Текст книги "Адмирал Л. М. Галлер
Жизнь и флотоводческая деятельность"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Впервые за несколько месяцев он берет у начальника ДОТ разрешение на поездку в Петроград. И вот опять Эртелев переулок… Лев Михайлович обнимает сестер, выслушивает их поздравления: сегодня, 30 ноября, ему тридцать шесть. Он раскрывает чемоданчик; в нем мешочки с крупой и мукой, головка сахара, соль, бутылка с конопляным маслом – паек военмора, благословенные дары тех голодных лет. Сестры ведут его на кухню – там теплее, и он рассказывает о событиях лета и осени уходящего года, о восстании Красной Горки и налете британских катеров, еще много о чем. А потом настает его черед спрашивать. Лев Михайлович выслушивает рассказы об общих знакомых, о том, как тянутся к книге рабочие Александровского завода Николаевской железной дороги: в его библиотеке работает Антонина, о том, какие самоотверженные люди – врачи в больнице Жени… Он все ждет чего-то, Антонина замечает его рассеянность. И говорит тихонько: «Левушка, никаких писем, никаких вестей. Но ты же знаешь – война, все связи оборваны…» Лев Михайлович все, конечно, понимает. Понимает, что напрасно ждет вестей из Парижа. И все-таки его не оставляет надежда: а вдруг?! Вдруг перед ним на столе окажутся листки, и он сразу же узнает Надин почерк…

Начальник штаба

В начале апреля 1920 года командир «Андрея Первозванного» военмор Л. М. Галлер доложил начальнику действующего отряда С. Н. Дмитриеву о завершении основных ремонтных работ и готовности линкора к кампании. Высказал и просьбу – выделить его линкору десять 120-миллиметровых орудий взамен снятых в прошлом году для вооружения кораблей речных флотилий. А снять можно с линкора «Республика» (бывший «Император Павел I»), с осени восемнадцатого года находящегося на хранении в порту. Ведь атаки быстроходных торпедных катеров вполне возможны. Да и нападение вражеских миноносцев отражать без значительной части артиллерии противоминного калибра затруднительно. Попросил Галлер и о пополнении команды – некомплект составлял около двухсот человек, о выделении лимита угля на выход для учебных артиллерийских стрельб.

Степан Николаевич внимательно выслушал и доклад, и просьбы, обещал помочь. Но разговор закончил предложением должности начальника штаба ДОТ. «У вашего „Андрея“ перспектив особых нет, – сказал Дмитриев. – Посудите сами, надо вводить в строй „Гангут“, „Полтаву“, ремонтировать „Петропавловск“ и „Севастополь“. До „Андрея“ ли? А ваше назначение Зеленой поддержит, я уже с ним говорил».

Галлер согласился. Он и сам понимал, что «Андрей Первозванный» будет находиться в составе ДОТ, а следовательно, и плавать лишь до заключения мира с Финляндией. Судостроительные заводы в Петрограде обезлюдели, работают в четверть силы. Да и с топливом для промышленности перебои. Конечно, все внимание надо уделить новым кораблям – линкорам-дредноутам, эсминцам «новикам», подводным лодкам. Да еще тральщикам, которым с наступлением мира предстоит расчистить фарватеры через минные поля в Финском заливе. «Андрей» же требует основательного ремонта… Привлекало новое место службы и тем, что в должности начальника штаба действующего отряда можно основательно освоить новые линкоры, ходить на кораблях в море – и в бой, и для выполнения учебных задач. А линкоры типа «Севастополь» в то время средоточие самой новой, самой передовой военно-морской техники.

17 апреля 1920 года военмор Галлер вступил в обязанности начальника штаба действующего отряда. Работы оказалось выше головы. ДОТ тех дней практически чуть ли не весь Балтийский флот. В его состав входили линкоры «Петропавловск», «Севастополь» и «Андрей Первозванный», девять эсминцев «новиков», свыше десятка эсминцев-угольщиков, подводные лодки, канлодка, сторожевые суда. До начала летней кампании оставалось две-три недели, а на многих кораблях еще не закончили ремонт механической части, не хватало топлива. На значительной части эсминцев артиллеристы не имели опыта стрельб, да и состояние орудий требовалось как следует проверить. Был молод, не имел достаточного опыта и командный состав – в основном бывшие мичманы, выпускники военных лет из Морского училища и Гардемаринских классов. Лишь командиры кораблей, старшие помощники и помощники, старшие специалисты линкоров имели хорошую подготовку.

Лев Михайлович работал до глубокой ночи, для сна оставалось лишь несколько часов. Вначале он ознакомился с состоянием дел на кораблях. Пришлось доложить начальнику действующего отряда, что на большинстве из них забывают о необходимости регулярного обучения военморов специальности, не проводят тренировки и учения. В таком состоянии корабли в море не выпустишь. С. Н. Дмитриев был рад энергии нового начштаба. Поддержал планы Галлера по развертыванию усиленной учебно-боевой подготовки и комиссар действующего отряда П. Марин. И на кораблях началась систематическая учеба – занятия, учения, тренировки. Было, однако, и немало недовольных. Снова Лев Михайлович слышал шепоток кое-кого из бывших офицеров: «Выслуживается…» Но он продолжал свою линию, приказами подгоняя ленивцев и просто недобросовестных командиров.

Сошел лед, но вывести корабли на учебные артиллерийские и торпедные стрельбы, даже на отработку одиночного плавания не удалось. Военная обстановка оставалась напряженной: белополяки вторглись на Украину, 25 апреля захватили Киев. Может быть, поэтому переговоры с Финляндией о заключении мирного договора шли трудно, ее делегация выдвигала абсурдные требования. Например, право свободного плавания финских судов по Неве в Ладожское озеро. Командующий Морскими Силами Республики А. В. Немитц 17 мая телеграммой предписал А. П. Зеленому «избегать передвижения на море боевых судов, которые могут быть поняты финнами как подготовка к боевым операциям»[122]122
  Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. С. 288.


[Закрыть]. Пришлось эсминцам и подводным лодкам вести боевую подготовку в Ладожском озере, а линкорам оставаться в гаванях Кронштадта. Впрочем, от этого работы у Льва Михайловича не убавилось – так или иначе, а боевую готовность надлежало поддерживать.

Переход Красной Армии в успешное контрнаступление на польском фронте, быстрое продвижение в глубь Польши, к Варшаве, напугали британское правительство. 4 августа премьер-министр Ллойд Джордж пригласил к себе советского представителя Л. Б. Красина и потребовал немедленно приостановить наступление. Он пригрозил, что в противном случае через три дня британский флот выйдет в море и возобновит блокаду Советской России[123]123
  См.: История дипломатии. М., 1965. Т. 3. С. 204.


[Закрыть]. Возможность появления английских кораблей на Балтике не исключалась…

Надо думать, что сведения о готовых к выходу в море линкорах, эсминцах и подводных лодках, чем наверняка располагали в Гельсингфорсе, так же как и успешное наступление армий М. Н. Тухачевского, склонили в конце концов финскую делегацию к разумному компромиссу. 16 августа 1920 года коморси А. В. Немитц телеграфировал из Москвы в штаб Балтфлота: «15.08 в 12.15 перемирие с Финляндией вступило в силу. 1. Приступить срочным порядком к минному тралению прибрежного фарватера… 2. Работу вести усиленным темпом…»[124]124
  Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. С. 288.


[Закрыть]

Эта телеграмма, возвещавшая о наступлении долгожданного мира на Балтике, была адресована уже новому командующему флотом Балтийского моря Ф. Ф. Раскольникову. Через несколько дней в салоне флагмана на «Петропавловске» Лев Михайлович прощался с А. П. Зеленым, уезжавшим в Москву в распоряжение Главнокомандующего Вооруженными Силами Республики. Расставаться было грустно – бывший адмирал и бывший капитан 2 ранга, с первых дней Октября верно и самоотверженно служившие Советской России, понимали и ценили друг друга. Вместе служили на «Андрее Первозванном», вместе готовили флот к Ледовому походу, вместе были в Кронштадте, в грозном 1919-м… Да и разве может забыть офицер своего командира корабля? Галлер всю жизнь помнил Александра Павловича Зеленого, отличного моряка, прекрасного человека, настоящего российского интеллигента. Прощаясь, Зеленой крепко пожал руку: «Успеха вам, Лев Михайлович, всегда семь футов под килем. Уверен: еще поведете в море эскадру, покажете наш флаг и за проливами. А я устал что-то и чувствую себя паршиво. Так что рад сдать командование флотом. Пора и честь знать…» Лев Михайлович посмотрел на него – действительно, осунулся Александр Павлович, под глазами мешки… А ведь всего-то сорок восемь, еще не стар. Но за плечами мировая война, а после ухода флота в Кронштадт тяжкие дни драматичной борьбы с немцами и финнами за сохранение оставшихся в Гельсингфорсе кораблей, за саму жизнь их команд. И гибель Б. А. Жемчужина, комиссара его штаба, расстрелянного белофиннами… Потом гражданская война, командование флотом, борьба с британскими интервентами, когда не было самого необходимого – топлива, продовольствия. Даром все это не проходит, каждый год в такие времена, быть может, идет за три…

Больше Льву Михайловичу не довелось встретиться с Зеленым. В начале сентября 1922 года он прочитал некролог о его кончине после длительной болезни. Незадолго до этого А. П. Зеленому исполнилось пятьдесят. Позже узнал: несмотря на тяжелые приступы грудной жабы (так в то время называли сердечную недостаточность), Александр Павлович Зеленой продолжал трудиться над планом восстановления и строительства нового флота. Умер легко, на службе – «в присутствии», как он шутливо называл штаб. «Хорошая смерть, – подумал тогда Галлер. – Быть может, такова награда за честно прожитую жизнь? Вот так бы…»

Военная страда на Балтике завершилась. 12 июля был подписан мирный договор РСФСР с Литвой, 11 августа – с Латвией, ожидалось скорое окончание переговоров и заключение мирного договора с Финляндией. Тральщики расчищали путь торговым судам к Петрограду. Ф. Ф. Раскольников на совещании руководящего состава флота Балтийского моря сказал, что пора вводить в строй все корабли, что действующий отряд свою задачу выполнил.

Ремонт кораблей шел медленно, несмотря на то что 23 октября 1920 года Совет Труда и Обороны (СТО) принял постановление об ускорении «работ по восстановлению Балтфлота». В нем указывалось: «Доклад президиума Петроградского Совдепа и т. Раскольникова о принятых ими мерах и установленном ими способе работы назначить через две недели…»[125]125
  Ленин В. И. Военная переписка 1947–1922 гг. М., 1966. С. 297.


[Закрыть] Руководство флота беспокоило и морально-политическое состояние личного состава, низкая дисциплина, недостаточная боеспособность кораблей и частей. Обо всем этом Раскольников доложил в ЦК партии специальной телеграммой, несмотря на несогласие с ее содержанием Г. Е. Зиновьева, секретаря Петроградского губкома. Довести начатую работу по поднятию боеспособности флота ему, однако, не довелось. В январе 1921 года, вступив в конфликт с Г. Е. Зиновьевым, Ф. Ф. Раскольников попросил освободить его от обязанностей командующего флотом Балтийского моря. Потом убыл в Москву за новым назначением и В. А. Кукель. Во временное исполнение должности начальника штаба вступил в конце января 1921 года Л. М. Галлер, с 29 октября 1920 года командовавший Минной дивизией. Практически некоторое время он исполнял и обязанности командующего.

В нелегкое время принял дела Галлер. С декабря 1920 года фактически прервался подвоз в Петроград донецкого угля. Из-за катастрофического состояния железнодорожного транспорта срывались поставки продовольствия. «Петроградская правда» в январе и феврале 1921 года не раз сообщала о снижении норм выдачи продуктов по карточкам. В эти месяцы из-за отсутствия топлива, электроэнергии и сырья закрылись многие заводы в фабрики. С большим трудом удавалось частично продолжать работу на крупнейших оборонных заводах – Обуховском, Балтийском, Невском судостроительном и некоторых других. То на одном, то на другом предприятии начинались волнения рабочих (по терминологии тех дней – «волынка»), требовавших улучшения продовольственного снабжения, восстановления рыночной торговли и снятия на дорогах к Петрограду заградительных отрядов, не только не пропускавших крестьян в город, но и изымавших продукты у рабочих, возвращавшихся из деревни. На ряде заводов выступили представители меньшевиков, призывая к перевыборам Советов. На Васильевском острове 24 февраля толпа разоружила охрану гауптвахты Петроградской морской базы, освободила находившихся там арестованных. В то же время прекратил работу Балтийский завод.

На следующий день, 25 февраля, губком РКП(б) образовал Чрезвычайный комитет обороны Петрограда во главе с М. М. Лашевичем. Его приказом Петроград объявлялся на военном положении, в каждом районе города образовывались «революционные тройки», взявшие на себя всю полноту власти.

Находясь в штабе флота, помешавшемся в Адмиралтействе, Галлер с тревогой наблюдал за обстановкой в Петрограде. Он вызвал начальника Минной дивизии Г. Г. Виноградского и приказал обязать командный состав находиться на своих кораблях безотлучно. Сам прошел на «Полтаву» и «Гангут», проверил, как охраняются громадные линкоры, экипажи которых не насчитывали и четверти положенных по штату людей. Хотел побывать в Кронштадте, но член РВС Э. Г. Батис и начальник политотдела Балтфлота Н. Н. Кузьмин решили, что сами поедут в Кронштадт с председателем ВЦИК М. И. Калининым.

М. И. Калинин приехал в Петроград 26 февраля. Вечером он выступил на заседании Петросовета. Там же выступили Н. Н. Кузьмин, заверивший, что «Балтфлот не подведет». В последние дни февраля – начале марта был принят ряд экстренных мер, чтобы разрядить обстановку в Петрограде. 28 февраля Петросовет принял решение о немедленной мобилизации всех привлеченных к работам на заводах по трудовой повинности. 1 марта постановлением Петроградского Совета Труда и Обороны (СТО) сняли заградотряды по всей территории губернии. По карточкам выдавали продукты. В результате принятых мер положение в Петрограде стабилизировалось. В Кронштадте, однако, как вскоре выяснилось, обстановка ухудшилась – уже выходила из-под контроля партийных органов и командования.

Вечером 28 февраля Галлеру в штаб доставили телеграмму, полученную из Кронштадта в адрес Минной дивизии. «Общее собрание линкоров „Петропавловск“ и „Севастополь“, – значилось в ней, – просит все морские части, находящиеся в Петрограде… выделить своих представителей беспартийных в Кронштадт на линкор „Петропавловск“ на собрание моряков Кронбазы не позже к двум часам дня 1 марта с. г.»[126]126
  ЦГАВМФ, ф. 304, оп. 1, д. 46, л. 38.


[Закрыть] В сопроводительной записке Г. Г. Виноградский запрашивал: посылать ли делегатов. Галлер немедленно позвонил ему и приказал – никого и никуда не посылать. Вскоре выяснилось, что подобные телеграммы пришли практически на все корабли, стоявшие в Петрограде. В Кронштадте с утра того же дня находились Э. Г. Батис и Н. Н. Кузьмин, и Лев Михайлович, вызвав их на связь, сообщил о происходящем.

На следующий день, 1 марта, вернулся из Кронштадта Калинин, пытавшийся вместе с Кузьминым и Батисом выступлениями на митинге на Якорной площади разъяснить положение в стране и повести за собой многотысячную толпу. Попытка, однако, не удалась. Митинг принял резолюцию с требованиями упразднения комиссаров, организации свободной торговли и перевыборов Советов под лозунгом «Советы без коммунистов». Созданный мятежниками 2 марта временный революционный комитет приказал арестовать Кузьмина, Батиса и многих других коммунистов Кронштадта.

3 марта «Петроградская правда» опубликовала сообщение Совнаркома РСФСР о белогвардейском мятеже в Кронштадте, а «Известия ВЦИК» – постановление СТО РСФСР с объявлением Петрограда и Петроградской губернии на осадном положении. Днем раньше, 2 марта, из Москвы в штаб флота поступил приказ Реввоенсовета Республики о передаче власти на Балтфлоте революционной тройке – И. К. Кожанову, А. А. Костину, Г. П. Галкину. Начальником политотдела флота был назначен П. И. Курков. Лев Михайлович остался врид начальника штаба Морских сил Балтморя.

В ночь на 3 марта Галлер доложил И. К. Кожанову и П. И. Куркову оперативную обстановку на флоте. Он пояснил, что ключевую роль в блокаде мятежного Кронштадта играют форты Краснофлотский и Передовой; они не допустят ни выхода кораблей из гавани, ни подхода с моря тех, кто захотел бы оказать помощь мятежникам. Впрочем, еще месяц-полтора лед будет крепок, а навигация невозможной, так как все ледоколы стоят в Петрограде. Войскам для подавления мятежа придется двигаться с южного и северного берегов Невской губы по льду. Это трудная задача. С давних времен Кронштадтская крепость готовилась к обороне от наступления противника по льду. И можно не сомневаться, что изменник А. Р. Козловский, командующий артиллерией Кронкрепости и бывший генерал, задействует все 140 орудий мятежных фортов. В Кронштадте также имеются десять противоаэропланных батарей. Но главная опасность – 305-миллиметровая артиллерия линкоров «Петропавловск», «Севастополь» и «Андрей Первозванный». Последний, однако, скорее всего использован не будет, так как с осени сдан на хранение в порт. К счастью, еще два линкора – «Полтава» и «Гангут» в Петрограде, здесь же все эсминцы и подводные лодки. Галлер доложил также о численности полков и других частей в Кронштадте, присоединившихся к мятежу. По данным на середину февраля, в Кронштадте на кораблях и в береговых частях было всего 1455 командиров и 25 432 рядовых…[127]127
  ЦГАВМФ, ф. р-34, оп. 2, д. 534, л. 179, 184.


[Закрыть]

Кожанов и стоявший рядом с ним у карты Невской губы Курков задумались: велики силы мятежников! Галлер, не услышав вопросов, продолжал доклад. Он сказал, что следует немедленно подготовить к обстрелу Кронштадта 305-миллиметровые орудия Краснофлотского, его же 254-миллиметровые батареи – к ведению огня по форту Риф, что на Котлине, по островным фортам. На Краснофлотском мало 305-миллиметровых снарядов, следует пополнить его погреба за счёт «Гангута» и «Полтавы». Использовать же орудия этих линкоров нецелесообразно: во-первых, в угле обстрела только кормовые башни; во-вторых, уже несколько лет эти орудия бездействуют. Их техническое состояние требует проверки, да и артиллеристов на линкорах мало. Итак, реальные сейчас силы флота для подавления мятежа – артиллерия Краснофлотского и аэропланы.

Предложения начштаба И. К. Кожанов принял.

С 3 марта началась выгрузка снарядов и зарядов с «Гангута» и «Полтавы» и перевозка их по железной дороге в Ораниенбаум. Оттуда по узкоколейке снаряды и заряды отправляли на Краснофлотский. Галлер держал эту работу под контролем. Когда погреба линкоров опустели, их команды перевели в Дерябинские казармы, охрану кораблей взяли на себя караулы красных курсантов. Необходимости в этом Галлер не видел, но такое решение приняли в ВЧК.

Галлер хотел сам проверить положение дел на Краснофлотском, но И. К. Кожанов предложил ему оставаться в Петрограде, помогать армейскому командованию, если возникнет необходимость. И в самом деле, 5 марта врид начальника штаба Галлер докладывал о силах мятежников, системе обороны Кронштадта и боевых возможностях артиллерии форта Краснофлотский прибывшим из Москвы председателю Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкому, главкому С. С. Каменеву и командующему Западным фронтом М. Н. Тухачевскому. В этот же день Галлер узнал о назначении Тухачевского командующим вновь образуемой 7-й армией, предназначенной для подавления мятежа, об оперативном подчинении ему Балтфлота.

Начиная с 6 марта орудия Краснофлотского повели обстрел гаваней Кронштадта, где стояли линкоры, форта Риф, островных фортов. И. К. Кожанов находился на форту Краснофлотский и лично убедился в эффективности огня. А Лев Михайлович по-прежнему оставался в Петрограде. Он каждый день бывал на кораблях, требовал продолжения ремонта и подготовки к кампании, проверял порядок и организацию службы. Но видел, что головы у командиров кораблей и дивизионов, у начальников дивизий заняты совсем другим: на кораблях и в частях флота в Петрограде ВЧК производила аресты, с кораблей списывали в экипаж военморов, и их немедленно воинскими эшелонами отправляли на Черное море и Каспий. Потом уточнили – более трех тысяч вывезли из Петрограда к 8 марта… Все это делалось помимо штаба флота, и Лев Михайлович спросил нового начальника Побалта П. И. Куркова: что же происходит. «Очищаем флот, Питер от ненадежных, – сердито ответил Курков. – Пусть поостынут вдали от Балтики. То-то будет еще нам работы, когда Кронштадт возьмем…» Галлер почувствовал, что вопрос Куркову неприятен. В самом деле, ему, бывшему матросу-машинисту, начинавшему службу в Кронштадте в 1912 году, большевику с семнадцатого и председателю судового комитета «Авроры», комиссару Действующего отряда в 1919 году, больно было видеть позор революционной Балтики. Подумать только, балтийцы – опора партии и Советской власти лишились ныне доверия! «Гангут» и «Полтаву» охраняют армейцы-курсанты, два других дредноута изменили революции…

Первое наступление на мятежный Кронштадт, начатое 8 марта, окончилось неудачей. Командарм-7 М. Н. Тухачевский немедленно организовал подготовку к новому наступлению, стягивал подкрепления. В Петроград для участия в штурме прибыла группа делегатов начавшегося в Москве X съезда РКП (б). А Кожанов вновь отправился на Краснофлотский, чтобы проверить готовность к мощному артиллерийскому удару по мятежникам. 16 марта дружно ударили залпы батарей. В ночь на 17 марта, когда южная и северная группы войск 7-й армии вышли на лед и двинулись к Кронштадту, 305-миллиметровые «чемоданы» Краснофлотского обрушились на район стоянки линкоров, мятежные форты Риф, Милютин, Константин, Петр и Александр. Особую опасность представляли сильно укрепленные форты Константин и Милютин. Но после нескольких попаданий 305-миллиметровых снарядов они фактически прекратили сопротивление. К исходу 17 марта все главные пункты обороны мятежников в Кронштадте были заняты частями Красной Армии. Всю ночь по ледовой дороге к мысу Стирсудден – в Финляндию тянулись беглецы. Позже выяснилось, что их оказалось около восьми тысяч. А в Кронштадте с утра 18 марта уже наводил порядок назначенный комендантом П. Е. Дыбенко.

Л. М. Галлер приехал в Кронштадт 19 марта, сразу же вместе с флагманским артиллеристом штаба В. И. Ивановым пошел на линкоры. Целы! Правда, на «Петропавловске» пробита верхняя палуба. Все поправимо, существенных повреждений нет, корабли можно быстро ввести в строй. Но необходимо сменить оставшийся и командный состав, и «некомандный». Уже 20-го на линкоры прибыли новые командиры, рекомендованные Кожанову Галлером: на «Севастополь» – Н. А. Бологов, командир эсминца «Самсон», на «Петропавловск» – А. В. Макаров, командир дивизиона эсминцев. Из петроградского экипажа прислали военморов, а участникам мятежа предстояло пройти суровую проверку у работников ВЧК – «фильтрацию», как тогда это называлось.

Какова была судьба этих 15–18 тысяч военморов, в большинстве своем крестьянских парней, призванных па флот в последние два-три года? Что стало с ними, с их командирами, бывшими офицерами дореволюционного флота? В. Т. Шаламов, основываясь на рассказах политических заключенных тех лет, пишет, что пленные мятежники, получившие при расчете в строю нечетный номер, были расстреляны, а «четные» отправлены в так называемый ИТЛ – исправительно-трудовой лагерь в Холмогорах…[128]128
  См.: Юность. 1988. № 10. С. 190.


[Закрыть]

С 15 апреля 1921 года Л. М. Галлер утвержден начальником штаба флота Балтийского моря. Вместе с комфлотом Кожановым и штабными специалистами он разместился на «Кречете», перешедшем с Невы в Кронштадт. И это правильно, потому что нужно быстрее залечивать раны, выходить из шока, в который мятеж поверг флот. Прежде всего нужно протралить фарватеры к западу от маяка Толбухина, чтобы открыть путь торговым судам в Петроград. Лев Михайлович вместе с флагманским минером дотошно проверял готовность тральщиков, торопил гидрографов из управления безопасности кораблевождения с подготовкой к установке навигационных ограждений – буев и вех. Он даже вышел в море на головном тральщике, чтобы убедиться в тщательности работы по очистке фарватеров.

На запад, к устью залива, еще плыли льдины, но солнце грело, свежий ветерок холодил лицо. Галлер осматривал в бинокль горизонт. Впрочем, какой там горизонт – чужие теперь берега совсем рядом. Вот мыс Стирсудден, форт Ипо, когда-то петербургские дачные места Куоккала, Териоки… И в таких условиях, на пятачке, надо организовать учебно-боевую подготовку, проводить рейдовые сборы, учения и маневры! И Галлер уже думает, что нужно быстрее протралить воды Копорской и Лужской губ, выяснить возможность маневренного базирования там кораблей. Лев Михайлович сердито хмурится, еще раз осматривает в оптику принадлежащий теперь Финляндии остров Сескар. Работы предстоит много, да, очень много работы!

29 апреля траление закончилось, путь судам в Петроградский порт был открыт. Лев Михайлович предложил И. К. Кожанову провести на Неве парад тральщиков. «Надо бы поднять настроение у военморов, показать петроградцам, что жив Балтфлот!» – убеждал он начальника Морских сил Балтийского моря – так именуется он с 15 апреля. И вот 2 мая на Неве выстроились украшенные флагами расцвечивания тральщики. Наморси вместе с членом РВС и начштаба обходит на катере корабли, поздравляет с началом летней кампании, вручает отличившимся награды – серебряные часы. Праздник, но Иван Константинович грустен. «На днях простимся, начштаба, – говорит он. – Поеду в Москву к Немитцу за новым назначением. Какой из меня комфлот? Командовал стрелковой дивизией, хотя и называвшейся морской, даже Гардемаринские классы не успел закончить». Лев Михайлович сочувствует, ему нравится этот спокойный, уверенный в себе человек, нравится его постоянный интерес ко всему флотскому, его живой ум. «Вы еще так молоды, Иван Константинович! Вам ли горевать? Будете учиться, и наше поколение еще уступит вам место на мостике флота», – успокаивает он Кожанова. И точно знает будущее: Кожанов окончит Военно-морскую академию, пройдет стажировку на Балтике в должности начштаба флота, а потом, с лета 1931 года, возглавит Морские силы Черного моря. До октября тридцать седьмого…

6 мая 1921 года в должность начальника Морских сил Балтийского моря вступил М. В. Викторов. Он моложе Льва Михайловича на десять лет – Морской корпус окончил в 1913 году, в годы мировой войны учился в Минном и Штурманском классах, был старшим штурманом па линкоре «Гражданин», бывшем «Цесаревиче», командовал эсминцем «Всадник». Уходя с «Андрея Первозванного» в начальники штаба действующего отряда, Галлер именно ему сдал командование линкором. А в дни мятежа Викторов уже был командиром линкора «Гангут». В первые дни мятежа Галлер вместе с ним обходил корабль. И вот Викторов наморси…

В первый же день, после утреннего доклада, Викторов внимательно смотрит на Галлера, спрашивает: «Лев Михайлович, я человек прямой и вопрос задаю прямо: вы не обижены, оказавшись у меня начштаба? Поверьте, я в том неповинен…» «Михаил Владимирович, рад вашему назначению и желаю успеха. Служу флоту и России, и буду служить там, где сочтут меня полезным. Постараюсь помогать вам всем, чем возможно…» Так они объяснились и до 1924 года, когда Викторов ушел командовать Морскими силами Черного моря, прекрасно работали вместе, понимали друг друга с полуслова. Викторов вскоре убедился, что ему повезло: Галлер отличный начштаба, во всех флотских вопросах эрудит и лишен каких-либо амбиций. Служба для него – все. В Петроград к сестрам отбывает раз в месяц, да и то после неоднократных напоминаний о необходимости отдохнуть.

Тяжел был 1921 год для балтийцев. Регулярно выходили в море лишь тральщики, очищая от мин фарватеры, ликвидируя старые минные заграждения на подходах к острову Котлин, губам Лужской и Копорской. На остальных же кораблях, составлявших мощь флота, – линкорах и крейсерах, эсминцах и подводных лодках, недвижно стоявших в Петрограде и Кронштадте, прежде всего требовалось решить кадровые вопросы. Все военморы – командный состав, краснофлотцы и старшины проходили «фильтрацию». Первоначально планомерный и спокойный ее ход был неожиданно прерван. 20–22 августа 1921 года ВЧК провела в Петрограде и Кронштадте внезапные массовые аресты бывших офицеров и военных чиновников, служивших в Красном Флоте. Из общей численности в 977 человек было арестовано более половины[129]129
  ЦГАВМФ, ф. р-1, оп. 4, д. 183, л. 135.


[Закрыть]. В декабре 1921 года более двухсот заключенных выпустили из тюрем и «раскассировали под наблюдение ВЧК» по городам страны, в числе которых были и Иркутск, и Самарканд[130]130
  ЦГАВМФ, ф. р-1, оп. 4, д. 184, л. 4.


[Закрыть]. Но основная масса продолжала находиться в тюрьмах. Так, только в Новгороде в «исправдоме» сидели 350 человек…[131]131
  ЦГАВМФ, ф. р-1, оп. 4, д. 183, л. 87.


[Закрыть] К концу 1922 года были пересмотрены дела 283 заключенных. Они вышли на свободу, но служить на кораблях в Морских Силах Республики разрешили только 103 бывшим офицерам. В тюрьме после декабря 1922 года осталось 60 человек, по делу которых ВЧК продолжала следствие… [132]132
  ЦГАВМФ, ф. р 1, оп. 4, д. 40, л. 2–4, 7.


[Закрыть]

По результатам работы «фильтрационной» комиссии в Кронштадте были отправлены в ВЧК в Петроград 63 военмора. Хранящийся в архиве акт свидетельствует об изъятии у арестованных казенных часов, ключей от кают и от ящиков хронометров, призм Белля, с помощью которых контролируется соблюдение заданной дистанции при совместном плавании… Среди 63-х командиры дивизионов кораблей и командиры эсминцев, штурманы, инженер-механики и завхозы, как теперь именовались на кораблях ревизоры. Узнав об этих арестах, Галлер зашел в каюту к члену РВС и начальнику политотдела Балтфлота П. И. Куркову: «Петр Иванович, вы знаете, конечно, арестованы Ралль и командир 1-го дивизиона эсминцев Шельтинга – честнейшие люди, многие командиры… Корабли не смогут выйти в море. За многих могу поручиться лично. Нужно добиться освобождения…»

Курков пригласил сесть, нахмурился. «Лев Михайлович, успокойся, ручаться погоди. Держу на контроле: разберутся в ЧК, кто чист – освободят. Ты же помнишь, в конце 19-го, когда Юденич наступал, адмиралы Бахирев и Развозов в заговоре участвовали? Участвовали. И кто-то из них морским министром быть собирался, кто-то Балтфлотом командовать. Командиры линкоров, командный состав в Кронштадте во время мятежа изменили? Изменили… Вот и проверить нужно. А про Ралля, про Шельтингу и еще многих и сам знаю: напрасно их взяли. И добьюсь, что они к нам вернутся…»

Лев Михайлович знал, таким комиссарам-политработникам, как Курков, Зуев, следует доверять, слово они держат, говорят всегда начистоту. Курков сделает все, что может.

Курков действительно слов на ветер не бросал: и в самом деле большинство военморов, арестованных 3 августа, из ЧК на флот вернулись. Но не так-то легко было им восстановить в себе прежнюю уверенность, прежнюю требовательность к подчиненным. Некоторых со временем приходилось переводить служить на берег – в училища, академию…

Понимали невозможность держать командный состав из «бывших» под постоянной угрозой ареста и Викторов, и Курков, и второй член РВС Ф. С. Аверичкин. После необоснованного ареста чекистами в декабре 1921 года в Петрограде представителя РВС Балтфлота Викторов и Курков направили протесты Мессингу – представителю ВЧК при Петроградском военном округе. Реввоенсовет в подобных действиях, писали они, «усматривает ненормально-болезненное явление». Твердая позиция Реввоенсовета позволила в какой-то мере покончить с тревожным настроением командного состава. И Галлер не ослаблял, да даже повышал требовательность штаба к кораблям и штабам соединений. «Больше работы – меньше дурных мыслей» – так говаривал в свое время ему отец.