Текст книги "Без права на поражение (сборник)"

Автор книги: Сергей Бетев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Сказал ведь, что бабы подарили.

– А я не верю. Больно легкое счастье у тебя получается: подарили тебе шестьдесят

копеек, а ты, как по щучьему велению, тут же мотоцикл с машиной выиграл,– попытался

расшевелить его Упоров.

– Не бывает, что ли? – спросил тот с усмешкой.

– Я такого не слышал.

– А вы почитайте плакат: «За 30 копеек – автомашину...»

– Все равно я тебе не верю.

– Ваше дело...

– Билеты эти украдены.

– Я украл их, что ли?

В его взгляде вспыхнули насмешливые огоньки.

– Я этого не утверждаю. Мне нужно знать, где ты их взял.

– Сказал ведь, что бабы подарили...

Иван Петрович вызывал его и на другой день, и на третий. Но Максимов упорно твердил

одно и то же, прибавляя к своему рассказу лишь пошлые подробности о своих «приемах» в

кочегарке, которые совсем не интересовали следователя. Он ничего не мог сказать и о

женщинах, которых, вероятнее всего, придумал.

– Зачем мне их знать, не жениться собрался...

Больше недели Иван Петрович убил на Максимова.

Он побывал и в бане, и на Химмаше, и во всех коммунальных котельных – всюду, где

успел поработать Максимов. Выявляя его знакомых, бросался в разные концы города, чтобы

навести справки о них. Хорошего о Максимове слышал меньше, чем плохого, большинство его

знакомых оказывались случайными собутыльниками.

И никто из них, кроме всего прочего, не знал ни Верникина, ни Шилову.

Иван Петрович не верил показаниям Максимова. Но и объяснить, каким чудом лотерейные

билеты попали к нему, не мог даже приблизительно.

Зато пришло твердое убеждение, что с кражей в магазине Максимов не связан. Это

исключало из следствия одно из важнейших обстоятельств.

В денежно-вещевой лотерее разыгрываются тысячи выигрышей. И Упоров, не сомневаясь

в том, что лотерея, как предприятие государственное, обязана иметь какую-то стройную систему,

раздобыл существующие инструкций и разъяснения по организации денежно-вещевых,

спортивных, художественных и прочих лотерей и попытался в них разобраться. Удалось это не

сразу, но кое-что усвоил довольно ясно. Впервые со времени, когда органы милиции занялись

лотерейными билетами Хоминой, у него появилось серьезное сомнение в правомерности

приобретения этих билетов вообще. Родилось оно из очень слабой и давней аналогии. Иван

Петрович припомнил несколько дел не из своей практики, имевших место в период проведения

денежной. реформы 1947 года, связанных с махинациями в сберегательных кассах, где по

вкладам коэффициент обмена был не один к десяти, а один к трем. Некоторые работники

сберегательных касс, используя свое служебное положение, пытались тогда спасти деньги,

оформляли вклады задним числом.

Сомнение Упорова сейчас вызывало то обстоятельство, что Хомина неоднократно

назначалась председателем комиссии по ликвидации непроданных лотерейных билетов в

районах Свердловской области. Комиссии эти работали всего один-два дня, в самый канун

розыгрыша. Непроданные в районах билеты доставлялись им специальными посылками. Члены

комиссий просчитывали их и тут же, в рабочем помещений, в присутствии всей комиссии делали

прокол специальным прессом. После этого испорченные билеты отвозились в одну из котельных

города, где их сжигали в присутствии члена комиссии. Максимов к этому делу отношения

никогда не имел. Руководители облфинотдела, однако, добавляли, что, если бы билеты и не

сжигались, предъявлять их к оплате было бессмысленно. Иван Петрович убедился в этом и сам,

увидев такой билет с зияющей на нем дырой. Вероятно, поэтому и Хомина, осуществлявшая

контроль за всеми операциями по уничтожению билетов, ни разу не утруждала себя поездкой в

котельные.

После окончания работы комиссии оставался лишь небольшой акт, отпечатанный в

нескольких экземплярах для отчета перед вышестоящими инстанциями. Само собой

подразумевалось, что выигрыши, павшие на непроданные билеты, останутся в государственной

казне.

Что-то выяснить о возможности неправомерного приобретения билетов по линии комиссий

Иван Петрович не решился. Ставить под сомнение честность целого коллектива он не имел

права.

Иван Петрович попытался узнать весь путь лотерейного билета: от печатного станка

фабрики Гознак до покупателя. Оказалось, что центральные городские и все районные

сберегательные кассы Российской Федерации получают билеты непосредственно с фабрики,

которая на основании заранее полученных заявок отправляет в их адрес посылки с

определенным числом билетов.

После этого Упорову ничего не оставалось, как подготовить официальное письмо и через

Министерство охраны общественного порядка обратиться на фабрику Гознак за необходимой

информацией. Отправив запрос, Упоров снова вернулся к людям, которые так или иначе были

связаны с этой историей.

Он знал, что рано или поздно этим заниматься придется, потому что даже самые

исчерпывающие специальные сведения по интересующему его вопросу ничего не дадут, если он

не разберется в обыкновенных человеческих отношениях, понимание которых в конечном итоге

и определяет успешное завершение любого расследования.

Вспомнив совещание и предупреждение не забывать о краже в магазине «Подарки», Иван

Петрович все-таки решил на время оставить ее в стороне.

В свое время Светлана Владимировна успешно закончила Харьковский финансово-

кредитный институт и приехала работать на Урал.

Красивая, гордая Светлана Хомина, привыкшая к похвалам за учебу, избалованная

вниманием парней еще в институте, очень ревностно относилась к своему авторитету. Она

безупречно выполняла служебные обязанности в райфинотделе, где начала работать, сразу же

привычно и уверенно включилась в общественную жизнь, и это очень скоро сделало ее более

заметной среди других. Молодость не мешала ей быть строгой и разборчивой в знакомствах.

Вероятно, поэтому никто особенно не удивлялся, когда она стала женой уважаемого

ответственного работника облфинотдела, несколько лет назад потерявшего жену: он был старше

на семнадцать лет.

Через год в семье появилась девочка, а потом Светлана Владимировна перешла на работу в

облфинотдел. Многие уже готовы были объяснить такую служебную перемену семейной связью,

но выгодный брак, к удивлению ведомственных обывателей, вдруг распался так же неожиданно,

как и сложился. Пересуды по этому поводу все-таки были. Говорили, что почтенный супруг

переживал разрыв тяжело. Ему предстоял перевод на работу в Москву, с большим повышением,

и он всячески убеждал жену ехать вместе с ним, но она отказалась и осталась работать в

Свердловске.

Светлана Хомина не замечала ни косых взглядов, ни доходивших до нее сплетен. Ее

серьезность и безупречность в работе сделали свое дело. Незадачливые сплетники скоро

прикусили языки, а молодая женщина, служебный авторитет которой они примеряли по

положению ее недавнего мужа, получила новое повышение по работе и стала одним из ведущих

инспекторов с репутацией самого способного специалиста. А когда Светлана Владимировна

поступила еще и в аспирантуру, она завоевала уважение самых взыскательных и серьезных

работников отдела.

Правда, в этот период ее женский авторитет едва не пошатнулся снова. В доме Хоминой

появился молодой мужчина.

Через несколько дней в отделе уже не было человека, который бы не знал, что новый муж

Хоминой живет с нею в нерегистрированном браке, работает преподавателем физкультуры в

какой-то школе и учится заочно в каком-то спортивном институте.

Может быть, это событие кого-то удивило, у кого-то вызвало усмешку или осуждение, но

никто этого не показал. Сама же Светлана Владимировна, как и прежде, не проявляла ни

малейшего любопытства к тому, что могут говорить о ее личных делах посторонние люди.

Так обстояло дело на работе.

В личной жизни Светлана Владимировна Хомина была человеком не очень общительным.

Она увлекалась театром и кино, отпуск непременно проводила на хороших курортах, но не

любила приятельских компаний. Знавшие ее лучше других объясняли последнее присущей ей

гордостью, даже некоторым высокомерием в отношении к людям. Никто из них не мог назвать

хотя бы одну подругу Хоминой, говорили, что подруг у нее нет.

В эти дни ожидания ответа из Москвы Иван Петрович почти каждый день находил

возможность под тем или иным предлогом встретиться с кем-нибудь из финансовых работников,

прямо или косвенно соприкасающихся с Хоминой. Он интересовался самыми разными

финансовыми операциями, словно готовился к сдаче экзаменов в институт, и каждый раз хоть

ненадолго, но переводил разговор на Хомину. И почти все, с кем ему довелось беседовать, шли

на такой разговор не очень охотно, хотя и отзывались о ней только хорошо. Как будто стеснялись

самих себя. Настоящее, по-житейски искреннее отношение этих людей к Хоминой проявлялось

лишь в отдельных фразах, оброненных невзначай,

Так Иван Петрович узнал, что Хомина не терпит противоречия. Она и дома такая же, муж

ее беспрекословно выполняет все, что она потребует.

И Упоров невольно посочувствовал работникам Октябрьского райотдела, которым

пришлось столкнуться с этой самолюбивой женщиной, привыкшей лишь к почтению и знакам

внимания. Он вспомнил простодушного Николая Сгибнева, его откровенное заявление на

совещании о том, что он боится с ней разговаривать, и улыбнулся: как-то она встретит его,

Упорова, когда придется еще раз побеспокоить ее по поводу всей этой истории.

Как всякому эгоисту, Хоминой, видимо, были глубоко безразличны заботы работников

милиции, которые тратили нервы на то, чтобы выяснить серьезное недоразумение. Для нее все

это выглядело лишь непочтением к ее авторитету. Иван Петрович терпеть не мог такого

мещанского барства и не прощал его никому.

И еще пожалел, что вот такая душевно ограниченная особь могла выиграть по лотерее

сразу на семь билетов...

Во всей этой лотерейной кутерьме Иван Петрович с самого начала не видел какого-то из

ряда вон выходящего злоупотребления. Возникла она из сомнений в правомерности

приобретения билетов. Поэтому в любом случае было полезно узнать, как при, казалось бы,

досконально продуманной системе розыгрыша возникают такие труднообъяснимые

неожиданности. Пусть дело окажется без криминала. Но оно неминуемо выявит какие-то

издержки системы. Потому что без них оно просто бы не возникло.

А раз так, затраты оправданы.

Иван Петрович был далек от мысли признать все события случайными. Они определенно

имели под собой какую-то реальную основу. До нее-то он и хотел докопаться во что бы то ни

стало...

Много думал о Хоминой. Женщина с положением, многие ее знают, а сказать о ней

определенного в человеческом плане ничего не могут! Загадка какая-то!

И невольно вернулся в мыслях к Максимову. Живет человек в большом городе. И работает

не в коллективе, а людям о нем почти все известно. А почему? Потому что у него все наверху. И

работа его никуда негодная, и пьянство его, и собутыльники... А держись бы он на работе как

полагается, и наверняка бы о нем знали в десять раз меньше.

И возвращался, рассуждая, к Хоминой. Прекрасная служебная характеристика, а дальше —

потемки... Высокомерная и гордая? Ну и что в этом особенного? Среди красивых и

образованных женщин каждая вторая такая, если даже пытается скрыть это... Любит ездить на

курорты? И в этом нет ничего предосудительного, если есть возможность. Ездит ведь с мужем,

не за игривыми приключениями, а за красивым отдыхом. Ну и в добрый час!.. Необщительна и

не признает приятельских компаний? Тоже можно понять: серьезная и ответственная работа, да

еще учеба в аспирантуре. Где тут взять время для приятельских встреч! Вероятно, забота о своем

будущем для нее важнее бездумной траты молодости... Кругом положительная.

И сразу же с тоской подумал о себе. У него, у следователя областного управления Упорова,

работы выше головы, а он последние дни глазеет в окно, на погоду: вот-вот появится лед на

Белоярке и надо как-то успеть до этого вырваться на рыбалку...

И, стараясь отвлечь себя от таких мыслей, снова лез в папку с лотерейным делом. Потом

смотрел на часы и решал, каким образом завтра-послезавтра можно урвать хоть полчаса от

работы и съездить в магазин узнать, есть ли в продаже добрый мормыш...

Подходя к дому, где жила Хомина, Упоров знал, что хозяев не застанет. Тем не менее он

поднялся на третий этаж и стал настойчиво звонить. Не прошло и минуты, как отворилась дверь

другой квартиры и немолодая женщина сказала ему, что соседей нет.

– Я рассчитывал, что дома няня,– как будто оправдываясь, ответил он.

– Может быть, она гуляет с девочкой...– предположила соседка.

– А когда приходит хозяйка? – стараясь продолжить разговор, спрашивал Иван

Петрович.

– Затрудняюсь ответить.

– Мне она очень нужна. Я из милиции. Разрешите на минутку зайти к вам? – попросил

он, показывая удостоверение.

– Пожалуйста...

Иван Петрович сразу же постарался успокоить соседку. Он объяснил, что не хотел

отвлекать Светлану Владимировну на работе по личному делу, рассказал о краже с некоторыми

подробностями и, увидев, что соседка откровенно заинтересована его рассказом, как бы между

прочим присовокупил ко всему историю с лотерейными билетами,

– И самое досадное, что пропали билеты, которые выиграли! – намеренно не скрыл он.

– Что вы говорите?

– Вас это удивляет?

– Да нет...– замялась она.—Я часто слышу, что люди выигрывают, хотя сама никогда не

имела счастливого билета. Наверное, покупают много. Вот и моей соседке везет...

– Она вам говорила о своих выигрышах? ,

– Нет, что вы! – смутилась женщина.– Мы не в таких отношениях. По-соседски мы

дружны с другой семьей, которая живет этажом выше. Так, знаете, одалживаемся разными

мелочами... А Светлана Владимировна с мужем сами по себе. Наверное, потому что молодые. У

них свои знакомства, интересы тоже, а мы почти никуда не вылазим из дому.

– Почему же вы думаете, что вашей соседке везет с выигрышами?

– А как же? Конечно, везет,—ответила она убежденно.– По-моему, не дальше как месяца

полтора назад они выиграли холодильник. Я сама видела, как его привезли на машине рабочие и

поднимали в квартиру. Видимо, наняли...

– Вот как!

– Только очень прошу,– попросила собеседница,– не проговоритесь об этом Светлане

Владимировне. Я уже говорила: у нас не очень близкие отношения и она может подумать, что я

сплетничаю. Право, какое мне дело до всего этого. Я, честное слово, всегда только радуюсь,

когда людям везет. И сейчас сказала к слову...

– Можете быть спокойны,– уверил ее Иван Петрович.– Вы ведь тоже должны понять,

что мне распространяться насчет этого нет смысла. А то Светлана Владимировна может сказать,

что следователь пришел по серьезному делу, а занялся разговорами с соседями.

– Да, да, конечно! – обрадовалась женщина. И горячо добавила: – Мы Светлану

Владимировну все уважаем. Нам приятно, что вот такая молодая семья и, знаете, нешумная.

Очень, очень спокойная и серьезная, А главное, никаких этих компаний с сумасшедшей музыкой

и вином.

– А у них разве не бывает гостей?

– Может быть, и бывают, но в их квартире всегда тихо. Вот у нас есть сосед наверху,

знаете, такой рыбак, рыбак!.. Так он каждое воскресенье ездит на озеро или куда-то еще, а к

вечеру возвращается еле-еле, по лестнице с песнями двигается, а потом дома стук, шум. А у нас

на площадке всегда спокойно.

– Бывает,– вымолвил Иван Петрович.– Рыбаки, они народ такой. Иной раз погода

мерзкая, а они все равно на свой промысел...

– Так ведь это куда ни шло! – воскликнула она.– Беда, что пьяницы все!

Иван Петрович откашлялся:

– Не думал, признаться...

– Я вас уверяю. У мужа на работе из-за этого расстроилась целая семья.

– Простите,– прервал ее Иван Петрович,– а не может оказаться, что холодильник этот

просто куплен?

– Неужели вы думаете, что я стала бы делиться своим предположением? – несколько

обиделась она.– Нам очень нужен холодильник. Я знаю, что Светлана Владимировна какой-то

инспектор, и думала, что холодильник она достала как-нибудь так... Но их домработница

сказала, что им бы тоже не купить, если бы они не выиграли по лотерее.

– По лотерее?

– Да.

– А марку холодильника вы тоже знаете?

– Конечно. «Юрюзань». Большой, как «ЗИЛ».

– И это было полтора месяца назад? – переспросил Иван Петрович, прикидывая, что со

времени розыгрыша по лотерее прошло не более месяца.

– Ну... я не могу сказать вам точно, в какой день это было. Если ошибаюсь, то не больше

чем на неделю. Во всяком случае это было никак не дальше чем два месяца назад.

Иван Петрович поднялся. Разговор с соседкой Хоминой занял всего полчаса. Она

проводила его до двери, прощаясь, напомнила:

– Я хотела бы надеяться, что вы не забыли своего обещания?..

– Конечно, конечно!

Дверь за ним закрылась, но Иван Петрович не был уверен, что хозяйка квартиры ушла в

комнаты. Поэтому, настойчиво позвонив к Хоминым, он с минуту задержался и только потом

спустился вниз.

Делать ему здесь было нечего.

Вернувшись в управление, Иван Петрович немедленно навел справки. Вещи, выигранные

по лотерее, высылались областной конторой Посылторга. К вечеру того же дня съездивший туда

сотрудник установил, что два с половиной месяца назад в адрес Хоминой действительно был

отправлен холодильник «Юрюзань».

Соседка Хоминой оказалась права, хотя и ошиблась во времени больше, чем уверяла. Но

она не могла знать того, что поразило Ивана Петровича больше всего: холодильник был выигран

по лотерее не шестого выпуска, а пятого.

Лотерейное счастье Хоминой оказывалось поистине блистательным.

Иван Петрович снова, теперь уже крайне осторожно, навел справки о работе комиссий. Как

он и ожидал, Хомина возглавляла и ту, которая уничтожала непроданные билеты пятого выпуска,

а еще перед этим и четвертого.

Начинать широкую проверку работы комиссий он не решался уже не столько потому, что

ставилась под сомнение честность целого коллектива, в конце концов для этого можно найти

обоснованный объективный мотив, а больше из-за того, что не был уверен, сумеет ли сделать

это так, как нужно.

Он послал в Москву напоминание о своем запросе н стал ждать, решив, что любые

следственные мероприятия до получения ответа могут только повредить делу. И опасался, как

бы Хомина не узнала о следствии.

Поэтому папка с лотерейным делом перекочевала с его стола в сейф, а он, когда его

спрашивали, как двигается следствие, по-прежнему отвечал:

– Как в лотерее...

Но теперь он уже походил на человека, который рассчитывал непременно выиграть.

4

Москва отозвалась.

Иван Петрович снова погрузился в изучение лотерейных устроительств. Из инструкций по

организации и проведению лотерей. он усвоил немного и только после разъяснительного письма

фабрики Гознак понял, насколько эти инструкции путаны и малопонятны, тогда как в

действительности дело поставлено вполне разумно. Как он и предполагал, большое

государственное дело имело свою продуманную систему. Больше того, Иван Петрович сделал

много интересных находок и лично для себя. Он полагал наивно, как и большинство его

знакомых, что по лотерее выигрывает каждый третий билет, коль в условиях сказано, что третья

часть денег, полученных государством от реализации билетов, идет на оплату выигрышей. В

действительности же счастливые билеты составляли только семь-восемь процентов от общего

числа проданных. И он понял почему: сумма выигрышей гигантски превосходила стоимость

одного билета. Даже для оплаты рублевого выигрыша необходимо было продать десять билетов,

то есть рубль можно выплатить только в том случае, когда билетов продано на три. А сколько

потребует автомобиль «Запорожец»? И сколько же нужно приобрести билетов, чтобы появилась

возможность семи выигрышей?

Но, кроме этого, он сделал ценнейшее извлечение для дела. На фабрике Гознак имелись

сопроводительные описи посылок, отправленных в сберегательные кассы для реализации. В них

не указывались номера билетов, но серии и разряды упоминались обязательно.

Таким образом, появилась документальная возможность определить по выигравшему

билету, в каком районе он был приобретен.

Ожидания Ивана Петровича. начинали оправдываться. Раньше времени проверять работу

ликвидационных комиссий не требовалось. Отправной пункт для широкого объективного

следствия определился. На фабрику Гознак полетел новый запрос: просьба указать

территориальную принадлежность семи выигравших билетов шестого выпуска и одного —

пятого, предъявленных в кассы города Свердловска.

На этот раз ответ пришел быстро. Семь выигравших билетов шестого выпуска лотереи в

свое время направлялись для реализации в Верхнесалдинский район Свердловской области.

Билет пятого выпуска, выигравший холодильник «Юрюзань», должен быть куплен в

Алапаевском районе той же области.

Однако через сутки Упоров узнал, что в месяцы реализации указанных билетов Хомина,

довольно часто выезжавшая в командировки по области, была и в упомянутых районах, то есть

имела возможность купить билеты во время поездки. Правда, выяснилось и то, что в числе

уничтоженных комиссиями билетов находились и партии непроданных из Алапаевска и Верхней

Салды. И хотя Иван Петрович был убежден, что махинации с приобретением билетов

произошли во время работы комиссий, этого было мало. Потому что убеждение следователя, как

любил выражаться сам Иван Петрович, никого не трогает, кроме его самого. Его предположение

еще нуждалось в доказательствах.

И только сам Иван Петрович знал, как это трудно, почти невозможно сделать в

сложившихся обстоятельствах.

Первое же последующее мероприятие, предпринятое Иваном Петровичем, грозило

обратиться в снежный ком, способный сокрушить любые человеческие усилия.

Его помощник, выехавший в Верхнюю Салду, позвонил оттуда и попросил продлить срок

командировки с двух дней до недели. Он должен был составить опись по всем выигравшим

лотерейным билетам шестого выпуска, где сумма выигрыша превышала сто рублей. Когда

неделя истекла, выполненная работа оказалась почти бесполезной. Все выигрыши были

получены жителями Верхнесалдинского района вполне законно. Эта информация ничего не

давала для следствия в Свердловске кроме того, что подтверждала сообщение фабрики Гознак,

Главного управления гострудсберкасс и госкредита о том, что по лотерее выигрывает семь-

восемь процентов билетов.

Ближайшая надежда Ивана Петровича не оправдалась. Полагая, что сберкассы отправляли

непроданные билеты в ликвидационную комиссию с таким же оформлением посылок, как это

делает фабрика Гознак, он ошибся. Оказалось, что они учитывались только количественно, и при

их отправке описи серий и разрядов не делалось.

Поэтому документально установить, находились ли билеты, попавшие к Хоминой, в числе

направленных для ликвидации в комиссию, не удалось.

Оставался второй и последний путь: проверить через Центральную сберегательную кассу

все без исключения выигрыши по пятому и шестому выпускам, включая самые малые, и

определить, нет ли среди них верхнесалдинских и алапаевских. А по мере возможностей и

установить их владельцев.

Такая работа не сулила ничего утешительного. Если в Верхней Салде она потребовала

неделю, то в городе с миллионным населением займет по крайней мере месяц. И то при условии,

если в нее впряжется не один человек.

Но другого пути Иван Петрович не видел.

Его помощники восприняли новое поручение без воодушевления. Прошло несколько дней,

но нужные серии им не попадались. Каждый день вечером сотрудники докладывали об этом

равнодушно и спокойно, как о само собой разумеющемся. В душе Иван Петрович сочувствовал

им.

И только дней через десять один из помощников влетел в кабинет Ивана Петровича и

положил перед ним листок бумаги с выписанными номерами.

– Сколько? – спросил с улыбкой Иван Петрович,

– Тридцать. И все салдинские. В одной кассе получены!

– Где?

– На вокзале.

– Проверял?

– Так точно!

– И?..

– Все рублевые.

– Так... А предъявитель?

– Один. Но кто – неизвестно.

– Ясно. И плохо...

– Может быть, Пустынин, товарищ майор?..

– Может быть...

– К опознанию его...

Иван Петрович усмехнулся и отодвинул бумажку.

– Хочешь за тридцать рублей все дело продать?..– спросил он.– Нет, брат, нам рисковать

здесь нельзя. Надо весь механизм вытащить, а не по болтику. Эта лотерейная шарада тысячи

стоит...

К концу месяца в сберкассах Свердловска выявили сто семьдесят пять салдинских

выигрышей, через неделю их число возросло до двухсот пятидесяти. В одних случаях

получателем называли мужчину, в других – женщину. Билеты предъявлялись сразу десятками,

и это обращало на себя внимание. Хомину бы в таком случае кто-нибудь непременно узнал.

Когда число верхнесалдинских билетов приближалось уже к тремстам, вылез крупный

выигрыш. Билет, однако, оказался не салдинским, а из Алапаевска, то есть из той партии, к

которой относился и выигрыш холодильника.

Владельцем билета, пожелавшим получить не пианино, а деньги, была работница

машиностроительного завода Анна Сергеевна Куркова. Как установил Упоров, в период

розыгрыша лотереи пятого выпуска из Свердловска она не выезжала. Курковой еще не

исполнилось и двадцати четырех лет, в комсомольской организации ее рекомендовали как

отличную работницу и очень отзывчивого товарища.

Куркова жила с родителями. Поэтому Иван Петрович не стал беспокоить ее повесткой по

домашнему адресу, а пригласил в паспортный стол райотдела милиции через отдел кадров

завода.

Пришла она точно в назначенное время. Иван Петрович заметил, что она торопилась.

Куркова тут же объяснила все сама:

– Думала, опоздаю. Вызвали меня в отдел кадров, решила: раз в паспортный стол, значит,

и паспорт надо, а он дома. Вот и пришлось все бегом...

– Вы не опоздали,—приветливо успокоил ее Иван Петрович,– и могли бы не торопиться.

Это я виноват.

– Ой, да что вы!.. Это я так сказала. Вот... И она протянула Упорову паспорт. Он

улыбнулся и отстранился.

– Не нужно. Я следователь областного управления и позвал вас совсем по другому поводу.

А паспортное отделение указал потому, что в такие часы здесь всего спокойнее, нет посетителей,

и мы можем поговорить одни...

Доверчивый и наивный рассказ Курковой о том, как она торопилась, сразу же расположил

к ней. Но последние слова Ивана Петровича как будто стерли с ее лица эту доверчивость. Она

взглянула ему в глаза и стала серьезной.

Все это Иван Петрович увидел в какие-то доли секунды и решил спросить ее прямо:

– Расскажите, Анна Сергеевна, где вы оформляли выигрыш по лотерее, когда выиграли

пианино?

– В одиннадцатой сберкассе. Центральной, по улице Малышева.

– Вы не могли бы припомнить, где купили тот билет? Ведь он оказался таким

счастливым!

– Ой, это целая история!..– Она вспыхнула от волнения и с облегчением вздохнула, как

обычно бывает с людьми, когда они ждут чего-то важного, а оказывается все просто.– Это

билет не мой. Нужно рассказать все?

– Надеюсь, не заставлю вас раскрывать какую-то страшную тайну? – осведомился Иван

Петрович.

– Вам можно.– Она уже совсем оправилась от смущения.– Дело в том, что у меня есть

хорошая знакомая, Мы жили в одном доме, когда она еще не была замужем. Работала в

райфинотделе... Потом вышла замуж и переехала к мужу. После этого за два года мы увиделись

случайно только раз. А потом я встретила ее снова, но уже с молодым человеком. Я знала, что

муж ее был намного старше. И вот когда ее кавалер отошел к газетному киоску, она, видимо,

заметила, что я на него не так посмотрела, и сказала, что это ее новый муж. Я, конечно,

удивилась...

– Вы с ней не подруги?

– Нет, конечно. Но с прошлого года стали видеться чаще. Наша семья получила квартиру

на той же улице, куда переехала она. Мы состояли в кооперативе. Трамвайная остановка одна,

хлебный магазин тоже, где-нибудь да столкнемся...

– Вы все еще не сказали, кто ваша знакомая,– напомнил Иван Петрович.

– Хомина Светлана Владимировна. Сейчас работает в облфинотделе.

– Можно без подробностей. Я спросил просто так. Продолжайте.

– Вы хотите про билет?

– Да. Вы сказали, что он не ваш...

– Так я же об этом и рассказываю... Встретились мы с ней как-то, она и говорит: помоги

мне, Анечка, в одном деле. Я спрашиваю: в каком? Выиграла я, говорит, по лотерее пианино, но

не хочу, чтобы муж знал об этом выигрыше...

– Почему же? – прервал ее Иван Петрович.

– Я расскажу. Она потом объяснила. Знаете, они с мужем не зарегистрированы, а у нее

девочка от первого... Светлана хотела сделать дочке покупки, но не знала, как к этому отнесется

ее новый муж. «Все-таки девочка ему неродная,– говорит,– а мужчины, знаешь...»

– И она вас попросила?

– Да. Я предъявила билет в сберкассу, там все оформили на меня как полагается, а потом

прислали извещение. В тот же день я отнесла деньги ей и передала незаметно. Вот и все.

– Да...– задумчиво протянул Иван Петрович и тут же мысленно выругал себя, так как

увидел, что это «да» опять обдало румянцем девушку. Она сразу притихла, словно ее уличили в

нехорошем. И он поспешил успокоить ее: – Вы только не думайте, Анна Сергеевна, что в чем-

то виноваты. У нас ведь тоже бывают истории. Я не знал вашей, а вы не знаете нашей. И, коль

вы так откровенны со мной, я не думаю от вас ничего скрывать. Понимаете, в городе Алапаевске

потеряли билет, а выигрыш по нему получили вы...

– Я?! Но ведь...

– Я верю вам,– с мягкой настойчивостью продолжал он.– Поэтому и рассказываю все.

Мы хотим разобраться и установить, каким образом попал этот билет в Свердловск.

– Я все поняла,– сказал она задумчиво.– Неужели Светлана Владимировна нашла его и

не заявила в милицию?.. Ведь билет нужно было сдать в стол находок.

– Вероятно,– согласился с ней Иван Петрович.

– А может быть, все не так?.. Ведь она такая серьезная.

– Может быть.

– Я ничего не понимаю, – сказала она наконец.

– Я тоже.

И, видимо, окончательно уверовав в его доброжелательность, она воскликнула:

– Чепуха какая-то получается!

– Пожалуй...– не стал он противоречить, чтобы не нарушить вернувшееся к ней хорошее

настроение.– Только давайте уговоримся, Анна Сергеевна, не беспокоить Светлану

Владимировну. А то еще и ей испортим настроение, как я вам сегодня.

– Ой, да что вы!

– А я обещаю объяснить вам все, когда эта история закончится. Может быть, даже вместе

со Светланой Владимировной. Идет?

– Пожалуйста. И не забудете?

Она была снова такой, какой вошла в кабинет: откровенной и немножко наивной.

– Ни в коем случае. Ручаюсь честью,– заверил он.

– Буду молчать и ждать.

– Вашу руку.

...За ней давно закрылась дверь, а Иван Петрович все еще сидел за столом.

Он думал о Хоминой.

Как всякий следователь, Упоров размышлял иногда над причинами преступлений, над

теми побуждениями, которые делают человека преступником. Но далеко не каждое дело

служило поводом для этого.

Его уже давно не волновал, например, морально-педагогический треп по поводу того,

почему это здоровенный детина, которому в пору дуги гнуть, вдруг крадет чужие деньги или