Текст книги "Еловые Боги (СИ)"

Автор книги: Сфагнум Мох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Будь это возможно физически – я бы хлопнул ушами:

– Вы не боитесь идти против "Нексуса"... и Семьи Флеминг?

Байкалец хохотнул:

– Коли прижмет – не побоюсь... но не думаю, что до этого все же дойдет. Не того ты полета птица, Кристиан, уж извини – чтобы из-за тебя корпорация "Нексус" и Флеминги решились на ссору с Байкалом.

– А Байкал – решится из-за меня... на ссору с Корпорацией и Майлзом Флемингом?..

– Надо будет – решится, – Герман Константинович подмигнул мне, – Мы тем и продержались в Смутные Века, что защищали своих. Ладно, – он хрустнул пальцами, – что-то мы заболтались, внучок. Уж извини, но на ближайшие сутки вы тут застряли, – орбита перекрыта наглухо... хотелось бы еще поговорить, но я буду занят встречей высоких гостей с Сальватерры. Так что бери друга своего, и отправляйтесь-ка вы на планету, хоть развеетесь немного, прежде, чем снова нырять. Пропуска я вам выпишу, а шаттл берите мой – ему разрешат отстыковку. Да не благодари – считай это подарком на все двадцать шесть дней рожденья, что я пропустил.

В смешанных чувствах я вышел в приемную – где ожидали Карьлайнен и Сауле. Девушка, узнав о разрешенной нам прогулке на Байкал, вызвалась повести шаттл, а заодно показать, что интересного есть на планете – инициативы эту Герман Константинович одобрил. Улучив минуточку, я шепотом поинтересовался у Лаури:

– А что там за история с пропавшей экспедицией? Чего они так рьяно взялись за тебя?

Лаури – шагавший рядом со мной по коридору следом за беззаботно щебечущей девушкой – споткнулся обо что-то, и глухо ответил:

– Помнишь, я назвал тебя другом, Крис Флеминг?..

Я был сбит с толку – но кивнул, и Лаури, спрятав лицо за косичками, столь же глухо продолжил:

– Тогда могу ли я надеяться – на то, что и меня ты таковым считаешь?

В еще большем замешательстве я подтвердил:

– Да! И что за дурацкий вопрос?..

– Если считаешь – то не спрашивай об этом. Ни-ко-гда. Пожалуйста, Крис Флеминг.

– Хорошо, – я сглотнул. – Хорошо, я не стану.

– Спасибо, – донеслось до меня из-за косичек, и Лаури ускорил шаг – нагоняя все так же щебетавшую о чем-то байкалянку.

На меня он больше не смотрел.

...Уже по приземлении мы столкнулись с очередным образчиком своеобразного местного юмора. На выходе с территории космопорта (тут именуемого, кстати, почему-то "космодромом") красовалась арка с огромной светящейся надписью "Добро пожаловать в Мордор"!..

А ниже, – уже не на стандарте, на байкальском, – читались другие слова:

"Добро пожаловать домой!".

Байкал оказался суровой планетой – основной климатической зоной была тундра, и только ближе к экватору начиналась тайга, вполне земная, с кедрами и соснами, и сотнями ясно-синих озер. В здешнюю экологию прекрасно вписались несколько десятков небольших городов из легкого светлого супрапластика – и синего метастекла, и, не покажи нам Сауле места разработок, я ни за что не поверил бы, что тут добывают осмистый иридий, идущий на броню для судов, что строились на знаменитых космоверфях Снежной. Как оказалось, городки эти были научными и учебными центрами, – крупные мегаполисы размещались вблизи полюсов, собственно, Полюсом именовалась и столица планеты – ее мы тоже увидели, издали, правда. Даже я – сальватерранин, – был впечатлен зрелищем десятков небоскребов, возведенных среди льдов, над отрогами северного океана. В это время года тут царила круглосуточная ночь, и Полюс сверкал в темноте, как алмаз – башни светились лиловым, рубиновым, синим, над их верхушками танцевало никогда не виданною мною прежде явление – огни святого Эльма (как пояснила Сауле, дело было в том, что здешняя атмосфера отличалась большой электрической напряженностью из-за сильных метелей). Мы повидали и Ледяной Кремль, и Малахитные Горы, и яблоневые сады под климатическими куполами, и подземные термальные озера, чьим теплом обогревались полярные города; прокатились на парящих санях, запряженных живыми собаками (порода, как я вспомнил, называлась "лайками" и почиталась вымершей в Сухой Войне); пролетели низко-низко над гладью Великого Озера, – я даже коснулся рукою воды. Словом, на Байкале было, на что посмотреть – вот только, возвращаясь на "Отраду", я думал, что едва ли хочу провести тут безвылазно оставшиеся все мне годы, скрываясь от Флемингов. Так что, если я не планирую принимать предложение Германа Константиновича – придется поднапрячься, и самому выпутываться из своих передряг...

...Ну, мне очень хотелось бы верить, что это получится.

Одной из главных достопримечательностей планеты Байкал был Ледяной Кремль – пещера, протянувшаяся вглубь планеты на десятки километров. Что-то в составе воды раскрасило ее льды в разные цвета, и заставило тускло светиться, отчего пещера казалась не то сказочной сокровищницей, не то не дворцом горной хозяйки-Малахитницы. В передних ее залах часто можно было повстречать выбравшихся на экскурсию школьников, в более дальних – экспедицию спелеологов, но редко кто забирался за двадцатый километр – слишком долог и опасен был путь на большие глубины, не один искатель приключений окончил свою жизнь в глубоких расщелинах Ледяного Кремля. Но, сумей кто преодолеть без малого двое суток пути по пещере – очень удивился бы... повстречав там обустроенную в подземных пустотах военную базу – бывшую, в отличие от Полюса, сердца Байкала, мозгом закрытой планеты. В одном из ее помещений, целиком занимавшим колоссальный ледяной зал, пересеченный подземной рекой, была обустроена комната переговоров, без лишнего хвастовства могущая назваться наиболее защищенной во всей в Федерации. Она имела собственный выход к поверхности – лифтовую шахту, бывшую ракетную, выход которой спрятался под одним из озер в Малахитных Горах. По этой-то шахте и попадали сюда обычно гости с Сальватерры – которым не полагалось знать о существовании базы. Сейчас на смотровой площадке, обустроенной над подземной рекой, расположились в креслах двое. Одним был сам Главнокомандующий – высшее должностное лицо в военно-технической иерархии Технократии, ее глава, Владимир Лютцов, представительного вида немолодой человек в черном кителе; вторым же...

Вторым – избавившимся ради такого случая от своего обычного темно-серого свитера, и заменившим его на темно-серую же официальную накидку поверх не менее официальной туники – был сам гендиректор Шанкар. Лицо его скрывала псевдоживая маска, в совершенстве имитирующая настоящее человеческое лицо. Без сомнения, эти двое собрались ради чего-то значительного и судьбоносного... но пока что двое мужчин просто попивали горячее вино с пряностями – его выбрал Лекс Шанкар, и горячий же сбитень на травах – тот предпочитал Главнокомандующий. Сделав очередной глоток обжигающе-ароматного напитка, тот кивнул на браслет на руке собеседника – архаичного вида вещицу из желтой от времени кости, вырезанную в виде венка из еловых веток, обвитых змеями, – и светским тоном поинтересовался:

– Гляжу, обзавелись новым украшением, гендиректор Шанкар?..

– А, это? – рассеяно отозвался сальватераннин, задумчиво созерцавший красоты подземной реки, – и, сняв браслет с запястья, крутанул его на пальце, – хелийская вещица. Стоит как новая сундара, только-только с верфей Халькиона, – так что я решил, что, понимаете ли, надежней будет с собой прихватить, отправляясь в столь дальнюю... командировку.

Собеседники рассмеялись – судя по этому непринужденному смеху, знали друг друга байкалец и сальватерранин давно, и не впервые уже общались в столь же неформальной обстановке, без свидетелей и вездесущих журналистов.

– Ну, с чем пожаловали, Лекс? Уж явно не сбитню испить – раз настояли на встрече здесь, не на "Отраде" и не в Полюсе. А может быть, – главнокомандующий хитровато сощурился, – изволите наконец рассказать, зачем вам те три монстра, глубинные станции, что вы нам заказали – не посчитавшись с расходами, хм-м? Кстати, как вам первая, "Василек"? Слышал, уже испытали ее?..

– А-а, "Бхайрава"... да, она уже заступила на боевое дежурство в глубинах, и неплохо себя показала.

– Надеюсь, вы помните, друг мой Лекс, – Владимир долил себе еще сбитня, и скривил губы в ответной усмешке, – что на все корабли такого класса мы устанавливаем устройство самоуничтожения – реагирующее на опасное приближение к нашим планетам.

– Еще бы не помнить – коль мои лучшие инженеры до сих пор ваше устройство не нашли, и это при том, что им помогают сайоники-интуиты из Эли, – Лекс отставил в сторону наполовину опустевший кубок с глинтвейном, и сложил руки поверх выполненной в форме знака "Ом" пряжки пояса, – Собственно, разговор, с которым я прибыл, будет касаться "Бхайравы"... средь прочего. Но для начала – он откинул за плечо свои сверхъестественно-белые волосы, являя собеседнику сережку с длинной подвеской-кристаллом, – я бы хотел, чтобы вы, мой друг, ознакомились с этим, – и выщелкнул кристалл, протягивая его сидящему по ту сторону от столика с напитками байкальцу. Тот кончиками пальцев взял носитель информации, провел над ним рукой с простым стальным браслетом – сканируя на неприятные сюрпризы, и вставил в гнездо планшетки.

– Предупреждаю, там надолго, так что заранее долейте себе этого вашего... что вы там пьете?

– Сбитня, когда вы уже запомните, Лекс – сколько раз мы уж с вами так сиживали, а вы все как впервые у нас на Байкале. Традиционный байкальский напиток из меда и трав, для здоровья намного полезней, чем ваш нежно любимый глинтвейн. Ну ладно, посмотрим, что там у вас приключилось такое, что вы соизволили лично лететь через пол-Федерации, чтобы продемонстрировать мне флэш-кристалл...

На кристалле и вправду нашлось немало информации в различных видах – видео... документы... и графики. По мере их изучения, лицо Владимира не меняло своего выражения, – даже когда он добрался до видео, отснятого на Аргенте, планете, несколько лет назад загадочным образом сгинувшей с галактических карт, из школьных учебников и из новостных сводок.

Отсмотрев сюжет, заснятый во время высадки первой из групп, посланных на Аргенту "Нексусом" после того, как неведомый до того физический феномен – "всплеск" инфры погубил все ее население, байкалец обернулся на наблюдавшего за ним с безмятежной улыбкой Шанкара:

– Так, я что-то не пойму. Они ведь живы, эти люди... просто в коме? Сто миллионов?..

– Это не кома... – Лекс покачал головой, – точнее, с медицинской точки зрения именно кома, но причина такого состояния – в том, что эти люди лишились своих микрокосмов. Представьте себе... да, морскую волну, накатывающую на берег – отступая, она тащит с собою в океан все, что успеет там, на берегу, подхватить – плавник, мусор... так же – и с микрокосмами... душами... этих людей.

– Что за метафизика, – раздосадованно поцокал языком байкалец, приближая на экране изображение одной из улиц столицы Аргенты, – и тела на ней, люди упали прямо там, где их накрыл всплеск инфры, их глаза оставались открыты, но смысла в тех набралось бы не больше, чем у только что рожденного младенца.

– Ну, извините, иного термина мои специалисты не подобрали, – развел руками Шанкар, – суть в том, что инфра, нахлынув на уровень норм-пространства Аргенты подобно волне, утянула с собой души... или, если хотите, микрокосмы этих людей. Волна схлынула обратно через какую-то долю секунды – но этого, как вы видите, оказалось достаточно, чтобы сто миллионов душ оказались вырваны из физических тел, став просто призраками инфры. Тогда, три года назад, мы сумели – ценою немалых усилий – засекретить это происшествие... хотя моя служба безопасности тогда едва ли не валилась с ног – пусть Аргента и захолустье, но у многих ее жителей все же были родственники на центральных планетах. Да и непросто – стереть из информационного пространства целую планету... как если бы ее никогда не было на галактических картах, – он щелкнул пальцами, – Но Парфенон – не Аргента. Это столица системы, крупный узел "троп" – то, что случилось на нем, скрыть уже не удастся. Пока что Сати удается держать СМИ в своих коготках – но это ненадолго. Слухи уже начали проникать в инфосети – через сутки, максимум через двое, начнется вполне полноценная паника.

– Парфенон, – помедлив, повторил имя планеты байкалец, – Миллиардное население. И что, тот же итог?..

– Да, – бесстрастно кивнул гендиректор Шанкар.

– И вы полагаете, что эти феномены... участятся со временем.

– Не я, – мои специалисты. Волнения в инфре, что мы наблюдаем в последнее время – к примеру, сбои частоты Синнабарского Осцилляра и возросшая активность "глубинных зверей", – все говорит об одном: нас ожидают большие проблемы.

Его слова, казалось, заставили сгуститься и тревожно загудеть сам воздух. Но собеседник Шанкара – не повел и бровью, только отхлебнул еще сбитня из кружки:

– Что ж, все это весьма... впечатляет, признаю. А почему "черная" угроза, кстати? Любопытное название.

– Основано на показаниях ясновидящих – а собственно термин придуман моей младшей сестрицей, Сати. Мы решили, что "черная угроза" звучит подходяще – теперь именно это обозначение используется в документах для обозначения данного... хм-м... феномена.

– Показания ясновидящих, значит? А ведь законами Федерации, кажется, разрешена только лишь обостренная интуиция? – Лютцов лукаво покосился на Шанкара – чья маска ответила той же ничего не выражавшей спокойной улыбкой:

– Ясновидящих. В конце концов, вам ли апеллировать к закону Федерации, друг мой – с вашими-то своеобразными представлениями о правах человека?..

– Туше! – улыбнулся в ответ байкалец – пару раз хлопнув в ладоши, – Так сколько, вы говорите, у нас времени?..

– Года два, возможно, три.

– И как скоро прекратиться глубинная навигация?...

– Боюсь, счет пошел на недели.

– Что ж, – байкалец вытащил флэш-кристалл из гнезда и вернул его Лексу, – тогда не будем медлить и перейдем непосредственно к делу. Чего вы хотите от нас – помимо глубинной брони для гражданских судов, орудий Вельского, и ускорения темпов постройки "Одуванчика" и "Мать-и-мачехи"?

– "Хэваджры" и "Калачакры", наверно, хотели сказать вы. Верно, это не все, что Федерации нужно – от вас... и не надо играть в удивление, вы знаете, о чем я говорю. Глубинные крейсеры, что в обход всех соглашений строятся на потайных верфях в астероидном поясе вашей системы – и ваши военные специалисты, а также технологии, что вы приберегаете на случай, если Федерация решит, что вы чересчур обнаглели в своей Технократии с нарушением прав человека. Ну а еще – сайоники, конечно же.

– Сайоников у нас почитай что и нет.

– Не надо притворяться, друг мой – вы знаете, что я знаю, – вы все тут, вообще-то, сайоники, просто предпочитаете этого не афишировать.

– Это не совсем... – Лютцов качнул головой, – не совсем то. И едва ли мои... сайоники сумеют вам чем-то помочь. Видите ли, мы не читаем мысли, не управляем физическими взаимодействиями и не лечим людей.

– Это я знаю – и знаю, что ваши пилоты умеют водить корабли через инфру, пусть они и не обладают способностью к пространственной манипуляции наших дитмарцев. Нам нужны – эти пилоты. Нам нужны все пилоты, каких мы сумеем найти, если человечество собирается выжить. Согласитесь, было бы обидно – сгинуть, после того, как мы сумели столького достичь... и пережить Сухую Войну, что тоже немалого стоит. Кстати, мне всегда было любопытно – ваши... хм-м-м, нетипичные сайонические способности – результат той войны?

– Какое грубое определение, – поморщился Главнокомандующий, вставая с кресла и подходя к краю смотровой площадки, под которым бурлила река, – И не менее грубая формулировка вопроса. Сухая Война... – он помедлил, – мы все заплатили немалую цену, чтоб выжить в ней. Вы расплатились чистотой своего генофонда – а мы... мы расплатились вот этим вот.

– Об этом я давно уже догадывался, – с сухой усмешкой маски Лекс также поднялся с кресла, присоединившись к собеседнику – в некотором отдалении, – так все-таки, значит, сайоники?..

– Не сайоники, в наших генах отсутствует эта мутация.

– Хорошо, не сайоники, генетически полноценные с сайоническими способностями – так вам нравится лучше?..

– Вам и о "способностях" не полагалось бы знать, и мне весьма любопытно, где ваши спецслужбы отыскали такую утечку. Не подскажете ли – так, по-дружески?..

– Ну, разве что по-дружески... Русланов Кирилл Германович, – наш главный консультант.

– А, этот диссидент? Позор своей семьи. За сколько хоть он согласился продать Технократию?..

– За два десятка рационов.

– Что?

– За два десятка суточных стандартных рационов, полагающихся ссыльным поселенцам. Видите ли, он и у нас не прижился... есть такая, знаете, порода диссидентов, что гадит – везде.

...Байкалец невозмутимо улыбнулся.

И луч чего-то, ослепительно-белый и низко гудящий, ударил из-под сводов пещеры – ударил по Лексу Шанкару.

Отдача пробежала по ледяному своду трещиной, один из обломков рухнул аккурат на столик с напитками, расколов его вдребезги, но собеседники даже не вздрогнули – хотя обоих окатило паром от вскипевшей и испарившийся речки.

Лекс Шанкар поднял еле заметно дрожащую руку – и аккуратно стер пробежавшую из ноздри струйку крови:

– Что ж, это было... сильно. Вот примерно подобные военные технологии нам и нужны. Надеюсь, я выдержал – вашу проверку, или чего вы хотели добиться?..

– Ничто-то вас, Шанкаров, не берет, – Лютцов казался слегка раздосадованным – впрочем, досада была по большей части всего лишь игрой, призванной скрыть восхищение, – И когда уже вы последуете наконец-то моему совету, разгоните эту бесполезную и прогнившую до основания Ассамблею и перестанете прикрываться постом гендиректора?..

– А кем мне тогда называться, если не гендиректором? – полюбопытствовал Шанкар, прикладывая к прокушенной губе салфетку.

– Что скажете об "императоре"?..

– Вы бы друг друга поняли – с моей младшей сестрой, она также большая поклонница всяческого... имперства, – Лекс поморщился. – И тоже считает, что править должны исключительно одаренные.

– А что, по-вашему, не так? – в тоне байкальца слышалась настолько явная подначка, что Шанкар негромко рассмеялся:

– По-моему, одаренные должны работать. Пусть наша дражайшая Ассамблея и дальше веселит зрителей информационных каналов, – а кто-то должен делать и настоящее дело. Мне ни к чему политические лавры, – достаточно и дивидентов, что приносит пост гендиректора корпорации "Нексус".

– Вот это я называя правильным подходом, вы бы отлично смотрелись у нас, в Технократии! – байкалец поаплодировал, – Что ж, хорошо. Считайте, вы убедили нас, что с вами, – он подчеркнул это слово, – Технократия может сотрудничать. Вы получите глубинную броню, орудия Вельского и ускорение темпов постройки «Хэваджры» и «Калачакры» – и мощности всех наших верфей.

– А пилотов?

– Будут и пилоты – только, уж извините, подчиняться они будут нашему командованию, как то и всегда бывало в совместных операциях против Звездного Сада. И нет, не спорьте. Байкальцы не будут служить в вашем флоте, – этим я не поступлюсь даже и ради всего человечества.

– А как насчет того, чтобы представители Технократии вошли в командование нашего флота? – Лекс Шанкар с хитрым прищуром глянул на собеседника.

– А вот это уже интересней. Есть пара условий, на которых мы могли бы это обсудить....

– Я весь во внимании.

– Когда, – байкалец подчеркнул это слово, – вы все-таки возьмете в свои руки верховную власть – нет, нет, не трудитесь заверять, что не хотите этого, я верю, что вы не хотите – но обстоятельства могут стать таковы, что у вас не останется выбора... Так вот, когда это случится – вы не посягнете на нынешний суверенитет Технократии.

– Хм...

– И к Снежной, Байкалу и Китежу с Тенгри мы хотели бы присоединить также Амальгаму, и... пожалуй, Самоцветную. Все равно, открыла-то их наша планеторазведка.

– Ну знаете ли, друг мой, а не слишком ли вы... как это будет по-байкальски... а! "раскатили губищу"!– так, кажется?..

– Не слишком – если вы в обмен вы получите для себя наши военные технологии и специалистов, – невозмутимо улыбнулся в ответ байкалец, – Ну же, Лекс. Заметьте, я не требую всего этого немедленно по заключению договора.

– Да, да, я понял – вы хотите всего этого, когда – хотя точнее будет "если" – я буду вынужден взять в свои руки верховную власть... должен предупредить, что делать этого я не намерен.

– Ничего, нас устроит даже и малая вероятность.

– Итак, глубинная броня, орудия Вельского, ускорение темпов постройки "Хэваджры" и "Калачакры", ваши военные технологии – и все ваши пилоты, способные вести корабли через инфру...

– Да, а с вашей стороны – сохранение нашей автономии, а также Самоцветная, Амальгама и Гиперборея.

– Так-так! Не пытайтесь меня провести, друг Владимир – о Гиперборее речи уж точно не шло!

– Вот как?.. – байкалец с глубокомысленным видом нахмурился, – ну, верно, вы попросту не расслышали. Конечно, я сказал "и Гиперборея" – как иначе?..

Лекс сокрушенно вздохнул:

– Так, думаю, пора заканчивать наши торги – пока вы и Сальватерру с Апсарой и Синнабаром себе не затребовали. Хорошо. Я согласен... на ваши условия. Что там у вас по протоколу полагается для таких договоров, – наверно, ратификация ассамблеей... парламентом... думой... что там у вас есть?

– Считайте, – байкалец на миг прикрыл веки, – Что их одобрение только что мною получено. Договор подпишем сегодня же, я – со стороны Технократии, вы -со своей стороны. И завтра же можете присылать на верфи Снежной первую партию судов, подлежащих переоборудованию – сделаем все в лучшем виде.

– Непременно, меньшего я от вас и не жду, – улыбнулся Лекс, – Да, кстати, не скажите ли мне, что это у вас было такое с глазами, только что?..

– А что с ними не так?

– Да ничего, кроме того, что они стали белыми. Нет, если я лезу не в свое дело, то извините меня, но... любопытно же! Или это, как и ваши нетипичные сайонические способности, также секрет Технократии?..

– Да ничего особенно секретного, – Лютцов провел ладонью по лицу, и белое свечение ушло из его глаз, вновь ставших серыми, – Просто есть у нас такое пророчество...

– Что, и у вас?.. – сокрушенно посетовал Лекс, – что-то многовато пророчеств в последнее время... вестимо, к дождю.

– ...о Новом Солнце, чей свет, отразившись от зеркала времени, случайно коснулся нас в самом конце Сухой Войны. С тех пор наши глаза и хранят этот свет, – правда, увидеть это может только тот, в ком есть хотя бы капля нашей крови, так что я бы на вашем месте хорошенько порылся в семейных архивах...

– "Новое Солнце" – это о взрыве водородной бомбы, что ли? Метафора? Поэтично, однако...

– Нет-нет, – байкалец улыбнулся, – Это Солнце еще лишь грядет. Новое Солнце, что взойдет над миром в час его величайшей беды. Его мы ожидаем, – и ему же будет служить Технократия, когда оно наконец возгорится.

– Служить?

– Служить. Новое Солнце – человек, причем вполне конкретный человек. Точнее, Солнцем этот человек станет, – когда примет свое назначение.

– Хм, так может, вы и имя его знаете? – это была шутка, но байкалец ответил серьезно:

– Да. Знаем. Его имя...

Пока мы с Лаури осматривали достопримечательности закрытой планеты Байкал, другие участники экспедиции – ставшие невольными пленниками пристыкованной к орбитальной платформе шикары почти что на сутки – коротали время, изучая сводки новостей за последние пару недель. Обычная связь в инфре не работает, есть, правда, и специальная, сверхлюминозная, – но стоит она столько, что никто не станет оборудовать ей пассажирские шикары, и за месяц пути все успели вконец измучиться от информационного голода. Вот и я, вернувшись, тут же прилип вместе с ребятами к экран. Как оказалось, наше с Лаури отсутствие, длившееся несколько дольше планировавшегося, даже никто не заметил – такое там творилось, в новостях. Странно вели себя нижние уровни инфре, рождали возмущения, делающие целые области нестабильными; Синнабарский Осцилляр – известная глубинная аномалия в районе крупного узла «троп» инфры – сбился с ритма, и до особого распоряжения всякая навигация в том районе была остановлена; еще ходили какие-то смутные слухи о происшествии на Парфеноне, – не то эпидемия, не то техногенная катастрофа... Нас, конечно же, волновала прежде всего ситуация с Синнабаром, ведь именно туда мы направлялись, чтобы пересесть на глубинную рукму до Хель. Теперь же оставалось или ждать, пока в районе Синнабара вновь разрешат навигацию, или же менять маршрут, и идти до Хель другими «тропами», через Жемчужную и Гиперборею. Решение принимал, конечно же, руководитель экспедиции, профессор Штолле – на совет в кают-компанию он созвал сенатора Уилби, державшихся особняком генетиков и специалистов службы безопасности, а также Лаури и Отто – наиболее вменяемого из пары пилотов-дитмарцев. В итоге было решено рискнуть и идти пока что прежним курсом, в надежде, что к моменту всплытия глубинную инфрегацию в районе Осцилляра все-таки вновь разрешат. О решении высокого собрания мне сообщил не Лаури, а ребята-этнографы, – после инцидента на КПП «Отрады» инфра-медик обходил меня дальней дорожкой. Из лазарета я переселился на освободившееся место в каюте одиннадцать, занимаемое раньше Эженом Люмьером, и возможности для общения с Лаури, что естественно, сократились, однако дело было явно не только лишь в этом. Похоже, Лаури решил лишить меня даже малейшей возможности возобновить разговор о прошлом своем визите на планету-заповедник. Не сказать, чтоб я был этим особо расстроен, нет – время вполне можно было коротать и в посиделках с ребятами, – но все-таки душу подобное отношение малость корябало. В конце концов, не так уж много имелось на свете людей, что я мог бы назвать друзьями, и терять одного из них из-за такой ерунды не хотелось. В итоге я решил пойти ва-банк, и поздним вечером (условным, разумеется – мы были в инфре) заявился в лазарет, прихватив с собою наполовину полную канистру с красным тропиканским, что мне досталась, так сказать, в наследство от Люмьера. Этот ход дал именно те плоды, на которые я и рассчитывал – брови талассианина при виде моей ноши полезли на лоб, канистра была немедля конфискована, содержимое слито в утилизатор, а сам я – удостоен получасовой лекции о вреде пьянства, причем в выражениях Лаури не стеснялся, значительно обогатив мой запас экзотических финских ругательств. Наконец инфра-медик выдохся, опустился на табуретку – и махнул рукой, мол, случай безнадежный и лечению не подлежит. Я мысленно поставил себе «плюс» – и присел рядом на край успевшего стать почти что родным ложемента. Кого другого можно было бы похлопать в такой ситуации по плечу – но Лаури, насколько я заметил, избегал близких контактов, потому я ограничился только вопросом:

– Ну что? Отпустило?.. И если ты переживаешь по поводу того разговора, расслабься, я его продолжать не намерен. Не нужно мне твое прошлое, – можешь оставить себе, благо, товар не дефицитный.

Лаури усмехнулся в ответ на мою немудрящую шутку:

– Я боялся, что ты захочешь услышать... подробности.

– Не то чтобы мне совсем не было любопытно, конечно – но я тут подумал "А нужно ли тебе, Крис Русланов, это знать – ведь, как известно, меньше знаешь, крепче спишь?.." Захочешь – сам расскажешь, когда-нибудь, а пока... давай просто забудем об этом.

Лаури вдруг широко улыбнулся – что было, к слову сказать, редким зрелищем – и протянул мне руку:

– Договорились. Ну а канистру-то ты для чего притащил?..

Я пожал руку Карьялайнена, скрепляя соглашение – и одновременно пожал и плечами:

– Да вот собирался тебя напоить, – у Лаури от этакого заявления брови снова полезли на лоб, – Нет, ну а что? Ты вот уж три дня как ходишь, как в воду опущенный, а я по собственному опыту знаю – в таких ситуациях нужна или хорошая драка, или хорошая пьянка. Дурные мысли из головы и то, и другое на раз вышибает – проверено!

– Э-э, я, пожалуй, предпочел бы в таком случае все-таки драку.

– Ну, драку так драку, готов предложить себя в качестве спарринг-партнера, – с глубокомысленным видом изрек я, озирая тесное помещение лазарета, – вот только с местом тут проблема, негде развернуться. Пошли, что ли, наружу – как там сегодня погодка, не сильно штормит?..

Лаури рассмеялся:

– Нет, вот наружу мне что-то не хочется, так что – готов, так и уж и быть, провести зверский эксперимент над собою и попробовать твой второй способ... только нечем уже, кажется?..

– Ну, отчего же нечем? – раздался от двери жизнерадостный голос, и внутрь просунулась вначале рука, потрясающая зажатой за горло бутылкой, а за рукой – и вечно встрепанная темноволосая голова Отто, пилота-дитмарца, – У меня выпивка есть завсегда! И в честь исторического момента – Лаури Карьялайнен публично озвучил намерение напиться в стельку! – я ею готов поделиться!

– Отто! – возмутился инфра-медик, а я давился смехом, наблюдая за тем, как Карьялайнен распекает того на все корки – вообще-то в инфре выпивка не полагалась в принципе, а уж для пилотов и вовсе была под строжайшим запретом. Но бутылка (как оказалось, с неплохим синтетическим коньяком) – все-таки обосновалась на столике для инструментов, а за неимением рюмок рядом были выставлены три лабораторные чашки. Дитмарец извлек откуда-то из карманов немного помятую шоколадную плитку, и мы с ним, затаив дыхание, пронаблюдали за тем, как Лаури, кривясь и страдальчески морщась, делает крохотный пробный глоточек. Несмотря на озвученное обещание "напиться в стельку", талассианину милостиво разрешили так и ограничиться этим глотком – а вот с Отто мы прикончили половину бутылки (на неизбежные после подобного "черные сны" я – после весьма недолгих размышлений – решил наплевать). Дитмарец – при более близком рассмотрении – оказался не столь уж безумным, а вовсе даже и неплохим парнем, и время текло с превеликой приятностью... пока его течение подлейшим образом не нарушило тревожное мигание ламп, – и прокатившийся по переборкам скрежет, от которого забренчали сваленные в кювету лаурины медицинские инструменты.

– Что за черт? – подскочил Отто. Надо отдать ему должное – даже после четверти бутылки коньяка, держался на ногах он достаточно твердо, – Какого... там Лесли творит? Лаури, где у тебя переговорник тут?! – он отыскал устройство внутренней связи, – Лесли! Лесли, мать твою, что там у тебя происходит?!

Шикару тряхнуло, кювет опрокинулся, и инструменты с бряцаньем рассыпались по полу, а бутылка покатилась. Я вскочил на ноги – и в этот миг по переборкам пробежала волна искажения, и очертания предметов расплылись. Меня одолел приступ рвоты, перед глазами потемнело. В себя я пришел на коленях, бледный Лаури тряс меня за плечи, а Отто ожесточенно ругался: