Текст книги "Адмирал Л. М. Галлер
Жизнь и флотоводческая деятельность"

Автор книги: Сергей Зонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

В годы первой мировой

Линкор «Андрей Первозванный» стоял в доке, когда был получен приказ командующего флотом о переходе на повышенную готовность. Командир линкора капитан 1 ранга Зеленой пригласил в салон старших специалистов: «Господа, все работы завершить к исходу следующих суток, доложить о готовности своих частей. Затем выходим из дока. Лев Михайлович, от вас жду доклада о готовности артиллерии…»

Через сутки, после того как линкор стал к причалу, все обширное артиллерийское хозяйство было готово к бою. Галлеру не пришлось подремать и минуты. Как и все офицеры, он понимал: на этот раз готовятся не к маневрам.

С 30 июля началась мобилизация флота. К этому времени заградители уже стояли в Порккала-Удде с полным комплектом мин на борту. Погасли, перейдя на режим военного времени, огни многих маяков. Но морской министр адмирал Григорович медлил с приказом о начале постановки мин на Центральной позиции. Эссен негодовал: что, если германцы опередят?! 30 июля он направил в Петербург телеграмму: «Прошу сообщить о политическом положении. Если не получу ответа сегодня ночью, утром поставлю заграждение»[44]44
  Флот в первой мировой войне. М., 1964. Т. 1. С. 90, 82.


[Закрыть]. Ответ получен не был, и командующий, взяв на себя ответственность, приказал начать постановку мин. В 6 ч 56 мин 31 июля первые мины подняли высокие всплески за кормой заградителей. За четыре часа они поставили более двух тысяч мин, преградив врагу путь в глубь Финского залива.

На «Андрее Первозванном», как и на всех линкорах, ожидали появления кайзеровского флота в устье залива, готовились к бою. Галлер проводил учения плутонгов главного калибра, тренировал офицеров в управлении стрельбой, придирчиво проверял порядок в артиллерийских погребах. Все было готово… Он ждал вестей о подходе эскадры противника. «Адмиралы Тирпиц и Поль должны понимать, – размышлял он, – что именно сейчас выгодно вступить в бой с нашей бригадой линкоров. Ведь ни одного дредноута типа „Севастополь“ во флотском строю еще нет. На всех имеющихся четырех линкорах – шестнадцать 12-дюймовых орудий. На каждом же германском дредноуте – по десять – двенадцать. Да и скорость у них больше и броневая защита получше…»

Прогнозы старшего лейтенанта, к счастью, не оправдались. Вражеские линейные силы не появились у входа в Финский залив. Флот открытого моря остался в Северном море, готовясь к генеральному сражению с британским Гранд-флитом. В начале августа «Андрей Первозванный» перешел из Кронштадта в Ревель. Одна неделя сменялась другой, кончался август. Из поступивших на линкор сводок разведслужбы флота, получавшей сведения от хорошо действовавшей разведки, Галлер знал, что на Балтике для постоянных боевых действий немцы оставили лишь легкие силы. Позже стало известно, что командовавший ими принц Генрих Прусский имел в своем подчинении 9 крейсеров, 16 миноносцев, 4 подводные лодки, 5 минных заградителей, а также сторожевые корабли и тральщики. С такими силами, разумеется, нельзя было и думать о прорыве в Финский залив. Но Адмирал-штаб приказал развернуть демонстративные действия, имитируя наступательный характер операций флота на Балтике: русских нужно удержать в Финском заливе. И вот крейсера «Магдебург» и «Аугсбург» обстреливают Либаву, ставят на подходе к ней минное заграждение. Затем они обстреливают маяки Бенгтшер – на юго-запад от полуострова Ганга {Ханко) и Дагерорт (Ристна) – на западной оконечности острова Даго. Наконец, 17 августа «Магдебург» и «Аугсбург» в сопровождении трех миноносцев и заградителя «Дейчланд» появились на меридиане маяка Тахкона – тоже на острове Даго, в северной его части. Пока заградитель выставлял свои двести мин под прикрытием крейсеров, миноносцы пошли на восток, в Финский залив. Но встреченные огнем дозоровых крейсеров «Громобой» и «Адмирал Макаров», спешно легли на обратный курс, не пытаясь выйти в атаку.

Германский командующий Морскими силами Балтийского моря решил, что русские, очевидно, не собираются вступать в бой с его кораблями. И неделю спустя у острова Готланд появляется отряд контр-адмирала Беринга. В его составе те же крейсера и миноносцы, но усиленные легким крейсером «Амазоне», канонерской лодкой, еще одним миноносцем и тремя подводными лодками. 25 августа Беринг с двумя крейсерами и тремя миноносцами направляется в устье Финского залива, намереваясь уничтожить русские дозорные крейсера. Однако вскоре после полуночи «Магдебург» выскочил на камни близ острова Оденхольм (Осмуссар). Беринг приказал командиру сниматься с камней самостоятельно и, опасаясь русских, с оставшимися кораблями начал отход на запад. Противник не успел что-либо предпринять для спасения своего корабля – появились крейсера «Богатырь» и «Паллада», сопровождаемые эсминцами. Несколько залпов вынудили командира «Магдебурга» фрегаттен-капитана Набенихта покинуть корабль[45]45
  См. там же. С. 95–96, 84.


[Закрыть]. Успех русского флота мог быть и большим, если бы командир крейсера. «Адмирал Макаров» действовал более решительно. Его промедление позволило уйти второму германскому крейсеру «Аугсбург». «Этому ля я вас учил?» – будто бы сказал Эссен капитану 1 ранга Степанову. И командир «Адмирала Макарова» стал командовать госпитальным судном…

Потеряв один из двух своих лучших крейсеров, гросс-адмирал Генрих Прусский отказывается от активных действий. Линейный же флот германцев – основная ударная сила для возможного прорыва в Финский залив – продолжает находиться в Северном море. Только сейчас в Петербурге, именуемом с 18 августа Петроградом, начинают понимать, что довоенный план Эссена, предусматривавший активные минные постановки у берегов Германии с началом войны, был вполне осуществим. Прекрасно знает это и Эссен. Горькое торжество… Не дожидаясь новых директив из МГШ и от морского министра, он издает 4 сентября 1914 года приказ, знаменующий новый этап в боевых действиях и развертывании сил Балтийского флота. Из Ревеля в Моонзунд перебазируется 1-я Минная дивизия, из Лапвика и Гельсингфорса в Або-Оландский (Або-Аландский) архипелаг – 2-я Минная дивизия. Одна из двух бригад крейсеров, дежурная, стоит отныне в Лапвике – бухте к западу от полуострова Ганга, готовая выйти для поддержки своего дозора. Теперь операционная зона русского флота расширена фактически до меридиана мыса Дагерорт, а из Моонзунда, Рижского залива и Або-Оландских шхер германскому флоту угрожают фланговые удары эсминцев и миноносцев. Все это позволяет не только укрепить оборону, но и дает возможность развернуть активные действия.

Еще до этого приказа Эссена, 1 сентября, отряд из четырех крейсеров и эсминца «Новик» (на крейсере «Рюрик» находился командующий флотом) совершил набег на дозорные крейсера противника. Но враг, пользуясь преимуществом в скорости, уклонился от боя. Опасаясь дальнейшей активизации боевых действий русского флота, Адмирал-штаб решил провести демонстрацию большими силами. По Кильскому каналу из Северного моря в Балтийское 4 сентября перебрасывается 4-я эскадра линкоров-додредноутов – семь кораблей типа «Виттельсбах», новейший линейный крейсер «Блюхер», пять легких крейсеров и флотилия эсминцев. Таким образом, решение Эссена перейти к активным действиям совпало с появлением в Балтике превосходящих сил немцев; русский флот уступал им в полтора-два раза.

В ночь на 8 сентября колокола громкого боя подняли команду «Андрея Первозванного» по боевой тревоге. Собрав старших специалистов на ходовом мостике, командир объявил, что, по данным разведки, крупные силы германцев вошли в Балтийское море. Вчера, 6 сентября, у входа в Финский залив обнаружены крейсер «Аугсбург» и миноносец, а в районе маяка Бенгтшер – отряд, в котором два линкора. Основные же силы противника – еще несколько линкоров – находятся у маяка Сарычев (у западного берега острова Эзель). Адмирал Эссен решил выйти в море эскадрой и дать бой противнику. «Лев Михайлович, – сказал Зеленой старшему артиллеристу, – готовьте свою часть к сражению. Успех в нем, понятно, зависит от вас, от ваших подчиненных…»

8 сентября на рассвете русская эскадра вышла в море. Впереди бригады линкоров, охраняемых эсминцами, развернулась завеса из крейсеров. Все дальше к югу шли корабли, но море было пустынным. «Где же немцы, что они задумали? – задавал себе вопрос Галлер. – Хотят выманить наши корабли в море и уничтожить превосходящими силами?» Еще и еще раз поднимался он на дальномерный мостик, матрос уступал ему место, и Галлер приникал к окулярам дальномера, всматривался вдаль, искал хотя бы легкий след дыма на горизонте, но ничего не находил. Корабли противника отошли к югу. Может быть, несмотря на значительный перевес в силах, командующий 4-й эскадрой все же не хотел рисковать и не вступал в бой с флотом русских?

Поиск противника в северной части Балтики ничего не дал, и с флагманского корабля – броненосного крейсера «Рюрик» был передан сигнал о повороте на обратный курс. Корабли вернулись в свои базы.

Но прошло около двух недель, и снова в Балтике появились линкоры противника. На этот раз близ Либавы были выявлены даже две эскадры – та же 4-я и еще 5-я, из семи линкоров типа «Кайзер Вильгельм II». Превосходство германцев было настолько подавляющим, что Эссен отказался от выхода в открытое море. Он привел в готовность к сражению на Центральной минно-артиллерийской позиции все наличные силы.

В последние дни сентября Галлер писал отцу в Петроград: «Дорогой отец! Несколько дней тому назад я думал, что наконец-то мои башни дадут залпы по врагу. Мы думали, что германские линкоры войдут в залив (Финский. – С.З.). Должен сказать, что силы германцев в случае сражения намного бы превосходили наши. Трудно сказать, каков был бы исход боя. Наш адмирал (вероятно, Эссен. – С. З.) готовил нас к встрече с сильнейшим противником задолго до начала военных действий. Однако, как ты можешь судить по газетам, сражения не произошло. Эскадры Флота открытого моря ушли в Вильгельмсгафен. И я могу сказать „спасибо“ Провидению, благодаря благосклонности коего пишу эти строки…»

Германские эскадры спешно вернулись в Северное море. Приказ о срочном возвращении дал Адмирал-штаб, получив сведения, что в проливе Большой Бельт появился британский флот. Сведения оказались ложными, но Флот открытого моря в 1914 году более не направлял свои эскадры в Балтику.

Пришла зима, западная часть Финского залива покрылась плавающим льдом, в бухтах лед стал. Конечно, с помощью ледоколов линкоры, стоявшие во льду Свеаборгского рейда, выйти могли. Но и бригада старых линкоров, именовавшаяся теперь 2-й, и 1-я бригада, в которой стало четыре дредноута, в море не выходили; Ставка по-прежнему сохранила запрет на их действия за пределами Финского залива. «Неужели до мая, на всю зиму, мы обречены на стоянку?» – говорили в кают-компании «Андрея Первозванного» офицеры. Командир разводил руками – кто знает? И вот уже кое-кто из нетерпеливых юных мичманов подает рапорты с просьбой о переводе на крейсера или в 1-ю Минную дивизию. Старший лейтенант Галлер не спешил – есть все же надежда, что весной, как сойдет лед, обе бригады линкоров вступят в бой с врагом. Впрочем, и ему как-то стыдно своего комфорта и безопасности: брат Вернер, подпоручик-артиллерист, на фронте – мерзнет со своей батареей в Польше, где-то у Осовца. Да и крейсера, включенные в отряд особого назначения, в январе продолжают дерзкие боевые походы в Южную Балтику, ставят минные заграждения к востоку от Борнхольма и даже у острова Рюген. 25 января 1915 года здесь подорвутся на минах германские крейсера «Аугсбург» и «Газелле»…

В феврале Галлер пишет сестрам в Петроград: «…сожалею, что не удалось побывать дома на Рождество. Очень хотелось увидеть маму, отца, вас. Надеюсь, однако, приехать на несколько дней в Петроград в марте, ибо есть в том необходимость по судовым делам…Горжусь вашими добрыми делами, вашей работой милосердными сестрами в госпитале…Признаюсь, мне совестно обедать в кают-компании на накрахмаленной скатерти, спать в теплой каюте, когда наш Вернер каждый день подвергается опасности и испытывает все муки армейской фронтовой жизни. Да и вы дежурите у постели раненых воинов… Но что поделаешь? Такова особенность судовой военной службы. Все мы – и офицеры, и команда целы и невредимы, пока Господь нам благоволит. Все же, если род моей службы не переменится, летом буду просить о переводе на суда, которых от моего „Андрея“ отличает лишь одно: меньше стоят на якоре, больше находятся в деле…»

Пришла весна 1915 года. Балтийский флот встречал начало второй военной кампании несравненно более сильным, чем в 1914 году. Кроме четырех уже вступивших в строй новых линкоров флот вот-вот должен пополниться двумя эсминцами типа «Новик» и тремя большими подводными лодками. Исходя из боевого опыта первой кампании и пополнения кораблями, Эссен и Кербер разработали новое «Боевое расписание Балтийского флота». Ставка утвердила его к началу мая. Теперь Балтийский флот имел в своем составе два высших соединения (сейчас их назвали бы объединениями: эскадру и минную оборону). Эскадра включала бригады линкоров и бригады крейсеров, минная оборона – Минную дивизию, дивизию подводных лодок, отряд заградителей и дивизион траления. Начала также действовать ОХР – Охрана рейдов в Ревеле, Свеаборге, Кронштадте и Биорке, состоявшая из малых судов и постов наблюдения.

Главная задача эскадры – препятствовать прорыву линейных сил немцев в глубь Финского залива. Для ведения боя линкоры и крейсера разделили на шесть маневренных групп. Каждая из них готовилась маневрировать и вести артиллерийский бой самостоятельно, но решая общую боевую задачу. «Андрей Первозванный» был флагманским кораблем 3-й группы (первые две включали линкоры-дредноуты), в которую вошли также линкор «Император Павел I» и крейсер «Богатырь». Отработку управления сосредоточенным огнем этой группы флагарт 2-й бригады линкоров капитан 2 ранга Вирениус поручил Галлеру. С конца апреля 3-я группа, как остальные, начала выходы в залив, чтобы к востоку от главного минного заграждения упражняться в маневрировании и учебных стрельбах из орудий всех калибров. А 2 мая перешли в Або-Оландский район и отдали якоря на Юнгфрузундском рейде линкоры «Слава» и «Цесаревич». В середине мая к ним присоединились 1-я бригада крейсеров, эсминцы и подводные лодки.

Это было началом осуществления далеко идущих оперативных планов адмирала Н. О. Эссена. Теперь, продвигаясь к устью Финского залива с юга, эскадра германцев как бы втягивалась в мешок – с северо-запада нависала Або-Оландская позиция русского флота, с юго-востока – Моонзундская. Хорошо поставленная разведка, особенно по радиоперехватам, которые расшифровывались благодаря захваченным на погибшем «Магдебурге» шифрам, позволяла своевременно обнаруживать передвижения соединений противника, планировать и координировать удары по нему с различных направлений. Но Эссен и Кербер не собирались пассивно ожидать благоприятной ситуации. Используя бригаду линкоров типа «Севастополь», они планировали наступательные боевые действия. Эссен, как это он делал и ранее, намеревался сам ввести в бой выпестованную им эскадру. Случилось, однако, непредвиденное. В начале мая Эссен заболел воспалением легких и 7 мая скончался в Ревельском госпитале. Гроб с телом командующего поставили на палубу эсминца «Пограничник». С приспущенными флагами – кормовым и командующего флотом эсминец ушел в Петроград. «Николая Оттовича отпевали в церкви Св. Спиридония в Адмиралтействе, – писал Галлеру отец. – Похоронили на кладбище Новодевичьего монастыря. Памятник весьма скромен: на гранитной глыбе надпись – „Адмирал Эссен“. Да еще вырезаны в камне георгиевский крест и изображение флага командующего флотом. Стечение публики было большое. Замечу, что много пришло бывших нижних чинов с броненосца „Севастополь“ и крейсера „Новик“, коими он командовал в японскую войну…»

«Большая потеря для российского флота», – так думал Галлер, так думали все офицеры.

Сейчас, по прошествии десятилетий, можно с уверенностью сказать, что из жизни тогда ушел талантливый и отважный флотоводец, честный и бескомпромиссный человек. Конечно, трудно сказать, как принял бы он Великий Октябрь. Но ведь мы знаем, что близкие ему по духу адмиралы В. М. Альтфатер, А. П. Зеленой, А. С. Максимов, А. В. Немитц, многие другие адмиралы флота и армейские генералы признали Советскую власть и честно служили Родине.

Некоторое время обязанности командующего Балтийским флотом исполнял вице-адмирал Л. Б. Кербер, начальник штаба флота, уважаемый всеми флагман и единомышленник Эссена.

Но вскоре командование у него принял А. В. Канин, бывший начальник отряда минных заградителей, человек малоактивный, как флагман способностей весьма умеренных. Л. Б. Кербер был переведен с должности начальника штаба флота и назначен командующим эскадрой и одновременно начальником 1-й бригады линкоров. В декабре его лишили и этих должностей…

В кают-компании «Андрея Первозванного» говорили, что Кербера не назначили командующим флотом из-за немецкой фамилии. Больно было слушать это Галлеру. Он знал: кто-то усиленно распространяет слухи о том, что все российские немцы – предатели, что из-за них, мол, из-за немцев-генералов, армия терпит поражения. На флоте было немало титулованных офицеров из прибалтийского дворянства, в большинстве своем немцев. Многих из них отличали спесь, в душе – презрение к русскому народу. И служили они не ему, а российскому императору, и, надо сказать, служили усердно. Однако Галлер считал, что национальная принадлежность определяется не кровью, а культурой. Нет, не национальное происхождение определяет преданность Родине. Несколько поколений Галлеров честно служили России уже более века. И так же намерен был служить ей и он. Ему были противны всякие спекуляции на национальной принадлежности. Лишь чувство отвращения могли вызвать те, кто поспешили воспользоваться разрешением заменить немецкие фамилии и имена на русские. Лютер, его товарищ, рассказывал, что недавно некий капитан по Адмиралтейству обратился в министерство двора с подобной «всеподданнейшей» просьбой. Приспособленец… Нет, он такого рода пакостью заниматься не станет. И наверное, правы те, кто утверждает: распространяют слухи германские агенты, стремясь вызвать недоверие команд к своим командирам, создать раскол в офицерском корпусе. В общем, ослабить российский флот.

Тем временем газеты принесли тяжкие вести: немцы, применив удушающие газы, прорвали позиции Юго-Западного фронта. Русское войска в течение мая – июня 1915 года отступали перед превосходящими силами противника, оставили Галицию. Это было ужасно еще и потому, что в апреле Вернер написал брату и домой о переводе его полка на Юго-Западный фронт, в район какой-то Горлицы. Галлер предчувствовал дурное, и, увы, не ошибся. Брат оказался в самом пекле и погиб. Лев Михайлович на три дня съездил в Петроград, побыл с отцом и матерью. Горе стариков было безмерным. «Отныне в моем доме больше не говорят по-немецки!» – сказал Михаил Федорович, грозно сдвинув седые брови. Галлер посмотрел на мать, сестер – они грустно улыбнулись. Разве этим поможешь, вернешь Вернера?! Да и причем здесь язык Гете и Шиллера…

Проходили месяц за месяцем второй кампании войны. Крейсера под командой контр-адмирала М. К. Бахирева 2 июля вступили в бой с германскими крейсерами, уничтожили при этом охраняемый ими минный заградитель «Альбатрос», но, несмотря на превосходство в силах, упустили остальные корабли. Противник после занятия Либавы и Виндавы (Вентспилс) – выхода на южное побережье Рижского залива готовился ввести через Ирбенский пролив крупные корабли – линкоры или броненосные крейсера, чтобы содействовать своим войскам во взятии Риги.

Нужно было спешно направить в Рижский залив корабль с сильной артиллерией. Командование флота решило послать «Славу». Пройти Моонзундом «Слава» не могла: вход в него с севера еще углубляли землечерпалки. Поэтому в конце июля 1915 года линкор «Слава» прошел Ирбенским проливом в Рижский залив. Этот переход обеспечивали значительные силы, в том числе линкоры «Гангут» и «Петропавловск».

Воюют крейсера, эсминцы, «Слава», а «Андрей Первозванный» и остальные линкоры лишь выходят в полигоны к востоку от главного минного заграждения для стрельб и маневрирования. И Галлер обратился за помощью к Зеленому, бывшему своему командиру, 19 июня назначенному начальником штаба эскадры Балтийского моря. Он просил его о переводе, пусть даже с понижением в должности, на бригаду крейсеров или Минную дивизию. Александр Павлович Зеленой лишь развел руками: «Милый Лев Михайлович, друг мой, не можем, мы отпустить опытнейшего артиллериста! Вот и Вирениус тоже просится на миноносцы. Раз уж пришли, открою секрет: на днях жду приказ. Вирениус назначен флагартом штаба эскадры, вы – на его место во 2-ю бригаду… Поздравляю заранее…»

И в самом деле, в первых числах июля старший лейтенант Галлер принял дела флагарта у капитана 2 ранга Вирениуса. Выходов «Андрея Первозванного» и «Императора Павла I» за пределы Финского залива не предвиделось, «Цесаревич» находился в Або-Оландском районе, и в начале августа новый флагарт, проявив настойчивость, получил разрешение начбрига Небольсина побывать на «Славе». В Аренсбург (Кингисепп), где стояла «Слава», Галлер пришел на эсминце через Моонзунд, когда линкор уже снимался с якоря, чтобы следовать к Ирбенскому проливу. Только что было получено радио от дозорного корабля о появлении крупных сил германского флота близ полуострова Церель (Сырве). Было похоже, что германцы намереваются прорваться в Рижский залив.

История боевых действий на море в первую мировую войну свидетельствует, что к началу августа 1915 года Адмирал-штаб сосредоточил на Балтике значительные силы для прорыва в Рижский залив. Это оказалось возможным из-за пассивности английского флота. Силы эти включали семь линкоров-додредноутов (5 типа «Виттельсбах» и 2 типа «Брауншвейг»), 6 крейсеров, 24 эсминца и миноносца, минный заградитель, тральщики… Предназначались они для непосредственного прорыва через Ирбен. А для прикрытия их от возможных ударов усилившейся русской эскадры из Финского залива были выделены корабли из Флота открытого моря: 8 линкоров-дредноутов, 3 линейных крейсера, 4 крейсера, 32 эсминца и миноносца, 13 тральщиков[46]46
  См.: Ролльман Г. Война на Балтийском море. М., 1937. С, 323.


[Закрыть]. Превосходство германцев, таким образом, опять было подавляющим. К тому времени еще не было на Цереле 12-дюймовой батареи, она будет сооружена зимой 1916/17 года.

Около 10 ч 30 мин 8 августа «Слава» подошла к Ирбенскому проливу. Стоя в боевой рубке рядом с командиром линкора капитаном 1 ранга С. С. Вяземским, Галлер просматривал полученные радиограммы. Из них следовало, что германские тральщики начали на рассвете расчищать проход в минных полях в средней части пролива. Русские самолеты – летающие лодки «М-4» конструктора Д. П. Григоровича обнаружили их вовремя и несколько раз совершали налеты, сбрасывая бомбы, однако сорвать работу тральщиков не сумели. К пяти часам утра подошли канлодки «Грозящий» и «Храбрый», эсминцы. Наши корабли открыли огонь. Но тральщики прикрывались дальнобойной артиллерией двух линкоров и двух крейсеров, охраняемых миноносцами. Противостоять им канлодки и эсминцы не могли. К западу же от головной группы германских кораблей стояли на якоре еще пять линкоров и четыре крейсера! Противнику траление доставалось не даром: подорвался на мине и затонул тральщик, затем подорвались крейсер и миноносец, их отбуксировали в базу…

Старший артиллерист линкора запросил «добро» на открытие огня. Вяземский согласно кивнул, и корабль содрогнулся от одновременного залпа обеих башен. Стреляли на предельную для «Славы» дальность – 87 кабельтовых… Не успели перейти на поражение, как у борта встали фонтаны всплесков от падений вражеских снарядов. Это били линкоры, которые до подхода «Славы» вели огонь по канлодкам. Теперь они перенесли его на русский линкор.

Тактику артиллерийского боя Вяземский и Галлер обговорили на переходе к Ирбену. Как только противник заканчивал пристрелку, командир производил маневр: резко увеличивая дистанцию, выводил свой корабль из-под огня. Затем «Слава» вновь шла на сближение, гремели залпы, и всплески вставали близ вражеских линкоров.

Тем временем тральщики противника все далее шли к востоку, прокладывая путь следующим за ними линкорам и крейсерам. Но вот подорвался на мине еще один тральщик, и со «Славы» увидели, как корабли ложатся на обратный курс. Так закончился первый в ту войну бой русского линкора с двумя германскими. Ни одна из сторон не добилась попадания, но для «Славы» бой был успешным. Так в оценил его Галлер, докладывая два дня спустя контр-адмиралу Небольсину. Ведь задача была выполнена – противник, несмотря на многократное преимущество, не решился на завершение прорыва через минные заграждения. Весомым аргументом к такому решению германского флагмана, надо полагать, был меткий огонь «Славы». Правда, попаданий добиться не удалось, но накрытия[47]47
  Накрытие – артиллерийский залп, у которого часть всплесков от падения снарядов у цели показала недолет, а часть – перелет.


[Закрыть] случались, и по теории вероятности вот-вот русские снаряды должны были разорваться в корпусе или надстройках линкоров «Брауншвейг» и «Эльзас». Галлер доложил также, что «Славе» не сдержать напор германцев, если будет предпринята вновь попытка прорыва. Даже если усилить минные заграждения. Немцы могут двинуть на прорыв дредноуты с более дальнобойной артиллерией. Не следует ли послать в Рижский залив «Андрея Первозванного» и «Императора Павла I»? Быть может, Небольсин и ставил вопрос о направлении в Рижский залив линкоров. Посланы туда они, однако, не были. Видимо, командующий флотом опасался ослабить силы, предназначенные для защиты входа в Финский залив. Да и провести линкоры через Ирбен было непросто…

Так состоялось первое боевое крещение старшего лейтенанта Галлера. «Вспоминая те часы под огнем, – писал он отцу, – скажу Вам честно, что страха не испытывал, работал, как на учебной стрельбе, помогая управляющему огнем, для которого на линкоре все внове (он недавно на судне)…»

«Слава» вскоре снова вступила в артиллерийскую дуэль с врагом, и, как предвидел Галлер, куда более сильным. Теперь четырем ее орудиям главного калибра противостояли не восемь, а двадцать более дальнобойных орудий двух дредноутов – «Нассау» и «Позен». 16 августа 1915 года противник вновь начал прорыв через Ирбен. «Слава», затопив отсеки правого борта, увеличила дальность огня своей артиллерии до 93 кабельтовых. Это позволило отогнать двигавшиеся за тральщиками крейсера. Тогда на смену крейсерам за тральщиками двинулись «Нассау» и «Позен», дальность огня из орудий достигала 115 кабельтовых. На второй день боев три снаряда пробили броню «Славы». По приказу начальника минной обороны линкор и другие корабли морских сил Рижского залива отошли в Моонзунд. Только двое суток находились германские корабли в Рижском заливе. Потеряв на минах эсминец, отряд противника ушел в Балтику. А всего в боях в Ирбенском проливе в августе 1915 года германский флот потерял 2 эсминца и 3 тральщика, были повреждены линейный крейсер и легкий крейсер, 2 миноносца. Трудности прорыва показались Адмирал-штабу столь значительными, что новых попыток пройти в Рижский залив не предпринималось до осени 1917 года.

Обязанности флагманского специалиста многообразны, старший лейтенант Галлер трудился не жалея сил. Он добивается, чтобы Артиллерийское главное управление Морского министерства включило на зиму 1915/16 года модернизацию артиллерии «Славы» – нужно заменить стволы 12-дюймовок и увеличил, возможный угол возвышения орудий, чтобы стала большей дальность их стрельбы. Предстоящая модернизация сделает главный калибр «Славы» столь же дальнобойным, как на «Андрее Первозванном» и «Императоре Павле I». Он настаивает также на доработках в схеме управления огнем и замене части зарядов, руководит установкой на линкорах противоаэропланных 47-миллиметровых орудий и отрабатывает с расчетами ведение огня для противовоздушной обороны. Занят, устает, делает полезную, нужную работу. Но и понимает, что не управлять ему скорее всего сосредоточенным огнем группы линкоров по врагу. Командование Балтийского флота предпочитает держать могучие корабли в своих базах в Финском заливе, хотя в конце августа 1915 года Ставка снимает ограничения на использование командующим флотом линкоров – как новых, так и старых. Вот поэтому-то при случае Галлер вновь попросил А. П. Зеленого помочь с переводом в Минную дивизию. Он хочет стать командиром эсминца, одного из «новиков», но согласен и на любой другой. Но вначале, конечно, надо послужить старшим офицером. Зеленой помог: в первый день декабря 1915 года командующий флотом вице-адмирал Канин подписал «Список кандидатов в командиры судов III ранга», т. е. эсминцев (крейсера относились к кораблям II ранга, линкоры – I). В том списке и старший лейтенант Галлер. Но когда это осуществится? Приходится терпеливо ждать, а пока что решать все новые вопросы, которые ставит война. Галлер еще раз отправляется в Рижский залив, чтобы наладить на «Славе» артиллерийское взаимодействие с 12-й армией, входящей в Северный фронт. Его главнокомандующему генералу Н. В. Рузскому теперь подчинен Балтийский флот. Жаль, что нет уже на «Славе» С. С. Вяземского. В августе шальной снаряд германской береговой батареи разрывается у боевой рубки. Осколки проникли через смотровые прорези в броне. Так погиб боевой командир…

Галлер проводит необходимую работу на корабле, а потом встречается в штабе армии с капитаном 1 ранга В. М. Альтфатером, представляющим Морской генштаб. Альтфатеру нравится толковый, эрудированный артиллерист, по душе его настойчивость. Он пользуется случаем, чтобы уточнить некоторые вопросы по использованию корабельной артиллерии, а Галлеру интересны рассказы капитана 1 ранга о Ставке, о штабах армии и фронта, обстановке на тысячеверстном русско-германском фронте. Говорят они и о многом другом. С тревогой расспрашивает Альтфатер о волнениях на кораблях эскадры прошедшей осенью. К Галлер, хмурясь, вспоминает, как в начале сентября, совершенно неожиданно для офицеров, возмутились команды на броненосном крейсере «Россия» и линкоре «Император Павел I». Будто бы в щах были черви… А потом, в октябре, еще более грозные волнения начались на дредноуте «Гангут»…

То, что было неожиданно для Галлера, предвиделось жандармским управлением. В Петрограде и в жандармских управлениях в базах флота знали, что на кораблях продолжается деятельность революционных организаций. 12 сентября 1915 года в агентурной сводке под грифом «совершенно секретно» кронштадтского жандармского управления говорилось об этих событиях так: «…матросы, собравшиеся на баке „России“, требовали улучшения пищи, более человечного обращения с ними и удаления офицеров, носящих немецкие фамилии. Вышел начальник бригады крейсеров контр-адмирал Курош и с револьвером в руках стал требовать зачинщиков и прекращения беспорядка, угрожая всех их перестрелять, из толпы матросов стали ему кричать, что теперь не 1905 год, что все матросы поумнели, что их не запугать, что всех матросов не перестрелять и что раньше, чем Курош это выполнит, они его выкинут за борт…»[48]48
  Революционное движение в армии и на флоте в годы первой мировой войны, 1914 – февраль 1917 гг. М., 1966. С. 317–318.


[Закрыть] Царская охранка понимала: взрыв недовольства матросов – далеко не случайность, списав с крейсера 16 человек, революционную подпольную организацию не уничтожишь. Жандармы усиливали политический сыск. Большевистская подпольная ячейка на «России», во главе которой стоял унтер-офицер Т. И. Ульянцев, понимала несвоевременность стихийно вспыхнувшего выступления, пыталась его притушить, чтобы избежать напрасных потерь. Это удалось, и, хотя Ульянцев был списан с крейсера, большевики сохранили свою организацию.