.

Не похоже на шерсть?..

Я абсолютно точно помнил, что, укладываясь спать, укрылся выделенным мне гостеприимными хозяевами тяжелым одеялом, сотканным из грубой шерсти какой-то там местной овцы, изрядно разившим душком той же самой овцы. И хотя было темно, но трепетавшие в очаге языки пламени – странного цвета, зеленого, – отбрасывали тени на немудрящую обстановку, которая уж точно не могли быть обстановкой приютившего нас дома старосты. А стало быть, то, что я помню – не сон. Не сон...

Но тогда Отто...

Отбросив в сторону одеяло, мигом растерявшее свою загадочность, я подскочил на ноги, пребольно стукнулся башкой о низкую потолочную балку – и, потирая начинавшую набухать шишку, наткнулся взглядом на вторую лежанку в паре шагов от себя. Нехитро устроенное ложе представляло из себя, похоже, кипу веток, брошенных на земляной пол, и укрытых шкурами...

А спал на нем Отто.

Живой.

Поняв, что мне срочно требуется глоток свежего воздуха – а лучше бы ведерко ледяной воды на голову – я, спотыкаясь в темноте, начал поиски выхода. Отыскав тот, занавешенный шкурами, и запутавшись в них, с немалым трудом выбрался-таки наружу...

И замер на месте.

Это был не Барсучий Лог. Но не было это и болотом, на берегу которого я лишился сознания – вдобавок, случилось то утром, а сейчас надо мною простерлась безлунная ночь. Света, впрочем, хватало – источником его было небольшое, идеально круглое озерцо, полное кипенно-белой парящей воды. Окружали озеро с дюжину хижин навроде той, из которой я только что выбрался. В лощине между красных скал было тепло, и пахло серой, – я вышел наружу босым, но не замерз, земля приятно согревала ноги. В неярком свете, что исходил из воды (надеюсь, это не какая-нибудь радиоактивная аномалия, – правда же?..), я наконец-то разглядел, что на мне не одежда с "Кумари", пришедшая после прогулки по болоту в довольно жалкий вид, а другая – из той же самой мшистой ткани, что заинтересовавшее меня по пробуждении одеяло. Из старого мне оставили пояс с аптечкой и, как ни удивительно, парализатором – из чего следовало, что я все-таки, вероятно, не пленник, а гость. И вообще, пора бы уже выяснить, где я нахожусь. Оглядевшись вокруг в поисках жителей приозерного поселения, я не заметил, чтобы хоть в одной из хижин, кроме нашей, дымился очаг.

"Черт, да где же они все. Неужели тут нет никого, кроме нас?.."

Краем глаза заметил, что внизу – на самом берегу светящегося озера – что-то темнеет, похожее на человеческий силуэт. Обрадовавшись, начал спускаться туда, что оказалось довольно непросто – босые ноги скользили по влажным горячим камням, покрытым желтым налетом серы. Наконец-то добравшись до берега, несмело приблизился к человеку в черных хелийских одеждах, сидящему спиной ко мне, глядя на озеро. Я не видел лица человека, но эти длинные седоватые волосы, и лежащий поперек колен посох...

Лауфья-Лаури.

– Э... – ничего умнее в голову почему-то не шло. Да и что тут скажешь? "Прости, я сказал, что верю в тебя – и тут же поверил, что ты убил Отто"? Звучит не особо-то. К счастью, Лаури избавил меня от необходимости что-то вымучивать из себя:

– Проснулся?

– Д-да... – черт, да что такое. Хочу сказать что-то – язык будто в узел сворачивается. Не говоря уже о том, что от стыда пылают щеки, хорошо, что Лаури не обернулся и не видит, – Прости, я... тогда я подумал, что ты...

– Не извиняйся, – это было сказано довольно безразлично, – Как я уже говорил – ваша с Лаури недолгая дружба не дает мне никаких оснований притязать на твое доверие, коль я не он.

– Ты Лаури.

– Нет. Или не только Лаури. Да даже будь я Лаури – поверь, я не был бы в обиде на тебя. Я все-таки еще не совсем божество, чтобы быть объектом религиозной веры – обычно, только она не подразумевает сомнений, а в человеке сомневаться вполне допустимо, даже если он и друг.

Теперь пылали не только щеки, но даже и уши.

– Нет, ты можешь быть в обиде... тьфу, ты должен быть в обиде на меня! Потому что, – я остановился, чтобы перевести дух, – потому что я сказал, что я верю в тебя – а потом ...

– А потом усомнился. Не надо так мучить себя, это не делает тебя предателем – и, уж прости, но обижаться на тебя, чтобы утешить твою совесть, я не собираюсь. Как я уже сказал, я еще не совсем божество – чтобы в меня верили безо всяких сомнений.

Со все еще горящими щеками я уселся рядом с Лаури, в паре шагов. Покосился на друга:

– Не совсем... значит, будешь когда-нибудь?

На меня он по-прежнему не оглядывался, но с этого места я мог уже видеть, что глаза у него – черные, глаза Лауфьи, а не Лаури. И хотя узор на лице был простой перевернутой "V", а не сложной росписью из моего сна, но на руке, что медленно перебирала костяные четки, обнаружились длинные когти.

Проклятье.

– Да, буду.

Я вздрогнул:

– Одним из... этих ваших Еловых Богов? Да?..

– Да.

– И, – в горле запершило – не иначе, всему виной сера, – И что тебе надо, чтобы превратиться в него... окончательно?..

– Все очень просто. Когда мне принесут первую жертву, и я приму ее – я стану одним из Еловых Богов, – Лаури передернул плечами, и мне запоздало пришло в голову, что он, возможно, не очень-то этого хочет.

А я дурак – раз столь бесцеремонно допытываюсь, что ему нужно сделать, чтобы превратиться из человека в...

– Лаури...

– Спрашивай, – кивнули с той же безразличной благосклонностью. И я решился:

– Скажи, а кто такие Еловые Боги?..

Вместо ответа меня поманили к воде:

– Смотри, – затаив дыхание, я наблюдал, как вслед словам хелийца проступают на поверхности той пока еще смутные образы, – Вот девочка из Верхних Ивняков, что, кажется, собирает ягоды, не оставив на опушке леса жертвы молоком да медом, – набрела на полянку, поросшую мхом, да и прилегла отдохнуть. Через пару часов мох прорастет сквозь ее тело, через день от того и костей не останется – а мох расцветет еще одним бледным цветком, что манит неосторожных своим ароматом... это – Еловые Боги.

Я поежился.

– Смотри. Вот старшая сестра ее, которой подружки нашептали, что глоток воды из Белой речки дарует избавление от неразделенной любви, опускается на берегу на колени. Она пьет – и немая вода забирает память о первом в Верхних Ивняках красавце, что ни разу и не взглянул на нашу девушку... а заодно забирает и имя ее, и все, что помнит она о себе. Это – Еловые Боги.

Было жутко – от того, как спокойно Лаури говорит это, но я, как завороженный, следил за сменой образов в белой воде:

– Смотри. Вот мальчик, младший брат их, что неизлечимо болен. Каждый день он просыпается от боли – гнилица-костеломка, или же, по-вашему – саркома кости, частая беда в этих краях. Вот он ушел из-под пригляда матери, да и набрел в лесу на "ухо ночи", ядовитый гриб, – один его кусочек останавливает сердце, смерть эта как сон – без боли, без страданий... Мальчик, который знает, что скоро умрет от того, что искрошатся кости, съедает его целиком. И – исцеляется... Это тоже – Еловые Боги.

Я почувствовал, как вдоль хребта пробрало холодом. И руки с ногами замерзли, хотя сидел я на горячих, как печка, камнях:

– Так вот как ты... исцелил Отто?

Вместо ответа тот бросил в воду камушек, вдребезги разбивая картину.

– Лаури?..

– Да. Но у такого исцеления есть и цена. Цена, какую не всякий захочет платить... цена, назначенная Хель.

Мне сделалось здорово не по себе:

– И что за цена?

Лаури повертел в руке четки. Ответил:

– Чтобы переродиться в "трех водах", нужно пройти через смерть и вернуться назад. Я вел Отто... говорил ему, куда надо идти. Он дошел. Но...

В горле у меня пересохло:

– Что случилось? Что с Отто?!

– Когда возвращаешься в явь из-за трех смертных рек, в спину тебе звучат голоса... голоса дорогих тебе мертвых.

Меня передернуло.

"Лесли".

– Эти голоса шепчут в уши, уговаривают обернуться, остаться, – но это ловушка. Обернешься... там – тут же собьешься с пути и уже не вернешься обратно. Я говорил Отто не оборачиваться, но... – Лаури невесело покачал головой.

– Он что, – я сглотнул, проталкивая ставший в горле колючий комок, – Он что... остался... там?..

– Нет. Я пошел следом, нашел его и провел за собою.

– Так это... хорошо? – осторожно уточнил я, потому что Лаури как-то странно скривился на этих словах.

– Чтобы найти путь обратно, тому, кто обернулся, нужно принести жертву, какую укажут Еловые Боги. Это и есть цена Хель.

– Так что там за цена? Лаури, не томи!

Лаури поморщился – и тяжело уронил:

– Цена Отто Дитмара – дар.

– Способности... дитмарца? – мне стало нехорошо, – Он больше не сможет... нырять в инфру, да?..

– Да, – камнем упало между нами, и Лаури замолчал. Я тоже – а что можно было сказать?..

В небе нами пронеслись три яркие точки, оставив за собой тающий между звезд след. Военные атмосферники. Не "шершни", что-то посерьезней, и главное – таких уж точно не водилось на "Кумари".

Я прокашлялся, нарушая молчание:

– Лаури? Сколько я... спал?..

– Почти месяц.

Месяц?! – я подскочил на ноги, – Ты... ты ведь дал знать в столицу, что мы с Отто живы?!?

– Нет, – в голосе Лаури послышалось искреннее недоумение, – Почему бы мне вдруг делать это?..

– Да потому, что чертов маячок, – я зло потряс перед ним своим бесполезным браслетом, – сломался! И, между прочим, сломался тогда, когда ты напустил на нас своих бешеных пташек!! Он больше не передает сигнал, что мы живы!! Фрэйзер наверняка устроил так, что нас считают погибшими от рук хелийцев, тут же не любят людей с "Кумари"!!

– И что с того?

– Ты понимаешь, что ли, чего добивается Корпорация?! Они же придут сюда!

– Пускай приходят, – лаконично ответили мне, по-прежнему не оборачиваясь, и методично перебирая руками бусины костяных четок. Рассвирепев, я вырвал из его рук трекляную штуковину – и запустил в озеро:

– На меня посмотри, чтоб тебя!.. Если не о себе, так хоть о Хель подумай!! Чем вы встретите корпоративный спецназ?! Они вооружены лучше, чем регулярная армия Федерации!!!

– По-моему, не так давно ты убедился, что Хель вполне способна постоять за себя, если ваши зарвутся настолько, что решатся нарушить табу и ступить на запретные земли.

– Да плевать они хотели на ваши табу, вы для них дикари, что в землянках живут!! Собьют твои... Боги Еловые... несколько атмосферников, – они станут летать выше, вот и все! Мать твою, Лаури, ты же был в Федерации, ты знаешь, что против солдат "Нексуса" хелийцам не выстоять!! Из столицы они и сюда придут, и в лесах вы не спрячетесь! Сдохнете ведь ни за что!!

На мою яростную тираду Лаури ответил меланхоличным пожатием плеч:

– Пусть приходят. Насколько мы поняли, Корпорации вашей что-то надо от нас, от Хель – так что едва ли они решатся на нечто... глобальное, вроде орбитальной бомбардировки. А все остальное, – он неприятно, не по-людски усмехнулся, – нас не особо пугает.

Я потерял терпение, схватил его за плечи и встряхнул:

– Ты что, меня не слушаешь?! Это солдаты "Нексуса"!! Им не нужны орбитальные бомбардировки, чтобы вас всех перебить, если откажетесь отдать то, что гендиректор ищет, добровольно!!

– Как интересно, – Лаури позволил трясти себя, не делая попыток сбросить мои руки, как если бы и это было ему безразлично, – Значит, ищут? Не просветишь ли, что именно ищут они на Хель? – вкрадчиво улыбнулся, и от этой улыбки, мне стало по-настоящему нехорошо:

– Фрэйзер сказал... мутаген, что может активировать спящие гены сайоникс-синдрома.

– Хм... почему им бы, в таком случае,, – улыбка стала какой-то совсем уж гадкой, и у меня руки зачесались – стереть ту с лица Лаури вместе с парочкой лишних зубов, – Не явиться сюда самолично, и не попросить... вежливо?

– Они не станут просить, это "Нексус"! Они не умеют просить... если не отдадите им этот ващ мутаген, просто сдохнете, все!!

– Это вряд ли, – мои руки аккуратно отцепили, – и вдруг сжали запястья, с такой силой, что хрустнули кости. Я отшатнулся, не веря, что говорю с тем же Лаури, что говорил, что не хочет регистрировать свои предсайонические способности, чтобы не быть принужденным к работе убийцы. Это был не тот человек... это вообще был не человек, а какое-то существо в его облике – лишенное человеческих чувств, равнодушное ко всему и...

Опасное.

– Пожалуйста... – прозвучало это достаточно жалко, – Пожалуйста, одумайся. Ведь можно же... договориться. Зачем доводить все до крайностей? – я говорил это, и понимал, что меня не слышат – между мной и Лаури будто стена была, в которую я изо всех сил колотил кулаками, – Ведь будут смерти, много смертей, и неважно, с какой стороны – что вы, что солдаты "Нексуса" будете умирать понапрасну!!

– Если одумаются и придут сюда с вежливой просьбой – им умирать не придется. Если нет... – хелиец пожал плечами, – Если нет, то Еловых Богов ожидает обильное пиршество.

И отвернулся, ясно давая понять, что все разговоры окончены.

Я закусил губу, глядя в спину тому. Это было – все. Только что, сейчас и здесь, был вынесен смертный приговор Хель – всей планете, и маленькой деревушке Барсучий Лог, и старику Вилле Лейно, и жене его Марике, их сыну с невесткой и внучкам.

Медлить не стоило, ведь если мои подозрения были верны, то хелиец мог при желании прочитать мои мысли. Поэтому я ни о чем не думал, собирая силы и сплетая эмпатическую "сеть". Не думать, чтобы, не дай боги, не спугнуть... не дать прочесть, почувствовать опасность. Иначе проиграю не только я сам, но и Хель.

Сеть вышла худая и редкая, но это было лучшее, что мог сотворить я, сайоник всего во втором поколении. Набросить и стянуть, ловя в ловушку, подчиняя...

Одна попытка. Только лишь одна – у меня, у Вилле и Марики Лейно, у Хель.

"Ну же!.."

Я швырнул сеть, ловя в нее Лаури, запутывая, заплетая нитями, и каждой из них – , сотни нитей – был я.

...Сеть упала, и я стянул нити, заключая разум хелийца в прочнейшую из возможных ловушек. Нити послушно стянулись поверх микрокосма, концы остались у меня в руке, сплетенные в подобие тугого поводка. Я жадно глотнул воздуха, чувствуя, как заполошно колотиться сердце – усилие, запредельное для нечистокровного, конечно же, не прошло даром. Из-под носа побежала струйка крови, но все это была ерунда, все было неважно, решительно все, кроме одного-единственного – получилось ли? Смог ли я поймать Лаури?..

Я слизнул с губ кровь, и, решившись, выдохнул в спину тому:

– Обернись.

Если все действительно получилось, то Лаури подчиниться...

Медленно, словно во сне, хелиец повернул голову и посмотрел на меня.

"Получилось!!"

– Зря, – скривились губы Лаури, и это было последним, что я услышал. Потом хелиец как-то внезапно и вдруг оказался уже на ногах, совсем рядом, и удар посохом по шее отправил меня в темноту.

Очухался я на какой-то поляне. С минуту тряс головой, пытаясь прогнать мельтешащих перед глазами назойливых мушек, потом бросил это дело, – голова, и без того трещавшая от боли, закружилась, наградив меня приступом тошноты. Хорошо же хелиец меня приложил... а кстати, где он?..

На поляне никого не обнаружилось, а я...я был привязан к дереву.

Черной ели, конечно же.

– Ну и зачем тебе понадобилось это, Кристиан Русланов? – послушался усталый голос, и из-за дерева выступил Лаури. Уселся в паре шагов передо мной, скрестив ноги.

Глаза хелийца были полностью, безраздельно черны:

– Чего ты хотел добиться, применяя на мне боевую эмпатическую технику?.. Чтобы я, как послушная собачонка, отправился за тобою в столицу и там выложил представителям "Нексуса" все секреты Еловых Богов?.. Неужели так хотелось выслужиться – а может быть, тебе за пойманного Егеря повышение обещали?

– Я... – вот черт, язык не слушался, – Я не для этого! Я... я хотел... – поймал себя на постыдном желании оправдаться и решительно это пресек, – Да, для этого.

И пусть, что хочет, думает, просить и умолять не буду. В конце концов, набрасывая "сеть", я понимал, что в случае неудачи едва ли останусь в живых.

...Правда, решимость моя изрядно съежилась, когда хелиец встал, и, подойдя ко мне так близко, что его дыхание коснулось уха, прошептал:

– Что ж... раз ты так желаешь доставить своему ненаглядному гендиректору нужный ему мутаген, я, пожалуй, пойду вам обоим навстречу.

– Что?.. – выдохнул я, когда когти впились мне в щеку, но не тут-то было – в рот небрежно затолкали здоровенный комок мха. Широко раскрытыми глазами я следил за тем, как Лаури кусает до крови свой палец – а затем что-то чертит им на моем лбу:

– Вы получите свой мутаген – правда, не так, как вам бы обоим хотелось.

Вот черт... похоже, я весьма серьезно встрял. Никогда еще голос Лаури не звучал так вот – сухо и жестко, и не было этого злого и яркого блеска в глазах... весьма и весьма нехорошего блеска. По долгу службы мне доводилось иногда принимать участие в психиатрических экспертизах, как приглашенному специалисту-эмпату, и блеск, заметный сейчас в глазах Лаури – рванувшего на мне рубаху – был знаком.

Так же блестнели глаза сумасшедших. Маньяков-убийц, пироманов, безумцев... и сейчас вот – глаза Лаури Карьялайнена, потянувшего из ножен на поясе костяной нож. Надо признать, привязал он меня на совесть – понял я это, когда лезвием принялись что-то неторопливо чертить на груди:

– Это для тебя, – лезвие почти ласково резало кожу. Я выл от боли, дергался, но наружу, через кляп из мха, прорывалось только глухое мычание:

– Что, больно? Но разве ты не этого хотел? Ты на себе узнаешь, что такое "еловая кровь"... а это именно она – тот мутаген, которого так вожделеете вы с Фрэйзером и прочей верхушкою "Нексуса". Узнаешь и сполна прочувствуешь, что она делает с человеком... а заодно, насладишься мыслью, на что именно ты обрекаешь людей, на которых "Нексус" применит ее, – лезвие отодвинулось, оставив меня часто-то пречасто дышать, смаргивая слезы вперемешку с потом. От ужаса и боли голова кружилась, вся грудь была сплошь исчерчена знаками, темы самыми "резами", и кровь теплыми струйками заливала живот.

– Нет. То были "костяные" резы, а это – "еловые", – педантично сообщили, изрисовывая теми же знаками землю возле моих ног, – "Костяные" защищают, а эти – приманивают.

Приманивают? Кого еще приманивают?..

– Еловых Богов, разумеется. Сегодня ты станешь им жертвой.

Я отчаянно замотал головой, за что удостоился укоризненного:

– Ну, ну, и тебе не стыдно? Маленькие дети проходят через это более достойно, чем ты, взрослый, вообще-то, мужик.

"Дети... и многих детей ты вот так вот принес в жертву этим своим... Богам?!" – раз уж рот заткнут, будем думать, – все равно мои мысли читают, как книгу.

– Многих, сотню-другую так точно уж. И могу с гордостью заявить, что хорошо это делаю – среди тех, кого я обращал в Метцаштайя, выживал каждый десятый, а обычная статистика куда как более печальна... Но ты лучше бы о себе задумался, Кристиан Флеминг. Тебе я отнюдь не могу гарантировать, что ты выживаешь и пройдешь возрождение, – если продолжишь и дальше упрямиться. Сдайся... смирись и прими, что ты будешь жертвой. Умрешь.

Все это было сказано настолько убедительно, что я проникся – и, забившись в путах, сумел все-таки высвободить левую руку:

– А вот это зря, – ее перехватили за запястье и буднично так, походя, сломали то. В глазах потемнело, а мой вопль, кажется, сумел все-таки протолкнуться сквозь кляп – раз существо в облике Лаури Карьялайнена поморщилось:

– Я же говорю – не надо упрямиться, чем дольше ты будешь верить, что можешь каким-то образом избежать своей участи, тем будет больнее. Сдайся. Прими свою смерть, – я задохнулся, когда к моей ладони пристроили острый сучок, – В конце концов, это все для тебя.

В другой руке у Лаури я заметил увесистый камень – и успел только зажмуриться, прежде, чем сучок забили в руку, пригвождая ее к дереву.

... – ну, ну, ну, – меня хлестнули несколько раз по щекам, вырывая из темноты, в которую я провалился и из которой отчаянно не хотел возвращаться. Там было уютно, там не было боли – а здесь передо мной стоял Лаури Карьялайнен, на чьем лице змеился, расползаясь ото лба, черный узор, и который только что прибил к стволу вторую мою руку: