Текст книги "Война. Часть 4"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Annotation

Книга пятая, часть четвёртая. Закончена.

Кротов Сергей Владимирович

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Кротов Сергей Владимирович

Чаганов: Война. Часть 4

Чаганов: Война. Часть 4.

Глава 1.

Москва, Антипьевский перулок, д.2,

Кабинет наркома обороны,

10 декабря 1940 года, 16:00.

– В связи с некоторыми разногласиями,– Захаров старается не смотреть на сидящего прямо перед ним Тимошенко,– возникшими в руководстве наркомата относительно характера действий противника на западном театре военных действий, решено перенести начало планировавшихся оперативно-стратегических игр на начало следующего года и провести их сразу после окончания совещания высшего командного состава Красной Армии.

'Дожали, всё-таки, начальника Генерального штаба 'украинцы', не сумел отстоять взгляды своего учителя Шапошникова. Значит будут разыгрывать вариант с главным ударом немцев к югу от Полесья. Как бы по итогам игр Захарову и должности своей не лишиться'.

– Заседание Главного Военного Совета объявляю закрытым,– голос Будённого в мёртвой тишине кабинета прозвучал особенно громко.

– Матвей Васильевич, есть несколько минут?– догоняю генерала армии, который в одиночку спускается по лестнице.

'Символично, коллеги почуяли ветер перемен'?

– Да, конечно, Алексей Сергеевич,– оживляется Захаров,– прошу ко мне в кабинет.

– Как я понимаю,– тону в большом кожаном кресле у окна,– теперь Генштабу придётся полностью менять сценарий игры?

– Да уж,– вздыхает тот,– времени до 'Совещания' совсем не остаётся.

– У меня, Матвей Васильевич, есть предложение по организации игр, чтобы они были максимально приближены к реальности. Как вы знаете, наша армия месяц назад полностью перешла на новую систему шифрованной связи, получила новое оборудование. Что вы скажете, если игры будут проходить не как обычно в одном помещении, а как в жизни: в Генеральном штабе и в штабах Особых округов. То есть, так же в письменном виде будут исполнятся директивы, боевые приказы, оперативные сводки, но передаваться они будут не руководителю игры или посреднику лично в руки, а станут шифроваться и транслироваться штатными средствами по радио в Москву. Это позволит организаторам не привязываться к определённым датам, когда все участники и руководство будут в Москве, не отрывать командиров от своих войск. Такой способ даст необходимую практику именно тем командующим, которые поведут свои войска в бой. Подобная организация игр позволит легко расширить состав участников, можно будет не ограничиваться только фронтовым и армейским звеном, но подключить и дивизионное, да даже полковое. Кроме того, организаторы не будут так сильно ограничены по времени проведения игр, что позволит не ужиматься до проверки только основных моментов сражения, а начинать их с момента мобилизации, сосредоточения и развёртывания войск и так далее до завершения битвы. Причём не разбивать игру на две части по отдельным участкам фронта, как Север и Юг, а проигрывать весь фронт одновременно.

– Интересное предложение,– оживляется начальник Генерального штаба,– вопрос только в том, хватит ли у нас сил и времени на подготовку и проведение столь масштабных игр? Если подключать дивизии, то лишь наблюдателей, по одному в каждой, потребуется 200 человек, да со стороны 'синих' примерно столько же. А корпуса, армии, фронтовые управления? К тому же явно надо будет соответственно увеличивать аппарат руководителя игр.

– Людей можно будет взять из штабов внутренних округов, они тоже таким образом будут вовлечены в процесс организации и планирования операций. Ещё можно будет по результатам участия дивизий в боевых действиях, учёбе, а также по наличию вооружений и штатной численности, в процессе игры – потерь и пополнения, присваивать им коэффициенты боеспособности. Это будет касаться не только 'красных', но и 'синих', чтобы внести элемент объективности при определении исхода боев, бомбардировок и так далее. Я понимаю, что объём работы по вычислению коэффициентов, которые будут меняться каждые сутки, огромен, но мы можем для таких расчётов использовать вычислительные машины. С такой техникой мы сможем достаточно точно рассчитывать прохождение эшелонов в зависимости от пропускной способности железных дорог и колонн с пехотой и техникой по шоссе, учитывая даже погоду. Да-да, Матвей Васильевич, погоду, ведь нам известны средние температуры и количество осадков на любую дату в районах проведения игр за прошлые годы, их и будем использовать. Имеется также задумка для внесения действительного реализма в игру, включить в неё необходимость эвакуации оборонных заводов и населения из прифронтовой полосы, ведь они также будут нагружать транспортную систему. У меня в Спецкомитете имеются достаточные для этих расчётов вычислительные мощности и подготовленный персонал, я готов предоставить их на время проведения игр.

– Заманчивую перспективу вы нарисовали, Алексей Сергеевич. Как считаете, сколько примерно времени с вашей стороны уйдёт на подготовку?

– Семьдесят два дня с момента принятия решения, при условии, что все необходимые данные с вашей стороны будут предоставлены не позднее десятого дня начала работ.

– Но как это возможно знать?– вырывается у Захарова.

– Очень просто, я посоветовался со своими специалистами, совместными усилиями мы составили сетевой график, то есть динамическую модель производственного процесса, последовательность и взаимозависимость выполнения работ...

– П-понятно,– генерал армии тянется к телефону, стоящему на столике,– соедините с наркомом. Как только он освободится, сообщите, что мне нужно с ним срочно поговорить. Алексей Сергеевич, мне начальник Оперативного Управления вместе с начальником отдела связи доложили, что вы им показали какую-то телефонную станцию, которая без проводов работает на 120 километров. Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

– Пока только действующий макет, НИИ-48 работает над тем, чтобы поскорее запустить его в серию. Американцы сейчас работают над такой же идей. Называется она системой радиорелейной связи. Идея проста, заключается в том, что передающая и принимающая антенны находятся в прямой видимости друг у друга. Это сделано потому, что ультракороткие волны, на которых работает система не могут огибать землю. Имея антенны высотой около ста метров, мы можем передавать радиосигналы на дальность до 45 километров. Зачем нам нужны высокие частоты? Для того чтобы в выбранном диапазоне уместилось больше радиоканалов. Например, на том макете, что видели ваши подчинённые, имеется 8 дуплексных голосовых и 12 телеграфных каналов. Работать они могут одновременно.

– Всего 45 километров?

– Да, всего 45, но через это расстояние мы ставим ретранслятор, грузовик с антеннами и радиостанциями, который принимает радиосигнал, усиливает его и передаёт дальше, на следующие 45 километров и так далее. Теоретически по дальности ограничений нет.

– Ясно, как телеграфные столбы,– понимающе кивает Захаров.

– Точно,– улыбаюсь я,– только без проводов. Представляете, немецкий диверсант подходит к телеграфному столбу с кусачками, а проводов нет.

'Много крови у нас выпила, эта станция, работающая в сантиметровом диапазоне. Даром что выполнена она была на основе 'Подсолнуха': тот же контейнер на колёсах, элементная база у них почти ничем не отличается, поскольку средняя выходная мощность та же – 200 ватт, параболическая антенна с дипольным радиатором – та же, правда на радиорелейной станции их две, поэтому вес вышел немного больше. Плюс персонал набравшийся опыта при доводке РЛС, короче всё говорило за то, что проблем не будет, но не пошла сразу работа: работа с уменьшением помех и нейтрализацией влияния одной антенны на другую затянулась. Сейчас уже всё исправили, но потерянного времени – не вернёшь. Хорошо ещё, что догадались сразу вести работы и над более простой возимой одноканальной станцией метрового диапазона, она уже прошла заводские испытания. Для уровня 'корпус – дивизия' вполне подходит. Их и надо больше, чем для уровня 'фронт – армия' и 'армия – корпус', поэтому не всё ещё потеряно'.

– Провода тоже пока оставим,– грустно улыбается Захаров,– на всякий случай.

– Вы не беспокойтесь, Матвей Васильевич, приложим все силы, чтобы у Особых округов радиорелейные станции к лету были.

– Да я не о технике, Алексей Сергеевич, я о людях.

– На первых порах будем поставлять станции с обслуживающим персоналом из числа заводских наладчиков, они и станут обучать штатных связистов.

– Вот за это спасибо, кто бы мне ещё командиров...– вырывается вдруг у начальника Генерального штаба, он на секунду замолкает, но затем, решившись продолжает,– надёжная быстрая связь на поле боя и в тылу – это очень важно. От связи напрямую зависит сколько времени уйдёт от получения командующим докладов от командиров, подчинённых ему частей, принятия им решений, постановки задач до первых шагов их реального выполнения. Зависит многое, но не всё. Есть такое понятие – 'туман войны', которое ввёл немецкий военный теоретик Клаузевиц. Смысл его в том, что полководец не имеет полной картины поля боя. И по зачастую разрозненным данным, которые имеются в его распоряжении, он должен принимать правильные решения. Научиться этому можно, если не брать войну, так как это уже бывает поздно, то либо на учениях, либо участвую в 'военных играх' на картах. Очевидно, что для успеха операции полководцу надо рассчитать различные варианты развития событий, соотношение сил и средств, характер местности и многое другое. Попытаться разыграть варианты в поле с привлечением войск, конечно, можно, но очень затратно и, к тому же, участвующий в учении полководец не имеет возможности увидеть полную картину сражения, а лишь ту часть, где он находится и в которой принимает участие. Да и попробовать различные варианты не получится. Поэтому следует признать, что командно-штабные игры являются важнейшим инструментом в получении полководцем военного опыта. К сожалению, должен признать, этому инструменту в Красной Армии, в отличие от германской, уделялось в прошлом значительно меньше внимания, чем военным учениям. Как показали последние проверки Генерального штаба в округах, уровень подготовки, мягко говоря, невысок. Особенно это касается от командиров полка и выше. Вы, Алексей Сергеевич, знакомы с докладом начальника Разведывательного Управления по итогам войны во Франции?

– Только в части, касающейся вооружений.

– Я думаю вам, Алексей Сергеевич, так как вы собираетесь глубоко окунуться в тему военных игр, будет полезно ознакомиться с ним полностью, я пришлю доклад с фельдъегерем. Так вот, есть в его тексте характерный эпизод: охрана генерала Гудериана, одного из германских генералов командира танкового корпуса, взяла в плен штаб французской дивизии, а сам генерал там же допросил начальника штаба, который был даже не в курсе того, что фронт его дивизии давно прорван...

'Что-то я не припомню такого в его мемуарах, хотя... много уже чего поменялось там после нашего с Олей вмешательства в историю'.

– ... Вы понимаете, охрана!– почти кричит Захаров,– это значит, что командующий корпусом наступает в авангарде своих войск. Это значит, что время цикла боевого управления в корпусе Гудериана, о котором мы с вами говорили, сокращается до минимума: он видит поле боя своими глазами, сам получает сведения о противнике из первых рук, единственное, что ему остаётся принять решение и отдать боевой приказ. В этом германский ключ к победе. Именно так, опережая своих противников в разведке, оценке обстановки и скорости принятия решения и его исполнения, они и раскатали в блин Польшу с Францией. А мы всё считаем, у кого броня танка толще, да численность дивизии больше...

'Как там Наполеон говорил: 'Лучше лев во главе стада баранов, чем баран во главе львов''.

– ... Нет-нет, Алексей Сергеевич,– спохватывается начальник Генерального штаба,– вооружение, техника, конечно, тоже очень важна...

– Но без людей, она просто кусок железа,– согласно киваю я,– я с вами полностью согласен. На обучение людей больше время уходит, чем на производство вооружений. Так что нам сейчас делать, когда до войны осталось полгода?

– Усилить штабную учебу командиров, но это, как вы правильно сказали, Алексей Сергеевич, дело долгое. Хотя если учить только тому, с чем предстоит им столкнуться в скором времени: разбирать подробно варианты боевых действий на их участке, то можем и уложиться...

– И параллельно искать таланты, которые схватывают всё налету, которым не надо разжёвывать прописные истины. Бьюсь об заклад, что та же ваша проверка в войсках выявила не мало подобных командиров. Ведь так?

– Есть, конечно. Только тут такое дело – помимо ума и сообразительности, то есть скорости его работы, хороший командир должен также обладать волевыми качествами и организаторскими способностями. К сожалению, все они могут ярко проявится только в военное время.

– Психологи, Матвей Васильевич, с вами будут не согласны. Они уже давно разработали множество методов чтобы препарировать душу человека, даже в случае, когда тот пытается этому противодействовать. Единственное условие – испытуемый не должен сам быть психологом и быть знакомым с этими методами.

– Но мы же не можем проверять весь командирский состав, как недавно в институте Экспериментальной медицины проверяли работников Генерального штаба. Три месяца ушло на проверку.

– Есть методы и попроще. Анкетирование, например. Вот у вас сейчас по итогам проверки есть на примете несколько тысяч перспективных командиров. Пусть их пригласят для осознания серьёзности мероприятия в особый отдел и дадут заполнить анкету, которую для вас составят учёные ВИЭМ. Потом какое-то время уйдёт на проверку результатов и вы получаете резерв для замещения командных должностей в частях Особых округов.

– Интересная идея, Алексей Сергеевич, непременно её осуществим,– Захаров поднимает трубку зазвонившего телефона,– слушаю, товарищ маршал.

Баварские Альпы, Бергхоф,

Резиденция Гитлера.

11 декабря 1940 года, 11:00.

– Сорок тысяч итальянских солдат сдалось англичанам в плен в Египте,– скривился Гитлер, отшвыривая телеграмму в сторону,– вы слышите, Кейтель – 40000! Дуче опасается, что африканские отряды де Голля, могут ударить в спину войскам маршала Грациани в Ливии. Маршал Грациани просит прислать ему наши самолёты, дуче – две немецкие танковые дивизии. Другому итальянскому маршалу наподдали под зад греки. Греки, Кейтель!

– Не думаю, мой фюрер, что Бадольо в чём-то виноват. Его заставили наступать четырьмя дивизиями на 16 дивизий противника, причём в горной местности.

– Возможно,– сухо замечает Гитлер,– но я говорю не об этом. Дело в том, что после греческой авантюры я не могу больше доверять ни самому Муссолини, ни его генералам. Я не могу отдать под их командование немецких солдат.

– Вы совершенно правы, мой фюрер,– Кейтель почтительно смотрит снизу вверх на стоящего перед ним Гитлера,– двести тысяч безоружных не обученных рекрутов, что де Голлю удалось вывезти в Алжир из Франции в данный момент не представляют никакой опасности для итальянцев. Значительно большая угроза для них – это французский флот, вместе с британским, сможет нарушить снабжение войск в Северной Африке. Боюсь, что в этой ситуации безопасная перевозка наших войск по морю невозможна. Лучшее, что могут сделать итальянцы в данной ситуации, это сидеть в обороне в Ливии и даже не не думать ни о каких наступательных действиях в направлении Суэца.

– Тем более,– подхватывает Гитлер, поощрительно кивая собеседнику,– что нашим войскам будущей весной хватит дел и в Европе. Испания и Гибралтар, а в случае необходимости и оккупация Португалии, но этого лучше бы избежать – вот самые важные цели на Западе; Греция, Корсика и Крит – на Юге; на Севере – пока никаких активных действий, после того как Россия будет разгромлена, Скандинавия сама упадёт к нашим ногам. Англия, подготовка к десантной операции на Остров должна быть прекращена. Я не буду жертвовать жизнями немецких солдат ради того, чтобы плодами их победы, колониями по всему миру, воспользовались японцы и американцы. К вопросу об Англии я вернусь позже, в 42-ом, когда мы будем готовы к дележу британского наследства. Россия, я хочу, чтобы план операции был закончен в ближайшее время. Разногласия между Верховным командованием и Генеральным штабом Сухопутных войск по плану 'Отто' должны быть разрешены как можно быстрее. Возможно Манштейн по сравнению с Гальдером и является для вас, Кейтель, менее удобным партнёром, но я прошу вас быть более снисходительным к племяннику самого Гинденбурга, тем более, что он бесспорно талантлив. Следует помнить чья была идея прорыва через Арденны.

– Слушаюсь, мой фюрер.

* * *

– Господин генерал-полковник, комендант объекта 'Цеппелин' полковник Хюбнер,– пальцы правой руки полковника на секунду в воинском приветствии касаются седого виска и стремительно летят вниз, чтобы застыть в стойке смирно, не касаясь бедра.

– Показывайте своё хозяйство, полковник,– Манштейн поощрительно кивает головой.

Раскрасневшийся Хюбнер делает шаг в сторону, пропуская начальника Генерального штаба и сопровождающих его офицеров в открытую дверь обычного с виду деревенского домика с покатой крышей:

– Прошу сюда к лифту, господа.

– А он выдержит нас всех, господин полковник?– подаёт голос адъютант начальника Генерального штаба.

– Выдержит без всякого сомнения, это грузовой лифт, который способен поднимать и опускать большие грузы и даже автомобили. Вообще, всё что вы видите вокруг построено из особо крепкого фортификационного бетона, способного выдержать прямое попадание любой существующей авиабомбы. Вокруг шахты лифта идёт лестница, её пролёты опускаются до глубины 21 метр.

– Думаю, нам следует размять наши косточки,– решает Манштейн,– ведите к лестнице.

– Слушаюсь, но прежде будет лучше, господа, если вы снимете верхнюю одежду. Дело в том, что-то огромное количество оборудования, которое имеется на объекте, выделяет большое количество тепла. Проектировщики и строители не учли этот факт, в результате система охлаждения не справляется с отводом тепла и нам приходится работать в непростых условиях. Даже сейчас, зимой температура в некоторых помещениях доходит до 30 градусов.

– А летом что делать?– по бетонным ступеням гулко застучали железные подковки военных.

– Летом приходится открывать двери лифта и двери на лестницу, иначе, я думаю, температура перевалила бы и за 40.

– Ну вот, а вы, Паулюс, жалуетесь, что вам холодно в 'Майбахе-первом', может быть вам сюда перебраться?– громкий смех, вырвавшийся из десятка лужёных глоток, превращается тесными стенами бункера в душераздирающие стоны.

– Первый уровень,– бойко докладывает Хюбнер,– тут работают наши шифровальщики, к сожалению доступ в его помещения никто из нас не имеет. Прошу вниз, господа... Наш бункер связи – самый защищённый объект Вюнсдорфа...

– Больше чем бункер Верховного Главнокомандования Сухопутных войск?

– Так точно, господин генерал-майор, толщина грунта и песка до бетонного слоя первого уровня составляет пятнадцать метров, а под ней ещё три метра сверхпрочного бетона, а подушка 'Майбаха-первого' лишь 4 метра, под которым находится два метра бетона, глубина залегания двенадцать метров...

– Надеюсь в 'Майбахе-втором' он ещё меньше,– тихо замечает кто-то сзади,– главное, чтобы у них карты с игрального стола от взрыва не сдувало.

Тысячеголосое дьявольское эхо снова катится по бетонному ущелью.

– Второй уровень,– из-за открытой настежь двери доносятся десятки возбуждённых голосов,– именно сюда, господа, попадают те самые капсулы, что вы посылаете из 'Майбаха' по пневматической почте для передачи своим абонентам...

В длинной узкой комнате вдоль стены с рядами коммутационных панелей сидит около двух десятков мужчин в военной форме, прижимая одной рукой телефонную трубку к уху, а другой непрерывно щёлкая многочисленными тумблерами.

– ... Это операторы группы 'Восток', каждый из них отвечает за своё направление, которое состоит из сотен радиорелейных, телефонных и телеграфных линий связи. Взгляните на схему, висящую у них над головами. В левой части находится квадрат с надписью 'Цеппелин', из которого выходят толстые белые линии, например, на севере одна идёт на Данциг, другая – на Кенигсберг.

– Скажите, полковник,– Манштейн передаёт свою шинель адъютанту,– а почему Кенигберг обозначен кружком, а Алленштайн куда от него идёт другая линия – квадратиком.

– Дело в том, что кружком обозначены пункты, к которым идут стационарные подземные линии связи, а квадратом – пункты временные, как правило воздушные или радиорелейные. Заметьте, также, что некоторые линии, например, линия от Лодзи до Гройца в предместье Варшавы – пунктирная, то есть, строящаяся. Рядом с названием населённого пункта стоят цифры, которые говорят о количестве каналов связи между пунктами связи.

– Алленштайн, Гройц, Ржешув,– негромко говорит Манштейн, повернувшись к Паулюсу,– я думаю, это будут идеальные пункты для размещения штабов групп армий, как вы думаете, господин обер-квартирмейстер?

– Абсолютно с вами согласен, господин генерал-полковник, я говорил на эту тему начальник связи, он сказал, что подумает.

– Что? Разве он не ваш подчинённый? Где он, кстати, почему не здесь?

– Нет, не мой и даже не ваш. Да-да, господин генерал полковник с тех пор как вы служили в Генштабе произошли большие изменения, хотя и прошло всего четыре года. Возникло Верховное командование вермахта, которое сильно запутало управление армией. Начальник отдела связи нам больше не подчиняется, так как служит в ОКВ, в Берлине у него управление, откуда он осуществляет управление службой связи всех трёх видов вооружённых сил. Полк связи особого назначения и войска связи резерва находятся в составе ОКХ, но нам не подчиняются...

– Чёрт-те что,– бурчит Манштейн.

– ... Отдел разведки и контрразведки тоже теперь под ОКВ, у нас в ОКХ отныне есть только офицер связи с ним.

– Внутри объекта имеется всё необходимое для автономной работы,– продолжает вещать Хюбнер,– резервные дизель-генераторы, фильтро-вентиляционная установка, кухня, душевые, медицинский пункт, комнаты отдыха.

* * *

– Присаживайтесь, товарищ Чаганов,– Сталин трубкой указывает мне на место напротив начальника 5-го управления Генштаба Голикова, недавно переаттестованного на генерал-лейтенанта,– повторите кратко, что вы рассказывали мне по поводу работы службы связи германской армии в Польше. 'Началось, пошли круги от первого камушка из будущего, который мы с Олей бросили в тихий омут нашей военной разведки'.

– Криптоаналитики из Первой лаборатории Спецкомитета,– без вступления начинаю я,– расшифровали немецкую радиограмму, если точнее, то это была телеграмма, так как она была послана по телеграфу, а ещё точнее, сообщение было послано по радиорелейной линии. 'Лист' просто неправильно классифицировал её. Как выяснилось, это приказ заместителя начальника отдела связи вермахта генерала Лейбшера о подготовке к началу строительства трёх новых радиорелейных линий в Польше по направлению к нашей границе: от Кракова в Жешув через Бохню, от Острува к Ломже и от Седльце к Бяла-Подляска. Мои специалисты аналитики из Спецкомитета считают, что строительство подобного рода линий связи – это подготовка будущего театра военных действий. Если учесть, что в Восточной Пруссии уже имеются соответствующие подземные линии связи у нашей границы, то можно выделить четыре направления, по которым возможно будет проходить нападение на СССР: Вильнюс, Гродно, Брест и Львов. Если посмотреть на карту, то можно заметить, что три из четырёх линий связи строятся в направлении Прибалтики и Белоруссии и лишь одна в сторону Украины. Причём, две из трёх 'северных линий' запланированы в Белоруссии.

Сталин поворачивается и идёт в сторону неприметной двери, почти не различимой по цвету от дубовой обшивки стен кабинета.

'Интересно, что там внутри'?

– Товарищ Чаганов,– доносится его голос из-за двери,– помогите достать атлас. Там на самом верху.

'Да тут целая библиотека,– беру в руки лестницу,– двенадцать больших до самого потолка книжных шкафов'.

Вождь, принимает у меня из рук огромного формата тяжёлую книгу, пахнущую свежей типографской краской, возвращается и кладёт атлас на стол рядом с нами, находит карту Польши и, упёршись о столешницу двумя руками, нависает над ней.

– Скажите, товарищ Чаганов,– Сталин скашивает взгляд на меня,– насколько сложно перехватывать сообщения по радиорелейной линии?

– Это довольно трудно, товарищ Сталин. По крайней мере значительно труднее, чем перехватить обычную радиограмму, поскольку одновременно ведётся сразу несколько передач на одной частоте, но они разделены по времени, то есть идут по очереди в течение коротких промежутков времени. Либо сразу передаётся сигнал с множеством частот и на каждой частоте ведётся своя передача. Кроме того, радиорелейная связь ведётся направленно между двумя антеннами, которые находятся в прямой видимости между собой, то есть, для перехвата надо находится вблизи этого направления.

– Так как же англичанам удалось перехватить эту телеграмму в Польше?

– Технически это возможно, товарищ Сталин, но я думаю, в данном случае всё проще. На конечных станциях станций работают операторы, а люди, как известно, самое слабое звено. Известно, что у англичан в Польше всегда была сильная агентура.

– Это правда,– кивает вождь,– надеюсь, что и нас не хуже, вот давайте и поручим товарищу Голикову проверить эти сведения.

– Товарищу Голикову, следует в первую очередь обращать внимание на высокие вышки с двумя или четырьмя параболическими антеннами наверху, товарищ Сталин. Они похожи на тарелки кухонных репродукторов. Обычно антенны располагают на вершинах холмов, находящихся не далее чем в 30-40 километрах друг от друга. Рядом с вышками должны располагаться источники электропитания, чаще всего – дизель-генераторы. Считаю, что для этой операции лучше всего подходит ночная авиаразведка с применением тепловизоров, так как работающие дизели будут выделять много тепла. Впрочем и днём металлическую конструкцию таких размеров спрятать будет трудно.

* * *

– Что-то ещё?– спрашивает вождь, когда дверь за Голиковым закрывается.

– Да, товарищ Сталин, хочу снова поднять вопрос о пенициллине.

– Опять двадцать пять. Алексей, как ты не поймёшь, это лекарство – оружие в войне пострашнее танков и самолётов, их мы наделать сколько захотим. Оно возвращает солдат с того света и снова ставит их в строй. А ты предлагаешь перед войной поделиться им с нашими заклятыми друзьями. Сегодня, пока мы им нужны, они пожимают нам руку, а завтра...

– Не поделиться, товарищ Сталин, а продать. К тому же, с нашего прошлого разговора об этом кое-что произошло. В последнем выпуске журнала 'Ланцет', а это один из самых старых и уважаемых медицинских журналов Англии, вышла статья – 'Пенициллин – химиотерапевтический агент' с подзаголовком – 'Это похоже на чудо'. В них приведены результаты успешных клинических испытаний препарата на животных. Пройдёт год– полтора и сначалау англичан, а потом и у американцев будет своё лекарство, наше им станет и даром не нужно...

Вождь делает глубокую затяжку и начинает свою обычную прогулку взад-вперёд по кабинету.

– ... Наши доходы от продаж тубазида в Америке упали до нуля, так как пришлось продать свои акции в совместной компании в обмен на продажу нефтеперегонных заводов. Переговоры о покупке машиностроительного и фармацевтического оборудования идут успешно, но нам нечем платить, нет валюты, а на золото американские компании соглашаются неохотно, так как его конвертация сильно забюрократизирована государством. Нам нужен такой товар, за который капиталисты не пожалели бы ничего.

– Что ты предлагаешь?

– Продать им лицензию на производство пенициллина. Совместного предприятия в Америке добиваться не нужно, как вы сказали – 'завтра' наш партнёр может стать нашим врагом. Год-два, что мы имеем до этого момента в запасе, нужно потратить на получение американского оборудования и технологий.

– Откуда взялись эти год-два?– Сталин останавливается напротив меня и смотрит в упор тяжёлым взглядом,– ты Гитлера собрался за это время победить?

– Нет, товарищ Сталин,– не отвожу взгляд,– рассчитываю, что Красная Армия за это время сможет добиться перелома в войне в свою пользу. Врагом, конечно, Америка сразу не станет, но и союзником больше не будет. Это всё возможно при условии, что американцам ничего больше от нас будет не надо.

– Чего, например?

– Например, помощи в войне с Японией.

– А почему, Алексей, ты считаешь, что Япония станет воевать с Америкой, а не с нами?– в глазах вождя появляется интерес.

'Это что-то новенькое, Сталин хочет услышать мои мысли по политическим вопросам? Расту над собой. Что ж, мысли – так мысли, 'их есть у меня''.

– Японцы решатся воевать с нами только при условии, что Красная Армия потерпит поражение в Европе.

– Ответственное заявление, товарищ Чаганов, надо чем-то аргументировать.

– Во-первых потому, что Квантунская армия за последние два года дважды была бита нашей армией. Императорскому Генеральному штабу должно быть совершенно понятно, что в техническом плане, особенно в танках и артиллерии, его сухопутные войска значительно уступают нашим. Без тяжёлого вооружения надеяться на успех на фронте длиной в несколько тысяч километров невозможно. Тут также надо учесть, что подобная операция на Севере Китая и в Монголии потребовала бы переброски на фронт большого количества частей из центрального и южного Китая, чем наверняка бы воспользовались войска Чан Кайши и Мао. А без этого не обойтись, учитывая нашу полутора миллионную группировку на Востоке.

Вождь внимательно слушает, прохаживаясь по кабинету.

– Во-вторых, увеличение средств на сухопутную армию вызовет резкое возражение со стороны высшего руководства Военно-морского флота, которое считает, что Япония – 'морская держава и ей нечего делать в Сибири', тем более, когда основные богатства необходимые империи находятся в Юго-Восточной Азии, в ставших ничейными колониях Голландии и Франции. Траты на сухопутную армию покажется морякам ещё более неразумной в условиях, когда американский Тихоокеанский флот после учений весной этого года не вернулся на западное побережье страны, а остался на передовых позициях на Гавайских островах, они наверняка рассматривают это как угрозу, которая подкреплена со стороны Соединённых штатов эмбарго на поставку в Японию металлолома и авиационного бензина...