Текст книги "Охотник за бабочками 2"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

И снова мы шли вперед. Настороженные, прислушивающиеся к каждому шороху, стреляющие в каждую тень. Но шорохи были наши, а теней безопасных в каждом подземелье навалом.

– Смотри-ка, еще дверь, – Кузьмич, выполняя приказ, следовал чуть впереди основной группы и, поэтому, первым уперся в очередные двери. Собственно, кроме этих дверей дальше по коридору ничего не было. Пришли, стало быть.

– Открывай потихоньку. Да не высовывайся без дела.

Кузьмич поднатужился, уперся плечом в дверное полотно и протиснулся вперед. Через пару секунд втянулся обратно.

– Там трындец, – сообщил он, вытирая со лба крупные грязные капельки пота.

Трындецами Кузьмич обычно называл вещи неподвластные его гигантскому уму. А так как неподвластно ему было немногое во вселенной, то я принял дополнительные меры предосторожности. Затянул потуже шнурки на кроссовках и закатал рукава.

– Давай, – кивнул я Кузьмичу, и он распахнул двери настежь.

С громким криком, с которым я, обычно, ловлю особо пугливых бабочек, я ввалился в помещение и замер. Стрелять было не по кому.

Словно гигантские плоды невиданных деревьев с потолка свисали сотни куколок. Неживая, ссохшаяся плоть, см

трела на нас пустыми глазницами. Окаменевшие коконы, на которых толстым слоем лежала пыль времени. Густые сети пауков, образовавшие ажурный потолок.

– Как думаешь, командир, это что за погост такой? – Кузьмич постучал по одному из коконов кулаком.

– Может и погост, а может и музей. Смотри, на каждом бирочка висит. С датой приобретения. Или смерти. Если местные старики правы, то нам в дальнейшем еще встретятся такие кладбища. Я так думаю, что КБ из них кровь сосал. Или душу. А может и то, и другое, и третье.

– Пойдем отсюда, – попросил первый помощник, передергивая крыльями, – Тошнит меня. Я ведь, между прочим, тоже из кокона вылез. Хоть и давно это было.

Оставаться здесь не имело никакого смысла. Прежде всего нам был нужен КБ Железный. А если точнее, то место, куда бы мы могли вставить таблетку. Надоело все до звездной матери.

Пройдя через ряды вывешенных куколок, мы отыскали очередную дверь и вошли в следующее помещение.

По стеночкам широкого коридора стояли человекоподобные существа в мешковатых плащах с капюшонами, которые полностью прикрывали их лица. Я уж хотел всех их одной очередью…., но Кузьмич остановил.

– Да они нам ничего дурного не сделают. Стоят, и стоят. Руками только машут. Ну их. Может они хорошие.

Я сильно сомневался, что стоящие перед нами балахоны относятся к классу хорошо стоящих. Но к совету Бабочки прислушался. Убить любое живое существо достаточно легко. Но я был охотником, который ловит добычу живьем. Тем более, что я, кажется, узнал тех, кто стоял, прижавшись спинами к стенам.

– Они там руками чего-то машут, – сообщил Кузьмич, когда мы были уже на середине коридора, – и бормочут.

Я приблизился поближе к одному из капюшонов.

Тот, при нашем приближении, с места не сдвинулся, но конечностями заработал сильнее. Машет перед собой ими, словно мельница.

И слова разные бормочет.

Прислушался я.

А говорил балахон о том, чтобы нас с «летающим тараканом» разобрала неизлечимая дифтерия и сжег адский огонь венерианской лихорадки.

– Командир! Они ж колдуют! – мгновенно рассвирепел Кузьмич, – Колдуны это. И мне становится с каждой секундой все хуже и хуже. Стреляй, командир!

Последние слова первый помощник произнес уже на излете, падая в мои руки.

Я немного отхлестал его по крыльям, приводя в чувство.

– Колдунов, Кузьмич, не бывает. Дебилы это. Раса такая космическая. Родом с созвездия спаренных Дебов. У них от рождения трудности с опорно-двигательным аппаратом и не контролирование речи. Я одного такого лет пять назад замочил. В речке, чтобы слишком много не вякал. Часа через два вытащил, нормального парня перед собой увидел. Но всех их не замочишь. Воды нет. А так они вполне безобидные.

Кузьмич, которого не брала ни одна лихорадка, а тем более какая-то дифтерия, пришел в себя быстро.

– А почему они от нас не убегают, дебилы твои?

– Я ж говорил, – усадив Кузьмича на плечо, я шел по коридору, даже не обращая внимания на капюшоны, – У них вместо ног тумбочки для пастельного белья. Откуда я знаю. Такими родились. Нет, Кузьмич, брюлики они в тумбочках не держат. Ну, проверь, коли охота.

Кузьмичу всегда надо собственными руками все потрогать. Такой вот характер трогательный.

Первый помощник подлетел к одному из капюшонов, для начала заглянул тому в лицо.

– Ишь харю какую без движения отъел. Заткнись, пока досмотр не приведу. И лапы убери, кому сказал.

Дебил из созвездия спаренных Дебов вежливое требование Кузьмича выполнил. Попробуй не выполнить, когда в пупок дыробой тычется.

Кузьмич выдвинул первый ящик тумбочки, запихался в нее с головой и вскоре вылез, держа на кончиках пальцев женские колготки.

– Это что, харя? – спросил он грозно у дебила. Дебил смущенно захихикал, пряча лицо подальше в тень капюшона.

Кузьмич поковырялся еще и вытащил огромные семейные мужские трусы.

– Этот дебил галантерейный, – заключил он, – Командир, у тебя когда день рождения?

Получить в подарок вещь извлеченную из нутра дебила меня мало привлекала: – Не скоро, – Ладно бы еще Кузьмич мне трусы бы решил подарить, так ведь речь про колготки идет. Трусы он себе в карман запихал. На память о посещаемых местах.

– Ты, Кузьмич, мелкохапающее существо, – отчитывал я первого помощника, которого с трудом оторвал от инспекции тумбочек, – Все тебе мало. Брюликов мало. Камушек мало. Или трусов у тебя нет? Вот зачем тебе они? Навес над гнездом делать? А где у тебя гнездо– то? Стой! Стой, говорю! Это что за явление? Погоди стрелять. Разобраться сперва надо.

Рядом с очередной распахнутой настежь дверью, на голом полу, сидел неприятного вида типчик. Морда красная, небритая. На морщинистом лбу пластырь, месяца два не стиранный. Одет в черт знает какой давности лохмотья.

При нашем приближении лицо типчика покраснело еще больше, он вытащил руку из-за пазухи, где чесал волосатую грудь и гнусным голосом поскрипел:

– Мадам! Мосье! Из па си жу! Э-э… Мы люди не местные. Бедные и нищие. Подайте бедному сироте, ради бога, кто кому сколько не жалко.

– Знаю, знаю! – зашептал Кузьмич мне в ухо, – Перед нами яркий представитель расы Сан Оф Бич. Я про них в Большой Галактической энциклопедии читал.

– Сам вы, уважаемый мосье, бич, – расслышал все-таки, – Из дворян я. С вот такой родословной.

– Если с родословной, то почему здесь сидишь? – заинтересовался я, – Или не знаешь, что в данное время на территории замка проходят военные действия. И у нас приказ отстреливать все живое.

Это я так, для солидности.

Красная морда похлопал немного ртом, потом сообразил, что нам лучше ответить чистую правду и спасти этим свою несчастную жизнь.

– На заработках я здесь, мосье, – он поскреб щетину и оценил взглядом убойность нашего военного арсенала, – За родовое поместье надо аренду выплачивать, а средств нема. Вот я, и подрабатываю. Значит не дадите кто кому сколько не жалко? Жаль. Очень жаль. Может тогда покурить желаете? У меня самый богатый выбор сигарет в этом секторе галактики. Даже сам КБ иногда приобретает. Контрабанда, конечно, но куда деваться.

Морда, кряхтя, поднялась с пола, огляделась по сторонам и распахнула перед нами полы заплатанного во множественных местах пальто. На внутренней подкладке, в аккуратненьких карманчиках лежали штук сорок хабариков. Разной надкуренности, разных сортов и разной степени обслюнявленности.

– А почему они у тебя того… початые?

Морда довольно усмехнулась:

– Так ведь это не простые экземпляры. Вот посмотрите. Эту сигаретку в свое время курил один царь, не помню как его. Да знаете вы его. Он жену голыми руками придушил. А вот эту мял собственными пальцами древний октябренок Вовочка. Популярнейшая личность в свое время была. А вот отпечатки губной помады самой красивой женщины во вселенной. Как зовут точно подзабыл. Давно она жила. Что-то со строительством связано. То ли Кровельное Железо, то ли Кровельный Шифер. А вот….

– Хватит, – прервал я красную морду, – Не надо нам ничего. Я с сегодняшнего дня курить бросил. И помощник мой первый тоже. Скажи лучше, где нам КБ найти? Да не стесняйся, мы тебя не выдадим.

Морда, естественно, говорить не хотел. Он запахнул пальто и уселся на пол в прежнюю позу. Хотел, было, в медитацию погрузиться, но Кузьмич в его ноздре дулом поковырялся и не дал улизнуть.

– Прямо по коридору, – призналась красная морда после трех с половиной оборотов дыробоя Кузьмича, – Вторая дверь налево. Только его сейчас там нет.

– А где? – Кузьмич вошел во вкус, и мне его пришлось слегка притормозить. А то морда без ноздри может остаться. А дворянин без ноздри, как балерина с Фаберже.

– В аппаратной он. Только вы ему про меня ничего не говорите. Я и так ему десять процентов отстегиваю. А узнает, все пятьдесят драть станет. И у него там охраны много. Смертники вы. Кстати, а книжки купить не желаете? Классика мировая. Только для вас.

Книжки я всегда любил. Тем более классику.

Морда вытащила из кармана пачку тоненьких книжек.

– Вот эту советую. Всего два брюлика. Про войну какую-то и мир. Восемь страниц увлекательнейшего чтения. Или вот. Рассказ про женщину, которая под космический корабль бросилась, когда ее муж к другой ушел. Я читал, слезы три дня лил. Не хотите… Тогда вот, на особого любителя. Полное собрание сочинений с картинками в ста двадцати томах. Автор, правда, неизвестен. Может и народ написал. Такое только народ и может.

Красная морда вытащила стопку книжек, размерами с тетрадь. Кузьмич взял одну из них, полистал.

– «… Самым главным для нас является искусство полета… летать, летать, и еще раз летать…». Фантастика что ли?

– Она, мосье. Она, – согласилась морда и протянула к нам ладонь, – Десять брюликов за лучшую фантастическую серию всех времен и народов.

– Мы к тебе попозже зайдем, – пообещал Кузьмич, звонко щелкая прикладом дыробоя по протянутой ладони, – Сколько, говоришь, КБ отстегиваешь? Десять процентов. Теперь нам будешь платить. Все, командир, пошли отсюда. У товарища творческий кризис начался.

Оставив в покое растерявшегося от нашего предложения морду, мы пошли в указанном ранее направление.

– Зря ты так с ним, – я укоризненно покачал головой, – Человек, можно сказать делом занимается. Работает. А ты ему – десять процентов». Не хорошо. С такой мордой мог бы запросто и двадцать нам отдавать. В следующий раз головой работать надо. А то на пенсию не заработаешь. Про эту дверь морда говорила? «Вход в аппаратную. Секретная зона». Ну что, Кузьмич, операция входит в решающую фазу. Сейчас мы войдем и все решиться. Или мы КБ Железного, или он нас. Как мыслишь, справимся?

– Запросто, командир, – Кузьмич в очередной раз резко передернул затвор дыробоя.

– Тогда вперед и с песней. Нет, лучше без песни. Побереги силы, Кузьмич.

Общими усилиями мы открыли двери в аппаратную и, крадучись, проникли внутрь.

В просторном, хорошо освещенном помещении приличных размеров, в самом конце, в углу, за широким деревянным столом сидел КБ Железный. Я его хоть и не видел ни разу, но узнал мгновенно. Трудно не узнать существо, которое прозвало себя железным и железом, по сути являлось.

Здесь я несколько не точен. Железа, конечно, на КБ было навалом, но представлял он из себя здоровенную такую бабочку. Но из того же металла.

Здоровенные, клепаные крылья из листового железа. Усы – телескопические антенны. Вместо глаз сетка маленьких мониторов. Шесть шарнирных никелированных ног и одно большое брюхо, похожее на металлическую щетку.

Перед столом, чуть выше пола, зависли несколько дворецких-терминаторов. Огневая мощь для помещений закрытого типа несусветная. Броня непробиваемая. Послушание хозяину полное. Сняты с производства сто с лишним лет назад в связи с излишней жестокостью к врагу.

А за спиной КБ Железного, распятая на большом каменном глазу, на цепях висела Ляпушка. Без сознания. Но с признаками жизни.

Наше появление не вызвало сильного удивления со стороны КБ Железного. Разве только дворецкие-терминаторы заверещали сервоприводами и сгрудились поближе к своему хозяину.

– Кто тут КБ Железный? – грозно спросил я, перехватывая поудобнее оружие, – Все. Дальше трамвалет не идет. Кончилась ваша власть.

КБ Железный зажег верхние три ряда глазных мониторов и повернул свою голову к нам.

– А-а… Сергеев. Пришел таки.

– Ну, пришел, – почему-то меня несколько озадачила реакция КБ на наш визит. Команды на уничтожение напрошенных гостей не дает. Сам, как ни в чем не бывало башкой вертит.

– Раз пришел, тогда проходи, – КБ показал шарнирной лапой на стул, рядом со столом, – Давай, давай. В ногах человеческих правды нет.

Я уселся на стул, закинул ногу на ногу, оружие положил на колени, стволом в сторону дворецких и КБ Железного. Кузьмич примостился на плечо. Крыло за крыло, дыробой в висок мне упер, идиот. О, догадался, перенаправил куда положено.

– Много наслышан о ваших подвигах, Сергеев.

Голос у КБ был вполне слушабелен. Я то сначала подумал, что последует страшный скрежет, визг. А так ничего, не передергивает.

– Горжусь, – продолжил КБ, – Горжусь, что именно такой человек, как вы, Сергеев, взялись за эту неблагодарную работу. Смерть от ваших рук была бы для меня почетна.

– Почему «была бы»? – обиделся я, – У меня и таблетка… я хотел сказать, микросхема есть. Со смертью вашей.

– Микросхема? Ах, это! – смех КБ был настолько заразителен, что даже Кузьмич разулыбался, словно удобрение в проруби – Вы меня, Сергеев, насмешили. Дело в том, что я, к вашему разочарованию, бессмертен. А что таблетка? Как вы ее намерены применить? Молчите? Плечами жмете? Вот видите.

КБ вздохнул, аж брюхо задергалось.

Теперь понятно, почему КБ так спокоен. Иметь микросхему мало. Прежде чем сюда, к нему в кабинет переться, надо было найти место, куда таблетку пристроить. А так… Может и зря мы сюда явились.

– А ведь какие силы потрачены? Я ведь, Сергеев, внимательно следил за каждым вашим шагом. И повторюсь, восхищен вами до глубины своей металлической души. Как вы лихо со Звездой Смерти расправились! Жалко ее конечно, но ничего не поделаешь. Соберем новую, учтя ошибки прошлого. Про остальные ваши подвиги и говорить нечего. Просто на пять баллов. И ради чего?

– Не понял, – не понял я последнее замечание КБ.

– Ради чего, спрашиваю я вас, столько энергии? Ради нее?

КБ задрал заднюю лапу, указывая на прикованную Ляпушку.

– Вам этого не понять.

– Как знать, Сергеев. Как знать. Я тоже по-своему люблю это создание. Ведь именно ее мне не хватает для полного цикла превращения в бога. Чему вы улыбаетесь, Сергеев? Не верите в бога? Это метафора, конечно. Как только я смогу завладеть душой этой последней во вселенной человекобабочки, то смогу стать достаточно всемогущим, чтобы иметь этот мир и вдоль и поперек. С пробором, также безусловно. И вы, Сергеев, не в силах мне помешать. Не надо дергать руками. Это бессмысленно. Помните бедную медузу? Она сделана по моим генным матрицам. Меня, Сергеев, убить невозможно. А вас, как раз наоборот.

КБ резко поднял переднюю лапу, из нее вырвался тоненький луч, который уткнулся в мое оружие. Через мгновение на коленях осталась только пыль.

– Ловко, – усмехнулся я, стряхивая пыль, – Все ты правильно говоришь, КБ. Только вот я чувствую, что боишься ты меня. Почему это?

Про испуг это я наврал. Ничего я не чувствовал. Даже, скорее, совсем наоборот. Напуган был я сам, причем страшно. Сижу практически без оружия, не считая рук и Кузьмича. Передо мной чудовище, которое умирать не собирается. Поневоле задаешься вопросом, а на кой черт я сюда приперся?

– Не боятся только дураки, – ответил КБ, нравоучительно шевельнув усиками-антеннами, – Но здесь другое. Уважаю я тебя. Улавливаешь разницу? Именно поэтому мне весьма будет жаль убить тебя. Но придется. Слишком много ты здесь напоганил. Слишком много. В суд на тебя на возмещение материального ущерба не подашь, а сам ты, как я понимаю, оставшись в живых, не успокоишься. Так ведь?

– Не успокоюсь, – пообещал я, удерживая зубы в спокойном состоянии. А то щелкают, словно газонокосилки.

– А я, Сергеев, суеты вокруг себя не люблю. Не по нутру мне она. Поэтому сейчас тебя жизни лишу, потом планету эту чертову, которая поперек меня пошла. А там и до всей вселенной доберусь.

– И что потом? – спросил я?

– Потом? Я построю свой мир, новый мир. Нравится тебе моя идея? Можешь не отвечать. Мне твое мнение неинтересно. Ну, что? Считаю, что достаточно уделил вам времени, Сергеев. Пора умирать.

Умирать не хотелось. Потому, что главное в своей жизни я не сделал.

– Вы что-нибудь хотите перед смертью? Последнее желание? Так, кажется, это у вас называется?

– С ней попрощаться, – кивнул я на куколку.

– Ах люди, люди! – воскликнул КБ, – Знаю вас несколько сот веков, а вы все такие же. Попрощайся, от нее не убудет. Только не долго, Сергеев. Пожалуйста.

Я встал и на подрагивающих ногах приблизился к куколке. Каждый мог шаг контролировали дворецкие-терминаторы. Да и КБ Железный мониторы с меня не сводил.

– Ляпушка, – похлопал я по щеке куколки, – Ляпушка?! Проснись кукла чертова, меня тут жизни хотят через тебя лишить.

Куколка, получив по лицу, в сознание все же пришла. Подергалась немного, но пришла. Она разлепила ресница, посмотрела на меня, сказал: – «У-у, ирод…» и собралась вновь покинуть нашу теплую компанию, но я не позволил.

– Ляпа, Ляпа! Мы здесь, – и пощелкал перед ее лицом пальцами.

Куколка повторно дернулась, узнала, попыталась улыбнуться, но увидела за моей спиной КБ Железное:

– У-у, ирод… Не дамся… В глаз… – и окончательно потеряла сознание не приходя в него полностью.

Кузьмич на плече пискнул и дернул меня, пытающегося вернуть куколку обратно, за мочку уха.

– Подожди, – зашипел я, – Должна она что-то знать. Чую я.

Первый помощник продолжал дергать за мочку, но уже более интенсивно. Пришлось на время отложить битье.

– Ну, – у меня тут времени в обрез, а он, наверняка, со своими сухарями приставать начнет.

– В глаз, – прошептал Кузьмич так тихо, что даже я не расслышал.

– Да пробовал я уже, – отмахнулся я, – Вон видишь, кулак весь в крови. Ничто не помогает.

– Да не ее, а таблетку, дубина! – Кузьмич ругается на меня редко, и только от большого чувства уважения к моим умственным способностям, – Куколка на глазу распята и про глаз какой-то сказала. А это значит…

– А это значит… – догадался и я, – …Что…

– Долго вы прощаетесь, Сергеев, – помешал развитию умных мыслей КБ Железный, – Я уж заждался вас. Скоро ли?

– Подожди, – рявкнул я так, что КБ даже усы свои телескопические втянул.

– Ну… минуты две. Не больше, – слышно было, как он еще выругался.

Что же это значит? Что таблетку со смертью надо вставить в глаз? Может быть. Это версия. Тогда вопрос: в какой? В каменный? Вряд ли. Тут даже щелочки не видно. В мониторы КБ Железного?

– Что это вы так на меня внимательно смотрите, Сергеев? – КБ взмахнул железными крыльями, – Не надо на меня так внимательно смотреть. У меня с детства раннего глазофобия.

 
Я отвел глаза, чтобы зря не нервировать КБ.
Куда? Куда же? А если?! Не может быть. Он с нами с самого начала полета.
ак не бывает. Так просто никогда не бывает. Но это последняя надежда.
Кузьмич понял все по глазам. По моим, конечно.
 

– В него? – был первый помощник удивлен жутко, если не сказать безобразно.

Я сделал лицо, которое при ближайшем рассмотрении означало только одно. «Куда же еще?!»

Кузьмич находился рядом, поэтому понял все.

– Мигом, – сказал он, и, нырнув в карман, вылез с таблеткой.

Теперь следовало отвлечь внимание КБ Железного. Дворецкие-терминаторы не в счет. Они хоть и обладают сокрушительной убойной силой, но страшные мазилы. В первого помощника ни за что не попадут. А вот КБ совсем другое дело.

Рука в кармане неожиданно нащупала мешок с землей с Земли. Собственно она его давно нащупала, потому, что я помнил слова паПА о том, что именно земля родная поможет мне в трудную минуту. Не знаю как насчет вышесказанного, а большего у меня ничего не было.

Развязав пальцами мешочек я попытался вытащить на белый свет хоть немного землицы, но ничего не получалось. Эта зараза, я имею в виду землю родную, ссохлась до того, что превратилась в пыль. А пылью, как известно, бросать прицельно ни у кого еще не получалось.

Первый помощник, заметил мое исказившееся от горя лицо, снова все понял, сказал одними губами – «Щас», – нырнул в карман и появился оттуда ровно через десять секунд, поправляя шортики. Он улыбался.

Я засунул руку обратно, поближе к предполагаемому оружию. Пыль странным образом само оросилась и превратилась в грязь. Не вникая, как могло произойти такое странное атмосферное явление, я наскреб грязи побольше. Потом развернулся на пятке, сделал сногсшибательный замах рукой и с глухим уханьем швырнул то, что находилось в руке прямо в мониторы КБ Железного.

Если бы кто слышал, как он верещал. Как верещал. Словно ему кислотой в лицо плеснули. Хотя… Вот атмосферными явлениями и кислотные дожди называют. Но не в этом дело.

Кузьмич рванул к выходу на всех крыльях. При желании он мог достигнуть небывалой скорости. Что и продемонстрировал к удивлению дворецких-терминаторов, которые только и смогли сказать друг другу:

– Вот пуля пролетела?

И еще:

– Ага! Ага!

Вот и весь диалог. Что слышал, то и передаю.

А КБ Железный занимался своими мониторами. И лапами их поскребет, и об стенку головой потрется, ничего не получается. Я уж хотел под шумок куколку на свободу и в бега. Но КБ вовремя сообразил, включил глазные дворники, брызговики с водичкой и за пару минут прочистил сектор обзора.

После чего КБ прижал меня одной лапой к стене, а второй, с размаху ударил по лицу. Или по морде, что равнозначно больно и обидно.

– Безоружного бьешь? – процедил я сквозь ранее выбитый зуб, – Сильный, да?

– Не надо, Сергеев, – КБ стал злой, аж неприятно, – Я тебя по мирному хотел, а ты… Ты своими химикатами мне двенадцать мониторов на правом глазу сжег. За это примешь смерть лютую, смерть нечеловеческую.

– Ха, ха, ха! – сказал я. Этот скотина, мне, кажется, нос сломал. Как я со сломанным носом умирать стану?

КБ Железный повернулся ко мне задом, задрал свое брюхо и поднатужился.

– КБ! Ты что делаешь!? Я так не согласен. Я и так по уши.

КБ Железное только рассмеялась так зло и, выпустив из брюха тонкую паутину, принялось быстро заворачивать меня в липкий, противный мешок.

– Ну ты и гад, – кричал я, пытаясь вырваться из липких волокон, – Дай только вылезу! Я всю харю тебе … Черт… Что ты там жрал такое, что оно липкое и вонючее?

Смеялось КБ, не отвечало.

Спеленал меня по всем правилам. Только для глаз дырку оставил. Чтоб видеть мог. Приблизил ко мне свои мониторы и нежно так заговорил:

– Сначала у тебя расползется по швам кожа. Потом по швам расползутся мышцы. Потом…

– Знаю, – промычал я, – Потом нервы, сосуды, левый желудочек, правый желудочек, кости, а потом и мозги.

– Точно! – удивился КБ Железный, – Только душа останется. Которую я выпью и стану чуточку сильнее.

– Чтоб тебя пробрало, – простонал я, потому, что перспектива расползаться неизвестно куда меня мало устраивала. А вдруг Кузьмич не успеет? А вдруг он решит по тумбочкам бельевым пошариться, или в комнате той, по стеллажам поспотыкаться? Эх, надо было мне самому у КБ на пару часиков отпросится для последней встречи с родственниками. Да теперь слезами горю не поможешь.

– Пора, – сказал КБ Железный и двинулся навстречу куколке. Усищами – телескопами шевелит, брюхом по полу липкие следы оставляет. Гигиена в помещении ни к черту.

Приблизился он, значит, к куколке и из морды своей хоботок выдвигает. На сверло алмазное похоже. С зубчиками на конце. И зубчиками этими щелкает, в мою сторону мониторы косит. Издевается, стало быть.

– Сейчас я из нее душу высосу, – говорит он плохо поставленным театральным голосом. Сразу видно, что в детстве его в театр Юного Зрителя никто не водил, – И стану самым, самым, самым!

А сверло к телу куколки все ближе и ближе.

Наступает, как бы, кульминация. Мне, как охотнику за бабочками, герою и просто человеку, надо что-то делать. А не могу. По причине полной недееспособности. Зато Ляпушка очухалась. Как увидела сверло с зубками, заверещала на высоких частотах, и начала с себя цепи срывать.

А злой КБ хохочет, от р

дости чужого горя аж подпрыгивает. Невысоко, правда. С таким весом сильно-то не подпрыгнешь. Надорвешься еще.

Раза два всего успел. На третий раз подпрыгнул, да как в воздухе зависнет!

Я гляжу, что-то тут не так. КБ всего аж перекосило. Сверло хоботком опустилось. А оно в таком состоянии, поверьте специалисту, ни черта путного сделать не сможет, ни сверлить, ни душу высасывать не способно. Разве что воду из блюдца лакать.

Успел Кузьмич. Успел родимый. Не ошиблись мы с Глазом и таблеткой. Вот что значит правильная командирская смекалка.

КБ Железный, наконец, в ступор вошел. Задергался весь, мониторами своими по сторонам пялится. Двумя передними лапами за брюхо хватается. С сердцем, наверно, плохо стало.

– Уби-ил ты меня, Сергеев! – закачал он головой, – Уби-ил!

Сделал он пару шагов в сторону, словно зашатало его.

– Наше-ел ты смерть мою, Сергеев! Наше-ел! Но и тебе не жить. Так умри…

Задрал в мою сторону лапу правую и выстрелил лучом своим смертным. Точненько в сердце. У него, видать, лапа самонаводящаяся.

Смерть не страшна. С ней не раз мы встречались в пути. Вот и теперь…. Эти слова не я придумал. Просто в такие минуты всякой ерундой думать не хочется. Должно быть что-то вечное и сильное….

Но на пути луча узкого возникло вдруг мохнатое тельце, принявшее на себя всю мощь оружия нечеловеческого, оружия невиданного.

– Хуан! – закричал я, видя, как плавится тельце мохнатое.

– …., – ничего не ответил мне Хуан. Только глазами своими восемью на прощанье морзянкой передал, чтобы позаботился я о его отпрысках. Чтобы привет последний Бабяге передал. Что бы куколку после свадьбы сильно ногами не бил. Чтобы Кузьмича вволю сухарями кормил. Чтобы Кораблю звезд не жалел. Чтобы…

Больше не успел запомнить. Там еще много чего было сказано. Все запоминать, мозгов не хватит.

Превратившись в маленький обугленный комок, Хуан с глухим шмяканьем упал на пол.

КБ все еще качался на членистых ногах и помирать не торопился.

– Жив? – удивился он, увидев меня целым и невредимым, – Тогда умри еще раз.

КБ задрал сразу две лапы и выстрелил с двух пулялок.

Тонкие лучи перекрестились на моей груди….

Далеко, далеко, на лугу пасутся Ку…? Правильно, стадо диких Кузьмичей.

А вы что думаете, во время смерти только умные мысли в голову лезут? Ничего подобного. Лезет все, что ни попадя….

Но, за миг до смерти на пути лучей возникло тело первого помощника. Он встретил своей грудью смертоносные лучи. Вскрикнул, растопырив крылья, и весь черный свалился вслед за Хуаном.

КБ уже находился в горизонтальном положении, дергал лапами в предсмертной агонии, но мониторы с меня не сводил. Увидев, как погиб мой первый помощник и верный друг Кузьмич, КБ Железный недоверчиво простонал, то ли от злобы, то ли от зависти, и под напрягшись, перед тем, как окончательно сдохнуть, выстрелил в меня по-американски. В лежачем положении из шести лап.

Шесть смертоносных лучей сомкнулись в один и понеслись, словно во сне, ко мне на встречу….

Предположим, что на этом месте могла быть чья-нибудь реклама. Я не жадный….

Но на пути смерти возникло тело куколки, которая все же сумела порвать крепкие цепи. Она бросилась ко мне на шею, вцепилась в нее, пытаясь задушить первой. Но лучи КБ Железного оказались быстрее. Они врезались в спину Ляпушки, как раз в то место, откуда у нее росли крылья….

В детстве паПА часто пел мне одну песню. Слов я точно не помню. На каком-то доисторическом. Песня про любовь, естественно. А звучит, примерно, вот так:

«О-о-о-онли ю-ю-ю, восклицательный знак. Оу май ла-а-айф, ту невозможно забы-ы-ыть, снова восклицательный знак». И так далее. К чему это я? К самоотверженному поступку куколки.

Но за миг до смертельного столкновения перед телом куколки, и, соответственно, как бы и перед моим телом, возникло непонятно что. Я с перепугу, что куколка меня до смерти задушит, глаза чуть прикрыл, и не все отчетливо видел.

Лучи, смерть несущие, сомкнулись на том, что возникло перед куколкой.

Раздался противный булькающий звук.

Я открыл глаза, благо Ляпушка в оче

едной раз свалилась в обморок и чуть ослабила хватку. Да и не так просто через липкие волокна задушить охотника за бабочками.

Передо мной, с огромной, просто гигантской дыркой в области живота истекал и булькал кровью прострелянный бармен.

До конца его не убили. Только ранили. Он покрутился вокруг, пытаясь сориентироваться, и побрел к выходу, по дороге пнув мертвое тело КБ Железного.

– Живучий гад, – сказал я сам себе. Про бармена, конечно. Как он сюда-то забрел. Хотя…. С его головой, вернее, с ее отсутствием, можно зайти как угодно далеко.

Кое-как, где зубами, где ногтями, я выкарабкался на свободу и первым делом выгнал из помещения дворецких-терминаторов. Без хозяина они мотались по комнате, не зная, что делать.

Потом усадил Ляпушку на стул, за отсутствием воды отхлестал по щекам, выбив при этом нечаянно пару зубов. Ничего, на Земле мы себя в порядок приведем. Главное, что выжили и большое дело сделали. Настолько большое, что даже не вериться.

От кучи распростертых тел отделился Кузьмич.

– Ты посмотри, командир, что этот гад сделал, – чуть не плакал он, прикрывая руками, а по возможности и крыльями здоровенную дыру на шортах, – Тут ведь никакая заплата не поможет. И что, я как последний дурак стану с голой попой летать? Да меня засмеют все.

– Ты трусы на себя накинь, – посоветовал я не убиваемому Кузьмичу, – Те, которые хотел на шатер приспособить.

Первый помощник совет принял и облачился в чудом оставшиеся в целости и сохранности трусы. Вид у него стал хоть и глуповатый, но без всякого налета стыда.

– Ты только резинку ослабь, а то задушит. Видик у тебя, скажу откровенно, еще тот.

– Ты, командир, лучше на Хуана посмотри, – захихикал Кузьмич.

Хуан, лысый, словно голова древнего мифического героя Котовского, перебегал зигзагами от одного укрытия к другому, стараясь спрятаться от наших глаз.

– Хуанчик! Прекрати дурака валять. Мы все тут не лучшим образом выглядим, – я одернул идеально выглаженную униформу и смахнул с ботинок пылинку, – Дуй лучше на Корабль и сообщи, что у нас все в порядке. Можешь приврать про море крови. И вот еще… Спасибо тебе. Вовремя ты меня прикрыл.

Хуан, заморгав опаленными ресницами, черным обугленным шариком полетел выполнять поставленную задачу, старательно придерживаясь темных углов.