355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Буренин » Возвращение бумеранга » Текст книги (страница 4)
Возвращение бумеранга
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 22:50

Текст книги "Возвращение бумеранга"


Автор книги: Сергей Буренин


Соавторы: Олег Семергин-Каховский

Жанр:

   

Военная проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Лондон, 3 мая 1941 года

Выслушав доклад Моравца, Бенеш с полминуты помолчал, как бы переваривая услышанное, потом сказал:

– Сегодня англичане выразили мне соболезнование по поводу случая с Ридлом. Они готовы были бы наказать экипаж, но наказывать некого: экипаж с задания не вернулся – был сбит над Голландией. В Военном министерстве мне объяснили это тем, что этот район еще не освоен для полетов. Возможно, в будущем они подыщут для таких заданий чешский экипаж. А как у вас идут дела с подготовкой других парашютистов?

– С завтрашнего дня начинают подготовку четыре наших офицера и пять сержантов, – ответил Моравец. – В ближайшее время будет составлена еще одна группа из шести офицеров и шести сержантов. Это, конечно, капля в море, но все же это лучше, чем ничего. Англичане продолжают считать приоритетными направлениями Голландию, Бельгию, Францию и Испанию. В эти страны они забрасывают свою агентуру не только с самолетов, но и с подводных лодок. Чехословакия стоит у них на заднем плане. Я бы попросил вас попробовать договориться еще хотя бы об одной группе.

– Да, да, я обязательно поговорю об этом с кем-нибудь из правительства. И не забывайте о том, что минимум две группы надо ориентировать на покушения. Я уже обсуждал эту идею с нашим правительством, в целом она там нашла положительный отклик.

– Ну что же, хоть я и остаюсь противником этого решения, я попрошу англичан, чтобы из этих групп одна была ориентирована на покушение. О второй группе будем говорить, если нам увеличат общее количество парашютистов. Сейчас мы просто не можем позволить себе такой роскоши.

– Хорошо, – кивнул Бенеш, – Думаю, я сумею договориться с англичанами.

Манчестер, 20 мая 1941 года

Ротмистр Йозеф Габчик вошел в полковую канцелярию. Кроме писаря там сидел незнакомый сухощавый штабс-капитан.

– Меня просили зайти в канцелярию, – обратился Габчик к писарю.

Писарь не успел еще ничего ответить, как вмешался незнакомый штабс-капитан:

– Вы Йозеф Габчик?

– Да.

– У меня к вам серьезный разговор, – штабс-капитан повернулся к писарю. – Оставьте нас на несколько минут наедине.

Писарь с недовольным лицом вышел.

Когда тот вышел, штабс-капитан предложил Габчику сесть и начал:

– Как я понимаю, вы очень тяжело переносите вынужденное безделье. Я читал ваш рапорт с просьбой перевести вас в авиацию. Но я хочу предложить вам другое занятие. Сейчас мы начинаем подготовку группы военнослужащих для заброски их на территорию Чехословакии для проведения разведывательной и подрывной работы. Дело это опасное и тяжелое и, конечно же, сугубо добровольное. Рассмотрев вашу кандидатуру, мы решили, что вы вполне подходите для такой работы, теперь осталось только получить ваше согласие. Насколько я помню, судя по вашему рапорту, вы не очень держитесь за материальные преимущества, но в данном случае какая-то материальная выгода будет тоже.

Габчик был совершенно сбит с толку таким предложением. Предложение было очень заманчивым: снова оказаться на родине, да еще и не просто так, а вести там борьбу – это отодвигало мысли о какой бы то ни было опасности на задний план.

– Конечно же, я согласен! – воскликнул он.

– Я не тороплю вас с ответом, – поднял руку штабс-капитан. – Могу вам дать какое-то время на обдумывание моего предложения. Учтите, на территории, занятой неприятелем, вас будет поджидать множество всевозможных опасностей. Если вы попадете в руки к немцам, то никакой пощады вам не будет, даже если вы и согласитесь с ними работать. У гестапо существуют жесткие инструкции в отношении диверсантов и партизан.

– Мне нечего раздумывать, – тут же ответил Габчик. – Я уже смотрел смерти в лицо в Польше и Франции. Я покинул родину именно для того, чтобы продолжать бороться. Отсиживаться можно было бы и там.

– Ну что же, хорошо, – кивнул штабс-капитан, – Давайте тогда обсудим еще один вопрос. Мы хотим направить вас в группу, которая будет ориентирована в первую очередь на покушения на высокопоставленных лиц немецкой администрации, или на чешских коллаборацистов. Попутно вы будете вести и разведывательную деятельность, но это будет уже вашей второстепенной задачей. Как вы посмотрите на это?

– Положительно, – улыбнулся Габчик. – Об этом можно было только мечтать. Это настоящее дело и настоящая борьба. Я согласен.

– Отлично, – улыбнулся в ответ штабс-капитан. – Значит, мы в вас не ошиблись. Сейчас я выпишу вам предписание. Оформите все документы и явитесь по указанному в предписании адресу. Подготовка вашей группы начнется 25 мая. Скажите писарю, что он может войти.

На прощанье штабс-капитан вручил Йозефу предписание и сказал:

– Желаю удачи на новом поприще.

Каммес-Дэррахе, Шотландия, 27 мая 1941 года

На взлетном поле перед английским сержантом инструктором выстроилась шеренга из двенадцати чешских курсантов.

– Ребята, – начал сержант, – все вы уже сделали несколько пробных прыжков с вышек и теперь имеете представление, как надо приземляться. Сейчас вам предстоит прыгнуть с настоящего самолета. Это ненамного отличается от прыжка с вышки. Парашют у вас откроется автоматически. Главная хитрость состоит в том, чтобы прыгнуть, сохраняя стойку «смирно», потому что прыгать будете через бомболюк, который намного уже парадных дверей. Не вздумайте при прыжке смотреть себе под ноги: это грозит переломанной челюстью. Этим отличаются обычно американцы. Им почему-то обязательно надо посмотреть, куда они прыгают. Если вы встретите курсанта со сломанной челюстью, то это, скорее всего, и есть американец.

Он осмотрел строй.

– А, в общем, ничего в этом сложного нет. Пилот подаст предупредительный сигнал за три минуты до прибытия на место выброски, потом последует сигнал на десантирование.

Уже вечером после прыжков двенадцать чешских курсантов сидели за составленными в ряд обычными канцелярскими столами. Перед ними за отдельным столом стоял молодой лейтенант, инструктор по подрывному делу и говорил:

– Сейчас я вас познакомлю с совершенно новым типом бомбы, – он достал из портфеля металлический шар диаметром около пятнадцати сантиметров. – На лицевой стороне этой бомбы есть небольшой циферблат. На нем вы выставляете то расстояние, прокатившись которое, бомба должна взорваться. Бросать ее надо как шар в кегельбане. Бомба взорвется, проделав выставленный на циферблате путь, вне зависимости, ударилась она во что-то, или нет. Здесь же на корпусе есть небольшой рычажок: он включает и выключает ударный взрыватель. Если ударный взрыватель активизирован, то бомба взорвется от удара, даже если она не прошла выставленное расстояние. Очень удобно использовать, если вам надо подорвать движущуюся автомашину.

Он пустил бомбу по рукам, давая курсантам возможность внимательно осмотреть ее.

– На следующем нашем занятии, а оно будет последним, – сказал инструктор, – я расскажу вам, как делать взрыватели и получать взрывчатку из подручных материалов. Можно пройтись по магазинам и купить все, что необходимо для изготовления бомбы. Как это сделать, я расскажу завтра. Насколько я понимаю, вы будете работать в отдаленном районе, куда доставку специальных средств осуществить будет проблематично.

Лондон, 16 июня 1941 года

Закончив свой доклад, Моравец начал неторопливо складывать разложенные перед ним бумаги и сказал:

– Сегодня начинают подготовку на курсах парашютистов еще двенадцать человек. Через три недели у нас будет более тридцати подготовленных парашютистов, но англичане как-то не торопятся с заброской. После той неудачной выброски они, похоже, растерялись. Может быть, действительно, подобрать для этой цели чешские экипажи? Я бы попросил вас поднять этот вопрос на уровне правительства. Мы и так уже потеряли много времени.

– Хорошо, я поговорю завтра с министром обороны, – кивнул Бенеш. – Вы подготовили группу, ориентированную на покушение?

– Да, одна такая группа уже готова. Это ротмистр Габчик и сержант Свобода. Оба имеют хорошие характеристики, боевой опыт и правительственные награды.

– Прекрасно. Теперь нам надо решить, кто станет жертвой террористического акта. Хотелось бы, чтобы это покушение прозвучало как можно громче, чтобы об этом услышал весь мир. Очевидно, самой подходящей фигурой для этого будет Франк, в крайнем случае, фон Нейрат. Но фон Нейрат старый дипломат, и могут не поверить, что именно он повинен в организации террора в Чехословакии. Франк для этого подходит больше, хотя он и не такая уж заметная фигура в рейхе. А покушение надо произвести именно в Чехословакии, и преподнести его как приговор чешского народа.

– Выше чем Нейрат и Франк в Чехословакии никого нет, – пожал плечами Моравец. – Я не изменил своего отношения к этой идее, но я солдат и подчиняюсь приказам.

Берлин, 29 июля 1941 года

Фельдмаршал Геринг наткнулся на Гейдриха в коридорах рейсхканцелярии совершенно случайно. Вместо того, чтобы ответить на приветствие обергруппенфюрера, Геринг остановился, секунды две пристально и внимательно смотрел на старого товарища, а потом сказал:

– Очень удачно получилось, что я тебя здесь встретил, Рейнгард. У меня к тебе есть очень серьезный разговор, но я все не мог собраться пригласить тебя к себе. Если у тебя есть время, может быть, пройдем ко мне.

Гейдрих посмотрел на часы, что-то прикинул и медленно кивнул.

– Хорошо, только не очень долго. Как только началась война с Советами, зашевелились и все местные тараканы. Приходится работать с утра до вечера.

– Это так, – закивал Геринг, – поэтому работу надо очень хорошо организовать. Кстати, мой разговор будет касаться и этого вопроса.

Они поднялись на другой этаж и прошли к кабинету фельдмаршала. Тот сам открыл перед Гейдрихом дверь и, отойдя чуть в сторону, предложил пройти туда первым. Оказавшись в кабинете, Геринг кивком указал Гейдриху на кресло, а сам ослабил ремень и достал из бара рюмки и коньяк.

– Я вот о чем хотел с тобой поговорить, – начал он, разливая коньяк, – мы с тобой оба отвечаем перед фюрером за еврейский вопрос. Пока что у нас идут только одни разговоры в этом направлении. Твой Эйхман за последние полгода не выпроводил из Рейха и тысячи евреев.

– Но это зависит не только от него, – начал было заступаться за подчиненного Гейдрих.

– Знаю, знаю, – махнул рукой Геринг. – О чем и речь. Все только говорят, а дела ни от кого не видно. А ты представляешь, что будет, когда мы займем Белоруссию и Украину? У русских в свое время там была черта оседлости, то есть по-нашему гетто. Черту оседлости отменили, но далеко не все евреи оттуда уехали. Их там и сейчас полным-полно. А мы с тобой так еще и не решили, что делать с нашими.

– Послушай, – вдруг оживился Гейдрих, – а может быть нам последовать примеру русских и устроить в этих двух районах одно большое гетто.

Геринг удивленно уставился на собеседника и несколько секунд обдумывал поданную ему мысль.

– Нет, – покачал он головой, – В какой-то мере это может быть только промежуточным этапом решения проблемы. А нам нужно окончательное. Украина представляет интерес в первую очередь своими плодородными землями, а наши сельскохозяйственные курсы для евреев были ориентированы на Палестину. Там природа другая. И вообще, нужно очистить от них территорию Рейха. Так вот, я собираюсь издать приказ, в котором на тебя будет возложена ответственность за организацию работ по подготовке окончательного решения еврейского вопроса. Организацию работ по подготовке, – он поднял указательный палец. – Вопрос этот сложный: предлагаю организовать что-то вроде конференции, на которой все заинтересованные лица выскажут свои идеи.

Гейдрих сидел, смотрел на фельдмаршала и раздумывал: «Ну и хитрая же ты, бестия, при такой постановке вопроса, несмотря на то, что мы с тобой в равной степени отвечаем за это дело, при провале ты подставишь меня, как проигравшего. А если дело завершится успехом, почивать на лаврах будешь ты».

– В общем, прими к сведению, – продолжал разглагольствовать Геринг, – Найди в своем еврейском отделе какого-нибудь бездельника, и пусть он составит и согласует список участников конференции, подберет помещение, короче, сделает все необходимое. Тебе останется только проконтролировать. Фюрер в любой момент может спросить с нас работу, а мы в этом вопросе толчемся на одном и том же месте.

– Если мы устроим очередную говорильню, работа с места не сдвинется, – поморщился Гейдрих.

– Ну, как же не сдвинется, – возмутился Геринг, осушая свою рюмку коньяка. – Мы можем найти оправдание, сказав, что созвали конференцию, ищем решение. Работа идет. Это ты зря. Вполне возможно, что на этой конференции мы и в самом деле найдем такое решение, которое устроит всех.

Гейдрих подумал о том, что приказ у Геринга, наверняка, уже готов. Отказаться от его выполнения он не может: придется так же, как Герингу, искать и для себя козла отпущения. Время, конечно очень неудачное, но он переживал и более трудные времена.

Прага, 5 августа 1941 года

Вацлав Моравек пришел на конспиративную квартиру, где его уже ожидал Балабан, в приподнятом настроении. Он сбросил куртку, прошелся несколько раз взад-вперед по комнате, закурил и, выпустив густую струю дыма, обратился к товарищу:

– Ну, и что ты скажешь?

– Насчет чего? – поинтересовался Балабан.

– В Брно взорвали помещение управления гестапо! Вот это работа! А мы, сидя здесь, извини меня, способны только на мелкие пакости.

– Да, после начала войны с Советским Союзом коммунистическое подполье оживилось, – кивнул Балабан. – Ты же знаешь, оно очень большое. И организованное. Их снабжают советниками, оружием и всем прочим. А мы с тобой живем на старых запасах, которые, кстати говоря, скоро подойдут к концу. Нам до их размаха далеко.

– Вот и я говорю то же самое, – Моравек встал напротив товарища. – Надо поставить вопрос ребром: или Лондон срочно присылает нам людей и оружие, или мы считаем себя ничем ему не обязанными.

– Сколько раз мы поднимали этот вопрос? – вздохнул Балабан. – Угрожали, просили, ставили условия. Они уже, наверное, привыкли к твоим ультиматумам.

– Нет, на этот раз надо им дать понять, что дальше мы ждать не будем. У нас на руках есть козырная карта: Франтишек. Этого агента они ценят на вес золота, но если мы с ними порвем, то мы не только нарушим их связь с ним, мы сможем перетащить его к себе. Насколько я понял, этот Франтишек работает исключительно за деньги. Деньги найдут и коммунисты.

– Это получится не совсем честно, – покачал головой Балабан.

– А нынешнее их отношение к нам ты называешь честным? – возмутился Моравек, – Мы с тобой каждый раз просто ломаем голову, где достать необходимое для очередной акции снаряжение. Воруем, покупаем, делаем сами. Отсюда и результат.

Он снова заходил по комнате, потом подошел к окну.

– Ты посмотри, с кем мы работаем, – продолжил он. – Учителя, клерки, торговцы. Да они и пистолет-то берут двумя пальцами, боясь, что он вдруг выстрелит. Я не говорю, что вокруг нас должны быть только военные. Но у нас должна быть группа, которая взяла бы на себя задачу подготовки остальных бойцов. Даже мы с тобой после более двух лет подполья еще не доросли до такого уровня. Мы – самоучки, а нам нужны профессионалы. И если Лондон говорит о том, что борется с нацистами, то пусть это, в конце концов, и продемонстрирует.

– Ну что ж, пошли очередной ультиматум, а я посмотрю на результат, – спокойно пожал плечами Балабан.

Вацлав сел за стол и придвинул к себе небольшой листок бумаги, достал из кармана пиджака карандаш и задумался.

– Надо составить краткую, но ясную радиограмму, – сказал он. – Такую, чтобы они поняли, что нашему терпенью пришел конец. Я тут разговаривал с летчиками: все эти отговорки насчет дальности полетов просто ерунда. Пришло время ставить точки над «i».

Несколько дней спустя они получили радиограмму, в которой лондонское руководство заверяло их, что до весны на территорию Чехословакии будет заброшено около тридцати парашютистов.

Берлин, 15 сентября 1941 года

Дверь кабинета Гейдриха распахнулась, и на пороге возник раскрасневшийся Геринг, в руках у него была какая-то бумага.

– Так ты все-таки своего добился, – проревел он, размахивая в воздухе бумагой, – Мне казалось, что мы с тобой обо всем договорились, а ты все же решил действовать за моей спиной.

– О чем ты говоришь? – невозмутимо поинтересовался Гейдрих.

– Вот об этом, – Геринг положил бумагу на стол, прихлопнув ее рукой.

Гейдрих вытащил у него из-под руки бумагу и взглянул на нее. Это был только что подписанный Гитлером приказ о переселении евреев с территории Рейха и Протектората в Польшу и Белоруссию.

– Я не понимаю, что ты так горячишься, – заметил Гейдрих. – Такой вариант мы с тобой уже обсуждали. Подготовка конференции об окончательном решении уже началась. Если их пока сосредоточат в одном месте, то хуже от этого не будет.

– Да, мы с тобой говорили об этом варианте, – согласился Геринг, – но я его отклонил. А ты, несмотря на это, пошел к фюреру и убедил его принять такое решение. И вот теперь получается, что ты вовсю занимаешься этим вопросом, а я сижу в стороне.

– Никто про это не говорит, – запротестовал Гейдрих. – Фюрер одобрил идею созыва конференции и знает, что ты обязательно на ней выступишь. Он прекрасно понимает, что ты занят глобальным решением вопроса. И разреши мне тебя заверить, что к этому приказу я почти не имею отношения. Да, я как-то мимоходом намекал фюреру о таком варианте, но это был только намек. Честно говоря, этот приказ и для меня довольно неожиданный.

Гейдрих достал сигарету, закурил и продолжил:

– А, может быть, даже и нежелательный. Организовывать их перевозку придется моим людям. И отвечать за это буду я и мои люди. А ты будешь разве что только подгонять. К тому же, мне кажется, ты не понимаешь своевременности этого приказа. Послезавтра в СС под руководством Гиммлера будет проходить совещание о положении в Протекторате. Там складывается очень неприятная ситуация. И евреи играют в этом не последнюю роль. Когда мы вступили в Протекторат, это был сильный экономический регион. А теперь он с каждым днем катится под гору.

Геринг несколько поостыл, плюхнулся в стоящее у окна кресло и закурил.

– И все же ты поступил не по-товарищески, – с обидой в голосе сказал он, – Ты бы хоть предупредил меня об этом.

– Я тебе уже сказал, что это решение принято без моего участия, – начиная раздражаться, заявил Гейдрих. – И я тебе сказал, что для меня оно также является лишней головной болью.

Берлин, 17 сентября 1941 года

Сегодня в штаб-квартире СС царило необычное оживление. У рейхсфюрера СС Гиммлера на полдень было назначено совещание по обсуждению сложившейся в Протекторате обстановки. Кроме высших чинов СС и СД на это совещание были приглашены и те, кто имел даже косвенное отношение к Протекторату. Приглашен был и протектор Богемии и Моравии барон фон Нейрат, он не являлся членом «Черного ордена», но без него это совещание могло потерять всякий смысл. Сегодня утром с ним вместе на самолете прилетел в Берлин и Карл Франк, руководитель СС и гестапо Протектората. Карл с утра уже обивал пороги старых друзей и начальства и везде что-то выпрашивал, о чем-то договаривался, что-то согласовывал.

Из-за большого числа присутствующих совещание проходило в конференцзале. Когда все собрались, в президиуме появились Гиммлер, Гейдрих, фон Нейрат, Карл Франк и еще несколько человек.

Гиммлер сел в центре стола, снял очки, долго и тщательно протирал их, а потом, не вставая с места, сказал:

– Фюрер очень озабочен сложившейся в Протекторате обстановкой. До образования Протектората Чехословакия была одной из самых развитых в экономическом отношении стран Европы. Основная промышленность этой страны была сосредоточена на территории Протектората. При образовании Протектората мы сделали все, чтобы сохранить этот экономический потенциал. Мы ожидали от Протектората многого, но в действительности его экономика падает с каждым днем.

При этих словах сидящий недалеко от рейхсфюрера фон Нейрат поморщился. Он понимал, что это камень в его сторону, но ничего возразить не мог: цифры говорили сами за себя. Большую часть своей жизни он провел на дипломатической работе и сейчас, оказавшись у руководства целого большого региона, показал свою полную несостоятельность. Фон Нейрат уже понимал, что над его головой сгущаются тучи, и судорожно пытался найти выход из создавшегося положения.

– СД является глазами и ушами партии, – продолжал Гиммлер, – а гестапо ее орудием защиты. Поэтому я считаю, что для начала нам надо выслушать человека, в чьих руках находятся оба эти инструмента, обергруппенфюрера Гейдриха, – сказав это, он кивнул в сторону сидящего справа от него своего заместителя.

Тот встал со своего места, подошел к небольшой кафедре и, встав за нее, прищурившись, внимательно оглядел зал.

– Положение в Протекторате действительно довольно сложное, – начал он, – В этом есть вина многих. Но давайте будем говорить по порядку. В Протекторате мы не сталкиваемся с таким организованным Сопротивлением, как во Франции или Голландии. И все же порядка там нет. А нет его по той простой причине, что там процветает обычный уголовный элемент. Вы мне сейчас скажете, что здесь плохо работает Крипо. Но это не совсем так. Условие для процветания уголовников создает руководство Протектората. Нам приходится отправлять в Протекторат большое количество продуктов и товаров первой необходимости. И что? До семидесяти пяти процентов от всего этого идет на черный рынок. И Крипо оказывается бессильно бороться с ним: во-первых, из-за слишком мягких законов, а во-вторых, из-за того, что все это происходит с молчаливого согласия местных чиновников. Управленческий аппарат Протектората подобран во многих случаях просто бездарно.

Нейрат дернулся, хотел было что-то сказать, но потом снова опустил голову.

– Со стороны управленческого аппарата, – продолжал тем временем Гейдрих, – мы не видим никакой заботы о тех, кто честно работает на Рейх. Это вынуждает людей искать себе занятия, которые не совсем согласуются с политикой Германии.

Его речь продолжалась около часа. Потом выступил Франк. Фон Нейрат так слова и не взял. В конце совещания Гиммлер попросил подготовить проекты приказов, которые смогли бы улучшить положение, хотя бы в сфере, входящей в компетенцию СС.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю