Текст книги "Возвращение бумеранга"

Автор книги: Сергей Буренин

Соавторы: Олег Семергин-Каховский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Прага, 29 апреля 1942 года

– Как у вас продвигается работа с английскими парашютистами? – поинтересовался Франк, как только Абендшен появился у него в кабинете.

– У меня складывается такое впечатление, что они производят заброску обязательно в ночь с 28 на 29, – ответил Абендшен. – Этой ночью наши службы наблюдения опять отметили появление над Протекторатом английского самолета.

– Выброшены новые группы? – насторожился Франк.

– Пока таких данных у меня нет, – признался Абендшен. – Я приказал своим людям связаться со всеми станциями наблюдения и отметить маршрут самолета. После этого я свяжусь со всеми местными отделениями гестапо. И все же, у меня сильное подозрение, что была произведена очередная заброска.

– А как ведется работа с тем парашютистом, который перешел на нашу сторону?

– С его помощью ликвидировано несколько конспиративных квартир. За некоторыми установлено наблюдение, – ответил Абендшен. – Изучаются методы подготовки и заброски диверсантов.

– А нельзя ли его использовать, как нашего агента в этой среде? – поинтересовался Франк.

– У меня запланирована такая работа, – кивнул Абендшен, – К сожалению, мы упустили время, чтобы внедрить его в ту группу, с которой он был заброшен: теперь, после столь длительного его молчания, это может вызвать подозрения. Но после ликвидации известных ему явок, мы разрабатываем операцию по внедрению его в другие группы Сопротивления. В таком случае он вполне может сослаться на то, что у него нет связи с теми, к кому он был заброшен.

– Вы проверяли обстоятельства, связанные с налетом на заводы «Шкода»?

– Проверял, – кивнул Абендшен, – Тут много неясного. Около завода были подожжены сарай с сеном и стог соломы. Кто-то явно давал самолетам наводку. Самолеты не обратили никакого внимания на построенный в стороне макет заводских корпусов, предназначенный именно для того, чтобы отвлечь самолеты от истинной цели. И в то же самое время ни одна бомба не попала на территорию завода. Это вызывает удивление. Я ожидаю повторного налета. Все отделения гестапо в районе Пльзени работают в режиме повышенной бдительности. Опрашиваются возможные свидетели.

– Держите это под контролем, – кивнул Франк, – Похоже, наши друзья перешли к активным действиям. А что с радиоперехватами?

– По-прежнему активно работает рация в районе Пардубице, – вздохнул Абендшен. – В конце концов, мы сумели вычислить, откуда велись передачи: рация была расположена в заброшенной каменоломне, которую местные жители называют «Глубокая». Местоположение было выбрано очень грамотно: туда нельзя было подобраться незамеченным. К сожалению, к тому моменту, когда мы наконец это вычислили, рация поменяла свое местоположение. В том районе продолжают работать четыре радиопеленгационные установки.

– А расшифровка перехватов?

– Здесь тоже не все так, как хотелось бы. После того, как нам в руки попало несколько шифровальных блокнотов и уже расшифрованных радиограмм, мы сумели расшифровать еще несколько шифровок, но все они относились к Моравеку и его группе. Очевидно, англичане используют несколько шифров, – высказал свое предположение Абендшен. – Ключи от шифров имеют командиры групп. Радист знает ключи от шифров только своей команды.

– Хорошо, продолжайте работать. Если возникнет потребность в дополнительных людях, обращайтесь прямо ко мне.

– Слушаюсь, группенфюрер.

Когда Абендшен вышел от Франка, в дежурной части его уже ждало сообщение из отделения гестапо в Кршивоклате: некий сельский возница обнаружил в лесу мешки с боеприпасами и оружием. Абендшен немедленно отправился туда.

Кршивоклате, 1 мая 1942 года

Микш, Коуба, Кубиш и Вальчик сошли на станции Збечно. Вальчик, который до войны бывал в этих местах, убедил всех, что так будет ближе. Микш был парашютистом, заброшенным с той же группой, что и Герек. Чтобы добраться до Праги, ему потребовалось более двух недель. Он чудом избежал ареста: все явки буквально горели у него под ногами. Два раза ему пришлось пробиваться сквозь гестаповские цепи. Коуба был заброшен в ночь с 28 на 29 апреля. Он довольно быстро добрался до Праги, и теперь все четверо ехали в лес, расположенный около Кршивоклате, чтобы забрать снаряжение, спрятанное там Коубой при приземлении.

Выйдя из деревни, они разделились на две группы: Вальчик и Микш должны были выкопать рацию, а Кубиш и Коуба пошли за боеприпасами и оружием. У Вальчика и Кубиша были при себе карты этого района, на которых Коуба довольно точно обозначил места тайников и описал, как их найти. Группы вошли в лес с разных концов.

Вальчик и Микш сначала шли вдоль опушки леса. По дороге Вальчик рассказывал о тех особенностях нынешней жизни в Протекторате, о которых не упоминали на курсах. День был ясный, пригревало весеннее солнышко. Оба совсем забыли, что идет война. Пройдя около полукилометра, они решили углубиться в лес.

– Странно, – заметил Вальчик, – совсем не слышно птиц.

– Может, их кто-то спугнул, – пожал плечами Микш. – Какой-нибудь хищник.

Они еще не сумели углубиться в лес и на двести метров, как перед ними совершенно неожиданно выросли два чешских полицейских с винтовками.

– Вы что тут делаете? – строго спросил высокий вахмистр.

– Да вот, денек хороший. Весна, – спокойно пожал плечами Вальчик. – Решили прогуляться на природе.

– Район оцеплен, и проход запрещен, – все также строго сообщил вахмистр. – Предъявите ваши документы.

Вальчик хладнокровно вынул свой паспорт и протянул полицейскому. Микш тоже полез в карман. Вальчик ни на минуту не сомневался, что тот последует его примеру. Документы у обоих были в полном порядке. Но тут случилось неожиданное: вместо паспорта Микш выхватил пистолет и почти в упор сделал два выстрела в полицейских. Оба полицейских начали оседать на землю.

От неожиданности Вальчик растерялся, но уже через секунду обрел самообладание.

– Ты что, сдурел, – процедил он сквозь зубы, вырывая свой паспорт из рук лежащего полицейского, – Теперь в рассыпную. На поле сразу не выбегай, держись опушки леса. Попробуй пробраться лесом как можно ближе к дороге. Встретимся в Праге. Старайся уехать как можно быстрее. Через час все поезда будут прочесываться гестапо.

Они бросились в разные стороны.

Микшу не повезло: не успел он пробежать и двухсот метров, как вновь наткнулся на полицейских. Он сделал несколько выстрелов, но полицейские успели залечь и открыли ответный огонь из своих карабинов. Микшу ничего не осталось, как отходить в сторону поля. В паузах между выстрелами он слышал, что в их сторону с разных сторон по лесу бегут еще люди.

Очень скоро его вытеснили из леса. Бежать по открытому полю было чистым самоубийством. Микш спрятался под кустом метрах в десяти от опушки и стал ждать. Первый полицейский появился из леса буквально секунд через десять после того, как Микш остановился. Парашютист выстрелил и полицейский залег. К нему на помощь начали прибывать и другие. Микш видел, как его постепенно берут в полукольцо. Он до последнего патрона пытался стрелять по перебегающим с места на место пригнувшимся фигурам. Последний патрон он истратил для того, чтобы выстрелить себе в висок.

Кубиш и Коуба шли по глубокому оврагу, пересекающему поле. Разговор крутился вокруг повторной бомбардировки заводов «Шкода». Коуба рассказал, что английские газеты уже первый налет расписали, как очень удачный.

– Очень удачный, – кивнул Кубиш, усмехнувшись, – хоть бы одна бомба на территорию попала. А ведь костры у самого забора разожгли. Хорошо хоть близлежащие деревни не разбомбили. И на том спасибо.

– В газетах было сказано, что нанесен серьезный урон, – заметил Коуба.

– Серьезный, – хмыкнул Кубиш, – Два сарая и то благодаря тому, что их подожгли мы. Да и урон причинен не немцам, а двум каким-то крестьянам. Склоняют они нас; наверное, почем зря. А сараи стояли так хорошо, – после небольшой паузы вздохнул он. – Второй раз еле нашли, чтобы еще поджечь. К тому же полицейских и гестаповцев туда понагнали целое стадо.

– Ну и как? – поинтересовался Коуба.

– А, так же, – махнул рукой Кубиш, – прилетели, покружили, распахали бомбами все пустыри и удовлетворенные удалились. Ладно, хоть из чехов никто не погиб и то хорошо. Да и мы ушли оттуда без потерь. Хотя поползать пришлось. Бартош обещал им высказать в радиограмме все, что он думает об английских ВВС. Не знаю уж, выполнил он свое обещание, или нет.

– Что-то вы здесь не очень в восторге от наших союзников, – заметил Коуба.

– Да и от нашего руководства не в восторге тоже, – вздохнул Кубиш. – Скоро сам поймешь: они все там видят в розовом свете. А здесь оказывается все гораздо сложнее.

Кубиш сверился с картой и сказал:

– Пожалуй, пора сворачивать в лес.

Они свернули было в лес и направились к тому месту, где должен был быть тайник, но буквально через пару минут наткнулись на двух полицейских.

– Предъявите документы, – строго приказал полицейский прапорщик, крепкий мужчина средних лет.

– Пожалуйста, – улыбнулся Кубиш, протягивая свои документы. – А что случилось?

– Район оцеплен для проведения специальных мероприятий, – проворчал прапорщик, рассматривая документы.

Второй полицейский в это время проверял документы у Коубы. Когда документы были проверены, второй полицейский, молодой сержант, спросил у своего старшего товарища:

– Что будем делать?

– А что делать? – пожал плечами прапорщик, – Документы у них в порядке, пусть проваливают на все четыре стороны. Ну, продержим их в участке, потом все равно отпустим. Разворачивайтесь обратно, – сказал он уже Кубишу и Коубе. – Хотите погулять по лесу – приезжайте в другой раз.

Парашютисты снова вышли на поле.

– Что будем делать? – спросил Коуба.

– Пройдем чуть подальше, – предложил Кубиш, – попробуем там, а не получится, действительно придется отложить прогулку до другого раза.

Они прошли около полукилометра, когда услышали два выстрела.

– Похоже, Вальчик с Микшем напоролись не на таких сговорчивых полицейских, – нахмурился Кубиш, – Надо срочно уходить.

– Зачем? – возразил Коуба. – Сейчас вся цепь ринется в ту сторону. Оцепления почти не будет. Если действовать быстро, то мы вполне можем успеть выкопать все, что нам надо.

– Выкопать, может быть, мы и успеем, но вот вывезти отсюда все, что мы выкопаем, мы просто не сумеем. Через час на всех дорогах и в поездах будут шнырять патрули. А уж мешки у них обязательно вызовут повышенный интерес. Пошли быстрей к станции. Вывоз клада откладывается до лучших времен.

Вскоре они уже услышали настоящую перестрелку.

Прага, 2 мая 1942 года

Гейдрих столкнулся с Франком на крыльце Града.

– Как у вас идет расследование наводки бомбардировщиков на заводы «Шкоды»? – поинтересовался он.

– Пока арестованы две семьи, которые предоставляли кров наводчикам, и трое подозреваемых в соучастии в поджогах, – не задумываясь, отрапортовал Франк.

– Какое преступление вы вменяете этим семьям? – строго спросил Гейдрих.

– Пока трудно сказать, – уклончиво ответил Франк, – если они будут чистосердечно сотрудничать со следствием, то отделаются штрафом за предоставление квартиры лицам, не отметившимся в полиции. Если такого сотрудничества не последует, то они будут обвинены в соучастии в наводке вражеских самолетов.

– Логично, – согласился Гейдрих, – А что за перестрелку да еще с потерями устроили ваши люди в каком-то там лесу?

– Это были не совсем мои люди, – заметил Франк, – это были чешские полицейские. Сельский возница обнаружил тайник с оружием и боеприпасами. Объединенными силами мы оцепили весь район и начали прочесывать лес. В ходе этой операции полицейские столкнулись с двумя парашютистами: один убит на месте, второму, к сожалению, удалось скрыться. При этом был убит полицейский вахмистр Омитак и тяжело ранен прапорщик Коминек. Район продолжают усиленно патрулировать наши люди совместно с чешскими полицейскими.

– Лично проследите, чтобы была выдана достойная премия возчику, – распорядился Гейдрих. – Семье погибшего назначьте достаточное пожизненное пособие. Оно должно быть больше его месячного оклада. И выдайте хорошую премию раненому. Не забывайте, это чехи, а не немцы, и они честно до конца выполнили свой долг. Мы должны поощрять такие явления.

– Слушаюсь, обергруппенфюрер.

– Дайте подробное описание случившегося в газеты, – продолжал Гейдрих, – Особо подчеркните, что в результате действия парашютистов семья осталась без кормильца. Чешская семья. Такие случаи надо пропагандировать.

– Сегодня же этим займусь, обергруппенфюрер.

– А что за оружие было в тайнике? – поинтересовался Гейдрих.

– Четыре автомата «Стен», патроны и три вида взрывчатки.

– Они готовятся к активным действиям. Это надо предупредить. Усильте работу по выявлению парашютистов. Сколько парашютистов было выброшено в последний раз?

– Обычно они забрасывают тройками, – признался Франк, – но в данном случае их могло быть всего лишь двое. Одного из них мы убили.

– Почему вдруг обычно тройками, но тут могло быть двое? – засомневался Гейдрих.

– Мы изрядно потрепали группы предыдущей выброски, – пояснил Франк, – Вполне возможно, что эта выброска была рассчитана на то, чтобы просто усилить остатки групп.

– Кто у вас работает по парашютистам?

– Штурмбанфюрер Абендшен.

– Он очень хороший следователь, – согласился Гейдрих, – но работает очень медленно. Окажите ему любое содействие, чтобы ускорить работу.

– Я говорил ему, что готов оказать любую помощь, – ответил Франк, – но он считает, что все нити расследования должны быть обязательно в одних руках. Что только один человек должен проверять все звенья цепи.

– В этом есть своя логика, – согласился Гейдрих.

Прага, 4 мая 1942 года

Габчик, Кубиш и Вальчик присели на обочине дороги и закурили.

– Если мы остановимся на плане с тросом, – сказал Габчик, – то это единственное подходящее место.

– С одной стороны все выглядит очень неплохо, – согласился Вальчик. – Если Гейдрих поедет со стороны Паненске-Бржежаны, то машине надо будет преодолеть вот этот небольшой подъем. Благодаря подъему, шофер не сможет издалека заметить трос. Если он его и заметит, то уже в нескольких метрах перед собой, тогда он начнет резко тормозить, и результат будет, почти тот же, что и когда машина уткнется в трос. А мы вот из этих кустов с двух сторон начинаем обстрел. Потом уходим вон в ту сторону. Примерно в полутора километрах отсюда нас будет ждать машина со снятыми номерами. И мы спокойно уезжаем.

– Не все так просто, – покачал головой Кубиш. – Пальба, которую мы здесь устроим, будет слышна как в Паненске-Бржежанах, так и в городе. Если город, возможно, отреагирует на нее не сразу, то в резиденции Гейдриха сразу же поднимут тревогу. Нас начнут преследовать, когда мы еще будем в чистом поле. Они тоже не дураки: часть из них бросится за нами в погоню, а вторая на машине поедет вперед и свернет как раз на ту дорогу, где нас будет ждать автомобиль. Мы останемся без машины и будем вынуждены принимать бой с двух сторон.

– Пожалуй, он прав, – кивнул в сторону Кубиша Габчик. – Мы просто не успеем отсюда уйти.

– Давай, прикинем по времени, – не унимался Вальчик. – Перестрелка не может затянуться дольше, чем на десять минут, еще десять минут нам потребуется для того, чтобы добежать до машины. Итого двадцать минут. Если охрана Гейдриха в замке выедет сразу же, как услышат выстрелы, то они будут здесь через десять-пятнадцать минут. Мы уже будем на полпути к машине. Учтите, что им нужно время, чтобы услышать выстрелы и принять решение.

– Даже с твоим подсчетом получается, что к моменту их прибытия мы, в лучшем случае, будем на середине поля, – кивнул Кубиш, – В объезд по дороге до того места, где нас будет ждать машина, не более трех километров, то есть для машины это всего лишь максимум три минуты. Они там будут быстрее нас. Даже если мы и доберемся до машины быстрее их, то они будут в опасной близости и начнут преследование. Допустим, что мы на середине дороги выскочим и бросимся в рассыпную, но в таком случае мы ставим под удар шофера. Теперь возьмем наилучший вариант, предположим, мы все дружно сумеем уйти от погони. То есть разбежаться в какой-то момент в разные стороны. Остается машина, по которой очень быстро выйдут на многих из тех, кто нам будет помогать. Вариант отпадает.

– А если мы поставим машину здесь же? – предложил Габчик.

– Во-первых, она может насторожить Гейдриха, – опять начал возражать Кубиш, – во-вторых, она может пострадать в перестрелке и оказаться выведенной из строя. Нет, от этого плана надо отказаться и рассматривать варианты нападения в городе. В городе мы легко можем затеряться в толпе.

– А я все же думаю, что здесь было бы лучше, – настаивал на своем Вальчик. – Мы возьмем легковую машину. На ней мы свободно уйдем от погони.

– Машина сопровождения Гейдриха намного мощнее любой машины, которую мы сумеем достать, – покачал головой Кубиш.

– А если напасть на Гейдриха, когда он будет ехать с машиной сопровождения, – не отступал Вальчик, – и вывести ее из строя?

– Тогда перестрелка затянется в лучшем случае минут на пятнадцать, а то и на все двадцать, – возразил Кубиш, – Нет, этот план определенно не годится.

– Давайте пройдемся подальше по той проселочной дороге, по которой мы собираемся отступать, – предложил Габчик, – а дома снова вернемся к этому разговору.

Они все поднялись.

– А если натянуть трос и на той дороге? – все еще держался за свою идею Вальчик.

– Для этого потребуются дополнительные люди, – возразил теперь уже Габчик, – а это крайне нежелательно.

Все трое прямо по полю направились к проселочной дороге.

Прага, 6 мая 1942 года

Артош Гайдрих последние полтора года вел очень беспокойную жизнь. К началу 1941 года всем стало ясно, что необходим какой-то единый орган, который бы согласовывал действия всех антифашистских сил. После долгих дебатов и споров было решено создать Объединенный комитет, в который бы входили представители всех ветвей Сопротивления.

Когда речь заходила о проведении каких-либо акций совместными усилиями, то, в большинстве случаев, комитет оказывался очень полезной структурой, но вот удержать от необдуманных поступков те или иные радикальные группы у него еще не очень получалось. Решения комитета в таких случаях рассматривались как рекомендации, отнюдь не обязательные для выполнения. И все же, комитет с каждым днем набирал авторитет: в спорах очень часто ссылались на его мнение.

Артошу эти полтора года приходилось все время разъезжать по стране, встречаться с командирами вооруженных отрядов, с руководителями подпольных групп. Сегодня он приехал в Прагу по настоятельной просьбе руководителя подпольной антифашистской структуры Индры. Эта структура охватывала всю территорию страны и состояла в основном из бывших спортсменов общества «Сокол». Индра ориентировался и поддерживал связь с лондонским чехословацким правительством в изгнании.

Встреча должна была состояться в небольшом кафе у Малостранской площади, недалеко от Града. Кафе было маленьким и чистеньким, его часто посещали немецкие офицеры и, очевидно, поэтому здесь не всегда спрашивали продуктовые карточки.

Артош вошел в кафе и прищурился, стараясь лучше разглядеть зал после ослепительного весеннего солнца на улице. Он довольно быстро заметил Индру: они с ним уже не раз встречались и чаще всего находили приемлемое, удовлетворяющее всех решение по всем спорным вопросам. Так как они хорошо знали друг друга в лицо, то никакого пароля не требовалось: они встретились, как старые друзья.

– Рад встретиться с вами, – улыбнулся Артош, подсаживаясь за стол бывшего учителя.

– Я тоже очень рад, – кивнул Индра, – только вот повод у меня для этого не совсем радостный.

Артош заказал себе кофе с коньяком и сухим пирожным и, только когда официант отошел на почтительное расстояние, спросил:

– Чем могу помочь?

– Вы, наверное, знаете, что наша группа работает в тесном контакте с английскими парашютистами, – не то спросил, не то утвердительно сообщил Индра.

– Догадываемся, – кивнул Артош, – и, насколько мы в курсе дел, последнее время ваши парашютисты заметно активизировались.

– Просто теперь происходит регулярная засылка новых групп, – пояснил Индра. – Работа налаживается. Однако мне нужна помощь вашего комитета.

– Какую именно помощь вы хотите от нас получить? – поинтересовался Артош.

– Видите ли, сюда заброшена английская группа, получившая задание ликвидировать Гейдриха, – вздохнул Индра. – Я категорически против такой акции: если они убьют Гейдриха, то последующие репрессии и ужесточение режима приведут не только к ослаблению, но, скорее всего, почти к полной ликвидации подпольных групп в больших городах. Мы будем отброшены далеко назад. Придется начинать все сначала. Это касается не только нас, но и всех антифашистских сил.

Артошу потребовалась почти минута, чтобы осознать, о чем идет речь.

– Сейчас такая операция просто недопустима, – покачал он головой, – Я вполне с вами согласен: она приведет к практически полному краху всего подполья. Более того, пострадают и вооруженные отряды вне городов. Можно не сомневаться, что после такой акции немцы вызовут в страну отряды по борьбе с партизанами. У нас не хватит сил оказать им сопротивление. Я категорически против такой акции и думаю, что и весь комитет поддержит мою точку зрения.

– Очень хорошо, что на сей раз наши точки зрения полностью совпадают, – грустно улыбнулся Индра, – Я передал в Лондон радиограмму с просьбой отменить эту операцию, но, боюсь, она не возымеет должного действия. Хорошо бы было подобную радиограмму отправить от вашего имени. Причем мне бы хотелось, чтобы текст радиограммы был достаточно жестким. Не знаю уж, чего они хотят достигнуть этой акцией в мировом масштабе, но здесь ее результаты пойдут только на руку немцам.

– Полагаю, что в этом вопросе с нашей стороны не возникнет никаких трудностей, – кивнул Артош. – Буквально завтра мы обсудим это на совете и примем решение. А дня через два я передам вам текст радиограммы. Я не сомневаюсь, что совет полностью поддержит нашу с вами точку зрения. Я бы назвал такую акцию просто безответственной. Как они не могут понять, что таким поступком они просто оттолкнут от себя чешский народ. Подозреваю, что после такой акции пострадают не только подпольщики и партизаны, пострадает много и просто сочувствующих нам людей. Мы потеряем и тот резерв, из которого мы черпаем новые силы.

Они посидели еще несколько минут, за которые успели обменяться новостями, и разошлись в разные стороны, договорившись встретиться через три дня.