Текст книги "Война. Часть 4"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

* * *

– Мальцева у аппарата,– Оля привычным движением сдвигает локон волос за ухо,– здравствуйте, Лаврентий Павлович.

– Здравствуй, Анечка,– в трубке ВЧ раздаётся немного искажённый модулятором голос Берии,– до меня дошли слухи, что у тебя на Ленинградке появилось чудесное средство, которое может любому развязать язык. Неужели правду говорят?

– Понятия не имею о чём вы говорите,– досадливо морщится она, зло притопнув каблуком,– дайте угадаю, вы о курсах по изучению иностранных языков?

– Нет, я о 'сыворотке', о которой мне товарищ Игнатьев рассказывал...

– Ах вы о той вытяжке из грибочков, Лаврентий Павлович, ну какое ж это чудесное средство. Дурман один, ни дать, ни взять, да и вреден он для здоровья. Ни ровен час...

– Позвоните своему руководству, оно даст вам указание,– сухо перебивает её Берия,– а объект вам уже везут. В беседе будет принимать участие мой помощник старший майор Абакумов.

* * *

– Давление в норме, сто двадцать на восемьдесят,– Оля закрывает крышку аппарата Рива-Роччи и снимает стетоскоп,– сейчас придёт медсестра и возьмёт у вас кровь. Не хотите, Сергей Александрович, пока выпить чаю, у меня только что закипел?

– С удовольствием, товарищ доктор,– отводит в сторону запавшие чёрные глаза Худяков, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.

– Травяной отвар по рецепту моей бабушки,– колдует с лабораторной посудой Оля,– не обессудьте, сахара у меня нет, да и не нужен он тут, только вкус перебивает.

– Ароматный,– сжимая двумя руками стакан и обжигаясь, арестант делает крупный беззвучный глоток,– горные травы... С Кавказа?

В комнату заглядывает высокий статный молодой мужчина и вопросительно с усмешкой глядит на Олю.

– Нет с Урала... лаванда, чабрец. Вы, товарищ Абакумов, чаю не хотите?

– Нет-нет, товарищ Мальцева, я тут посижу,– Абакумов поспешно берёт стоящий рядом стул, садится и нетерпеливо вздыхает.

– А вы, Сергей Александрович, где бывали на Кавказе?– Оля внимательно глядит на лицо арестанта.

– Где я только не бывал, товарищ доктор,– Худяков ставит пустой стакан на стол,– это же моя родина.

У старшего майора вытягивается лицо, глаза лезут на лоб.

– В самом деле? А как вас тогда звали?– тоном медиума спрашивает Оля, показывая под столом кулак Абакумову.

– Арменак Ханферянц,– произносит арестант с вдруг появившимся армянским акцентом и замолкает растерянно глядя по сторонам.

– Интересная фамилия, Арменак.– Тут же заполняет возникшую паузу девушка.– Давно хотела узнать, почему некоторые армянские фамилии заканчиваются на 'ц'.

– Буква 'ц' означает принадлежность к роду,– оживляясь, охотно отвечает он,– мой род, например, происходит из Нагорного Карабаха, но наша семья жила в Баку. Мой отец с братьями занимался рыбным промыслом и торговлей на юге. У многих армянских купцов и затем у их потомков фамилии оканчиваются на 'ц', так как они получали паспорта раньше, чем его ввели в Армении, где окончание фамилий стали сокращать с '-янц' до '-ян'.

– А я смотрю, Арменак, ты много знаешь, грамотно говоришь, учился где-нибудь?

– Я в 1917 году закончил Бакинское реальное училище,– расправляет плечи он,– отец к тому времени уже умер, и я в 15 лет стал работать помощником техника на городской телефонной станции. Участвовал в революционных событиях в Баку, вступил в партию 'Дашнакцутюн', выполнял секретные поручения руководства, прослушивал телефонные разговоры Степана Шаумяна...

Абакумов, спохватившись, выхватывает из кармана блокнот, карандаш, начинает что-то записывать, но ломается грифель и он в отчаянии смотрит на Олю.

– В 15 лет...,– девушка восхищённо покачивает головой,– а что дальше было?

– ... При диктатуре Центрокаспия я обеспечивал связь между руководством партии и британским консулом в Баку Мак Доннелом...

– Это он организовал тебе документы на имя Сергея Худякова?– перебивает Ханферянца Оля.

– Нет, не он. Там был другой человек по фамилии Вильсон, который на конспиративной квартире давал мне уроки английского языка, разучивал со мной легенду, а ещё один, русский, тот мой армянский акцент убирал.

Абакумов, заметив вращающиеся катушки магнитофона под Олиным столом, успокаивается, достаёт из нагрудного кармана партийный билет и указывает на него пальцем.

– Как тебе, Арменак, удалось вступить в партию,– немигающе смотрит на него девушка.

– Это было в 1924 году, я тогда служил начальником полковой школы в Изяславле. Ко мне явился незнакомый мне человек, которого я ни до, ни после этого больше не видел и назвал пароль и передал пакет. Он приказал мне взять отпуск и выехать в город Вольск, откуда по легенде был родом Сергей Худяков. Дело в том, что в 1918 году во время белогвардейского мятежа сгорел городской архив, погиб весь ревком и большинство членов партийной организации. Мне удалось убедить оставшуюся в живых старую большевичку Вольскую дать мне рекомендацию в партию, показав ей документы о том, что мы с отцом с 1918 года состояли в Красной гвардии и участвовали в захвате оружия в Вольском гарнизоне... М-м-м, как болит голова!

– Вот возьмите пилюлю, Сергей Александрович,– Оля наливает из графина стакан воды,– это болеутоляющее, запейте её, нет-нет весь стакан.

– В глазах потемнело, не помню ничего,– на чистом русском языке продолжает арестант,– так что с медсестрой, она придёт кровь брать?

– А вы не помните разве, Сергей Александрович?– Внимательно следит за зрачками собеседника Оля.– Медсестра только что была тут, сказала, что автоклав для стерилизации посуды сломался.

– Ничего не помню,– машет головой он,– как в темноту провалился.

– Давление видимо скакнуло, давайте я вам снова его померю...

* * *

– Если бы своими глазами не увидел, ни за что бы не поверил, товарищ Мальцева,– вскакивает со стула Абакумов, как только за арестантом закрывается дверь. Вот бы нам такую микстуру.

– Давай на ты, Витя,– улыбается только губами Оля,– зови меня Аней. Пойми, 'сыворотка' эта – вещь опасная, легко может привести к смерти допрашиваемого. То есть пользоваться ей надо осторожно и лишь в исключительных случаях. Ты понимаешь меня, эта микстура – серьёзное оружие не для массового использования. Нельзя, чтобы известие о ней вышло за эти стены и, тем более, утекло к заключённым. Поэтому вот так вываливать полученную с помощью 'сыворотки правды' информацию нельзя. Продумай как лучше залегендировать эти сведения, в том числе и для своего начальства. Идеально, если б всё это осталось между нами. Я не знаю, найди 'свидетеля' какого-нибудь...

– Понял, не дурак,– вытягивается в струнку Абакумов.

– Отлично,– Оля открывает выдвижной ящик письменного стола,– парень, я вижу, ты сообразительный, поэтому хочу я предложить ознакомиться с вот этим документом. Здесь мои предложения по поводу организации в стране военной контрразведки 'Смерш', что означает – смерть шпионам. Служба эта придёт на смену 3-му Управлению и будет подчиняться напрямую наркому обороны... Да ты не морщься, Витя, ходят слухи, что очень скоро этот пост может занять сам Хозяин. Объяснять, надеюсь, не надо какие при этом открываются перспективы перед её руководителем.

– А чего же сама не хочешь?– подозрительно щурится он.

– Не отпустит меня Чаганов из Спецкомитета, да и в политбюро не станут поощрять семейственность.

– Ну так и меня Берия может не захотеть отпускать,– мнётся Абакумов.

– Наоборот, Берия поддержит. Будет только рад своих людей на всех ключевых постах расставить: Меркулова – в госбезопасность, тебя – в СМЕРШ. Сейчас у него Особые отделы армейцы отобрали, а через тебя он их вернёт. Но если не хочешь, я могу...

– Я согласен,– игриво подмигивает он девушке,– когда выпьем на брудершафт?

– А вот это не советую,– ледяным голосом отвечает Оля,– не в твоих интересах афишировать наше сотрудничество. Я просто выговор получу, а ты поедешь к северным оленям.

* * *

'Уже четвёртый вызов к Хозяину за день, люди через его кабинет идут сплошным потоком,– не останавливаясь прохожу мимо стола Поскрёбышева, который говорит по телефону, и открываю дверь,– Берия, Захаров, Ковалёв и Хрулёв... Значит речь идёт о снабжении армии'.

– Не занимайтесь демагогией, товарищ Ковалёв,– раздражённо бросает Сталин,-в результате вашей деятельности, как следует из докладной записки начальника Главного транспортного управления НКВД, на текущий момент пропускная способность железнодорожных магистралей на территории Особых округов не только не достигла уровня пропускной способности, которая была запланирована наркоматом обороны, но и существенно упала – в среднем примерно на треть по сравнению с первоначальной...

– Товарищ Сталин,– красный, как рак, Ковалёв облизывает пересохшие губы,– прошу вас меня не перебивать, тогда я смогу объяснить. Во-первых, планы наркомата обороны, замечу, исключительно напряжённые, которые принимались в ноябре 1940 года имели срок исполнения – 7 ноября 1941-го...

Вождь угрожающе подаётся вперёд, но в последний момент сдерживается, опуская голову.

– ... Во-вторых, когда два месяца назад выяснилось, что Гитлер не даст нам этого времени, то мы с Генеральным штабом стали искать выход из создавшегося положения. Быстро поняли, что даже с учётом переброшенного с Дальнего Востока Особого корпуса железнодорожных войск завершить перешивку путей на Западе до 15 мая никак невозможно, поскольку одновременно надо было ещё решить задачу ликвидации 'бутылочного горлышка' узловых станций на старой границе. В итоге по предложению товарища Захарова решили сосредоточить основные усилия на Западной Украине, где получилось перешить пути полностью, и в Западной Белоруссии, где перешивку удалось завершить на основной магистрали – Минск – Барановичи – Брест-Литовск и на двух вспомогательных: Барановичи – Белосток и Барановичи – Лида. Таким образом, железнодорожные работы по переходу на широкую колею в Прибалтике, а также в Бессарабии, южнее магистрали Львов – Тарнополь, ещё не начинались...

– Товарищ Сталин,– приходит на помощь Ковалёву раскрасневшийся начальник Генерального штаба,– такой выбор обусловлен нашими оперативными планами: на Украине – подготовкой к наступательной операции, в Белоруссии – оборонительной...

– Постойте,– суровый взгляд вождя упирается в Захарова,– может быть вы наступление в Румынии и оборону в Прибалтике отменили, а мне просто сообщить позабыли?

– Никак нет, товарищ Сталин,– хрипит генерал армии, не отводя взгляда,– всё по плану, дело в том, что некоторая часть нагрузки по снабжению войск Северо-Западного и Южного фронтов перекладывается на Балтийский и Черноморский флоты...

– 'Некоторая часть',– морщится вождь,– выражайтесь яснее, товарищ Захаров.

– До половины на Чёрном море и около 10 процентов на Балтике, товарищ Сталин. Самая болезненная ситуация складывается в снабжении Северо-Западного фронта. Дело в том, что железные дороги всей Литвы и половины Латвии примерно до Риги имеют европейскую колею. Это немцы в войну начали перешивать наши дороги, чтобы обеспечить снабжение своих войск, но больше не успели. Ещё они также построили несколько военных узкоколейных шириной 750 и 600 миллиметров, но в основном по упрощённым требованиям, и к настоящему моменту они не пригодны даже к ремонту. Магистрали с европейской колеёй, хоть за время независимости и пришли в упадок, остались вполне ремонтопригодны. Сохранилось небольшое количество паровозов и вагонов для них в Литве и Латвии. Чтобы восстановить пассажирское сообщение подвижного состава, конечно, недостаточно, но в качестве 'поездов-летучек' на 3-4 вагона для армейского и дивизионного снабжения вполне подходят.

– Ваше мнение, товарищ Хрулёв?– Вождь переводит взгляд на начальника недавно созданного Главного управления тыла.

– В целом предложение хорошее, товарищ Сталин,– подумав, неторопливо отвечает генерал,– только я бы включил сюда и фронтовые склады снабжения, которые мы смогли бы быстро подтянуть по широкой колее к рокаде Рига – Полоцк, затем по узкой колее 'летучками' в армейские базы, а оттуда дивизии своими автобатами будут снабжаться вооружением и боеприпасами, а также горючим.

– Звучит логично,– кивает Захаров,– но именно в Прибалтике подготовка театра военных действий находится на самом низком уровне: нехватка автомобильных дорог, плохое их состояние, малое количество гужевого и автомобильного транспорта, которое можно получить по мобилизации. Как докладывает командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ефремов, из 558 автомобилей и 3000 лошадей, положенных по штату, в большинстве дивизий имеется в наличии едва ли треть. Он предлагает либо немедленно решить вопрос с транспортом в дивизиях, либо организовать снабжение дивизий 'поездами-летучками' с фронтовых складов.

– Почему этот вопрос возник только сейчас,– вождь обводит колючим взглядом собравшихся,– прямо накануне войны? Чем вы раньше занимались?

– Не сейчас, товарищ Сталин,– отвечает за всех Захаров,– Генеральный штаб занимается им с середины марта, после известного события. В округах проведена инспекция имеющихся железных дорог узкой колеи, выявлены перспективные, ведущие непосредственно в тылы армий прикрытия, где нужно пути были отремонтированы. Вопрос сейчас стоит больше в организационном плане. Генеральный штаб предлагает в сложившейся ситуации на участке Северо-Западного фронта временное решение, связанное с использованием железных дорог с узкой колеёй.

– Вы что-то хотите сказать, товарищ Чаганов?– указывает на меня погасшей трубкой вождь?

– Да хочу, товарищ Сталин. С точки зрения оптимальной организации перевозок в войсках, при хорошей организации связи, всегда лучше передавать управление транспортом и его базирование на более высокий уровень. То есть дальше в тыл, где и топливо легче найти и возможностей техобслуживания транспорта больше. К тому же, увеличивается коэффициент использования транспорта, так как высшему командованию виднее, где в данный момент наметился недостаток, а где избыток транспортных средств, и оно имеет возможность манёвра...

– Погодите,– прерывает меня вождь,– оставим пока теорию, я не могу понять почему никто не говорит о снабжении со стационарных складов у границы, где расположен мобилизационный запас?

– Я считаю, товарищ Сталин, потому,– Хрулёв прочищает горло,– что эти склады в Прибалтике уже практически пусты, потрачены на мобилизацию. Складов, от ЗОВО и КОВО, имеется всего четыре, все на рокаде Мемель – Вильно: окружной склад вооружений в Ковно и три окружных склада боеприпасов, рассчитаны они были на две армии с боезапасом на 15 суток. Сейчас же в районе Вильно на правом берегу Немана сосредотачивается ещё одна общевойсковая армия, а в районе Шауляя танковая армия двухкорпусного состава, поэтому так остро стал вопрос снабжения.

– Понятно,– вождь с укоризной смотрит на Берию,– к вопросу о реорганизации тыла мы вернёмся скоро, буквально через два-три дня, а сейчас без промедления приступайте к исполнению предложений Генерального штаба, как будто бы они уже утверждены наркомом.

'Два-три дня... На 19-е мая запланировано совместное заседание Президиума Верховного Совета, ЦК ВКП (б) и Совета Народных Комиссаров, где будет объявлено о создании ГОКО, которому будут беспрекословно подчинятся все органы власти, включая военных. Сталин пока думает над тем, стоит ли ему становиться председателем Ставки Главного Командования и тем более наркомом обороны, но надеюсь, что этот разговор подстегнёт события. Понятно же, что в воюющей стране подотчётности военных для того, чтобы быстро реагировать на изменяющуюся обстановку, совершенно недостаточно. Нужно иметь возможность отдать прямой приказ армии и отдать его может не председатель, а только Верховный главнокомандующий... С другой стороны, повода для выражения недоверия военному командованию пока у вождя нет... Киров вообще против спешки с ГОКО, так как военные и так под контролем: по линии Совета народных комиссаров над наркоматом обороны, по линии Политбюро и Секретариата ЦК – введением в состав Ставки своих людей. Однако Ставка – орган совещательный, и председатель СНК напрямую вмешиваться в действия наркома обороны не может, вот и получается, что с началом войны гражданская власть неизбежно начнёт ослабевать, а военная – расти. Сталин это, конечно, предвидит поэтому на создание ГОКО готов прямо сейчас, а встать непосредственно во главе армии – только при определённых условиях, если на фронте что-то пойдёт не так... Что вполне логично, так как без активной поддержки самих военных стать настоящим Верховным Главнокомандующим будет трудно, а сам этот пост ничего не гарантирует, достаточно вспомнить печальную судьбу Николая Второго. Уверен, что из истории последнего царя, а также из планов 'красного Бонапарта' по захвату власти, о которых он рассказал на допросах на Лубянке, Сталин сделал самые серьёзные выводы'.

– Что по Худякову?– вождь возвращается к столу, проводив до двери кабинета военных.

– Есть новости, товарищ Сталин,– мнётся нарком внутренних дел, поглядывая на меня.

– Говорите, я специально для этого разговора пригласил товарища Чаганова, чтобы он дал пояснение по делу.

– Полковник Худяков дал признательные показания, что он был завербован английской разведкой в 1918 году в Баку. Я посмотрел протокол допроса, а затем сам лично побеседовал с ним. Худяков говорит правду, такого количества деталей о событиях, людях и обстоятельствах того времени ему узнать было просто неоткуда. Он лично бывал в английском консульстве, подробно описывает интерьеры и расположение комнат, и встречался с людьми, о которых рассказывает. К примеру, кто какие имеет привычки и недостатки, типа, заикания. Я сам по заданию ЧК... возможно, английская разведка через него, пытается выйти на меня...

– Да-да, это понятно,– машет рукой вождь, поворачиваясь ко мне,– скажите, товарищ Чаганов, к какой из нашей новейшей авиационной техники мог иметь доступ начальник штаба авиации Западного Особого военного округа?

'Ничего себе вопросец'.

– Наверняка видел наш новый гироприцел ГСП-1, товарищ Сталин, для истребителей, штурмовиков и видимо знает его ТТХ. Эти прицелы имеются на вооружении одного из авиаполков в каждой смешанной авиадивизии в Особых округах. Конечно, знаком с нашими новейшими самолётами, которые демонстрировались для высшего командного состава на Центральном аэродроме три недели назад, включая реактивный А-1, истребитель из дельта-древесины Ла-3 и крылатую ракету Х-1. В общем об основных новинках он знает, а вот насколько подробно я сказать затрудняюсь, так как это зависит от его связей в Управлении ВВС, наркомате Авиационной промышленности, на авиазаводах и так далее.

– Худяков пришёл в авиацию из кавалерии,– Берия снимает пенсне и трёт пальцами переносицу,– до поступления на командный факультет Академии имени Жуковского служил начальником штаба полка 1-ой кавалерийской дивизии Червонного казачества...

– Примаковец,– тяжело вздыхает вождь.

– ... После окончания учёбы в 1936 году,– кивает Берия,– служил до последнего времени в Белоруссии на должности начальника штаба авиационной бригады и ВВС округа...

– У Уборевича начинал...

– ... Сейчас составляем списки сослуживцев и однокашников,– продолжает нарком внутренних дел, снова водрузив на нос пенсне,– имеется тенденция, в основном выпускники командного факультета Академии ВВС занимают должности начальников штабов бригад и авиадивизий, а на командные должности туда же обычно приходят отличившиеся в боях лётчики – из Испании, с Дальнего Востока, из Китая, то по причине того, что темпераменты у них разные, возникает много конфликтов между ними...

'Блин, нового 'дела авиаторов' нам только не хватает... самое время'.

– ... И те, и другие держатся за своих, товарищ Сталин, поэтому расследование простым и быстрым не будет...

– ... Вы, товарищ Берия, зачем об этом сейчас говорите?– в голосе вождя звучат металлические нотки.

– Прошу вашего разрешения, товарищ Сталин, на включение товарища Мальцевой в межведомственную группу по расследованию 'дела авиаторов'. Её 'сыворотка правды', с помощью которой мы развязали язык Худякову, может значительно ускорить расследование и избежать ненужных ошибок.

'Лиса... Уверен, что сама это дело замутила, не хочет ехать на Урал организовывать режим неподалёку от Североуральска, где этим летом начнётся грандиозное строительство первенца советской атомной промышленности – Челябинска-40'.

– Хорошо,– сухо бросает вождь, не взглянув на меня,– но вам, товарищ Берия, придётся взять на себя обеспечение режима на строительстве Челябинска-40.

'А вот теперь уже не уверен, что это Олина инициатива. Может статься, что вождь просто хочет отобрать у Спецкомитета функцию охраны, чтобы тот не превратился в государство в государстве. Теперь ВОХР, в который Оля тщательно подбирала преданных людей, уйдёт в НКВД к Берии'.

Глава 11.

Берлин, Рейхсканцелярия,

Кабинет Гитлера.

17 мая 1941 года, 09:20.

– Мой фюрер,– белая кожа низкого кресла скрипит под Канарисом в такт словам, которые он с видимым трудом выдавливает из себя,– есть серьёзные основания полагать, что 'Приказ Барбаросса' попал к русским.

– Что?! Как это попал?– взвивается Гитлер и подается вперёд к сидящему перед ним адмиралу, нависая над пустым письменным столом.

– По информации от нашего лучшего агента в России,– в голосе Канариса слышатся упрямые нотки,– который имеет хорошие связи в Генеральном штабе, примерно четыре недели назад русские получили полный текст 'Приказа Барбаросса', включая приложения. Агент 'Клаус' в донесении в Центр приводит два больших отрывка из него довольно близко к тексту, в которых содержатся разделы: 'Замысел', 'Переброска войск' и 'Сохранение тайны'.

Побелевший Гитлер замирает, незряче глядя поверх адмирала на висящий на противоположной стене над камином портрет Фридриха Барбароссы. Постояв несколько секунд, он со стоном обессиленно валится назад.

– Аристократы... тупая упрямая каста,– едва слышно шипит фюрер, съёжившись в кресле,– их невозможно подчинить, их можно только уничтожить...

В кабинет, услышав выкрики фюрера, встревоженно заглядывают адъютанты.

– Кейтеля, Йодля и Гейдриха сюда, быстро,– встрепенувшись, кричит Гитлер, его бегающий взгляд останавливается на адмирале,– Канарис, кто-то ещё знает об этом вашем агенте и его сообщении?

– Только вы и я, мой фюрер, если не считать шифровальщика, куратора 'Клауса' и начальника Восточного отдела.

Гитлер кивает и замолкает на долго, шрам на его щеке, оставшийся после покушения, бледнеет, лицо становится каменным, лишь изредка на губах проскальзывает мстительная улыбка.

* * *

– Что скажете, Йодль,– Гитлер нетерпеливо постукивает карандашом по ребру столешницы, глядя на начальника штаба ОКВ, вновь начавшего перечитывать сообщение агента Абвера,– можно ли сузить круг подозреваемых откуда произошла 'утечка'?

– Безусловно, мой фюрер,– отрывает глаза от бумаги тот,– во-первых, весьма вероятно, что 'утечка' произошла в командовании Сухопутных войск, а не у нас в Верховном командовании. На это указывает то, что противнику стала известна именно директива ОКХ, а также приложение с графиком переброски на Восток сухопутных войск. Во-вторых, наличие у противника текста с разделами 'Общие задачи', 'Замысел операции' и 'Задачи групп армий и армий' позволяет ограничить источник высшим руководством Сухопутных войск: офицерами Генерального штаба, командующими и начальниками штабов Групп армий и армий, поскольку командованию, начиная с корпусов и ниже содержание первых двух разделов не доводилось. Таким образом, время появления у противника текста 'Приказа Барбаросса' – 'четыре недели назад', то есть, когда он стал известен в армейских корпусах и дивизиях, не релевантно, поэтому подозрения с последних двух категорий можно снять. Искать предателя надо именно среди высшего командования, мой фюрер, это примерно около 30 человек.

– Я не могу обезглавить всю армию, Йодль,– Гитлер раздражённо бросает карандаш на стол,– которая через четыре недели собирается вступить в войну, необходимо сузить круг подозреваемых. Гейдрих, у вас есть какие-то соображения как это сделать?

– Мой фюрер, для того чтобы сузить круг подозреваемых,– Гейдрих помимо своей воли скашивает глаз на свой новый серебряный с дубовыми листьями погон рейхсфюрера,– мы должны иметь возможность допросить их всех. И сделать это надо срочно, буквально сегодня-завтра. Чем дольше гуляет на свободе предатель, тем больший ущерб он может нанести рейху. В конце концов, сами генералы заинтересованы в его поимке не меньше нас, не так ли?...

– Однако и исключать сговор нескольких лиц тоже нельзя,– пускает 'петуха' Гитлер, сжимая кулаки.

– ... Так точно, мой фюрер, я думаю их следует допросить их раздельно, вызвав в Берлин по не вызывающему подозрения поводу.

– Этот повод должен быть к тому же веским,– кивает Гитлер,– чтобы у них не было повода отказаться от поездки. Кейтель, они продолжают бомбардировать вас своими докладами о концентрации русских войск на границе?

– В последнее время даже больше, чем обычно, мой фюрер. Штабы групп армий уже открыто требуют внести изменения в утверждённый график переброски и порядок развёртывания войск. В частности, начать переброску подвижных соединений за линию Тарнув – Варшава – Кенигсберг.

– Канарис, что сообщает 'ваш лучший агент' о наступлении русских,– губы Гитлера кривятся в усмешке,– кстати, как высоко он сидит?

– Мой фюрер,– протестующе машет руками адмирал,– я не имею права раскрывать никаких подробностей, которые касаются личности агента. Если вы, как Верховный главнокомандующий станете настаивать, то я готов сообщить их вам лично после совещания. А сейчас могу лишь сказать, что он подтверждает приготовления русских: в приграничных округах в течение последних четырёх недель проводится скрытая мобилизация личного состава и транспорта с целью доукомплектования и приведения в боеготовность имеющихся соединений. Ускорено строительство оборонительных сооружений и аэродромов, сроком окончания работ назначено первое июля этого года, проходят учения войск на окружных полигонах. Эти сведения частично подтверждаются нашей агентурой в приграничных районах русских. С середины апреля значительно усилилось противодействие нашей авиаразведке со стороны русской противовоздушной обороны. Группа Ровеля потеряла за это время 5 высотных самолётов-разведчиков. Участились перехваты наших самолётов в районе границы, что сильно затрудняет получение актуальной информации о дислокации соединений противника. Поэтому подтвердить или опровергнуть информацию 'Клауса' о сосредоточении за это время в Белоруссии и Прибалтике двух дополнительных армий не удалось...

– Опять эти проклятые 'четыре недели'!– Гитлер снимает трубку с рычагов телефонного аппарата.– Мне надо подумать, все свободны. Что-то ещё, адмирал?

– Так точно, мой фюрер,– Канарис легко и с явным облегчением поднимается с места,– мне следует доложить о сообщении 'Клауса' руководству ОКХ?

– Не надо, я сам им сообщу,– отрицательно машен он головой и продолжает в телефонную трубку,– Рундштедта и Манштейна, срочно.

* * *

– Мой фюрер,– покрытое глубокими морщинами щека Главнокомандующего сухопутными войсками нервно задёргалась,– необходимо немедленно привести в полную боевую готовность наши войска, находящиеся на границе, к отражению возможного нападения русских. Для этого в кратчайшие сроки необходимо перебросить всю доступную авиацию с Запада на Восток, чтобы прикрыть развёртывание находящихся там и прибывающих войск. Совершенно очевидно, что 'приказ Барбаросса' уже не отвечает складывающейся обстановке и должен быть отменён. Вместо него должен быть составлен новый оборонительный план...

– А если русские не станут наступать,– раздражённо прерывает его Гитлер,– то понадобится ещё один наступающий план и на нашей летней кампании можно смело поставить крест. Вы этого хотите, Рундштедт?

Фюрер, поднимает руку, останавливая готового возразить фельдмаршала, встаёт из-за стола и отходит к огромному до потолка окну, в которое глухо стучат крупные капли дождя:

– Я всегда отдаю должное талантам и знаниям германского генералитета, но не перестаю удивляться той наивности, которую он проявляет в экономических и политических вопросах. Германия не может себе позволить перенос войны с Россией на 1942 год! 1942 год для нас – это война на два фронта, это повторение 1918 года. Провидение даёт нам шанс избежать проклятия войны на два фронта только в 1941! Именно сейчас, фельдмаршал, когда Америка сама ещё не готова к войне, а выбитая нами с континента английская армия, укрывшись за морями своим флотом, зализывает раны, мы имеем возможность разрубить удавку блокады, которую на нас пытается набросить Антанта. 'Новый оборонительный план'... Ученик Клаузевица фельдмаршал Мольтке говорил, что 'ни один военный план не выдерживает первого же столкновения с противником'. Так зачем же вам этот новый план, фельдмаршал?

– При этом, мой фюрер,– Манштейн опережает вспыхнувшего от возмущения Рунштедта,– Мольтке, будучи военным министром, первым ввёл в прусской армии детальное военное планирование, штабные игры и многодневные манёвры...

– Генеральный штаб должен иметь готовые планы на все случаи жизни,– притоптывает носком сапога в такт словам Гитлер,– вам ли, Манштейн, как начальнику Генерального штаба этого не знать. Но ни на штабные игры, ни на многодневные манёвры времени у нас нет. Только что я подписал приказ, чтобы незамедлительно, в течение суток, организовать совместное совещание Верховного командования вермахта, люфтваффе и сухопутных войск, на котором должны присутствовать командующие Групп Армий и Армий, дислоцированных на Востоке, а также в Норвегии, Словакии и Румынии. Но это совещание будет собрано не для того, чтобы отменить 'приказ Барбаросса'. Что толку обсуждать новый план, когда на совещании присутствует предатель. А то, что он находится в числе приглашённых и служит под вашим командованием – очевидный факт, вытекающий из даты когда произошла 'утечка' и того факта, что противнику стал известен документ ОКХ. На самом же деле и совещания никакого не будет. Ваши подчинённые будут подвергнуты допросу гестапо. Расследование будет вестись до тех пор, пока предатель не будет арестован. Вы, господа, выведены из круга подозреваемых, вы возглавите процесс смены руководства в Группах Армий и Армиях. Смелее выдвигайте на эти должности командиров Армейских корпусов и дивизий – они вне подозрений. Вам даётся карт-бланш на определённую корректировку наших наступательных планов, однако дата начала операции не может быть отодвинута на срок более, чем две недели. Вам господа, оказано высочайшее доверие, но всё же придётся смириться с определёнными ограничениями , как-то постоянное присутствие на совещаниях представителей Главного управления имперской безопасности. Вашу охрану и охрану ваших ближайших подчинённых также будет нести СС.