Текст книги "Возвращение бумеранга"

Автор книги: Сергей Буренин

Соавторы: Олег Семергин-Каховский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Район Часлова, ночь с 28 на 29 декабря 1941 года

Йозеф Вальчик прыгнул вторым, сразу после того, как Шустр выбросил за борт мешок со снаряжением. Придя в себя после того, как открылся парашют, он начал оглядываться. Погода была достаточно ясной, сквозь жидкие облачка просвечивала половина луны. Ниже и немного правее от себя он заметил парашют. Был ли это парашют Потучека, который прыгнул первым, или грузовой парашют, Вальчик не понял, но решил стараться не упускать его из виду.

Спустившись ниже, он разглядел рощу и прорезающую ее дорогу, далее виднелось что-то вроде деревни. Парашют, которого он придерживался, должен был, по его расчетам, приземлиться в роще, метрах в ста от дороги и примерно в километре от деревни. Это было очень хорошо.

Роща оказалась очень редкой, и приземление прошло без всяких приключений. Йозеф отстегнул парашют, запихал его под ближайший куст и пошел искать парашют, за которым он следовал. Это оказался грузовой парашют. Вальчик надел ранец с рацией на плечи, взял в охапку парашют и отнес все это к месту своего приземления. Теперь надо было искать Бартоша и Потучека.

Он начал по спирали обходить место своего приземления, внимательно приглядываясь к следам на снегу. На это занятие у него ушло около двух часов, но никаких следов своих товарищей он так и не нашел. Йозеф посмотрел на часы и увидел, что скоро уже начнет светать. Надо было возвращаться на место своего приземления, прятать рацию и идти одному. Правда, у него еще была надежда, что пока он искал своих товарищей, те уже нашли место его приземления и ждут его там.

На обратном пути он постоянно натыкался на свои следы, но все же чуть было не заблудился. Около рации и парашютов его никто не ждал. Он скинул комбинезон, взял саперную лопатку, которая была в мешке с рацией и принялся копать под кустом яму. Сначала он хотел закопать рацию вместе с парашютами и комбинезоном, но потом решил, что рацию надо будет спрятать где-нибудь поближе к дороге. Покончив с ямой, он забросал ее снегом, взял рацию и лопатку и пошел к дороге.

Рацию он закопал под приметным раскидистым деревом напротив километрового столба: такое место будет очень легко найти, когда он вернется за ней.

Выйдя на дорогу, он направился в сторону деревни. Пройдя метров семьсот, он наткнулся на развилку, там стоял указатель, из которого Вальчик узнал, что деревня называется Сеница.

Йозеф сел на придорожный камень, закурил и смачно выругался: его выбросили где-то у самых Подебрад. Он начал прикидывать, где находится ближайшая конспиративная квартира. Докурив, он направился к деревне.

Дойдя до деревни, он пошел дальше по шоссе, рассчитывая, дойти до Подебрад.

В Подебрады он пришел уже около восьми часов утра. Там сразу же нанял такси и поехал в Хрувим. В Хрувиме он отпустил такси и пошел по данному ему в Лондоне адресу.

Нужную улицу он нашел довольно быстро, хотя и не обращался за справками к редким утренним прохожим. Улица была на самом краю городка. Он пошел по ней, стараясь незаметно читать номера домов. В небольшом проулочке совсем недалеко от нужного ему дома он заметил черный «Опель», в котором никого не было. Сам дом оказался небольшим сельским домиком, окруженным маленьким садом и палисадником. Вальчик попытался разглядеть знак, извещавший, что явка безопасна. Если явка была безопасна, то на перилах крылечка должны были лежать забытые цветастые варежки, а если явка провалена, то на этом месте должны были лежать темные мужские перчатки. Он не сумел найти ни того, ни другого. Он замедлил шаг, прикуривая, и краем глаза постарался оценить обстановку. Дорожки были не расчищены, а протоптаны, к колодцу вела цепочка полузанесенных снегом следов. Последнее решило все его сомнения. Жить без воды нельзя. Значит, дом навещают только эпизодически, а по его данным, в доме должен был постоянно жить пан Бурш.

Потушив спичку, Вальчик ускорил шаг и прошел мимо этого дома. Он снова направился к центру города, а оттуда пошел пешком в деревню Микуловице.

В Микуловице он пришел далеко за полдень. Он смертельно устал, хотелось спать и есть. Когда он нашел нужный ему дом, то знак, говоривший о том, что явка безопасна, был на месте. Вальчик поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Бартош приземлился на небольшой полянке посередине рощицы, отстегнул парашют и прислушался. Кругом стояла гробовая тишина. Кто-то должен был приземлиться справа от него. Два других парашюта относило влево, и он скоро потерял их из вида, очевидно, это были грузовой парашют и парашют Потучека. По грубым подсчетам, тот парашют, который он видел до последнего мгновения, должен находится не более чем в ста или двухстах метрах от него. Сам он прыгнул последним, и остальным видеть его приземление было просто невозможно. Значит, на поиски надо отправляться ему.

Он пошел налево, петляя и постоянно останавливаясь и прислушиваясь. Так он бродил около часа и вдруг, совершенно неожиданно услышал:

– Фреда, это ты, что ли?

Он резко повернулся на голос, но только хорошенько приглядевшись, увидел притаившегося под деревом с пистолетом в руках Потучека.

Убедившись, что это действительно Бартош, Иржи вылез из своего укрытия.

– Слышу, кто-то пробирается как медведь, вот я и спрятался, – объяснил он.

– Ну, ты уж загнул, – обиделся Бартош, – я шел очень осторожно. Где твой парашют?

– Здесь, недалеко, я его припрятал в какой-то норе. Может, барсучьей.

– А если хозяин его вытащит? – засомневался Бартош.

– Его и арестуют, как английского парашютиста, – усмехнулся Потучек.

– Вальчика не видел?

– Когда я был в воздухе, я видел парашют, который приземлился далеко на севере. Я изо всех сил старался подтянуться в его сторону, но у меня это почему-то очень плохо получалось и я, в конце концов, плюнул, решив лучше пройти это расстояние по земле, и только теперь я понял, что это будет не так-то просто. Когда я приземлился, мне показалось, что я видел, как мелькнул твой парашют, и попробовал пойти в эту сторону.

– Итак, – Бартош быстро вошел в роль командира, – сейчас идем, прячем мой парашют и идем искать рацию и Вальчика.

На дорогу они вышли в шестом часу утра, когда начался серый рассвет.

– Будем надеяться, что Вальчик нашел рацию и теперь самостоятельно отправится на конспиративную квартиру. Там и встретимся, – решил Бартош.

Они зашагали по дороге в сторону деревни, которую Бартош приметил с воздуха. Минут через двадцать они подошли к развилке, на которой стоял указатель. Прочитав указатель, Бартош сверился с картой и со злостью сказал:

– Эти асы выбросили нас у самых Подебрад. Даже не знаю, куда нам лучше податься.

– Пойдем, для начала в деревню, – предложил Потучек, – Может, сумеем там обогреться, поесть и отдохнуть.

Они пошли в деревню, совершенно не подозревая, что через пятнадцать минут у этого самого указателя остановится Вальчик.

У самой деревни Бартош предложил:

– Надо постучаться или в дом врача, или в дом учителя и попросить приют.

Потучек выбрал учителя и в тот самый момент, когда Вальчик читал указатель, они поднимались на крыльцо учительского дома.

Район Брандыс-над-Лабой, 29 декабря 1941 года

Ян первым услышал приближающиеся шаги. Он быстро встал, достал пистолет, передернул затвор и тихонько подошел ко входу в каменоломню. Выглянув наружу, он увидел идущего в их сторону пожилого мужчину с охотничьим ружьем за спиной. Мужчина явно шел по их следам. Ян сунул пистолет в задний карман брюк и, не вынимая руки из кармана и не отпуская рукоятки пистолета, вышел наружу.

– Здорово, папаша, – крикнул он.

Старик вздрогнул и остановился, их разделяли какие-то двадцать-тридцать метров.

– Здорово, – не больно-то приветливо поздоровался старик – Что это ты тут делаешь?

В это время Ян спиной почувствовал, что в проеме появился и Габчик.

– Да вот, хотим снова начать работы на каменоломне, – послышался голос Габчика. – Проводим разведку.

– Расскажи это кому-нибудь другому, – хмыкнул старик, – Эту каменоломню закрыли десять лет назад, и с тех пор никому еще такая умная идея в голову не приходила.

– Меняются времена, меняются взгляды, – засмеялся Габчик. – Строительного камня здесь, конечно, почти не осталось, но щебенку покопать можно.

– Не дури мне голову, – буркнул старик и покосился на спрятанную в кармане руку Яна.

– А что ты так беспокоишься? – поинтересовался в свою очередь Ян, – Сокровища местные охраняешь, что ли?

– Может, и охраняю, – проворчал старик, – а вот вы на них заритесь.

– Это что же за сокровища? – удивился Габчик.

– Лесник я местный, вот что, – заявил старик. – А вы уж больно на браконьеров смахиваете.

Габчик и Кубиш в один голос искренне рассмеялись, и эта искренность, похоже, успокоительно подействовала на старика.

– У нас даже браконьерничать-то нечем, – заверил Ян.

– А что это у тебя в кармане? – усмехнулся старик.

– Сигареты, – заверил Ян и вынул руку с пачкой сигарет, – Хочешь, иди, покурим.

Старик с недоверием посмотрел на вынутую пачку, но потом все же решился подойти поближе.

– Я таких уже года два не видел, – сказал старик, доставая из пачки сигарету.

– Это мы тут по случаю ящик из старых запасов купили, – пояснил Габчик, – А покажи-ка нам свое удостоверение, – вдруг попросил он.

Старик сунул сигарету в рот, с кряхтеньем достал из кармана брюк зеленое удостоверение и, раскрыв его, выставил на обозрение. Габчик внимательно его рассмотрел, потом толкнул локтем Кубиша и кивнул в сторону удостоверения, но Ян так и не понял, на что обращал его внимание Йозеф.

– А вы что, со вчерашнего дня здесь торчите? – поинтересовался старик, кивнув в сторону затушенного костра.

– Со вчерашнего, – согласился Габчик. – Пока лазили здесь по камням, я ногу подвернул, вот и застряли. Сидим здесь холодные и голодные.

– Эта каменоломня – пустое, – махнул рукой дед. – Не зря же ее бросили. Вот в карьере, где уголь добывали, там еще можно что-то найти. Сейчас-то уголь дорогой и в дефиците, там, может, и есть смысл копать.

– А где этот карьер? – насторожился Габчик.

– А как из второго входа в каменоломню выйдете, так километра два прямо пройдите, в него и упретесь.

– Сходить бы туда, – вздохнул Габчик, – да только с голоду помрем. Слушай, дед, а не принесешь ли ты нам сюда что-нибудь поесть. Мы заплатим.

– Чем это вы заплатите?

– Деньгами, конечно, – удивился Габчик и показал две купюры рейхсмарок.

– Кучеряво живете, – покачал головой старик, – И где вы их только берете. Нам и то зарплату только чешскими платят. Ладно, принесу.

Старик докурил сигарету, затоптал окурок и пошел обратно.

– Часа через полтора приду, – крикнул он через плечо.

– Надо будет одному остаться и караулить здесь, – сказал Габчик, – а другому пойти ко второму входу, заодно и найти его: он может оказаться полезным.

– Здесь делить нечего, – пожал плечами Ян, – Мне надо идти искать второй выход, а ты со своей ногой сиди здесь. Кстати, что тебя так заинтересовало в его удостоверении?

– А ты не понял? – удивился Габчик. – Он работает в лесничестве района Брандыс-над-Лабой. Теперь понял, где мы находимся?

– Понятно, – протянул Ян. – От Праги это недалеко, но совсем не там, где нас должны были выбросить.

– Скажи спасибо и на этом, – буркнул Габчик.

Прага, 30 декабря 1941 года

Гауптштурмфюрер Абендшен вернулся во дворец Печека уже около шести часов вечера. Он вынул из портфеля толстую папку, швырнул ее на свой письменный стол и только после этого начал снимать шинель. Раздевшись, он погрел руки о батарею центрального отопления, сел за свой стол, раскрыл папку и начал раскладывать перед собой бумаги. Но тут, как назло, зазвонил телефон. Абендшен поморщился и снял трубку.

– Вас вызывает к себе группенфюрер, – послышалось в трубке в ответ на его «алло».

Абендшен вздохнул, встал из-за стола, одернул мундир и направился к двери.

– Гауптштурмфюрер Абендшен по вашему приказанию прибыл, – четко отрапортовал он, входя в кабинет Франка.

– Где вас только носит, – проворчал Франк, подняв голову, – Это дело Моравека-Тюммеля не дает никому покоя. Опять звонил Гейдрих и требовал отчета. Что там у тебя нового?

– В ночь с 28 на 29 декабря была произведена очередная заброска английских парашютистов, – ответил Абендшен. – Парашютистов – это я так полагаю. Северо-западнее Ждирца высадку заметили, и при приземлении был задержан радист и взята рация. Они утверждают, что больше никого кроме радиста не было. Может, оно и так. Вполне логично предположить, что этот радист предназначался Моравеку-Тюммелю, но тогда не понятно, почему его выбросили так далеко от Праги.

– Вы допросили радиста? – оживился Франк.

– К сожалению – нет, – покачал головой Абендшен, – его ранили при задержании, и к моему приезду туда он уже скончался. Сами они его тоже допросить не успели.

– Черт! – выругался Франк. – Я там с них всех головы поснимаю! Каждый раз на том же месте! Дальше?

– Меня заинтересовал путь этого английского самолета над территорией Протектората, – ответил Абендшен. – Я только что вернулся из ПВО, поэтому еще не успел составить его точного маршрута. Могу сказать только, что он пролетал очень близко от Праги. И вообще, сделал довольно большую петлю над нашей территорией. Боюсь, что он произвел еще одну или несколько выбросок.

– Ускорьте эту работу, – приказал Франк, – Можете подключить к ней любых наших сотрудников.

– Количество людей здесь не поможет, – покачал головой Абендшен, но потом подумал и добавил: – В принципе, я сегодня ночью закончу с вычислением маршрута самолета, а завтра утром разошлю младшие чины по всем местным отделениям гестапо на этом маршруте. В местных отделениях могли и не обратить внимания на какие-нибудь мелкие странности.

– Хорошо, – кивнул Франк, – если встретите какие-нибудь трудности, можете пользоваться моим именем, а при необходимости – обращайтесь прямо ко мне.

В кабинет Абендшен вернулся, прихватив по пути у дежурного горячий кофейник. Он подозревал, что спать ему доведется лечь только под утро и то в собственном кабинете.

Прага, Высочаны, 2 января 1942 года

Приемные часы уже подходили к концу. Доктор встал и выглянул в приемную, там сидел единственный пациент пан Пискачек. Они с Пискачеком были знакомы довольно давно и находились, если не в дружеских, то в приятельских отношениях. Познакомились они еще тогда, когда Пискачек занимал высокий пост в спортивном обществе «Сокол», а сам доктор был моложе и занимался спортом. Но потом «Сокол» стал слишком политически активным, выступал против отделения Судет, и доктор перестал ходить на стадион. Несколько дней назад Пискачек привел ему странного пациента, молодого парня с вывихом большого пальца на правой ноге. Визит этот доктору очень не понравился. Дело в том, что когда было предложено сделать рентген ноги, парень наотрез отказался. Складывалось такое впечатление, что у него не все в порядке с документами.

– Здравствуйте, пан Пискачек, – поздоровался доктор, – как наш больной.

– Спасибо, доктор, ему уже намного лучше, – ответил Пискачек. – Ходит почти не хромая. Мазь и компрессы очень помогли. Я, в принципе, к вам и пришел по поводу этого парня и его друга. Видите ли, у них нет трудовых книжек, а без них, сами знаете, сейчас никуда. Даже рентген не сделать. Не поможете ли вы оформить им трудовые книжки и вписать там какую-нибудь болезнь, чтобы их не взяли на трудовую повинность.

– Вы понимаете, что вы мне предлагаете? – возмутился доктор.

– Понимаю, – вздохнул Пискачек, – но на данный момент мне больше не к кому обратиться. Если потребуются какие-то расходы, то мы готовы их оплатить.

Доктор прошелся по приемной, потом снова остановился перед посетителем.

– Я даже не знаю, как вам помочь, – сказал он, – я могу, конечно, написать какой-то вымышленный диагноз, но и только. Трудовые книжки и освобождение от трудовой повинности дает страховое агентство. У меня есть там один хороший знакомый, но я даже не знаю, как обратиться к нему с такой просьбой.

– Поймите, доктор, – настаивал Пискачек, – для них сейчас это вопрос жизни и смерти.

– Ну, хорошо, я попробую поговорить со своим знакомым, но ничего обещать не буду. Зайдите ко мне… – доктор что-то прикинул в уме и после паузы закончил: – через два дня.

Подебрады, 2 января 1942 года

Около городского отдела гестапо со скрипом затормозил небольшой черный «Опель». Из него вышел высокий худой гауптштурмфюрер и поспешно направился к входной двери. Войдя в дежурное помещение, он небрежно ответил на приветствие вытянувшегося по стойке «смирно» дежурного гауптшарфюрера и спросил:

– Где ваш командир?

– Унтерштурмфюрер Линц в своем кабинете, – ответил застигнутый врасплох дежурный, за всю его службу в этой медвежье дыре ими впервые заинтересовалось хоть какое-то начальство.

– Очень отрадно слышать, что он находится на рабочем месте, – хмыкнул гауптштурмфюрер, – но меня интересует, где находится его кабинет.

– Второй этаж, третья дверь направо, – отчеканил дежурный.

В кабинет начальника отдела Абендшен влетел так же стремительно и, не слушая доклада ошалевшего молоденького унтерштурмфюрера, спросил:

– Где парашюты и сумка?

Унтерштурмфюрер поспешно провел его в коридор и из кладовки вытащил скомканные грязные еще не просохшие парашюты и сумку. Гауптштурмфюрер присел на корточки и внимательно изучил лежащее перед ним снаряжение. Особого его внимания удостоилась холщовая сумка.

– Да, – пробормотал он, – в ней была рация, – потом указал на пришитые к стенке ремешки, – а здесь была саперная лопатка. Где она?

– Не… знаю, – растерянно проговорил унтерштурмфюрер.

– Хорошо, – кивнул Абендшен, – пройдемте к вам в кабинет, и вы мне подробно расскажете, как все это к вам попало.

Когда они вернулись в кабинет, унтершарфюрер хотел было уступить свое место за столом приезжему начальству, но Абендшен расстегнул свой блестящий плащ из кожзаменителя, сел на стул у стенки, скрестил на груди руки и коротко приказал:

– Рассказывайте.

– Эти вещи нашел один местный житель и пришел спросить у нас, может ли он их взять, чтобы сшить рубашку, – улыбнулся унтерштурмфюрер.

– Выдайте ему премию, так, чтобы хватило на десяток рубашек, – заметил Абендшен, – и в рейхсмарках.

– Но… – начал было унтерштурмфюрер.

– Бумагу составите, пока я здесь, и я подпишу, – понял замешательство гауптштурмфюрер.

– Мы, конечно, конфисковали у него это, выяснили, где он это нашел, и прочесали весь район, – продолжил унтерштурмфюрер, – Потом мы опросили местное население. Но больше ничего не нашли и не узнали.

– Посторонние в городе были? Особенно 29 декабря? – спросил Абендшен.

– В принципе, как всегда, – пожал плечами унтерштурмфюрер. – А 29 декабря были замечены двое, но их видели уже вечером. Мы старались выяснить про тех, кто появлялся утром.

– Разумно, – согласился Абендшен, – А еще?

– Больше, можно считать, никого. Приезжали, как обычно, за продуктами.

– Что значит «приезжали за продуктами»?

– Люди из городов приезжают и ходят по деревням в попытке купить разные овощи и так далее.

– И таких бывает много?

– Не очень. Торговля продуктами идет вяло.

– А вы проверяете у них документы? – поинтересовался Абендшен.

– У некоторых: мы ведь не патрулируем постоянно.

– Покажите мне тот район, где все это было найдено, – попросил Абендшен.

Унтерштурмфюрер подошел к висящей на стене карте и начал показывать место находки и район поиска. Абендшен внимательно следил за его пояснениями.

– Очень хорошо, унтерштурмфюрер, – сказал он, наконец, – а что вы скажете о второй половине рощи?

– Вторая половина рощи не входит в мой участок, герр гауптштурмфюрер, – развел руками молодой человек. – Я позвонил в тот район и предупредил их о моей находке. Это все, что я мог сделать.

– Соедините меня, пожалуйста, с этим районом, – попросил он унтерштурмфюрера, и тот сразу бросился к телефону.

Через минуту он протянул трубку Абендшену.

– Гауптштурмфюрер Абендшен, Пражское управление – представился тот. – Вам несколько дней назад сообщили о находке парашютов, и прочесали примыкающую к этому району часть леса? – последовала пауза, – Нет? Так сделайте это немедленно!.. А кто вам может приказывать? Если вы хотите, чтобы вам позвонил группенфюрер Франк, так он это сделает через пятнадцать минут, только я бы не хотел услышать то, что он при этом скажет! Выполняйте немедленно. Завтра рапорт о результатах должен лежать у меня на столе.

Он с раздражением бросил трубку.

– А вы, оберштурмфюрер Линц…

– Я унтерштурмфюрер, – смущенно поправил молодой человек.

– Считайте себя оберштурмфюрером, а в приказе успеете расписаться и завтра, – пояснил Абендшен, – Берите машину и отправляйтесь туда. Проконтролируйте выполнение моего приказа. Завтра отправите мне рапорт. Возникнут трудности, звоните мне, я через два часа буду на месте, – он взял листок, записал телефон и передал его молодому человеку. – В крайнем случае, можете позвонить прямо группенфюреру Франку и сказать, что делаете это по моему приказу. До свиданья.

Абендшен вышел так же резко, как и вошел.