Текст книги "Кодекс Ордена Казановы (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

"Значит, не один я вижу в нём "его императорское величество"!" – ухмыльнулся и Лёхин, разглядывая смущённую физиономию Соболева.

Леонид тем временем подошёл к следующей лестнице.

– Там поворот – и ещё одна.

– А может, и не одна. Отсюда не видать, – заметил Олег.

– Предположительно, мы сейчас должны выйти к какому-то большому дому, где Альберт держит Романа, – сказал Лёхин. – Или сразу войти в него. Склоняюсь ко второму. Смысл делать ход из кафе, если не попадаешь к себе сразу…

– Ты уверен, что Роман жив?

– А смысл убивать? Альберт его и сейчас может использовать по полной. Ведь что требуется от Ромки? Только петь. Я тут покумекал и сообразил – схема простая: он поёт, наделяя будущих компаньонов привлекательностью и обаянием; Альберт же добавляет в его песни слова, которые делают ребят и девушек не способными на ответное чувство – и меркантильными. Когда Ромка начал понимать, что в кафе происходит странное и, возможно, он виной тому, он поругался с Альбертом и тот пошёл на попятный: Ромкиных песен он не трогал, но те же песни, им подкорректированные, стал петь Анатолий. Но… Силы у Анатолия маловато без Ромки. Четверо ребят-компаньонов, судя по всему, очнулись одними из первых, а когда стали соображать, что к чему, избили Анатолия. Их-то сегодня и убили. Подозреваю – Анатолий. Мало того что у него ничего не получается, так ещё и крысы жизнь забирают… Вот и взбесился… Ну, всё? Успокоились? Привыкли к себе? Идём дальше.

– Совсем озверели они там, в своём кафе, – сердито проворчал Павел, сбегая по ступеням рядом.

– Как сказать! – откликнулся Леонид. – Разве остановишь, когда богатство в руки само плывёт? Человек – утроба ненасытная, – заключил он философски.

Два добермана бежали по бокам от него. Лёхин всё оглядывался на них. Всё казалось, шерсть на них загустела, посветлела.

– Ого! – сказал Павел.

Они пробежали следующую площадку. Последняя лестница, похоже, спускала на крышу самой настоящей башни с зубцами и бойницами.

– Вот это да! – ахнул Олег, сияя от восторга, когда всё войско поспрыгивало с лестницы на башню.

И все уставились на Леонида. Точнее – на собак возле него.

Леонид сначала не понял – псы сидели чуть позади. Оглянулся.

Два огромных белых волка с шипастыми ошейниками преданно уставились на хозяина. Леонид нерешительно потрогал косматые холки и сказал:

– Вот блин, а?

И все с ним согласились.

53.

С башни вниз вела узкая лестница. Но прежде чем спуститься, они быстро обошли площадку и в конце концов встали около Соболева.

– Мда, вид интересный, – озадаченно сказал Олег.

Кроме башни под ногами, существовали ещё три по углам основного здания. Насколько удалось рассмотреть, само здание высилось на четыре этажа – считали по окнам. Плюс к этим этажам высокие потолки. А значит, стояли воинственные путешественники на высоте этажа пятого. Учитывая крышу, возможно, и шестого. Ко всему прочему замок обнесён каменными стенами, образующими достаточно просторный, по-утреннему пустынный двор с хозяйственными пристроями.

Разглядывающий двор вцепившись в башенные зубцы, Леонид усмешливо спросил:

– Мы… вот это всё… завоёвывать будем?

– А я б не отказался от такого загородного домика! – хохотнул Павел.

– Хохмачи… Наша сверхзадача – Ромку отсюда вытащить.

– Интересно. Для начала неплохо бы найти его. А как?

– Как-как! Тщательный обыск каждого помещения! Если мешать не будут – недельки за две закончим.

– А чего только за две?

– А винные погреба? Пока каждый бочонок не отдегустирую – ни за что не выйду.

"Адреналин! – понял Лёхин. – Небось, каждого трясёт и колотит, как меня". Кроме, наверное, профессора. Тот, спокойный, с тенью улыбки, стоял около Леонида, и оба белых волка неплохо вписывались в портрет императора.

– Лёхин, с чего начнём?

– Надеюсь, слишком массовых потасовок не предвидится. Мне сказали: можно попасть в Каменный город, если город позовёт. А вчера я убедился, что может быть и обратная связь. Профессор, можно попросить вашего Шишика?

Пока Соболев оглядывал себя в поисках "помпошки", Лёхин снял Профи с его плеча и теперь в руках держал двоих.

– Мне нужно минуты две, после чего, я думаю, мы напрямую пойдём к Ромке.

Лёхин сел на первую ступеньку узкой лестницы, закрыл глаза и вызвал в памяти гитарный аккорд.

– "Вот город теней…"

Тишина. Внизу – редкий человеческий разговор, цокот лошадиных копыт по брусчатке двора… Затаив дыхание, Лёхин снова "услышал" гитару и свой голос. И снова – вслух:

– "В нём реки дорог. Бегом по асфальту… Эхо шагов…"

Мгновенно облился потом, когда промелькнуло перед закрытыми глазами: Ромка резко поднял голову.

– Ну же, помогай… "Вот сумрачный дом – высокий порог…"

– "… А входишь – пусто… Игры богов…"

От Романова шёпота Лёхин содрогнулся, а его товарищи вздрогнули. Но одновременно подпрыгнули в ладонях "помпошки". Он открыл глаза: Шишики стреляли глазищами во все стороны и дружно вдруг уставились вниз.

Лёхин встал. Оба Шишика глянули на него.

– Контакт? Или этого мало?

Сверлят глазищами.

– Эх, гитары нет… Ладно. – И в полный голос: – Дождь, разыщи его! Ветер, найди его! В Каменном городе он заплутал! – Тот же напряжённый голос-шёпот: "В Каменном городе я заплутал…" Забывшись, Лёхин в голос спросил: – Что, сбежать хотел – не получилось?

Никто не ответил, зато "помпошки" нетерпеливо дёрнулись вцепиться в пальцы, как детвора облепляет перила моста поглазеть на воду внизу. Для проверки Лёхин быстро сбежал по лестнице. На площадке к трём коридорам у Шишиков чуть глаза не выпали, пока они таращились налево. Маленькое войско проскочило короткий левый коридор. Дальше – длиннющая галерея, пустая, с высокими потолками, с длинными окнами в узорных красно-синих витражах.

– Профессор, Олег – от Лёхи по сторонам на два шага. Мы – сзади, – скомандовал Леонид.

Его послушались так, словно он всю жизнь командовал ими. И помчались.

– Дождь, разыщи его… Ветер, найди его… – задыхаясь, бормотал Лёхин.

– Странные слова для песни, – легко, словно прогуливался, а не бежал изо всех сил, сказал Соболев.

– Нормальные слова… – пропыхтел Лёхин. – Пока не проведёте параллель между их содержанием и погодой в городе!

– Обалдеть! – искренне восхитился Олег.

Соболев только бровь поднял.

А сзади подал голос Павел, слышавший обмен репликами:

– Есть и третья параллель. Лёхин, помнишь, что сказал Ксандр? В Каменном городе какого-то идола или бога рассердили! Вот мне сейчас интересно стало. Мы-то под крышей. А снаружи каменный дождь не начался?

– На всякий случай держимся подальше от окон!

– Вряд ли что-то будет. Голоса Романа не слышу. Только шёпот. – "Ну же, Роман!" Лёхин снова вызвал в воображении фотографию, на которой Ромка смеётся. – Улицы, улицы. Дождь, нудный дождь… Листья осенние…

– Её не вернёшь…

– Что?!

Шишики захлопали на Лёхина озадаченными глазами. Зов потеряли. По прямой Лёхин добежал до середины галереи – и до выхода на лестницу. Куда дальше?

– Что случилось?

– Должна быть строка: "Ты меня ждёшь". Ромка сказал другую: "Её не вернёшь". И всё. Связь оборвалась. Что делать?

– Так… "Её не вернёшь". Её – это кого?

– Ладу, наверное.

Первым сообразил Павел – специалист по сбору нужных реплик.

– Они сказали ему, что девушку затравили Чёрной Охотой! Сможешь ему передать, что она в безопасности?

– Он слышит только голос поющего. Если сейчас полностью не заблокировался.

– Тогда рифмуем – и поёшь. Какие там слова были сначала?

Общими усилиями родились строки: "Улицы, улицы. Дождь всё идёт. Лада в окошко смотрит и ждёт".

– Пииты, – пробормотал профессор, непонятно, то ли – насмешливо, то ли – вздохнув.

Прислонившись к стене, Лёхин снова зажмурился. Так, гитара, струнный перебор, вслух наспех придуманные простенькие слова. Спел раз. Тишина. Спел второй. Тишина. Спел всю песню и закончил придуманными словами.

"Она меня ждёт?" – не вздох, а шелест умирающего.

Шишики встрепенулись.

– Угу…"… смотрит и ждёт", – подтвердил Лёхин и прислушался.

Пауза. Напряжённое молчание.

– Дождь!.. – тяжело сказал Роман, словно уронил огромный камень, – и в полный голос. Голос сильного человека, терпению которого пришёл конец.

"Помпошки" с беззвучным воплем спрыгнули с ладоней Лёхина и в панике усвистали за стену, в коридор.

Белые волки поджали хвосты и попятились туда же, не спуская глаз с красно-синих оконных витражей галереи.

– Странная тишина. Как перед… – только и успел сказать Леонид.

– Прячьтесь! – крикнул Соболев и рванул за волками и Шишиками.

Замешкавшегося Лёхина сразу несколько рук втащили за стену – так что ему повезло. А замешкался он, потому что услышал всю фразу: "Дождь, разыщи меня!", произнесённую с отчётливыми интонациями: "Ну, всё! Дождались?!"

Витражи взорвались с грохотом и звоном. И не по одному окну, а все разом, как будто к каждому подсоединили бикфордов шнур, и кто-то, ничтоже сумняшеся, нажал на кнопку с чувством закоренелого террориста, выпущенного наконец-то на свободу.

– Каменный дождь! – крикнул Павел. Его с трудом услышали и закивали.

– Здесь опасно! – завопил Лёхин, почти не слыша себя в стеклянно-каменном громе. – Следующая строка – про ветер!!

Он смёл "помпошек" с пола и ринулся к лестнице.

"Ветер, найди меня!" – слова упали, словно холодные валуны, звякнув тяжёлыми кандалами, грохнувшими на пол.

– Лёхин, стой! У тебя кровь!

– Где?

– На лице!

– Да фиг с ней!

– У меня йод есть! – похвастал Павел. – И пластыри бактерицидные!

Если бы не ситуация, они б легли от смеха. А так – хохотали, чуть не воя, хватаясь за стены и перила, чтобы не упасть.

Только Лёхин знал подоплёку Павловой предусмотрительности. Он-то помнил, как испугался частный детектив за Мокия, раненного стрелами загонщиков. Но знал – и хохотал, как все остальные, стравливая напряжение последних минут.

Дохохотались. Выглянул со следующей лестницы некто лысый, в широченном халате тошнотворного, коричнево-болотного цвета, блеснул призрачными зеленоватыми глазами и удрал вниз.

– Вот они здесь какие – крысы-привидения! – нараспев высказался Павел. За каменным грохотом его расслышал только Лёхин.

Но остальные крысу заметили и насторожились.

Назад, в галерею, уже никак нельзя: ураган за стенами замка уже забрасывал камнями лестницу, внизу которой они стояли. Впереди – неизвестность, кишащая крысами на двух ногах. Но здесь, даже среди крыс, есть шанс прорваться, а в галерее одного шального камня хватит…

И они побежали по второй лестнице, через небольшую площадку свернули к третьей. Дыхание перехватило: третья спускала в небольшую залу, полную двуногих крыс.

Лёхин сквозь зубы потянул похолодевший воздух, когда узнал одного крысюка.

– Анатолий! – бесцеремонно ткнул он пальцем влево.

Леонид протяжно засвистел.

– А позади него – высокий, в чёрном? – поинтересовался Соболев.

Высокий, в чёрном, прятался в тени.

– Альберт, хозяин "Ордена Казановы". Вы же с ним сталкивались, Дмитрий Витальевич. Неужто не узнали?

– С ним-то я как раз не сталкивался. Как-то так получалось, что являлся я в кафе не вовремя, – его всё не было. Так говорите, это он?

– Будете прорубаться к нему? – деловито спросил Леонид. – Спину прикрою, если что.

– Лёхин, а с Романом что теперь?

– Он где-то там, за этой крысиной стаей. Всё за то, что драться придётся.

– Можно подумать – кто-то отказывается. – Олег с улыбкой оглядел противника, поэтому не заметил, как белые волки скептически посмотрели на него. Лёхин им усмехнулся: август вспомнили.

– Леонид, ты у нас товарищ, выученный многому. В том числе и противодействию агрессивной толпе. Вот они стоят – вот мы. Как думаешь, стоит ли проводить мирные переговоры? Хотя бы попытаться? Вы нам Ромку – мы уходим!

– Не получится, – категорично сказал Леонид, не глядя и держа меч за рукоять и за клинок, ближе к эфесу.

– Почему?

– Потому что профессор… Чёрт…

Соболев сбросил плащ и с двумя мечами кинулся вниз по лестнице. Не вперёд, а налево, где пряталась тощая чёрная фигура. Леонид – за ним.

54.

Лёхин не столько поразился двум мечам Соболева, сколько обозлился на него: и правда, какого чёрта?! Пусть перед ним главный виновник гибели жены, но ведь не один же он сюда пришёл! Если уж начинать действовать, то уж всем вместе!.. Развели самодеятельность, блинчики-оладушки…

Потом одёрнул себя: ты не знаешь, каково это – терять любимого человека дважды. Сначала – когда любимая вдруг ни с того ни с сего влюбляется в другого. И второй раз – когда внезапная любовь становится буквально смертельной.

А потом он лишь обрывками удивлялся: я ещё о чём-то думать успевал?! Ай да я!

Орда крысюков навалилась так, что не продохнуть. Лупили в основном мечами – абсолютно одинаковыми и какими-то даже обезличенными. Именно лупили, поскольку полагались не на умение драться, а на душераздирающий вопль. Тем не менее считать их примитивными простаками тоже опасно.

Минут через пять Лёхин, как и остальные, шедший за Соболевым, начал опасаться не того, что могут ранить или убить. Не поскользнуться бы, не оступиться бы… Соболев дрался яростно – в буквальном смысле шёл по трупам. Четверо шли за ним, закрепляя прорыв. Кровь у крысюков оказалась скорее оранжеватой, чем красной, – и таковой сплошь стала прорубленная Соболевым дорога.

Вскоре Лёхин начал различать противников. Слабейшими были те, что сохранили на голове хоть какую-то растительность, лысые – и крепче, и энергичнее, а значит – опаснее. С последними помогали справляться волки – уже не чисто-белые, а в оранжевых пятнах. Но волки успевали не везде. В основном, по старой привычке, наверное, охраняли Олега. Хотя его-то охранять опасно: он дрался, как будто танцевал сумасшедше-энергичный танец. Павел действовал так, словно выполнял работу – деловито и старательно. От боя Леонида веяло некоторым высокомерием: этим – драться со мной? Кишка тонка! "Такими нас видит Каменный город!" – мельком напомнил себе Лёхин. Оправдывал ли профессора взгляд города? Времени подумать нет.

Оранжевым капельным веером брызнула кровь. Лёхин отшатнулся. Клинок Олега, пропоровший крысюка, едва не достал и его. Олег вскинул глаза, странно отрешённые, нервно улыбнулся, видимо ещё сам не понимая чему.

Клинок дёрнулся назад. Визжащий крысюк, зажимая рану, упал ничком. Целым не упал: экономные движения Павла – тело грохнулось, а голова, крутясь, заскользила по оранжевой луже.

Мгновением позже Павел сцепился с плешивым крысюком, а на Олега набросились трое, на спину одного из которых через пару секунд прыгнул волк – и Олег шарахнулся от падающих.

Лёхин отбивался от компании, чуть отрезавшей его от остальных. Отбивался как-то машинально, уже успевая при том замечать всё вокруг, пусть даже не анализируя. Поэтому, когда он увидел картинку, резко отличавшуюся от общей картины кровавого столпотворения, понадобились мгновения, чтобы понять. А картина нарисовалась следующая: где-то впереди, куда шёл разъярённый Соболев, стена вертикально прорезалась, расширилась в узкий прямоугольный проём и захлопнулась, пропустив две тени – высокую, отчётливо худую, и чуть тоньше, неопределённую из-за мотавшегося на ней плаща.

Соболев, идущий напролом, мог и не заметить картинки за толпой орущих крысюков.

Лёхин пришёл в себя и взял пример с Павла, чьим девизом, несмотря на упоённую драку, стало: "Это работа такая!"

Пальцы левой – в кулак. Наруч ощетинился клинками поверх костяшек. Одновременно кончик меча застыл на уровне груди. Лёхин зарычал (крысюки шарахнулись) и тоже пошёл напролом. Кажется, рычащий человек, решивший пропахать дорогу в крысиной стае, выглядел весьма впечатляюще. Прежде чем добраться до Соболева, Лёхин убил всего троих, самонадеянно посчитавших, что оружие на руке – всего лишь бутафория. И то один не в счёт: Лёхин буквально на ходу ударил клинками наруча в затылок крысюка, слишком упорно наседавшего на Олега. "А волки где?" Волки дрались между Леонидом и Павлом, не подпуская противника ни к тому, ни к другому. И вообще, отметил Лёхин: то ли их маленькая армия так раззадорилась, то ли противник оказался хитёр, но людей разбросало друг от друга на приличное расстояние. Поэтому добравшись до Соболева, первым делом жёстко сказал:

– Бросили всех, да?

Ни слова не говоря, Соболев развернулся и на той же волне ярости обрушился на крыс, отделявших его от остальных. Двойного напора крысюки не выдержали, отступили, дико переглядываясь и оглядывая зал. Вопить они перестали и, скучившись, негромко и быстро принялись переговариваться.

Получившая передышку армия пришельцев воссоединилась. Выглядела армия воинственной и потрёпанной… Лёхин стремительно прошёл вдоль отвоёванной стены. Так и есть! Дверь. Он осторожно приоткрыл её. Коридор.

– Что там? – требовательно спросил профессор.

– Пусто. Но именно сюда бежали Анатолий и Альберт.

Соболев так рванул к двери, что едва не врезал Лёхину по носу. Чуть задержавшись, Лёхин крикнул:

– Ребята, дверь посторожите!

И бросился за Соболевым. Далеко бежать не пришлось: тот стоял, растерянно озираясь. Неудивительно. Двери, двери, двери по всему длиннейшему коридору. Открой одну – где гарантия, что тебя не прикончат, выскочив из комнаты напротив?

Они переглянулись и почти одновременно ударили ногами в первую пару дверей. Добежали до следующей пары… В третью вломиться не успели. Из левой двери четвёртой пары вылетел крысюк, придерживающий на плече лямки чего-то вроде вещмешка.

– Анатолий!

Крысюк взвизгнул от неожиданности и помчался по коридору. Лёхин – за ним. Они не успели пробежать и десяти метров, как мимо уха Лёхина свистнуло что-то тяжёлое и влепилось в спину Анатолия. Тот словно споткнулся. Загремел неизвестный предмет. Мешок грохнулся, рассыпая содержимое по полу. Анатолий с жалобным высоким криком прокувыркался чуть дальше – и затих.

Тяжело дыша, Лёхин остановился. Мимо спокойно прошёл Соболев. Он пнул тело Анатолия в бок и поднял меч. Лёхин тем временем, сев на корточки, рассматривал сверкающую в свете коридорных факелов россыпь из вещмешка. Каких здесь только украшений нет!.. Лёхин вспомнил Анжелу и настроился на поиск золота с голубыми искорками сапфира. Сетку на цепочке нашёл сразу. Ещё пара секунд направленного поиска – нашёл одну серёжку и браслет.

Остриё меча разбросало драгоценности так, чтобы они не лежали друг на друге. Лёхин сначала решил, что профессор просто рассматривает нежданную добычу. Но вскоре меч очистил пространство вокруг кулона, будто сплетённого из тончайших золотых нитей. Образованный ими изысканный узор заключал в себе небольшой камень глубокого холодновато-сиреневого цвета, окружённый тёмно-синими камнями помельче.

Словно не замечая пристального внимания Соболева к драгоценности, Лёхин оглядел блистающее добро и вздохнул:

– Нам предстоит та ещё работа по розыску владельцев этих вещей.

Кончик меча слегка подцепил кулон за цепочку и подкинул к общей куче.

– Что дальше? – холодно спросил Соболев. – Мы не будем преследовать этого Альберта?

– Так, полагаю, смысла нет. Он наверняка удрал, как удрал бы и Анатолий, не пожадничай. Сейчас надо забрать эти поблескушки, найти Романа и вернуться в свой город, наверху.

– Вы считаете, мы сделали всё, что нужно?

– Кафе "Орден Казановы" прекратило своё существование. Нашлась Лада. С возвращением Романа в городе прекращается бесконечный дождь. Разве не это главное?

– Не чувствую удовлетворения, – тяжело сказал Соболев и быстро пошёл к двери из коридора. Там уже снова слышался визжащий вопль, топот многих и грохот оружия.

Лёхина с двух сторон стукнули по ушам – одновременно на периферии зрения он уловил движение чего-то светлого в стороне противоположной двери.

– Чёрт!! – завопил он, резко глянув вдоль коридора: зелёная крыса резво мчалась к чуть открытой двери на другой конце.

Стремительно обернулся профессор. Лёхин шарахнулся к стене и резко сел. Шуршанул воздух – меч грохнул о стену. Снова жёсткое шуршание, почти свист – загремел второй, проехавшись по полу.

Светящееся зелёное пятно на миг появилось в чёрном проёме двери и пропало.

Широко шагая, Профессор прошёл мимо Лёхина за мечами.

– Я думал, вы его убили, – недоумённо сказал Лёхин.

– Я – тоже. Меч, скорее всего, ударил плашмя, – пожал плечами Соболев и протянул руку. Лёхин ухватился и кряхтя встал. Колени дрожали мелкой дрожью: одно дело вздрагивать, когда мимо летит оружие. Другое – осознать, что это оружие могло бы стать твоим личным шампуром.

Лёхин встряхнул мешком, уплотняя кучу безделушек.

– Надо идти. Ребятам, наверное, туго приходится.

– А вас не волнует, что это уже второй, кого мы упускаем?

– Нет. Это может подождать. – Он закинул вещмешок на спину и заторопился вперёд – профессор перед ним.

Орда крысюков снова разбросала бойцов, и Соболев с порога бросился в самую гущу битвы. Лёхин же задержался у входа в зал на несколько секунд: покрепче ухватил рукоять меча, снова сжал левый кулак, высвобождая клинки и, глядя в потолок, прошептал: "Дождь, разыщи его! Ветер, найди его!"

В зале, благо окна не только высокие, но и широкие, стремительно светлело. Факельный огонь терял яркие краски и постепенно растворялся. Честно говоря, Лёхин почему-то надеялся, что с дневным светом крысюки если не растают, то хотя бы превратятся в довольно безобидных крыс. Ничего подобного! Битва продолжалась странным, дурным сном.

Вернувшись, Лёхин и профессор быстро собрали разошедшихся по залу бойцов. Крысюки брали численностью. И скоро Лёхин забеспокоился, как бы противник не сообразил просто пойти глухой, нерассуждающей толпой и смять людей волной собственных тел. Тем более – люди-то элементарно устали.

Удар клинками в морду крысюка – тот хотел нырком под ноги Павла упасть и ударить снизу. Остальные отшатнулись. Павел воспользовался заминкой – опустил руки отдохнуть. Лёхин с усилием встряхнул рукой, спихивая труп с клинков и против воли отчётливо ощущая, как труп, скрежеща костями на металлическом, съезжает с лезвий. Павел, бледный, осунувшийся, вдруг бросил меч на плечо падающего крысюка и дёрнул, словно кием бил по шару. Короткий удар свалил подбежавшего крысюка, ускорив падение Лёхиного с клинков… Две секунды. Всё в две секунды.

– А нам это надо? – спросил, задыхаясь, Павел.

– Что… Надо?..

– Ну… всех этих изничтожать? Может, сбросить их с хвоста, найти Романа, да и драть… к себе?

– Не смеши… Чтоб найти Романа… Надо пробиться… Чёрт!..

Оранжевый волк свалился на закорках одного крысюка – и прямо под меч второго. Отчаянный визг раненого зверя почти слился с опоздавшим на мгновение бешеным рычанием Леонида. Олег, подхватив волка под мышки, потащил его к стене. Остальные заняли круговую оборону.

– Можно было бы отдохнуть в том коридоре! – крикнул Павел.

– Дверь больно хлипкая! – откликнулся Лёхин. Его наруча крысюки очень боялись, и ему приходилось бегать, помогая другим.

– Как-то всё это однообразно, – устало сказал Олег, оставивший волка у стены. Выглядел он тоже утомлённым.

– Потому что это… настоящее, – сквозь зубы выговорил Леонид и схватил за жёстко затрещавший рукав профессора, рванувшего было в гущу крысюков: – Куда прёшь?! Видишь же – заманивают!

Лёхина как будто тихонько похлопали по плечам. Он вздрогнул: обе "помпошки" радостно прыгали, раскрыв кровожадно оскаленные пасти.

Хорошо – они все не стояли прямо напротив той двери в коридор!

Она резко распахнулась, ударившись о стену, как с грохотом распахнулась и ещё одна – с противоположной стороны зала. И крысюки завизжали от ужаса.

55.

Две чёрные волны хлынули в зал. Мимо Лёхина и его товарищей пронеслись мужики, возглавляемые Ксандром, то ли орущим, то ли рычащим. В толпе сплошь дубины, ножи и… булыжники!

Впереди второй мужицкой волны летел высокий темноволосый парень – с мечом в одной руке, на пальцах другой – кастет, ощетиненный зубчатым лезвием.

Слегка задержавшись вначале, две волны решительно пошли на соединение. Дубинки, как выяснилось, против крысюков оказались оружием более эффективным, чем мечи. Дикая, оруще-рычащая музыка быстро добавила в жуткую мелодию бойни не самые приятные звуки "хрясь!", "хрусть!" и "чпок!".

Немного растерянно глядя на происходящее, Леонид спросил:

– Мы вроде как не у дел остались, да?

– Почему же? – откликнулся Соболев. – Нам, напротив, предоставлена возможность прийти в себя и кое-что подлатать.

– Лучше бы помыться, – проворчал Павел, таща на живот рубаху и стараясь заглянуть на спину. – Обляпались оранжевой вонючкой, чуть не пропитались ею.

– Да фиг с ней, – нетерпеливо сказал Леонид, присевший рядом с волком. – Ты говорил – йод у тебя есть. Давай сюда!

И все занялись волком. Рана оказалась неглубокой: видимо, меч скользнул по шерсти, но вывернутые края пореза быстро наполнялись кровью, как только Леонид промакивал его полой собственного плаща. Второй волк совался между руками и всё пытался вылизать рану, начиная с холки и до плеча.

Лёхин, стороживший невольных лекарей и заодно следивший за ходом бойни, чуть не пропустил момент, когда две чёрные волны сомкнулись, полностью уничтожив всё зелёное, что шевелилось. Мужики разбрелись по залу, добивая раненых, ещё огрызающихся крысюков, а Ксандр с Романом подошли к Лёхину.

– Лексей!

– Дядя Лёша!

Лёхин подал им руки, представил свою команду, причём Роман обрадовался Леониду, а тот его обнял и треснул хорошенько по спине.

– Задал ты всем шороху!

– Я не хотел, – сказал Роман, напряжённо обшаривая глазами помещение. И не выдержал: – А где Лада?

– Неужели ты думал, что девушку сюда потащим? – поразился Павел. А сообразив, объяснил: – Она нашлась раньше. Вон Олег подтвердит.

– Подтверждаю. Сам за нею ездил.

– Ксандр, нам пора, – сказал Лёхин, снова тряся руку бывшему разбойнику, а тот проворчал:

– На ногах еле стоите, а всё туда же, бегом. Торопыги.

– Ксандр, как там Мокий? – спросил Павел.

– Лежит. Чего ему…

– Слушай, передай ему этот пузырёк. Точнее, не ему, а той старушке, которая его выхаживает. И вот эти таблетки – тьфу, этот порошок уже. И объясни ей…

Дальнейшего разговора Лёхин не услышал. Его вдруг охватила страшная тревога. Всем существом он рвался домой, с трудом сдерживаясь, чтоб не побежать впереди всех.

Первым заметил его состояние Олег.

– Лёхин, что такой хмурый? Что-то не то?

С минуту Лёхин молчал, пытаясь определиться. Ничего не понял и раздражённо дёрнул плечом.

– Да блинчики-оладушки! Душа не на месте, а с чего – не пойму.

– Представьте несколько мест, важных для вас, – предложил профессор. – Иногда помогает.

Они распрощались с Ксандром и его войском, напомнив о загонщиках и их псах ("А мы чего задержались?" – проворчал Ксандр).

Крестьянское войско повело Ксандра из замка, толкуя, что придётся бывшему разбойнику старостой быть при Камень-городе. А замок-то – он всё равно на отшибе, надо б сюда с бабами прийти да трупы прихоронить – от греха подальше, а то, неровён час, мор отсюда пойдёт. А так – пусть стоит, не мешает… Ксандр слёзно умолял старостой его не делать, а мужики солидно напоминали, что мир просит, а что неграмотный – нестрашно; совет при нём сделают, чтоб по одну руку глава купеческой гильдии сидел, а по другую – дворянский, значит, представитель, а чтоб шибко не задавались да над мужичьём не глумились – супротив них мастеров кузнечного дела да кожевенного цеха добавить, а с университету профессора позовём, да чтоб не забывался, с кем дело имеет, на пару к нему дьячка с приходской школы посадим… Вот и будет тебе совет, Ксандр, – голова-астый…

Леонид нёс на руках завёрнутого в плащ волка, второй бежал чуть впереди и постоянно оглядывался. Лёхин не выдержал – спросил:

– Рана серьёзная?

– Ничего страшного. Ща придём – Люда перевяжет или, если что, ветеринара вызовет.

Он зверя нёс легко, будто не ощущая никакой тяжести. А может, и правда, не ощущал, потому как был оживлённо весел и негромко переговаривался с Павлом и Олегом, шедшими по бокам. Эта троица вообще казалась возбуждённой, несмотря на усталость и раны: царапины, синяки, кровоподтёки и даже укусы. Прислушиваясь к их беседе, Лёхин услышал тщательный и многогранный анализ недавней битвы. Причём в младших оказался Олег, смиренно слушавший и мотавший на ус.

Профессор приотстал – по собственно инициативе. Никто не возражал. Прикрывать тылы тоже на всякий случай надо. А Лёхин примерно представлял, о чём думает Соболев: не удалось поймать главного зачинщика того гадства, что приводило пойманных в него людей к чёрному отчаянию и самоубийству; и не удалось покончить с самым талантливым исполнителем…

Ромка шагал рядом. Только раз спросил:

– Как там бабуля?

– С дождём ругается, – усмехнулся Лёхин.

А про себя подивился: "И вот этакого парня я в мыслях мальчишкой называл? Почему мне казалось, что он гораздо моложе?.." Но мысли о Романе становились всё рассеяннее – с ним-то теперь всё ясно, беспокоиться не надо. Что про Ладу не спросил – тоже понятно, он главное услышал о ней и готов терпеливо ждать встречи.

Что же душу-то гложет? Почему кажется – забыл что-то? Недосмотрел? Не учёл какой-то малости, которая легко перерастёт в нечто серьёзное?

Тем временем команда одолела все три лестницы и вышла на башню. Оглядевшись, Лёхин увидел первую лестницу наверх, в город. Подошёл к ней, встал на первую ступень – и лестницу увидели все.

– Смех один, – грустно пожаловался Павел. – Вроде всё закончили, а уходить не хочется. И чего так?

– Мы с тобой здесь уже дважды, да всё ночью. Может, потому и уходить не хочется, что мало чего разглядели и смутно всё? – предположил Лёхин.

– Ну, ребята, вы уж совсем глупостей не говорите, – покровительственно сказал Леонид. – Чего уж рассуждать, когда и так понятно, почему уходить не хочется. В нас самих причина. Не хочется возвращаться в себя, как бы так выразиться помягче, упорядоченных. Здесь мы все – ого! И все вместе, и по отдельности. А наверху? Там и оружия никакого не достать, да и вроде как незачем оно!

– Это точно, – сказал Павел и любовно огладил рукояти двух мечей. Заметив удивлённый взгляд Лёхина, пояснил: – В том же зале одна стена сплошь в коллекционном оружии. Я, конечно, сомневаюсь чуток, но, по-моему, взял всё-таки свой.

– Удалось двумя помахать? – с завистью спросил Олег.

– Пытался. Честно. Ни фига не получилось. Лёхин, а почему мы здесь это умеем? Я вчера дома пробовал с палкой – ни фига не получается. А здесь только меч в руку – и пошло-поехало.

– Нашёл, у кого спрашивать! Единственно… Помните, было сказано: Каменный город видит нас такими.

– Любопытно, а каким наш город увидел бы Ксандра?

И они расхохотались.

Но Лёхин всё-таки попытался представить Ксандра в современном городе: снять с него лишнюю растительность, сунуть мужика в цивильный костюм… Вот это да… А ведь освойся Ксандр в их городе, он бы создал очень даже недетскую конкуренцию Лёхиному благодетелю и покровителю – Егору Васильевичу!..