Текст книги "Адмирал Л. М. Галлер
Жизнь и флотоводческая деятельность"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Пока линкор снимался с якоря и занимали свое место в строю корабли, нарком, не желая мешать, не задавал никаких вопросов. Но вот отряд лег на курс. Впереди линкоров и по бортам шли эсминцы, строго удерживаясь на положенных курсовых углах и дистанциях. Увидев, что напряжение на мостике спало, Фрунзе сказал: «Товарищ Векман командует своей эскадрой, товарищ Ралль – линкором, а товарищ Галлер, по-моему, сейчас не занят», – и нарком попросил Льва Михайловича провести его по кораблю. Они осмотрели центральный пост, много времени провели во второй башне главного калибра. Фрунзе показали, как заряжаются орудия, как будет вести огонь башня, если прекратится подача электроэнергии. Они спустились в кочегарку, затем прошли в машинное отделение. И всюду Фрунзе беседовал с людьми. Он обладал искусством общения: военморы говорили с ним свободно, не стесняясь, откровенно. Все остальное время похода, лишь немного отдыхая, Фрунзе продолжал осмотр корабля, интересуясь и его устройством, и организацией использования артиллерии различных калибров.

Отряд прошел в Южную Балтику, миновал, оставив к югу, остров Борнхольм, проливом Фемарн-бельт проследовал в Кильскую бухту. Здесь, в нейтральных водах, близ датского острова Лангеланд, корабли стали на якорь. С ходового мостика Фрунзе смотрел, как эсминцы выполняли маневр постановки на якорь все вдруг. «Здорово!» – сказал он. Нарком был восхищен отличной морской выучкой балтийцев.

Стемнело, на кораблях зажглись якорные огни. Галлер, поработав с донесениями с кораблей, установив очередность подхода к кораблям танкера с мазутом и водолея, поднялся на мостик. Он вспомнил, как в 1911 году вот так же, как сейчас, стоял на мостике «Славы» и смотрел на Кильскую бухту, заполненную мощным германским флотом. Ныне у Германии флот совсем несилен, шведский, пожалуй, помощнее. А первенство на Балтике у Красного Флота: два линкора-дредноута, третий, «Гангут», тоже вскоре войдет в строй. На Балтике им никто противостоять не может. Но у немцев судостроение высокого класса. Изменится политическая обстановка в Европе, и Германия за несколько лет восстановит свою мощь на море. Надо скорее приступать к новому военному кораблестроению и в Советской России. Ведь год-два, и все недостроенные корабли вступят в строй, закончат капитальный ремонт «новики», что стоят у причалов ленинградских заводов. Резерв пополнения флота будет исчерпан.

О новом кораблестроении говорили на мостике «Марата» уже на обратном пути, после того как Фрунзе во время якорной стоянки выступил на «Марате» и «Парижской коммуне» с докладами о международном положении. Нарком хотел в непринужденной беседе с командованием флота прояснить для себя нужды Морских Сил, поспорить о том, какой флот нужен стране. И Векман, и Галлер говорили о необходимости комплексного развития флота. В разумных пропорциях в нем должны быть крупные надводные корабли и легкие силы – минные, или, как сейчас говорят, торпедные катера, подводные лодки. Флоту безусловно нужна авиация – разведчики, истребители и бомбовозы. И специальные корабли – носители самолетов – авиаматки. Галлер добавил, что за рубежом проводят опыты с воздушными торпедоносцами, дело интересное и перспективное. Сказал Лев Михайлович и о том, что рано сбрасывать со счетов крупные артиллерийские корабли-линкоры. Пока что они основа всех флотов мира. И наших линкоров остерегаются на Балтике; в случае войны без их мощи флоту не подавить береговые батареи врага, а значит, и не пробиться к устью Финского залива, без поддержки их 305-миллиметрового калибра не помочь Красной Армии на приморском фланге… Михаил Васильевич слушал внимательно, переспрашивал, уточнял, что-то заносил в записную книжку, вынимая ее из большого накладного кармана френча.

Отряд подошел к устью Финского залива, пройдя вдоль побережья Германии и Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. После ночной стоянки у острова Оденсхольм (Осмуссар) отряд двинулся к Кронштадту. На рассвете 27 июня, оставив за кормой 1732 мили, корабли стали на якорь на Большом Кронштадтском рейде. Фрунзе обошел выстроенную на юте команду «Марата», простился, высоко оценив достигнутое балтийцами за семидневный поход. Вскоре после похода М. В. Фрунзе писал: «…мы строим и построим сильный Балтийский флот. Ядро его у нас уже есть. Наша походная эскадра – неплохое начало. Республика позаботится, чтобы это начало увенчалось еще лучшим концом»[146]146
  Фрунзе М. В. Избранные произведения. М., 1957. Т, 2. С. 391–392.


[Закрыть].

Галлер многого ждал от наркома Фрунзе. Он считал, что страна имеет теперь мыслящего военного лидера, понимающего нужды армии и флота, видящего перспективы их развития. Но случилось непоправимое: 31 октября 1925 года председатель Реввоенсовета СССР и нарком-военмор М. В. Фрунзе скончался после сделанной ему операции. Это случилось уже после того, как в августе линкоры и эсминцы совершили на больших скоростях тысячемильный поход по Балтийскому морю от Кронштадта до Данцигской бухты; после того, как в конце сентября были успешно проведены маневры и флот еще раз вышел за пределы Финского залива. Надводные корабли, подводные лодки балтийцев (четыре лодки ходили в Кильскую бухту!) учились плавать и вести боевые действия в отрыве от баз, высоко подняли свою боеготовность.

О смерти Фрунзе Лев Михайлович узнал в Ленинграде, в Военно-морской академии. С 6 октября 1925 года по 15 апреля 1926 года он занимался на Курсах усовершенствования высшего командного состава (КУВНАС) при академии. Странно было каждый день после занятий приходить домой, обедать с сестрами в гостиной, вести неторопливую беседу, зная, что до утра ты свободен и никаких неожиданных дел возникнуть не может. Вечером, если не шел на концерт в филармонию, Лев Михайлович отправлялся на прогулку. Проходил на Васильевский остров по Дворцовому мосту, от Академии художеств, любовался уже плохо видной в сумерках перспективой невских набережных… Однажды он дошел до Никольской церкви, постоял у памятника экипажу броненосца, погибшего в сражении при Цусиме. Потом зашел в храм. Лев Михайлович задумался, внимая красивому речитативу священника. И вдруг он увидел олеандр: тот самый, что «Слава» доставила из Италии в подарок царице. Господи, сколько смертоносных бурь пронеслось над Россией, над бывшей ее столицей, а прекрасный цветок жил. Он подумал: где-то там, далеко, Надя. От нее нет писем. Значит, все – забыла, как-то устроила свою жизнь. Пусть будет счастлива, только этого он ей желает. И так же хороша, как эта вечная азалия… Скорей бы снова на флот, в водоворот дел, не дающих времени на грустные мысли о личном, запрятанном глубоко…

В эти полгода учебы Лев Михайлович много читал. Ему хотелось понять, как будет развиваться страна. С интересом познакомился с докладом А. И. Рыкова на XIV партконференции. Ему нравилось в докладе уважение к хозяйственному мужику, утверждение, что «нет никакой надобности ставить административные препоны развитию производительных сил деревни», что «вместо административного зажима должно действовать хозяйственное соревнование», а также намерение «всемерно укреплять массовую кооперацию»[147]147
  Красный флот. 1925. № 5. С. 64.


[Закрыть]. Это была линия нэпа, линия Ленина, так понимал Лев Михайлович, и она несла успех. Правда, и А. И. Рыкову, и Н. И. Бухарину приходилось отстаивать крестьянство от других деятелей партии, защищать его от желающих прижать деревню налогами, силой отнять хлеб. Это было бы ужасно – Лев Михайлович прекрасно помнил голодные годы гражданской и продразверстки, гибель сотен тысяч людей в Поволжье… И он был целиком согласен с выступлением Бухарина на той же партконференции. «Это не ставка на кулака, – говорил Бухарин, – а ликвидация такой системы, которая была раньше в городах, когда все магазины были в наших руках, когда на каждом из них было написано: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“, но когда в этих магазинах ничего не было, ничего нельзя было купить и нечего было кушать»[148]148
  Красный флот, 1925. № 5. С. 48.


[Закрыть].

Да, страна восстанавливала хозяйство, богатела, продавая сельскохозяйственное сырье, как и до мировой войны, получала возможность покупать в Европе и Америке машины для обновления и развития индустрии. С восторгом воспринял Галлер и решения состоявшегося в декабре 1925 года XIV съезда партии об ускорении индустриализации страны. Страна построит новые современные заводы, у нее будет вдоволь стали и станков. Значит, будет и мощный флот! Лев Михайлович считал, что программа индустриализации делает реальной и осуществление программы военного кораблестроения.

Это было замечательно. И он как должное воспринял перемены в партийном руководстве в Ленинграде: Зиновьев, возглавлявший с 1918 года петроградских, а потом ленинградских коммунистов, был снят со своих постов. Что ж, правильно снят; газеты писали, что он против индустриализации. Первым секретарем Ленинградского обкома партии стал С. М. Киров.

Еще в 1923 году в аттестации Л. М. Галлера было записано: «Корректен, исполнителен, работоспособен. Прекрасный командир. Пользуется авторитетом. Заслуживает повышения и самостоятельной работы. Политически вполне надежен. Выдвинут на должность наморси и представлен к награде». Еще более высокую оценку давала ему аттестация 1924 года, подписанная Бекманом и Курковым: «Энергичный, инициативный, хороший администратор. Прекрасно ориентируется в обстановке. Скромен, дисциплинирован. Работает, не считаясь со временем, на совесть. Пользуется исключительным авторитетом и уважением у начальников и подчиненных. Вежлив и ровен, активен в общественной работе. Аттестуется на наморси»[149]149
  ЦВМА, личное дело Л. М. Галлера, инв. № 8764, л. 5–7.


[Закрыть]. Однако после окончания академических курсов Галлер не стал командовать флотом, был вновь назначен начальником штаба Морских сил Балтморя. Это было в апреле 1926 года, в те же дни, когда на смену А. К. Векману пришел М. В. Викторов. Лев Михайлович обижен не был. Главное, он снова на флоте.

Тот 1926 год позже Галлер вспоминал, как время спокойное. Обстановка на флоте была деловая. Он сразу же втянулся в работу – ее было выше головы, многое за месяцы его отсутствия казалось ему упущенным, сделанным «не так», как следовало бы.

15 мая отпраздновали День Красного Флота, а в конце месяца корабли перешли в Лужскую губу. Началась боевая учеба. Это было то, что так любил Лев Михайлович. Он выходил в море на «Марате» и «Парижской коммуне», добиваясь умелого взаимодействия бригад линкоров и эсминцев между собой, с бригадой тральщиков, с авиацией и Кронштадтской крепостью, с 1925 года вновь наконец-то перешедшей в прямое подчинение флоту. Потом пошли различные учения, состязательные стрельбы. И все подлежало контролю и всестороннему анализу, нелицеприятному разбору с участниками.

Следил Л. М. Галлер и за ходовыми испытаниями линкора «Октябрьская революция», бывшего «Гангута», начавшимися в конце июня. 23 июля Викторов и Галлер поставили свои подписи под приказом о вступлении линкора в кампанию. В августе же флоту учинил строгую проверку инспектор РККА и член Реввоенсовета СССР С. С. Каменев. 10 августа линкоры и эсминцы вышли в поход в Балтийское море. Еще ранее развернулись на позициях подводные лодки. На «Марате» вместе с командованием флота находился С. С. Каменев. Инспекция проверила и другие соединения, Кронштадтскую крепость и учебный отряд. Заключение сделала положительное. Викторов и Киреев не скрывали радости: Балтийский флот не подкачал!

Конечно, доволен был и Лев Михайлович. Только сколько огрехов значилось в его знаменитой книжечке, куда убористым почерком заносилось все, все… Поэтому, пока командование позволяло себе чуть-чуть почивать на лаврах, пока на кораблях отдыхали после похода, Галлер и его штаб трудились над очередным «планом мероприятий по устранению недостатков». Такова уж доля штабных, ничего не поделаешь – так было, так будет. И специалисты штаба работали на совесть, зная, что Лев Михайлович все помнит, никого не обидит и каждый получит желанный отдых в Ленинграде, где уже заждались мужей и отцов.

23 августа на флоте узнали о назначении начальником Морских Сил РККА Р. А. Муклевича. В. И. Зоф возглавил правление Совторгфлота, сменив, так сказать, меч на орало. Уже 10 сентября новый наморси поднял свой флаг на «Марате», и флот вышел в большой поход. Снова уклонение от атак развернутых в Балтике подводных лодок, снова двухстороннее маневрирование с ведением артиллерийского боя и торпедными атаками эсминцев, отражение кораблями ударов бомбовозов. Галлеру понравился Муклевич: не рубит сплеча, деловит, вдумчив. Хорошо, что досконально знает авиацию – почти два года был помощником начальника Военно-воздушных сил РККА. Быть может, ему удастся двинуть вперед авиационное дело на флоте, усилить морскую авиацию, а то и вернуться к вопросу о строительстве авиаматок? Флот же ему близок, потому что Ромуальд Адамович Муклевич, член партии с 1906 года, был призван в него еще в 1912 году, тогда и окончил школу мотористов, служил унтер-офицером в Кронштадте, скромен. Вот и, оценивая флот по результатам похода, оговорился, что полноценных и всесторонних суждений об увиденном еще иметь не может, но первые впечатления у него самые благоприятные.

За походами кораблей Морских сил в Балтике внимательно следили в Европе. Немецкий журнал «Марине Рундшау» в конце 1926 года писал: «…прогресс Красного Флота очень значителен»[150]150
  Морской сборник. 1927. № 10. С. 27.


[Закрыть].

На этом и закончилась кампания для Балтийского флота, так как лимиты на топливо Москва неожиданно сократила. Но хотя кампанию из-за суровой зимы начали позднее, а закончили раньше, потеряв таким образом два с лишним месяца, все положенное Морские силы выполнили. Можно было начинать подводить итоги проделанной работы, готовиться к зиме 1926/27 года.

Конец двадцать шестого Льву Михайловичу запомнился радостным событием: за подписью А. И. Рыкова вышло постановление Совета Труда и Обороны по программе военного кораблестроения. Пусть число кораблей, которые надлежало построить, в ней невелико. Но это была первая такая программа при Советской власти. Программа предусматривала строительство и достройку (восстановление) кораблей в две очереди. В первую (1926–1930 годы) строились 6 подводных лодок, 8 сторожевых кораблей, 6 торпедных катеров. В это же время достраивались и восстанавливались два крейсера типа «Светлана», три эсминца «новика». Во вторую очередь (1927–1932 годы) надлежало построить еще 6 подводных лодок, 10 сторожевых кораблей, 30 торпедных катеров, восстановить линкор «Фрунзе» (бывший «Полтава») и один эсминец «новик» [151]151
  ЦГАВМФ, ф. 307, оп. 2, д. 32, л. 2.


[Закрыть].

Лев Михайлович оценил постановление как переломный момент в истории отечественного флота. В Морских Силах начинался качественно новый этап. Но Галлер прекрасно понимал предстоящие трудности. Новые корабли не строили почти десятилетие, нужно найти, собрать конструкторов, способных проектировать на современном мировом уровне, нужно было обеспечить корабли современным оружием. Наконец, промышленности предстояло превратить замыслы и разработки конструкторов-инженеров в реальность – задача, казавшаяся подчас неразрешимой.

Со всеми этими проблемами Галлер вскоре столкнулся вплотную. С начала 1927 года и до 1940 года председателем постоянной комиссии по приемке кораблей от промышленности был А. К. Векман. Он сразу же привлек к ее работе Галлера. Лев Михайлович, пока до 1937 года служил на Балтике, да и позже, так или иначе неизменно участвовал в апробации проектов, в какой-то мере и в приемке головных кораблей всех типов. В этой работе он всегда принимал самое деятельное участие, полагая ее наиважнейшей.

5 марта 1927 года Галлер присутствовал при закладке на Балтийском заводе первых подводных лодок – «Декабрист», «Народоволец» и «Красногвардеец». Проектирование их началось в 1925 году, после соответствующего решения Совнаркома, принятого годом раньше. Лев Михайлович в свое время знакомился с тактико-техническим заданием на подводные лодки 1-й серии, в разработке которого принимали участие подводники Морских сил Балтморя: начальник дивизиона Я. К. Зубарев, его заместитель А. Н. Бахтин, инженер-механик дивизиона Н. А. Петров.

Лев Михайлович испытывал радостное волнение – наконец-то флот через некоторое время получит новые корабли, ведь строительство этих лодок лишь начало. Такие же чувства, наверное, испытывали прибывшие на торжество первый секретарь Ленинградского обкома С. М. Киров, Р. А. Муклевич, М. В. Викторов и Г. П. Киреев. Но еще больше значил этот день для Б. М. Малинина, А. Н. Щеглова, Э. Э. Крюгера и С. А. Базилевского, других инженеров из конструкторского бюро, в кратчайший срок разработавших закладочные чертежи первых советских подлодок. Главная их работа, однако, еще была впереди.

Закладка трех подлодок была только началом. От А. К. Векмана Галлер знал, что под руководством В. А. Никитина идет спешная работа над проектом сторожевого корабля типа «Ураган». В августе Галлер будет присутствовать при закладке и этих первенцев советского надводного кораблестроения, а в течение 1927 года ему не раз придется заниматься ходом достройки крейсера «Профинтерн» (бывшая «Светлана»), эсминцев «Карл Либкнехт» и «Рыков» (позднее – «Куйбышев»).

Церемония закладки, торжественное начало летней кампании в первых числах мая – все это были праздники. Но начштаба, разумеется, жил буднями флота. Уже в конце марта преемник М. В. Фрунзе наркомвоенмор К. Е. Ворошилов провел смотр флота, потом повторил его 16 мая, после чего эскадра из трех линкоров и бригады эсминцев ушла в поход. Снова стрельбы, учения… Начштаба Галлер работал, как всегда, много и целеустремленно. И его штабные не замечали в своем начальнике никаких перемен. Однако на душе у Льва Михайловича было беспокойно. В начале июля ожидался первый выпуск «красных академиков», заканчивавших четырехлетний курс обучения. Лев Михайлович многих знал ранее, с другими познакомился, когда был на КУВНАС и во время стажировки «академиков» на кораблях. «Красных академиков» – выходцев из рабочих и крестьян – предназначали для занятия постов высшего командного состава – для замены тех, кто пришел в Красный Флот из флота дореволюционного. Командование Красного Флота не смущало, что никто из них не имел до академии нормального военно-морского образования, не командовал кораблями. Зато все были коммунистами, все прошли суровую школу гражданской войны. Считалось, что выпускники пройдут годичную стажировку, за время которой подготовятся к занятию руководящих должностей в Морских Силах. И Галлер думал: не подходит ли время, когда ему предложат перейти на берег – преподавать, ведать каким-нибудь флотским учреждением. Сама мысль об этом была для него ужасна. Он не желал расставаться с действующим флотом, он не мог себе представить, что будет лишен повседневной связи с корабельными соединениями, что не сможет выходить в море то на одном, то на другом корабле.

Для Галлера не было тайной, что Викторов и Киреев предложили Муклевичу назначить на должность начштаба И. М. Лудри, бывшего унтер-офицера старого флота, в гражданскую комиссара Кронштадтской базы и Онежской флотилии, а после ее окончания – комиссара и начальника Морских сил Каспийского моря[152]152
  ЦГАВМФ, ф. 307, оп. 2, д. 20, л. 16.


[Закрыть].

Льву Михайловичу казалось, что подготовкой к этому была и аттестация, с которой ему дали ознакомиться в конце 1926 года. Наряду с лестными словами было в ней в его адрес и неожиданное: «…недостатком является малое внимание оперативному руководству…» И хотя в конце стояло «подлежит продвижению на должность командующего»[153]153
  ЦВМА, личное дело Л. М. Галлера, инв. № 8764, л. 18.


[Закрыть], выводы по аттестации его насторожили. Но вопросов о своем будущем Галлер ни Викторову, ни Кирееву не задавал. Ни о чем не спросил он и Муклевича, прибывшего в июне вместе с наркомом Ворошиловым. Поход, во время которого высшее командование находилось на линкоре «Октябрьская революция», и осенние маневры прошли успешно. И уже в конце кампании, поздней осенью, Льва Михайловича вызвал в Москву наморси Муклевич. Беседа не была длинной. Муклевич предложил Галлеру дать согласие на командование дивизией линкоров. «На выходах в море у вас кроме линкоров будут два дивизиона эсминцев, – сказал он. – А затем, когда построим, в состав дивизии войдет дивизион сторожевиков. Таким образом, вы, Лев Михайлович, будете фактически командующим эскадрой, как когда-то Эссен. Начштаба мы найдем. А вот лучше вас командовать эскадрой не сможет никто. Соглашайтесь!»

Приказом Реввоенсовета СССР № 217 от 17 ноября 1927 года военмор Л. М. Галлер был назначен командиром дивизии линкоров Морских сил Балтийского моря.