Текст книги "Адмирал Л. М. Галлер
Жизнь и флотоводческая деятельность"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Теперь пришла очередь второго отряда. В его состав включили линкоры 2-й бригады «Андрей Первозванный» и «Республика», крейсера «Баян» и «Олег», три подводных лодки. Но выход задерживался. «Ермак» не смог вернуться в Гельсингфорс – его обстреляла батарея с Лавенсари, а затем путь преградил белофинский ледокол «Тармо». Второй мощный ледокол, остававшийся в составе флота, «Волынец» захватили белогвардейские заговорщики и увели в Ревель. Пришлось для проводки второго отряда, вышедшего утром 5 апреля, использовать небольшие портовые ледоколы «Силач» и «Город Ревель». Головным выходил «Андрей Первозванный». На мостике его стоял Лев Михайлович Галлер, исполнявший обязанности командира линкора… [87]87
  См.: Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». С. 72; Кровяков Н. С. Ледовый поход Балтийского флота. С. 45.


[Закрыть]

За два дня до этого, 3 апреля, в штаб флота поступило донесение из Гангэ: подходит вражеская эскадра. В 8 ч 30 мин город и порт занял десант. К этому времени были взорваны оставшиеся в гавани подводные лодки, команды отошли. Все понимали – скоро германцы появятся у Гельсингфорса, медлить с уходом второго отряда нельзя. В этот день главный комиссар флота Н. Ф. Измайлов и вызвал к себе Галлера. В его каюте находились Ружек, Зеленой и контр-адмирал Н. И. Паттон, начальник 2-й бригады линкоров. «На „Андрее“ нет командира, – сказал Измайлов. – Александр Павлович вас рекомендует. Николай Иванович Паттон не возражает. Мы решили назначить временно вас…» Так Лев Михайлович вновь оказался на «Андрее Первозванном», но уже командиром…

Накануне в последний раз видел он Жоржа Клодта. Барон сам пришел на «Туркменец», когда Галлер, сдав дела старшему офицеру, собирал в чемоданчик вещи. Клодт настойчиво советовал остаться, не уходить в Кронштадт; намекал на какие-то дела с «продажей» госпитальных судов. Лев Михайлович понял: затевается позорное для русского офицера дело – торговля флотом. И похоже, не только госпитальными судами. Вступать с Клодтом в спор, объяснять ему что-либо – бессмысленно. Так Галлер утвердился в своем выборе.

В марте – апреле, как сказано в лоции, сплошной лед обычно сохраняется на большей части Финского залива, простираясь на 200 миль к западу от Кронштадта. В середине залива постепенно образуется плавучий битый лед. При штормовых ветрах появляются торосы, достигающие нескольких метров высоты. Особенно крупные торосы бывают между островами Гогланд и Родшер. Толщина льда в этом районе от 10 до 60 сантиметров. Передвижение льда к востоку от меридиана Гельсингфорса обычно начинается во второй половине марта, распространяясь до острова Родшер. Вот в таких нелегких условиях повел за собой «Андрей Первозванный» на восток второй отряд. Обстановка осложнялась указанием штаба флота воздерживаться от ответного огня по батареям на захваченных белофиннами островах. Немцы могли обвинить в срыве мирного договора. Но ведь на Лавенсари четыре 6-дюймовых и четыре 10-дюймовых орудия! Корабли же во льдах идут со скоростью пешехода…

Снялись с якорей после полудня. А уже через час, лишь вытянулись на рейд уходящие корабли, снова отдали якоря – надвинулся туман. Такой, что с мостика «Андрея Первозванного» не было видно идущих впереди ледоколов. Наконец снова дали ход. Ни «Город Ревель», ни «Силач» преодолеть толстый лед не могли, вскоре это стало ясно находившимся на мостике линкора. Галлер подошел к Паттону, рассматривавшему в бинокль форты Свеаборга. Начбриг опустил бинокль, с грустью сказал: «Прощаюсь, Лев Михайлович, ведь жизнь здесь прошла». Но командиру линкора не до сантиментов. «Николай Иванович, прошу „добро“ идти без ледоколов. Думаю, „Андрей“ осилит. А „Силач“ – силы не имеет», – закончил он невольным каламбуром. «Действуйте, друг мой…» Паттон спустился к себе в каюту, а Галлер, подойдя к телеграфам, поставил их на «самый полный вперед».

«Андрей Первозванный», то делая рывок вперед, то отрабатывая машинами назад, чтобы потом разогнаться, ломал лед. В образовавшемся за ним канале зеленели сколом вставшие дыбом льдины. Галлер приказывал дать гудок, и протяжный звук его звал идущих в кильватер: «Следовать за мой». Иногда приходилось по нескольку раз бить форштевнем в льдину. Несмотря на свои 19 000 тонн водоизмещения, линкор с трудом преодолевал торосы. За шесть часов хода отряд смог пройти лишь около тринадцати миль – до маяка Грохара. Уже темнело, и, запросив разрешение Паттона, Галлер в 21 ч приказал передать на корабли отряда приказание стать на якорь.

Галлер поднес к глазам бинокль – кругом белели ледяные поля. Снег на них чист. Эдакая мирная картина… А ведь 4 апреля, сутки назад, здесь, у маяка Грохара, англичане взорвали семь своих подводных лодок, плавбазу и три парохода, базировавшихся на Гельсингфорс. Идти в Кронштадт они не пожелали, прорыв в порты нейтральной Швеции посчитали рискованным.

Лев Михайлович первый раз после выхода из Гельсингфорса спустился в кают-компанию, плотно поел. Надо бы поспать – в ночь перед выходом не удалось. Но решил обойти линкор, посмотреть, как моряки несут вахты. Знал – иначе все равно не заснет. Ведь на громадном корабле осталось всего-то двенадцать офицеров, из них пять – механики. Да и команду на «Андрее Первозванном» доукомплектовали, приняв на борт около четырехсот солдат из гарнизона Свеаборгской крепости. Галлер спустился в котельное отделение, потом во вторую машину и погреб первой башни. Вахта неслась исправно. «Гражданин командир, по вахте замечаний нет», – четко докладывали старшие вахт. Галлер осматривал помещение, проходил, ступая по тщательно протертой ребристой стали паел, к столику с журналом, проверял записи. Порядок! Да, порядок, который поддерживался больше самими матросами, чем требовательностью немногих оставшихся офицеров. Это было нечто новое, требующее осмысления…

Рано утром 6 апреля отряд продолжил движение. Лишь один корабль – подводную лодку «Рысь», получившую повреждения корпуса, пришлось отправить обратно в Гельсингфорс. И снова «Андрей Первозванный» вступил в противоборство со льдом: удар кованым форштевнем, еще и еще, пока не побежит по ледяному полю змеистая трещина. Затем линкор входил в нее, раздвигал лед громадным корпусом. Галлер следил за курсом, когда нужно – стопорил машины, разворачивал корабль, чтобы проложить путь в нужном направлении. Но вот «Андрей Первозванный» вошел в торосы, сначала замедлил движение, а потом и стал. На мостик поднялся Паттон, посмотрел вокруг. «Надо ждать „Ермака“, – подвел он итог. – Самим не выбраться…» Но Галлер продолжал бросать корабль в атаку на льдину. «Разобьем, – загадал он, – все будет хорошо. И дома, и с Надей – все кают-компанейские запреты ныне в прошлом…»

Часа три отряд стоял, ожидая, когда линкор преодолеет ледяной барьер. Преодолел… К 19 ч 7 апреля подошли к Родшеру. Здесь снова вошли в тяжелый лед. Уже темнело, и Паттон приказал прекратить движение. На корабли передали: «Беречь уголь». Напоминание своевременное – в поход выходили с минимальным запасом топлива. Около девяти вечера показались идущие с востока «Ермак» и крейсер «Рюрик». Они пришли на помощь второму отряду, несмотря на то что попали под обстрел шестидюймовых орудий белофинской батареи с острова Лавенсари.

Утром 8 апреля подошел «Ермак», обломал лед вокруг кораблей. Отряд двинулся вслед за ним на восток, огибая остров Гогланд с севера.

Не раз еще корабли, в том числе и линкор, оказывались затертыми во льдах. Но «Ермак» освобождал их снова прокладывал дорогу в ледяных полях… 10 апреля утром отряд вошел на Кронштадтский рейд. «Поздравляю, Лев Михайлович, вот мы и дома, – расчувствовавшийся Паттон жал руку. – Спасибо за службу. „Андрея“ вели умело, разумно. Смотрите-ка, вывели же Гельсингфорса все шесть линкоров, все крейсера!»

Что дома – это чувствовал и Галлер. Сюда, пожалуй немцам не дойти, а появятся – получат должный отпор Легче стало на душе, спокойнее. Теперь организовать на линкоре службу, отправить в казарму солдат, рабочих, что шли на корабле из Гельсингфорса, навести порядок. И в Петроград – что-то давно не было вестей от сестер и отца. От Нади. Хоть и разбил «Андрей» ту льдину…

Наконец Петроград, Эртелев переулок, 9. Он легко взбегает на третий этаж. Дверь с давно не чищенной медной табличкой «Инженер М. Ф. Галлер». Теперь дернуть за ручку звонка…

Долго сидели за овальным столом в гостиной Лев Михайлович, отец и сестры Антонина и Евгения, рассказывали друг другу обо всем, что было в минувшие полгода. Завтра все они пойдут на Смоленское лютеранское кладбище, где рядом с дедом похоронили умершую в марте мать. Сестры тихо плачут, и Лев Михайлович встает, обнимает, целует в мокрые глаза. Но мать – не единственная потеря. Уехали за границу двоюродные братья. До сих пор – ни одного письма. «И еще одна печаль, Левушка, – Женя протягивает конверт. – У нас была Надя, перед отъездом в Париж, к Дягилеву…» Лев Михайлович молча берет конверт, прячет в карман тужурки. Читать письмо на глазах сестер и отца он не в силах. Потом, у себя в комнате, достанет из конверта голубоватые листки и ощутит легкий знакомый запах духов. Быстрые, летящие строки. «Милый, не могу здесь. В этом ужасе. По ночам в дома врываются какие-то люди, говорят – анархисты. Уезжают в Париж Синягины. Ты их знаешь. Тоня (не сердись, я в эту зиму познакомилась с твоими милыми сестрами) учила немецкому их племянника, Коку. Я жду тебя в Париже. А когда все успокоится – вернемся в нашу квартиру на Николаевской. Жду…»

На следующий день Галлер побывает с сестрами на кладбище, положит еловые ветви на могилу матери – цветов нынче в Петрограде нет. Проводив отца и сестер, доедет в переполненном трамвае до Николаевской. Вот и дом № 68. На третьем этаже три ее окна, а этажом ниже жили Синягины. Он даже как-то побывал у них. Хозяин дома, известный всему Петербургу библиофил, показывал удивительнейшие, редчайшие книги, собрание гравюр. Впрочем, что ему Синягин. Увидит ли он когда-нибудь Надю?

Кончились два дня, данных Галлеру «на устройство личных дел», как значилось в документе за подписью начбрига Паттона. Он вернулся в Кронштадт. В штабе старшего морского начальника в Кронштадте С. В. Зарубаева, начальника 1-й бригады линкоров, сказали, что получено радио от наморси Щастного – из Гельсингфорса 12 апреля вышел последний эшелон. Галлер ждал своего «Туркменца», и он пришел в числе 167 кораблей всех классов и типов, составивших эшелоны третьего отряда. Дошел, не зря готовились к переходу! И вновь Галлер принял командование «Туркменией». Паттон лишь разводил руками: «Лев Михайлович, я отстаивал вашу кандидатуру. Но Щастный что-то вас не жалует…» Что ж, быть просителем Галлер не привык…

Защитим Петроград!

«Туркменец» стоит у стенки недалеко от Горного института. Палуба засыпана опилками, покрыта досками – для тепла. Но, несмотря на наступающую весну, в каютах и кубриках все равно холодно: с буксира-отопителя пара поступает мало. В Петрограде нет угля, в топку котла кочегары бросают добытую где-то угольную пыль, смешанную с опилками. Плохо и с питанием – более чем скромные нормы судовых пайков состоят из перловки, прозванной «шрапнелью», и ржавой селедки. Хлеба теперь полагается всего-то фунт. Правда, кое-что из продуктов хозяйственный баталер прихватил из Гельсингфорса. Совсем неплохо, если в котел с жидким супом можно иногда положить содержимое банки-другой мясных консервов…

Лев Михайлович вместе с механиком составил план ремонта, с тем чтобы эсминец в мае, как пройдет лед по Неве, был готов вступить в кампанию. Партийный коллектив после немалых споров одобрил его, и работы потихоньку идут. Галлер редко сходит с корабля, по вечерам много читает. Когда бывает дома, в Эртелевом переулке, каждый раз уносит два-три тома Льва Толстого. У него он находит многое, созвучное своим нынешним раздумьям. И как-то вписывает в толстую тетрадь: «Мы говорим: я потерял жену, мужа, отца, – когда они умерли. Но ведь часто и очень часто бывает, что мы теряем людей, которые не умирают. Мы теряем их, когда расходимся с ними; тогда они хуже, чем умерли для нас…» Вписывает это Лев Михайлович после долгих разговоров с зашедшими к нему на корабль командирами эсминцев «новиков» П. П. Михайловым со «Свободы», А. В. Бергом с «Гавриила». Гости, как он понял уже после их ухода, зашли на «Туркменец» не зря, что-то им было нужно. Но единомыслия установить не удалось. Галлер «товарищей» не проклинал, не согласился с утверждением, что «большевики продают Россию». И беседа вдруг оборвалась, командиры заторопились: «Дела, дела, Лев Михайлович!» Как можно обещать новой власти служить честно и вместе с тем за спиной предавать ее анафеме?! Или-или… Двоедушие всегда отвратительно. Разве можно с такими настроениями идти в бой?

Правда, бои вроде бы не предвидятся. С началом кампании Галлер не ведет свой эсминец в Кронштадт. Приказом начальника Морских сил Балтийского моря «Туркменец» включен в состав морских сил Невы и Ладожского озера, той их части, которой поставлена задача охранять среднюю и восточную часть Невы. «Туркменец» переходит в Шлиссельбург (Петрокрепость), где базируется отдельный дивизион миноносцев – «Финн», «Эмир Бухарский», «Гайдамак» и «Амурец».

Все лето «Туркменец» ходит по Ладоге, охраняя побережье. Ничего существенного не происходит, лишь изредка приходится останавливать рыбацкие шхуны и производить досмотр на контрабанду. У белофиннов, прочно укрепившихся в Финляндии, еще нет на Ладоге военных кораблей. Но есть, однако, сведения, что готовится переброска на озеро по железной дороге боевых моторных катеров, оставленных русским флотом в бывших военно-морских базах в Финском и Ботническом заливах. Льву Михайловичу даже нравится размеренная, какая-то провинциальная жизнь. В дозор «Туркменец» выходит один-два раза в неделю, остальное время стоит в Шлиссельбурге. Вместе с матросами Галлер ловит рыбу – отнюдь не лишнее дополнение к пайку, проводит занятия по математике и физике в организованной на дивизионе школе для военморов – так теперь именуются и командный состав, и рядовые. Ему приятно внимание и усердие учеников. Он чувствует, что становится ближе к своим матросам, лучше понимает их. Сплошная идиллия, а ведь как раз в это время на Минной дивизии, да и на Балтфлоте в целом, происходят тревожные события.

Незадолго до ухода «Туркменца» в Шлиссельбург, 11 мая, Галлер узнал, что Г. Н. Лисаневич, эсер, минный офицер с «Капитана Изылметьева», и Ф. У. Засимук, тоже эсер, машинист с «Инженер-механика Зверева», организовали во время заседания делегатов Минной дивизии принятие резолюции с требованием распустить орган Советской власти в Петрограде – Петроградскую коммуну, а всю власть «вручить морской диктатуре Балтийского флота»[88]88
  Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. С. 120.


[Закрыть]. Народный комиссариат по морским делам и проходивший в это время в Кронштадте III съезд делегатов Балтийского флота потребовали немедленного удаления Засимука и Лисаневича из флотских рядов и расследования их деятельности. Но на заседаниях делегатов Минной дивизии 25 и 27 мая 1918 года их взяли под защиту. Более того, от имени военморов дивизии заседание потребовало созыва всероссийского учредительного собрания, перевыбора Советов – «как местных, так и Совета народных комиссаров». Тогда же было заявлено о непризнании большевика И. П. Флеровского главным комиссаром Балтийского флота[89]89
  См. там же.


[Закрыть]. Между тем он был назначен на заседании Совнаркома, на котором председательствовал В. И. Ленин.

Странную позицию занял в те дни начальник Морских сил Балтморя Щастный. Он тянул с изданием приказа об удалении с флота Засимука и Лисаневича. Лишь после его ареста 27 мая удалось выяснить характер и содержание контрреволюционной деятельности, которую Щастный начал еще в Гельсингфорсе. Так, в марте 1918 года он способствовал попытке продать через некое общество ОСДЕМ на слом шведским и финляндским фирмам корабли русского флота. Два линкора, четыре крейсера (в том числе и «Аврора»), две канлодки, тридцать четыре эсминца и миноносца входили в перечень, составленный ОСДЕМ. И все это на сумму около восьми миллионов рублей при реальной стоимости около 53 миллионов! В Петрограде же, после перехода флота из Гельсингфорса, Щастный группировал вокруг себя преданных людей, искал популярности у команд кораблей. Уж не ему ли принадлежала отдающая бонапартизмом идея «морской диктатуры»? Не думал ли он, опираясь на несколько тысяч моряков стоявших в Петрограде линкоров, крейсеров и эсминцев, обладающих мощной артиллерией, взять власть в городе в свои руки? А там – кто знает… «Правда» 8–9 июня 1918 года писала, что Щастный «сознательно и явно подготовлял условия контрреволюционного переворота, стремясь… восстановить матросов флота и их организацию против постановлений и распоряжений, утвержденных Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом».

Прибыв в Петроград, чтобы принять командование достраивавшимся эсминцем «Мечислав», Галлер узнал, что в числе обвиняемых «по делу контрреволюции и провокации в Минной дивизии» оказались и приходившие к нему на эсминец Михайлов и Берг. Теперь он был уверен, что его хотели вовлечь в некий заговор… Все это, однако, было уже в прошлом. Новое руководство Балтфлота – наморси С. В. Зарубаев и главный комиссар И. П. Флеровский – возрождало порядок и дисциплину, укрепляло боевую силу флота. Но тут же Галлеру стало известно, что еще с мая существует план уничтожения кораблей и береговых сооружений флота, на случай если Петроград захватят германцы. Его «Мечислав», как и другие корабли, должен быть взорван, как только придет условный сигнал.

В начале августа на «Свободе» состоялось совещание командиров и комиссаров Минной дивизии. С. Е. Сакс, член коллегии Наркомата по морским делам, разъяснил, что военное положение тревожное: более десяти германских дивизий сосредоточено в районе Нарвы и Пскова, три – пять – в Финляндии. И это не считая белофинских войск, стянутых к нашей границе в Карелии, и белоэстонских – у Нарвы. Не собираются ли немцы двинуться на Петроград? Не подтверждает ли это предположение неожиданный переезд посла Гельфериха из Москвы в Петроград? Тем более что благовидным предлогом для Германии может служить начавшаяся интервенция Антанты и США. В марте 1918 года войска интервентов высадились в Мурманске, в дальнейшем оккупировали районы Кольского полуострова, побережья Белого моря и в начале августа захватили Архангельск и Онегу. Сейчас противник начал наступление в направлении на Котлас и к югу вдоль Мурманской железной дороги. Сакс призвал к бдительности: решив захватить Петроград и Балтфлот, германцы могут начать активные действия. Не исключено и выступление контрреволюционеров в Петрограде.

На «Мечиславе» работы по достройке практически не велись, два десятка из приписанных к нему военморов взяли для пополнения команд эсминцев «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай» и «Азард». На «Азард» – один из немногих эсминцев, готовых к выходу в море, – попросился и Галлер; хотелось походить на «новике», почувствовать корабль, набраться опыта. На стоящем в Кронштадте «Азарде» и застал его приказ наморси о срочной постановке минного заграждения на подступах к Котлину…

8 августа в МГШ, размещавшемся на Васильевском острове рядом с Морским корпусом, собрались на важное совещание руководители Балтфлота и морского ведомства. Председательствовал начальник МГШ Е. А. Беренс, присутствовал В. М. Альтфатер – от коллегии Наркомата по морским делам, представители Главного управления кораблестроения, штаба Морских сил Балтийского моря. Повестка совещания была драматична: обсуждался план уничтожения флота и заграждения фарватеров, в случае если немцы займут Петроград. План обсудили и одобрили. Но ЦК партии большевиков не собирался сдавать город. В 0 ч 25 мин 9 августа наморси С. В. Зарубаев и главный комиссар И. П. Флоровский получили из Москвы предписание от исполняющего должность народного комиссара по морским делам В. А. Антонова-Овсеенко приготовиться к постановке минного заграждения перед Кронштадтом [90]90
  ЦГАВМФ, ф. р-5, оп. 1, д. 124, л. 103–105.


[Закрыть]. В телеграмме указывалось, что сделать это считает необходимым Председатель Совнаркома В. И. Ленин. Начало исполнения, т. е. выход на постановку мин, надлежало согласовать с Я. М. Свердловым, председателем ВЦИК, прибывшим в Петроград и имевшим полномочия распоряжаться всеми вооруженными силами в его районе. В. И. Ленин считал заграждение подступов к Кронштадту настолько важным и срочным, что в 17 ч 15 мин 9 августа дал телеграмму непосредственно наморси С. В. Зарубаеву: «Экстренно. Срочно. Минное заграждение поставить немедленно без всяких промедлений»[91]91
  Балтийские моряки в борьбе за власть Советов. Ноябрь 1917 – ноябрь 1918 гг. С. 213.


[Закрыть]. Через полчаса наморси отдал соответствующее приказание С. Н. Дмитриеву, начальнику Кронштадтской морской базы.

Эсминцы «Азард», «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай» и «Эмир Бухарский» начали выходить из гавани Кронштадта после полуночи, к двум часам вслед за ними последовали заградители «Нарова», «Урал», «Волга» и «Ловать». Образовав завесу, эсминцы прикрыли заградители, поставившие к утру более 900 мин в две линии. К концу постановки начало светать, но Галлер, то и дело осматривавший горизонт, не заметил ни силуэтов кораблей, ни дымов. А ведь могли появиться из Биорке, что совсем рядом, германские крейсера «Страсбург» и «Грауденц», эсминцы. Возможно, что тогда пришлось бы вступить в бой, защищая заградители. Не появились… Значит, подвел для себя итог Галлер, для начала скрытность соблюли. Вскоре, конечно, новое заграждение обнаружат, и немцы трижды подумают, прежде чем сунуться к Кронштадту. Он даже улыбнулся, раскуривая трубку, – легче стало на душе. Хорошо, когда есть настоящее дело! Изрядно надоел пессимизм командиров стоящих в Петрограде эсминцев. Только и разговоров, что о сдаче города. Разве нельзя защитить миллионный город?! Надо проситься на действующие корабли…

Не скоро военмору Галлеру вновь довелось выйти в море. Пришлось вернуться на «Мечислав». Уже в Петрограде узнал он о новых линиях минных заграждений, поставленных 14 августа, о приведении в боевую готовность береговой артиллерии Кронштадта, фортов Красная Горка и Серая Лошадь. В начале сентября приказом по флоту Балтийского моря был определен состав действующих кораблей. В списке значились линкоры «Полтава» и «Андрей Первозванный», четыре миноносца-угольщика 8-го дивизиона, тральщики и сторожевики. Им и предстояло встретить, если возникнет необходимость, германские корабли. А они со второй половины августа все чаще появлялись в восточной части Финского залива. Недалеко от Котлина показывались линкор «Виттельсбах», крейсера и эсминцы, там велось траление[92]92
  См.: Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». С. 289.


[Закрыть].

Наступать на Петроград на суше и на море германцы все же не решились. Их войска терпели неудачи на Западном фронте, да и близился конец навигации. Балтийский флот, находясь в готовности к защите Петрограда, занимался неотложными делами: ремонтировал корабли, укреплял свою организацию и дисциплину. Осенью отменили выборность комиссаров на плавающих кораблях, лучше стали вести политическую работу партийные коллективы. Но Галлер после небольшого пребывания на «Азарде» опять томился без настоящего, всепоглощающего дела. Он ходил по своему «Мечиславу», по трем еще не достроенным «новикам», в свое время прибуксированным из Риги и с лета 1917 года стоявшим на Адмиралтейском заводе, и все больше убеждался, что вряд ли в ближайшие годы они войдут в строй. Что делать командиру на эсминце, на котором числится полтора десятка военморов, не ведутся строительные работы, а уже установленные механизмы законсервированы? Думы о настоящем и будущем были невеселые. Вот сестры Антонина и Евгения вроде бы нашли себя в изменившейся жизни: Антонина по-прежнему преподает французский, Евгения работает в больнице на Фонтанке. Анна пока что дома, с больным и все более слабеющим отцом. А он? По уставу повседневных прав и обязанностей военморов, принятому III съездом моряков Балтфлота, как лицо командного состава из бывших офицеров, ограничен в своих правах: не может участвовать в выборах в Советы и обсуждении политических вопросов, выбирать комиссаров[93]93
  ЦГАВМФ, ф. 96, оп. 1, д. 13, л. 653.


[Закрыть]. Матросы, которым жизнь его видна как на ладони, смотрят хмуро, доверяют, пожалуй, куда меньше, чем раньше. Конечно, Галлер понимает причины. Тут и летнее дело с Щастным, и события на Минной дивизии. А главное – террор контрреволюционеров: убийство Володарского и Урицкого, покушение на Ленина… Не доверяют. Тех же матросов, что были с ним рядом в бою на «Славе», во время похода флота сквозь льды из Гельсингфорса в Кронштадт, оставалось на «Туркменце-Ставропольском» все меньше и меньше: ушли на сухопутный фронт в матросских отрядах, воюют сейчас на миноносцах, переведенных на Волгу и Каспий. Может быть, и ему следовало настоять, чтобы его оставили на «Туркменце», пойти на нем на Волгу? Бывший его эсминец сейчас воюет в Волжской военной флотилии. Но А. П. Зеленой, летом вернувшийся из Финляндии и принявший обязанности старшего морского начальника в Кронштадте, убеждал не уходить с Балтики, обещал дать в командование плавающий «новик»… Видно, не вышло почему-то, да и Зеленой вскоре принял командование учебными отрядами. Что же делать, как жить? Быть может, подумать о новой профессии?.. Вот Белли, старый знакомый, командуя тоже недостроенным эсминцем, не оставляя флота, поступил в какую-то «Практическую Восточную академию», изучает японский язык.

И все-таки Галлер приходит к выводу, что изменить давней цели – служению России на морях для него невозможно. Надо пережить, перетерпеть. Занять же себя временно есть чем: скоро начнет работу морская историческая комиссия при Морской академии. Он примет в ней посильное участие – опыт минувшей войны на море следует изучить и обобщить…

Галлеровский сплин если не исчезает вовсе, то идет на спад в ноябре 1918 года. В Германии свергнут кайзер, революция! Все приказы о подготовке к уничтожению флота отменены. С радостным волнением читал Галлер постановление ВЦИК от 13 ноября об аннулировании Брест-Литовского мира, подписанное В. И. Лениным и Я. М. Свердловым. «Все… обязательства, касающиеся уплаты контрибуции или уступки территорий областей, объявляются недействительными» [94]94
  Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. С. 140.


[Закрыть], – говорилось в нем. Значит, в состав Советской России вновь вернется Прибалтика! И Галлер надеется, что флот появится на Балтике, придет в Ревель, Ригу, Либаву. Надежды его вроде бы не напрасны. Об этом же думают и в Москве. 12 ноября, даже на сутки ранее аннулирования условий Брест-Литовского мира, Реввоенсовет Республики предписывает «привести в боеспособное состояние ядро Балтийского флота…», проводить учебные стрельбы и «все необходимые операции для приведения нашего флота и его частей в боеспособное состояние»[95]95
  Там же.


[Закрыть].

Однако в те же дни становится известно, что германский флот в Балтийском море и Финском заливе спешно заменяет флот английский. Во второй половине ноября в Балтийском море появляется его эскадра. Можно не сомневаться во враждебных намерениях англичан, фактически уже воюющих с Советской Россией на Севере. Поэтому 19 ноября «Нарова» ставит мины к западу от Котлина. Наморси Зарубаев объявляет приказом состав действующего отряда (ДОТ) Морских сил Балтморя. В нем числятся линкоры «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», четыре эсминца «новика», крейсер «Олег», семь подводных лодок, минный заградитель «Нарова», три тральщика, пять-шесть миноносцев-угольщиков. И это не считая эсминцев и сторожевиков, охраняющих Неву и Ладожское озеро.

Галлеру обидно, что ему все еще нет места на кораблях ДОТ. Тем более что флот начинает активные действия, помогая продвижению 7-й армии к Ревелю. 28 ноября «Олег» и миноносцы конвоируют транспорта с десантом в Нарвский залив, поддерживают огнем его высадку. На следующий день наши войска вступают в Нарву и продолжают продвижение на запад. В конце декабря освобождена большая часть Эстляндии. Но Ревель у неприятеля – у белоэстонцев и помогавших им белофиннов, нашим до города еще 30–35 верст. По имеющимся сведениям, 12 декабря там бросила якорь английская эскадра – четыре крейсера, шесть эсминцев а тральщики[96]96
  См.: Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». С. 300.


[Закрыть]. Это большая сила. Но к оценке боевых возможностей англичан командующий Морскими Силами Республики В. М. Альтфатер по-видимому не подходит с должной серьезностью. И когда председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий требует провести операцию, чтобы «уничтожить базирующиеся на Ревель суда» [97]97
  Балтийский флот в Октябрьской революции и гражданской войне. С. 154.


[Закрыть], Альтфатер не ставит вопрос о невозможности выполнить этот приказ. Не возражает и наморси Зарубаев. Отряд эсминцев – «Спартак» (бывший «Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай»), «Автроил» и «Азард» возглавляет Ф. Ф. Раскольников. Ему поручено выяснить, какие корабли стоят в гавани и на рейде Ревеля, и обстрелять их. В случае появления превосходящих сил неприятеля отряд эсминцев должен отходить к Гогланду, где держался «Олег», под его прикрытие. Затем крейсеру и эсминцам предписывалось идти к Шепелевскому маяку, близ которого находился «Андрей Первозванный».

Уже после трагического конца этой операции, в которой были потеряны «Спартак» и «Автроил», а их экипажи пленены («Азард» по ряду причин участия в ней не принял), Галлер с возможной тщательностью разобрал действия ее участников. Он хотел понять случившееся. Многое его поразило. Как, например, можно было идти к Ревелю, не разведав достоверно виков – бухт к востоку от Ревеля? Ведь было известно, что английские корабли действуют в Нарвском заливе, следовательно, могут находиться и в этих бухтах. Таким образом, опасность отсечения эсминцев от «Олега» не исключалась. Преимущество же английских крейсеров типа С, построенных в 1916–1918 годах (водоизмещение 4120 т, скорость 29 узлов, пять дальнобойных 130-миллиметровых орудий и восемь торпедных аппаратов), перед эсминцами и даже перед «Олегом» было несомненным. Наконец, как можно было поручить руководство отрядом Ф. Ф. Раскольникову! Известный деятель революции, член Реввоенсовета не имел не только опыта руководства боевыми действиями на море группы кораблей, но и командования одним кораблем. Правда, перед выходом, видимо реально оценив свои возможности как командира отряда, Раскольников просил Троцкого послать его в качестве комиссара, командование же поручить специалисту – офицеру с достаточным опытом. Но Троцкий ответил, что «не видит причины, почему бы не взять ему (Раскольникову. – С. З.) на себя командование всей операцией, взяв в помощь себе опытного специалиста»[98]98
  ЦГАВМФ, ф. 342, оп. 2, д. 169, л. 12.


[Закрыть]. Не помог в этой ситуации и Е. А. Беренс, бывший в тот момент в Реввоенсовете Республики рядом с Троцким. А «опытного специалиста» Раскольников с собой почему-то не взял…

Потерю эсминцев, гибель товарищей из их команд тяжело переживали в Кронштадте и Петрограде. Позже стало известно и об измене части офицеров, перешедших на сторону белоэстонцев и оставшихся служить на эсминцах. Под новыми именами – «Вамбола» и «Ленник» захваченные корабли включили в состав белоэстонского флота… Особая комиссия Реввоенсовета Республики, прибывшая в Петроград для расследования случившегося, справедливо отметила, что план операции не отвечал данным, имеющимся в руках его составителей, был сильно ухудшен действиями начальника отряда Раскольникова[99]99
  См.: Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». С. 305.


[Закрыть].