Текст книги "Возвращение бумеранга"

Автор книги: Сергей Буренин

Соавторы: Олег Семергин-Каховский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Берлин, 15 августа 1940 года

Сегодня Геринг, как представитель партии, ответственный за решение еврейского вопроса, собрал у себя в кабинете собрание. Поводом для этого послужило назначение Адольфа Эйхмана начальником подотдела IV В4 и выпущенный им циркуляр о переселении евреев на Мадагаскар. На совещание были приглашены Гиммлер, Гейдрих, Риббентроп, Фриск, Эйхман и Дорт.

Кабинет Геринга был не обставлен, а забит антикварной мебелью, стены увешаны картинами старых мастеров, далеко не все из которых представляли собой художественную ценность. Все приглашенные расселись за столом, уставленным прохладительными и спиртными напитками. Геринг никогда не считал вино помехой для деловых разговоров. Перед каждым стоял большой набор рюмок, фужеров и бокалов.

Это совещание открыл хозяин кабинета.

– Здесь собрались все те, кто в какой-то степени имеет отношение к решению еврейского вопроса, – начал он, потом бросил взгляд в сторону Риббентропа и добавил: – или могут помочь в его решении. Сегодня герр Эйхман выпустил циркуляр о переселении евреев на остров Мадагаскар. Я уже давно говорил о том, что это самое подходящее решение данного вопроса. Мне бы хотелось, чтобы герр Эйхман рассказал нам, как практически будут осуществляться предписания этого документа.

Штурмбанфюрер Эйхман хотел было подняться со стула, но фельдмаршал жестом показал ему, что это совсем не обязательно.

– Сейчас, когда Франция вошла в зону нашего влияния, – начал Эйхман, – получить разрешение на создание на Мадагаскаре нескольких опытных еврейских колоний не составило большого труда. Основной трудностью является финансирование этого проекта. Германия, естественно, не хочет брать на себя эти расходы. На данный момент я нашел одного еврейского коммерсанта, который согласился зафрахтовать два судна для перевозки партии евреев на Мадагаскар. Он даже согласился закупить продукты на все путешествие. Однако он поставил условие. Это условие заключается в том, что сначала суда должны будут зайти в Палестину, и только в том случае, если им не удастся договориться с английскими властями Палестины, продолжить путь на Мадагаскар.

– Условие очень скользкое, – заметил Гейдрих. – Как вы, должно быть, знаете, мы по согласованию с Международным Сионистским комитетом отправили три судна в Палестину. Первые два судна с большими припонами, но все же были приняты, а вот третье без всякого предупреждения было расстреляно английским крейсером. Все пассажиры погибли. Всю вину за этот инцидент англичане, естественно, повесили на нас. Вы не боитесь, что с этими судами произойдет то же самое?

– Это маловероятно, – вмешался Риббентроп, – Что касается того инцидента, Англия действительно хотела возложить всю вину за эту трагедию на Германию. Но сионистская пресса, а также остальные страны это не поддержали. Сионисты даже довольно тепло высказались о нашем начинании. В данный момент Англия находится в очень затруднительном положении: для продолжения войны ей просто необходима помощь США. Сейчас, благодаря стараниям президента Рузвельта, им оказывается какая-то помощь, пусть и на грабительских условиях, но от страны, переполненной евреями, другого ждать и не приходится. Далеко не весь конгресс одобряет эту помощь. Если Англия решит повторить нечто подобное, ни о какой помощи не будет идти и речи.

– Вопрос с Палестиной, конечно, очень запутан, – согласился Эйхман. – Два года назад я целый год провел в переговорах с сионистами и арабами, пока меня не депортировали из Палестины англичане. Но в данном случае, я считаю, что мы вполне можем принять это условие. Документально это будет оформлено так, что судам надо зайти в Палестину за грузом, а не для выгрузки пассажиров. Переговоры с английскими властями они берут на себя.

– Вы слишком доверяете евреям, мой друг, – снова вмешался Гейдрих. – На словах все получается неплохо. Но боюсь, что в Палестине эти суда ожидает очередная провокация. Евреи способны на все. Вспомните эвианскую конференцию: президент Доминиканской республики сам пригласил к себе евреев. Он обещал переселенцам льготные налоги и материальную помощь на первое время. Многие еврейские семьи согласились на это. И что же? Сионистские организации чинили им в пути всякие препятствия. Наиболее агрессивные сионисты доходили до физической ликвидации переселенцев. В результате, до Доминиканской республики добрались лишь единицы. Надо очень осторожно подходить к этому вопросу.

– И все же, – возразил Риббентроп, – это следует попробовать. По крайней мере, все увидят, что мы ищем приемлемое решение еврейского вопроса и не отказываемся от сотрудничества с самими евреями. Даже если они и задумали какую-то провокацию, не думаю, что она направлена против нас. Сионисты пока еще надеются на сотрудничество с нами. После нашей победы над Англией, палестинский вопрос будет решен быстро и к их полному удовлетворению. И они это прекрасно понимают.

– Что вы спорите? – хлопнул по столу ладонью Геринг, – В конце концов, мы вывозим из страны несколько тысяч евреев, а что с ними будет потом, нас совершенно не интересует. Как только они пересекут границы Рейха, мы не несем за них никакой ответственности. Штурмбанфюрер Эйхман провел большую работу, и мы должны его за это поблагодарить, у нас слишком много своих забот, чтобы беспокоиться о судьбе евреев, выехавших из Рейха. А вам, Гейдрих, вместо того, Чтобы критиковать, стоило бы уделить больше внимания подразделению штурмбанфюрера Эйхмана. Кстати, по приказу фюрера не только мы с Эйхманом ответственны за еврейский вопрос, но и вы. Я бы советовал вам помнить об этом.

– Я вовсе не уклоняюсь от этого, – огрызнулся Гейдрих. – Я просто предупреждаю вас о возможных последствиях.

– Это нас не должно беспокоить, – строго сказал Геринг. – Наша задача вывести их за пределы Рейха, а там пусть о них думает кто-нибудь другой.

Берлин, 3 сентября 1940 года

Гейдрих, держа в руках красную кожаную папку, стоял навытяжку перед Гитлером, в то время как тот, нервно расхаживая по кабинету, говорил:

– В прошлом году перед нападением на Польшу нам надо было во что бы то ни стало нейтрализовать Советский Союз. Мы позволили ему присоединить к себе Прибалтийские государства, которые испокон веков ориентировались на германскую культуру. Мы закрыли глаза на то, что он отторгнул территории у наших потенциальных союзников Румынии и Финляндии. В конце концов, мы уступили ему большую часть Польши. После этого мы рассчитывали, что он, оставаясь если не нашим союзником, то, по крайней мере, нейтральным государством, обратит свои взоры на Азию, к которой он и принадлежит. И что в результате? Несколько дней назад в Германию приезжает герр Молотов и объявляет, что Советскому Союзу нужен Босфор и Болгария. Оккупация Советским Союзом Босфора вызовет сильное недовольство Италии, а Болгария готова войти с нами в союз. Естественно, мы высказали свое отрицательное отношение к этим планам.

Гитлер остановился перед продолжающим стоять на вытяжку обергруппенфюрером.

– Если мы до 43-го года не разделаемся с Англией, то в войну обязательно вступит США. Тогда все наши силы будут связаны на этом фронте, и, боюсь, Советский Союз начнет нас в буквальном смысле шантажировать. Вот поэтому я и попросил вас составить мне рапорт об истинной политике Советского Союза в отношении Германии. По данным ведомства Риббентропа, она вполне лояльна, но я бы хотел услышать мнение вашего разведывательного аппарата.

– Мой фюрер, я подготовил для вас подробный отчет по этому вопросу. Но хотел бы обратить ваше внимание на следующее обстоятельство, – заговорил Гейдрих, продолжая держать перед собой папку. – Министерство иностранных дел вполне справедливо отмечает внешне лояльную в отношении нас политику СССР. Но я в своем рапорте сосредоточил внимание на несколько другом аспекте этой проблемы. Советский Союз создал крупную международную организацию под названием «Коминтерн», центр которой находится в Москве. С первых дней основания эта организация ведет диверсионно-подрывную и шпионскую работу в отношении всех стран Запада, в том числе и против Германии. После заключения между Советским Союзом и Германией договора о ненападении, методы работы этой организации несколько изменились, они стали более современными и утонченными, но суть осталась все той же. И, хотя Советский Союз и пытается убедить всех, в том, что Коминтерн действует по собственной инициативе, все прекрасно понимают, что без указки из Москвы он ничего предпринять не может.

Гейдрих раскрыл папку.

– По всей Европе, – продолжил он, – распространялись воззвания и директивы отдельных национальных секций Коминтерна, преследовавших одну цель – призвать приверженцев коммунистической идеологии к напряженной и длительной подрывной работе против Германии, ведущей «империалистическую войну», причем не последнюю роль при этом играли намерения Советского Союза изменить в свою пользу обстановку, возникшую в результате пакта о ненападении. Призывы Коминтерна нашли свой отклик в первую очередь в оккупированных странах. Именно там за последние годы резко возросла их агентурная сеть. Координационный центр находится в Стокгольме, им руководит депутат шведского парламента Линдерот. С помощью специально оборудованных курьерских вагонов из Стокгольма во все страны Европы доставляются деньги, инструкции и оборудование для шпионско-диверсионной работы. Подготовку агентов ведет небезызвестный комиссар ГПУ Дмитрий Федосеевич Крылов. Более подробно обо всем этом с указанием прочих имен сказано в моем докладе.

Гейдрих перевернул несколько страниц.

– В ближайшее время Москва планирует увеличить количество инструкторов, – сказал Гейдрих, глазами ища нужный отрывок в докладе. – Наряду с английскими диверсантами, которые, стремясь ослабить германский торговый флот, совершают диверсии на судах, агенты Коминтерна устраивают диверсии на всех судах стран антикоминтерновского пакта. Первоначально это были просто поджоги, но в последствии эти агенты начали широко применять взрывчатку.

– И вы все это знаете и бездействуете! – воскликнул фюрер.

– Отчего же, – пожал плечами Гейдрих, – В моем рапорте сказано и о проведенных нами арестах, но на месте выбывших членов тут же появляются новые. После подписания договора о ненападении Советы усилили шпионско-разведывательную работу и на территории Германии. Посол в Германии Шкварцев, профессиональный дипломат, заменен Деканозовым, который прибыл сюда вместе со своим «советником» Кобуловым. Оба эти человека являются сотрудниками иностранного отдела ГПУ. Таким образом, можно сказать, что Советский Союз ни на минуту не прекращал своей подрывной работы против Рейха. Все это более подробно отражено в моем рапорте. Мы отнюдь не бездействуем и отслеживаем всю ситуацию, хотя, возможно, что-то и ускользает от нашего взора.

Он протянул папку фюреру.

– Спасибо, – сказал Гитлер, – я ознакомлюсь с этим материалом и, возможно, в ближайшее время мы еще вернемся к этому разговору.

Манчестер, 28 октября 1940 года

Президент в изгнании Бенеш медленной старческой походкой обошел стройные ряды Чешского корпуса, потом встал перед строем и заговорил:

– Наша многострадальная страна переживает тяжелые времена. И все мы, живущие на чужбине, ощущаем это еще более остро. Наша страна одной из первых столкнулась с опасным и жестоким врагом. Мы первые приняли на себя этот удар. Но никто не посмеет сказать, что мы проиграли. Нет! Битва еще не закончилась. Вы это доказали, сражаясь в Польше и на полях Франции. Многие ваши товарищи так и остались там лежать. Но память о них навеки пребудет с нами. И пусть враг не надеется, что сломил нашу волю. Мы еще померимся с ним силами, объединив свои силы со всеми здоровыми силами человечества.

Он обвел взглядом ряды солдат и продолжил:

– Все вы продолжаете рваться в бой, готовы положить свои жизни на алтарь освобождения Отечества. Сегодня я хочу вручить награды отличившимся в весенних боях во Франции.

Далее президент начал называть фамилии. Солдаты и офицеры строевым шагом выходили из рядов и получали из рук президента награды.

Совсем неожиданно для себя свое имя услышал и Йозеф Габчик. Он четким шагом вышел из строя и застыл перед президентом.

– За проявленную вами доблесть вручаю вам Чешский крест первой степени, – улыбнувшись, объявил президент Бенеш.

– Рад стараться! – отчеканил новоиспеченный ротмистр.

Президент Бенеш аккуратно прицепил на грудь молодого человека орден и добавил:

– Надеюсь, вы и дальше с такой же доблестью будете служить своему Отечеству.

Хайфа, 5 ноября 1940 года

Днем раньше на рейде порта Хайфа встало два судна – «Патрия» и «Струма». Оба судна везли евреев-беженцев из Германии и Чехословакии. Однако, по документам, они должны были забрать в Палестине груз, принадлежащий еврейской общине. Английские власти прекрасно знали тактику нелегальных иммигрантов, переселяющихся в Палестину: евреи, попав на палестинскую землю, разбегались в разные стороны, какую-то часть удавалось поймать, но основная масса убегала и находила себе приют среди жителей Израиля. Поэтому до прибытия груза причал судам не дали, а рядом с ними выставили сторожевой катер.

И все же беженцы сумели еще вчера через одного из членов команды передать ходатайство английским властям и американскому консулу. В ходатайстве говорилось, что их отправляют на остров Мадагаскар, который находится в ведении профашистской французской администрации и на котором собираются организовать немецкую военно-морскую базу. Таким образом, их иммиграция теряет всякий смысл.

Английская администрация категорически отказала в приеме такого большого (около пяти тысяч человек) количества нелегальных иммигрантов, но американская сторона начала настаивать на том, что беженцам надо помочь. К концу дня, 5 ноября, обе стороны пришли к компромиссному решению: корабли будут отправлены на остров Маврикий, управляемый английской администрацией, и беженцы до конца войны будут жить там. На это время им была обещана всяческая поддержка и помощь, как с английской, так и с американской стороны. Дополнительные расходы, связанные с изменением рейса, американцы решили взять на себя. Беженцы с радостью согласились на такие условия.

Вечером в небольшом домике на окраине Хайфы был собран совет руководителей «Хаганы», террористической организации сионистских боевиков, которая впоследствии стала ядром израильской армии. Председательствовал командир этой организации Шаул Авигур.

– У нас в порту находятся два судна с еврейскими беженцами из Германии и Чехословакии, – начал Авигур военный совет. – Вчера они подали прошение о разрешении остаться на израильской земле. Английские власти, естественно, им отказали. Но они одновременно обратились за поддержкой и в американское консульство, американцы надавили на англичан, и те нашли выход: отправить беженцев на остров Маврикий, пообещав при этом, как всегда, золотые горы и обещая после войны вернуться к этому вопросу. Но что самое неприятное в этом деле, так это то, что беженцы с радостью согласились. Здесь явно недоработка нашей пропаганды. Если так пойдет и дальше, то евреев скоро отправят на Филиппины или в Новую Зеландию. Я уже не говорю о том, что эти евреи позабыли о своей исторической родине. Думаю, нам надо предпринять какие-то меры.

– А что здесь можно предпринять? – заметил еврей средних лет, которого совсем недавно приняли в «Хаганы», – Они сделали свой выбор и громко заявили об этом.

– Пока это заявлено еще не слишком громко, – покачал головой Шаул. – Но если они доберутся до Маврикия, и англичане в целях пропаганды выполнят свои обещания, вот тогда крику будет на весь мир. И сразу же найдутся еще предатели. Я предлагаю взорвать оба судна. Наша пресса громко объявит о том, что для еврея лучше смерть, чем жизнь вдали от исторической родины. В крайнем случае, спишем все на англичан. Но надо согласовать это с нашим министром иностранных дел Шаретом. Я сейчас же свяжусь с ним.

Он встал и направился в соседнюю комнату, где был телефон.

– Разве так можно? – воскликнул все тот же еврей, член «Хаганы», – Ведь там же несколько тысяч евреев. Среди них много женщин и детей.

– Тем убедительней это будет для остального мира, – заметил Меир Мардор, командир одной из террористических бригад.

Остальные молча обдумывали услышанное.

Через несколько минут вернулся Авигур.

– Шарет одобрил такое решение, – сказал он, – министерство иностранных дел проведет широкую кампанию в связи с этими взрывами. Так что, считаю этот вопрос решенным.

– Я не понимаю, как можно убивать евреев, – не унимался все тот же еврей.

– Эта жертва не будет напрасной, – настаивал на своем Авигур, – Смерть этих четырех-пяти тысяч евреев поможет миллионам других евреев обрести, наконец, родину. Думаю, дальнейшие дебаты неуместны. Перейдем к техническим вопросам. Очевидно, груз, который эти суда должны взять здесь, они теперь не возьмут. И вообще, скорее всего этот груз является просто предлогом для того, чтобы суда зашли сюда. Однако они явно будут пополнять запасы продовольствия. Мы должны завтра же вместе с продовольствием поставить в трюмы обоих кораблей мины, установив их взрыватели на завтрашнюю ночь. Ночное время подходит для этого лучше всего: спасательные службы прибудут с опозданием, а спящие пассажиры не сразу сообразят, в чем дело.

– Это не пройдет, – возразил Мардор. – Порт слишком хорошо охраняется англичанами, да и еврейских рабочих они досматривают особенно тщательно. Возможно, такое и можно проделать, но только после длительной подготовки, а времени на нее у нас нет.

– И что же тогда ты предлагаешь? – спросил Авигур.

– Я и кто-нибудь еще из моих ребят подплывем к кораблям с аквалангами и поставим мины на дно судов. Правда, мины придется использовать послабее, но для того, чтобы затопить судно, их вполне хватит.

– Идея неплохая, – согласился Авигур, – к тому же, в этом случае можно будет вполне сказать, что англичане торпедировали их.

– Тогда я пойду готовиться, – встал Мардор. – Нам надо успеть все сделать до рассвета. Возможно, мы сумеем подорвать их даже сегодня ночью.

Бухта Акко, 6 ноября 1940 года

Около часа ночи от одного из рыбацких причалов отошел баркас. На баркасе было трое рыбаков, которые ловко управлялись с парусами. Лодка уверенно взяла курс в сторону порта Хайфа.

Но если подняться на борт баркаса и внимательно осмотреть его, то можно было бы увидеть еще двух человек, которые лежали на дне лодки. Рядом с ними, прикрытые сетями и пустыми корзинами для улова, были спрятаны два акваланга.

Не доходя метров двухсот до акватории порта, лодка приспустила паруса, и рыбаки начали разматывать сети. К ним тут же направился сторожевой катер. Два аквалангиста едва успели перевалиться за борт со стороны моря до подхода катера.

– Вам что, моря мало? – крикнули рыбакам с катера.

– Мы не заходим на территорию порта, сэр, – на довольно сносном английском ответил один из рыбаков. – Здесь хорошо ловится: рыбу привлекают огни судов и выбрасываемые с них пищевые отходы. Мы знаем порядок и ближе не подходим.

На катере с минуту посовещались, потом все тот же голос сказал:

– Учтите, зайдете на территорию порта, расстреляем без предупреждения.

– Мы знаем правила, сэр, – снова заверил их рыбак.

А тем временем два аквалангиста, находясь под самым днищем рыболовного баркаса, прислушивались к этому разговору. Когда сторожевой катер отошел, один из аквалангистов показал на фонарь, прикрепленный у него над маской, и скрестил обе руки, что означало запрет на использование фонаря. Второй сначала покачал головой, потом утвердительно кивнул. Закончив этот немой диалог, аквалангисты поплыли в сторону порта.

* * *

Часам к трем ночи оба аквалангиста вернулись на баркас. Они тихонько перевалились через борт со стороны моря и, лежа на дне, начали снимать подводное снаряжение.

– Все в порядке? – спросил их один из рыбаков.

– Будем надеяться, что да, – ответил Мардор, – Вокруг все время крутился сторожевой катер, и мы побоялись включать фонари. Поэтому взрыватели пришлось выставлять на ощупь.

Лодка на всех парусах быстро удалялась от порта.

Около шести часов утра произошел взрыв на «Струме». Судно затонуло в считанные минуты, подоспевшие спасательные суда сумели спасти только одного человека. Взрыв на «Патрие» произошел в десять часов утра. После взрыва судно еще продержалось на плаву около двадцати минут. Благодаря самоотверженной работе английских спасателей, большую часть пассажиров удалось спасти. Погибло только 260 человек.