Текст книги "Война. Часть 4"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

'Любопытно узнать как обстоят дела с сёстрами, но думаю и так понятно, что 'коммунизм' у японцев для мужчин... Хотя не так жёстко, как в Польше, где делиться по-братски, означает – всё принадлежит старшему брату'.

– ... Все имущество, да и сама жизнь принадлежит Тенно, поэтому элементы капитализма, которые присутствуют в нашем государстве не имеют большого значения. Однако англо-саксонские традиции нанесли ущерб Японии, а промышленный переворот затормозил развитие морального коммунизма.Сейчас в японском руководстве собралась группа людей, которая хочет распространить свои принципы на всё великое азиатское пространство. Мы называем это Хаккоицю, то есть мир основанный на справедливости. До сих пор это было ущемлено капитализмом и либерализмом, но времена меняются и на повестку дня выходит новый лозунг – долой капитализм и индивидуализм. Но для этого необходимо уничтожить англо-саксов. С этой целью мы заключили пакт трёх держав, при этом не считаясь со своими мелкими интересами...

'Так вот он куда клонит, такое ощущение, что этот человек последние месяцы провёл в летаргическом сне. Впал в спячку аккурат после визита Молотова в Берлин'.

– ... Что же касается японо-китайской войны, то Япония ведёт её не с китайским народом, а с англо-саксами, с капитализмом и индивидуализмом, а Чан Кайши является слугой англо-саксонских капиталистов. Поэтому японо-китайский конфликт надо рассматривать именно под таким углом зрения...

'Тонкий намёк на наши поставки вооружений Чан Кайши'.

– Ещё одним вопросом, который омрачает наши отношения,– министр иностранных дел принимает стакан с водой из рук своего переводчика,– это наши угольные и нефтяные концессии на севере Сахалина. Условия, на которых они функционируютне вполне удовлетворяют обе стороны. Однако наши страны имеют перед собой удачный пример решения такой проблемы – это продажа КВЖД. Мне думается, что схожий шаг по продаже северного Сахалина был бы более чем уместен. Взаимовыгодно решив все эти проблемы и зафиксировав всё на бумаге как приложение к договору о дружбе, советская сторона обрела бы в лице Японии искреннего друга на Востоке.

'Каков нахал, хотя может быть это так принято при ведении переговоров – выдвигать в их начале невыполнимые требования'.

– Признаюсь, господин Мацуока,– улыбается вождь, показывая желтоватые прокуренные зубы,– нечасто можно встретить человека, особенно среди дипломатов, который прямо и честно говорит о том, чего он хочет. Кажется Талейран говорил, что язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли. Но мы, русские большевики считаем, что и на дипломатической арене можно быть искренними и честными. Мне известно, что вы, господин министр, вынуждены вести тяжёлую борьбу со своими противниками в Японии, поэтому не хочу затруднять ваше положение, а даже наоборот хочу облегчить его, чтобы вы смогли здесь в СССР добиться дипломатического 'блицкрига'.

Мацуока, услышав эти слова, совершенно забывает о стакане, который он держит в руках.

– ... Прежде всего,– обычно в голосе вождя трудно обнаружить эмоции, но сейчас он становится вкрадчивым,– советская сторона готова пойти на скорое прекращение поставок вооружения в Китай...

'Всё правильно, самим скоро хватать не будет'.

– ... Но мы хотим оформить это в секретном приложении к протоколу. Разумеется японская сторона в свою очередь должна отказаться от идеи покупки северного Сахалина и согласиться с ликвидацией своих концессий на нём. Что же касается вопроса о том, сколько нефти мы будем продавать вам – сто тысяч тонн или несколько больше, то это можно будет обсудить при заключении торгового соглашения.

– Северный Сахалин,– вода в стакане, который держит министр, начинает колыхаться,– имеет кроме экономического еще и военное значение. Владение им создаёт для Японии спокойствие в этом районе.

Сталин поднимается и походит к специально подготовленной к встрече карте, висящей на стене:

– Япония держит в руках все выходы Советского Приморья в океан – пролив Курильский у южного мыса Камчатки, пролив Лаперуза к югу от Сахалина и пролив Цусимский у Кореи. Теперь вы хотите взять северный Сахалин и вовсе закупорить Советский союз? Какая же это дружба?

– Вместо холодного моря,– подаётся вперёд Мацуока, не замечая воды, которая льётся из стакана на брюки,– мы предлагаем вам выход к тёплому морю через Индию. Например, Япония не будет иметь ничего против советского порта в Карачи.

– Это даёт вам спокойствие на Севере, а нам придётся вести войну здесь не только с индусами, но и с британцами,– мундштук сталинской трубки обводит Индию,– так не годится.

– Без столкновения с англо-саксами в современном мире не удастся решить ни один вопрос,– расстроенно вздыхает Мацуока.

– Давайте всё же не будем вмешивать в наши переговоры третью сторону и сосредоточимся на вопросе, который мы можем решить вместе вдвоём. Советская сторона уверена, что никакая идеология не сможет помешать сближению наших двух государств, если имеется обоюдное желание обеих сторон. Что же касается англо-саксов, то русские никогда не были их друзьями, и теперь, пожалуй, не очень хотят с ними дружить. Причем никогда не забывают, что англо-саксы – это германские племена, поэтому хотят жить с ними в мире и соблюдать нейтралитет, не вступая ни в какие союзы... По лицу японского министра, что он хочет что-то сказать, но в итоге не решается.

– ... В отличие от русских англо-саксы не терпят равноправных отношений, они стремятся навязать свою волю, заставить союзника действовать в своих интересах,– Сталин возвращается к сидящему за столом Мацуоке и останавливается перед ним,– если Япония заинтересована в договоре с СССР о нейтралитете на условиях, о которых я сейчас вам рассказал, то вот моя рука.

'В точку вождь попал, насколько я помню историю, Мацуоку в Берлине немцы жёстко прессовали, заставляя согласиться на атаку английского Сингапура, а в Москве от него ничего не требуют, даже идут навстречу его озабоченностям'.

– Я должен испросить полномочий на подписание договора у Тенно,– министр встаёт и пожимает протянутую руку,– прошу вас дать распоряжение на Центральный телеграф передать мою телеграмму в Токио без очереди.

– Я дам такое распоряжение, господин министр,– кивает вождь,– а вас, товарищ Молотов, я прошу приложить все усилия для согласования текста соглашения и составления совместной декларации относительно Монгольской Народной республики и Маньчжоу-Го.

* * *

– Как ты полагаешь, Алексей,– остаёмся с вождём вдвоём в его кабинете,– будут реагировать американцы на этот договор?

– Конечно отрицательно, товарищ Сталин, англо-саксы теряют ещё одну возможность заставить действовать нас в своих интересах, как в Европе, так и в Китае. Но и мы упускаем кое-какие возможности: например, не сможем теперь присоединиться к очень выгодной для нас американской программе 'ленд-лиз'.

– Именно этот вопрос, Алексей,– вождь принимается набивать табаком свою трубку,– я и хочу с тобой обсудить. Если война с Гитлером станет затяжной, то, боюсь, что наших ресурсов, для противостояния германцам, которые объединили под своим началом почти всю Европу, может и не хватить.

'Работает 'Игнатьевская контора'... Оля рассказывала, что экономикой наших вероятных противников и союзников занимаются уже целых два сектора, по десять человек в каждом, все люди серьёзные, из военспецов'.

– ... Под ресурсами я имею ввиду не только природные и трудовые , но и возможности промышленности, транспорта и сельского хозяйства. Наши специалисты на днях подготовили для меня доклад, где провели сравнение военно-политических потенциалов Германии вместе с её европейскими союзниками и Советского союза на первый квартал этого года. Признаюсь, цифры, которые там представлены оказались для меня неожиданными. По всем основным экономических ресурсам, которые включают производство электроэнергии, угля, нефти, чугуна, стали, автомобилей и так далее мы значительно уступаем своим противникам, уступаем многократно, минимум в два раза. Даже по численности населения мы не имеем с ними паритета, почти в полтора раза. Всё эти расчёты не включают Японию, потенциал которой специалисты оценивают равным половине германского...

Сталин чиркает спичкой, раскуривает трубку и, заметив как я поморщился от дыма, идёт открывать форточку.

– ... Потенциал Великобритании, кстати, они исчислили равным нашему. Если же сложить наши возможности с английскими, то они всё равно будут на треть уступать возможностям германской коалиции. Отсюда вывод – без поддержки Соединённых штатов нам в затяжной войне придётся туго, поэтому портить с ними отношения нам нельзя ни в коем случае...

Вождь пускается в привычное путешествие от стенки к стенки по мягкому ковпу:

– ... Потенциал Великобритании, кстати, они исчислили равным нашему. Если же сложить наши возможности с английскими, то они всё равно будут на треть уступать возможностям германской коалиции. Отсюда вывод – без поддержки Соединённых штатов нам в затяжной войне придётся туго, поэтому портить с ними отношения нам нельзя ни в коем случае. Я хочу поручить тебе, Алексей, очень важное дело. Через неделю в Лондоне будет советник президента Рузвельта Уильям Гарриман, где он будет проводить переговоры по 'ленд-лизу'. А вчера товарищ Литвинов получил сообщение от своих знакомых в Лондоне, что наши партнёры из-за океана готовы вновь встретиться с тобой, чтобы продолжить диалог, прерванный гибелью Баруха, а переговорщиком с их стороны будет именно Гарриман. Думаю, кроме всего прочего, надо воспользоваться случаем, чтобы развеять опасения американской стороны по поводу советско-японского договора о нейтралитете.

Глава 8.

Югославия, пригород Белграда,

Белый дворец на Дединье.

18 марта 1941 года, 18:00.

– Я пригласил вас, господин премьер,– принц-регент опускается в кресло перед камином и делает знак секретарю, чтобы тот оставил их с гостем наедине,– для того, чтобы пояснить причины, по которым я выношу на голосование вопрос о подписании Протокола на завтрашнее заседание Совета Короны. Для меня очень важно, чтобы глава моего правительства поддержал это решение, даже если другие министры, члены Совета, будут голосовать против.

– Ваше высочество,– на лице Цветковича играют сполохи каминного огня,– вы можете быть уверены в том, что я выполню любой ваш приказ, но подпись под Протоколом поставит крест на наших отношениях с Западом. На нашей вчерашней встрече американский посол Лейн заявил, что страны демократии неминуемо разгромят Гитлера, а потерявшие честь державы, которые не окажут сопротивления нацизму или присоединятся к нему после победы демократических стран понесут наказание наравне с агрессорами.

– Югославия может какое-то время сопротивляться,– принц-регента начинает бить дрожь,– это будет стоить нам трёх сотен тысяч человеческих жизней, втрое больше людей будет порабощено, государство будет разрушено, а его территорию поделят между собой Германия, Италия, Венгрия и Болгария. Чем это лучше варианта, при котором мы примем условия завоевателя, но при этом люди останутся в живых? Я знаю, что такое честь. В вопросах, касающихся меня лично, я руководствуюсь кодексом чести, но в сложившейся ситуации я должен делать то, что спасёт мой народ от гибели и страданий, а не то, что спасёт мой авторитет и честь в глазах американцев и сербских патриотов...

– Примерно то же самое, ваше высочество, я и сказал Лейну,– роняет голову на грудь Цветкович,– на что он ответил мне словами Черчилля – 'тот, кто между войной и позором выбирает позор, тот получает и позор, и войну'...

– Хорошо им за морем рассуждать о нашей чести,– начинает принц-регент, но осекается и замолкает.

– ... Сегодня утром ко мне пришёл военный министр Пешич,– продолжает премьер,– он принёс с собой донесение нашей разведки. Германский Генштаб составил подробный план войны против Югославии. Операция вермахта должна начаться одновременно с атакой Греции в первой декаде апреля...

* * *

– Сегодня в шесть вечера в Тушканце,– сидящий напротив за столиком Мустафа, заметив непонимание в глазах Оли, поясняет,– это предместье Загреба так называется, в кафе 'Два ловца' у усташей будет сходка. На неё придёт представитель Павелича в Загребе Славко Кватерник, будет также сын Кватерника – Евген, который заведует личной охраной Павелича и два десятка руководителей ячеек со всей Хорватии. Будут обсуждать проект Декларации о независимости Хорватии...

– Не поняла,– перебивает его девушка, не отрывая взгляда от входа в кафе,– усташи ведь официально запрещены в Югославии.

– Так Кватерник по бумагам и не усташ вовсе, а депутат парламента Хорватской Бановины. Так я говорю, очень удобный момент сейчас: одним ударом можно прибить всю головку усташей, но времени для подготовки операции мало, да и людей у меня только всего три человека. Вдобавок к вооружённым охранникам Евгена, где-то неподалёку будут шнырять ещё и полицейские агенты Мачека из городской стражи. Кстати, весточку об этой сходке принёс один мой старый товарищ, сейчас он – 'стражник'.

– Тогда надо спешить, другого времени уже не будет,– решительно поднимается с места девушка,– сколько времени ехать до этого Тушканце?

– На автомобиле полчаса, не больше,– кривится Мустафа,– да постой, куда ты? Дай хоть кофе допить.

– Допивай-допивай, Исмет, я подожду,– остаётся стоять Оля, бросая нетерпеливый на часики,– до шести ещё уйма времени, целых два часа, а нам ещё в другой конец города за моим человеком заехать надо.

* * *

Форд мышиного цвета, не останавливаясь, проезжает мимо кафе с аляповатой вывеской 'Два ловца', подсвеченной одной электрической лампочкой, и тормозит у тротуара в конце следующего квартала.

– Тяжёлый случай,– вздыхает Кузнецов,– усташи уже выставили охрану на входе. Обыскивают входящих, внутрь никому с оружием не попасть.

– И окна маленькие, ничего через них не видно,– кивает Мустафа, разворачивается и глушит мотор,– о том, чтобы всех накрыть мечтать не приходится. Хотя бы одного подстрелить.

– Нам и нужен один человек,– Оля опускает окно, не дожидаясь пока Мустафа и Кузнецов прикурят сигареты,– пусть даже простой охранник Евгена Кватерника... Вот только нужно, чтобы убил его человек в форме городской стражи. Ты, Исмет, говорил, что твой товарищ служит в ней... Его задачей будет пройти мимо охраны, пересечь проезжую часть и с противоположной стороны улицы сделать несколько неприцельных выстрелов в сторону кафе и, дождавшись наших выстрелов, бежит со всех ног к тебе в машину. Затем по моей команде – в местный полицейский участок сигнализировать, что усташи стреляют по стражникам. Коля, ты прячешься вот за тем каменным забором, будешь отвлекать внимание охраны стрельбой в воздух. Я буду находиться справа за той тумбой. Там расстояние до входа в кафе будет около ста метров, самое то для стрельбы из Маузера-98К...

– А как он узнает, что пора в стражу бежать?– спрашивает Мустафа, тем самым, неожиданно для себя признавая право девушки командовать их маленьким отрядом.

– Вот возьми, Исмет,– Оля протягивает ему небольшой свёрток,– это маленькая радиостанция. Работает на расстоянии не больше пятисот метров. Такая же есть у меня и у Коли, он научит тебя как ей пользоваться, это нетрудно. Сейчас вместе с Колей едете к товарищу. Допускаю, что его может не быть на месте, в этом случае действуем по тому же плану, но без него.

– Так мне что, просто сидеть в автомобиле и ждать?– обиженно сопит Мустафа.

– Именно так, только ты знаешь окрестности,– в Олином голосе зазвучали металлические нотки,– если с тобой что-то случится, то нам с Колей отсюда не выбраться.

* * *

– Ваше высочество,– в 'русской комнате' дворца за спиной принца-регента неожиданно возникает из темноты седая голова генерала Вуйковича, начальника Тайной полиции,– четверть часа назад радиостанция 'Веленбит', что вещает из Граца на Хорватскую Бановину, передала срочное сообщение, что будто бы в Заребе убит Евген Кватерника, а его отец Славко, депутат Хорватского парламента, тяжело ранен. Якобы в них стреляли полицейские, которые подчиняются Автономии.

– С каких это пор Королевская полиция пользуется слухами, которые распространяет иностраннаая радиостанция?– не может отказать себе в удовольствии съязвить Цветкович, вздрогнувший от голоса генерала.

– С тех пор, господин премьер,– не лезет за словом в карман Вуйкович,– как ваше правительство позволило Мачеку создать свою полицию. А моим людям в своей стране приходится действовать как шпионам в иностранной державе.

– Подождите, господа,– поднимается с места принц-регент,– что-то знакомое, кто такой этот Евген, тоже депутат?

– Евген Кватерник, ваше Высочество, был подручным Павелича, именно ему глава усташей поручал самые грязные делишки, связанные с похищениями и убиствами. Мало кто знает, но именно Евген стоял за непосредственной организацией убийства короля Александра и французского министра иностранных дел Барту.

– Собаке собачья смерть,– качает головой принц-регент,– однако ситуация в Хорватии складывается взрывоопасная. Видимо придётся собрать Совет Короны уже сегодня, мой дворец в вашем распоряжении, господин премьер, прошу вас отдать необходимые распоряжения.

* * *

– Я только что разговаривал по телефону с Загребом,– первый заместитель премьера Мачек срывает с носа запотевшие очки и начинает их яростно тереть носовым платком,– ситуация в Бановине после покушения на Кватерников неспокойная, в Тушканце и окрестностях отмечены случаи нападения их сторонников с целью захвата оружия на отделы городской и сельской стражи. Мои советники на местах считают, что к утру можно ожидать нападения усташей на воинские части. Считаю, что королевское правительство должно немедленно, пока не поздно, вмешаться в создавшуюся ситуацию. Ввести на территорию Хорватской Бановины дополнительные войска, так как имеющиеся ненадёжны...

– Это совершенно исключено,– прерывает его министр иностранных дел,– это поставит под угрозу подписание Протокола о присоединения к Тройственному союзу, так как Германия и Италия безусловно выступят резко против ввода частей Сербской армии в Автономию. Кроме того, это может привести к межнациональным столкновениям между хорватами и сербами в Бановине, поскольку усташи будут использовать этот факт в своей пропаганде...

– Вы хорваты столько лет добивались атономии,– зло выкрикивает с места министр-серб Раденко Станкович,– а теперь пытаетесь спрятаться за спинами сербских солдат. Не выйдет!

– Господа, прошу всех успокоиться,– принц-регент звонит в колокольчик, на его звук в зал заглядывает камердинер,– напоминаю вам, что речь идёт о сохранении единства нашего государства, представителями которого вы все являетесь. Я хочу услышать мнение о выходе из ситуации военного и морского министра Пешича.

– Кхм-кхм,– со стула с трудом поднимается пожилой седовласый генерал армии,– прежде чем намечать пути выхода из ситуации надо предварительно понять в какой же на самом деле ситуации мы находимся. Хочу сразу заметить, что ситуация в Королестве намного хуже, чем мы здесь услышали. Ему, кроме всего перечисленного, угрожает ещё одна опасность, а именно угроза государственного переворота со стороны определённых кругов в армии, полиции и депутатского корпуса...

– Вам известно что-то конкретное о заговоре, генерал?– недовольно прерывает его Цветкович.

– ... Всё на уровне слухов,– покусывает седой ус Пешич,– я не могу назвать имя того, кто сказал мне о заговоре, поскольку дал честное слово не делать этого, но, по-моему, эти слухи заслуживают доверия. Вы ведь, господин премьер, по совместительству занимаете пост министра внутренних дел? Поэтому не буду отнимать ваш хлеб и перейду к вопросу, который был мне задан. Самая главная задача, которая стоит перед нами – это недопущение попадания оружия в руки террористов. Необходимо срочно привести все войска на территории Автономии в боевую готовность, оставаясь при этом пока на своих базах. Подавлением беспорядков должна заняться местная полиция, приказ им по радио и через газеты должен немедленно отдать господин Мачек, как глава Автономии. Армия будет вмешиваться в конфликт только в случае сильного сопротивления мятежников или перехода на их сторону отдельных частей, секретный приказ командирам частей на это отдаст начальник Генерального штаба Косич. Второй задачей, с целью предотвращения государственного переворота, является проведение ротации частей Белградского гарнизона, что может быть объяснено посылкой войск на границу Автономии с Сербией и Боснией и Герцеговиной. Ну и третьей – начать подготовку к скрытному призыву резервистов в Сербии...

– Вы с кем воевать собрались, генерал?– выкрикивает с места министр иностранных дел Цинцар-Маркович.– Или сами готовитесь стать диктатором?

– Мне семьдесят лет, господин министр,– грустно улыбается Пешич,– уже поздно играть в эти игры. Смею заверить вас, что как только мой план будет принят правительством, я тут же подам в отставку. Считаю, что призыв резервистов нам необходим на случай, если Германия, Италия, Венгрия и Болгария не сдержат своих обещаний и всё-таки решат поживиться за наш счёт. Так сказать, как мера предосторожности...

– Но позвольте, вы серьёзно считаете, генерал,– принц-регент, поднимая руку останавливает готовых вступить в дискуссию министров,– что страны Оси оставят нас в покое без подписания нами Протокола о присоединении?

– Положа руку на сердце,– поворачивается к нему Пешич,– я не очень-то верю, что они оставят нас в покое даже если мы его подпишем. Но любой наш демонстративный шаг, будь то подписание Протокола или его не подписание, взорвёт Королевство, что для меня, как убеждённого монархиста, неприемлемо. Поэтому нам остаётся молиться и надеяться на то, что страны Оси, посмотрев на то, что происходит у нас в стране, оставят Югославию на время в покое, занявшись своими более важными делами. Не думаю, что Гитлер горит желанием вмешаться во внутренний конфликт в Югославии, так как это потребует много сил и времени.

* * *

– Что вы думаете, господин министр, по поводу предложения Пешича?– Спрашивает Мачек у наместника Словении Куловеца, как только они оказываются на воздухе, ожидая когда подъедут их автомобили.

– Тут есть над чем подумать,– переступает с ноги на ногу тот,– военный министр, без сомнения, серьёзный человек с огромным опытом. Надо поторопиться, я собираюсь ночным поездом выехать в Любляну, обсудить положение с советниками.

– Понимаю вас,– кивает Мачек,– я сам хочу без промедления вернуться в Загреб, мне нечего делать в Белграде, поскольку принц-регент отложил голосование в Совете Короны на неделю. Счастливого пути, Франц.

– Спасибо, Владко, тебе так же,– хлопает дверцей он и, откинувшись на сиденье, приказывает водителю,– в посольство Италии, затем – Германии. Покружи по городу, убедись, что за нами нет 'хвоста'.

– Ну что там было?– секретарь Мачека генерал Крневич, ожидавший шефа в машине, выключает радио.

– В Германское посольство,– отдаёт распоряжение он шофёру и поворачивается к другу,– ну слушай,... нет сначала ты, какие новости?

Лондон, Кенсингтон, Палас Гарденс, 13

Полпредство СССР в Великобритании,

2 апреля 1941 года 11:00.

– Этот дом один из лучших в нашем квартале,– Майский останавливается перед входом в высокое трёхэтажное здание полпредства,– хотя он и зовётся в Лондоне 'кварталом миллионеров'. Заполучить его мне удалось только благодаря тому, что англичане очень суеверны. Дом имеет почтовый номер – 13, хотя если вы заметили, товарищ Чаганов, в соседние дома 11 и 15 попали немецкие бомбы, а моему повезло.

Размашисто жестикулирует полпред, указывая на каменное возвышение рядом, вокруг которого там и сям были разбросаны выкорчеванные и завявшие кусты:

– При этом пострадал наш садик, но не из-за этих ужасных бомбёжек 'большого Блица', которыми германцы терроризировали Лондон в течение 57 дней и ночей. Пострадал он в основном из-за английских строителей, строивших под ним бомбоубежище.

В воздухе вновь рассыпался мелкий прерывистый смех Майского, а его глаза бегают по нашим с Олей лицам, пытаясь понять какое впечатление производят его шутки, а руки то и дело то и дело оглаживают усы и бородку 'а ля Троцкий'.

'Нервничает что-то Иван Михайлович, навоображал себе наверное о цели моего визита в Англию'.

– Здесь у нас актовый зал,– несётся впереди хозяин, пересекая просторный зал с двумя рядами окон один над другим, отделанный тёмным резным дубом и опоясанной лестницей, ведущей на балюстраду,– тут же мы устраиваем приёмы по случаю государственных праздников. Далее кабинеты полпреда, первого секретаря и советника. Этот белый зал мы приспособили для малых приёмов...

'По размерам вроде не уступает актовому... И в самом деле 'обангличанился' товарищ Майский, как 'сигнализируют' на него 'неравнодушные' сотрудники посольства, которых он 'загнал' на третий этаж и на чердак. Сам же с женой расположился в трёхкомнатных 'аппартаментах'и жалуется на тесноту... Ну да я не за этим сюда приехал, пусть этим товарищ Молотов занимается'.

– Анечка,– жена полпреда быстро реагирует на нервный взгляд супруга,– не хотите посмотреть наш зимний сад? Там есть пальмы.

– С удовольствием, Агния Александровна,– живо откликается на её предложение Оля.

– Что-то я заболтался совсем, товарищ Чаганов,– деланно конфузится Майский, несмотря на свой возраст легко поднимаясь на несколько ступенек вверх,– вы же не за этим летели за три моря, в моём кабинете будет удобно поговорить... Нет-нет, в моём личном кабинете, он на втором этаже.

'Всюду старинная мебель, мраморные столы, художественные вазы... Чем-то напоминает обстановку в полпредстве у Коллонтай в Стокгольме. Что с этими меньшевиками не так'?

– Чай или кофе?– суетится вокруг меня хозяин, усаживая у окна с видом на Кенсингтонский дворец.

– От чая, пожалуй, не откажусь,– тону в мягком кресле.

– Сейчас у нас в Англии стало получше стало с продуктами, не то что было год назад...

'У нас'...

– ... Впрочем в Чекерсе, в резиденции премьера, их не было никогда, долго вас после обеда ещё мучил Черчилль?– превращается в слух Майский.

– Да нет, не особо,– с удовольствием делаю из изящной фарфоровой чашки глоток душистого цейлонского чая,– плохо то, что Чекерс находится далековато от Лондона, я бы предпочёл, чтобы...

– Что вы, что вы, товарищ Чаганов,– перебивает меня полпред, делая страшные глаза,– иметь во время визита в Великобританию официальную резиденцию в Чекерсе – это высший символ почёта, не всякому главе иностранного государства выпадает такая честь!

– Всё верно, Иван Михайлович, однако отложим все эти почести и церемонии в сторону, я не за этим сюда приехал. Мне нужно, чтобы вы немедленно позвонили американскому послу Уайнайту и пригласили его к себе на фуршет...

– Сейчас уже поздно, такие предложения делаются заранее, он не согласится...

– Он согласится, товарищ Майский, поверьте мне. Далее, через четверть часа мой автомобиль выедет из полпредства, он вернётся обратно около восемнадцати ноль-ноль, как раз к фуршету. Нас с супругой в автомобиле не будет, сразу после его отъезда вы через садовую калитку незаметно выведете нас в Кенсингтонский парк, где мы и погуляем до шести вечера...

– Без охраны?!– подскакивает с места полпред.

– Товарищ Майский,– добавляю жезеза в голос,– вы получили указание от наркома, что обязаны беспрекословно исполнять все мои указания? Так вот и исполняйте. Само собой разумеется, ни одна живая душа в полпредстве, кроме вас с женой, не должна догадаться, что мы покинули здание.

* * *

На выходе из парка мы ускоряем шаг и, перебежав дорогу, ныряем под арку подземки с надписью 'станция Куинсуэй'. В нос шибает резким запахом мочи и гнили. Оля суёт кулачок с мелочью в едва освещённое окошко и возвращается ко мне с двумя билетами синего цвета. Не спеша спустившись по лестнице под землю, со всех ног мчимся по грязной платформе мимо сидящих на ней на каких-то узлах людей, и последними заскакиваем в поезд, лишь в последнюю секунду избежав удара от закрывающейся пневматической двери.

– Мама, кто эти люди, почему они сидят здесь под землёй?– спрашивает девочка с лицом цвета молочной сыворотки, смотрящая в грязное окно вагона.

– Им некуда больше идти,– устало отвечает седая женщина,– в их дом попала бомба. Поезд, чуть накренившись, со скрипом ползёт по тоннелю, то и дело останавливаясь, не доехав до станции. На станции Холланд парк, не выдержав этой пытки, первыми выскакиваем из поезда.

– Ждёт,– шепчет мне Оля, найдя глазами машину американского посольства, припаркованную в ближайшем переулке,– ходу.

* * *

– Прежде, чем начать нашу беседу, мистер Че,– Гарриман вытягивает длинные ноги к пышущему жаром камину,– я хочу для себя уяснить, как согласуется подписание Россией соглашения о нейтралитете с Японией с вашей декларацией о стремлении к налаживанию более тесных отношений с Соединёнными штатами?

– Вполне согласуется, господин советник,– с удовольствием повторяю движение своего собеседника,– этот факт ставит точку в борьбе двух групп внутри советского руководства, одна из которых стремилась к присоединению СССР к Тройственному союзу, а другая – противилась этому. Вторая точка зрения победила.

– Позвольте,– Гарриман щипчиками откусывает кончик длинной сигары,– но очевидным следствием этого соглашения будет сворачивание вашей помощи Китаю, разве не так? Получается, что вы играете на стороне нашего врага.

– Ну, во-первых, подключив в марте этого года Китай к программе ленд-лиза, вы можете с лёгкостью компенсировать выпадающие поставки. А, во-вторых, через короткое время они бы и так прекратились в связи с вступлением Советского союза в войну в Европе. Мы получили заслуживающие доверия сведения, что Германия готовится напасть на нашу страну весной-летом этого года. Поэтому заключение соглашения с Японией следует рассматривать как попытку Советского правительства избежать войны на два фронта. Война в Европе по нашему мнению будет длительной и кровопролитной, потребует консолидации огромных людских и материальных ресурсов, в связи с этим, товарищ Сталин, поручил мне выяснить позицию Соединённых штатов по вопросу заключения военного союза между нашими государствами и присоединения СССР к программе ленд-лиза.

– Я уверен, мистер Че,– чиркает спичкой мой собеседник, прикуривая сигару,– что ваш запрос относительно заключения военного союза будет благожелательно рассмотрен президентом и Конгрессом, то в отношении ленд-лиза всё не так просто. 'Закон по обеспечению защиты Соединённых штатов' прямо требует, что страна-получатель находилась в состоянии войны хотя бы с одной страной-агрессором. Вы же, напротив, имеете с последними пакты о ненападении и нейтралитете.