355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Радин » Кодекс Ордена Казановы (СИ) » Текст книги (страница 13)
Кодекс Ордена Казановы (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 17:01

Текст книги "Кодекс Ордена Казановы (СИ)"


Автор книги: Сергей Радин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Понял. – Лёхин сразу вспомнил, как сам недавно показывал Соболеву привидение – "даму" кондитерской. – Давай, Елисей, о главном.

– О колдовстве-то?

– О нём. Да не тяни ты, Елисей!

– Да не тяну я, Лексей Григорьич! Мне ж ещё с мыслями собраться нужно, чтоб всё объяснить. Так-то сразу и не скажешь.

– Ага, как похихикать – так все без подготовки горазды, – пробормотал Лёхин, следя за Шишиком, который тишком-молчком вкатился в комнату.

"Помпошка" быстро и деловито влезла на стол с компьютером – и на пианино, где её поджидало целое стадо Шишиков. Она влилась в их дружный коллектив и, наверное, рассказала о хозяине, который ещё и колдует. Во всяком случае, крышка пианино теперь здорово напоминала ёлочную гирлянду – сплошь из вытаращенных на Лёхина жёлтых глазищ.

Лёхин тоже попытался вытаращиться в ответ – и гирлянда заколыхалась, захихикала.

– Когда человек колдует, он использует силу стихий, вещей, слов, – сказал Елисей. – Что, Лексей Григорьич, говорил такого, чего раньше не говорил? Вокруг тебя сила словесная светится.

– Песня потихоньку вырисовывается, – задумчиво сказал Лёхин. – И сдаётся мне, что песня эта – Ромкина. Вслух я сам с собой не разговариваю, призраков рядом не было поболтать, а песню – пел.

– А желание какое было?

– Не понял.

– Ну, любое колдовство не просто так, а на желание.

– Если б я колдовал… Мне просто интересно стало, смогу ли подобрать аккорды да мелодию уловить. Просто попробовал. Правда, пару строк мне, можно сказать, со стороны подкинули. И, мне кажется, я слышал голос Романа.

– Слышал? – осторожно спросил Елисей. – А не с тобой ли вместе он пел?

Лёхин вспомнил последнее слово на выдохе: "… меня!" Он-то хотел оборвать песню на полуслове… Возможно, сосредоточенный на словах и на аккомпанементе, он и не расслышал второго голоса, особенно если тот звучал в унисон.

– Врать не буду, – наконец сказал он. – Возможно, Роман и пел вместе со мной. А почему ты предполагаешь, что я пел вместе с ним?

Елисей кивнул на "помпошку". Та спокойно сидела на столе, рядом с опустевшей чашкой из-под чая.

– Вишь, сердиться перестал? Сила та, что вы энергией зовёте, спадает с тебя, да как быстро! Может, грозу-то Роман вызвал? Ладушки, Лексей Григорьич. Чем так сидеть-гадать зряшно, напиши-ка ты мне песенку Романову. Буду сидеть, думать, о чём она. А сам не угадаю – к выходу-гулянию твоему остальные домовые соберутся, так у них поспрошаю. Сдаётся мне, не просто так песенка поётся, раз от неё гроза грозная на дворе.

Пока Лёхин писал, позвонил профессор Соболев. Фамилии Щуплого он не узнал, но во дворе парня зовут Лёнчиком – Леонид, значит. Возвращается он с работы обычно часом к семи вечера.

34.

Заглянув в зал, Лёхин увидел потрясающую картину: шестеро домовых оккупировали место перед компьютером, перед ними четыре раскрытые книги, которые они время от времени перелистывают, а донельзя довольные привидения увлечённо читают. Прикрыв дверь, чтобы не мешать, Лёхин уже на кухне спросил:

– Что-то я наших призраков совсем перестал понимать. Мне казалось, они из Интернета вообще вылезать не будут, а они – вон, пожалуйста, опять в книжки уткнулись да ещё соседских домовых впрягли помогать им.

– А чего ж не помочь на дело хорошее? – спокойно ответствовал Елисей. – Они ж перед экраном сидят, много ли чего делают? Ну, перевернут страничку-другую – от них не убудет. А что Интернет призраков не интересует – тоже дело неудивительно: стока узнать сразу, стока народу встретить – это ж уму непостижимо! Не привыкли к такеим скоростям-то. Переели – и теперь им больно хорошо в читальных краях оказаться да с героями знакомыми повстречаться. Не зря ж они любимые книжки взялись перечитывать!

Он нагнулся к петле перекусить, оглядел чехол, который должен замаскировать меч-складенец под зонт.

– Ну, вот и готово. Дай Бог, Лексей Григорьич, драться не придётся.

Лёхин промолчал. Честно говоря, у него-то как раз желание набить кому-то морду есть – и очень серьёзное. Раздражение росло в нём постепенно: сначала он переживал за Ромку, которого пару раз видел и о котором столько уже слышал; а недавно исподволь закралась мысль о Ладе. Мало ли что с нею произошло. Девушка только что из деревни – и сразу в самостоятельную городскую жизнь, полную соблазнов!.. Чаще всего Лёхин видел в воображении Анатолия, когда чесались кулаки. Но Анатолий казался жертвой, стоило вспомнить его лежащим на столе, его стон, когда крысы лечили ему разбитый рот и забирали взамен часы или сутки жизни. Кто же придумал всё это завязанное в гордиев узел дело? Неужто надо начинать расследование заново, в первую очередь обратив внимание на хозяина "Ордена Казановы"? Или всё-таки сначала попытаться разыскать Ромку?

Меч в чехле выглядел именно так, как хотел хозяин, – зачехлённым зонтом. Вроде бы всё хорошо, но смотрел Лёхин на оружие рассеянно и морщился. Что-то забыл. Что-то такое, что сегодня должно произойти мелким, но важным эпизодом… В прихожей досадливо крякнули настенные часы, будто деталь в корпусе упала… Часы… Ага… Что-то связанное со временем. Точно. Он ещё с утра думал, что дома должен быть обязательно в пять. Но зачем?.. И времени-то уже – пять минут шестого. Выходить скоро: Лёхин хотел пораньше быть у дома Щуплого Лёнчика, присмотреться к обстановке для будущих действий. Буря осенняя хоть и поутихла, но дождь всё ещё льёт. Темно будет к семи.

Пять часов. Пять часов… Да ёлки, что должно было произойти?! Встреча? Звонок? "Заведите электронную почту – на всякий случай", – посоветовал знакомый голос.

Павел Иванович! Они договорились с частным детективом встретиться в пять. Лёхину понадобились сведения о хозяине "Ордена Казановы" – об Альберте.

Восемь минут шестого. Вообще-то уже пора выходить.

Та-ак… Если и этот пропал… Пальцы Лёхина непроизвольно сжали рукоять оригинального "зонтика"… "Не надо никаких заклинаний, – взбешённо решил Лёхин. – В крошку всё заведение разнесу, блинчики-оладушки!"

Позвонил по номеру с визитки. Тишина. Ни гудков, ни голоса, бесстрастно выговаривающего слова: "Телефон абонента находится вне зоны доступа…"

И – не выдержал: схватил оба чехла – с чёрной ручкой и резной металлической рукоятью – и бросился в прихожую.

– Батюшки! – охнул Елисей, выглянув из кухни на грохот плохо пристроенного на трельяже и потому свалившегося "зонта". – Рано ж вроде ещё, Лексей Григорьич?

– А если поздно?! – рявкнул Лёхин, уловив краем глаза в зеркале: на плече прыгает Шишик, грозно потрясая кулачишками. – Детектив должен был в пять или прийти, или позвонить! Телефон работает? – Он схватил мобильник и потряс им. – Работает! И где? Павел Иванович где?! Блинчики-оладушки, зачем я его в это втравил?! Нужны, блин, мне эти сведения о Кощее бессмертном! Помер бы я без них! Ррр…

Он надел высокие ботинки, ненужно сильно стянул липучки по бокам и, не застегнув куртки, ринулся из квартиры, не слыша вопля домового: "А песня-то!"

Детектив жил в часе езды от Лёхина, зато от него до кафе "Орден Казановы" можно доехать напрямую. Дом, обозначенный в адресной визитке, Лёхин нашёл сразу: перешёл дорогу на перекрёстке, вернулся немного наверх, порадовавшись, что остановка – ехать назад – рядом с домом. Дом длинный, буквой "П". Внутри – огромный, пустынно-асфальтовый двор с редкими, словно скукоженными от промозглого дождя машинами. Зелень только рядом с детсадом, напротив. При одном только взгляде на эту мокрую пустыню Лёхину стало холодно до дрожи.

Он набрал номер квартиры и едва хотел нажать вызов, как из подъезда под весёлое пиликанье домофона вывалилась целая семья: муж с женой, чем-то похожие друг на друга, может, одинаково сдержанными улыбками, и чадо – насупленная девица лет четырёх, тащившая под мышки серого кота с философски-обречённым выражением морды. Нижние лапы котяры ехали по полу, но девица явно была полна решимости тащить обманчиво покорное животное дальше. Родители молчали. Видимо, знали, чем может дело кончиться, если вступятся за кота.

Лёхин придержал дверь, чтоб не шлёпнула маленькую искательницу приключений на свою… Детектив жил на пятом этаже. Позвонив, Лёхин загадал: если Павел Иванович сам откроет дверь, значит, и задуманное на вечер дело Щуплого Лёнчика разрешится легко и просто. Пока ехал, пару раз пытался дозвониться, но мобильник детектива молчал.

На звонок в дверь из квартиры спросили:

– Кто?

– Мне бы Павла Ивановича увидеть.

Дверь открылась. При виде молодой светловолосой женщины в весёленьком голубом халате, едва прикрывающем колени, Лёхин сразу вспомнил, как её зовут.

– А вы кто?

– Я с Павлом Ивановичем работаю в одном деле. Да вот не дозвонюсь никак.

– Откуда мне знать, что вы не… обманываете? – насторожённо спросила молодая женщина.

– Пароль знаю, – сообщил Лёхин и улыбнулся: – Света-Светлячок.

Женщина покраснела, что стало заметно даже при электрическом свете.

– А… Павла Ивановича нет. Утром ушёл – и до сих пор нет. И не звонит. А я звонить боюсь. Вдруг не вовремя… Вы из агентства?

– Нет. Я частное лицо. Что-то типа советника по некоторым аспектам дел, которые он ведёт. Ладно. Извините, если побеспокоил. До свидания.

– До свидания, – чуть разочарованно попрощалась она.

Уже за спиной Лёхина прощёлкал дверной замок. Но уйти он не успел. Только ногу на ступеньку лестницы – позади топоток и яростный шёпот:

– Шишик! Шишик, который на плече!

Завидя незнакомого домового в клетчатом костюмчике и в клетчатом картузике, Лёхин невольно улыбнулся: этот – точно из квартиры детектива. Ишь, пижон какой! Но при виде босых ног, шлёпающих по бетону лестничной площадки, содрогнулся – холодрыга же, замёрзнет! Заболеет!

– Шишик, который на плече! Много ли твой хозяин о моём знает?

Дождавшись, когда встревоженный домовой окажется в пределах досягаемости, Лёхин подхватил его под мышки, как давешняя девчушка давешнего кота, и усадил на стык лестничных перил.

– Что же вы! Лета у вас, дедушка, большие, а что босеньким ходить нельзя, забываете… Разрешите представиться – Алексей Григорьич, коллега вашего хозяина по его последнему делу. Итак, что вы, дедушка, узнать хотели?

Окаменевший поначалу, домовой пришёл в себя быстро – видимо, из-за той же тревоги за хозяина.

– Следаком меня кличут. Видишь, значитца? Вывод такой, значитца: по причине дела вашего последнего хозяин может пострадать, значитца. Как утром он, значитца, побёг по делам, я проводить его пошёл. Он за порог – а там его уж ждут. Зелёные, агромадные – я серых-то таких не видывал. Одна в дом хотела войти – порог её не пустил. Так и побежали за хозяином. А он, сердешный, шёл – не оборачивался. Вот, значитца, как. Мы уж тут и карты разложили: охохонюшки, что творится!.. Донизу-то хозяин сам шёл, а потом уж его крысы зелёные вели, коих он не видел, значитца. И что теперь будет – неизвестно, ибо карты наши тьму показывают…

Следак поспешно выговорился и уставился на Лёхина.

– Тьму, говоришь? – задумчиво переспросил Лёхин.

Домовой закивал так, что с перил едва не полетел вниз.

– А карты могут показывать Каменный город как тьму?

– Батюшки!

Домового Лёхин поймал на лету, потом сбегал вниз, принёс упавший с обильно-косматых волос картузик.

– Это ж како-тако дело вы, значитца, вели, коли Каменный город у вас нарисовался?! – В пушистой белой, округло и аккуратно стриженной бороде рот домового надолго выпятился в задумчивости. Потом он поднял указательный палец. – Эти, зелёные… Оттудыть, значитца? – а потом схватился за волосы, не замечая, что снова вот-вот уронит картузик. – Охти ж мне, а? Лексей Григорьич, вернёшь ли хозяина из Камень-города?

– А где он? – не преминул воспользоваться случаем Лёхин. – Где находится Каменный город? Как туда попасть? И почему ты, дедушка домовой, решил, что крысы из этого города?

– Прячется Камень-город. Прям так, как захотел, к нему не попадёшь. Ежели только позовут. А крысы-то пошто оттудова? Дык, значитца, из тьмы пришли за хозяином. А Камень-город – он завсегда в картах тьмою является.

– Спасибо за информацию, Следак, – серьёзно сказал Лёхин. – Ты мне о полезных вещах рассказал. Побегу дальше. И дело делать, и хозяина твоего искать.

– Постой-ка. Значитца, ты тоже по этой части? По сыскной? – Следак уцепился одной рукой за перила, другой, прогнувшись набок, вытащил из кармана клетчатых штанов спичечный коробок. Словно малыш, набравший туда всякого жука, он приложил коробку к уху и расцвёл улыбкой. – Ишь, как шуршат! Держи, Лексей Григорьич! От чистого сердца дарю. С утра их пять было, да трое тоже пригодятся.

– А что это? – Лёхин тоже приложил коробочку к уху. И правда – шуршат. – Или – кто это?

– В нашем сыскном деле самая нужная вещь, значитца. Светлячки это заговорённые. Хошь за кем проследить, а некогда, цепляй светлячка на одёжу – и всё-всё будешь знать. Я хозяйке цеплял, – признался Следак, – когда она в магазин ходила. Ох, и антиресное заведение, значитца. Хоть мир малень поглядел.

– Следок, насчёт "цеплять" я понял. А как насчёт "смотреть"?

– А любого другого из коробчонки вынешь – он тебе, значитца, кино и покажет.

– Спасибо, – сказал Лёхин и вдруг спохватился. – А когда вы гадали, было такое, что ты должен коробочку мне отдать?

– Было – коробок отдать, – поправил Следак. – А кому – не сказано. Сказано только, сам узнаю.

"Значитца, уже сегодня пригодится", – насупился Лёхин. Пока держал спичечный коробок в руках, по рукаву съехал Шишик, заглянул в щель на шуршание и проскрипел что-то важное.

Следок спохватился.

– Да! Значитца, дело тут такое, что светлячки мои работу сыщицкую облегчают только до утра. А утречком, значитца, можешь отпускать на волю – ничего уж не покажут.

35.

Задумавшись, Лёхин по привычке доехал до остановки с кафе и, лишь выйдя, опомнился. В кафе же не надо. Надо было выйти двумя остановками раньше. Оттуда ближе к дому Щуплого. А теперь – переходить дорогу, перепрыгивая дождевые потоки по асфальту… Да ещё не видя половины из них в кромешной тьме раннего из-за тёмных туч вечера. Брр…

Машинально же взгляд упал на уходящую вниз улицу. Где-то там, на тёмном, со всех сторон поблёскивающем водой повороте, кафе. Люди ходят мимо него. Кто-то, наверное, спускается поесть и хоть немного посидеть в сухом тепле. Если человек пришёл в одиночку, кто-то из компаньонов предлагает потанцевать или своё общество. Почему бы и нет? Немного игривости, флирта, шутливый поцелуй в щёку – и коронный вопрос, которого посетитель потом и не вспомнит: "А где ты работаешь?" И далее посетителя либо глубже нанизывают на крючок искусственного чувства, либо легко и просто расстаются сразу после беседы или танца. Отработанная, железно действующая система. Одно непонятно: крысы тут при чём? Может, тот, кто наделял ребят колдовской способностью влюблять в себя, допустил ошибку – и крысы появились как побочный эффект? А если крыса – это вообще расплата за способности? Если компаньоны знают о них? Ну, не о самих крысах, а побочном эффекте своей уникальной способности?..

В ухо что-то прокряхтели.

– Не понял, – прошептал Лёхин.

Но, ещё так и не поняв, что хотел сказать Шишик, принялся шарить глазами по улице.

Чем хороша остановка – стоять можно часами. Особенно на вечерней. Люди меняются, и каждый думает: вот этот какой-то редкой маршрутки ждёт или редкого автобуса. Или ничего не думают, порой не замечая среди теней даже знакомых.

Фигура, медленно сворачивавшая от поворота внизу к остановке, плелась так, что её обгоняли все, кому не лень. Пока она шла, Лёхин успел разглядеть длинный плащ с широким капюшоном. Она шла и плевать хотела, что держит зонт, лишь прикрывая спину. Дождь с резким ветром летели ей навстречу – спасал только капюшон. Когда девушка встала близко к Лёхину и глянула в его сторону, не идёт ли какой-нибудь транспорт, он узнал её – та самая непробиваемо сонная гардеробщица.

Лёхин шагнул к ней и сказал спокойно, чтобы не напугать:

– Привет! Ну и погодка, да?

– Привет, – тонким, каким-то ломким голосом ответила девушка и после секундной паузы добавила: – А Дианы сегодня нет.

Узнала, даже взглянув мельком.

– Я знаю. Нечаянно здесь вышел, – объяснил Лёхин. – Мне надо было раньше, да забылся что-то. Хорошо, что я вас встретил.

– Почему?

– Хотел извиниться, что тогда на стойку посадил. Извините, пожалуйста. Вот.

– А меня сегодня уволили, – невпопад сказала девушка и всхлипнула.

Вот почему голос тонкий. Всю дорогу от кафе, наверное, ревела. А может, раньше начала.

– А почему?

– Я раньше компаньонкой была. А недавно гардеробщицей поставили. А сегодня хозяин подошёл и сказал: "Пиши по собственному". А разве я виновата?.. Ой, там не "305-я" идёт?

Именно "305-я" маршрутка летела как на крыльях к остановке. Крылья крыльями, но времени Лёхину хватило вынуть спичечный коробок и посадить на плечо девушке тускло блестящую, зеленовато-голубоватую букашку. А ещё хватило времени перейти на другое зрение и увидеть: две призрачные крысы суматошно бегают вокруг девушки и ведут себя так, словно вокруг неё заборчик, который ни перепрыгнуть, ни лазейку какую найти.

Пока ещё открыта дверь, девушка обернулась и помахала. Лёхин махнул в ответ. "Надо бы снова с нею нечаянно встретиться, – думал Лёхин, глядя, как две толстые, прозрачно-шёлковые тушки не спеша семенят на коротких лапках вниз, к кафе. – За что её уволил хозяин? За то, что крысы прорваться не могут. Интересно. Получается, девушке-гардеробщице кто-то защиту сделал? Или она сама по себе такая, защищённая? Неужели именно она та самая подруга Лады?"

Он спохватился, что тянет время, раздумывая над новой загадкой, и побежал через дорогу.

… Если б не Шишик, Лёхин ни за что бы не догадался заглянуть за гаражи. Но "помпошка" так негодующе возопила (беззвучно, конечно), когда Лёхин пристроился у соседнего с Лёнчиковым подъездом ждать; так начала пинаться, вынуждая хозяина встать, что Лёхин хоть и не сразу, но всё же сообразил: Шишик требует идти именно к Щуплому.

Тропинка между гаражами подсказала, что народ дома частенько пользовался ею, чтобы сократить дорогу от остановки. Но не сейчас: середина тропинки превратилась в настолько жидкое месиво, что даже самый отчаянный пешеход сто раз подумает, ставить ли ногу в самую настоящую грязевую топь… Шаг между гаражами – и сразу стали слышны стук, топот, тяжёлое прерывистое дыхание. Драка в самом разгаре.

Осторожно выглянув, Лёхин обнаружил уже привычную расстановку сил – трое против одного. Пятачок между школьным забором и гаражами достаточно ровный, но размякший от дождей. Щуплый дрался как бог. Но, когда он оскальзывался на едущей под ногой землёй, ему не давали времени почувствовать под ногами упор и били падающего, поднимающегося.

И могли убить в любой момент. К огромному своему изумлению, Лёхин увидел в руках нападавших короткие тонкие дубинки. Чёрт… Если они даже не собираются убивать Щуплого, это и правда может случиться в любой момент.

Лёхин, холодея от бешенства, бросил раскрытый зонт на какой-то драный по осени куст впереди, у забора, и встал не прячась – вышагнул из межгаражного пространства. В тылу троицы оказался. Те решительно теснили Щуплого в тупичок, образованный гаражом, поставленным к забору впритык.

Взвесив меч, чтобы привыкнуть к его весу и движению, Лёхин не стал его раскладывать. Дубинка из меча хоть и получилась короче, чем у противников, но могла оказаться оружием более серьёзным. Пока Лёхин не видел в ней надобности – оружие отправилось в чехол.

"Бой без правил? Правила будут, но – мои!" – пообещал Лёхин и коротко свистнул.

Один из троих, рослый, широкоплечий, подпрыгнул, оборачиваясь, и, ещё не видя, кто за спиной, мгновенно обрушил дубинку – на звук. "А если бы это был ребёнок? Пацан какой-нибудь?!" – мелькнула ошарашивающая мысль.

Но замах у Рослого слишком широк. И видно, куда нацелено оружие. Лёхин резко шагнул вперёд – и под дубинку. По инерции сильного удара та пролетела безо всякой надежды на возможность свернуть. Грохнул-загудел от удара гараж. Лёхин же проскочил под левой рукой противника, поймал его за кисть и заломил за спину. Одновременно коротко и резко дёрнул ту же кисть вбок. Рослый взревел от боли.

Холодно, стороной прошла мысль: Рослый привык брать физической мощью… Лёхин чуть приотпустил противника, взявшись за его руку чуть выше вывихнутой кисти, – и пинком по заднице послал его на мокрый ковёр из листьев и травы у забора. Бросок вышел точным – именно таким, как хотел Лёхин: чтоб Рослый хорошенько проехался пузом по слякотной тропке и мордой ткнулся в те самые листики и травку… Ещё слыша тягостное мычание Рослого (тяжеловато вставать, когда только одна рука действует, а если ещё и подзабыть, что с кистью плохо и машинально опереться на неё…), Лёхин развернулся к остальным.

Через спортивное поле, льнущее к забору, от крыльца школы сюда достаточно хорошо светили фонари и прожектор.

Двое с дубинками заставили Щуплого буквально втиснуться в угол, образованный двумя гаражами. Не самое лучшее место. Хуже всего, что внизу гаражных стен есть небольшая насыпь, которая только-только начала зарастать травой, а почва здесь явно глинистая. Щуплый, видимо, не первый раз оскользнулся – уже на глазах Лёхина. Он пытался в этот момент ударить, но пришлось сосредоточиться, чтобы не упасть. А дубинки замелькали так, что не блокируй он отдельные удары, его бы давно превратили в хорошо отбитый кусок мяса.

Здесь сразу с двоими не совладать – пространство тесновато. А Щуплый явно устал. Как он вообще продолжает драться – избитый?..

Время от времени ещё думая о ненужном, Лёхин сцепился со вторым – с тем, в блестящей от дождя куртке. Тот не давал пройти к третьему, который теперь и в одиночку мог избивать почти обессиленного Лёнчика.

Некоторое время схватки Лёхин всерьёз думал вытащить меч. Второй – противник потяжелее Рослого. Боевой – и, возможно, карательной практики у него явно хватало. Дрался он экономно, с ненавязчивой целью вымотать противника. Приглядывая за Третьим и Щуплым, Лёхин сделал вид, что суетлив и несколько косолап. Второй уже через минуту купился на игру: вместо того чтобы осторожничать дальше, он, вполголоса ругаясь матом, стал искать возможность одним ударом дубинки вырубить неизвестного, легкомысленно вмешавшегося не в своё дело.

Хеканье, шипение воздуха сквозь зубы, короткий стон, глухие удары по мягкому, чавканье грязи под ногами, матюки…

Чёрт, Щуплый упал! Разворачивался для удара, одновременно пытаясь блокировать летящую на него дубинку, – и в очередной раз поскользнулся на насыпи, а Третий помог – ударил сбоку под колено. Правда, почти сразу Третий отскочил – даже с позиции лёжа Щуплый достал его ногой.

Что-то тёмное и быстрое мелькнуло низом забора.

Лёхин отвлёкся на секунду и получил дубинкой. Скользящий удар по плечу взвинтил его до такой злости, что он забыл об игре и расчётливости. Выбить дубинку! Размазать гада!

Дубинка глухо ткнула в угол гаражной стены и отлетела куда-то в кусты. Кожаный попятился от разъярённого Лёхина. Клокотавшая ярость не помешала оформиться всплывшей на поверхность сознания мысли: "Сломать руку!" Показалось, время затормозило – так медленно он поднимал ногу и бил в правую, которая только что держала дубинку.

Кожаный охнул. Шок от удара сначала не дал прочувствовать боль. Но Кожаный мешал в тесном пространстве. И, нисколько не сомневаясь, Лёхин ударил его в зубы. Уже отворачиваясь, Лёхин услышал, как противник взвыл.

Третий занёс дубинку над Щуплым, держа её обеими руками.

Они и правда вознамерились убить его. Чёрт, за что?! За то, что не захотел проучить незнакомого ему человека, потому что оказалось интересней попробовать себя в спортивном бое с равным по силам противником?..

Перед глазами Лёхина мелькнула картинка: Щуплый сидит на земле, привалившись к камню, понурившись, – висок и пол-лица залиты кровью…

Он прыгнул на потенциального убийцу, целясь перехватить руку с дубинкой, и не сразу заметил, что взметнувшаяся дубинка застыла в воздухе. Слишком легко вырвал – понял Лёхин. В следующую секунду Третий чуть не отдавил ему ногу, попятившись и словно не замечая своих вывернутых за спину рук.

Глянув через его плечо, Лёхин затаил дыхание, только сейчас услышав, что шумно дышит, едва не заглушая для себя другие звуки. Например, рычание.

Два крепких чёрных пса стояли по обе стороны сжавшегося от неожиданности Щуплого. Стояли в недвусмысленно агрессивной позе и, морщась от злобы, рычали на Третьего, замахнувшегося на них – а как они могли воспринять его замах? И медленно, пугающе медленно ставя вперёд лапу за лапой, рыча шли на Третьего, всем своим напряжённым движением показывая, что вот-вот кинутся на человека.

Третий задёргался в руках Лёхина, видимо не соображая, что его кто-то держит. Главное – убежать! Повизгивая и тоненько рыча, совсем потеряв голову, он бился, словно припадочный, готовый на всё, лишь бы быть подальше отсюда.

С трудом удерживая его, Лёхин сам неожиданно остервенел: собачек боишься?! А убийцей быть не боишься?!

Коленом под рёбра – Третий ахнул-задохнулся; согнувшись, засипел что-то, почти повис на руках Лёхина, всё ещё придерживающего его. А тот глянул в сторону: "собачки" вернулись к Щуплому, сели по бокам – отсюда видно, как напряжены, в любой момент готовы броситься – на любое проявление враждебности к "охраняемому объекту". Ха, "собачки"-то знакомые. Бездомные "доберманы" – только почему их двое? В августе они всегда появлялись втроём – да ещё во главе собачьей своры…

Второй, Кожаный, сильно наваливаясь на стены гаражей, уходил по тропинке. Первый только-только сел и теперь пытался перевалиться на колени без участия рук.

Лёхин мягко, не чувствуя тяжести, приподнял за плечи Третьего, вгляделся в очумелые глаза. "Все трое не бойцы, а каратели, – возникла уверенная мысль. – Ну что ж. Ничего личного!" Он чуть встряхнул Третьего, чтобы тот встал, а не опирался на поддержку. Удар получился не очень удачным: Лёхин бил в челюсть, но по коже, мокрой под дождём, кулак скользнул по скуле, раздирая в кровь чуть не до глаза.

Еле стоящий на ногах, Третий вломился в Первого, который, помогая себе одной рукой, поднимался на полусогнутых. Резкий взвизг (кажется, Первый упал на вывихнутую кисть) перешёл в продолжительный вой.

36.

Один из "доберманов" встал, неспешно подошёл к двоим, ворочающимися со стонами, всхлипами, мат-перематом, понюхал и так же не спеша вернулся к Щуплому. Тот уже псин не боялся – видимо, догадался, зачем они устроились с двух сторон. Почти не обращая на них внимания, он тоже пытался встать.

Представив, каково ему – небось, в синяках весь и кровоподтёках, Лёхин упёрся боком ботинка в носок его обувки и протянул руку.

– Вставай.

– Э-э… – недовольно сказал Щуплый, щурясь рассмотреть свою грязную ладонь.

– Наплюй – луж везде полно, сполоснуть нетрудно. Да у меня и самого… Лишь бы не скользили.

– Хозяин – барин, – пожал плечами Щуплый, крепко взялся за протянутую ладонь Лёхина и легко, словно его и пальцем никто не тронул, поднялся.

К тропке между гаражами он пошёл первым. Проходя мимо ползающих неудачливых карателей, он на секунды остановился. Лёхин был уверен: Щуплый не выдержит – и каратели получат по пинку.

Но Щуплый постоял, поглазел на тех, кто его едва не убил, сплюнул в их сторону и свернул в межгаражье. Лёхин же прибрал дубинки и, выйдя за гаражи, к свету жилых домов, аккуратно порубил их вынутым из чехла мечом. Щуплый, в метрах двух от рубки шаркая грязными ладонями о траву, внимательно проследил процесс появления меча, его работы и последующего исчезновения в чехле.

– Хороший ножик, – одобрительно сказал он, выпрямившись и встряхивая ладони. Один из "доберманов", вышедших с гаражной тропки, недовольно отвернулся от летящих капель, и Щуплый полюбопытствовал: – Собачки – чьи? Не твои ведь?

– Нет. Бездомные.

– Странно. А чего это они тебе помогать вздумали?

Щуплый Лёнчик умудрился задать вопрос в точку: не его охранять псы явились, а именно помогать Лёхину. А Лёхин перебрал варианты ответа и понял, что ни один не годится. Не говорить же нормальному человеку, мол, домовой навёл на меня заклинание "Требуется помощь"? А самые привычные к этому призыву – те, кто уже не раз встречался с Лёхиным.

– Спроси у них, – предложил Лёхин. – Может, тебе и скажут. Они ж не столько мне помогали, сколько тебя защищали.

Щуплый осторожно провёл ладонью по ребристому боку ближайшего пса. Тот переступил лапами и задрал морду к человеку.

– Сидеть, – негромко скомандовал Щуплый.

Доберманы сели, уже вдвоём уставившись на него.

– Хвосты купированы, команды знают, – словно подытоживая, объявил Щуплый.

– Разбираешься? – теперь полюбопытствовал и Лёхин.

– Не я. Жена, Люда. Год с лишним назад у нас доберманиха была – жена до сих пор оплакивает. Ну, пошли, что ль, поговорим?

Он повернулся и через плечо свистнул бродягам – ни дать ни взять хозяин-собачник с вечерней прогулки. Лёхин догонял его вместе с ошеломлёнными собаками, которые шли неуверенно, часто отставая, и тогда Лёнчик оборачивался и недовольно говорил: "Ну?" А когда Лёхин зашагал рядом с Щуплым, его начало разбирать хихиканье при одной мысли: если в следующий раз Елисей снова наведёт на него какое-нибудь заклятие о помощи со стороны, к нему, к Лёхину, примчатся не просто доберманы, а с хозяином на "поводке"!

Прежде чем зайти в дом, Щуплый повёл Лёхина к торцу, где в цоколе приютился продовольственный магазинчик и, сунув деньги, попросил:

– Возьми какой-нибудь собачьей жратвы – там у них в пакетах. Я б зашёл, да сам видишь…

Лехин деньги взял и спустился, стараясь не усмехаться слишком явно: да-а, выглядел Лёнчик так, словно новообретённые собачки на радостях его по всем лужам поваляли.

Уже у дверей в квартиру Щуплый помедлил и попросил:

– Будет Людка спрашивать – не говори, что были трое и с дубинками. Не фиг бабам про такое знать.

"Бабам"? Лёхин успел удивиться грубоватому слову из достаточно ровной, грамотной речи Щуплого, который, по прикидкам, не старше лет двадцати пяти или двадцати семи.

Открыв дверь, Лёнчик спокойно сказал псам, терпеливо сидящим на площадке:

– Домой.

Если уж Лёхина по спине морозом продрало от этого короткого слова, то что уж творилось в душах когда-то брошенных, ставших ненужными псов? Насторожённо, медленно шагая в пахнувшую теплом и уютом квартиру, они жадно внюхивались – и Лёхину казалось, что внюхиваются они не в запахи, а в информацию о людях, которые готовы приютить их.

Входная дверь за ними захлопнулась неожиданно громко.

– Кто это там пришёл так поздно? – певуче спросили справа, из кухни, наверное.

– Папа! Папа пришёл! – пискляво завопили детские голосишки, и доберманы попятились.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю