Текст книги "Без права на поражение (сборник)"
Автор книги: Сергей Бетев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
нельзя было скоро исправить, преступник часть проводки куда-то выкинул, а разрыв между
проводами заменил обыкновенным шпагатным шнурком.
Теперь не было сомнения, что ограбление магазина готовилось заранее. А это означало,
что преступник или преступники продумали, как замаскировать свои следы.
Все это обязывало к организации срочных мероприятий по розыску и задержанию
преступников.
3
В городском отделе милиции ни один работник, включая начальника, не помнил подобной
кражи в Нижних Сергах. Высокая «квалификация» вора ни у кого не вызывала сомнения.
Чернов в горотделе был человеком новым, коренных жителей знал еще мало и плохо. Но и он
склонялся на сторону большинства сотрудников, утверждающих, что преступление совершил
заезжий «гастролер».
Пока никто не мог сказать, когда совершена кража, в ночь на понедельник или вторник.
Сам Чернов больше склонялся к тому мнению, что кража произошла все-таки минувшей ночью.
– Преступнику выгоднее было совершить кражу в ночь на понедельник, так как это
давало ему достаточный резерв времени, чтобы уехать подальше,– обосновывал он свой вывод.
– Но нельзя не считаться и с обстоятельствами, при которых преступление совершилось.
Вполне допускаю, что преступник хотел, подчеркиваю – хотел ограбить магазин с воскресенья,
но не смог. Не смог потому, что на посту был сторож, а магазин хорошо освещен. И он
выжидал... Как видите, ему повезло.– Чернов, высказывая свои мысли, ни на кого не смотрел, а
рисовал замысловатые фигурки на листке бумаги, который лежал перед ним. Не отрываясь от
своего занятия, он сделал тягучую паузу, только потом дополнил свои аргументы: – И то, что он
так хитро отключил свет, имело для него смысл. Неисправность же такова, что монтер не стал
бы возиться с ней ночью.– И Чернов взглянул на всех: – Когда смотришь на соединенный
шпагатом провод с земли, повреждение заметить просто невозможно. Тем более вечером!.. Так
что преступник «работал» совершенно спокойно. Для того чтобы уйти из магазина, времени ему
требовалось самая малость: только спрыгнуть в огород...– И спросил, обращаясь ко всем: —
Как вы думаете, наш сегодняшний автобус до Свердловска добрался уже? Телеграмму давать
поздно?
– Конечно,– ответило сразу несколько голосов.
– Надо хоть перекрыть тот, который идет из Свердловска через Нижние Серги на
Красноуфимск. Вдруг задержался наш гость да решил податься в другую сторону,– предложил
Олег Владимирович без всякого воодушевления.
– Это мы сделаем,– поднялся с места участковый уполномоченный по центральной зоне
города.
...В кабинет зашел заведующий магазином.
– Олег Владимирович, наши с ревизорами по-быстрому проверили товар по ассортименту
и выявили, что пропали часы и ювелирные изделия, а из остального только пачка газовых
платков.
– Часов сколько?
– Около тридцати простых и двое дамских золотых – марки «Луч».
– А колец и браслетов?
– Еще не уточнили, но много.
– Платки-то газовые еще остались? – поинтересовался Чернов.
– Есть.
– Принесли бы нам штуки три-четыре на время,– попросил он.– Мы расписку
напишем.
– Какая там расписка! Что мы, не знаем вас, что ли?..
Да. Сомнения не оставалось: ночной посетитель магазина расчетлив и умен – газовые
платки, может быть, ему и ни к чему, но в них можно было завернуть все: и часы, и кольца, и
браслеты.
– В общем, удобно и выгодно,– невесело констатировал Олег Владимирович.
Он видел, что и его друзья, оперуполномоченные Васюков и Щипахин, тоже приуныли. И
тогда Олег улыбнулся:
– Ну, чего носы повесили, сыщики? Работать надо!
– Надо,—отозвался Васюков, натянуто усмехнувшись, и полез под фуражку к затылку.
– Васюков,– продолжал как можно бодрее Олег Владимирович,– ты кончай
советоваться со своим затылком и садись в паспортное отделение. Я скажу, чтобы они к тебе
подключили еще кого-нибудь из своих. Выберите всех, кто этим летом вернулся из заключения.
Поинтересоваться стоит. А ты, Щипахин, сходи домой на полчасика да поезжай в Свердловск со
слепком и следом на бумаге в научно-технический отдел, чтобы там как следует разобрались,
принадлежат ли следы одному человеку. Может, себе мозги забиваем?.. Да, прежде чем идти
домой собираться, накажи дежурному, чтобы обзвонил наших нижнесергинских
хозяйственников насчет попутной машины хотя бы до Московского тракта. А дальше
доберешься...
– Участковых-то будете собирать? – спросил Васюков.– Нелишне поставить в
известность весь район.
– Участковые будут в час, я уже договорился с начальником, а он при мне распорядился,
– ответил Чернов, глядя на часы.– Итак, если кража была совершена сегодня ночью, то мы
потеряли полсуток...
4
В сельской местности и небольших городках участковые уполномоченные милиции —
люди самые сведущие. Если оперативные работники чаще всего имеют дело только с
преступлениями, а людьми интересуются постольку, поскольку они могут быть причастны к
этим преступлениям, то участковые уполномоченные среди людей всегда и по любому поводу: и
когда человек с пропиской задержался, и когда муж с женой раздерутся, и когда учуют, что
самогонку гонят, и когда пожар случится, и когда беременная невеста нажалуется, что жених
сбежал...
Олег Владимирович рассказал участковым, как вор проник в магазин, о вещественных
доказательствах, которые удалось обнаружить и изъять с места преступления назвал примерный
материальный ущерб, нанесенный магазину. Потом показал платки, принесенные заведующим
магазином.
И сразу послышался голос участкового Алферова:
– Ведь это надо подумать! – Долговязый и тощий Алферов поднялся со стула и развел
руками: – Хотите верьте, товарищи, хотите – нет, но вот только что, минут двадцать назад,
когда я шел на это совещание, Маруську Банникову, что в леспромхозовской стороне живет,
видел в такой косынке!
– Это которая, нынче весной освободилась-то? – спросил кто-то.
– Она самая,– подтвердил Алферов.
– Ух и баба!—отозвался молодой уполномоченный Штокин, участок которого находился в
самой дальней запрудной стороне города.– Ее, наверное, не только в наших Сергах, а за
границей знают. Все время бы гуляла! А ведь нигде не работает...
– Чего ей надсажаться-то? У ее стариков, наверное, чулок-то туго набит: домина —
пешком не обойдешь, корова, живности всякой не счесть, а Маруська – единственная дочь! —
сразу объяснили Штокину,
– А сидела за что? – не думал тот сдаваться.
– За магазинишко промтоварный, в котором торговала, что, не знаешь?
– За что бы ни сидела, а проверить нужно,– остановил разговор Олег Владимирович.—
Чей это участок?
– Мой.
– Поинтересуйся, пожалуйста, товарищ Алферов, как-нибудь поосторожнее.– И
упрекнул себя при всех:– Я тоже маху дал: не узнал, когда завезли эти платки в магазин. Может,
в них уже половина нижнесергинских женщин ходит...
– А я, товарищи, совсем про другое думаю,– вступил в разговор самый старший по
возрасту и по стажу работы в милиции участковый Вишняков.– Тут Олег Владимирович
поминал Николая Мартьянова. Знаю я его всю жизнь, совсем изнахратился человечишко... Я к
чему веду. Там, в магазине, с проводкой фокус оказался. Так имейте в виду: Мартьянов работал
когда-то на нашем заводе электриком. Это – одно. Другое: денег у него никогда не бывает,
поэтому он постоянно какими-нибудь шуры-мурами занимается. А тут разугощался...
– Ты короче, Вишняков,– перебил его кто-то,– торопиться надо, что, не понимаешь?
– Ты меня не обсекай!– строго отговорился суровый Вишняков.– Я знаю, что говорю...
– Подозреваешь Мартьянова? – не унимался нетерпеливый.
– Я не подозреваю. А хочу сказать, что Мартьянов может оказаться вроде сообщника,
помощника, что ли...
– Он на вашем участке? – спросил Чернов Вишнякова.
– На моем же, как и Маруська Банникова,– отозвался нехотя за Вишнякова Алферов.—
Только Мартьянов – трус, он на такое дело не пойдет.
– Проверить все равно нужно, товарищи! – настаивал Чернов.– Вы не первый год
работаете, должны знать, какие анекдоты в нашем деле бывают. А сторож магазина мне самому
не нравится.– Он взглянул по привычке на часы.– Через полчаса он должен ко мне явиться,
потолкую я с ним...– И стал наказывать: – Время идет, преступник знает, что его ищут, и тоже
о себе заботится. Так что нам нельзя терять ни минуты. В шесть вечера или в семь соберемся?
– Лучше в семь,– предложили сразу несколько человек.
– Согласен: больше времени для работы будет,– одобрил Олег Владимирович.– На этом
пока закруглимся. Алферов, вы останьтесь на минуточку...
– И Штокин! – послышался в двери голос Васюкова.
Он вошел с бумажками в руке и присел на ближний стул около Чернова.
– Мне сейчас пока некогда,– уже разговаривал с Алферовым Чернов.– А, вы забегите в
магазин к заведующему и узнайте про эти платки. Может, действительно ими торговали давно, а
мы, как дурачки, начнем за ними гоняться. Увязнем на ерунде...
– Все будет сделано, Олег Владимирович. Я ведь про Маруську-то и сказал с той же
думкой. Какая из нее преступница, она и в тюрьму-то села по дурости своей,– рассуждал
Алферов. Человек он был обстоятельный во всем, по службе исполнительный и
добросовестный: в любой проверке на него можно было положиться смело.– А проверить,
конечно, проверю...
Едва Алферов отошел от Чернова, сразу придвинулся Васюков, Штокин стал возле стола.
– У Штокина на участке живет мужичок интересный, некий Угораев. После Нового года
освободился из заключения. Судя по статье, сидел за государственную кражу, за что конкретно,
не знаю. Штокин тоже не очень осведомлен...
– Говорю же: из склада что-то свистнул.
– Откуда знаешь? – спросил Чернов.
– Так я же его, Олег Владимирович, сам на работу устраивал, когда он приехал,—
объяснил Штокин.
– Куда устроил?
– На завод.
– Кем?
– Грузчиком.– Штокин решился выложить все, но долго говорить он не умел, сразу
начинал потеть, словно гири ворочал: – Намаялся с ним – жуть. Специальности нет.
Образование – три класса да коридор. А парень – ничего: пьяным – не видел, на работе – не
жалуются, специально ходил на завод месяца через два...
– А почему он приехал после заключения сюда? – выясняет Чернов.
Штокин пожал плечами.
– Захотел – и приехал.
– Вот что... Давай-ка проверяй его, да как следует. Чтобы к вечеру я знал о нем все.
Когда остались вдвоем, Олег Владимирович надолго замолк. Васюков не выдержал:
– О чем задумался, Олег Владимирович?
– Такое предчувствие, Васюков, что уйдет из наших рук этот злодей!—с досадой сказал
Чернов.– Умен здорово, вот в чем дело.
– Уйдет, если не наш коренной,– согласился Васюков.
– Конечно, не наш. По «работе» видно, что учился не в Нижних Сергах.– И подумал
вслух: – И совсем гиблое дело – если гастролер.
– Узнать-то мы все равно узнаем, даже если он у нас всего ночь пробыл, а вот взять-то его
– могут руки короткими оказаться...
– Спать нам нельзя, Васюков. Понял? А то все царство небесное проспим.– Он поднялся
из-за стола.– Не знаешь, Щипахин уехал?
– Говорил дежурный, что попутку для него нашел. Так, наверное, уехал.
– Ладно... Выгляни-ка: не пришел ко мне сторож магазина?
5
Сторож магазина явился только через час.
– Ты что же это, друг?—сдерживая раздражение, спросил Чернов.
– Беда, беда! – горестно вздохнул тот.– Дома что делается: страшней второй мировой
войны!.. Из-за этой вчерашней выпивки с Кольшей да кражи – будь она проклята!– баба в
меня все скалки побросала,– громко горевал сторож, не замечавший настроения Чернова.—А
как сюда пошел, опять же вцепилася в меня и давай выть не по-человечьи: говорит, не выпустят
тебя обратно. Едва вырвался, все еще коленки дрожат, ей-бо!.. Вот пришел...– обреченно
закончил он.
А Чернов смотрел на него, и собственное раздражение постепенно утихало, уступая место
спокойному размышлению.
Оба сидели молча. Сторож ждал своей участи на стуле возле стены. А Чернов,
облокотившись на стол и глядя в окно, думал.
«Пусть этого сторожа споили даже специально, чтобы он не мешал краже. Что из этого?
Привлекать к уголовной ответственности за халатное отношение к служебным обязанностям?
Можно, конечно. И окажется воробей в руках, а синица в небе... Так. А если бы он не был пьян?
Предотвратил бы он эту кражу?.. Пожалуй, нет. Потому что преступник обошелся бы и без тех
гарантий своей безопасности, которые он предпринял. Ведь проникнуть на чердак можно за
одну минуту. И свет вовсе не страшен: галантерейное крыло магазина и сторона крыши со
слуховым окном обращены в пустой огород, за которым начинается шихтовый склад завода.
Кому надо смотреть специально на крышу магазина в полночное время?.. Хитрый гость побывал
в магазине, ничего не скажешь! Все предусмотрел. А свет понадежнее отключил потому, что
пьяный сторож, шатающийся возле магазина, дал для этого время. Вот и подстраховал свою
безопасность еще полной темнотой...»
Сторож осторожно покашлял. Олег Владимирович посмотрел на него и увидел, как
неестественно прямо он сидит, как старается хоть на мгновение отвести взгляд, чтобы не
показать лишний раз своего страха, как судорожно держит фуражку, не замечая, что уже
переломил у нее козырек.
– Послушай,– обратился к нему Олег Владимирович,– иди-ка ты домой. А то баба-то
вдруг на самом деле заревется до смерти, придется мне еще отвечать. Когда потребуется —
вызову.
Сторож поспешно встал. Ему хотелось поскорее выбраться из этого кабинета. Но он
чувствовал, что надо сказать какие-то слова, не находил их и оттого нелепо топтался на месте.
– Иди, иди,– подсказал ему Олег Владимирович.
А когда тот закрыл за собой дверь, опять отвернулся к окну. .
Раньше времени пришел Алферов.
Олег Владимирович сразу заметил не свойственную участковому взволнованность.
– Что случилось, Василий Васильевич?
– Непорядок вышел с Маруськой-то Банниковой,– озабоченно заговорил тот.– Дома ее
не застал, а от соседей узнал, что к ней приезжал мужик какой-то, пробыл два дня. В
воскресенье видели его последний раз. А с понедельника пропал.
– Узнал, кто такой?
– В том-то и дело, что нет. Соседям он незнаком, а старики Банниковы к родне в
Билимбай уехали. Самой Маруськи тоже не нашел.– Он помолчал, словно решал, нужно ли
говорить дальше.– Меня, Олег Владимирович, не это в заботу кинуло... То, что у Маруськи
мужик побывал,– не ЧП. А вот что одет он оказался в телогрейку да сапоги, меня не шутейно в
думу задернуло: я ведь про отпечатки-то помню...
– А за что она сама-то сидела? – спросил Олег Владимирович. Сообщение Алферова
настораживало, тем более что зря говорить и преувеличивать он не умеет.
– Торговала она когда-то в небольшом магазинчике. А потом его обокрали, Когда стали
поглубже разбираться, дознались, что Маруська сама договорилась о той краже, соучастницей, в
общем, оказалась.
– Не ошиблись?
– Кабы! В последнюю, можно сказать, минуту все открылось.– И вдруг оживился: —
Наука наша уличила. Кражу-то совершили уж больно смешно. Магазинчик тот был с маленьким
пристроем, вроде предбанника, только там товары кое-какие держали. Так вот в двери этого
пристроя, запиравшегося на внутренние замки, коловоротом обсверлили большой квадрат.
Маруська вечером закрыла свой магазин, на замочные скважины листочки с печатями
приклеила, все честь по чести. А на следующий день вызвала милицию. Посмотрели. Замки не
тронуты, а в двери квадратная дыра, в которую мужик любого калибра пролезет. Видят, что
коловоротом работали. Ущерб нанесли тяжелый, потому что кроме ценных вещей —
фотоаппаратов, электробритв, часов да каменных сувениров дорогих – забрали и выручку
дневную, которую Маруська не сдала накануне. Магазин-то возле курорта был... Техники-
эксперты из Свердловска посмотрели, как жулики работали, да и увидели, что опилки-то от
коловорота не на улицу сыпались, а в пристрой. Вышло, что сверлили-то изнутри, а не снаружи.
Вот вся и загадочка. Потом, конечно, и Маруська во всем призналась. С ее согласия все сделали.
Так вот и додурелась... А хорошая девка когда-то была!
– Как же она докатилась до жизни такой?
– Это сказка длинная, Олег Владимирович,– ответил Алферов задумчиво,– да и как ее
может рассказать человек посторонний. Для такого дела надо в Маруськиной душе побывать. А
пустит ли она кого в душу-то?..
...Да и кто не помнил красавицу Марусю Банникову!
Не было в ту пору в заречной стороне другой такой девчонки, которая бы и учиться
успевала сверх всякой похвалы, и спевки в клубе не пропускать, и смеяться веселее всех. Сохли
по ней парни с обоих берегов Серги, а ей вздохи нипочем, потому что, при всей своей озорливой
веселости, не любила она пустого времяпрепровождения. Не в пример подружкам, не
отговаривалась от домашней работы: и полы мыла, и стирку могла перевернуть одна, и на покос
сама торопила отца. А по осени появлялась опять среди девичьего круга, и только тут замечали,
что еще краше стала девка, выспевает на удивление всем первая невеста в Нижних Сергах.
Когда кончила школу, думали все, что уедет Маруська Банникова в город. Будет там
учиться или нет, это дело последнее, да и никого оно не интересовало. А вот о том, кого
привезет в родительский дом показывать – директора или артиста какого,– об этом гадали все
и завистливые подружки на посиделках, и соседки тоже, потому что важнее в жизни ничего нет.
Да и видели все, что не умеряла шага Маруська даже перед самыми завидными парнями. Значит,
не манила ее Сергинская пристань.
И опять не угадал никто своенравную девку! Ни в какой город не поехала она, осталась в
своих Нижних Сергах, а под осень увидели в промтоварном магазинчике, что рядом с курортом,
веселую продавщицу, ради которой никто не упускал случая зайти туда хоть на минуту. Она же
встречала всех одинаково, никого не оставляя без своего внимания, принимала любые шутки: не
таяла от приятных и не чахла от дурных. И даже холодными зимами от ее улыбки было теплее в
том магазине.
Но однажды встал на ее дороге мужчина.
«Пропала я!..»– сразу сказала себе в тот день Маруся, не зная, да и не желая знать, что
будет дальше.
А потом была ночь, когда она, уговорив его не доходить до своей улицы, возвращалась
домой женщиной, усталой и счастливой. Постояла на дворе и не пошла в комнату, а залезла на
сеновал и смотрела, как проплывает в вышине над Аптекарской горой за Сергу звездный
караван Млечного Пути и тает в утреннем рассвете нового дня.
На что надеялась Маруся Банникова?.. Знала ведь, что женат он, что растет у него дочка
где-то в жаркой Караганде. Но сама сделала так, что не смог от нее отказаться, думала, заколдует
его ночь в той жаркой еловой пади за курортом!
Но кончился срок курортной путевки. Уехал милый. Скоро, скоро пришло первое и
последнее письмо. Не заметила, как пожелтели травы. С притихшим сердцем прошла по старым
тропкам, поднялась на утес к молчаливому лосю, крикнула протяжно от боли и, опустившись к
его ногам, выплакала над Сергой все слезы, какие накопила за свою счастливую жизнь...
И не стало больше в Нижних Сергах Маруси Банниковой.
Теперь в магазинчике возле курорта торговала Маруська! Не магазин, а лавочка: любая
шутка к месту, любой покупатель-мужик – первый гость, а коли с веселым вином придет – так
и стакан найдется! Только смеялась красавица продавщица громче, словно старалась, чтобы
слышали ее всюду. И теперь, дав себе свободу, роняла одного. за другим мужиков, из которых
одни сгоряча рвали семейные постромки, другие впадали в безудержное пьянство от холодного
равнодушия Маруськи. Она же с лихим хохотом глядела в сторону ненавистных бабьих
взглядов, знала – никому не извести ее!
Не даст Маруська промашки!
Дома по утрам, подкрашиваясь перед зеркалом, не замечала горестного материнского
взгляда. За шутками да смешками проглядела, когда сама зазвала к себе кавалера, впервые
истратившись на него. Надеялась: придет случай – расплатится за себя.
А случая не было.
И вот – тюрьма!.. Вернулась через три года.
И диву дались люди! Смеется Маруська веселее прежнего. Только работать поступать не
спешит. И, как бывало, вертит налево и направо молодыми и старыми мужиками...
–...В душу к ней лезть не будем, Василий Васильевич,– говорил Чернов,– а спросить о
госте должны. Если он человек порядочный и далек от вещей противозаконных, так ей с нами
говорить просто. Думаю, поймет.
– Пойду к ней снова. Может быть, вернулась домой,– поднялся Алферов.
– Василий Васильевич, ты в семь-то часов сюда не приходи,– предупредил его Чернов.
– Но Марусю мне достань сегодня обязательно. Я тут до ночи буду. .– И проговорил
озабоченно: – Что Штокин принесет, интересно...
– А с Мартьяновым-то как быть, Олег Владимирович? – уже от двери спросил Алферов.
– Наведывался к нему: в стельку пьяный лежит. Караулить его, что ли, когда протрезвеет?
– Не надеешься, так привези в вытрезвитель,– посоветовал Чернов.– А потом
поговорим. Алферов посветлел от улыбки:
– Прямой резон, пожалуй! Хоть помоется. Сейчас прямо и слетаю на машине!
И бодро шагнул из кабинета. Но через минуту заглянул обратно:
– Платки газовые, Олег Владимирович, привезли в магазин в субботу. В тот же день и
начали ими торговать после перерыва. Так что Маруськина-то обнова беспокойная...
До семи часов оставалось еще полтора часа, и Чернов решил пройтись по ближайшим
магазинам. По пути от одного магазина до другого не забыл заглянуть и в продуктовый киоск.
Даже в столовую зашел и спросил в буфете:
– Папирос «Дели» случайно нет?
И всюду один ответ:
– Нет.
На окраины решил не ходить. Сразу направился в горторготдел. Заведующий встретил его
озабоченно:
– Как думаете, найдем?..
Олег Владимирович ответил пободрее:
– Пытаемся...– Прошелся по кабинету раз, другой и спросил очень серьезно: – Хотите
нам помочь?
– Зачем об этом спрашивать, Олег Владимирович! – прямо-таки трагическим голосом
воскликнул заведующий.
– Узнайте, пожалуйста, когда в Нижние Серги завозились папиросы «Дели»,– попросил
Чернов.
Заведующий на мгновение замер в недоумении, но, поняв, что Чернов не шутит, сразу
схватился за телефонную трубку и нажал на звонок к секретарше. Когда та вошла, приказал, как
будто отдал боевое задание:
– Караулкина ко мне! – И закричал в трубку:– Председателя райпотребсоюза!..
Выбрав паузу между очередным звонком, Олег Владимирович приложил руку к шляпе:
– Если результат удастся получить сегодня, позвоните мне. Я буду у себя до ночи. Пока!..
И вышел из кабинета.
...Участковые уполномоченные выкладывали ворохи всевозможных новостей, но Олег
Владимирович не услышал ни одной, которая бы представляла оперативный интерес. Гостей за
воскресенье в Нижних Сергах побывало много, но к вечеру они дошли до такого состояния, что
большинство из них при всем желании не могли взобраться даже на кровать, не говоря о крыше.
Васюков, закончивший в паспортном отделении выборку лиц, вернувшихся из заключения,
назвал и преступления, за которые они отбывали наказания. Таких, что крали из квартир,
магазинов и складов по всему району, оказалось всего двадцать девять человек.
– За полгода,– уточнил Васюков.– Но и среди них я лично не вижу ни одного, который
бы мог совершить сегодняшнее преступление.
– А вдруг они в тюрьме свои курсы повышения квалификации прошли? – пошутил кто-
то.
Необычно громким показался телефонный звонок, длинный, с неравномерными короткими
перерывами. Чернов схватил трубку и вытянул свободную руку, призывая молчать. Бросил
только торопливо:
– Щипахин!..– И в трубку: – Слушаю тебя!.. Так...– Взглянул на всех, вытянувших
шеи в его сторону, улыбнулся:– Хорошо!.. Эх! А мы, деревенщина, недоперли... Чего же ты
так?.. Ну, возвращайся.– И, положив трубку, коротко доложил: – Научно-технический отдел
дал заключение, что следы на бумаге и в огороде за складом принадлежат одному и тому же
человеку. Установили это с трудом, так как Щипахин по дороге умудрился расколоть слепок на
три части. Ехал-то на грузовой!.. И еще: мы тут гадали насчет продольных штрихов на следе,
обнаруженном в огороде, помните? Так вот: в научно-техническом отделе предполагают, что
преступник поверх ботинок натянул носки, чтобы след был неясным. Понятно?
– Значит, точно не наш, не нижнесергинский, залезал в магазин! – откликнулся сразу
кто-то.– Наш бы ни за что не стал носки портить. Даю голову на отсечение!..
И враз зашевелились все: кто захохотал, кто заговорил с соседом, а заядлые курильщики
дружно защелкали портсигарами.
Уже когда расходились с совещания, часов около девяти, в горотдел пришел Штокин.
– Докладывай, как прожил эти дни твой Угораев,– сразу призвал его к себе Чернов.
– Нормально,– ответил Штокин. Он полез в свой планшет, порылся в нем и достал
листок бумаги, приготовившись рассказывать по порядку.– Начнем с воскресенья... Угораев
одинокий и живет на частной квартире в доме пенсионера Петунина, здешнего уроженца.
Петунин этот всю жизнь проработал на хлебозаводе, дом у них справный – на двоих со
старухой. Угораев за десятку живет в отдельной комнатушке. Значит, так... Жалоб на Угораева
никаких нет. Старуха Петунина говорит, что он почти никуда не ходит, даже – в кино. С бабами
тоже вроде бы не водится, хотя и одинокий. Выпивает только после получки, и то дома. Сказала,
что иногда сам выпрашивает что-нибудь поделать по хозяйству из тяжелой работы: дрова
поколоть, навоз от конюшни отбросать и всякое разное...
– Ты с воскресенья давай,– попросил Олег Владимирович.
– Воскресенье...—Штокин глядел в свою бумагу.– В пятницу вечером, значит, Угораев
на заводской машине уехал в Свердловск в командировку за какими-то запчастями, вернулся
только к утру воскресенья...
– Проверил на заводе?
– Да не сбивайте вы меня, Олег Владимирович, я сам еще собьюсь!.. Все проверил,
конечно. Так... Воскресенье проспал дома с дороги, потому что вечером должен был выходить
на работу в ночную смену. К пяти, значит ушел, а домой вернулся около двух ночи. Все
нормально...
– По дороге никуда не заходил? – опять не удержался Чернов.
– Нет,– ответил Штокин.– Возвращался с моим соседом Гришкой Нецветаевым и еще
каким-то мужиком из нашего края. Это я у Гришки узнал, когда на завод заходил.
– Ты на заводе-то тоже был, что ли?
– Сейчас оттуда... Дальше. В понедельник Угораев тоже работал в ночную. И Гришка
видел его, как он шел ночью домой с какой-то бабой впереди него. Потом свернул в свой
проулок. Сегодня Угораев тоже на работе. Я заходил к мастеру цеха и узнал от него, что смены в
бригадах меняются по неделям: от воскресенья до, воскресенья. Характеристику
производственную надо? – спросил Штокин. И, не дождавшись ответа, сообщил: —
Характеристика хорошая: прогулов нет, опозданий – тоже, дисциплину не нарушает. Работает
хорошо. Любит зашибить деньгу. Заработок у него среди первых – сто семьдесят примерно.
Все...
Штокин отодвинул бумажку, вытащил из кармана платок и вытер со лба обильный пот.
– А с самим Угораевым не говорил?
– Нет. На работе видел издалека, но подходить не стал. А зачем?
– Да я хотел все-таки поточнее знать, за что он сидел,– сказал Чернов.
– С чего бы это я завел с ним такую речь на ночь глядя?!
– Тоже верно,– признался Чернов.
– В бумажке моей, Олег Владимирович, все записано,– показал Штокин на листок и
подвинул его к Чернову.—И фамилия мастера, с которым я говорил, и адрес Петуниных, у
которых живет Угораев. Что еще надо?
Чернов не успел ответить.
В кабинет зашел Алферов с ботинком в руке.
– Черт-те что творится! – заговорил от двери. Подошел к столу и показал ботинок.—
Мартьяновский. В вытрезвителе сняли...
Чернов молча смотрел на ботинок. Обыкновенный рабочий, только староватый. Но на
подошве отчетливо просматривались пупыри, точь-в-точь такие же, какие отпечатались на листе
бумаги в магазине, когда там произошла кража...
6
– Заходил к Маруське Банниковой, но опять не застал,– отчитывался Алферов.– Дом
темный стоит, видно, все еще не вернулась...
– Загуляла, наверное – вмешался Штокин.– В восьмом часу я видел ее в нашем краю,
шла куда-то. И в том самом платке!..
Зазвонил телефон, Чернов взял трубку. Во время разговора молчал. Только в самом конце
разулыбался. Сказал всего одно слово:
– Спасибо.
Повесив трубку, объяснил весело:
– Вот как надо работать! Заведующий горторготделом звонил. Сообщил, что папирос
«Дели» в Нижние Серги последние три месяца не привозили. В райпотребсоюз – тоже. До
девяти часов заставил людей работать!.. Завтра, сказал, сообщит, когда получали эти папиросы
последний раз.– И сказал Алферову: – Извини, прервали нас, рассказывай…
– А я все рассказал, Олег Владимирович. Привез, как надумали, Мартьянова в
вытрезвитель, сгрузили как полагается. Он же – ни рукой, ни ногой. Стали заносить на руках. Я
подхватил его за ноги и чуть не выронил: ботинки увидел...– Алферов покрутил головой.– Час
от часу не легче: одна – в этом окаянном платке, другой – в ботинках... Что хошь думай!
– Вот тебе и трус!—усмехнулся Штокин.
– А ведь трус, товарищи, честное слово, трус! – стоял на своем Алферов и, видимо, сам
удивлялся больше всех, так как с его лица не сходило недоумение.
– Вы понимаете, товарищи,– сказал Чернов,– что в этом деле у нас начинает
скапливаться много барахла, в котором необходимо как можно быстрее разобраться: платки,
ботинки, сапоги, в которых был Маруськин гость. К утру сутки минуют, как совершилась кража,
а может, и двое: в понедельник-то в магазине был выходной... Мы же все на месте топчемся.
– Маруську-то искать сегодня? – спросил Алферов.– Время – одиннадцатый час
доходит: жена потеряла уже наверняка.
– Жена – не волк, в лес не убежит,– ответил Чернов.– Я тебя, Василий Васильевич, не
уговариваю, но ведь сутки проходят, а злодей все еще над нами улыбается. Мне, например,
простое самолюбие спать не дает, не говоря про служебный долг! Ты подумай, что получится,
если преступник хитрее нас окажется? Мы в Нижних Сергах подметки у ботинок нюхаем, а наш
печник-ювелир сидит где-нибудь в московском ресторане и пьет шампанское за наше здоровье...
Жуть подумать!
– Ладно, понял,– сказал Алферов.– Я все равно найду, приведу Маруську-то... А вы-то
спать не хотите?
– Ждать буду.
...Если присмотреться внимательнее к жизни, в ней нетрудно заметить разумный порядок.
Всюду и во всем.
Например, птицы. Самые разные бывают они по своему характеру. У одних сила, у других
сноровка, у третьих ум. И потому что они разные, они и уживаются друг возле друга: у которой
ума не хватает, так она берет силой, а у которой силы нет, так сноровка выручит. И еще есть у
каждой птицы свое назначение, которого и сама-то она не осознает.
Скажем, дятел. Нарядная птица и летает проворно, не так-то просто взять его. Мог бы и в
небо взлететь, может, не ниже орла. Но он все время трудится в лесу: и долбит, и долбит, и
долбит своим долотом-носом по стволам столетних деревьев, выбирая всякую зловредную
