Текст книги "Еловые Боги (СИ)"

Автор книги: Сфагнум Мох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

...Похоже, нервничать мне было рановато. Перед глазами начало стремительно темнеть, и Лаури, бросив взгляд на тревожно запикавшие мониторы, опять опустил мне на грудь свою руку, вполголоса чертыхнувшись на финском. Сердце перестало трепыхаться – а от руки Карьялайнена расползалось слабенькое, но весьма узнаваемое тепло... и, сложив два и два и поздравив себя с тем, что только сейчас разглядел очевидное, я выдохнул:

– Ты... ты латентный сайоник, ведь так?

Рука, лежавшая на моей груди, дернулась:

– Да... – Лаури отвел в сторону взгляд. – Да, думаю, можно назвать меня – так.

– Ты... ты ведь не регистрирован? – я облизнул искусанные и пересохшие губы, – Ты... из Сопротивления?

– Из этих идиотов? – мне послышался нервный смешок, – Нет. Цели у них хороши, спору нет, а вот методы никуда не годятся.

Уф, аж от сердца отлегло.

– Но... но тогда почему ты не стал проходить регистрацию?

Карьялайнен снял ладонь с моей груди. Опустил голову – и сцепил руки на коленях, так, что пальцы побелели:

– Я не хотел бы, чтобы эти... способности... стали служить для убийства.

– Убийства?! – черт, что за дикие мысли у Лаури! – Какого убийства?! Кто тебе это наплел?! Прошел бы регистрацию, ну, понизили бы категорию гражданства до "бета", и все! Зато к Метлинским смог бы поступить на обучение! Два-три года стажировки, и больницы любой из центральных планет с руками вырывали б тебя друг у друга! Знаешь ведь, как ценятся медики с латентным сайоникс-синдромом!..

– Знаю. А еще знаю, что только две трети из них, и не более половины Метлинских, работает по основной специальности, – а именно, лечат людей.

Черт, а вот тут он меня подловил. И ведь правда же, ходили среди сайоников осторожные слухи, что далеко не все Метлинские работают в медицинских центрах "Нексуса" и в своих клиниках. В самом деле, специалист, способный усилием воли регулировать ритм сердца или воздействовать на факторы свертывания крови, придется кстати не только в больнице...

– Но ведь необязательно тебя заставили бы... – неуверенно начал я.

– Я не хочу рисковать, – отрезал Лаури. – Я – врач. Я давал клятву.

Все, ладно, вопрос с регистрацией посчитаем закрытым, и сменим-ка тему – пока не рассорились. Кстати, я ведь до сих пор, кажется, не поблагодарил инфра-медика за спасение?

– Не хочешь и не хочешь, твое дело. Да, я тут хотел сказать... в общем, спасибо. У меня ведь случился инфаркт?

– У тебя, Крис Русланов, – брови талассианина сдвинулись, а в голосе прорезался звонкий металл, – был приступ тахикардии, вызвавший фибрилляцию желудочков и остановку сердца. А еще... – рука приподнялась, сделала круговое движение, – У тебя... не свое сердце, да?

Надо же! Я и не знал, что целители могут и это учуять, сердце-то выращено из моего же клеточного материала – наполовину, так точно. И кстати, какой же тогда это латентный сайоникс-синдром, это синдром активный, и по меньшей мере первой стадии! Интересно, как он ухитрился обойти генетический тест?..

– Да. Это мое второе сердце.

– А что с первым? – нахмурился Лаури, убирая ладонь и перекидывая за плечо свесившиеся на лицо косички, – Тебе ведь всего двадцать шесть!

– Сгорело, – я ухитрился философски пожать плечами – лежа, – У всех эмпатов сердце рано приходит в негодность. Обычно за всю жизнь каждый из нас успевает сменить по пять-шесть.

...Правда, у меня новое сердце прижилось столь неохотно, что после полугода в лучшей из клиник Метлинских был вынесен суровый врачебный вердикт – второе сердце будет также и последним для меня. Но об этом Карьялайнену, думаю, не обязательно знать. И без того какой-то бледный, вон и мешки под глазами, как будто неделю не спал...

...Неделю?..

Вот ведь черт!!!

– А... а как долго я тут провалялся в отключке?

Лаури устало улыбнулся:

– Почти что трое суток по стандарту Сальватерры.

– Perkele! – лаконично выразился я, вызвав у Карьялайнена смешок:

– Успехи делаешь, Крис Флеминг – глядишь, к концу полета и вовсе по-фински заговоришь... и да, не надо нервничать. Мы идем к ближайшей по курсу планете, чтобы там высадить этого urpo Люмьера. Ему предстоит долгий курс лечения в психиатрической клинике – лучше бы у Метлинских, но, к несчастью, там, куда мы держим путь, таких не водится, – Лаури глянул на мониторы. Принялся деловито прилаживать к стойке капельницы новый пакет:

– Прокапаем еще вот это... что-то мне не особенно нравятся интервалы RR. Второе уже сердце, говоришь?.. А что, у потенциальных телепатов сердце сгорает быстрее?..

Упс! Екнуло... и запиликали мониторы, конечно же. Черт!

– Я не...

– Брось, Крис. Ты сам прекрасно знаешь, что обычный эмпат – и даже под "эссенцией" – не способен на то, что ты, идиот героический, тут учудил. В конце концов, не ты ли мне рассказывал, что контактная телепатия – пятая стадия сайоникс-синдрома эмпатической спецификации, у тех, кто имеет предрасположенность?..

Проклятье! Меня прошиб пот – ледяной. Если Лаури доложит в Корпорацию... если...

– У меня только третяя стадия, я даже еще к бесконтактной двусторонней эмпатии не способен еще! И я не чистокровный Флеминг! Я... я не...

– А я и не говорю, что ты чистокровный. Но определенно – балансируешь на грани перехода от эмпатии к контактной телепатии... и можешь не отпираться, я все-таки врач, пусть даже и не сайонолог. Не знаю, как такое может быть – но ты сделал то, что может сделать только потенциальный телепат, пусть даже это едва не убило тебя.

...Нет. Если об этом проведают в Генконтроле, мне не останется иного, как принять предложение Майлза – и бежать под защиту Семьи. Телепатия недозволена. А Лаури конечно же доложит, это вопрос долга, а вовсе не личной симпатии...

Мониторы отчаянно запиликали, все вразнобой. Карьялайнен, посмотрев на это, покачал головой и вновь положил мне на сердце ладонь:

– Так. Помолчи-ка пока, Крис Русланов – говорить буду я, а ты слушать. Мне плевать на то, эмпат ты, телепат или вовсе какой-нибудь криокинетик. Мне плевать на стадию твоей болезни, и на то, что думают по этому поводу старые болтуны в Ассамблее. Мне не плевать на то, что ты вытащил этого urpo Люмьера, – Карьялайнен нашел мою руку и сжал ее, – Так что я не буду доносить на тебя в Генконтроль – точно так же, как ты, надеюсь, не собираешься доносить на меня. И я говорю это не для того, чтобы связать тебя каким-то обязательством. Я надеюсь, что ты не сочтешь нужным сдать меня на ближайшей планете, где есть представительство Генконтроля – но мои надежды тебя ни к чему не обязывают. Поступай, как велят тебе совесть и долг.

"Совесть и долг", проклятье, умеет же Лаури выражаться цветисто, как чертовы чистокровные аристократы – Майлз Флеминг, помнится, тоже вещал что-то о том, что я должен решить, "кому принадлежит моя верность". Perkele!

– Ты... ты же точно не в Сопротивлении? Лаури?..

– Нет, Кристиан Флеминг, я точно не в нем! – огрызнулся Карьялайнен – ну надо же, оказывается, даже ледышке-Лаури может изменить его привычное хладнокровие, – А даже если б был, то точно бы не стал зазывать в это скопище идиотов тебя. Это все, что тебя беспокоит?

Все ли? Ну да – если не принимать во внимание, что я, кажется, все-таки обрек себя на покровительство чертова Майлза трекляного Флеминга – все.

– Мы хоть на какую планету идем? – надеюсь, туда еще не добрались проклятущие сканеры с Сальватерры?..

– Байкал. Других до Синнабара не предвидится.

Н-да, туда едва ли добрались – и навряд ли когда-нибудь доберутся, у байкальцев особые отношения со своими сайониками. Вопрос в другом: а пустят ли нас на планету, и не расстреляют ли превентивным порядком еще на подлете? Все знают, что в Технократии живут сдвинутые на секретности параноики – и все знают, что воевать они учатся раньше, чем даже ходить.

...Эх, "жизнь моя, иль ты приснилась мне?".. – чего-то потянуло на поэзию, причем байкальскую...

Ох, верно, не к добру.

Четыре планеты байкальцев, приютившиеся у дальнего фронтира Карты, – столица, собственно Байкал, а также Китеж, Снежная и Тенгри, давно уж были у «Нексуса» и всего цивилизованного человечества что кость, застрявшая в зубах. Называлось все это безобразие (с точки зрения Федерации, сектор с правами ограниченной автономии, с точки зрения его жителей, вполне даже отдельное государство), Байкальской Технократией, и главным продуктом его экспорта являлись, соответственно, технологии – военные и энергетические. Жители Технократии забивали большой болт на соблюдение прав человека, зато с готовностью участвовали в совместных операциях против Звездного Сада, при том, что к планетам своим не подпускали боевые корабли Федерации и на выстрел дисраптора. Если добавить к этому оголтелый милитаризм, имперские замашки и очевидное пренебрежение к демократическим ценностям, становилось ясно, за что байкальцев не особенно жаловали в Федерации. Байкальцы, впрочем, платили Федерации тем же – а их отвратительное чувство юмора у всех давно уж навязло в зубах. Ну вот кто станет называть военный спутник «Саладином» – при том, что планета, чью орбитальную группировку этим спутником предполагалось пополнить, именовалась, вообще-то, «Святая Земля», Сальватерра?!

Словом, жители Технократии были те еще варвары – но опасные и вооруженные варвары, и по доброй воле мы ни за что бы ни сунулись к ним. Но что делать, если после Байкала на нашем пути не будет заселенных планет аж до самого Синнабара? Пришлось лично сенатору Уилби связываться с руководством Байкала – я на переговорах, разумеется, не присутствовал, но слышал, что байкальцы с большей неохотою согласились позволить нам пристыковаться к одной из своих орбитальных платформ. Согласие, пусть неохотное, пришлось весьма кстати для Эжена – пока мы оставались в инфре, спать ему было нельзя, и вот уже третьи сутки держался Люмьер исключительно на сильных стимуляторах. Собственно, процедура передачи предполагалась довольно короткой – наша шикара всплывает из инфры в некотором отдалении от Байкала, далее, под сопровождением двух сторожевиков, идет к платформе, где нас встречает бригада медиков, заранее высланная с планеты. В норм-пространстве можно было наконец-то снять с иллюминаторов защитные экраны, и, пока шикара медленно приближалась к платформе, мы прилипли к ним, любуясь редким зрелищем – видом закрытой планеты Байкал. Отсюда, с орбиты, он походил на Изначальную Землю (правда, полярные шапки были намного обширнее), – и глядел на нас прекрасным, ослепительной синевы глазом огромного озера, собственно, и давшего имя планете. Орбитальная платформа, к которой мы пристыковались, представляла очередной образчик своеобразного местного юмора – только невменяемые байкальцы могли бы додуматься назвать явно не гражданского назначения сооружение, ощетинившееся орудиями, что твоя агнихотра, – "Отрадой". Собственно, сойти с шикары разрешили только двоим, мне и Лаури – поначалу меня тоже пускать не хотели, но Лаури настоял, что ему нужен кто-то, кто будет вести парящие носилки с Эженом, пока он будет идти рядом и следить за его жизненными показателями. Мне было и боязно, и любопытно хоть краешком глаза взглянуть на то, как обустроена жизнь в Технократии, откуда был родом отец. О том, почему он в свое время бежал в Федерацию, в семье не говорили. Или я просто не дорос до таких разговоров, когда мы еще жили в Тарпит-Сити?.. Может быть.

Потом-то уже стало поздно.

На обустроенном за выходом шлюза КПП нас подвергли тщательной и не особо-то церемонной проверке. Я ожидал проблем из-за своей категории "пси" и фамилии "Флеминг", но, против ожидания, прошел проверку и был допущен во внутренние помещения станции – правда, мне весьма не понравились косые взгляды, которыми обменялись сотрудники КПП, прочитав в заполненной мною анкете полное имя отца – Русланов Кирилл Германович... Эжена тоже пропустили без особых проволочек, а вот у Лаури внезапно возникли проблемы. Проверкой наших документов занимались двое мрачного вида байкальцев в военной форме, – у обоих в кобурах я заприметил внушительного вида нечто, меньше всего напоминавшего распространенные по всей Федерации электромагнитные пистолеты. Один был долговяз и рыж, второй – коренаст и русоволос, объединяло обоих одно – до жути равнодушные глаза. Возможно, это были выверты синдрома, но мне чудилось чуть различимое свечение в зрачках обоих.

Белое.

И жуткое.

Вместо генетического сканирования нас подвергли какой-то другой процедуре, предполагавшей прохождение под тремя рамками, воздух между которыми еле заметно мерцал. Получив результаты Лаури, байкальцы некоторое время озадаченно переглядывались, перезагружали свою странную систему, повторяли процедуру – с тем же результатом. Один долго что-то листал на экране планшетки, – досье у них тут, что ли, на любого гражданина Федерации?! – и по мере прочтения, брови его сдвигались все ближе над переносицей, а рот кривился. Лаури терпеливо ожидал, пока грозные стражи "Отрады" вынесут наконец свой вердикт, а вот я уже начинал беспокоиться. Наконец байкалец буркнул что-то в устройство связи. Через пару минут к нам прибыли еще трое его сослуживцев, – судя по количеству нашивок на их рукавах, то были отнюдь не низшие чины в здешней военно-технической иерархии. Один из новоприбывших (по виду больше напоминающий скандинава, со светлыми, почти белыми волосами) принял планшетку у сотрудника КПП, и пробежал взглядом результаты проверки Лаури. Закончив, кивнул чему-то – и, сунув планшетку обратно, развернулся к нам, сцепив за спиною руки в синих перчатках со странного вида накладками:

– Вы – Лаури Карьялайнен, гражданин Федерации категории "альфа", сотрудник корпорации "Нексус" в должности инфра-медика на пассажирском межсистемнике класса "шикара" под номером ZH1-115? – а глаза у вновь прибывшего байкальца были таким же, с белою жутью в зрачках. Что-то все-таки с ними со всеми не так...

– Да, – Лаури кивнул, и я встряхнул головой, прогоняя из мыслей морозную жуть, – У меня проблемы?

– Возможно, – неопределенно хмыкнул байкалец. – Результаты проверки, призванной удостоверить вашу личность, хм... не совсем однозначны.

Я навострил уши – а Лаури еле заметно напрягся:

– То есть?..

– Программа идентификации, при загрузке в нее результатов сканирования, выдает ошибку, причем таковую, какую в принципе не должна выдавать – "неверный формат данных".

– Это плохо?

– Посмотрим, – байкалец скривил губы. К нему снова подскочил сотрудник КПП с планшеткой, еще что-то показал на той – и брови белобрысого взлетели вверх: – Так-так... исходя из того, что нам известно, вы направляетесь на Хель в составе этнографической экспедиции?..

– Не совсем так, наша шикара должна только доставить членов экспедиции на Синнабар, где они пересядут...

– Стало быть, направляетесь. По нашим сведениям, гражданин Карьялайнен, это уже второй ваш визит на Хель?

Так-так, а вот отсюда, пожалуйста, поподробней! Почему я слышу об этом впервые?..

– Прошу прощения, я...

– В вашем досье сказано, что вы входили в состав экспедиции, три года назад направленной корпорацией "Нексус" в малоисследованную местность на Хель, что местные жители именуют "Жестокой Землей". В состав экспедиции входило двадцать два человека, включая и пятнадцать сотрудников отдела собственной безопасности корпорации "Нексус". И из всех двадцати двух, только вы вернулись обратно живым. Поясните, пожалуйста, этот момент, гражданин Карьялайнен.

Спокойствие Лаури приобрело оттенок стоической обреченности, что мне весьма и весьма не понравилось:

– Прошу прощения. Я... ничего не могу пояснить.

– Отказываетесь отвечать, стало быть, – подытожил байкалец, а двое сотрудников КПП подступили поближе, – Последствия-то как, осознаете?

– Я не отказываюсь, я просто... не могу ответить, – Лаури тряхнул головой – метнулись из стороны в сторону косички, перестукнули бусинки в них, – Прошу прощения. Я ничем не могу вам помочь.

– Что ж, – байкалец, окинув нас ничего не выражающим взглядом, поддернул свои необычного вида перчатки, – а двое сотрудников КПП поместили ладони на рукояти того неизвестного нечто, что заменяло им стандартные электромагнитные пистолеты, – Жаль, но ответ мы должны получить. Если вы не желаете говорить добровольно – значит, скажете, как уж получится. Щучка, Кибякин, Майер – зафиксируйте наших гостей для процедуры ESP.

Я стиснул зубы, когда рыжий верзила очень аккуратно заломил мне руки за спину – сопротивляться было бессмысленно, но что они хотят сделать?! Лаури!!

– Советую вести себя разумно, если не желаете пострадать, – бесстрастно сказал белобрысый, подходя к Лаури, которого держали сразу двое. Положил на виски Карьялайнену пальцы, на кончиках которых имелись нехорошего вида накладки, – заставив приподнять голову и заглянуть себе в глаза, – Процедура ESP-допроса безопасна, но если вы будете сопротивляться сканированию...

Что именно ждет в таком случае, мы не узнали – помешало появление еще двух байкальцев, тоже в военной форме (ходили слухи, что гражданской одежды жители Технократии не признают в принципе). И, судя по тому, как подобрался белобрысый, отняв руки от висков Лаури, а парочка сотрудников КПП вытянулась – нас удостоило посещением здешнее руководство:

– Майор Велга! Что у вас тут происходит, почему задержка? Разве вам не поступало указаний – к полудню освободить этот шлюз для прибытия... – на нас обернулись – и смерили взглядом (да что у них всех такое с глазами?!) – других наших гостей?

– Герман Константинович, – белобрысый обратился к старшему из вошедших – пожилому уже человеку, со строгим лицом и собранными в хвост седыми волосами, – Взгляните сами, – по щелчку пальцев майора один из сотрудников КПП протянул тому планшетку. Названный Германом Константиновичем пробежался глазами по экрану той – и хмыкнул:

– Лаури Карьялайнен, значит... и Кристиан Флеминг, урожденный Кристиан Кириллович Русланов?

Отчего-то вдруг потянуло подобраться, выпрямить спину, задрать подбородок и гаркнуть "Так точно!!!"... но я взял себя в руки, и ограничился "Да".

– Так-так... – он кивнул непонятно чему, пытливо глянул на Лаури – сглотнувшего под этим взглядом (надо же – даже его пробрало!..) – и вдруг улыбнулся:

– Пропустите их, майор. Я поручусь... за этих молодых людей.

– Но Герман Константинович, они!.. – завозмущался была белобрысый – и умолк, когда на плечо ему опустилась рука:

– Все в порядке, майор. В процедуре ESP нет необходимости, я проведу допрос сам. Проводите их в мой кабинет, а пострадавшего передайте медикам для отправки в психоневрологический госпиталь Полюса. Как закончите – к главному шлюзу, вот-вот прибудут гости, и Главнокомандующий приказал еще раз тщательно проверить помещение – вот и займитесь.

– Есть, Герман Константинович!

Человек в черной форме, напоследок одарив нас ободряющей улыбкой, скрылся за шлюзом, ведущим во внутренние помещения платформы. Туда же вскорости сопроводили и нас – белобрысый майор, кажется, малость повеселел, когда с него сняли ответственность за наш допуск на станцию. Ведя нас с Лаури по коридорам, он даже соизволил показать, где что, представился, назвавшись Игорем, и извинился (причем, насколько я мог ощутить, вполне искренне) за столь бесцеремонное обхождение. Дорога была долгой, пару раз мы останавливались на промежуточных КПП – заполнить еще какие-то официальные формы (кажется, канцелярщина тут цвела пышным цветом), и я рискнул поинтересоваться у байкальца:

– А Герман Константинович – он кто?

– Командующий орбитальной группировкой. Легенда-человек! Руководил эвакуацией заводов с астероидных поясов Ауреи – когда ту оттяпали-таки хаятцы... Подмога не успевала, а хаятцев нужно было сдержать – пока не закончат вывозить оборудование и людей... и справился ведь, с полком против корпуса справился!..

Об истории с Ауреей я слышал – и, сопоставив кадры хроники, запечатлевшие фрагменты битвы при астероидном поясе, с личностью худощавого, совсем не героической наружности седовласого человека – невольно проникся.

– Прошу прощения, майор... – напомнил о себе Лаури, – Вы уверены, что ваши специалисты сумеют оказать пострадавшему компетентную помощь?

– Шутите? Мы и не таких тут выхаживали. В психоневрологическом госпитале Полюса работают лучшие специалисты – так что не волнуйтесь за идиота вашего, вправят ему мозги. Вот только в инфру ему больше нельзя – так что придется, думаю, как выйдет из госпиталя, подавать-таки прошение о гражданстве... застрял он у нас тут, похоже, надолго.

– А кстати, что за "процедура ESP-допроса"? – нагло встрял я, пользуясь неожиданной словоохотливостью белобрысого, – Или это секретное что-то?

– Да нет, отчего же секретное... просто технология запрещена к экспорту, – Игорь шевельнул пальцами в синих перчатках с накладками, – ESP-интерфейс, "extrasensory perception interface", если по-вашему. Позволяет считывать воспоминания при тактильном контакте. У нас тут, сами понимаете, сайоников нехватка – вот и приходится как-то выкручиваться, – все это он произнес настолько обыденным тоном, что, можно подумать, речь не шла об аппаратной телепатии, – Ну, вот мы и пришли.

Мы остановились перед внушительного вида дверями – разъехавшимися в стороны, после того, как Игорь приложил руку к панельке в стене (и я готов был бы поклясться, что это не генетический сканер!) – запуская нас с Лаури в просторное, помещение с огромным обзорным экраном. Здесь нас передали с рук на руки девушке с на диво длинными черными косами – и тоже в форме, а Игорь, бросив на прощанье "бывайте, ребята!", скрылся обратно за дверь. Как оказалось, Герман Константинович ожидал нас в своем кабинете. Первым к нему препроводили Лаури, меня же девушка – как оказалось, адъютант, – попросила подождать, усадила на низкий уютный диванчик, предложила хорошего синти... а может быть, даже и настоящего чаю, спросить было как-то неловко. Я потягивал ароматный напиток с привкусом каких-то земных трав, глазел на ярко-голубое око озера, давшего имя планете, – и на кобуру, что оттягивала поясок девушки. Из кобуры торчало то же грозного вида нечто, что и у охранников на КПП – подумав, что за спрос, как говорится, не ударят в нос, я рискнул поинтересоваться, что это – и обрек себя на получасовую лекцию о новейших разработках Байкальской Технократии в области вооружений (про половину из них в Федерации слыхом не слыхивали). Сауле – так звали девушку – казалось, тоже рада была поболтать, и все бы ничего, да только...

Из темных, чуть раскосых глаз хорошенькой байкалянки на меня глядело то же, что из глаз Игоря, охранников с КПП... Германа Константиновича – всех байкальцев, что я успел повстречать на "Отраде".

Впрочем, я быстро сообразил, что достаточно просто местным в глаза, чтобы не обдавало мурашками, – и время до того, как Лаури показался из кабинета, скоротал, в общем и целом, с приятностью. А глаза... ну, мало ли? Лаури вон, вроде, ничего необычного в байкальцах не видит, да и на планетах Федерации те появляются регулярно – кто-нибудь бы да заметил, будь с ними действительно что-то не так. Я решительно помотал головой, поднимаясь с дивана – навстречу Герману Константиновичу и Лаури, последний выглядел бледновато, но, заметив меня, кивнул, мол, все путем.

– Теперь вы, молодой человек. Проходите-ка в мой кабинет. И да, – он обернулся к Лаури, – гражданин Карьялайнен, сейчас вы наш гость, так что будьте спокойны, никто не побежит докладывать о вас на Сальватерру, – но больше вы никогда не явитесь на территорию Технократии, то же можете передать вашим... э-э-э... товарищам. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Поняли, – тихо кивнул Лаури. Я перевел настороженный взгляд с одного на другого. Да что тут творится такое? Ну, Лаури – вот дай только вернуться назад на шикару, и я от тебя не отстану, пока не расскажешь, что там за история с экспедицией!

И что за "товарищи", кстати?..

– Хорошо. Тогда Сауле угостит вас своим замечательным чаем – пока мы беседуем с этим вот юношей. Да проходите уже, не мнитесь на пороге, никто вас допрашивать не собирается. Что за нервная молодежь нынче пошла в Федерации!..

Меня усадили в кресло для посетителей перед внушительного вида столом – столешница его, кажется, была сделана из цельного среза ствола какого-то исполинского дерева, – напротив меня, на стене, висела забранная в раму карта полушарий Изначальной. Под нею располагалось не менее, чем стол, внушительного вида кресло – в которое опустился хозяин кабинета, сцепив руки и устремив пристальный взгляд на меня. Под ним было не слишком уютно – поерзав, я скосил в глаза сторону и (мысленно кляня себя за дурость) промямлил:

– Извините, если это бестактный вопрос, но не скажете, что у всех вас... э-э, такое странное... с глазами?

– С глазами? – удивился байкалец, и я почувствовал, как щеки заливает краска. Неужели и вправду – схожу потихоньку с ума?! – Вы видите что-то необычное – в наших глазах?

Или же не схожу – но тогда, все намного паршивей.

– Д-да, белое... светится как бы немного... и, знаете, жуткое... – черт, что я такое несу?! Никогда не страдал косноязычием, а тут вдруг два слова связать не могу!!

Но меня, видимо, поняли – раз воззрились уже с интересом:

– Хм, похоже, наша половина крови в вас достаточно сильна. Да, кстати, я же до сих не представился, приношу извинения – Русланов Герман Константинович, полковник космических войск Технократии, командующий орбитальной группировкой планеты Байкал, – он с улыбкой взглянул на ошарашенного меня, – В свое время я был глубокого разочарован, какой глупый выбор сделал мой сын, сбежав с Байкала и связавшись с теми диссидентами... как их, Сопротивление?.. – но рад, что хотя бы внук вырос, кажется, человеком достойным. Жаль, что не было у нас возможности свидеться раньше – но, сами понимаете, молодой человек, живем мы в достаточно разных мирах. А что до глаз... – он хмыкнул, – такое вот наследие Сухой Войны, не самое худшее, если вспомнить, чем она наградила других.

– Но вас же вроде мутацией не затронуло... – осторожно протянул я. Известие о том, что у меня, оказывается, есть дед, живой дед, вдобавок еще и герой, вроде как, – пока что укладываться в голове не желало, а вот насчет глаз было любопытно, – В учебниках истории про это мало что написано, но вроде бы вы сохранили свой генофонд чистым в Смутные Века, поэтому среди вас и сайоников мало?..

Герман Константинович одобрительно хмыкнул:

– Историей интересуетесь, похвально. Вот только учебники ваши, простите уж, ни на что не годятся – читал я для любопытства парочку, и если верить им, Сухая Война была просто-напросто экономическим конфликтом между США и Китаем, в который мало-помалу втянулось пол-мира...

– Э... это вы называет "просто"? – я, мягко сказать, ошалел. Ну ничего себе, "просто" – третья мировая война, уничтожившая почти полностью биосферу Земли, восемь миллиардов жертв, ужас Ранних Веков, когда первых сайоников жгли в газовых печах с благословения Комитета Чистки, наследников средневековой инквизиции... это "просто"?

– Сухая Война была не совсем и не только войной, и пострадали в ней не только люди, и не только биосфера Земли Изначальной, – отстраненно заметил байкалец. – К примеру, до Смутных Веков за само предположение о том, что мутация может проявляться прижизненно, а не в следующих поколениях, вас подняли бы на смех – не было это возможно тогда, с точки зрения биологии. И дело не в том, что наши предки чего-то не знали – так было. Значит, изменились самые законы генетики, базовые законы. Ртутно-вихревые силовые установки, что мы устанавливаем на ваши корабли на верфях Снежной, не могут функционировать в рамках традиционной физики, и построй кто такую до Сухой Войны – получил бы большую и бестолковую груду металла, и только. В осмии, защищающем корабли наши от «голода инфры», поверьте, нет ничего, что объясняло бы такие его свойства – с точки зрения классической химии, да и физики тоже. И вы все еще считаете, что Сухая Война была только и просто войной?..

– А вы... что же тогда считаете?

– Мы? – байкалец хмыкнул, – Наши ученые предполагают, что какая-то из стран-участниц все-таки доигралась с экспериментальным оружием, и прорвала... ну, назовем это для простоты "тканью реальности", пробив барьер между двумя соседними Вселенными. По мнению физиков Китежской Академии, Территория и есть эта соседняя Вселенная, с чуть-чуть иными, чем у нас, законами. Не кажется ли вам странным, что географии Карты и Территории так различаются между собой?..

– То есть вы считаете, что инфра... – я совершенно запутался.

– Верно, прослойка между двумя Вселенными – нашей, "красной", как называют ее физики Китежа, и соседней – "белой", – благодушно ответствовал мой собеседник, – И все планеты, освоенные через инфру, принадлежат именно "белой" Вселенной, и именно в ней и возможна прижизненная мутация, осмий обладает защитными свойствами, а ртутно-вихревые двигатели – работают.

Так-так... понятно, что ничего не понятно – и понятно, что я не хочу понимать, нет, спасибо, увольте. Как-нибудь проживу и без этого, – и без того скоро мозги расплавятся, от общения с сумасшедшими технократами!!

– Правильное решение, очень разумное, – меня похлопали по руке, – К тому же все это всего лишь гипотеза. А теперь глотните-ка все же воды – и расскажите, что там у вас приключилось. Мне можно – я ни с Корпорацией, ни с вашими Семьями дел не имею, – оставалось надеяться, что моя челюсть отвисла не слишком заметно. Это что, тоже какая-нибудь аппаратная телепатия?! Или и вправду у меня на лице написано крупными буквами "вляпался в неприятности"?!

– Это называется "жизненный опыт", юноша. С мое поживете – и тоже так сможете, – Герман Русланович встал – и подошел к карте Земли, разглядывая ту, – А выговориться – все же советую. Уж на что у друга вашего нервы ни к черту, а даже его так не скрутило, как вас. Для здоровья-то, знаете, не особо полезно...

И сам не знаю, какого черта нашло на меня, – но я сдался, и рассказал обо всем этому малознакомому человеку. О "черных снах". О Луизе. О разговоре с Майлзом Флемингом – и о том, как глава Семьи предложил мне предать Корпорацию; наконец, о своих подозрениях – насчет наметившегося противостояния Флемингов и Шанкар... противостоянии, которое вполне способно потрясти до основания всю Федерацию – чьей бы победой оно ни закончилось. А Герман Константинович слушал, время от времени хмыкая и чему-то кивая – когда я наконец-то выдохся и с шумом осушил стакан воды, он перегнулся через стол – и опустил на плечо руку, морщинистую, но не по-старчески крепкую:

– Да уж, внук – ты влип в передрягу, иначе не скажешь... не стану давать тебе советов – да и едва ли ты примешь их от какого-то варвара-байкальца, – в серых глазах свернули лукавые искорки, – Но помни: чем бы все там у вас не закончилось, ты всегда найдешь убежище здесь, в Технократии.