Текст книги "Агдан. Не стены, а паруса! (СИ)"

Автор книги: Сергей Саут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 69 страниц)

Написано «наш ответ Кваку ЮнГи», но мне решительно непонятно что это еще за ответ. Ответ на мои условия, выставленные недавно этим протестующим что-ли? Интересно, что вообще хотели сказать мне этим плакатом? Странные они люди, хотя ладно, что с них взять, с вегуинов? Невежливые, совсем не признающие авторитетов, не плюнули на спину и никуда не послали, когда мы уходили это уже, наверное, хорошо.

С этими словами господин Квак ЮнГи посмотрев еще раз на надпись с его именем, равнодушно пожал плечами, после чего развернулся обратно в сторону своего авто, но тут же повернулся обратно, потому что кто-то из женщин неожиданно издал очень удивленное восклицание.

– Что такое … – начал было говорить господин Квак, но сразу замолчал, да и было от чего. Плакат на раме с «ответом Кваку», неожиданно в своей середине прогнулся и вспучился этаким пузырем.

Такое ощущение, что кто-то с той стороны хочет пролезть головой вперёд через этот плакат. – мелькнула мысль у ЮнГи. И кто это может быть, интересно?

– Что за … – это уже начала было НаБом, но не договорила, потому что в этот момент лист ватмана с «ответом», не выдержав давления изнутри лопнул в своей середине и разойдясь по краям и явил этот самый «ответ» Кваку, ну а заодно и дуэту сопровождавших его женщин.

Бумажное послание-плакат, адресованное ему, оказалось этаким театральным занавесом. Когда этот пресловутый бумажный занавес раскрылся, а точнее лопнул в середине, то явил ЮнГи и двум его спутницам, ну а заодно и всему человечеству … большую черную задницу!

Да, да! Именно эта филейная часть сейчас вызывающе …, наверное, можно сказать что именно так … смотрела на потрясенную корейскую троицу.

Кстати насчёт человечества, не сказать, что здесь было какое-то сильное преувеличение. Две хитро установлены камеры, выпрошенные ирландкой Алой у японки Аяки, как раз снимали сейчас всё это действо.

Причём главный артист, разрывающий плакат, даже не был предупрежден о таком вот «незначительном» дополнении к сценарию. Продуманная ирландка решила, что от «многих знаний много и печали».

Поэтому, чтобы излишне не травмировать главную звезду их представления, благоразумно решила промолчать о таких маленьких хитростях и дополнениях. И правильно! Вдруг эта информация отразится на безупречной роли главного актера в этом его маленьком кино, ну или товарищ может еще затребовать непомерный гонорар, типа что съемка то была в фильмах практически с рейтингом ХХХ! Поэтому гонорар … пять порций в столовой причем в любое время дня и ночи!

Так что все что частично было утаено, всё делалось к лучшему. Все на благо сюжета и спокойствия главного актёра. Который все делал по установленному сценарию и командам Аластрайоны.

Кстати, сама «рыжая спасительница», скрытая палаткой и не видимая сначала идущему, а после и стоящему корейскому трио, но при этом хорошо видимая самому главному действующему лицу, а точнее можно сказать что и не совсем лицу, а … ну в общем вы понимаете.

Так вот, именно она отдавала команды главному актёру, которые сама получала от Чан ДоХи. Такая вот хитрая схема чтобы быть незаметной. Надо сказать, что это были довольно простые команды. Поднятая вверх одна рука, и вот вещание несложного корейского имени с диким американским акцентом началось.

Вот рука резко пошла вниз – это команда к главному действию, то есть к тому самому прорыву плаката и демонстрации правильного ответа этому Кваку, а заодно и его сопровождению!

Ну, а когда обе руки поднимаются вверх, то это призыв к такой вот срочной эвакуации с этих псевдотеатральных подмостков, ну или, наверное, можно сказать что с рамы картины?

Впрочем, не суть важно, мы вернёмся к двум камерам установленных для съёмок этого неординарного представления.

Одна камера снимала сам плакат и происходящие там события, главным из которых был разумеется разрыв бумажного текста, адресованного господину зам. замминистра, ну и взгляд на мир с этой деревянной рамки в обрамлениях порванного листа бумаги большого черного … нечто.

Что же! Похоже организаторы лагеря перед тюремными стенами Анян, могут смело сделать заявление, что их ответ Чемберлену … брр конечно же их «Ответ Кваку ЮнГи!» оказался несколько эпичным и неожиданным для последнего.

Что касается второй камеры, то она как раз и снимала реакцию этот самого «Чемберлена» и его сопровождения в лице корейского женского дуэта.

А что? Живые эмоции они же тоже … бесценны. Да и так, может на будущее тоже пригодится.

И эти самые эмоции, были у троицы, получившей этот «ответ» совершенно разными. Если у господина Квак ЮнГи это было удивление, переходящее в обиду и возмущение, очень сильное надо сказать возмущение и обиду.

То вот у его сопровождения, это было то же изумление, но переходящее в что-то другое, более, наверное, весёлое.

– О майн гот! – это почему-то вдруг по-немецки выпучила глаза ДаХе, может она тоже неожиданно для себя вспомнила популярные у некоторых немецкие фильмы с определённым рейтингом? – Это же, это жеж …

Но господин ЮнГи уже сам прекрасно понял, что он видит перед собой. Некоторое время он пытался что-то сказать, и как-то прореагировать, но как будто в этот момент вокруг него вместо воздуха вдруг оказался один космический вакуум, поэтому только хриплые сипы вылетали у него изо рта.

Госпожа НаБом с заместительницей возможно, что и не ждали от него каких-то великих откровений и высказываний, но не дождались даже каких-то простых слов, увы. Господин ЮнГи похоже решил, что, находясь здесь и пялясь на данный «ответ» он сильно теряет своё лицо, что для него неприемлемо, особенно в присутствии главных сотрудников тюрьмы Анян.

И он так ничего не сказав, развернулся и быстрым шагом, переходящим в бег, этакой спортивной корейской ходьбой направился к своей машине. Переглянувшись между собой нечитаемыми взглядами, за ним направились и руководители женской тюрьмы.

Чуть позже, практически влетев в свою машину, в этот раз на переднее сиденье, он всё-таки дождался тюремного руководства, которое легко разместилось на заднем сиденье шикарного служебного авто.

Так как команды куда ехать не поступало, то водитель после некоторой паузы спросил.

– Куда мы едем господин ЮнГи?

Но так как ответа от странно неразговорчивого босса он не дождался, то снова уточнил, правда уже без обращения к конкретной личности.

– Так куда мне сейчас ехать?

– К тюремному КППП. – взяла маршрут на себя госпожа НаБом.

Автомобиль тронулся, но водителя правда надолго не хватило

– Что там такое произошло? – поинтересовался он. – Все прошло спокойно и обыденно или возник какой-то конфликт?

Так как господин Квак по-прежнему промолчал, то после небольшой паузы снова ответила госпожа НаБом, которая перед этим молча переглянулась с ДаХе.

– Ох, это все эти странные иностранные поклонники Агдан, они похоже такие же хулиганы, как и их кумир. Не ведают что творят и какие уважаемые люди перед ними! А их ответы на приличные ультиматумы? Это же просто верх неуважения и неприличия!

Корея. Тюрьма Анян. Кабинет НаБом, куда они приехали после интересного ответа от протестующих в лагере. В кабинете возмущенный чиновник и НаБом, ДаХе отстала в тюрьме, сославшись на дела, но позже должна ждать подойти и ждать в приёмной распоряжений.

– Нет, я этого так просто не оставлю, они еще не понимают с кем связались. – тем временем бушевал в кабинете господин Квак. – Я уважаемый в этой стране человек, и я не позволю такое к себе обращение. Они у меня ещё за это все заплатят. – Они ещё об этом горько пожалеют. Чтобы мне показывали … это.

На секунду господин Квак остановился, крутя рукой, по-видимому показывал объем и размер «этого», ну или как вариант размер своего возмущения, НаБом здесь не совсем его поняла, после чего продолжил.

– Я им покажу, как неуважительно относится к представителю Министерства юстиции Кореи. Они меня надолго запомнят.

Наконец высказав все эти угрозы, чем немного снял накопившее раздражение, господин заместитель заместителя министра чуть успокоился, и наконец обратил внимание что вообще-то он в этом кабинете не один.

– А вы госпожа НаБом как считаете, что нам надо сделать с этими обнаглевшими в край вегугинами?

– Ну. – дипломатично тянет главная в Анян. – Честно говоря, мне сложно что-то сказать так сразу. У меня в жизни раньше таких ситуаций не было … к счастью. Да конечно в тюрьме контингент совсем не подарок и разные в жизни ситуации бывали, но к счастью всегда удавалось их решить без особых травм и последствий. Где-то путём переговоров, где-то да, приходилось применять и силу. Но все разумеется в рамках закона и главное в рамках правил внутреннего распорядка тюрьмы.

Но вот здесь как я считаю ситуация все-таки отличается кардинально. По большому счету все дело в том, что нам противостоят в большинстве своём иностранные граждане, эти вот самые поклонники ЮнМи. Ну противостоят и противостоят с одной стороны скажите вы. Но с другой стороны вы же знаете, как в нашей стране трепетно относятся к иностранцам, особенно к американцам и всяким там европейцам.

А это уже накладывает на тех, кто попробует сейчас решить проблему этого лагеря ряд ограничений в методах противостояния. Не думаю, что нашему министерству иностранных дел, да и правительству с президентом понравится, если их завалят нотами протеста на плохое обращение с их гражданами разные иностранные посольства и представительства.

А если не дай бог случится что-нибудь непоправимое? То реакцию мирового сообщества и соответственно официальных представителей разных стран представить себе будет нетрудно, и она вряд ли понравится нашему с вами руководству, причем самого высокого уровня.

Как бы нам с вами здесь крайними не стать? Поэтому надо хорошенько все обдумать. Все наши действия и даже бездействия!

Пауза. Господин Квак все-таки похоже взял себя в руки, по крайней мере внешне он успокоился, и произнес.

– Да, возможно, что в чем-то вы и правы госпожа НаБом. Но все равно, я этого оскорбления так просто так не оставлю. Это просто непомерная наглость и на нее должен быть адекватный ответ.

А иначе что? В следующий, раз не встречая отпора они могут и что-то и другое показать, более похабное.

Чиновник задумался, и после паузы добавляет.

– Госпожа НаБом, я знаю у вас есть контакты начальника Анянской полиции, наберите его, я с ним хочу поговорить по теме оскорбление человека при исполнении им своих должностных обязанностей неустановленными пока лицами.

Пожав плечами, НаБом достает телефон и совершает с ним нужные манипуляции, тем временем господин Квак ходит по кабинету в ожидании, и наконец он дождался.

– Господин Сон СиБак, добрый день.

Это НаБом, Анянская тюрьма.

Да, по какому поводу еще я могу вам звонить, конечно же, как вы выразилась, по не совсем законному лагерю между прочим на нашей с вами подведомственной территории.

Что там еще такого произошло спрашиваете?

Господин СиБак, давайте я сейчас передам трубку господину Кваку ЮнГи, он только что побывал в этом лагере и пообщался там с главными протестующими.

Господин ЮнГи заместитель заместителя министра юстиции по пенитенциарным учреждениям, он как раз сегодня специально прибыл из Сеула и именно поэтому вопросу.

Да, именно он сегодня рано утром и заезжал в ваш отдел полиции, но вас увы тогда не застал.

Да, да, хорошо, все я передаю ему трубку!

НаБом передает трубку, и с интересом вслушивается в разговор приезжего начальника с хитромудрым СиБаком, начальником Анянской полиции.

Хоть она и не слышит ответов от главного полицейского Аняна, но вот о чем идет в этом интересном разговоре речь ей в целом вполне понятно по репликам и ответам самого ЮнГи.

После краткого представления, ЮнГи сначала требует немедленно разогнать лагерь перед стенами тюрьмы и задержать всех протестующих для выяснений их личностей.

Услышав же в ответ от СиБака, что у него и свое начальство есть, которое уже в курсе этой проблемы, и занимается ее решением. Ну, а он пока ждет команды от руководства и подкреплений.

На вопрос господина ЮнГи Зачем ему подкрепления, следует вполне обоснованный ответ от полицейского начальства Аньяна.

Неужели господин ЮнГи не видел количество протестующих под стенами тюрьмы, которые кстати, по-прежнему еще прибывают и прибывают?

А если видел, то зачем задает такие … странные вопросы?

Сил у полиции сейчас просто не хватит для каких-либо решительных действий, ни по закрытию этого лагеря, ни по задержанию этих протестующих, по крайней мере пока.

Да, есть специальные подразделения полиции что базируются в Сеуле которые специализируются на разгоне демонстрантов, но вот что-то пока руководство полиции не спешит направлять их сюда, ну а причину этого ему увы не сообщили. Но если господин ЮнГи настолько влиятельный и уважаемый чиновник то может выяснить эту причину сам? А после выяснения любезно поделится и с ним.

Поэтому сейчас полиция ждет команд.

Вы предлагаете просто пойти и предложить протестующим разойтись по домам или гостиницам и забрать при этом все свое имущество?

Вы думаете господин ЮнГи, что они прямо все так и послушают меня?

Конечно не послушают, тем более это уже предлагалось им и не раз, у нас уже третий день противостояния с ними если вы вдруг не в курсе.

Говорите, что нам надо показать всю силу и мощь полиции Кореи? Это какую ещё такую мощь и силу?

Нет, что-то вы непонятное мне предлагаете господин ЮнГи.

Если понятное, то сами можете пойти и разогнать всех этих протестующих по домам, можете даже действовать от имени нашей городской полиции.

Да, я вам делегирую права на это как официальное лицо полиции и как лицо ответственное в том числе и за территорию вокруг тюрьмы Анян.

Каждый должен заниматься своим делом говорите?

Вы правильно рассуждаете господин ЮнГи, поэтому давайте вы занимайтесь своими делами связанные с осужденными в Анян и в Корее, ну а контакты с внешним миром в общем, а в частности с поклонниками Агдан оставьте полиции.

Такой вот примерно диалог и прослушала НаБом между важными людьми, разговор в котором они ни до чего не договорились. Но на этом интересное в этом разговоре еще не закончилось.

Поняв, что помощи от полиции по немедленному закрытию лагеря в ближайшее время не будет, господин ЮнГи ожидаемо вспомнил и об «ответе Квак ЮнГи» и похоже решил зайти с другой стороны, попробовал свести счеты с темнокожим «ответчиком», свести при помощи полиции Аняна.

НаБом даже навострила итак уже напряжённые уши, очень уж ей хотелось услышать, как господин Квак будет излагать необходимость задержания конкретно одного из протестующих с темной кожей. Впрочем, многие бы с интересом сейчас послушали господина Квака.

Ну и мы тоже послушаем что говорит об этом сам господин Квак ЮнГи, а ответы полицейского хоть и остались достоянием важного корейского чиновника, но что отвечает главный полицейский НаБом догадаться не сказать, что прямо так очень сложно. А вот и этот монолог от господина Квак ЮнГи с главным полицейским чином Аняна. Слушаем…

– Хорошо, если у вас в полиции мало сил для разгона всего лагеря, то задержать хотя бы одного из протестующих, на это резервы и возможности у вас найдутся?

Да конкретно всего одного человека надо задержать.

Что он сотворил вы спрашиваете?

Он оскорбил меня … и окружающих меня представителей Министерства юстиции, то есть можно сказать что оскорбил меня, а в моем лице и государственное учреждение страны, практически всю Корею.

Да, я как официальный представитель Министерства юстиции требую немедленного ареста этого лица, лица оскорбившего мою честь и достоинство.

Нет, это не громкие слова господин СиБак.

Что сделало это лицо вы спрашиваете?

Я же вам говорю, что оно оскорбило всё Министерство юстиции Кореи, в моем лице

Поконкретнее говорите? Что значит поконкретнее?

Для вашего рапорта?

Ну, напишите в нем что данное, не установленное пока вами лицо, нанесло своими действиями оскорбление официальному представителю Министерства юстиции.

В чем все-таки выражаются эти самые действия вы спрашиваете?

Я же уже говорил вам, что в оскорблении чести и достоинства ...

Что? Вы хотите знать в чем конкретно это все проявилось?

Проявилось в неуважительном отношении к представителю ….

Ну хорошо, если вы хотите конкретики, то будет вам и конкретика.

В общем вся конкретика заключается в … несанкционированном предъявлении мне … голого и большого черного зада.

Что значит какого ещё такого голого черного зада?

Африканского, ну или афроамериканского я предполагаю, тут я знаете совсем не специалист в этом.

Разумеется, человеческого.

Да, именно об этой части тела я и веду с вами речь. Хорошо, что вы наконец хоть это поняли.

Да, совершенно верно, о черной ж…пе негра как вы только что выразились я и говорю.

Вы что смеетесь господин СиБак?

А просто поперхнулись. Ладно, поближе к делу, так поближе.

Что значит описать его?

Я знаете не специалист по черным зад …

А вы имеете ввиду описать как нарушитель выглядел на лицо.

Ну это темнокожий, мужчина по всей видимости …

То и значит, что показанный … предмет принадлежал мужчине.

Да, про лицо я ничего такого не могу сказать.

Вот так. Потому что … я не видел его лица.

Ну, вот так получилось, что не видел.

Он к нам не подходил … мы сами подошли к плакату.

Он позвал меня, и мы подошли.

Почему я так посчитал что нужен был я? Ну знаете, когда громко кричат твое имя – здесь, наверное, будет ну очень трудно догадаться?

Да, да этот человек кричал мое имя.

Разумеется, кричал ртом, а не этим самым местом.

Нет мы не знакомы, я впервые его увидел, точнее увидел … ну в общем вы меня понимаете, что я увидел.

Нет, он не стоял рядом с плакатом и не держал его в руках, как-бы вам лучше объяснить, он кричал мое имя, будучи скрыт этим самым плакатом.

Что за плакат вы спрашиваете?

Наш ответ Кваку ЮнГи.

Да так и было написано на нем – наш ответ Кваку ЮнГи.

По-корейски разумеется было написано, я знаете ли африканской письменности не обучен.

Да именно так, именно наш ответ, это разве имеет сейчас какое-то значение?

Нет, этот кричальщик не выходил из-за плаката.

Да нет же он мне не показывал свой голый зад из-за плаката.

Он просто порвал плакат посередине и показал нам это самое.

А как я его мог заметить?

Когда он рвал плакат руками тогда я и мог его запомнить?

Понимаете ли, господин СиБак, здесь дело как раз в том, что он порвал этот плакат совсем не руками.

Как чем?

Да, да, именно тем самым местом, о котором вы только что сказали.

Именно так.

Именно этим местом!

Алло, господин Сон СиБак? Господин Сон СиБак алло. Вас не слышно. Ало что-то со связью у вас. Вас совсем не слышно!

И после небольшой паузы он недоуменно говорит чуть ухмыляющейся НаБом.

– Похоже связь с господином СиБаком неожиданно прервалась. Возможно, что этот какие-то помехи на линии? Давайте ему перезвоним?

Ну, а тем временем, где-то в полицейском участке города Аньяна, главный полицейский в главном же кабинете, бросив телефон на стол, откинулся на кресло и заржал как сумасшедший.

После этого ржания, по-другому этот смех трудно было как-то интерпретировать он замолчал и неожиданно громко произнёс

– Наш ответ Кваку ЮнГи! – после чего опять на какое-то время в кабинете остался только начальствующий жеребец.

Наконец из кабинета жеребец убыл, а начальник Аньянской полиции отсмеявшись произнёс в никуда.

– Да уж, наверное, не такого ответа ждал важный министерский столичный хлыщ. Жалко только, что меня там не было. Интересно мне было на это все глянуть, хотя бы одним глазком. Хотя, позже расспрошу НаБом, она как я понял присутствовала на этом незабываемом зрелище, ну что тут скажешь, ей повезло. Но больше всех «повезло» этому Кваку. Ха, ха … черный зад под нос важному Кукчан-ниму! Вот вам ответ от нас уважаемый господин!

(«Кукчан-ниму» в Корее обращение к начальнику управления. Прим. – автора).

И довольно грустный в последнее время, понятно из-за каких событий, СиБак снова весело заржал.

Да уж! – мелькнула у него не сказать, что неожиданная мысль. – С этими поклонниками Агдан у Анянской тюрьмы, я чувствую, скучно точно не будет!

Глава 17. Дела тюремные. Предложение, от которого … легко отказаться!

Корея. Тюрьма Анян. Прилегающая к тюрьме территория. Протестный лагерь «Вместе с Агдан!». Два часа спустя. Попытка №2 в переговорах.

Что-же, возможно и хотелось бы кому-то сказать, что второе пришествие господина Квака и К, было более успешным и результативным чем первое. Хотя бы по той причине, что первое можно было считать полностью проваленным, и большую жирную точку в этом провале можно сказать что поставила совсем немалая и черная … ну в общем вы и сами знаете и помните, что именно.

В этот раз со стороны администрации тюрьмы присутствовали практически те же самые люди – госпожа НаБом, ну и плюсом добавилась ее заместитель госпожа ДаХе, которая похоже решила не пропускать такое веселье как переговоры с вегугинами, ну и конечно же главный в этом трио – зам. замминистра министра юстиции Кореи сам господин Квак ЮнГи.

Встретили их и проводили, кстати уже до намного большей палатки, где уже даже были расставлены раскладные столы со стульями. Здесь их и встретила практически та же компания что присутствовала недавно на переговорах под №1.

– Это у нас будет столовая. – на плохом, но вполне себе понятном корейском пояснила Ала, увидев любопытство на лице озирающей НаБом.

Впрочем, госпожа НаБом тут же ткнулась в предусмотрительно прихваченную с собой папку, на вопросы протестующих она отвечать не собиралась, как и показывать свой интерес к чему-либо вокруг, по крайней мере пока.

Мест за столами, сдвинутыми вместе в это раз оказалось значительно больше, поэтому уместились все. Что-же раунд № 2 в переговорах начался.

Господин Квак, что говорится, сразу решил взять быка за рога, и спросил начальствующим тоном.

– Госпожа Беатриче, я вот что-то по дороге сюда не видел признаков свёртывания вашего лагеря, не означает это то того что на мое предложение вы отвечаете категорическим отказом?

– Не спешите господин Квак. – спокойна итальянка. – Не нужно начинать эту встречу с наезда и каких-то претензий. Мы не ваши подчиненные!

– И слава богу! – это кстати фыркнула Ала, но под укоризненным взглядом Беатриче внешне покаянно опустила рыжеволосую голову.

Кстати, переводчицей в этот раз выступала ДоХи, член «RedAlert», переводчица На КенВон отсутствовала, по крайней мере в палатке ее не было.

– Поэтому ваши претензии нам непонятны, а слова совсем неубедительны.–тем временем продолжила итальянка. – И мне кажется не самая лучшая тактика начинать переговоры со странных наездов. Мы здесь две равноправные стороны, участники переговорного процесса. Если вы считаете как-то иначе господин Квак, то нам больше не о чем говорить.

После такой отповеди важный господин немного сбавил обороты, и заговорил можно сказать вполне себе по-человечески.

– Думаю просто здесь возникло простое недопонимание госпожа Беатриче. Я ни к кому не высказываю претензий и не наезжаю. Просто немного был удивлен тем что не заметил какого-то движения в вашем лагере по его свертыванию, поэтому вот не утерпел и спросил об этом. Никого я при этом не хотел оскорбить.

– А почему вы должны были заметить какое-то движение по свертыванию лагеря? – удивлена итальянка. – Разве мы что-то подобное вам уже пообещали? Мы сказали, что обдумаем и дадим ответ, на этом все. Все остальное это какие-то ваши странные домыслы и фантазии!

– Хорошо, признаю, что немного поторопился и погорячился. – соглашается господин из министерства. – Но все-таки отбросив в сторону всю эту словесную шелуху, я хочу просто услышать ваш окончательный ответ. Готовы ли вы пойти на уступки и свернуть свой лагерь под стенами Анян? Или наше противостояние выйдет на новый уровень, более высокий, практически это будет означать такую вот необъявленную войну между вами и корейским государством.

– Знаете господин Квак, то что вы называете пойти на уступки, больше похоже на акт полной и безоговорочной капитуляции, по-моему. А необъявленную войну, про которую вы упомянули, вы еще не выиграли. Поэтому не ведите с нами переговоров с позиций победителя. И не надо себя отожествлять со всем корейским государством, если вы не заметили, то в нашем лагере есть и ваши соотечественники, и соотечественницы, они точно не ведут и не собираются вести с нами никаких войн, а если такова вдруг с ваших слов и случится, то уверена, что они будут на нашей стороне, на стороне справедливости.

Ну, а что касаемо вашего предложения, то мы его хорошенько обдумали и единогласно решили, что оно нам не подходит.

– Что значит не подходит? – недоволен господин Квак. – Предложение замечательное, поверьте лучшего уже не будет.

– Но мы все-таки подождем … лучшего предложения. – мило улыбается итальянка. – А самое лучшее предложение от вас – это будет выполнение нашего требования касаемое свободы одного прекрасного человека. В общем, вы меня понимаете, я думаю!

– Но это решительно невозможно. – снова не очень рад важный корейский чин. – Если даже чисто теоретически предположить, что мы займемся этим вопросом, то это все займет совсем немало времени. Это не делается по щелчку пальцев. Это процесс может затянуться по времени на довольно неопределённый срок, я даже не могу сказать на какой.

– Угу. – бурчит на корейском невыдержавшая ирландка. – По щелчку пальцев посадить получается очень легко, а вот выпустить … это процесс на неопределённый срок! Как странно, и я бы сказала очень избирательно работает корейское правосудие!

– Извините господин Квак, но другого ответа от нас для вашего министра не будет. – это уже вмешивается Беатриче. – А что касаемо того что это все займет немало времени, ну что-же, значит такова жизнь! Мы подождем, но ждать этого мы все будем здесь, в лагере «Вместе с Агдан!», так что длительность нахождения нашего лагеря под стенами тюрьмы Анян можно сказать целиком зависит от вас.

Займитесь настоящим делом, освободите из тюрьмы Анян Агдан, пересмотрев ее дело, и вы будете уважаемым человеком не только в своем министерстве, но и во всем мире!

Не хотите этим заниматься? Что-же, это тоже ваше право, но поверьте возможно другого шанса прославиться в мире в хорошем смысле этого слова, у вас больше не будет.

– Хорошо, я понял вас госпожа Беатриче. – вздыхает важный кореец. – Я так понимаю в чем-то вас переубеждать бесполезно и бессмысленная трата времени?

– Тогда мы покидаем вас, но перед этим я хотел бы решить один вопрос, я настаиваю на выдаче корейской полиции человека с вашего лагеря, который непристойным поведением оскорбил Министерство юстиции и в моем лице.

– Оскорбил вас и целое Министерство юстиции Кореи? – внешне ужасается глава протестного лагеря. – Но позвольте спросить господин Квак ЮнГи, в чем конкретно заключалось это оскорбление? У вас угнали служебный автомобиль? Или может кто-то словесно оскорбил вас?

– Нет, не словесно, но оскорбили. – внимательно смотрит на итальянку чиновник. – Это было оскорбление действием, и не надо делать вид что вы не понимаете, о чем я говорю госпожа Беатриче, я уверен, что все в этом лагере делается с вашего разрешения и одобрения, ну или по крайней мере вы в курсе всех событий происходящих здесь. Поэтому думаю, что вы в курсе, о чем я говорю.

– Не надо меня наделять таким могуществом, у нас вполне себе демократия, каждый волен делать все что хочет, но в рамках установленных правил. За соблюдением которых я в меру своих сил и способностей слежу. Но все-таки я не всеведуща и не всевидящая, поэтому жду все-таки от вас пояснений.

– Хорошо. – недоверчиво глядя на девушку говорит ЮнГи. – Я уже сообщил полиции Аняна об этом возмутительном правонарушении, что какой-то нег … темнокожий парень при выходе из этого лагеря показал мне … свой голый зад. Я конечно понимаю, что возможно в Европе и Америке это вполне себе норма, но вы все-таки в Корее поэтому настаиваю на соблюдение законов моей страны. А оскорбление человека при исполнении им своих должностных обязанностей – это вполне тянет на нарушение корейского законодательства.

– Хмм… Как интересно, нарушитель показал вам свой голый зад? – невозмутима Беатриче. – Я уже слышала об этом в центральных новостях европейских и американских новостных каналов. Вроде там даже какое-то видео показали.

– Новостных каналов? – переспрашивает слегка побледневший чиновник. – Вы уверены?

– Нет, конечно же не уверена. – может просто показалось. – Но эту историю я точно слышала, не помню только где, когда и от кого. А вы точно уверены что вам это не привиделось? Шли вот в несколько расстроенных чувствах, вот вам и показалось невесть что. Ну знаете это типа как детские страшилки про черную руку, но у вас это была конечно не совсем рука, но тоже что-то из этой оперы.

– Вы так шутите госпожа Беатриче? Или может просто издеваетесь?– похоже что-то понял для себя важный корейски господин. – если это шутка, то она совсем не смешная.

– Ладно, пошутили и баста! – сделалась серьезной итальянка. – Но вот с этой вашей просьбой имеются определенные сложности. Сама же я не присутствовала при этом … инциденте, и кто это мог сделать я точно не знаю. Но вы, сказав, что это был человек с темной кожей, и этим самым существенно сузили круг подозреваемых.

Потому что таких людей в нашем лагере всего 12 человек, к тому же вы заявляете, что … предмет тела, оскорбивший ваш взор, был мужского рода и это, еще лучше. Так как суживает количество возможных злоумышленников вообще до 8 человек.

– Но как вы найдете этого самого … нарушителя, из этих 8? – с интересом поинтересовался господин Квак.

– Мы найдем? – удивлению Беатриче казалось нет предела. – Не мы господин Квак, а вы. Только вы видели этого нарушителя, ну точнее ту его часть тела, что вызвала ваше справедливое негодование. Мы при этом не присутствовали. Но обратите внимание, что все-равно готовы помочь вам, в этом непростом деле.

– Ну, и как вы это себе представляете? – несколько обескураженно уточняет господин Квак.

Беатриче с Чан ДоХи переглянулись.

– Все довольно просто! – отвечает кореянка. – Наши ребята из клуба обеспечат вам приватность данного … мероприятия, оно будет заключаться в том, что в самой большой палатке, куда вас пригласят, будут собраны все эти 8 потенциальных … нарушителей устоев нашего славного лагеря. Туда вы направитесь в сопровождение нашего представителя, правой руки Беатриче, самого УЕна.

И там с закрытыми специальными масками лицами, но при этом с открытыми … этими самыми местами, которую вы видели в этой деревянной рамке этой мнимой черной картины и будут все эти 8 человек с темной кожей. Ну, а дальше всё просто.