Текст книги "Без права на поражение (сборник)"

Автор книги: Сергей Бетев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

взгляда от бесформенной огромной кучи угля, загрязнившей половину двора.

Вот где прошли сапожки Шиловой.

Через несколько минут сосредоточенный и серьезный Сгибнев снова вышел из магазина,

знакомым проходом проник во двор, обогнул кучу угля так, чтобы его не было видно, постоял с

минуту, вернулся прежним путем на улицу, прошелся возле магазина, заглянув в окна, а потом не

торопясь спустился к кинотеатру «Совкино».

И только там взглянул на часы: на весь эксперимент ушло пятнадцать минут.

Сгибнев пересек улицу и с автомата позвонил начальнику отделения:

– Я, кажется, что-то откопал по Верникину. В райотдел не вернусь.

– Действуй...– услышал ответ.

...Уже темнело, когда счастливый Сгибнев нашел возле угольной кучи запыленный

кошелек Хоминой. Он осторожно поднял его, заглянул вовнутрь. Кошелек был пуст. Завернув

его в свой чистый носовой платок, Сгибнев поехал домой.

Впервые за эту неделю он лег в десять часов и заснул как убитый.

В девять утра Сгибнев положил кошелек на стол начальника отделения уголовного

розыска...

По признанию Шиловой, в день кражи они с Верникиным вышли из дому около

двенадцати часов дня. Приехав в город, пообедали в кафе «Спорт», а потом, увидев афишу

новой кинокартины в «Совкино», решили купить билеты на сеанс в четыре часа тридцать минут.

Времени оставалось еще много, и они прошлись по бульвару до Восточной. Когда возвращались,

Верникин заметил возле «Подарков» толпу ожидающих открытия магазина. Он предложил зайти

в магазин вместе со всеми и попросил Шилову «прикрыть» его. После некоторого колебания она

согласилась.

Шилова в первое же мгновение приняла от Верникина кошелек и отступила в сторону.

Верникин направился к выходу, но его схватили, оттеснили в сторону, а Шилова

беспрепятственно вышла из магазина.

Чтобы проверить, не заметили ли ее, Шилова завернула за угол дома и не торопясь пошла

во двор. За ней никто не следил. Она расстегнула в кармане украденный кошелек, нащупала в

нем тугой денежный сверток, вытащила его, а кошелек бросила в уголь.

Выйдя из двора на улицу Тургенева, от угла здания увидела подъезжаюшую к магазину

милицейскую машину. Тогда она по бульвару спустилась к «Совкино», продала второй билет и

вошла в театр.

После кино поехала домой. У подъезда ее уже ждал участковый уполномоченный

Октябрьского райотдела.

От лотерейных билетов Шилова отказалась наотрез. Она утверждала, что в кошельке,

кроме денег, не было ничего.

Под тяжестью улик и после показаний Шиловой сознался в краже и Верникин.

Оставалось последнее: предъявить Хоминой для опознания украденный у нее кошелек.

Но лотерейные билеты, которые лежали с деньгами, пропали.

Существовали ли они вообще?

Всего вероятнее – да. И не только потому, что это подтверждают и Хомина, и ее муж, и

домработница. А еще потому, что пять из них уже предъявлены в сберегательную кассу и

оплачены.

Верникин и Шилова утверждают, что кражу они совершили только вдвоем. Да и

допустить, что пять билетов в сберкассу предъявила Шилова, нельзя, так как она была

задержана за сутки до момента оплаты выигрышей.

Значит, есть третье лицо!

Кто? Может быть, какой-то знакомый Шиловой и Верникина. Или только Шиловой? Она

могла неожиданно встретить его у кинотеатра и передать билеты. Но тогда правильнее

предположить, что они ушли в театр и там обо всем договорились обстоятельно. Почему в таком

случае продан второй билет?..

Нет, нет, нет!

Тут что-то другое.

Но что?

...Посоветовавшись, кошелек решили показать Хоминой, деньги вернуть, сообщив ей

предварительно о том, что билеты не найдены. О тех же, что предъявлены к оплате, разумеется,

умолчать,

...Через два дня, то есть ровно через неделю после совершения кражи, Хоминой

предъявили для опознания кошелек. Она без колебаний выбрала его из кучи других. Тогда перед

ней выложили потерянные деньги и сказали, что преступники арестованы.

– К сожалению, нам придется огорчить вас,– продолжал Сгибнев,– так как лотерейных

билетов обнаружить не удалось. Преступники категорически заявляют, что их в кошельке не

было.

Хомина заметно покраснела. Сгибнев заметил это.

– Вот так обстоит дело, Светлана Владимировна.– Сгибнев умолк на минуту, а потом

спросил: – Вы уверены, что билеты были в кошельке?

– Да. Мне кажется, они лежали во втором отделении кошелька.

– Куда же их могли деть преступники? – размышлял Сгибнев.– Вы понимаете, мы

абсолютно убеждены, что преступница, у которой находились деньги, до задержания ни с кем не

встречалась. Поэтому, если бы она взяла билеты, они непременно оказались бы у нас в руках,

как и деньги.

– Деньги были у женщины?! – удивилась Хомина.

– Да. Тот парень успел передать ей кошелек в магазине.

– Какой ужас! Оказывается, они хитрые, эти воры.

– Они разные.

Разговор с Хоминой происходил вечером. Сгибнев видел, что она не очень обрадована

успехом милиции, хотя и взволнована. Наконец Хомина решительно стряхнула с себя плохое

настроение, неловко улыбнулась и сказала:

– Что ж! Бывают случайные выигрыши, бывают я случайные потери. Главное, вы нашли

преступника. Я же готова думать, что билетов в кошельке действительно не было. Может быть, я

потеряла их в другом месте...

– Не огорчайтесь,– успокоил ее Сгибнев,– Вполне возможно, что ваши билеты еще

найдутся. Ведь два самых крупных и важных выигрыша не так просто получить, вы это должны

знать, как фининспектор. Так что не теряйте надежды.

– Да, конечно,– без воодушевления согласилась она.– Будем успокаивать себя.

Распрощались они без претензий друг к другу.

Оставшись один, Сгибнев откинулся на спинку стула и с широкой улыбкой вздохнул

облегченно.

– Рад? – спросил его товарищ по кабинету.

– А ты думал: нет?

– Билетики вот упорхнули. Жаль,– добавил товарищ.

– И черт с ними! – сразу обозлился Сгибнев. Но радость его, видимо, была такой

большой, что через минуту хорошее настроение вернулось. И он заговорил сам: —А ты знаешь,

если Шилова меня надула и все-таки сунула кому-то билеты, то тот ни за что не понесет эти два

оставшихся в сберкассу. Как ты думаешь?

– Конечно, не понесет. Это же все равно, что за сроком идти.

– То-то и оно! – Сгибнев потер руки.– А теперь я своих крестников передаю следствию:

принимай дело, товарищ Титов! – Сгибнев поставил на последнем листе подпись и закончил

ласково: – Счастливого пути, гражданин Верникин и гражданка Шилова, очень рад, что

раньше, чем лет через семь, с вами не встретимся!..

– А вдруг амнистия? – хотел охладить его товарищ.

– К Верникину это не имеет никакого отношения: вторая судимость. Понятно? —

разъяснил Сгибнев. И сообщил довольный: – А что касается меня, то я сегодня заканчиваю

свой рабочий день на два часа с половиной раньше по официальному курсу времени!..

И поднялся из-за стола, чтобы опечатать сейф.

Но не прошло и недели, как после очередной оперативки начальник отделения задержал

Сгибнева и подал ему телеграмму:

– На-ка, прочитай. По-моему, это тебя касается...

В телеграмме сообщалось, что одной из сельских сберегательных касс Красноуфимского

района принят к оплате лотерейный билет шестого выпуска, выигравший мотоцикл «Планета».

«Предъявительница билета Максимова Парасковья Яковлевна, жительница деревни Луговой,

пенсионерка. Билет указанной серии и номера разыскивается Октябрьским райотделом милиции

города Свердловска. Оплата выигрыша временно приостановлена...»

3

В кабинете начальника отдела БХСС городского управления стоял шум. Время от времени

слышался смех.

– Если нас кто-нибудь услышит со стороны, друзья, он никогда не подумает, что здесь

собрались серьезные люди...

– Ну, знаете ли, Евгений Константинович! Вы сами затеяли этот разговор, да еще с такой

присказкой: давайте-ка пораскинем мозгами, даже пофантазируем, а теперь...

– Что теперь? Вы же на анекдоты перешли!..

Начальник отдела подполковник милиции Лисянский понял, что деловой тон

затянувшегося совещания нарушился, и махнул рукой.

– Какой же это анекдот, Евгений Константинович, если мне мать рассказывала,—

продолжал один из оперуполномоченных, которого Лисянский только что остановил.– Тетка та

постоянно скандалила с мужем и купила облигацию с самым серьезным расчетом на крупный

выигрыш: чтобы, значит, потом уйти от мужа-то. Семь лет ждала. И выиграла! Пять тысяч, как

одну копеечку!..

– Это по трехпроцентному. А я сам лично знаю случай с лотереей,– вмешался вдруг

старший оперуполномоченный Белобородов, человек по натуре флегматичный и

неразговорчивый.– У меня сосед есть. Мужик скромный, доходами похвалиться тоже не может,

а легонько выпить каждый день – любитель. Так вот... Была в нашем доме свадьба. Денег у него

на подарок не нашлось, с пустыми руками на такое приглашение идти, сами понимаете... А

погулять охота. Так вот... Купил он за тридцать копеек билетик лотерейный и преподнес его

молодым в конвертике со цветочками... А билетик-то через две недели возьми да и обернись

сборным щитовым домом с полным комплектом для водяного отопления... Сосед мой аж в запой

ударился: жена, говорит, загрызла, что на свадьбе две с половиной тысячи пропил...

– Иван Петрович! – взмолился Лисянский, обращаясь к присутствующему на совещании

следователю областного управления Упорову.– Ты же слышал, что тут говорил ваш следователь

из Октябрьского райотдела Титов. Скажи им всем, что дело это вовсе не смешное.

– Так ведь никто и не смеется, Евгений Константинович,– отозвался Упоров.– Потому и

говорят, что понять хотят, как это бывает на самом деле. Я, например, тоже кое-что

припоминаю...– Иван Петрович закурил, выпустил кольцо дыма, помедлил.– В прошлом году

возвращались мы с Кожакуля после рыбалки, подсел к нам в машину один из местных

рыболовов, парень обстоятельный: окуней взял не чета нашим – все в пол-локтя...

Разговорились. Живет он у озера под боком, каких-то километрах в пятнадцати, а рыбачит редко.

Крепко жаловался на торговлю: не может купить мотоцикл. И тут же выматерил какую-то

старуху из своей деревни. «У этой,– говорит,– старой ведьмы их две штуки новых под сараем

без дела стоят, в доме ни одного мужика, но она их все-таки не продает...»

Упоров сделал затяжку, а Лисянский, улыбнувшись, поторопил:

– Давай, давай, Иван Петрович. Интересно, чем твоя сказочка кончается?

– Когда у рыбака матерок из самого нутра вырывается; это не сказкой пахнет,– серьезно

ответил Упоров.– Старуха первой скрягой на деревне слывет, каждый раз берет лотерейных

билетов только на рубль, а мотоциклы выиграла в один год. Нет, вы не улыбайтесь! Кстати, оба

«Планеты»... Да, Да! И взяла выигрыши не деньгами. И знаете почему? Говорит: «Пущай годика

два постоят. Может, вздорожают. Тогда и продам...»

– Все понял. Перерыв! – под общий хохот объявил Лисянский.– Нет! Несерьезные вы

люди!..

Через несколько минут совещание возобновилось. Отдохнув, уже никто не шутил.

Сотрудники отдела БХСС вместе со следователями пытались найти объяснения новым, крайне

странным событиям, связанным с недавно раскрытой кражей в магазине «Подарки».

Заинтересовался ими следователь Октябрьского райотдела милиции Титов.

Произошло это так. Уголовное дело по обвинению в краже Верникина и Шиловой

находилось в следственном отделении в стадии завершения. Титов уже готовился передавать его

в суд, когда через областное управление поступила телеграмма из Красноуфимска.

Она проливала новый свет на недавние события. Еще три-четыре дня назад заявление

Хоминой о потерянных лотерейных билетах не вызывало сомнений. Однако через несколько

часов после телеграммы о билете, выигравшем мотоцикл, органы милиции Красноуфимска

установили, что предъявительница билета последние три года не отлучалась из родной деревни

ни на один день.

Титов сразу же вспомнил совещание у начальника райотдела, на котором высказывалось

предположение, что заявление о лотерейных билетах могло быть ложным. Да, у Хоминой могли

быть билеты. Но непроверенные. Когда их украли, она заявила, что они выигрышные. Для

убедительности она по сговору с мужем и домработницей отметила наугад семь номеров в

таблице тиража.

Уже через день пять из указанных билетов с небольшими выигрышами были предъявлены

в Свердловске. И вдруг шестой билет, да еще с крупным выигрышем, оказывается у безвестной

старушки где-то в красноуфимской деревне!

После этого заявление Хоминой невольно превращалось в заведомый обман. А так как оно

фигурировало в официальном заявлении о краже, пройти мимо него было нельзя. Подобная

ложь была достойна самого строгого порицания.

Титов сразу же пригласил Хомину в райотдел. Она вошла к нему явно недовольная

вызовом. Но следователь не хотел обращать на это внимания: в конце концов, он имел право не

галантничать с обманщицей.

– Скажите, Светлана Владимировна,– спросил он,– вы убеждены, что серии и номера

пропавших у вас билетов были отмечены на таблице правильно?

– Конечно! – ответила она и объяснила: – Я сама принесла мужу таблицу тиража, и он

проверял билеты при мне.

– А где он покупал билеты?

– На вокзале.

– Ну что ж...– Титов на мгновение замедлил с ответом.– Извините, постараемся больше

не беспокоить вас.

– Я очень прошу об этом же,– жестко ответила она и вышла из кабинета.

Титов сидел обескураженный. Через несколько минут он, взяв дело о краже, проверил

себя. Память не подвела его: показания Пустынина и сегодняшнее заявление Хоминой о месте

покупки билетов категорически расходились: пассаж и вокзал трудно перепутать даже самому

забывчивому человеку.

Он мог понять раздражение Хоминой новым вызовом в милицию по поводу уже

законченного дела, ее нарочитую категоричность в ответах объяснить желанием избавиться от

дальнейших беспокойств, но в нем упрямо зарождалось какое-то глухое чувство недоверия.

Хомина подтвердила свое прежнее заявление, безапелляционно прибавив к нему еще и

непростительную неточность, которая окончательно убеждала в ее неискренности.

В силу выработанной профессиональной привычки Титов старался подавить в себе это

неприятное чувство к ней, но мысли не слушались его. Он, Титов, например, тоже каждый раз

покупал билеты денежно-вещевой лотереи, покупала и его жена. Это давно превратилось в их

семье в какую-то веселую забаву, в азартную игру без счастливого конца. И вдруг образованная

женщина, да еще инспектор облфинотдела, заявляет, что по одной лотерее у нее в семье

оказалось семь билетов с крупными выигрышами. Ерунда полосатая!.. Да еще продолжает

настаивать на этом.

Титов представил себе, как вытянется физиономия Хоминой, когда ей придется объявить,

что выигранный мотоцикл принадлежит почтенной старушке из глухой деревни, которая уже

несколько лет никуда не выезжала, а билет наверняка купила на счастье или просто на сдачу в

своем магазинчике сельпо.

Он даже потер руки от удовольствия, подумав, что дня через два-три соответствующие

документы из Красноуфимска придут и тогда он уже постарается устыдить Хомину перед лицом

ее коллектива.

Пусть знают, что милиция не церковь. В ней не такие дурачки, чтобы каждой исповеди

верить!

Но на следующий день физиономия вытянулась у Титова. В сберегательную кассу поселка

Эльмаш предъявили билет, выигравший автомобиль «Запорожец»,

На этот раз, оставив немедленно все дела, Титов поехал на Эльмаш сам.

Предъявительницей билета, пожелавшей получить легковую машину, оказалась Софья

Борисовна Островская, жена весьма уважаемого инженера-конструктора с завода

Электротяжмаш. Она не могла скрыть своей растерянности перед представителем милиции,

который почему-то вдруг заинтересовался их выигрышем.

– Мужу очень некогда, поэтому он попросил меня оформить выигрыш. Это все, что я

могу сказать. Поговорите с ним.

Через несколько минут Титов уже сидел в кабинете Михаила Семеновича Островского.

– Уж не поддельный ли билет? – с улыбкой спросил Островский Титова, прежде чем

ответить на его вопрос, где и когда он приобрел счастливый билет.

– Можете не беспокоиться. Билет настоящий,– ответил Титов,

И все-таки инженер немного смутился.

– Я не намерен ничего скрывать от вас, полагая, что милиция не задает вопросов из

пустого любопытства,– начал он.– Этот билет приобретен не в государственной кассе и не у

распространителя лотереи. Я купил его с рук...

– Простите, нельзя ли поподробнее?

– Конечно, да. Видите ли... я почти три года жду очереди на покупку «Москвича». И когда

она подойдет, ей-богу, не ведаю... В прошлое воскресенье я приехал к студенческому стадиону

во Втузгородок на очередную проверку очереди. Вы, наверное, знаете...

– Да, да. Продолжайте, пожалуйста.

– Я уже хотел уезжать домой, но ко мне подошел молодой парень, даже не парень, а

мужчина, и предложил купить у него лотерейный билет, выигравший «Запорожец». Для меня,

признаюсь, это было неожиданностью. Но раньше я слышал о том, что многие миновали

очередь на покупку машин именно таким образом. Правда, мне было известно и то, что такие

билеты стоят несколько дороже стоимости выигрыша, даже – существенно дороже...

Своеобразная плата за услугу, понимаете?..

Титов кивнул в знак согласия.

– Скажу вам честно: я и растерялся, и обрадовался. Растерялся потому, что не

осмеливался без жены решить этот вопрос, ведь мы хотели «Москвича»... Обрадовался же

потому, что представилась возможность в самом скором времени иметь машину. Упустить этого

я не мог. Только поставил одно условие: я сам в присутствии предлагавшего мне билет

предварительно проверю его в ближайшей кассе и, если все в порядке, покупаю. Я не видел в

этом особого нарушения закона, потому что билеты лотереи и дарят друг другу, даже

обмениваются ими, и тому подобное. И еще я подумал, что если жена не согласится на

«Запорожца», то я предложу купленный билет кому-нибудь из своих товарищей. Если хотите, я

могу сейчас назвать вам несколько таких, которые сегодня же согласны взять мой билет и отдать

мне деньги, которые я за него уплатил...

– Вы отвлеклись...

– Простите. Так вот... Моя жена сказала, что «Запорожец» даже лучше «Москвича»,

потому что дешевле и, если сломается, убытка меньше. Сами понимаете, что я был доволен

покупкой. Да! А переплатил я всего сто рублей. Один из моих знакомых сказал даже, что мне

просто повезло, а этого, который продал мне билет назвал простофилей... Ну, вот и все.

– Да...– задумчиво протянул Титов.

– Что такое? – спросил Островский.– Случилось что-то серьезное?

– Как вам сказать?.. У нас есть заявление, что этот билет украден.

– Что вы говорите! И у меня его могут забрать?

– Обязательно, когда кража будет доказана.

– А мои деньги?! Хотя бы твердая стоимость выигрыша.

– Не беспокойтесь. Неужели вы не понимаете, что билет будет возвращен его законному

обладателю, а деньги взысканы с вора? Он от нас не уйдет, это нам уже ясно. Мы только

временно приостановим выплату. Прошу вас, Михаил Семенович, все, что вы рассказали мне,

изложить письменно и не откладывая передать в наш райотдел. Надеюсь, вас это не затруднит.

– Да, конечно. Но ведь я совсем не знаю, где его искать, того, который продал мне билет.

– Значит, так и напишите.

В тот же день Островский представил подробное объяснение по поводу приобретения

лотерейного билета. Он не мог назвать адреса человека, продавшего билет, но особо упомянул о

его неряшливой одежде и нежелании отложить продажу хотя бы на один день.

Титов сделал из этого вполне естественный вывод, что таинственный продавец билета

торопился. И это давало повод думать, что билет, украден он или нет, был приобретен

незаконно, и незначительная спекулятивная надбавка указывала на стремление как можно скорее

получить деньги.

История с лотерейными билетами запуталась вконец. Оставался последний шанс:

проверить обстоятельства приобретения билета в Красноуфимском районе. Между этими

странными выигрышами могла быть какая-то связь. Титов категорически настоял на этом, и на

другой же день туда выехал Николай Сгибнев.

Не прошло и суток, как Сгибнев позвонил и сообщил, что лотерейный билет Максимовой

Парасковье Яковлевне переслан в письме ее сыном Максимовым Петром Васильевичем, 1939

года рождения, работающим кочегаром в Свердловске. Домашнего адреса сына мать указать не

могла. Добавила только, что сын просил ее получить выигрыш деньгами, за которыми обещал

приехать, как только у него появится возможность.

Через пять минут после разговора со Сгибневым Титов узнал через адресное бюро, что

Максимов работает кочегаром в котельной дома № 46 по центральному проспекту, то есть того

самого дома, в котором расположен магазин «Подарки». Такое совпадение было невозможно

принять за простую случайность.

Максимова, жестко мучавшегося похмельем, доставили в милицию, где его уже ждал

Островский, который сразу же признал продавца выигрышного билета.

Максимов тут же вернул полученные с Островского деньги, правда, с двухсотрублевой

недостачей, и упорно плел, что билеты эти ему подарили какие-то женщины, с которыми он

недели три назад выпивал в своей котельной. Он клялся, что ни до этого, ни после этого с ними

не встречался, что звать их одну Машка, другую Клавка, а где они живут и где работают, не

имеет представления.

Все попытки установить знакомство Максимова с Верникиным и Шиловой ни к чему не

привели. Очные ставки тоже ничего не дали. К тому же, поняв в конце концов, о чем идет речь,

Максимов гневно заявил, что он с ворами вообще никогда не знался,

По работе Максимов характеризовался самым худшим образом: пьяница, часто меняет

место работы и живет в городе по частным квартирам.

Но самое большое, что с ним можно было сейчас сделать: вежливо попросить его не

выезжать из города и отпустить восвояси.

Уходя протрезвевшим, он гордо заявил:

– Бежать не собираюсь. Я человек честный.

...Вернулся из Красноуфимска Сгибнев. Единственное, что он добавил к своему

телефонному сообщению, это то, что в далекой деревушке от горя плачет мать-старуха,

перепуганная бедой, которая стряслась с ее сыном.

Лотерейная шарада вконец измотала Титова. Получалось, что Хомина действительно не

имеет никакого отношения к билетам, так как Максимов никоим образом не связан с кражей в

магазине «Подарки», хотя по стечению обстоятельств находился в то время рядом. Верникин и

Шилова также не имели к ним отношения, так как даже не подозревали о существовании

Максимова. И вместе с тем объяснения Максимова выглядели более чем странными.

Поэтому с ведома начальника райотдела Титов обстоятельно доложил дело начальнику

следственного отдела Воробьеву, а тот подробно информировал обо всем своего коллегу —

начальника отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности подполковника

Лисянского.

И вот теперь в кабинете начальника отдела БХСС полуторачасовое совещание подходило к

концу...

– Нам остается подвести итог,– заканчивал совещание Лисянский.– Как я понял из

ваших серьезных и несерьезных предположений, выигрыши Хоминой или ее мужа и

домработницы в такой же степени возможны, как и невероятны. С этой частью обсуждения,

вызвавшей самые интересные разговоры, покончено. Но... вернемся к фактам, которые

обеспокоили следователей. Если опустить переживания потерпевшей и неудовлетворенность

наших товарищей ее поведением при расследовании кражи в «Подарках», их остается только

два. Это утверждение Хоминой, что билеты принадлежали ее мужу и домработнице, хотя в

объяснениях об их покупке есть известные противоречия...

– Самые грубые...

– Минутку, товарищ Титов. Так... И второе. Совершенно очевидно, что билеты,

обнаруженные в Красноуфимском районе и на Эльмаше, приобретены неправомерным путем.

Именно этот бесспорный факт пока лишает нас права утверждать, что Хомина обманывает, Ведь

ее заявление очень определенное и ясное: мы купили билеты, и у нас их украли. Понимаете? А

Максимов говорит, что эти же билеты ему подарили какие-то девицы, с которыми он был знаком

только вечер, и адреса которых он не знает. Так ниточка к действительным обстоятельствам

приобретения билетов обрывается на Максимове. А он, надеюсь, вы понимаете,– фигура

сомнительная в любых вопросах чести...

– Уж куда дальше! – послышался голос Белобородова.

– Я еще не кончил,– предупредил Лисянский.– Разрешите, наконец, и мне

пофантазировать, уж если на то пошло... Пока, если хотите, все права на билеты имеет только

Максимов. Пусть он будет подлец из подлецов, но, не доказав со всей объективностью, что

билеты принадлежат не ему, вы не сможете дольше допустимого задержать по ним выплату

выигрышей. Ясно?.. И знаете что, товарищ Титов? Меня прежде всего настораживает его

заявление о том, что он не намерен никуда скрываться. Да.

– Ну, знаете ли!..

– А что? – вмешался вдруг Упоров.– Если сегодня выйдет таблица тиража, а завтра я

найду потерянный тобой билет, Титов, на который выпала рижская надувная лодка, ты думаешь,

я отдам ее тебе?

– Может, у меня номер записан? – ответил вопросом Титов.

– Ты должен заявить об этом раньше,– парировал Упоров.– Кто тебя знает, может, тебе

тоже лодка нужна, ты взял да и списал номер в таблице. Так, знаешь, слишком легко можно

разбогатеть!.. Как тут предполагали, и сделала Хомина.

Собрание рассыпалось смешками. Лисянский, не удержавшись от улыбки сам, все же

решительно застучал карандашом.

– Смешно, но ведь Иван Петрович прав,– сказал он.– Может быть, Хомина так и

сделала?..

– Евгений Константинович! – попросил Упоров.– Дайте мне минуточку разделаться с

Титовым!..

– Что ты со мной разделываешься? – смеялся сам Титов.– Скажи, как получишь лодку

ты, если я все-таки буду настаивать, что билет мой и я его потерял?

– Скажу, что купил.

– Где?

– Не помню.

– Как это так?

– А так вот... Не помню, и все. Зачем мне сознаваться, что я нашел его? У тебя свидетели

есть, что ли?

– Нет. Но...

– Вот в этом «но», по-моему, вся загвоздка,– снова перехватил разговор Лисянский,—

Только положение Хоминой, я бы сказал, более прочное, чем у Ивана Петровича. Ведь она

заявила о билетах в магазине, в первые минуты после кражи, полагая, что кошелек у Верникина.

В таких обстоятельствах мне бы такого не придумать.

– Мне тоже,– сказал Упоров,

– Значит?..

– Надо, чтобы Хомина привела более убедительные доказательства своей правоты, чем

Максимов. Это был опять Упоров.

– Ей все это надоело до чертиков, и она готова вообще плюнуть на все,– безнадежно

махнул рукой Сгибнев.– Я боюсь с ней разговаривать...

– Выходит, будем выплачивать выигрыши Максимову? – спросил Лисянский.

– Ну нет! – возмутился Упоров.

– Что же делать?

– Посмотреть надо...

– Так мне что? – спросил Титов.– Известить Хомину, что ее билеты обнаружены?

Пускай дерется с Максимовым за выигрыши сама...

– Хотя бы! Только не так, с кондачка! – взъерошился Упоров.

– У вас есть какое-нибудь предложение? – спросил его Лисянский.

– Нет. Но хочу предупредить: пока никому не известно, что билеты у нас в руках,

следствие остается хозяином положения. А как только кто-то из заинтересованных лиц узнает о

них, разгорятся страсти, и мы запутаемся.

– В таком случае,– поднялся Титов,– я официально заявляю, что мне вся эта канитель

надоела: из-за нее я сорвал все сроки окончания дела по Верникину и Шиловой, которым уже

давно пора сидеть за решеткой. Иначе завтра Евгений Сергеевич Воробьев сам влепит мне

выговор... Товарищи, кража кошелька доказана. А что касается потерянных, украденных или —

черт их знает! – приблудных лотерейных билетов, то следствие по ним предлагаю выделить в

отдельное производство.

– Правильно.

– А кому его передать?

– А почему обязательно передавать? Сам и бери,

– Только под наганом! – предупредил Титов.

– Ну, это уже другой вопрос,– прекратил препирательства Лисянский.– Без горячки,

товарищи! И еще: я хотел бы посоветовать тем, кто поведет новое дело, не забывать и о краже.

Все-таки тут она!..

– Как же быть с выигрышами?..

– Что вы, дети? Есть закон. Каждый получит то, что ему полагается...

...Прошло еще два дня, и нетолстая папка с делом о лотерейных билетах лежала на столе

следователя областного управления Упорова.

Вряд ли найдешь специалиста, обладающего самыми обширными теоретическими

знаниями, который бы зависел от опыта в такой степени, как следователь. С годами его память

становится самым надежным путеводителем в расследовании любых преступлений.

Не отрицал этого и Упоров.

– Но,– добавлял он, – жизнь идет вперед. Парадоксально, но преступники

приспосабливаются к прогрессу. Появились звонкие деньги – появились и

фальшивомонетчики, которые освоили их литье, сейчас они подделывают знаки. В прошлом

веке крали лошадей, в нынешнем – автомобили. Когда-то покупали дворянские титулы, сейчас

– места в институте... Состав преступления как будто прежний, а для следствия – целина.

Не представлялось ему легким и новое расследование. Он знал современную

юридическую литературу, но ничего подобного ему не припоминалось. Поэтому когда в первые

дни его спрашивали, как идут дела, он отвечал одно и то же:

– Как в лотерее...

И не разделял одобрения своего остроумия.

Многолетняя практика убедила его в том, что успех любого следствия зависит от

правильного выбора пути.

Познакомившись со скудными сведениями, предоставленными в его распоряжение, Иван

Петрович пригласил к себе Максимова.

Видя его настороженность, он не стал заполнять протокол допроса. Их разговор принял

характер обычной беседы, хотя история, услышанная Иваном Петровичем, вызывала и жалость,

и отвращение.

В каком-то смысле Максимову не повезло. После шести классов сельской школы он

бросил учебу. Работал в колхозе конюхом. В армии служил в мотострелковой части и

гражданской специальности не получил. А в деревню вернуться не захотел. Кое-как выбился в

кочегары. Бесконтрольный характер работы очень скоро, выветрил из парня остатки

дисциплины. Имея приличные деньги, предоставленный в большом городе только себе, он

пристрастился к выпивке. Последовавшие за этим неприятности по работе привязали его к

бутылке еще крепче. Он не удерживался подолгу на одном месте и, не рассчитывая получить

квартиру, снимал углы подешевле у частновладельцев. А больше довольствовался деревянными

нарами за котлом, которые сооружал на каждом новом месте.

– А прошлый год перебрался ближе к центру,– рассказывал он.– Работа та же, а жить

веселее. Выйдешь вечерком в сквер – публика приличная, девушки гуляют разные...

Познакомишься. У одной дома мама с папой, другая в общежитии живет, в ресторан не каждую

приглашают, а посидеть за бутылочкой, поговорить про любовь всем охота... Ну, туда-сюда,

приглашу к себе в котельную, у меня там чистота... Некоторые соглашаются...

Он сидел трезвый. Понимая, что перед ним следователь, едва приметно смущался своей

вынужденной откровенности. Но как только зашла речь о билетах, сразу появилось выражение

упрямства.