Текст книги "Еловые Боги (СИ)"

Автор книги: Сфагнум Мох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Я почувствовал, как мои губы шевелятся, силясь вытолкнуть слова – но вырывается наружу только бессмысленное сипение. Меня снова встряхнули за плечи:

– Ид... иди. Быстро. Троих... троих отдать придется, я больше ничего не могу для них сделать... не могу призвать сюда Еловых Богов, мы... мы чересчур далеко от Маналы, они не услышат. Иди. Иди, Флеминг... пожалуйста!..

– Нет! – наконец-то я сумел заставить себя выговорить это, – Нет! Так не пойдет, нельзя!

– Тогда они просто умрут. Все они. – выдохнув это, Лаури без чувств упал мне на руки. Я опустил его на пол – и присел рядом, потряс головой. Меня колотило, зубы постукивали друг о друга, даже колени позорно и жалко тряслись. Это все было слишком.

Трекляная страшная сказка – трекляный фильм ужасов.

– Вот же... p-perkele, – обратился я не то к глубинникам, не то к сплетению кабелей под потолком, и подавился подхваченным от Лаури финским ругательством, чьего перевода не знал. Прокашлявшись, сумел кое-как встать. Под весом тела ноги подгибались, будто из них вынули все кости, мышцы же и вовсе обратились в тряский студень. Помянув еще пару словечек, на сей раз байкальских, я кое-как дотопал до пилотской капсулы, и без особых надежд постучал в ее бок:

– Эй, Дитмар. Пора бы тебе уж собрать мозги в кучу! Мы тут, вообще-то, в полной заднице!

Разумеется, мне не ответили. Лицо Отто оставалось безмятежным, по нему бродила тихая, блаженная улыбка. Дитмарец не слышал меня и не видел, он вообще, кажется, был далеко.

Ла-адно.

Я потер руки, ухмыльнувшись, правда, весь эффект портили громко стучащие зубы:

– Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. Tat twam...

...Вдох-выдох, ухватить себя за шиворот и вытряхнуть из тела. Не смотреть наружу, не смотреть на инфру, только этого недоставало сейчас! Ага, а вот и дитмарец, видится как смутно светящаяся фигурка, свернувшаяся в позе эмбриона. Смутно – потому что окружает фигурку нечто навроде околоплодного пузыря, наполненного мутно-белой жидкостью. Ну ничего, счас мы тебя принудительно абортируем, и отправим назад в реальность прицельным пинком...

– ...asi!

Мутный пузырь вокруг Отто (должно быть, это и был тот самый навигационный транс) я безжалостно взрезал. Забарахтавшегося дитмарца схватил за ухо (ну, насколько данная аналогия применима к сознанию) – и втиснул назад в тело, отвесив парочку ментальных оплеух, во протрезвление:

– Очнуться, – как учили в Семье, лучше всего в таких ситуациях строить приказы именно в обезличенной форме, – Принять управление кораблем. Провести маневр и вырваться из течения, оторваться от стаи, вернуться обратно к поверхности инфры и, – я набрал мысленно воздуха в легкие, вколачивая последний приказ как можно глубже в сознание Отто, – и проснуться потом!!!

Я вложил в это всего себя, все свои невеликие силы сайоника во втором поколении, – и даже больше, уже не зная, что и откуда беру, не думая о том, чем расплачусь – за то, что отдаю больше, чем есть у меня.

"Отто!!!"

...Последняя капля сил вытекла, и с бешено колотящимся сердцем я сполз по прохладному боку "яйца" – засветившегося. Кажется, мне удалось...

...Кажется – потому что дальше я банально и без особых затей отрубился.

В себя приходил долго, тряс головой, силился сморгнуть роившихся перед глазами черных мушек. Если не считать прикушенного языка, отделался я, в общем, подозрительно легко – вот только сладкого (чего угодно, хоть простого сахара) хотелось жутко, верный знак перерасхода сил. По опыту я знал, что лучше всего в этой ситуации не поддаваться подобным желаниям (ибо чревато), а выпить кружку горячего натурального молока, и проспать пару часиков, но увы – я не мог позволить себе такой роскоши, покуда не выясню, как наши дела. Экраны уже встали на место, на сканерах шикару окружала только темнота, значит, по крайней мере от глубинников нам удалось оторваться. Поискав что-то, что могло бы подсказать, удался ли маневр, и не претерпев успеха, я подошел назад к капсуле. Отто по-прежнему казался спящим – значит, наверно, мы все еще достаточно далеко от поверхности... Рассудив, что тут я более ничем не помогу, со вздохом отвернулся от "яйца" – и наткнулся глазами на Лаури.

Проклятье, как я о нем ухитрился забыть?!

Инфра-медик все еще лежал там, где я и оставил его, и, кажется, все еще был без сознания. О том, с кем я говорил тогда, не хотелось гадать – но глаза мои видели Лаури, и, поколебавшись, я решил пока верить глазам. Перевернув его на спину и похлопав по щекам – без всякого успеха, я замысловато чертыхнулся и принялся обшаривать бездонные карманы белого халата. Как назло, не обнаружилось ничего, что могло бы помочь, только пара ампул не пойми с чем и небольшая металлическая шкатулочка – без замка, но с углублением на крышке, аккурат в размер подушечки большого пальца. Взяв руку Лаури холодную и слабую, я приложил к шкатулке палец инфра-медика, и крышка той с тихим щелчком отворилась. Внутри нашлась смолистая, пахучая черная шишка – еловая, кажется, – низка костяных бус, желтых от времени, изрезанных затейливым узором, – и маленькая темная баночка очень знакомого вида...

Свинтив крышку той и поднеся баночку к носу, я вдохнул одуряющий запах еловой смолы. Биостимулятор, тот самый. А что, если...

...Лаури что-то невнятно простонал сквозь зубы. Выглядел он скверно, и я сомневался, что у меня хватит времени добраться до лазарета, – не в том я был состоянии, чтобы носиться бегом. Обреченно вздохнув, подцепил пальцем немного черной тягучей смолы. В прошлый раз, кажется, Лаури ею намазал мне губы – отлично, значит, мы сделаем так же, а для верности – еще и попытаемся хотя бы немного скормить...

Лаури сжимал зубы и упорно не желал глотать, но я проявил упорство, зажал инфра-медику нос, и лекарство было наконец-то проглочено. А вот к тому, что случилось дальше, я не был морально готов. Карьялайнен забился в судорогах, выгнулся дугой, касаясь палубы только затылком и пятками, – и с отчаянным воем вцепился ногтями в лицо. Господи, да от так глаза себе выцарапает!.. Я попытался ухватить его за руки – но меня с нечеловеческой силой отшвырнули, заставив несколько шагов пролететь и сшибить собой кресло.

– Лаури!! – это смотрелось жутко. Я зажал себе рот руками, во все глаза глядя на то, как инфра-медик воет и катается по полу, царапая себе лицо до крови, вырывая волосы. Затем вскинулся, вскочил на четвереньки, – и посмотрел на меня.

Глаза талассианина были черными – ни радужки, ни зрачков, ни белков, сплошная чернота...

И глядел ими – не Лаури Карьялайнен:

– Зачем.

Голос того, кто смотрел на меня из глаз Лаури, звучал хрипло и глухо.

– Зачем?!

Ответить я не мог – язык отнялся, не мог отвернуться, не мог отползти, хотя очень хотелось...

Бежать.

Слишком поздно.

...Последнее, что я почувствовал – как на моем горле смыкаются нечеловечески сильные пальцы; последнее, что увидел – пронзительно-черные глаза совсем рядом с лицом.

Согласно Первому Сальватерранскому Договору, за обучение сайоников в первом поколении, рожденных вне соответствующих генетических линий, Семьи получали широкую автономию. Фактически, чистокровным сайоникам даровалось независимость от закона Федерации, освобождались они и от регистрации в Генконтроле; каждой Семье предоставлялась – по их выбору – земля на любой из планет, становившаяся их вечной собственностью, родовым поместьем, а также учебным центром для всех сайоников соответствующей спецификации. Саймон Флеминг выбрал несколько десятков акров северных лесов Сальватерры, Лайт Эли, ясновидец – одну из лун Федры, Вацлав Метлинский, врачеватель – гористый остров на Жемчужной... отличилась от всех лишь единственная женщина из участников договора, Кэтрин Дитмар, весьма грозного нрава леди, заявившая, что ее «тошнит от планет и планетников, и вообще, дом пилотов – пространство». Итогом стало начало строительства небывалых размеров космической станции на орбите Апсары, – станции, которой предназначалось служить не годы, не десятки лет, а долгие века. Заложена та была еще при жизни самой Кэтрин, а завершилось строительство только спустя тридцать лет после смерти Первой Дитмар. Конструкцию «Анойи», «Безумия», разрабатывали лично дитмарцы, не подпустив никого, даже инженеров Технократии, предлагавших свою помощь бесплатно – только ради чести поучаствовать в столь дерзновенном проекте. То, что вышло в итоге, потрясало воображение и при первом взгляде, и при втором, и при сотом – колоссальная, размером с небольшую луну конструкция, по форме являвшая собой головокружительной сложности систему из сочлененных колец и лент Мёбиуса. Она исправно функционировала вот уж три с лишним века, намеревалась профункционировать еще примерно столько же, и могла похвалиться тем, что за эти три века никто из посещающих ее не-дитмарцев так и не проведал ее главной тайны.

А именно – что конструкция, услаждавшая взоры туристов, со всех краев Федерации ежегодно слетавшихся на Апсару к началу ее знаменитого культурного сезона – не более, чем шелуха многомерной "луковицы", слой за слоем опускавшейся в из норм-пространства в инфру, все ниже и ниже, до ядра, расположенного на глубинах, куда редко заплывали даже и военные суда, снабженные броней и оснащенные орудиями Вельского. Впрочем, и многие дитмарцы, знавшие секрет станции, никогда не бывали тут – для сайоников низкого уровня пребывание на подобных глубинах было опасно не менее, чем для генетически полноценных граждан. Тут заседал Конклав – собрание верховных иерархов Культа, обеих ветвей, алых мистиков и белых рационалистов, на которое порой приглашался Гранд-Мастер – мирской глава клана пилотов, да, изредка, другие высокопоставленные дитмарцы. Вот и сегодня здесь собрались двенадцать сайоников в белых и алых одеждах культистов, Сайвел Дитмар – седой толстячок с вислыми усами, чей живот укрывала просторная бело-пурпурная мантия Гранд-Мастера, и – что впервые наблюдали здешние переборки – гость, не являвшийся ни дитмарцем, ни даже сайоником. Впрочем, кажется, "голод инфры", способны, на этих глубинах за несколько секунд свести с ума любого не-дитмарца, не доставлял Лексу Шанкару особенных неудобств – он с туристическим интересом озирался по сторонам, оглядывая убранство зала собраний Конклава. А в зале было, на что посмотреть – ведь собирался Конклав в самом сердце ядра, вокруг окаймленного восьмиугольным бортиком проема, ведущего в темноту – "Ока Матери", части силовой установки, питавшей энергией все уровни многомерной пространственной станции. Впрочем, дитмарцы были бы не дитмарцами, если б не сделали свою силовую установку похожей на что угодно, кроме собственно силовой установки. Вокруг сидящих реяли ленты мерцающей ткани, система ловушек для "темного ветра" – испарений инфры, потоков частиц непризнанной официальной физикой "мглистой материи"; а под ногами тут росли цветы – сплошной ковер цветов, родом со всех планет, где только бывали пилоты-дитмарцы. Лекс Шанкар тронул одну из вьющихся возле него лент, собрав с той пальцами несколько искр, с интересом пронаблюдал, как те не спешат гаснуть – а медленно впитываются под кожу, и улыбнулся наблюдавшим за ним дитмарцам:

– Любопытный эффект. Итак, два дня назад я передал вам материалы об обнаруженном нами опасном феномене... и озвучил – свои предложения; вы попросили время – на размышления и... э-э... гадания. Срок вышел, господа – время у нас нынче дорого, дороже любого другого товара, ибо оно, в отличие от прочего, – действительно невосполнимый ресурс. Я сделал вам достаточно щедрое предложение – и жду ответа.

– Да, мы рассмотрели... ваши материалы, и они вполне согласуются с тем, что успели выяснить наши собственные специалисты, – медленно проговорила одна из сидящих вокруг черного проема, надменная, редкой красоты женщина в алых одеждах, – Мы согласны, что ситуация крайне серьезна. Основная статья доходов нашей Семьи – глубинные перевозки, и в случае прекращения навигации, мы рискуем оказаться в крайне невыгодном положении...

Лекс Шанкар моргнул – похоже, удивленно, ведь слова были явно не теми, каких следовало ожидать от высокопоставленного мистика Культа Безумия.

– ...поэтому мы не меньше вашего заинтересованы в сохранении транспортных связей между планетами Федерации, и ради этого даже готовы предоставить вам наших пилотов, – разумеется, оплата их услуг потребует отдельного обсуждения, – а также пойти на сотрудничество с Технократией, конечно же, при условии сохранения исключительных прав на технологию инфраконденсатных силовых установок за нашей Семьей.

– Однако?..

– Однако прежде мы хотели бы удостовериться, с кем именно имеем дело. Ваши предложения – озвучены от лица корпорации «Нексус»?..

– Нет, достопочтенная Йириан.

– Тогда – от семьи Шанкар?..

– Нет, – губы маски Лекса изогнулись в усмешке, – Эти предложения – от меня лично. Если сомневаетесь в моей договороспособности, – он развел руками, – то готов доказать ее вам любым способом – конечно, в пределах разумного.

– Прошу прощения? – холодно уточнила женщина.

– Ну, скажем, сдвигать Апсару с орбиты, возжигать новое солнце – или подписывать закладную на "Нексус" я не намерен, простите уж.

Со стороны сайоников в белом послышалось несколько нервных смешков.

– О, тогда то, что мы просим, конечно, в пределах разумного, – еще холоднее вымолвила женщина, – в голосе хрустнул осенний ледок. – Мы хотели бы, чтобы вы кое-что... показали нам.

– Что? Удостоверение личности? Генетический ключ? Выписки со счетов? Бизнес-планы на будущий год?..

– Нет, это не интересует нас, – еще холоднее выцедила та.

– Тогда что? Не тяните, пожалуйста, достопочтенная. Как я уже сказал, время нынче недешево стоит.

– О, много времени эта проверка от вас не потребует, – неприятная улыбка крайне странно смотрелась на кукольных губках красавицы в алом. – Мы хотели бы, чтобы вы продемонстрировали нам... силу крови потомков избранника Матери.

– Прошу прощения, а теперь то же самое – но без религиозных терминов и прочей мистики. Я, понимаете ли, атеист, – Лекс вернул собеседнице ее улыбку. – Чего вы хотите?

– Достопочтенная Йириан говорит, что мы хотели бы увидеть подтверждение... вашего индекса онтологической квалификации, – с изысканной вежливостью пояснил один из сайоников в белом. – Так вам понятнее?..

– О да, благодарю за расшифровку для профанов. И что мне для этого сделать? Воду в вино превратить? Воскресить мертвеца? Или...

– Нет-нет, подобное нам ни к чему, – поморщился сайоник, и указал рукой в широком рукаве на черный проем силовой установки, – От вас всего лишь требуется – заглянуть в глаза Неблагой Матери и остаться при этом в живых.

– То есть вы хотите, – Лекс изогнул бровь маски, – Чтобы я заглянул туда? И только-то?

– Верно, – кивнула женщина.

– Ну, это запросто.

– Не торопитесь, – улыбка красавицы стала еще неприятней, – Конечно же, нам донесли, что вы уже пришли подобную проверку на нашей сундаре, – но Око Матери не совсем и не только лишь инфраконденсатная установка. Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть – о своем... маловерии.

– Не пожалею, можете быть уверены, достопочтенные, – Лекс хмыкнул. Встал, подойдя к проему. Присел на обегавший тот узкий бортик. – Мне надо только заглянуть туда, ведь так?

– Так... что вы делаете?! – ужаснулся сайоник в белом, когда Лекс Шанкар, склонившись над проемом, опустил ладонь в "студень" инфры – и легкомысленно ей поболтал:

– Хм... какой интересный эффект, – Лекс вынул руку, с интересом древнего естествоиспытателя наблюдая за тем, как тянутся нити "студня" за его пальцами. Стряхнул с ладони несколько черных капелек, тут же испарившихся, – Холодит... что с вами, господа? – он оглянулся на побледневших, потрясенно глядящих на него дитмарцев.

– Вы... вы хоть понимаете, что могли бы лишиться руки? – первым из всех "отмер" сайоник в белом. Неверие на его лице сменилось каким-то другим, странным чувством, – Это ведь... глубинная инфра божественная, невероятно агрессивная, она мгновенно растворяет любую материю, незащищенную броней...

– Да? Я не знал, приношу извинения за доставленное беспокойство, – Лекс Шанкар пожал плечами, – Просто я решил, что так скорее развею сомнения достопочтенной Йириан... Достопочтенная? Что вы так на меня смотрите – будто чудо какое увидели?

– Мы и увидели, – нетвердым голосом ответил за нее сайоник в белом, – Только что. Индекс онтологической квалификации... потомков Сингха.

– Я бы назвала это силой крови избранников Матери... но в целом согласна с Кайлатте, – Йириан медленно кивнула коллеге по Культу. – Это... чудо.

Лекс раздосадованно покачал головой:

– Будет вам, не надо лепить из меня божество. В любом случае, – ну что оно меняет, это ваше "чудо"?.. Вы ведь и без того приняли некое решение – иначе бы, наверно, не отдавали приказа меня похищать?

– Да, мы приняли решение еще стандарт-месяц назад, – Кайлатте Дитмар все еще был бледноват, и губы облизывал, – Но мы... мы сомневались, правильно ли поступаем...

– А теперь? Что изменилось – теперь?

– Теперь – нет больше сомнений, мы верим тому, что сказали Незрячие, – наконец-то можно было распознать странное выражение на лицах дитмарцев – включая Гранд-Мастера.

Неверящее, боязливое, и пока еще робкое... благоговение.

Религиозное.

Лекс Шанкар еле слышно ругнулся сквозь зубы.

– Лисайне, пожалуйста, – кивнул Кайлатте одной из фигур в белом, стройной черноволосой девушке, и та поднесла ему шкатулку, что до этого держала на коленях. Как и все изделия дитмарцев, шкатулка эта была весьма причудливого вида – бутон хризантемы из радужно-переливчатого стекла. Сайоник осторожно тронул пальцем плотно сомкнутые лепестки – и те распустились на ладони у него, обнажая выстланную шелком сердцевину и флэш-кристалл в ней. Шкатулку он передал Лексу:

– Прошу, примите это в знак наших добрых намерений. Здесь вся информацию, которую нам удалось собрать о заговоре Майлза Флеминга, Тадеуша Метлинского и Игнасии Фрей – с целью отстранить вашу семью от управления Корпорацией.

– Добрых намерений? – кажется, только это и заинтересовало Лекса из слов дитмарца, и брать флэш-кристалл он также не спешил, – Так я могу считать, что вы вынесли положительное решение?

– Да, мы вынесли решение, – это сказал не Кайлатте, и не Йириан – а хранивший до того молчание Гранд-Мастер, – Мы примем эту сделку. Вы получите наших пилотов, наши силовые установки, все ресурсы Семьи Дитмар.

И то, как он это сказал, не оставило сомнений – при всем гоноре красавицы Йириан, именно за этим длинноусым толстячком было право говорить от имени всей Семьи Дитмар.

Лекс Шанкар хмыкнул и потер ладони театральным жестом расчетливого дельца:

– И во сколько же мне обойдется подобная роскошь?

– Нисколько. Мы не потребуем платы.

– Но ведь не далее как несколько минут назад достопочтенная Йириан...

– Это было до того, как вы явили нам чудо, – тихо ответила женщина, глядя на Лекса. – Теперь мы не вправе чего-либо требовать. Располагайте нами, как желаете. Мы – ваши.

Лекс присвистнул:

– Нет, все-таки недаром вас считают, уж извините за прямоту, немного сумасшедшими, достопочтенные. Вы мыслите, э... весьма и весьма нестадартно.

– Как раз сейчас мы размышляем более чем стандартно, – Гранд-Мастер одарил гостя "Анойи" хитроватой улыбкой, – Видите ли... это не является секретом Семьи, но так уж сложилось, что знают об этом немногие – о том, что у нас есть свои ясновидящие... чтобы не возникало путаницы с интуитами-Эли, мы своих называем "Незрячими".

– Как... поэтично.

– Ничего поэтичного, – с усмешкой пояснил Кайлатте Дитмар. – Они действительно незрячие – в самом что ни есть профаническом смысле. Слепые. Но в отличие от Эли, слепых от рождения, наши Незрячие свои глаза сами приносят в жертву Матери. Такова цена за провидческий дар.

– Провидческий, – Лекс вздохнул – тяжело и невесело, – Провидческий, значит. Ох, чувствую, это не сулит мне хорошего, но... продолжайте.

– В последнее время Незрячие... видят тревожные сны.

– Сны. И откуда вас столько на мою голову... сновидящих? О том, каков цвет этих снов, можете не говорить – я уже, кажется, догадался.

– Но едва ли вы догадались о том, что на вопрос "где нам искать защиты?" Незрячие назвали ваше имя, Лекс Шанкар.

– Вот так, значит, – задумчиво протянул Лекс. Светлая жуть, обычная его спутница, всколыхнулась, и тринадцать сайоников вздрогнули. – Весьма интересная выплетается... сеть. И как в такой Вселенной сохранять секреты – когда на каждом углу по ясновидящему-Эли, а за углом – еще и прорицатель-Дитмар поджидает?.. О, вы меня не слушайте, это я о своем, о своем, – он рассмеялся в ответ на опасливые взгляды дитмарцев, – Значит, вы решили, что я смогу защитить вас?.. – смех стал грустным, – Боюсь разочаровать вас, достопочтенные, но ваши прорицатели ошиблись – я не могу защитить никого.

Он испытующе глянул на собеседников:

– Ну как, ваша решимость не дрогнула? Мы еще не подписали официального соглашения. Отступиться не поздно.

– Мы не намерены отступать, – в глазах Йириан светилась ясным огнем вера – истовая, не знающая колебаний и сомнений, так верят не в человека, но в религиозный постулат. – Мы видели чудо. Ниспосланный Матерью знак. Если нас не сумеете защитить вы – не сумеет никто.

Лекс обвел дитмарцев невыразительным взглядом. Вздохнул:

– Кажется, тут уже ничего не поделаешь – вы вбили себе в головы какую-то религиозную чушь. Хотя, знал бы кто, как мне не нравится эта тенденция... – Покачал головой: – Хорошо. Как я уже сказал, я не могу – защитить вас, но я постараюсь – сделать все, что в моих силах, чтобы вы сами смогли – защитить себя... вы, а также и вся Федерация. Это – то, что я сделать могу. Да, и заберите обратно ваш подарок, достопочтенный Кайлатте – он мне не нужен, я и так осведомлен о маленьком мятеже Майлза Флеминга.

– Вы... знаете? – медленно выговорил дитмарец, принимая из рук Лекса цветок-шкатулку. Его собственные руки дрогнули: – И как... вы намерены поступить с ним?

– Ответ прост. Никак.

– Но ведь, – возмутилась Йириан, – они же собираются сместить вас с поста гендиректора, и отстранить от власти!..

– Вы, кажется, приняли решение доверять мне? – размеренно выговорил Лекс, и женщина запнулась, – а гендиректор «Нексуса» улыбнулся, весьма-весьма неприятной улыбкой:

– В конце концов, так все недовольные заняты плетением заговоров, и не мешают нам делать тем временем настоящее дело. Еще вопросы есть у вас, достопочтенные? Нет? Отлично, тогда есть вопрос у меня. Мне хотелось бы вернуться на Сальватерру как можно скорее, я и так уж забросил дела Корпорации, – он с досадой прицокнул. – Сюда меня доставила ваша сундара – в принудительном, между прочим, порядке. Хотелось бы попросить, чтобы она же, по возможности, доставила обратно – или любая другая, но тоже достаточно быстрая.

– "Унзинн"? – улыбнулся усатый толстячок, – Мы сочтем за честь, если вы согласитесь принять ее в дар.

– С радостью.

– И также мы настаиваем, чтобы вы приняли у себя одного из Незрячих.

– Зачем? У меня и так есть целый отдел прогнозистов.

– Не для прогнозов. Для связи. Незрячие могут передавать любые послания – без риска перехвата, без задержек, и возмущения инфры для них не помеха, а то ваши сверхлюминозные передатчики глохнут даже при легком волнении, куда это годится, – толстячок сердито потряс головой. – Берите. Девочка, подойди-ка сюда!..

Повинуясь его словам, из темноты за кружением лент выступила худенькая рыжеволосая девушка в одеждах алой ветви Культа. Глаза ее скрывала узкая повязка – девушка была слепа, но шла легко, не задевая ни одну из лент-ловушек, и не оступаясь.

Даже будучи незрячей, она видела.

– Это одна из самых одаренных Матерью Незрячих. Она будет вашим передатчиком. Располагайте ею, – Гранд-Мастер сделал радушный жест, а девушка, остановившись перед Лексом, грациозно опустилась на колени – и склонилась в низком поклоне, уткнув лицо в пол.

– Ну, знаете ли... – Лекс, кажется, был раздосадован, – мне ни к чему такие почести. Скажите ей подняться. Слышишь, девочка? Встань. Тебе не нужно кланяться мне, я не король, не бог и не средневековый феодал.

– Слушаюсь, солнце над миром, – прошептала девушка, поднимаясь, – С вашего позволения, я отправлюсь на корабль?.. Через час вы соберетесь отбывать с "Анойи", а мне еще необходимо найти техников, чтобы перенастроили рабочую капсулу Незрячего на "Унзинн"...

– Э-э... я позволяю, но скажи, пожалуйста, почему ты назвала меня "солнцем над миром"?..

– Потому что так вижу. Вы – новое солнце над миром, – тихо ответила юная Незрячая, перед тем, как скованно кивнуть в намеке на запрещенный поклон, – и затеряться меж лент.

Гранд-Мастер усмехнулся:

– Незрячие говорят то, что видят. Если эта девочка назвала вас "солнцем над миром" – значит, так и будет.

– Не будет.

– Ну, как знаете, – глубокомысленно крякнул седой толстячок. – Попытайтесь... поспорить с судьбой. Может быть, вам и удастся – быть может, удастся как раз-таки именно вам.

...Вот уж с неделю по стандарту Сальватерры наша шикара медленно шла вдоль покинутого в результате маневра течения инфры, не приближаясь к нему, но и не отдаляясь. Куда вело течение, известно было, верно, только Отто, – но пообщаться с пилотом по понятным причинам не представлялось возможным. Большую часть времени я проводил здесь, в рубке, – сидя возле «яйца» пилотской капсулы, глядя на его обитателя, укрывшегося от всех бед мира и всех неудобных вопросов в объятиях навигационного транса и перебирая пальцами низку костяных бус, найденных в шкатулке у Лаури. Другие предметы, что были в шкатулке – еловая шишка и баночка с черной пахучей смолой, якобы новейшим биостимулятором, на деле же черт знает чем, исчезли. Я теребил изжелта-белые бусины, изрезанные сложным узором – еловые ветки, странные существа, похожие на рыб, поросших шерстью, многоголовые змеи, – и предавался унынию. Бусы, похоже, были чем-то вроде четок, с привеской в виде крошечного черепа, вроде, мышиного. Кто-то из биологов, верно, мог бы сказать точнее, но я не хотел делиться единственным, что мне осталось от Лаури – от того, кто называл себя Лаури Карьялайненом. Мне удалось, потратив три с лишним часа, отыскать его личный файл в базе данных сотрудников «Нексуса», когда-то выигранной в карты у вдребезги пьяного Ито, – и чем дольше я глядел на голографию улыбчивого коротышки-талассианина, тем больше убеждался, что запечатлен на ней хоть и очень похожий, но несомненно другой человек.

О том, почему этого простого факта не заметил никто до меня, думать не слишком хотелось.

...Рубка оказалась отличным местом для уединенных размышлений – после случившегося неделю назад Фрэйзер, кажется, задался целью не замечать существования Криса Русланова, а кроме белобрысого генетика и молчаливого верзилы Рихарда, бортмеха, больше в рубку никто не захаживал. Все мы в эти дни вели себя странно, – мало говорили, в прошлое ушли веселые посиделки с гитарой, и даже если и собирались по условным вечерам в кают-кампании – то и там обычно сидели молча, уткнувшись в планшетки. Только свита Фрэйзера – генетики, биологи и безопасники – о чем-то тихо переговаривалась в облюбованном ими углу. Я таки одолжил у кого-то из этнографов большой иллюстрированный альбом, озаглавленный "Народные промыслы Хель", и нашел в нем раздел, посвященный резьбе по кости. Без особого удивления отыскал узоры, весьма напоминавшие узоры на оставшихся от Лаури костяных четках. Можно было бы еще попросить справочник по местной мифологии, и поискать там "Еловых Богов" – хотя... в общем-то, незачем. Все было и так очевидно.

Лаури был хелийцем.

...Я перебирал пальцами четки, задумчиво повторял про себя "черной ели кровью, и озер корнями..." – и раз за разом прокручивал в голове то, что пригрезилось мне, пока я валялся в беспамятстве.

И я до сих пор сомневался, что видел всего лишь причудливый сон.

"Черной ели кровью, и озер корнями, бледной рыбы шерстью, да змеи слезами..."

Костяные бусины в пальцах – щелк, щелк.

...Темнота.

Тишина.

Запах хвои – и мерзлой земли...

Что-то смутно блеснуло меж веками. Я медленно открыл глаза, с удивлением озирая склонившиеся над собою еловые лапы, все в капельках дождя, – и хмурое, затянутое осенней серостью небо за ними.

Лес. Не сальватерранский, ухоженный и приглаженный, где каждая травинка растет под бдительным приглядом ландшафтных дизайнеров. Нет – другой... дремучий, северный, и...

Первобытный – вот было, кажется, верное слово для этого леса.

Под ногами хрустел валежник, одуряюще пахло прелью, грибной сыростью и еловой смолой. Да, проснулся я определенно не в хорошо знакомом лесу Сальватерры, – там не было и не могло быть поросших мхом гнилых пней с озерцами воды в них, липких паучий сетей меж деревьями... и уж конечно, не было полчищ жужжащего гнуса. Впереди, меж елями, показался просвет – и я рванул туда, отмахиваясь от озверелой мошкары обломанной на бегу веткой. Кое-как миновав бурелом, продравшись через ягодные заросли и чуть не наступив в них на змеюку, и перебравшись через овраг с журчащим по дну ледяным ручейком, я, чертыхаясь на стандарте с добавлениями байкальского, вышел к... болоту.

Не болоту Топи, полному буйной (и нередко плотоядной) зелени, агрессивно настроенной живности и наркотического аромата цветов, – а мертвому, мертвому и безмолвному. Заросшие мхом стволы елей тут и там поднимались из черной стоячей воды... было холодно, и над гладью болота молоком растекался туман.

И – тишина... глубокая, гулкая, белая как туман тишина. Даже птицы не пели.

Позади меня хрустнула ветка.

Я обернулся – рывком, до боли в пальцах зажимая подобранный по пути острый сук, готовый мысленно к встрече с волком, медведем, а то и чем хуже – кто знает, что может водиться в столь гиблых местах?..

На поваленном стволе мертвой ели стоял, держа в руке посох – кривую корягу, увенчанную чьим-то козлорогим черепом...

Лаури?

Почему... почему я решил, что это... существо, в жутковатого вида лохмотьях, пошитых как будто из шкур, со спутанной копной седых волос, перемазанным чем-то черным, вроде болотного ила, и связанных прядью сухого плюща, – Лаури?..

Но это – вне всяких сомнений – был Лаури.

– Уходи, – голос у этого Лаури был низкий и скрипучий, как будто его обладатель уже долгое время не говорил, – Тебе не место здесь. Пока – не место...

– Лаури?.. – прошептал я, делая шаг к тому, что принял вначале за морок – и проваливаясь по колено в поросшую ряской болотную зыбь, – Это ведь... ты?

– Уходи, – проскрипели в ответ, – Тебе еще слишком рано... сюда. Уходи!

Второй рукой существо, прикинувшееся Лаури, потянуло из-за пояса костяной нож. Обмакнуло тот в черную неподвижную воду у ног.