Текст книги "Стража (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

"Ты кто?" – снова спросил Вадим. Огненный хаос взревел, и ошеломлённый Вадим замер, напряжённо глядя: суровый старик в длинной рубахе потрясал крючковатым посохом и что-то отчаянно кричал – прямо здесь, в пяти-шести шагах от Вадима. И вдруг кричащий и грозящий посохом старик буквально поехал на Вадима, всё так же продолжая бушевать. Он всё увеличивался и наезжал, и Вадим с замиранием ждал, что же будет. И как-то сразу понял: а ничего не будет! Это изображение – и пришло оно из огня. А старик этот, уже исчезнувший, – Всеслав. Узнать по глазам нетрудно.

Всё-таки уловил со стороны лица стоящих. Нет, одно лицо. Чёрный Кир повернулся к кострам вполоборота, огненный отсвет прыгает по верхней части лица – нижняя, вокруг рта, темна… Вадим – видит и слышит: нечеловеческий крик бьющихся людей, ржание и визг сталкивающихся коней, звон боевого оружия, грохот падения; и – умирающая лошадь, дрожь по телу, пронзённому стрелами. Из ниоткуда – Чёрный Кир. Падает на колени перед лошадью, смотрит ей в глаза и – когтем! – надрезает жилу на шее. И пьёт, захлёбываясь и время от времени отрываясь от крови, чтобы заглянуть в тускнеющие глаза.

Новое изображение – сначала Вадим решил, что видит муравейник из какого-то мультика: старинный, явно славянский городок облепили странные муравьи. Они бегали, носились по улицам, будто тараканы; обегали дома, легко, даже не карабкаясь, путешествовали по стенам и крышам. Изображение снова ринулось на Вадима, и он опешил, разглядев в муравьях порождение самых жутких ночных кошмаров…

Он уже не шёл вокруг костров, его вели… Он чувствовал свои широко раскрытые, застывшие глаза. Он знал, что видит показываемое ему внутренним зрением, но расслабиться не мог.

От седьмого костра его оттащил Всеслав. Оказывается, он шёл за Вадимом по пятам и последние несколько минут терпеливо ожидал, когда же Вадим отойдёт от огня.

Вадим стоял, безвольно опустив руки. Всеслав потянулся было снять с него очки, но руку отдёрнул немедленно.

– Что с ним? – спросил подоспевший Чёрный Кир.

– Не знаю.

– Тогда оставь его в покое и начни вызывать моих ребят.

– Я не могу оставить его в таком состоянии.

– Ребята приглядят за ним.

– За ним нужен не такой пригляд.

– Откуда ты знаешь, какой за ним нужен пригляд, когда не знаешь, что с ним?

В глазах обернувшегося Всеслава полыхнуло такое яростное пламя, что Чёрный Кир счёл за благо отступить. Рассуждать на тему, отразился ли ближайший костёр в глазах волхва, или что там другое сверкнуло, как-то не хотелось.

– Вадим, слышишь меня?

Высокий парень, с коротко стриженными тёмными волосами, стоял неподвижно. По плотно сжатому рту видно, как он напряжён.

– Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров живого чувства снят? – тихо проговорил Всеслав. – Очень похоже, хоть и не то немного… – И неожиданно сильно ударил Вадима по лицу. – Верни его! Слышишь, ты, пришедший вслед за Шептуном!

Чёрный Кир хотел ухмыльнуться. И замер.

Костры взметнулись к чёрному небу, а от Вадима круговыми волнами так странно пошёл воздух, что почему-то стало ясно: это смеётся нечто невидимое и огромное, потому что смешные мелкие существа пытаются уподобить себя в могуществе с ним, невидимым и огромным…

Воздух перестал колебаться. Чуть приподнятые плечи Вадима опали.

– Вадим! – сухо и деловито позвал Всеслав.

Они даже не поняли, что произошло. Неуловимое смазанное движение от Вадима – и оба: и Всеслав, и Чёрный Кир – оцепенели, боясь шевельнуться. Кончики двух мечей слегка примяли им кожу на горле.

Секунда. Другая. Мечи плавно отъехали от потенциальных жертв, с глуховатым металлическим скрежетом пропали за спиной Вадима.

– Прошу прощения, – мягко сказал он. – Я не сразу разобрался в обстановке.

– Если ты будешь так же хорош и в драке с Шептуном… – задумчиво произнёс Чёрный Кир.

Его блестящие глаза скользнули по очкам Вадима, и, кажется, впервые за вечер общения с предводителем боевиков обнаружилось: дрожь, распирающая его изнутри и заставляющая делать лишние дёрганые движения, угасает. Чёрный Кир почти успокоился.

– Если ты вовремя покажешь Врата, – поддел его Всеслав.

– Если ты не будешь тянуть время, старик, – не замедлил с ответом Чёрный Кир и, сообразив, как он назвал Всеслава, всё-таки ухмыльнулся и повторил: – Старик. Надо же.

– Твои ребята под двойным заклинанием. Теперь только осталось вывести их из-под магической плетёнки и показать дорогу сюда. Я достаточно ясно выразился, Кирилл, чтобы ты успокоился? Пока Вадим бродил среди костров, мы с тобой расставили фигурки, и твои пацаны в это время освобождаются от намороченного сна.

– Ты не столько возился с куклами, сколько бродил за Вадимом.

– Ты сомневаешься в моих силах?!

– Э-э, господа! – усмешливо обратился к ним Вадим. – По-моему, ваша дискуссия несколько затягивается. Поскольку моё присутствие здесь явно излишне, пойду-ка я, посижу с Денисом.

Он шутливо раскланялся и повернул к дому.

– Ваши манеры безупречны, рыцарь, – насмешливо, в тон ему, сказал Чёрный Кир в спину. – А тактичность выше всяких похвал.

– Провожу немного, – проворчал Всеслав, догнав Вадима, – хоть до тени, где им нас не увидеть.

– Славка, почему Кирилл постоянно зовёт меня рыцарем?

– Так звал тебя Август. Ты свободно чувствовал себя и в родной кузнице, и в княжеских хоромах. Свободно, непринуждённо и, как выразился Кирилл, в высшей степени тактично. Август считал такое свойство – что-то вроде внутреннего благородства – главным для настоящего рыцаря, каковым тебя и видел. Ещё вопросы есть?

– Нет.

– Ты знаешь, куда тебе идти?

– Нет. Меня поведёт Ниро.

– Ты уверен?

– Да. Он ждёт меня у подъезда.

Ниро сидел у скамейки, в тени развесистого куста сирени. Завидя людей, он шмыгнул с приподъездной площадки отпочковавшимся от бесконечной чёрной тени сгустком тьмы.

Коричневато-жёлтая, будто запёкшаяся луна уже вставала над городом и чётко определила границы светлого и тёмного.

Вадим оглянулся, кивнул Всеславу и побежал за псом.

33.

– Проводил? – безучастно и не оборачиваясь спросил Чёрный Кир.

Всеслав было удивился, как Кирилл понял, кто стоит за спиной. Испугаться в полной мере волхв не успел – увидел собственную тень, чудовищно вытянутую по асфальту, и от сердца отлегло. Казалось, испуг немотивированный, но, едва вернулось самообладание, Всеслав сообразил, чего испугался. Чёрный Кир по явленной в свете костров тени угадал его появление, а Всеслав подсознательно решил, что боевик обладает ментальными способностями.

– Проводил, – задумчиво сказал Всеслав, невольно оценивая, сколько петель смог бы распутать Чёрный Кир в его интриге, имей он сверхчувствительность.

– В таком случае, почему бы тебе напрямую не заняться обещанным мне? Ты обещал вернуть моих ребят. Где они?

– Переживаешь за них, княжич? Давит ответственность за подчинённых? Да-а, тяжела ты, шапка Мономаха.

– Не строй из себя психоаналитика. Плохо получается.

– Но ведь ты переживаешь! – настаивал Всеслав. – Что скрывать очевидное?

– Ты теряешь хватку, Скиф Всеслав, – усмехнулся Чёрный Кир. – Видимо, современность не отупила только Вадима. Хоть и он с некоторыми странностями. Признайся, Скиф, ведь тебе хочется верить, что я изменился в лучшую – в твоём понимании – сторону? А теперь – внимание! Я раскрываю страшенную тайну! Да, я переживаю. Но по другому поводу. Семеро пропавших – мои люди. Это я могу сделать с ними что угодно и как угодно – мне! Избить, искалечить, убить – абсолютно всё… И никто не смеет перебегать мне дорогу в этом праве. Даже Шептун. Ясно? Я переживаю, из-за того что не могу немедленно вцепиться в Шептуна – и прикончить его, покусившегося на мою власть! Ты понял меня, колдун Скиф Всеслав?!

– Понял, княжич, – согласился Всеслав. – И рад, что могу смягчить твои диктаторские переживания. Взгляни на перекрёсток. Вот твои ребята.

Ещё не остывший после вспышки бешенства, Чёрный Кир круто развернулся.

В центре площадки, образованной семью кострами, струйно, словно воздух над огнём, шевелились прозрачные тени. Вглядываясь в эти бесплотные силуэты, хотелось напрягать зрение, щуриться, стараясь уловить законченность, логическое очертание. Но призрачные тени колебались и подрагивали – иллюзия на человеческие фигуры.

– Побыстрее нельзя? – раздражённо сказал Чёрный Кир.

Справа подошёл черноволосый парнишка, вгляделся узкими длинными глазами в волхва, коротко поклонился. Андрей – узнал Всеслав. Первое имя – Сеид. Имя Андрей уже при крещении дали. Современная кличка – Саид.

– Ну! – нетерпеливо сказал Чёрный Кир. – Чего ты время теряешь, колдун? Верни их в нормальное состояние! Побыстрее!

– Нельзя, княжич, – равнодушно ответил Всеслав. – Если я сейчас верну им материальную форму сразу, ты их сразу и убьёшь. Лучше уж я чуток выжду, пока ты успокоишься и поймёшь, что нет причин ломать игрушку только потому, что ею некоторое время пользовался кто-то другой.

Короткий змеиный шип – и Чёрный Кир бросился на Всеслава с двумя мечами. Всеслав даже отшатнуться не успел: между ними очутился некто гибкий и стремительный, и оружие Чёрного Кира замерло острием в небо.

Андрей. Перехватил кисти Чёрного Кира на замахе – и держит.

– Как маленькие, – неохотно сказал он. – Каждому надо похвастаться: а я про тебя вон чо знаю!.. Знаете и знаете – чего в драку лезть?.. Кирилл, не психуй. Ребята в себя придут – ноги тебе целовать будут. Преданней рабов не найдёшь.

– Ещё один умник нашёлся! Отпусти!

– Ты ради них на сговор со Скифом согласился, против Шептуна пошёл. Вдумайся, Кирилл, они теперь сами за тебя на смерть пойдут… Иначе – к чему все усилия? Чтобы своих тут же поубивать? За что? За то, что сам не уследил? Их вины нет!

– Разговорился… – проворчал Чёрный Кир. – Отпусти. Успокоился я. Убедил.

Андрей ещё раз всмотрелся в глаза своего предводителя, но тот и правда приспустил мечи, и они уже не целились жёстко вверх, а словно кланялись друг другу… И убрал руки.

Всеслав шагнул в сторону, испытывая чувство вины – и правда, разболтался, расхвалился… Заглушил переживания и сосредоточился на деле. Слегка на расстоянии от боевиков. Эти двое закрывали ему обзор и направленное действие.

Как в ситуации на кухонном столе, так и на перекрёстке более-менее уверенно на ногах держалась одна фигура. Остальные – кто сидел, кто лежал, скорчившись.

Материализуясь, стоящий одновременно будто ещё больше преисполнялся уверенности – и начал поднимать на ноги товарищей по несчастью. Те, постояв с секунду-другую, медленно падали – чаще на колени, медленно и с заметным подскоком, как подпрыгивают на земле старательно надутые воздушные шары, недостаточно тяжёлые, чтобы, упав, замереть неподвижно.

Зато застыл Всеслав. То, что для Вадима было мучительным дежа вю, для него стало воскресшей страницей прошлого.

К семерым шёл Андрей. Пошёл мягко, враскачку – как с детства привыкший ездить на лошадях; не современный молодой человек – стройный продукт цивилизации на данном этапе развития, а – полудикий кочевник, кривоногий и сгорбленный.

Каждое его движение – для Всеслава переворачиваемая страница.

… Вот он, не доходя до первых двух костров, оборачивается взглянуть на Чёрного Кира… Они втроём: Скиф Всеслав, отец Дионисий и Вадим (на нём шлем с мелкими частыми отверстиями для глаз на закрытом забрале) – въезжают во двор племянника местного князя. Их цель – узнать, почему именно с этой стороны больше всего появляется тварей из мира Шептуна. Навстречу вываливается из терема Чёрный Кир со свитой из пьяных, возбуждённых дружинников. За его левым плечом мелькает узкоглазое лицо Сеида (трансформация имени Сеид в дворовую кличку, понимает Всеслав, произошла под влиянием "Белого солнца пустыни"). Слегка удивлённый присутствием степного жителя, Всеслав пристально следит за кочевником, предполагая в нём лазутчика, пока отец Дионисий с укором не обращается к Чёрному Киру: негоже русскому человеку на манер древних латинян держать при себе раба. И только тут Всеслав замечает на шее кочевника деревянную колодку.

… Вот Андрей отворачивается, идёт между кострами. Его ладонь приподнимается словно бы коснуться огня, приласкать его. Большой лоскут пламени откликается – качнувшись, ответной лаской обводит бликами протянутые к нему пальцы… Перед самым выездом "посольства" Чёрный Кир устраивает им развлечение. В огороженном углу двора спускают с цепи двух медведей, туда же вталкивают человека. Дружинникам Чёрного Кира и медовухи пить не надо. Травля зверем человека – что может быть более опьяняющим?! Тогда "посольство" ещё не столкнулось с хаосом жутким полчищ Шептуна-Деструктора. Но что человек может сотворить ад на земле – в ту ночь им продемонстрировали в мельчайших подробностях: безумные маски вместо лиц, не крик – сумасшедший, раздирающий барабанные перепонки визг; разъярённый рёв голодных медведей – и жалкая человеческая фигурка в свете костров и факелов… И перепрыгивающий через тын Вадим с двумя мечами наголо. И снисходительный голос Чёрного Кира (на фоне бушующего ада его уравновешенность продирала холодом по спине): "Неужели ваш мальчишка думал, что я хочу лишиться лучшего моего раба?"

В глазах Всеслава Кирилл был достоин прозвища Чёрный: крепкий молодец лет тридцати с лишним, он ходил в чёрном, имел любовно ухоженную чёрную бороду (неуловимо походя на портретного Емельяна Пугачёва, – сейчас думал Всеслав. Вот только внешность Кирова разбойничья не имела той весёлой пугачёвской бесшабашности – "Или пан, или пропал!" – а была сродни чёрной гнили болотной, в коей умирает всё зелёное, живое). Но главное – Кирилл таил от всех, а может, даже и от себя, чернейшую душу… Но – внезапный его прыжок в самую гущу зверино-человеческой драки отогнать второго зверя… И единственный удар мечом, пока Вадим вытаскивал оглушённого, но живого Сеида из-под первого убитого медведя. И псих Сеид, совершенно замороченный своим страшным хозяином, целует ему ноги, едва очнувшись…

… Андрей превращается в чёрный, размытый силуэт, в тень, колеблемую горячим воздухом. Идёт он медленно, наверное страшась неоформленных фигур, которые всё ещё просвечивают…

Ушибленная в драке с подмёнышами рука Всеслава, вроде уже успокоенная, вновь заныла. Боль нудная, хоть и несильная. Всеслав прижал руку к животу, смутно надеясь, что боль пропадёт сама по себе. Не пропадала. Всё правильно. Следующих воспоминаний он не хотел. Но именно они самые яркие.

…Последний вечер полной луны. Точнее, последние два вечера. Два события из двух разных веков начали накладываться друг на друга, как накладывался облик первого Чёрного Кира, молодого ещё мужичка-разбойничка в богатом наряде, на облик второго – хищного крепкого старика, одетого с аскетичностью совершенного фанатика. В обоих случаях современному Всеславу Чёрный Кир напоминал бикфордов шнур, который на определённом отрезке пути разветвлён и подведён ко множеству ящиков с зарядами – к каждому из своей команды. Сеид как-то не вписывался в эту схему, но кто уцелеет среди взрывов?..

Последний вечер полной луны… Последнее посольство. Последняя надежда переубедить…

У ворот никого.

Как назвать это помещение в тереме? Старое название и не вспомнишь, быльём поросло. Горница не горница. Палата не палата. Но посольство находит Чёрного Кира и его приспешников именно здесь.

Мёртвая тишина. Мёртвые глаза живых мёртвых.

На этот раз в посольстве вместо отца Дионисия был Август Тимоти Шайнберг. Он сразу понял, что произошло, и возблагодарил Господа за данную Им любовь к серебряным украшениям. Вадим находился под защитой Зверя – его боялись. Август объяснил в двух словах Всеславу – через Вадима (уже знали его способность "видеть" и "слышать") – что такое "мёртвые живые". Надежда всё уладить миром угасла. Не было смысла даже начинать переговоры…

Волхв обезопасился от красноглазых тварей парой заклинаний, и несостоявшиеся послы собрались уходить. Ни один из хозяев терема даже не взглянул в их сторону. Защищённое посольство неинтересно им.

И вдруг Вадимов волк, огрызающийся – пугая, крадучись пошёл по центру палаты. Кровавые глаза следили за его ходом, однако их обладатели не двигались: стояла полная луна, но полночное светило ещё не являлось их взглядам. Волк остановился у низкой дверцы. Такие вели в коридоры или в небольшие помещения служб терема. Вынужденное по милости волка остановиться, посольство занялось взломом. Дубовая дверца не поддавалась, но вскоре за нею послышался приглушённый голос. И голос этот, слабый, измученный, выкрикивал явно не приглашение войти. Когда стало ясно, что дверь не прорубить и что увещевания на несчастного не действуют, подал голос волк. Он зарычал и вдруг зашёлся в неумелом собачьем лае, при звуках которого добровольный смертник замолк. Нормальному собачьему лаю он поверил. Дверь неуверенно открылась, и за нею обнаружился Сеид, израненный уже не только медведями, но и нелюдями, пытавшимися добраться до него. Взгляд на комнату, в которой он прятался, подтвердил догадку, что пленник обрёк себя на смерть. Вот только сознательно, или это получилось нечаянно: убегая от ужаса превращения в красноглазую тварь, он вбежал в помещение без окон и с единственной дверью – дверью-границей между смертью и миром кошмаров?..

Сеид наотрез отказался уходить от хозяина. Вадим, "слушавший" и "видевший" его речь, перевёл так: однажды кочевники напали на русскую деревню; по "счастливой" случайности там оказался Чёрный Кир с дружиной; результат столкновения – сожжённая деревушка (дружинники чёрного Кира в боевом безумии убивали всех подряд) и верный раб-игрушка Сеид, благодарный за пощаду в земном аду.

Фанатичность кочевника (ненормальная, поскольку руку к ней приложил Чёрный Кир) и нехватка времени – вот два условия, которые не позволили посольству убедить живого человека покинуть терем Чёрного Кира.

Охранительный ритуал Скиф Всеслав провёл в сумасшедшем темпе, но тщательно. А маг и алхимик Август собственноручно надел на шею Сеида одну из серебряных цепей.

… Андрей наклоняется над одной из лежащих фигур – одна рука на ещё призрачном плече, другой – тянет тень за руку. Всеслав недовольно засопел. Эти, нематериализованные, они ведь тоже как вампиры. Как бы Андрею плохо не стало. Обессилят его, сами того не желая… Кочевника крестили перед вторым пришествием Шептуна-Деструктора. Именно тогда их отношения с Чёрным Киром "хозяин – раб" перестали быть идеальными. Время не то. Сеид стал равен Чёрному Киру хоть в вере. И перешёл из категории "раб-игрушка" в категорию личного слуги-наперсника, всё ещё преданного по гроб, но имеющего право высказать вслух кое-какие мысли, а то и недовольство.

В современном мире Андрей, похоже, оказался сдерживающим началом в жизни Чёрного Кира.

Всеслав остановился на этой мысли, прибавив к ней ещё одну. В прежние пришествия Шептуна они все были сначала крепкими взрослыми мужчинами, а затем не менее крепкими стариками. Кроме Вадима. Его всегда искали и находили в странном возрасте – на переходе от подростка к юноше. Сейчас все уравнялись с Вадимом в возрасте. Всем им по двадцать плюс-минус… Может, сейчас удастся избавиться от Шептуна навсегда и вздохнуть свободно, зная, что будущее безоблачно, что в нём, в этом благодатном будущем, не найдётся недоумка, который захочет вызвать на многострадальную землю чудовище?..

34.

Всеслав так стремительно вошёл в комнату, что присевший рядом с Денисом Митька испуганно вскочил.

– Что случилось?

– Пока ничего. Есть дома зеркало в человеческий рост?

– В комнате родителей.

– Идём.

– Всеслав, подожди секундочку.

– Секундочка может оказаться роковой, отец Дионисий.

– Я понимаю. Но всё же. Ты не слишком увлёкся магией?

– Это всё равно, что спросить у рыбы, не слишком ли она увлеклась водой.

– Шептун может поймать тебя на твоём увлечении.

– Денис, пойми, я ничего не изобретаю, чтобы заниматься магией. Идёт цепь идеально связанных событий, и грех не воспользоваться и не подкорректировать их. Так что молись, отец Дионисий, за здравие раба Божьего Вадима и за наш успех в затеянном не нами мероприятии.

В дверях родительской комнаты появился Митька. Он-то воспринимал события с восторгом, и даже несчастье с Денисом не охладило истового ожидания всяческих чудес.

Всеслав крупно зашагал к нему.

Высокое зеркало являлось частью трёхстворчатого шкафа. Всеслав недовольно поморщился, обнаружив, что оно состоит из трёх прямоугольников. До верхнего человек головой не доставал, а вот нижний резал по колено.

– Не будем обращать внимания, – сквозь зубы проговорил Всеслав. – Нас крайне интересует только голова. Митька, иди сюда.

Митька с готовностью встал между ним и зеркалом. Про себя он поклялся быть послушным до омерзения, лишь бы стать в ЭТОЙ компании брата своим.

– У вас с Вадимом почти одинаковые глаза. Я не ошибаюсь?

– Нет. Мама говорит, что и форма, и цвет совпадают.

– Единственная проблема – рост.

Митька притих. Вадим и его друзья высокие. С этим не поспоришь. Вон Славка – спокойно смотрит из-за его, Митькиной, головы.

– Ладно, спишем на небольшой рост Кирилла и на то, что ты будешь в основном сидеть при Денисе… Слушай меня, мой голос и делай то, что я говорю. Итак, взгляни в глаза человека напротив и представь, что не ты, а Вадим стоит перед зеркалом.

Старался Митька изо всех сил, но почему-то даже образ брата, обычно мимолётно возникающий при мысли о нём, не появлялся. А потом Митька постыдно отвлёкся: увидел, что Всеслав поднимает ладони вокруг плеч к отражённой голове.

– Спокойно. Всё нормально. Не напрягайся. Сейчас ты это сделаешь легко и просто. Закрой глаза на пару секунд и представь лицо Вадима. Открывая глаза, твёрдо знай, что он перед тобой.

В комнате тихо, ничто не отвлекает от сосредоточенности. И всё же старания Митьки успехом не увенчались. В очередной раз он испуганно и виновато смотрел в зеркало, на собственную растерянную физиономию и на раздражённое лицо Всеслава и хотел уже предложить для Чёрного Кира версию спящего Вадима… Посмотрел и увидел спокойного Всеслава. Он даже улыбался… Но ведь в зеркале отражался опять-таки Митька! Или Всеслав тоже придумал что-то своё?

– Дмитрий, перед тобой идиот, которому для полноты картины не хватает только слюнявого рта. Прости меня, дурака безмозглого… Дмитрий, у тебя есть солнцезащитные очки?

Сообразив, что он имеет в виду, Митька кинулся в кладовку и принёс целых три экземпляра чёрных очков. Всеслав выбрал самые простые по форме.

– Рисковать не будем, – пробормотал он, – и возьмём самый яркий эпизод. Давай, Дмитрий, глаза закрыл, иди за мной, за моим голосом. Шагаешь в прихожую, тянешься к замку, распахиваешь дверь. Перед тобой – Вадим… Открой глаза!

Жаркий воздух, показалось Митьке, мягко толкнулся в уши. Вадим смотрел на него из зеркала, чуть приподняв подбородок, как делал всегда бессознательно, задумавшись… Митька смотрел в зеркало с восхищением и страхом – а вдруг пропадёт? Уловив его сомнения, Всеслав успокаивающе опустил ладони, которые до сих пор держал вокруг Митькиной головы. Ладони тепло легли на плечи мальчишки, и волхв объяснил:

– Иногда для иллюзии главное – поймать первый момент, что ты и сделал. Поймал – и теперь разглядывай сколько угодно: иллюзорный образ всё равно останется, ведь сейчас ты разглядываешь то, что ожидал увидеть…

"Уболтал мальчишку? – хмуро подумал Всеслав. – Теперь он твой, с потрохами. Ты же для него Давид Копперфильд – современный маг и волшебник… Давай, успокой совесть ещё и тем, что Вадим был Митьке ровесником, когда ему пришлось стать воином, да ещё в битве с Шептуном…"

– Всеслав… Славка!

Тот же хмурый взгляд поверх головы Митьки – в чёрные стёкла очков Вадима. Вадим Вадимом, а улыбка – Митькина, радостная, восторженная. Детская… Всеслав стиснул зубы.

– Ты, Славка, не нервничай. Если Кирилл придёт, я лыбиться не буду. Точно. Если что – придумай что-нибудь. Всё ништяк будет.

– Эх, Митька, Митька… Никаких "если что". Будешь сидеть с Денисом, отвечать на вопросы Кирилла, ежели таковые будут, но – односложно. Помни: ты устал за сегодняшний день и хочешь отдохнуть. Играй жутко уставшего человека.

– А с Вадькой всё нормально будет?

– Всё. Насчёт усталого человека понял?

– Понял. А почему ты мне не хочешь помогать, если что?

– Дело не в желании. Дело в отсутствии возможности помочь.

– Как это?

– Я дал твоему брату час на все его дела. Боюсь, за час он не управится.

– И что? Ну, Славка, не тяни!

– Через час семеро Кирилловых ребят полностью придут в себя. А если через час Вадим не появится, а Кирилл поведёт нас к Вратам?

– И что тогда?

– Тогда-то? Посмотри, Митька, в зеркало ещё разок и запомни эту вдумчиво-созерцательную физиономию. Отныне ты ходишь с этой физиономией, а чтобы она была искренней, продолжаешь размышлять на тему: что будет, если… Ступай, отрок, на личный свой пост и не мешай мне заниматься философствованием на ту же тему. Иди-иди, Митька. Отец Дионисий заждался.

Митька ушёл нехотя. Всеслав заглянул в глаза зеркального двойника и спросил себя: а что было бы, если бы ты объяснил мальчишке, чем собираешься заняться? И ответил: была бы тревога. Митька – человек хороший. Но беспокоиться, что он вдруг ляпнет… Нет, о том, что Всеслав собирается растягивать время, лучше никому не знать…

Ладно, он сотворил эпизод с иллюзией и отодвинул его, словно картину, законченную и потому уже не интересную. Раз только вышел из комнаты хозяев, чтобы взять в Вадимовой комнате расчёску… Митьку Всеслав обманул. О том, "что будет, если", он и не думал философствовать, предпочитая действие. Определяясь, с чего начать, он сочинил афоризм и даже немножко погордился им: "Лучше ситуацию создавать, чем позволять ей приходить внезапно". Вторая половина изречения ему не очень понравилась, но ведь смысл ясен? Чего ж?

На прикроватном коврике, где вперемешку ютились кремы, лекарства и кипа журналов, Всеслав раздобыл маленький прямоугольник карманного зеркальца. В трёхстворчатом шкафу он отыскал полку с постельным бельём и отодвинул стопку, освобождая место для зеркальца. Из расчёски вынут короткий волос и помещён на зеркальное стекло. "Жаль, холодильник не работает", – вздохнул волхв. Дохнуть на зеркальце с волосом надо так, чтобы стекло запотело, а как оно запотеет, если от чуть намеченного движения человек потеет сам?

Всеслав положил зеркальный прямоугольник на полку и, выждав немного, склонился над ним. Трепетное, чтобы не сдуть волосок, и жаркое дыхание обвеяло гладкую поверхность – и затуманило её. Всеслав самодовольно улыбнулся. Магия Шептуна работала в обе стороны. Будь он, волхв, обыкновенным колдуном в обыкновенном пространстве, фиг бы сразу всё получилось. А тут – красота: температура понизилась в локальном пространстве.

Испарившаяся влага хоть и ненадёжно, но прилепила волосок к стеклу. Главное сделано. Теперь – дело техники: поставить зеркальце чуть косо на ребро и установить связь с собственным волосом, сунутым в карман Вадима в момент расставания… Готово! В зеркальце отразилась улица, освещённая луной, и две фигурки – собаки и человека.

"Контролировать ситуацию легче, зная подробности происходящего!" – сообщил себе Всеслав и закрыл дверцу шкафа. Время от времени он будет поглядывать в зеркальный прямоугольник и таким образом оставаться в курсе всех перемещений Вадима.

Сейчас время.

Чтобы совладать с ним, нужен более плотный концентрат магии, чем для создания иллюзии или связи на расстоянии.

Сначала потушить свечи. Распахнуть оконные рамы, до сих пор слегка приоткрытые. Встать спиной к двери и приподнять руки в театральном жесте – взывающем, просящем. И – "включить" кончики пальцев.

Впечатление такое, что поймал часть парашюта.

Никогда не занимался парашютным спортом. Может, зря?

Но когда стал накручивать на руку невидимое тяжеленное полотно, мигом припомнились кадры из фильмов с участием парашютистов. Приземлились – и ну сматывать полотнище, уминать в удобный тючок. Разница между работой Всеслава и кинокадрами – в небольшом, но весомом отличии: парашютный шёлк когда-нибудь кончается, а магическое полотно бесконечно.

Неожиданно Всеслав улыбнулся. Нет, он больше похож не на парашютиста, а на ненормальную пряху, которая собирает пряжу – и не на веретено, а прямо на руки.

Он "сбросил" набранное и медленно, словно по пояс в воде, побрёл закрыть окно. Хватит. Для работы этого количества магии достаточно.

Как это делается – он не думал, не помнил, не знал. Старые навыки всплывали сами по себе, и порой он даже удивлялся, сколько, оказывается, умеет.

Итак, начинаем опасную игру. Он лёг на постель поверх покрывала. Магический концентрат уплотнился вокруг него. Всеслав закрыл глаза – "заглянул" в себя. Сердце. Маленький мышечный комочек… Маленький? Нет, огромный, как город, в котором мы живём. Сердце – город. А ночью город должен спать. Усни, город… А когда город спит, в нём, как в нормальном живом организме, замедляются любые процессы. И для бодрствующего человека бессонная ночь бесконечна.

Пульс лежащего Всеслава стал замедленнее, а пульсирующая поверх ключицы жилка неторопливо спала. И человек погрузился в состояние, похожее одновременно на умышленную "смерть" какого-нибудь йога и на кому, когда признаки жизни в теле может определить лишь очень чувствительный медицинский аппарат, но мозг свеж и деятелен, так же, как и способность воспринимать и оценивать реальность.

Всеслав слышал, как в соседней комнате тихонько беседуют Митька и Денис, как Митька замолк, а в комнате зазвучал новый голос. Пришёл Чёрный Кир. Порой голоса отчётливы, и волхв различал одно-два слова или особенности интонации. Кажется, Чёрному Киру сказали, что он, Всеслав, устал и прилёг отдохнуть… Дверь в комнату приоткрылась, впустив вздрагивающий свет, и снова закрылась. Чёрный Кир недоверчив.

Потом волхв услышал почти монотонный бубнёж, а в конце чётко сказанное: "Андрей?" И недолгая тишина. Наверное, Андрей приходил за Чёрным Киром.

Он не знал, как долго придётся тянуть время. Тянуть – по-настоящему. В замедленном времени только сопричастные миру Шептуна и "вспомнившие" прошлое оставались активны. С начала ритуала он дважды вставал взглянуть на зеркальце. Там с небольшими изменениями в пейзаже всё по-прежнему.

Ритуал прервали внезапно.

Что-то со вздохом сказал Митька. И наступила тишина, звенящая таким надрывом, что Всеслав поспешно восстановил звуковую дорожку Митькиной фразы и увеличил громкость. Услышал – и будто холодная игла в сердце: "Что ж Вадима так долго нет?" И вторая игла углубила сердечную рану, когда наскоро ментально прошарил комнату, где ещё толкалось между стен эхо глупых Митькиных слов: там, в дверях, стоял Чёрный Кир… Ах, Митька, ляпнул-таки!