Текст книги "Возвращение бумеранга"

Автор книги: Сергей Буренин

Соавторы: Олег Семергин-Каховский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Пардубице, 15 и 16 февраля 1942 года

Было уже около девяти часов вечера, когда в дверь Вашека настойчиво позвонили. Он открыл, на пороге стояла взволнованная Ирена Грдинова.

– Извини, что так поздно, Вашек, – смущенно сказал она, – но муж просил меня срочно сходить к тебе и кое-что передать. Сам он почему-то не может этого сделать.

Вашек точно знал, что Йозеф в свои дела, связанные с подпольем, Ирену не посвящал. И решил, что раз к нему пришла Ирена, то, очевидно, дело было очень серьезным.

– Проходи, раздевайся, – пригласил он, – сейчас я его позову.

Пани Ирена прошла, не раздеваясь, на кухню.

– Что случилось, Ирена? – заботливо спросил Вашек.

– Я не знаю, что случилось, – пожала плечами молодая женщина, – и случилось ли что-нибудь вообще: Йозеф иногда бывает очень скрытен. Но он просил меня срочно сходить сюда, найти тебя и передать тебе, чтобы ты завтра зашел прямо к открытию к нему в библиотеку. Он сказал, что это очень срочно и очень важно.

– Раз это так важно, то передай ему, что я завтра с утра обязательно приду к нему в библиотеку менять книжки, – улыбнулся Вашек, – Может чайку с нами попьешь?

– Нет, я побегу, – замотала головой Ирена, – меня ждет такси. Я сюда добралась на поезде, прямо на вокзале взяла такси и договорилась с ним, что он отвезет меня потом в Дашице. Ночных-то поездов больше нет.

На следующий день Вашек с утренним поездом отправился в Дашице.

В библиотеке он появился через пять минут после ее открытия и сразу же прошел к кабинету директора. Постучал в дверь и, услышав приглашение Йозефа, зашел внутрь.

– Что произошло? – поинтересовался Вашек.

– Дела у нас не веселые, – признался пан Грдина. – После того, как они чуть не схватили Вальчика, гестапо накрутило хвост чешской полиции. Ну, а те сразу же взялись за работу. Бартош живет по документам на имя Оты Мотычки, так?

– Вот уж месяц, как он всем так и представляется, – улыбнулся Вашек.

– А ты не улыбайся, – остановил его Грдина. – Имя это не вымышленное, и человек такой действительно жил в Врды-Бучице. Только вот уже пять лет, как он умер. Вот именно такой ответ и получили наши бравые полицейские, когда послали туда свой запрос по поводу появившегося недавно здесь Мотычки. Они тут же с целым нарядом бросились на квартиру к Бартошу. Сломали там дверь. Естественно, его там не нашли. А квартира-то моя. Приехали они сюда, меня под белы рученьки и в околоток. Хорошо ребята там знакомые, кое с кем я вместе когда-то служил. Поговорили. Признался я, что он английский парашютист.

– Да ты с ума сошел! – подскочил Бартош.

– А что ты хочешь? Надо было играть с открытыми картами, – пожал плечами Грдина. – Короче говоря, дали они нам сутки на то, чтобы никаких записей о смерти в этой деревне не было. В противном случае, завтра этот рапорт пойдет их начальству, а оттуда прямо в гестапо.

– И ты считаешь, что этому можно доверять? – прищурился Вашек.

– Думаю, что да. Ребята там порядочные, мы с ними всегда были в хороших отношениях, – пожал плечами Йозеф, – но подставлять свою голову ради нас им тоже не интересно. Вот такой расклад получается.

– Бартош об этом, конечно, ничего не знает?

– Наверное, нет. Думаю, что если бы он вчера пришел домой и увидел сломанную дверь, то прибежал бы ко мне. А может, и нет. В общем, я не знаю, где его искать. Поэтому и послал вчера Ирену к тебе. Очень не хотелось, но другого выхода не было: побаивался, а вдруг за мной будут следить.

– А за ней не будут, – покачал головой Вашек, – Ну, да ладно, раз я до сих пор на свободе, то будем считать, что твои парни свое слово сдержали. Слежка бы не поняла, кого предупреждает Ирена, и обязательно явилась бы ко мне на квартиру.

Вашек, не спросив разрешения, закурил и покачал головой.

– Да, задал ты задачку. Ты бы хоть записку с ней прислал, что ли. А теперь, как быть? Даже не знаю, как мне до Пардубице добираться.

– Через два часа будет поезд, – заметил Йозеф, посмотрев на часы.

– Да нам сейчас каждая минута дорога! Через два часа поезд! Надо немедленно действовать: ты что, не понимаешь, если возьмут Бартоша, то встанет под угрозу вся сеть. И ты, и я, и Франта, и Яначек! Все! Ладно, я побежал.

И он действительно побежал. Он бежал всю дорогу от Дашице до Пардубице.

Через полтора часа после разговора в библиотеке запыхавшийся, падающий с ног Вашек появился у Франты.

– Где Фреда? – прямо с порога спросил он.

– Здесь твой Фреда, – спокойно ответил Франта, – Что там у тебя стряслось?

– Не у меня, а у нас у всех, – задыхаясь, поправил его Вашек.

Он, шатаясь, прошел на кухню и буквально рухнул на стул.

– Дай попить, – простонал он.

В это время на кухне появился Бартош.

– Что происходит? – строго спросил он.

С остановками, постоянно переводя дыхание, Вашек рассказал о случившемся.

– Прихвостни немецкие, собаки вонючие, – обрушился Бартош на полицейских.

Но Франта его остановил:

– Что ты их склоняешь! Раз уж они пошли в полицию, то сидеть сложа руки тоже не могут. Скажи спасибо, что хоть так-то договорились. В общем, давайте садиться думать, что нам теперь делать.

Бартош достал сигарету, закурил, и, сделав несколько затяжек, начал успокаиваться.

– Короче говоря, сейчас же немедленно надо ехать в эти Врды-Бучице и решать все на месте. Попробуем с ними договориться.

– Хорошо сказать «договориться», – хмыкнул Франта, – а если они там тебя сразу и схватят?

– Не успеют, – покачал головой Бартош, – перестреляю всех, как собак бешеных.

– Ладно, – после недолгого раздумья согласился Франта, – я пошел за машиной. Поедем туда и уже на месте решим, что нам делать.

Через несколько минут они втроем мчались на машине Франты в сторону Врды-Бучице. В этой поездке Франта показал все свое мастерство гонщика. Всю дорогу молчали: Франта не отрывал глаз от дороги, а Фреда проверил и подготовил для всех пистолеты. Не доезжая километра до деревни, они остановились и на всякий случай сняли номера.

В деревне машина остановилась невдалеке от полицейского участка.

– Франта сидит в машине, готовый тронутся в любую минуту, – начал распределять роли Бартош, раздавая оружие, – ты, Вашек, встань где-нибудь напротив участка и при необходимости прикрой мой отход. Ну, а я пойду договариваться.

Франта остался за рулем и даже не стал выключать двигатель. Бартош и Вашек вышли из машины и направились в сторону участка, у самого участка они разошлись. Вашек встал напротив входа, засунув руку в карман, где – у него лежал пистолет. Бартош спокойно, держа правую руку в кармане, поднялся на крыльцо участка.

Бартош вошел в участок и огляделся. В дежурной комнате сидело всего два полицейских. С первого взгляда Альфред понял, что перед ним находится если и не весь штат участка, то большая его часть.

Отдельного кабинета начальника здесь, по всей видимости, не существовало, а начальником был полный мужчина, сидящий за большим письменным столом. Бартош достал пистолет.

– Привет, ребята, – сказал он, – не надо вскакивать, чтобы приветствовать меня. Сидите на своих местах и ведите себя спокойно: я просто хочу с вами побеседовать.

Оба полицейских даже не дернулись, с первого взгляда было понятно, что к такому развитию событий они были совершенно не готовы.

– Что тебе надо, – с нотками страха проворчал тот, которого Фреда принял за начальника.

– Видите ли, в чем дело, – улыбнулся Бартош, – Я и есть Ота Мотычка, которого вы в своем рапорте попытались похоронить. А я вот взял и прилетел из Англии. Короче говоря, я хочу, чтобы вы переделали свой рапорт в отношении меня. Сделка проста до безобразия: вы нигде, никогда больше не упоминаете о смерти Ото Мотычки и при этом остаетесь в живых. Если завтра в Пардубице не придет новый рапорт, то вашим родственникам и друзьям можно будет сразу готовить вам венки. Не на голову, а на могилу. Вашу смерть я гарантирую даже в том случае, если меня все же возьмет гестапо: у нас здесь достаточно большая группа. Как вам нравится столь выгодное предложение?

– Можно было бы договориться и без этого, – кивнул начальник в сторону пистолета.

– Это я на всякий случай, – ухмыльнулся Бартош, а то еще спутаете меня с ярмарочным комедиантом.

– Ладно, сделаем, – пообещал начальник, – мы тоже не в восторге от немцев.

– Вы уж постарайтесь, – кивнул Бартош. – Пошлите рапорт сегодня с нарочным. А то вдруг он завтра не придет, и мы наломаем дров. Ну, пока.

Он сунул руку с пистолетом в карман и спокойно вышел из участка.

На крыльце Бартош сделал Вашеку головой знак, предлагающий направиться к машине.

На обратной дороге все весело обсуждали происшествие.

Вечером, когда вся группа собралась на квартире у Вашека – Бартош пока не хотел использовать для этого свою квартиру, – Фреда сказал:

– Фотография Вальчика у меня есть. Надо сфотографироваться нам с Потучеком, и я завтра же попрошу Прагу помочь нам сделать новые документы. Остальным есть пока смысл оставаться под собственными именами. Грдина сказал, что полицейские уже получили новый рапорт, но пока все равно надо всем оставаться начеку.

Лондон, 25 февраля 1942 года

– … таковы последние новости, – закончил полковник Моравец свой доклад президенту Бенешу, он сделал небольшую паузу, перебирая свои бумаги, – а теперь я хотел бы ознакомить вас с Ответом группы «Сильвер-А» на ваш запрос о положении в Чехословакии. Полную копию этой радиограммы я вам оставлю, но сейчас хотел бы зачитать отдельные места.

Он, прищурившись, пробежал глазами листок бумаги, который держал в руках и начал читать:

– Последние события вызвали во всем народе новую волну недоверия как к Англии и Америке, так и к вам. Россия и ее армия – единственная надежда для всех. Если люди еще и верят в близкий конец войны в Европе, то лишь потому, что судьба ее решается в России, поскольку события на Западе воспринимаются с определенной долей злорадства… Россия, разумеется, вызывает самые большие симпатии у рабочих, но ей так же симпатизируют и другие классы, в первую очередь интеллигенция…

Он снова сделал паузу, выискивая нужное место.

– …Неподготовленность Англии к войне, а к ней Гитлер шел открыто, – прочитал он, – доказывает ее (Англии) неспособность вести за собой Европу, и после того, как война закончится. И наоборот, акции России значительно повысились, и вообще, все верят, что Советы победят Германию. Это подталкивает аграрников, особенно богатых, опасающихся за свое имущество, на сотрудничество с немцами. На этом направлении разверните пропагандистскую кампанию. Если у России сейчас начнутся неудачи, то люди начнут сомневаться прежде всего в военной мощи Англии, которая не оказала России достаточную военную помощь.

– Все это ерунда! – возмущенно воскликнул президент Бенеш.

– У меня нет оснований не верить этому донесению. По моему мнению, ребята там делают большую работу, не смотря на огромные трудности, с которыми им приходится сталкиваться.

– Хорошо, я потом прочитаю их отчет и подумаю над ним, – недовольно кивнул Бенеш. – А что слышно о группе «Антропоид»?

– Группа «Антропоид» ведет самостоятельную работу, – пожал плечами Моравец. – У нее нет связи. Нам остается надеяться только на то, что мы услышим об успешном результате ее работы из других источников. А если они провалятся, то мы можем об этом даже и не узнать.

– Это мы не продумали, – покачал головой Бенеш. – Попросите группу «Сильвер-А» выйти с ними на связь. И что там с вашим бесценным агентом Рене?

– Группа «Сильвер-А» попыталась установить связь со штабс-капитаном Моравеком, а через него и с Рене, – ответил Моравец. – Но что-то там не сработало. Сейчас я пытаюсь вывести их на него с другой стороны. Пока связи нет.

– Печально, – вздохнул Бенеш. – Надо срочно готовить для заброски новые группы. А пока подумайте о том, не вывезти ли этого Рене в Англию. Если потребуется, можете подключить к этой операции группу «Антропоид». А чтобы стимулировать работу группы «Сильвер-А», присвойте всем ее членам очередные звания. Командиру группы присвойте капитана.

– Слушаюсь, – оживился Моравец. – Кстати говоря, в последней радиограмме Бартош высказывает свои соображения и по этому поводу. Разрешите, я сейчас их вам зачитаю.

Моравец снова раскрыл уже закрытую было папку и начал искать глазами нужное место.

– Вот …группы, которые будут направлены сюда, снабжайте как следует деньгами и одеждой. Очень удобен небольшой пистолет, может оказаться полезным портфель, который здесь купить трудно. Яд необходимо помещать в более удобную (меньших размеров) ампулу. Группы, по возможности, выбрасывайте вне района их будущего действия. Это затруднит немецким органам безопасности их обнаружение… Наибольшие сложности здесь возникают с получением работы. Без трудовой книжки, которая используется здесь наравне с паспортом, никого на работу не принимают. Направляют на биржу труда. Особенно опасна трудовая повинность в весенние месяцы. Обеспечивая работой и трудовыми книжками большое число лиц (из нелегальных сотрудников), мы подвергаем опасности провала всю систему. Поэтому считаю целесообразным использование возможно большего числа лиц из местного населения и сокращение до минимума появления новых людей.

– Очень хорошо, – согласился Бенеш, – но ведь здесь ни слова не говорится о том, что не надо вообще забрасывать новых людей. И что это за трудовые книжки? Нам надо наших парашютистов тоже снабжать ими.

– Я уже запросил образцы трудовых книжек по своим каналам, – заверил его Моравец, – Но это займет время.

– Короче говоря, готовьте новые группы, – распорядился президент Бенеш, – Их заброска может затянуться, так же, как это было с группами «Сильвер» и «Антропоид».

– Слушаюсь, – только и ответил Моравец.

Прага, 27 февраля 1942 года

В кабинет Абендшена вошел Тюммель и не без ехидства отрапортовал:

– Герр гауптштурмфюрер, майор Тюммель по вашему приказанию прибыл.

– Великолепно, – прямо просиял Абендшен. – Приятно иметь дело с исполнительными людьми, а то все приходится привозить и привозить. Садитесь, разговор у нас будет длинный.

– Как вы любите поговорить, – улыбнулся Тюммель, усаживаясь на предложенный стул. – Фюрер, между прочим, учит нас больше действовать, меньше говорить.

– Дойдет дело и до действия, – одними губами улыбнулся Абендшен, – Вспомните Писание: «В начале было слово». Вот и мы начнем со слов.

– Надеюсь, вы не продержите меня у себя в гостях целый месяц, как это получилось в прошлый раз. Ну, и что вас интересует на этот раз?

Абендшен выдвинул ящик своего письменного стола так, что ему пришлось откинуться, к стене, поставив при этом стул на две задние ножки. Наконец, он нашел то, что искал и выложил на стол несколько листков бумаги. Он аккуратно их рассортировал и выложил в определенном порядке перед Тюммелем.

– Вполне возможно, что в этот раз вы задержитесь у нас в гостях намного дольше. Очень намного. Вот здесь те суммы, которыми вы распоряжались в последнее время, – пояснил Абендшен, указывая на один из листков. – Вот время получения очередных сумм, а вот та информация, которую вы передавали чехам, она тоже снабжена датами. Обратите внимание, далеко не вся информация, переданная вами чехам, санкционирована абвером. Так вот, я бы хотел получить объяснения всем этим странностям.

Тюммель начал изучать эти листки с ироничной улыбкой на губах, но постепенно улыбка сползла с его лица, и он побледнел.

– Я хотел бы связаться с адмиралом Канарисом, – хрипло попросил он.

– Я не вижу в этом необходимости, – отрезал Абендшен, – необходимые нам данные мы и сами получим прямо из абвера. На днях на имя Бормана ушло письмо Гейдриха, в котором говорится о вашем предательстве. Вы поставили своего шефа Канариса в очень щекотливое положение.

– Но я ни в чем не виновен! – воскликнул Тюммель.

– Я дам вам эти листки с собой в камеру, куда вас сейчас и отведут, – пообещал Абендшен, – теперь в камеру, а не в «комнату ожидания». Там вы внимательно, не отвлекаясь, изучите этот материал и поймете, что ваша вина уже доказана. И вот когда вы это поймете, то подумайте о том, как вы будете с нами сотрудничать, если, конечно, будете. В первую очередь нам нужен Моравек. Учтите, что ваше согласие на сотрудничество будет учтено при решении вашей участи. Насколько учтено – этого я вам сказать не могу, потому что решать это, к вашему счастью, буду не я. Уж слишком много вы мне крови попортили. Будь моя воля, я бы вас повесил прямо здесь, в своем кабинете, это бы каждый день напоминало мне о том, что я работаю не зря.

Он нажал кнопку, спрятанную у него под столом, и приказал вошедшему шарфюреру:

– Отведите, пожалуйста, герра майора в камеру номер семь. Не забудьте отобрать у него оружие.

Прага, 1 марта 1942 года

Габчик ходил по комнате и курил, наконец, он загасил окурок, сел за стол и сказал:

– Слушай, давай-ка обсудим, что мы имеем на сегодняшний день.

Кубиш, встал с дивана, закрыл книжку, которую только что читал, и тоже уселся за стол напротив Габчика.

– Давай, – согласился он, – у меня последнее время складывается впечатление, что мы просто топчемся на месте.

– В Паненске-Бржежанах мы с тобой уже не раз побывали, – начал Габчик, загибая пальцы, – и пришли к выводу, что там нам покушение не осуществить.

– Может быть, там-то как раз и можно осуществить покушение, но нам надо знать точное расположение комнат внутри, – поправил его Кубиш. – Давай попробуем поговорить с подпольщиками и найти человека, который там бывает. Тогда и вернемся к этому варианту.

– Возможно, – согласился на его замечание Габчик. – Дорогу от Града до Паненске-Бржежанов мы изучили так, что можем пройти по ней с закрытыми глазами, но к конкретному решению так и не пришли.

– Правильно, – кивнул Кубиш. – Здесь нам надо точно знать, когда Гейдрих там проезжает. И как он проезжает: с сопровождением или без. Можно, конечно, потерять неделю-другую и, сидя на дороге, набрать статистику, но, боюсь, что такие наши посиделки привлекут внимание. Надо опять обращаться к подпольщикам.

– Может и так, – задумчиво кивнул Габчик. – Но есть еще одна дорога, по которой Гейдрих периодически ездит. Это – Прага – Берлин.

– Здесь существуют два варианта, – заметил Кубиш, – либо он летит самолетом, либо он едет поездом. Мы вполне можем устроить покушение на поезд, но надо заблаговременно получить информацию об его отходе, для чего придется привлечь подпольщиков. И надо будет изучить железную дорогу, хотя бы на протяжении километров тридцати – сорока.

– Здесь есть о чем подумать, – ответил Габчик. – И остается последнее – произвести покушение во время какого-нибудь собрания или митинга.

– Идея провальная от начала до конца, – возразил Кубиш, – там его будут охранять так, что и не пошевелишься.

– Совсем не обязательно, – возразил Габчик, – Как раз там меньше всего будут ожидать нападения на него. В большинстве случаев на такое идут только психи, именно на них и ориентируется охрана.

– А мы под эту категорию не подходим? – усмехнулся Кубиш.

– Мы профессионалы, – отрезал Габчик. – Это несколько другое.

– Короче говоря, мы пришли к тому выводу, что нам без помощи подпольщиков не обойтись.

– Ну, об этом мы говорили еще в Лондоне.

– Но мы говорили о том, что мы будем просить помощи, не раскрывая цели нашего задания, – заметил Кубиш, – а здесь, о чем ни попроси, наша цель просвечивает как свечка из-под ладошек. Может быть, нам все-таки открыть наше задание, хотя бы тому же самому Индре. Я тебе говорил, что он и так во время нашего разговора, считай, расшифровал его по названию операции.

– Ты думаешь, это как-то поможет?

– Не думаю, а уверен, – твердо заявил Кубиш. – Вполне возможно, что они нам даже подскажут что-нибудь дельное.

– На это надо получить разрешение Лондона, – с сомнением сказал Габчик.

– Но ты командир, и определенные решения в зависимости от обстановки можешь принимать самостоятельно, – настаивал на своем Кубиш.

– Хорошо, я подумаю, – неохотно согласился Габчик.

Прага, 2 марта 1942 года

В кабинет Абендшена ввели Тюммеля. Теперь это был совсем не тот человек, который ерничал на этом пороге всего лишь несколько дней назад. Тюммель начал сутулиться, на его висках теперь ясно просматривалась седина, лицо стало серым и покрылось трехдневной щетиной, но главное, в глазах кроме тоски и безысходности появились искорки страха. Он вошел в кабинет и встал в двух шагах от двери, не зная, что ему делать дальше.

– Проходите, садитесь, – пригласил его Абендшен, – Мне сказали, что вы высказали желание сотрудничать с нами.

– Да, я готов с вами сотрудничать и помочь вам, – кивнул он. – Я готов выполнить то, что вы меня попросите.

– Я уже на прошлой встрече сказал вам, какая помощь мне нужна от вас, – пожал плечами Абендшен, – Мне нужен Моравек. И я жду от вас предложений о том, как мы это можем осуществить.

– Сидя здесь, я ничего не могу сделать, – пожал плечами Тюммель, – Я даже не могу назначить встречу.

– Ну, для такой благородной цели мы вас можем и выпустить отсюда, – заверил его Абендшен, – Правда, за каждым вашим шагом будут следить, а к вам на квартиру мы подселим квартиранта. Место встречи вы нам тоже опишете заранее, чтобы мы могли подготовиться и расставить там своих людей. Но все это, знаете ли, больше похоже на сюжет для романа о рыцарях плаща и кинжала. Меня, на данный момент, больше интересует доказательство вашей искренности. А для этого, я бы попросил вас назвать нам адрес Моравека.

– У Моравека несколько конспиративных квартир, – покачал головой Тюммель. – К тому же он их постоянно меняет. Я никогда не пользовался его квартирами, а назначал встречи где-нибудь в общественных местах. Так было безопасней для нас обоих.

– Да, я читал об этом в учебниках по разведке, – согласился Абендшен. – И все же, я не верю в то, что вы не знаете ни одного адреса Моравека. Должен же был быть у вас экстренный канал связи.

– Если мне надо было срочно встретиться с Моравеком, то я клал пустую пачку от сигарет на скамейку на трамвайной остановке в Смихове. После этого с пяти до шести часов вечера шел на Влтаву кормить уток.

– Куда именно?

– В парк. Все равно куда. Моравек ведь знает меня в лицо.

– И все же, думаю, какой-то его адрес вы знаете, – настаивал на своем Абендшен.

– Я знал один адрес, – согласился Тюммель, – но он существовал до того, как меня ар… до того, как я побывал в «комнате ожидания». Нет никакой гарантии, что он еще действует. Это улица Увоз, дом 6, квартира 3. Но повторяю, он часто меняет квартиры.

– Хорошо, мы это проверим, – кивнул Абендшен, – а вы пока посидите и подумайте о том, как нам его поймать.