Текст книги "Адмирал Л. М. Галлер
Жизнь и флотоводческая деятельность"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

В конце года Исаков как-то сказал Галлеру, что заложено кораблей много, но неизвестно, успеем ли построить. Англия и Франция предали Чехословакию, теперь эта страна обессилена, и совсем скоро Гитлер ее захватит окончательно. Что будет дальше? «Не стоит ли попытаться закупить большие корабли – линкоры или линейные крейсера в США? Или хотя бы купить проекты?» – спросил Исаков. Лев Михайлович лишь развел руками. Идея, конечно, хороша, но сомнительно, что североамериканцы на такую сделку пойдут. Хорошо бы, конечно, купить готовый или заказать в США линкор, а лучше два, типа «Вашингтон» или «Северная Каролина», с девятью 406-миллиметровыми орудиями. Если их иметь на Балтике, то будут не страшны немецкие линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц». Они вступят в строй году в сороковом, а наш «Советский Союз» – не ранее сорок третьего. Но продадут ли американцы? Им нужно иметь флот, превосходящий японский. А Япония усиленно строит линкоры, авианосцы… Исаков, однако, был настроен оптимистично, надеялся, что удастся поладить с американцами. «Буду докладывать Жданову, поддержите», – сказал он.

Идея Исакова не увлекла Льва Михайловича, он не верил в ее осуществимость. Куда больше волновало его реальное состояние боеготовности флотов. Истребление командного состава в 1937–1938 годах не прошло даром. На заседании Главного военного совета НК ВМФ 16 декабря отчитывался новый командующий ТОФ Н. Г. Кузнецов – преемник Г. П. Киреева. Он говорил: «На Тихоокеанском флоте за 1938 год сменилось 85 процентов руководящего состава, включительно до командиров кораблей…»[200]200
  ЦВМА, ф. 14, оп. 47, д. 294, л. 1.


[Закрыть]

Такое же положение было и на других флотах. Недостаточная подготовленность командиров кораблей и соединений отбросила флоты по уровню готовности к ведению боевых действий далеко назад, резко выросла аварийность. Командующие и штабы флотов тоже практически были вынуждены начинать чуть ли не с нуля: их состав изменился почти полностью. Вот что в конце тридцать восьмого, по мнению Галлера, было наиважнейшим.

Другого взгляда придерживался нарком Фриновский. Подводя итоги за 1938 год, он писал: «Старые вредные теории о длительном воспитании командиров кораблей полностью опрокинуты… Проведенное и проводимое очищение флота от всех видов враждебных элементов и их последышей освободило флот от ненужного мусора, бременем сидевшего на флоте и тормозившего боевую подготовку и боевую готовность флота. Вскрытое органами НКВД вредительство во флоте показало, что враг проник во все отрасли флота, строительства, береговой обороны, авиации и там творил свое гнусное дело… Огромное количество аварий и происшествий, имевших место на флоте в текущем году, не может быть объяснено только неопытностью командного состава… Ряд аварий, являющихся прямым следствием действий врагов народа, находили также объяснения, как неверное маневрирование и т. п…»[201]201
  ЦГАВМФ, ф. р-1877, оп. 1, д. 252, л. 1–3.


[Закрыть] Галлеру стоило больших усилий доказывать наркому, что то или иное происшествие отнюдь не вредительство «троцкистов». Но тут он усилий и времени не жалел – людей надо было спасать.

После окончания работы Главного военного совета Жданов объявил, что его постоянные члены и присутствовавшие командующие флотами приглашаются на встречу с руководителями партии и правительства. Как вспоминал Н. Г. Кузнецов, встреча началась прямо с обеда в Грановитой палате. «Нас хвалили, говорили, что перед флотом открываются необычайно широкие перспективы. Провозглашались тосты за Сталина, за моряков и командующих флотами. Мы отвечали горячими, до боли в руках, аплодисментами»[202]202
  Кузнецов Н. Г. Накануне. С. 215.


[Закрыть], – писал Кузнецов. Был на том приеме и Галлер…

Умудренный опытом, значительно старше годами командующих флотами и Исакова (Галлеру минуло 55), он позже говорил Белли, что было бы полезней, если бы правительство поговорило с руководящим составом ВМФ, выслушало о нуждах флотов. И еще он сказал, что не может не думать о будущем этих молодых флагманов, полных энтузиазма и веры в Сталина.

В феврале Исаков вместе с группой командиров из Управления кораблестроения и инженерами выехал в Париж. Затем из Гавра ему предстояло плыть на «Нормандии» в Нью-Йорк. Миссия в США должна была продлиться несколько месяцев. Официальная цель – ознакомление с американским судостроением. Но Лев Михайлович знал, что Исакову поручено попытаться закупить в США корабли и оборудование, проектную документацию.

В конце февраля 1939 года командующие начали прибывать в Москву, чтобы участвовать в XVIII съезде ВКП(б). Лев Михайлович беседовал с каждым, выслушивал просьбы и предложения, выяснял нужное ему самому. Но главным оставались текущие дела, целиком лежавшие на нем: Фриновский еще реже, чем раньше, появлялся в наркомате. Галлеру приходилось самостоятельно решать вопросы и в Генеральном штабе, куда его не раз вызывал Б. М. Шапошников.

Осенью 1938 года гитлеровцы начали шумную кампанию о необходимости создания некоего «украинского государства» на основе Закарпатской Украины, входившей ранее в расчлененную Чехословакию. В то время французский министр иностранных дел Боннэ заявил, что его страна резервирует свою позицию на тот случай, если СССР «не сможет противостоять… движению, имеющему целью образовать независимую Украинскую республику»[203]203
  История дипломатии, Т. 3. С. 744.


[Закрыть]. В феврале в Риме и Берлине появилась японская миссия, велись какие-то переговоры. Обострение военно-политической обстановки Генеральный штаб не мог не принимать во внимание. С учетом роста корабельного состава на флотах в Генштабе корректировались планы взаимодействия на приморских направлениях. В те дни Шапошников сказал Галлеру, что Сталин интересовался, как сотрудничает Наркомат ВМФ с Генштабом, как работает сам Галлер. «Я ответил так же, как когда-то…»

10 марта начался XVIII съезд партии. От ВМФ на съезде слово предоставили только Н. Г. Кузнецову. Он рассказал о делах тихоокеанцев, обещал ЦК и съезду, что Тихоокеанский флот будет внимательно следить за японскими агрессорами и всегда готов защитить морские границы страны. Галлера, конечно, удивило, что не выступил Фриновский – все же нарком! Съезд закончился, все командующие выехали на флоты, получив последние напутствия от Галлера, но Н. Г. Кузнецову Ворошилов приказал оставаться в Москве. На следующий день, после окончания съезда, Сталин вызвал к себе Кузнецова, расспросил о службе на Тихоокеанском флоте, поинтересовался его мнением о Галлере и Исакове. Как вспоминает Н. Г. Кузнецов, в гостиницу он вернулся к трем утра. А через несколько часов открылось внеочередное наседание Главного военного совета – распоряжение собрать его П. И. Смирнову передал Жданов. Лев Михайлович понимал, что это экстренное мероприятие проводится не зря. И не ошибся: Жданов взял слово первым и предложил от имени ЦК на место Смирнова-Светловского назначить Н. Г. Кузнецова. П. И. Смирнов опустил голову… В таких случаях особых мнений высказывать было не принято, да и к командующему ТОФ все относились с уважением. Так Николай Герасимович Кузнецов был назначен первым заместителем наркома ВМФ.

Фриновский в наркомате не появлялся. II. Г. Кузнецов встретился с Л. М. Галлером, попросил ввести его в курс флотских дел. Но вскоре он вместе со Ждановым выехал на Дальний Восток. Видимо, Сталин приказал Жданову познакомиться с Тихоокеанским флотом, и тот решил взять с собой знающего человека. Таким человеком, разумеется, был прежде всего Кузнецов. С ними в путь отправился и И. С. Юмашев, назначенный командующим ТОФ. И опять Лев Михайлович Галлер сосредоточил в своих руках все: и обязанности исчезнувшего навсегда наркома Фриновского, и его первого заместителя Кузнецова, и заместителя наркома Исакова. Один за троих.

Совместная длительная поездка Жданова и Кузнецова на Дальний Восток имела целью, видимо, и тщательное изучение молодого флагмана, только что назначенного на высокий пост. Понятны и неоднократно заданные Сталиным вопросы Шапошникову и Кузнецову о Галлере и Исакове, такие же вопросы Жданова к Кузнецову. Надо думать, Сталин выбирал на пост наркома ВМФ из трех кандидатур. Перечислим их по алфавиту – Галлер, Исаков и Кузнецов. Остановился он на Кузнецове. Следует сказать, что это был правильный выбор: наркомом стал флагман, полный сил и энергии, который прошел школу корабельной службы на Черноморском флоте, получил драгоценный опыт войны в Испании и хорошо себя показал, командуя ТОФ. Все это подтвердилось в годы руководства ВМФ Николаем Герасимовачем Кузнецовым.

Назначение Н. Г. Кузнецова наркомом ВМФ состоялось почти сразу же после его возвращения с Дальнего Востока – 27 апреля 1939 года. Вечером того же дня, Лев Михайлович докладывал ему о текущих делах по Наркомату ВМФ, давал краткие и четкие пояснения по документам, представленным на подпись. Николай Герасимович вспоминает о том первом разговоре нового наркома и начальника ГМШ:

«Он пробыл у меня часа два. Мне хотелось посоветоваться с этим опытным, умным человеком.

– Надо использовать „медовые“ месяцы… – Галлер погладил свои рыжеватые усы, потом посмотрел на меня и добавил уже совсем неофициально: – В первое время ваши предложения будут рассматривать быстро. И быстро будут принимать по ним решения. Потом станет труднее…

Я учел его совет, хотя и не сразу оценил, насколько он был справедливым. Прошло некоторое время, и доступ к Сталину стал весьма затруднителен, а без него решать важнейшие флотские вопросы никто не брался»[204]204
  Кузнецов Н. Г. Накануне. С, 227.


[Закрыть].

Действительно, в первые месяц-два, после того как Н. Г. Кузнецов стал наркомом, удалось продвинуть многие вопросы кораблестроения. Галлер отбирал и группировал то, что месяцами ожидало решения: конфликты с промышленностью из-за срыва сроков или невыполнения тактико-технического задания, претензии к строительным организациям, медленно и некачественно ведущим работы для береговой обороны и баз на флотах. Нарком действовал энергично и умно, великолепная осведомленность во всем, что касалось флота, позволяла ему умело, сжато докладывать Сталину и Жданову о важнейшем, а это значило много. Но прошло время, и ему стали отказывать в записи на прием к Сталину. Жданов же предпочитал не принимать никаких решений по конфликтным ситуациям, в которых пришлось бы встать на сторону Наркомата ВМФ против Наркомсудпрома или еще кого-нибудь.

Но все же не только конец «медового месяца» определил изменение отношения Сталина к наркому ВМФ. Дело было в другом. Военно-политическая обстановка в Европе обострялась, на западе сгущались грозовые тучи. С начала лета резко возросли военные бюджеты Англии и Франции. Видимо, в этих странах начали понимать, что нужно быть готовыми к войне с гитлеровской Германией, продолжавшей лихорадочно вооружаться. В Лондоне и Париже шли переговоры между высшими руководителями вооруженных сил Англии и Франции о военном сотрудничестве. Беспокойство обстановкой в мире проявляли и в США, расширяя военное производство. Надо думать, Сталина не могло не обеспокоить заключение 22 мая так называемого «стального пакта» – союзного договора между Германией и Италией. Ему было известно о попытках втянуть в этот военный союз и Японию. Куда будет направлен первый удар агрессоров? Против СССР? Не исключено: Чехия и Моравия уже были присоединены к Германии под видом «протектората», в Словакии создано марионеточное прогерманское правительство, а Закарпатскую Украину оккупировала Венгрия. Оставалась Польша. Германию и СССР разделяла ее территория. Сталин, вероятно, полагал, что Польша может стать союзником Германии в войне против СССР. Очевидно, в Москве было известно о нажиме Германии на Польшу, с тем чтобы она пошла на уступки на Западе в обмен на компенсацию на Востоке – за счет СССР.

Наркомат и Главный морской штаб получали довольно скудную информацию о военно-политической обстановке в Европе. В основном она состояла из донесений военно-морских атташе. Но Галлеру помогало регулярное ознакомление с заграничной прессой – английскими, французскими, немецкими, шведскими газетами. Весной и летом 1939 года, стоя перед картой, он не раз думал, как может сложиться соотношение сил в Европе, какова будет при этом военная ситуация. Что, если Гитлера остановят гарантии, данные Англией Польше 31 марта 1939 года, аналогичные гарантии Франции, и он оставит поляков в покое? Ведь немцы могут вторгнуться в Прибалтику и оттуда повести наступление на СССР. При этом Англия, Франция и Польша, возможно, сохранят нейтралитет, как это было во время войны в Испании. Это была бы не их война – пусть Германия и СССР истощают друг друга… Что при этом должен делать флот на Балтике? Возможен и другой, тоже гипотетический вариант: война вместе с Польшей против Германии. Как действовать в этом случае? По ночам Лев Михайлович прикидывал варианты в тетради, наносил заготовки на карты-бланковки, на случай если подобный доклад понадобится наркому ВМФ или Генштабу. Но оперативный отдел к разработке планов не привлекал, хотя однажды показал свои, как он их назвал, «эскизы» В. А. Алафузову (Алафузов рассказывал об этом Белли в середине 50-х годов).

Почему же Галлер не проявлял должной активности, положенной вроде бы по должности? Возможно, стереотип поведения, исходящего из постоянного чувства грозящей незаслуженной кары, висящего над головой дамоклова меча, присутствовал в нем постоянно. Лучше не проявлять инициативы, пока это допустимо: ведь еще не воюем. А если спросят – он готов, все продумано. Да и было у Льва Михайловича, начиная с весны, другое важнейшее дело: разработка системы оперативных готовностей по ВМФ.

Решение о создании такой системы было принято наркомом Н. Г. Кузнецовым в мае, после того как Галлер представил ему по этому поводу докладную записку. Поясняя предложения МГШ по оперативным готовностям, Лев Михайлович напомнил о готовностях, введенных перед мировой войной на Балтийском флоте адмиралом Н. О. Эссеном. Их использование позволило в 1914 году своевременно привести Балтийский флот в боевую готовность и выставить тысячи мин, преградивших сильнейшему германскому флоту путь в Финский залив. Ныне же, с появлением скоростной авиации и механизированных сухопутных войск, значение своевременного перехода в повышенную боевую готовность еще более важно, чем в прошлом.

Вместе с Галлером нарком обсудил, по каким степеням нужно устанавливать готовности. Из собственного опыта войны в Испании Н. Г. Кузнецов уже давно сделал вывод, что система готовностей флота должна быть отработана заранее, и в случае необходимости действовать, так сказать, автоматически. В бытность командующим Тихоокеанским флотом Н. Г. Кузнецов ввел систему готовностей. Свою организацию готовностей имели и другие флоты и флотилии. Теперь предстояло создать единую унифицированную систему, позволяющую наркому оперативно управлять ВМФ. Под руководством Галлера необходимые документы разработали быстро, в конце июня. На места была выслана директива под грифом «особой важности», подписанная наркомом ВМФ. Пункт 2 ее предписывал ежедневно после полуночи доносить обо всех изменениях за сутки в состоянии и дислокации кораблей; пункт 3 устанавливал три оперативные готовности. Оперативная готовность № 3 являлась повседневной. Ей соответствовала определенная директивой готовность боевого ядра флота к выходу в море, несение корабельного дозора у главной базы и периодическая воздушная разведка в море. При оперативной готовности № 2 боевое ядро находилось уже в четырехчасовой готовности к выходу, действовали дозоры у главной базы и велась постоянная воздушная разведка в море. Авиация в этом случае рассредоточивалась по оперативным аэродромам. И наконец, при высшей оперативной готовности № 1 боевое ядро флота должно было быть в одночасовой готовности к выходу в море, весь остальной состав флота – в четырехчасовой, вся зенитная артиллерия в готовности к немедленному открытию огня. Этот вид готовности предусматривал также срочное завершение ремонта кораблей, развертывание тылов, усиление воздушной разведки и дозоров у баз, рассредоточение и подготовку к выходу подводных лодок[205]205
  ЦГАВМФ, ф. р-1877, оп. 1, д. 78, л. 6.


[Закрыть].

Директива об оперативных готовностях сопровождалась необходимыми приложениями-пояснениями, подписанными начальником ГМШ флагманом флота 2 ранга Галлером. Одно из них имело принципиальное значение, так как разрешало военным советам флотов самостоятельно повышать оперативную готовность, немедленно уведомляя об этом наркома ВМФ. Таким образом, повышать готовность можно было и на месте, и по приказу из наркомата. Как известно, командующие военными округами таким правом не обладали.

Система оперативных готовностей вводилась немедленно. Ее отработкой Галлер занимался постоянно, добиваясь четкости и соблюдения установленных нормативов. Систематически контролировалось, например, прохождение соответствующих условных сигналов по радио и проводным средствам. На всех учениях флотов, при всех проверках непременно отрабатывалась система оперативных готовностей. Никаких послаблений при этом не допускалось. И система органично вошла в жизнь флота, стала его неотъемлемой частью.

Военные историки справедливо отмечают быстрое и четкое приведение в боевую готовность флотов и флотилий Советского ВМФ перед началом Великой Отечественной войны. Нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов смог это сделать благодаря системе оперативных готовностей, своевременно введенной и отработанной в течение двух предвоенных лет. Понятно, насколько значим здесь вклад начальника ГМШ Л. М. Галлера, руководившего и разработкой и внедрением ее на флотах.

В конце июня 1939 года Н. Г. Кузнецов и Л. М. Галлер выехали в Ленинград, чтобы проверить боевую готовность КБФ на больших учениях. Вместе с ними был и А. А. Жданов. Перед началом учений нарком и начальник ГМШ побывали на вступившем в строй крейсере «Киров», посетили судостроительные заводы, на которых строились крейсер «Максим Горький», лидер «Минск» и эсминцы, базовые тральщики типа «Фугас», торпедные катера типа «Г-5» и подводные лодки. Строительство этих кораблей шло в основном без срыва сроков, хотя приходилось вносить некоторые изменения в проекты, прежде всего в связи с усилением зенитной артиллерии. Высились на стапелях и корпуса заложенных в прошлом году кораблей новейших проектов – линкоров типа «Советский Союз» с девятью орудиями калибром 406 миллиметров и водоизмещением 65 тыс. тонн, тяжелого крейсера типа «Кронштадт», который, как считал Галлер, скорее, следовало отнести к линейным крейсерам (он имел девять 305-миллиметровых орудий и водоизмещение около 40 тыс. тонн), легких крейсеров типа «Чапаев» с двенадцатью 152-миллиметровыми орудиями. Были заложены также лидер и эсминцы новых проектов. И Кузнецова, и Галлера беспокоило одно: будет ли время, чтобы закончить строительство этого могучего флота? Германия опережала года на три по срокам вступления в строй линкоров типа «Бисмарк», которым должны были противостоять наши типа «Советский Союз», а линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау» вошли в состав гитлеровского флота еще в 1938 году. Советские же тяжелые крейсера, предназначенные для боя с ними, будут спущены на воду только через два года. «Опаздываем, как в 1904 году, – думал Галлер. – А попытка устранить разрыв, купив корабли в США, не удалась».

Ни линкоров, ни крейсеров, ни их проектов Исакову не продали… В мае он вернулся из США, набравшись опыта, восхищенный американским судостроением. Пользу поездка, конечно, принесла. Удалось, например, заказать, машинно-котельную установку для эсминца. Наши машины и котлы, установленные на проектах «7» и «7-у», по своим параметрам и техническим данным уступали ей по всем статьям.

Затем был поход вместе с Ждановым на линкоре «Октябрьская революция», учения. Эскадра кораблей КБФ вышла в Балтику, обогнула Готланд, отражая атаки подводных лодок «синих», ведя бой с их надводными силами. Вроде бы все было хорошо, но и нарком, и Галлер понимали, что в случае войны с Германией выход эскадры из Финского залива возможен лишь при благожелательном нейтралитете Финляндии и Эстонии. Иначе не разрешить проблем базирования, снабжения топливом… Надо сказать, что никто из них не предполагал совсем уже близких коренных изменений в военно-политической обстановке в Европе. Всех волновали тогда события на Дальнем Востоке: в мае японские войска вторглись на территорию Монголии. На помощь МНР пришли советские войска, шли тяжелые бои с японцами. Тихоокеанский флот находился в повышенной готовности.

10 августа на пароходе «Сити оф Эксетер» в Ленинград прибыли военные миссии Англии и Франции. На Морском вокзале на Васильевском острове их встречали командующий Ленинградским военным округом К. А. Мерецков и командующий Балтийским флотом В. Ф. Трибуц. Через сутки миссии выехали в Москву, начались переговоры о соглашении для совместной борьбы с Германией, которые уже давно предлагало провести правительство СССР. Со стороны СССР в переговорах участвовали К. Е. Ворошилов, Б. М. Шапошников, начальник Военно-Воздушных Сил А. Д. Лактионов и нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Лев Михайлович подготовил для наркома все необходимые документы и не отлучался из штаба, готовый к ответам на любые вопросы. У Н. Г. Кузнецова имелись разработанные Главным штабом варианты предложений по взаимодействию флотов СССР, Англии и Франции на случай войны с Германией, но до их обсуждения дело не дошло. Из-за противодействия англо-французской миссии не находил решения главный вопрос – о пропуске советских войск через территорию Польши и Румынии, а это было необходимо в случае ведения военных действий. Переговоры становились бессмысленными. 21 августа было объявлено об их перерыве, а через два дня в Москву прилетел германский министр иностранных дел фон Риббентроп. Пакт о ненападении между СССР и Германией подписали сразу же. Через неделю германские армии вторглись в Польшу. 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии. Началась вторая мировая война…

Внешнеполитический поворот был крутым, для Галлера неожиданным. Он ожидал указаний наркому ВМФ о повышении готовности флотов, но их не последовало. Н. Г. Кузнецов съездил в Генштаб к Б. М. Шапошникову и только тогда узнал, что западные военные округа находятся в повышенной боевой готовности. Потом Кузнецов и Галлер почти всю ночь работали, прикидывая на карте Балтики вероятные изменения в обстановке, новые задачи КБФ. Их мучил вопрос: насколько можно доверять Германии, не растопчет ли Гитлер только что заключенный с СССР договор о ненападении? Польская армия дралась геройски, но немцы превосходили численностью и имели военно-техническое преимущество. В воздухе безраздельно господствовала их авиация, на море – флот. Через несколько дней гитлеровские войска вышли к Висле и Нареву, танковые и механизированные части быстро продвигались в глубь Польши. 8 сентября немцы подошли к Варшаве, польский флот погиб сражаясь, но пять подводных лодок и три эсминца прорвались к берегам Англии, чтобы оттуда продолжать борьбу с врагом. 16 сентября польское правительство выехало в Румынию, но героически оборонялась Варшава, до 2 октября отважно вели неравный бой моряки на полуострове Хель, до 30 сентября держалась крепость Модлин…

Сердце Льва Михайловича было с поляками. О, если б объединить военные силы СССР и Польши, немцам пришлось бы туго, думал он. В неравной борьбе один на один с сильнейшим по численности врагом гибла немалая польская армия, погиб польский флот. 17 сентября Красная Армия вступила в пределы Польши – в Западную Белоруссию и Западную Украину. Как военный человек Галлер понимал, что позволить немцам оккупировать и эти районы нельзя, из соображений безопасности следовало установить разграничительную линию с войсками вермахта как можно дальше к западу. Ведь дальнейшее развитие событий оставалось непредсказуемым: немцы стремительно продвигались на Восток, а на границе Германии и Франции шли перестрелки патрулей. Что задумали в Париже и Лондоне? По мнению Галлера, в такой военно-политической обстановке занятие восточных районов Польши Красной Армией было оправдано. Целесообразен был и переход по Припяти к Пинску кораблей Днепровской военной флотилии. В. А. Алафузов, посланный на нее представителем Главного штаба, сообщал, что корабли уже в Пинске.

28 сентября с Германией был подписан договор о новой западной границе СССР. Разведка сообщала о переброске немцами войск на запад. Несколько раньше, 9 сентября 1939 года, после разгрома на Халхин-Голе Япония заявила о готовности заключить перемирие. Через неделю перемирие было подписано: становилось спокойнее и на Дальнем Востоке. И Лев Михайлович пришел к выводу, что непосредственная угроза войны отступила.

Нарком Н. Г. Кузнецов известил Галлера, что по линии Наркомата иностранных дел идут переговоры с Эстонией, Латвией и Литвой о заключении между ними и СССР договоров о взаимной помощи. Они начались сразу же после нападения Германии на Польшу. Б. М. Шапошников в это же время доверительно сообщил о возможном в скором времени размещении наших военных баз в странах Прибалтики. «Вам, морякам, следует четко определить, где флоту нужны военно-морские базы. Прикиньте программу-максимум и программу-минимум… И наркома и вас могут вскоре спросить». Необходимую работу оперативное управление провело немедленно, Галлер сам руководил оформлением документации и подготовкой карт и схем. В число необходимых флоту основных баз включили Палдиски и Таллинн в Эстонии, Усть-Двинск, Виндаву и Либаву в Латвии… Были составлены планы дислокации авиации флота по аэродромам, размещения береговых батарей на материке и островах Моонзундского архипелага.

Пакт о взаимопомощи с Эстонией был заключен 28 сентября 1939 года, с Латвией 5 октября, с Литвой 10 октября. Но уже 29 сентября Сталин вызвал к себе Н. Г. Кузнецова, Л. М. Галлера и И. С. Исакова, назначенного председателем военно-морской комиссии. Этой комиссии предстояло заключить с командованием вооруженных сил Эстонии и Латвии конкретные военные соглашения. Галлер кратко доложил о необходимых флоту базах, аэродромах и береговых батареях, показал на карте. Сталин одобрил предложения Наркомата ВМФ. Затем 1 октября комиссию инструктировал нарком обороны К. Е. Ворошилов. 3 октября И. С. Исаков, его заместитель С. П. Ставицкий и другие члены комиссии прибыли в Таллинн. 7 октября, обо всем договорившись с военным руководством Эстонии, Исаков вернулся в Москву. В час ночи 8 октября в присутствии Н. Г. Кузнецова и Л. М. Галлера он доложил Сталину о том, что в Таллинне ждут прихода советских военных кораблей. Сталин дал разрешение на начало перебазирования флота[206]206
  ЦГАВМФ, ф. р-1877, оп. 1, д. 218, л. 1–5.


[Закрыть]. 12 октября советские корабли вошли в гавани Таллинна. Теперь здесь, в Балтийской ВМБ (Таллинн – Палдиски), базировались лидер «Минск», эсминцы «Гордый» и «Сметливый», одна из бригад подводных лодок. После заключения вскоре военного соглашения с Латвией пришли корабли и в только что созданную Либавскую военно-морскую базу. Здесь к причалам стали крейсер «Киров» и дивизион эсминцев[207]207
  См.: Дважды Краснознаменный Балтийский флот, С. 176.


[Закрыть].

Перебазирование кораблей и авиации КБФ в порты Прибалтики требовало коренной переработки всех оперативных и организационно-мобилизационных документов по КБФ. Лев Михайлович немедленно возглавил эту сложнейшую работу. И он, и штаб спали урывками, вымотались, но все необходимое было сделано в установленный наркомом срок. С каким удовольствием занимался всем этим Галлер! Ведь исполнилась давняя, еще с 1918 года, мечта о возвращении российского флота в Балтику. Он хорошо понимал, как много нужно сделать. Перебазирование части кораблей и авиации в Прибалтику лишь начало. Военно-Морскому Флоту СССР на Балтике в любом варианте военной ситуации в ближайшие годы будут противостоять превосходящие силы противника. Это может быть англо-французский флот, это может быть и флот германский. Скорее, все-таки германский. Лев Михайлович не верил в длительный мир между СССР и Германией, хотя кое-кто в наркомате поговаривал даже о возможности военного союза, полюбовного раздела зон влияния… Нужно многое сделать. Пусть у вероятного противника будет превосходство в крупных надводных кораблях. Удары подводных лодок, легких сил и авиации ослабят врага, минно-артиллерийские позиции не пропустят его к базам, в глубь Финского и Рижского заливов. Но сколько еще предстоит сделать, сколько необходимо времени на строительство, на учения и маневры, освоение новых кораблей и самолетов… Медлить нельзя. И еще он думал, что опасно доверять Гитлеру и не следует дезориентировать, морально разоружать народ (а тем самым и армию, и флот) всякими реверансами перед Германией. А то Молотов уже называет Польшу «уродливым детищем Версальского договора»[208]208
  Правда. 1939. 1 ноября.


[Закрыть], Сталин заявляет, что «не Германия напала на Англию и Францию, а Франция и Англия напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну»[209]209
  Правда. 1939. 30 ноября.


[Закрыть]. Агрессор, конечно, Гитлер, тут сомнений нет. Немалые трудности вставали перед Главным морским штабом при разработке оперативных планов на Балтийском морском театре. Лев Михайлович, сидя над картой вместе с Алафузовым, вздыхал: насколько Григоровичу и Эссену было легче! У российского Балтийского флота имелись в Финляндии превосходные базы, на островах в шхерах – батареи береговой обороны. Сейчас же у СССР лишь южный берег Финского залива. Батареи, установленные на эстонском острове Нарген, залив не перекроют. Иметь бы базу на полуострове Порккала-Удд, западнее Хельсинки, установить там башенные батареи 406 или 356 миллиметров – и залив на замке, как в ту мировую войну. Однако, докладывая наркому, Лев Михайлович говорил и о том, что времена изменились. Сомнительно, что надводная эскадра из линкоров и тяжелых крейсеров полезет в бутыль Финского залива. Любой флагман поймет, что ударами авиации, подводных лодок, торпедных катеров и эсминцев уничтожат или сильно ослабят его эскадру. Наконец, зачем противнику прорываться в залив ради артиллерийского обстрела, например Таллинна? Боевую задачу эффективнее решит авиация. Тогда для чего нужны береговые батареи? Поэтому, говорил Галлер, стоит подумать: надо ли вкладывать средства в строительство тяжелых береговых батарей-фортов, на которое уйдет, между прочим, не один год. Зато стоит побеспокоиться о сухопутной обороне баз. И Лев Михайлович напоминал о необходимости четко определить, как будет прикрывать с суши военно-морские базы Прибалтийский военный округ. Нужны согласованные планы такой обороны, совместные учения армейских частей и флота. И нужно решить, будем ли оборонять Либаву – ранее, по планам российских генштабов, она не предусматривалась…

В то время когда Галлер отрабатывал варианты oпeративных планов по КБФ, возобновились переговоры с Финляндией. Они были начаты, когда наркомом иностранных дел еще был М. М. Литвинов, в марте 1939 года, но тогда не дали позитивных результатов: правительство Финляндии отвергло предложения о сдаче СССР в аренду четырех островов в восточной части Финского залива. Не согласилось правительство Финляндии и на обмен территориями, который был предложен СССР[210]210
  См.: История дипломатии. М., 1975. Т. 4. С. 25–26.


[Закрыть]. Прерванные в апреле переговоры возобновились в октябре. Галлер получил от наркома Кузнецова указание срочно подготовить материалы о полуострове Ханко и его использовании в прошлом как базы русского флота. Лев Михайлович не задавал вопросов, но было понятно, что Сталин, очевидно, принял решение добиваться согласия Финляндии на аренду Ханко для военно-морской базы. Вскоре ему стало известно, что обсуждается также вопрос о передаче СССР островов в Финском заливе, части полуостровов Рыбачий и Средний в Заполярье, части Карельского перешейка в обмен на передачу Финляндии вдвое большей по площади территории в Карелии. Со стороны СССР предлагалось также взаимно разоружить укрепленные районы на Карельском перешейке вдоль границы. Но и эти предложения были отклонены.