Текст книги "Агдан. Не стены, а паруса! (СИ)"

Автор книги: Сергей Саут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 69 страниц)

Вам надо будет только из этих 8 опознать ту самую единственную, что оскорбила сегодня ваш эстетический вкус и взгляд, которую мы после этого подвергнем всеобщему остракизму и с позором изгоним из нашего славного лагеря «Вместе с Агдан!»

(Остракизм, древне греч. – черепок, скорлупа. В Древних Афинах народное голосование с помощью таких глиняных черепков определяло человека, наиболее опасного для государственного строя, и того изгоняли на 10 лет. Остракизм не был связан с обвинениями в каком-либо преступлении, не влёк за собой потерю гражданского статуса и конфискацию имущества, рассматривался не как наказание, а как профилактическая мера. Прим. – автора).

Лицо господина Квака, осознающего перспективы проведения такого вот «опознания» медленно багровело, а воздух все никак не мог вырываться из его рта и сформироваться в слова, ну, а девушка же, словно, не замечая потуг важного господина, ажно целого зам. замминистра невозмутимо продолжила.

– Ну или как вариант, чтобы не травмировать вашу психику одновременным показом этих 8 темных … филейных частей, вы можете остаться в палатке, ну, а они … эти самые части будут сами к вам заходит по одному. Вы там будете их осматривать до того самого победного момента, пока не найдете ту самую, единственную и здесь вам главное не обознаться.

Нам бы очень не хотелось, чтобы при этом пострадал невинный человек. Поэтому попрошу Вас быть очень внимательным и со всей ответственностью подойти к данному мероприятию. Правда еще я проблему вижу в том, что одна и та же … темная часть, может предстать вашему взору не один раз, но в этом случае вы также сразу можете нам на это нам указать.

В идеале было бы неплохо если именно ваши люди контролировали этот процесс, чтобы именно они не допускали под ваши очи одного и того же потенциального нарушителя два раза. В общем им надо будет проконтролировать только одно – чтобы повторов не было!

Поэтому, лично мне, вариант с одновременным нахождением в большой палатке 8 потенциальных нарушителей вашего взора выглядит более перспективно и честно. К тому же …

Что к тому же, ДоХи так и не договорила, так как наконец воздух из господина Квака оформился в слова. Ну очень уж ярко господин Квак ЮнГи мысленно себе представил, как все описанное будет выглядеть со стороны, ну а когда представил и осознал, то понял, что такое зрелище его вряд ли порадует.

А если еще об этом самом показе «темных филейных частей» узнают в министерстве, то это будет для него … не очень хорошо, и это еще, мягко говоря. А если точнее, то это будет полная … та самая виденная им часть, даже более полная, так как она ко всему прочему будет умножена на 8! После этого в Министерстве юстиции у него точно будет всеобщая известность, но такая вот популярность вряд ли будет его радовать.

Узнаваемость, связанная со всеобщим посмешищем. А вот посмешищем господину Кваку становится совсем не хотелось. Хотя похоже, что это весьма порадует присутствующих здесь людей, оглядевшись вокруг он увидел госпожу НаБом с красным лицом как у спелого помидора, а также беззвучно вздрагивающую уткнувшись лицом в землю, до этого времени совершенно невозмутимую ее заместительницу, Хан ДаХе кажется.

Также в стороне стоял какой-то здоровяк кореец, который не смеялся, но улыбался во все 32 зуба, и очень заразительно улыбался подлец, надо сказать. Даже этот самый заместитель итальянки, кореец УЕн, который стоял рядом с ней, не скрывая своей кривоватой ухмылки.

Единственный кто не смеялся кроме него самого, это была итальянка Беатриче, которая просто делала вид что не понимает, что здесь такого, ну и эта молодая ДоХи, которая была сегодня за переводчика, она тоже была с преувеличенно серьезным лицом, но вот в глазах у нее скакали те еще бесенята. Что-же, похоже здесь всем, кроме него было очень весело.

– Вы что издеваетесь? – наконец прошипел он. – Если думаете, что это очень смешно, то это совсем не так. Я как официальный представитель требую, чтобы этого человека просто выдали нашей полиции. Сообщили его имя и выдали. Обещаю вам, что его наказание не будет сильно строгим, скорей всего просто депортация и все я думаю. И только не надо только мне здесь рассказывать, что вы не знаете кто это был. Прекрасно знаете, я уверен. Но вот только вместо нормального и делового разговора вы ломаете здесь комедию, в которой я похоже единственный зритель

Но хочу еще раз напомнить всем здесь присутствующим что этот «зритель» тот самый человек, который наблюдает за соблюдением корейского законодательства в пенитенциарных учреждениях страны. И я не потерплю такого пренебрежительного к себе отношения. И прав у меня достаточно чтобы усложнить вам здесь всем жизнь и под этими стенами, и в нашей стране, так что думайте, что на самом деле для вас важно?

Непонятный и временный попутчик, который вас может даже в чем-то и подставил, ну или хорошее, точнее хотя бы нейтральное отношение к вам такого человека как я? Я как один из высших чиновников в министерстве юстиции не потерплю хамского к себе отношения, запомните это!

Пауза, связанная с переводом сказанного чиновником главной в лагере – Беатриче и остальным, та ответила на английском, и вот наконец и обратный перевод слов итальянки от кореянки ДоХи.

– Мы понимаем ваше возмущение и недовольство. И в чём-то даже разделяем его. Но извините, как мы можем выдать вам человека, которого мы не знаем?

Если кто-то в нашем лагере и проявил излишнюю … инициативу и старание при общении с вами, то сейчас мы точно не сможем сказать кто это был. Нет, можно конечно было просто выбрать кого-то на роль этакой вот жертвы и сказать, что это именно он предъявил вам … свой протест. Но это не наш метод! Невинного человека мы выдать вам никак не можем.

А чтобы найти виновного нужна ваша помощь. Но вы же сами отказываетесь участвовать в опознании оскорбившего вас человека. Поэтому это только ваш выбор. Мы в лагере «Вместе с Агдан» хорошо понимаем, что такое презумпция невиновности и придерживаемся ей в полной мере.

И нам просто удивительно слышать такие странные предложения от вас, человека, который вроде как следит за соблюдением корейского законодательства в тюрьмах страны. По сути вы просите сотворить беззаконие и беспредел в отношении человека которого не вы, не мы даже не знаем. Выдать вам кого-то для практически внесудебной расправы – это точно не наш метод!

И очень жаль, что такое выражение как «презумпция невиновности» и «верховенство права» в Корее неизвестны. Особенно высокопоставленным корейскими чиновникам.

Так что наш ответ может быть только таким, другого вы не ждите! Если не хотите помочь нам, то и мы вам помочь бессильны. И никакие высшие чиновники с их правами и часто без обязанностей нас не переубедят.

Пауза…

– Jus summum saepe summa malitia est! – это неожиданно произнесла рыжая ирландка, как бы подводя черту под этим выступлением главы лагеря.

(Лат. – Высшее право часто есть высшее зло!)

Фразу, сказанную на латыни, перевести ДоХи не удалось, хотя Беатриче ее прекрасно поняла, на помощь же остальным пришла сама рыжеволосая ирландка. Она и перевела свою латынь на плохой, но в принципе понятный всем корейский.

Господин ЮнГи в ответ набрал в рот воздуха, но как набрал также и выдохнул его, потому что сказать на всё это ему по большому счету не было. Но тем не менее он сквозь зубы смог процедить.

– Понятно, будем считать, что это был один человек, который как вы говорите проявил излишнюю инициативу. Темнокожий парень, который к тому же хорошо может писать на нашем языке, вот правда говорит он на нем не очень. Поэтому ваши разговоры что он был один я считаю несостоятельными, что-то сильно сомневаюсь, что этот африканец или кто он там на само деле, владеет корейской письменностью. Поэтому по крайней мере один корейский сообщник у него точно был.

– Что? – возмутилась Беатриче выслушав перевод. – Знаете господин Квак ЮнГи от этих ваших слов запахло уж чем-то совсем нехорошим. Открыто и публично заявлять, что люди с другим оттенком кожи не способны к образованию, а конкретно к изучению языков и письменности другого народа, ну не знаю, по меньше мере это не очень и красиво, а в большей от этих слов ощутимо попахивает фашизмом.

Той самой идеологией где заявлены преимущества одной расы перед другими, неполноценными, которые не способны к созиданию и образованию. Знаете, я как человек в чьей стране зародилась такое страшное явление как фашизм категорически против его проявления в мире в общем, а в частности сильно против его проявлений в этом лагере, в том или ином виде.

Честно говоря, не думала, что столкнусь с подобным в Корее. Особенно что услышу подобное от высокопоставленного корейского чиновника. Странно все это. Может вы господин Квак ЮнГи на ночь и «Майн кампф» почитываете? Так вот, авторитетно вам заявляю, бросьте это дело, оно вас до добра не доведёт уж поверьте девушке чей дед и прадед воевали в партизанских отрядах против фашистов во вторую мировую войну.

(нем. «Mein Kampf» – «Моя борьба» МФА – политический и идеологический манифест Адольфа Гитлера, лидера Национал-социалистической рабочей партии Германии. В нём Гитлер описал свой путь в политику и своё мировоззрение. Книга содержит автобиографию Гитлера, но в основном представляет собой программный памфлет и пропагандистский документ, призванный упрочить позиции НСДАП. Прим. – автора).

Пока эта несколько эмоциональная речь переводилась большому чиновнику, Ала украдкой даже успела показать итальянке большой палец в жесте одобрения.

– Ничего я такого на ночь не почитываю. – дослушав перевод начал отвечать несколько обескураженный «фашист» Квак. – Госпожа Беатриче я вполне допускаю и не ставлю под сомнение способность к обучению людей с темной кожей и нисколько не оспариваю это их право и талант. Как и всех остальных людей независимо от цвета кожи. У нас демократическая страна, и отношение к гражданам и гостям любой национальности одинаково вежливое и уважительное.

Поэтому вы возможно меня неправильно поняли. Я просто имел ввиду что удивлён тем, что в Африке изучают наш язык и даже пишут на нем. Только это, вызвало мое удивление и ничего более.

Если я как-то оскорбил вас, то поверьте ничего такого я не делал, да и не собирался, поэтому прошу это учесть.

– Хорошо господин ЮнГи, будем считать этот инцидент небольшим недоразумением.– холодно улыбнулась итальянка. – Поэтому если больше вопросов у вас не имеется, то я повторюсь в вашем личном так сказать деле ввиду ряда причин помочь мы вам скорей всего не сможем, поэтому …

И тут неожиданно ее прерывает ирландка, та самая рыжая защитница человечества – Рейд Аластрайона, если вдруг кто забыл её полное имя. Она как известно понимала корейский язык, поэтому практически дословно и раньше других иностранцев поняла, о чем говорит важный господин.

– Беатриче. – обратилась она к итальянке. – Есть у меня для господина ЮнГи другое предложение, которое возможно и устроит его, так как оно не подразумевает лицезрения оголенных частей тела им лично. С твоего позволения я озвучу его?

Получив кивок от главной в лагере, она продолжает.

– Господин Квак! – обращается она к заинтересовавшемуся ее словами чиновнику, правда после переходит на английский, слова с которого переводит как раз очень вовремя появившаяся На КенВон, та самая еще «испанская» переводчица, которая сходу профессионально начинает переводить слова рыжеволосой.

– У меня другое предложение, и думаю, что оно вам понравится намного больше первого. Главное, что оно как я уже сказала не будет связано с разглядыванием эээ… улик скажем так вживую, мы с вами здесь пойдём другим путём.

Немного подождав перевода с английского на корейский от КенВон, она продолжает.

– Так вот, знайте я в свое время окончила в Белфасте курсы помощников полицейского, и к тому же я, как все говорят неплохо рисую, это признают многие и эти мои таланты даже были востребованы в полиции некоторое время назад.

Так вот я предлагаю поступить следующим и довольно простым образом. С ваших слов, я составлю … фоторобот этого преступника, точнее фоторобот той самой видимой вами части тела этого негодяя. Я надеюсь, что вы хорошо запомнили, как выглядело то, что так оскорбило ваше чувство прекрасного. Благодаря вашему подробному описанию и с вашей же помощью я на большом листе нарисую эту преступную часть преступника, после чего оформлю все нарисованное в виде плаката.

Как он будет готов, мы повесим его на специальной доске для объявлений в центре нашего лагеря. На этом плакате мы напишем большими буквами – ВНИМАНИЕ РОЗЫСК!

А ниже … разыскивается особо опасный преступник и потрясатель традиционных корейских устоев. Всё, кто хоть что-то знает о человеке, чья часть тела здесь изображена, убедительная просьба срочно сообщить об этом руководству лагеря. Вознаграждение гарантируется!

И еще допишем чуть ниже.

Важно! Не пытайтесь сами проявить инициативу и самостоятельно задержать эту … этого потрясателя устоев. Нарушитель очень опасен, к тому же как вы сами видите он … тёмный по своей сути, к тому же совсем немаленький. Так что будьте внимательны и очень осторожны. В последний раз «нарушитель устоев» был замечен бдительными гражданами при входе в наш славный лагерь.

И еще господин Квак, возможно у этого преступной части были какие-то особые приметы? Ну к примеру, я не знаю, хорошо видимая родинка на одной из двух частей? Это было бы неплохо и сильно облегчило наш поиск. В данной ситуации можно даже заявить, что родинка – это ключ к успеху!

С каждым словом перевода от КенВон речи рыжеволосой, лицо господина Квака вытягивалось в удивлении и непонимании, он как будто не верил своим ушам, не верил тому что сейчас слышит.

Госпожа НаБом стояла рядом с ним ну с очень и очень каменным лицом, смотря вдаль, только в виденную ей одной точку. И только плотно сжатые губы, и сузившие глаза говорили о том, что она с трудом сдерживается чтобы не засмеяться во весь голос. Чудеса, не иначе!

Неожиданно рядом с ней раздалось какое-то … похрюкивание? Нет не … похрюкивание, это был такой вот смех. Это заместитель директора, госпожа ДаХе как раз и издавала эти вот звуки, свое покрасневшее от натуги лицо она уткнула взглядом в землю, но вот звуки, исходящие изо рта заглушить все-таки не смогла.

Ну, а остальные присутствующие в большинстве своём прекрасно понявшие разглагольствования ирландки начали откровенно ржать.

Хотя надо признать, что не все. Кроме господина Квака, сдерживающейся изо всех сил госпожи НаБом, было ещё двое, чья серьёзность и невозмутимость просто зашкаливала. Во-первых, это была сама Аластрайона, которая все это говорила заму замминистра со спокойным и даже скучающим выражением лица, что на самом деле только добавляло этому монологу этакой фантасмагоричности.

Ну, а второй была как не сложно догадаться, невозмутимая КенВон, переводчица с испанского и английского на корейский. Вот по ней сразу видно, да и не первый раз она подтверждает, что профессионал своего дела. Ничего её не смущает ни в словах, ни в переводе, этакая бездушная машина-переводчик. Что-то подсказывает нам, что свой диплом переводчика она получила точно не в Ёнесайском университете!

Наконец предложение от ирландки дословно переведено. Осталось подождать ответа, но вот того похоже не будет. Так как Квак ЮнГи, чьё лицо сейчас могло запросто поспорить цветом со спелой очищенной брюквой неожиданно резко развернулся и быстрым шагом направился обратно.

Похоже в этот раз слов на ответ у него просто не нашлось, точнее они может и были, но в большей степени довольно специфические, и непереводимые с корейского в связи с использованием их в состоянии повышенной агрессии.

Поэтому данный господин решил уйти по-английски. Правда напоследок невозмутимая ирландка успела кинуть уже на плохом корейском фразу, которую вдогонку автоматически зачем-то «перевела» КенВон.

– Господин ЮнГи, если вас смущает фраза о гарантированном вознаграждение, то поверьте оно будет чисто символическим. К примеру упаковка черного немолотого кофе!

Впрочем, даже такое «выгодное» предложение не заставило обернуться и остановиться господина Квака, его скорость даже немного возросла, за ним явно не успевали НаБом с ДаХе, которые переглянувшись сразу направились следом за начальством.

– Ну не хочешь, как хочешь. – недовольно сказала ирландка уже в никуда. – Если ты такой важный, корейский неразговорчивый и надутый тип, то иди ты тогда … как раз в ту самую часть тела, которую видел!

Эти слова были сказаны ей по-английски, но добросовестной КенВон опять же автоматически переведены на корейский. Таким образом, добавив к ржущим уже до колик «англичанам» ещё и корейских «коней». Вот под такую какофонию даже не смеха, а громкого ржанья, быстро исчезал вдали важный корейский чиновник со своим сопровождением.

Похоже, что очередной его план не сработал. Интересно есть ли у него ещё один? Что-то типа план «С»? Впрочем, судя по господину Кваку, он больше силён в бюрократии и подковёрных играх чиновников, чем в стратегии и тактике противостояния с протестующими фанатами звезды.

Да и есть ли такие специалисты вообще в Корее это что говорится очень большой вопрос. Но мы подождем, вдруг они возьмут да объявятся?

Корея. Тюрьма Анян. В очередной раз кабинет НаБом после очередных неудачных переговоров. Кроме хозяйки кабинета в нем только важный, но уже не такой «надутый» чиновник.

Как оказалось, все-таки есть у господина ЮнГи такая партия… то есть и запасной план «С». В машине данный господин был хмур, задумчив и совсем неразговорчив.

Когда они подъехали к тюрьме, а после снова оказались в кабинете руководства то он в этот раз не стал рвать и метать, и грозиться всякими карами протестующим, как это было совсем недавно. Вместо этого он задумчиво выпил чашку кофе предложенной НаБом и также задумчиво спросил у нее.

– Госпожа НаБом, а могу я прямо сейчас поговорить с Агдан? В смысле с осуждённой Пак ЮнМи? Ее могут привести сюда в этот ваш в кабинет?

– В принципе особых проблем насчёт того чтобы вам поговорить с ней я не вижу. – пожала плечами женщина. – Но всё-таки не могу не поинтересоваться, о чём вы с ней хотите поговорить? Надеюсь вы не хотите в происшедшем сегодня у стен тюрьмы как-то обвинить её? Если это так, то тогда особого смысла в этом разговоре и встрече я не вижу.

– Нет, что вы госпожа НаБом. – отвечает ЮнГи, а про себя НаБом хмыкнула – надо же сразу госпожа, что-то по приезду сюда этот господин подобной вежливостью и учтивостью совсем не страдал. Но вот похоже полученная от протестующих моральная оплеуха после первой встречи, еще и разговор с начальником полиции Аньяна, а после и вторая встреча с протестующими всё-таки сильно поубавили спеси у данного господина, который тем временем продолжил.

– Я вот что подумал госпожа НаБом. Почему бы мне самому не поговорить с этой Пак ЮнМи? Можно же что-то ей пообещать … на будущее, чтобы она помогла нам решить эту проблему около тюрьмы Анян.

– И как она может ее решить? – несколько удивлена начальник тюрьмы, и после паузы. – Вы что, хотите, чтобы она как-то обратилась к своим поклонникам у тюремных стен и попросила их разойтись?

– Почему как-то? – немного удивился важный чин. – Мы запишем это ее обращение на видео, а после покажем его … этим в лагере. Вполне возможно, что это может сработать.

– Ну не знаю. – сомневается НаБом. – Нет, на самом деле план, наверное, хорош. – спохватывается она. – Но здесь я вижу две проблемы. Первая это где гарантия что даже увидев это видео эти граждане уберутся отсюда восвояси? К примеру, заявят нам что мы просто силой заставили ЮнМи сказать то что они видят и слышат.

Ну, а вторая проблема это сама ЮнМи, пойдет ли она на это? Согласится ли на такое обращение к своим поклонникам?

– Неужели она не послушает таких уважаемых людей как вы с вами? – немного удивлен ЮнГи. – Мы же можем много чего пообещать ей? К примеру то же послабление режима, для начала хотя бы несколько внеплановых посылок или передач в виде поощрения.

Наверняка она захочет получить для себя что-то нужное. Там одежду, лекарства, или даже просто хорошую еду? Не думаю, что кого-то устраивает еда в тюрьме, нет она у нас конечно же хороша, но всегда человеку хочется что-то более вкусное, интересное и разнообразное. Разве я не прав?

– Разумеется правы! – несколько фальшиво восклицает НаБом. – У нас рацион питания конечно же сбалансированный и полезный, но по вкусовым качествам конечно же уступает домашней еде. Вполне возможно ЮнМи может это как-то заинтересовать.

(Сама госпожа НаБом подумала конечно же в этот момент об итальянских завтраках для ЮнМи, больше похожие на сытные обеды. Их до сих пор по утрам привозили прямиком из отеля «Голден Палас» от одного их лучших европейских поваров. Ну не могла же она отказать самой госпоже МуРан? Поэтому директору тюрьмы очень сомнительно что ЮнМи можно купить за какую-то мелкую продуктовую передачу.

Кстати, может прервать эти ресторанные изыски для ЮнМи? Хотя бы на то время пока ажиотаж вокруг нее немного спадет? Ну или пусть ее адвокаты добиваются разрешения на эти завтраки, официального разрешения от кого-то в Минюсте, там по врачебным или каким-то прочим показателям.

В этом случае с нее большого спроса не будет если вдруг всплывет, как «скромно» здесь подкармливают ЮнМи некоторые уважаемые в стране люди.

Так что с разнообразием тюремной еды у ЮнМи как раз все хорошо, может даже получше чем у самого министерского «гусака» – это все мелькнуло у нее в голове, но вслух она произнесла).

– Интересное предложение, но я все-таки думаю, что его для того, чтобы убедить ЮнМи выступить как вы хотите, будет явно недостаточно.

– Да, наверное, вы правы. – легко соглашается с ней мужчина. – Это немного мелковато, но у нас же будет комплексный подход! Первое это так, мелочь, в знак нашей доброй воли, скажем так. Но главное это после, это будет обещание ей от нас разговора с самим министром юстиции и его возможное ходатайство.

– Ходатайство министра? – не поняла глубину мыслей оппонента НаБом.

– Совершенно верно! – торжественно отвечает ей Квак ЮнГи. – И не просто ходатайство, а перед самой главой государства … на предмет ее помилования!

– Помилования? – немного удивлена НаБом. – Но о возможном помиловании говорила … но разве помилование возможно после … ну этого фильма о … ну в общем вы меня понимаете.

(Здесь НаБом чуть было не проговорилась о посещении тюрьмы такой известной и важной в определённых кругах личностью как СунСиль, которая как раз и предлагала ЮнМи помилование от президента и получила от нее отказ.

ЮнМи, если помните, сама рассказала госпоже НаБом об этом предложении, как и о своём отказе, так как начальница тюрьмы при этом разговоре не присутствовала. Соответственно она никак не может знать об этом предложении СунСиль рассказанному ей самой ЮнМи из-за неплохо сложившихся у них отношений.

Поэтому она не стала говорить, что такое предложение уже поступало для ее подопечной и что на него последовал ее категорический отказ.

Да и в конце концов этот Квак ЮнГи кто он ей? Ни сват и ни брат! Просто очередной проверяльщик который к тому же собирался докладывать руководству, что НаБом не справляется со своими должностными обязанностями и наводит своими рапортами излишнюю панику в министерстве.

Хотя сложившая сейчас ситуация явно в не рамках ее компетенции!

Поэтому пусть «гусак» сам выкручивается как может, если у него это не получится, то НаБом точно горевать не будет).

– Разумеется президент может быть огорчен увиденным в этом кино. – похоже заминки НаБом зам. замминистра не заметил. – Но кто сказал, что наш министр будет обращаться к ней по этому вопросу?

– Но вы же только что говорили… – немного растерянна НаБом.

– Да говорил. И от своих слов не отказываюсь! Но даже разговор с министром тоже может не повлиять на госпожу президента? Она может вполне себе и отказать ей в помиловании? Поэтому зачем на самом деле министру идти и ходатайствовать по такому непопулярному человеку к самой госпоже президенту? Чтобы выслушивать о себе от нее все плохое?

Поэтому официально мы со своей стороны сделали все что могли, но вот увы не получилось. Увы разумеется для Агдан. Бывает так что президент отказывает в помиловании. Тем более он о нем и знать не будет, кхе, кхе…

– Но ЮнМи может быть мало этого вашего слова. Обещаниям она не сильно верит, она знаете ли такая вот очень … недоверчивая девушка. И старшие ей совсем не авторитетны и не могут на нее повлиять. Поэтому ЮнМи наверняка затребует чего-то такого что подтвердит вашу честность и желание помочь ей. Этакий аванс!

– Согласен с вами госпожа НаБом. И здесь в виде этакого аванса я считаю мы можем предложить ЮнМи, во-первых, написать это помилование прямо сейчас, и я передам его куда нужно, ну а во-вторых вы можете написать ей положительную характеристику от администрации тюрьмы. Обратим ее внимание на то, что хорошая характеристика с мест заключения, для решения вопроса о помиловании положительно ей будет ой как нужна.

– Мне все понятно. – усмехнулась НаБом. – положительная характеристика от нас для ее помилования в обмен на ее обращение к своим фанатам о свертывании лагеря под стенами.

– Именно так госпожа НаБом! Именно так! – усмехается довольный собой господин Квак. – Очень заманчивое предложение для нее как по мне. Вряд ли она захочет остаться в тюрьме если у нее появиться шанс выйти отсюда на свободу. А вы как считаете? Замечательное же предложение?

– Поживем – увидим! – мудра знающая об Агдан немного больше ЮнГи НаБом. – Но честно говоря я даже не сильно удивлюсь если ЮнМи откажется от такого замечательного предложения!

– Шутите госпожа НаБом? – рассмеялся ЮнГи. – Мне кажется, что это предложение, от которого точно не отказываются!

– Вот и посмотрим. – нейтрально отвечает директор тюрьмы и с этими словами наконец вызывает в кабинет специальной кнопкой свою заместительницу ДаХе. Та уже была в приемной, решив текущие вопросы на своем уровне, пока начальство обсуждало более важные и грандиозные планы.

После того как заместительница появилась в начальствующем кабинете, она услышала распоряжение уже от своего непосредственного начальства.

– ДаХе, приведи ко мне в кабинет осужденную Пак ЮнМи, скажи, что с ней хотят очень сильно пообщаться.

Заместительница, пристально глянув на НаБом молча кивнула и также молча вышла из кабинета. Она поняла этот акцент от НаБом – очень сильно пообщаться!

– Подождем пока. – сказала директор тюрьмы, как только ДаХе вышла. – Может еще чашечку кофе господин ЮнГи пока мы ее ждем?

Но господин в ответ только покачал головой занятый своими мыслями.

А вот НаБом подумала, а правильно ли она сделала, дав понятный для ДаХе знак рассказать все ЮнМи. Об этом лагере у стен, событиях в нем произошедших сегодня, ну и кто и для чего ждет ее в этом кабинете.

Да, вслух она этого разумеется не сказала, но ДаХе все прекрасно сама поняла, не зря они столько лет уже вместе работают и дружат. Условные фразы и выраженья лица, как говорится, еще никто не отменял!

Вполне возможно, что вовремя полученная ЮнМи информация от ДаХе даст ей лучше подготовится к беседе с этим заносчивым проверяльщиком из министерства? Хотя поможет ли эта информация ЮнМи или нет непонятно, но лишней точно не будет.

Но вот что с этого получит сама НаБом? Ну кроме возможных неприятностей разумеется? Хотя в любом случае она считала, что поступила правильно. Зла от ЮнМи она не видела, все как раз наоборот!

Ладно, что сейчас ей переживать? Дело сделано и скоро Агдан приведут сюда. И до чего они договорятся с этим «гусаком» непонятно.

НаБом предполагала, что ни до чего они в конечном и итоге не договорятся, а вот так это или нет, она скоро и узнает!

Корея. Тюрьма Анян. Немного позже, в приёмной директора тюрьмы Анян Пак ЮнМи и Хан ДаХе.

И чего вдруг практически на ночь глядя, меня вдруг срочно захотело увидеть тюремное начальство? Или это не совсем оно желает меня лицезреть так поздно? Тем более оно-то это уже сделало вчера, и тоже практически на ночь глядя.

Хотя … что там говорила мне НаБом по поводу приезда некоего важного чина из Министерства, который вроде должен как-то помочь решить вопрос с протестным лагерем перед тюрьмой Анян, лагерем моего имени кстати.

Ну, ну, давай решай. Ну вот верю я что ему это удастся. Ну, а что? Приехал один корейский, наверное, ну очень уважаемый чиновник из Минюста, взял и закрыл лагерь со всеми этими европейскими протестующими. Как? Ну, наверное, своим обаянием и важностью, ну или может силой мысли? Короче – приехал, увидел, победил! Мда… это сарказм если что.

Хотя мне и на самом деле интересно какие реальные шаги предпримет в этом направлении этот чел, и вообще какие у него полномочия, может он так приехал, просто жалом здесь поводить, а потом умчится в закат на доклад к более высокостоящим и что-то реально решающим людям?

В принципе самый простой вариант лагерь возможно закрыть если … закрыть там всех протестующих. Ну, а вот насколько все это будет реально?

Из вчерашнего разговора с НаБом я понял, что в первый день в протестном лагере было всего 3 человека из Испании, во второй день уже 64 человека из шести стран, то есть примерно в 21 раз больше!

И если такая математическая тенденция продолжится, то получается, что сегодня у нас будет примерно … 1344 протестующих? Хмм… как-то многовато. Наверное, это какая-то неправильная математика, потому что если следовать ей, то завтра их будет примерно 28 200 человек, а послезавтра 593 000.

Не… точно бред полный, какая-то математическая дичь получается. Если так считать, то за 10 дней здесь народу будет больше чем в двух Кореях вместе взятых. Так что математика точно неправильная. Но в любом случае народа собирается дох … очень много и здесь мне на самом деле очень интересны действия местной полиции и центральных властей на все это.

Если трио первого дня и 64 человека дня второго, ещё можно как-то было запаковать силами даже местной полиции, что кстати и произошло, то вот дальше… сколько там по моей забавной математике получается, сегодня их будет больше 1300?

Как говорил один герой, что-то терзают меня смутные сомнения, сомнения в возможностях местной полиции справиться с таким количеством моих поклонников. Разве только если привлечь для этого специальное подразделение по разгону демонстрантов, такое вроде в этой Корее есть, ну и прибавить к ним еще половину всех полицейских сил страны, но это пока они получат команду, пока прибудут сюда, уже наступит завтра. А что у нас завтра?