Текст книги "Гиены в средней полосе"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Да нет, просто задумалась. Я... мы, с моим... молодым человеком, в Турцию ездили. Вернулись двадцать четвертого, рано утром. У меня отпуск еще, к тому же я... ну..., – она сделала паузу, – мы на машине ездили. Через Москву ездили, и оттуда на машине. Приехали, и немного поссорились, – быстро закончила она фразу. Я усталая была, к тому же ангину в последние дни подхватила, и как приехали, наверное, сутки из постели не вылезала. Очень горло болело. Еще и..., ну это ладно. И...

– Стой! – прервал я ее.

Прислушался, совсем вдалеке слышны слабые отголоски стрельбы. Хорошо так работают. Тут неожиданно мне вспомнилось то утро, когда я по коридору общаги рассекал. И Диму позвонил, будто толкнуло что-то. Хотя, прислушался к себе я..., верни меня в тот вечер, менять не стал бы ничего. "У нас вы сможете познакомиться со многими интересными людьми. И убить их". Интересно тут, особенно когда зуб не болит. Давно в Центральной Африке хотел побывать.

Между тем стрельба вдалеке постепенно сошла на нет.

– Юлечка, продолжай пожалуйста, – попросил я ее, и покосился. Нормально, полчаса назад была Юлией Сергеевной, а сейчас уже Юлечка.

– Ну... да и все, почти. Вчера в магазин ходила, люди все беспокойные очень, света нет, при свечках рассчитываются. Хлеба нет, и продуктов мало. Снег еще этот. Я знакомого дядечку встретила, поговорила немного, он мне в общих чертах рассказал, что авария вроде бы какая-то. Но я очень плохо себя чувствовала, не особо интересовалась если честно. Вот и все, в общем.

– Ясно, – я немного призадумался.

Рассказ очень интересный, особенно та часть, где про поссорились. Я еще раз покосился на лисичку. Плохо видно в темноте, но в памяти быстро всплыли ее лицо, очертания фигуры. Не яркая, но вполне себе девушка, красота которой не сразу в глаза бросается. Чем больше на нее смотришь, тем красивее кажется. А если ее в вечернее платье одеть.... Кстати, атрибуты в плане халатика докторского всегда под рукой, свернули мои мысли на приятное русло, и тут же вспомнился момент, когда она грудью ко мне прижималась. И на стоматологию денег тратить много не придется, мелькнула меркантильная мысль.

– Стас..., – тихонько сказала она.

– Ой, Юль, извини, задумался. Ты двадцать четвертого приехала, а двадцать четвертого все и началось, как я понимаю, – я опять сделал паузу, задумавшись, как бы ей все коротко объяснить.

– В общем, слушай. Звучит, конечно, фантастически, но все правда. Зуб даю, – улыбнулся в темноте я. Двадцать четвертого мы с другом сюда случайно приехали. Повернули не туда, – опять усмехнулся я.

Улыбался, не разжимая зубов, и говорил сквозь зубы, прикусив ватку на месте выдранного зуба. Вглядываясь в темноту на улице, довольно обстоятельно рассказал многое из того, что произошло со мной в последние три дня. И про пробуждение в машине, и про конфликт с севастьяновскими, и про Саню лейтенанта с его рассказами о произошедшем в воинской части, и про трупы на дороге, и про ров странный, про зону взбунтовавшуюся....

Девушка слушала меня внимательно, не прерывая вопросами, лишь несколько раз ахнула, когда про резню на дороге рассказывал и про упыря в Красном Бору, которого лейтенант подстрелил. Некоторые вещи обстоятельно ей рассказал, желая произвести впечатление.

– Вот, собственно. Поверить во все конечно сложно, но когда Федорович приедет, можешь его спросить.

– Я тебе верю, но... не верится пока, если честно. Там, внутри, понимаю, что все правда, но пока не осознаю, – тихо сказала она, и задумалась.

Посидели в молчании немного. Я обдумывал, что делать, и все больше склонялся к мысли, что здесь отмораживаться уже не стоит. Вариант первый, – сейчас провожаю девушку до дома, и потом двигаю в администрацию, или сразу с ней сейчас к администрации, а оттуда возможно и на машине. Оба варианта хороши. У администрации непонятно что твориться, может там белые уже, есть риск пулю словить, девчонку тащить совсем неохота. С другой стороны, там люди, транспорт, и скорее всего Федорович. Провожать ее до дома – времени точно много займет, и попутку мы вряд ли поймаем. А вот кого встретим, большой вопрос, тут же вспомнилось мне ощущение взгляда в спину. Короче, дело к ночи, сначала сейчас пробежимся до администрации, краешком посмотрим, что там происходит, а там уже по ситуации, принял решение я. И как раз собирался озвучить его лисичке, как услышал голоса. Со стороны, противоположной мэрии, как раз, откуда мы приехали. И откуда на меня кто-то смотрел. Притом, с уверенностью могу сказать, смотрел не очень хороший человек. Если это был человек. Голоса между тем приближались. Пьяные, визгливые. Уже дошедшие до кондиции, упорно доказывающие друг другу свою неоспоримую правоту, приводя бессвязные аргументы, не договаривая фразы, в бессмысленной, не нужной никому беседе, смысл которой на утро потеряется, оставшись лишь горьким, мерзким послевкусием тяжелого похмелья. Голоса приближались, в их пьяный спор я не вслушивался, анализируя свои ощущения на улице. Но тут лисичка тихонько ойкнула, и я встряхнулся. Сразу же как громкость прибавили. "Шлюха, прошмандовка, убью шалаву" – тут же вычленил из беседы, вернее уже из монолога одного из приближавшихся гуляк. Хотя нет, не гуляк, сопоставил я смысл восклицаний и испуганного вида девушки рядом со мной. Как минимум два мужика, идут к назначенной цели.

– Молодой человек твой, – даже не спрашивая, а утвердительно произнес я. Она мелко закивала, хотела что-то сказать, но не получилось, видно горло перехватило. От страха, или от отвращения. Или от того и от другого.

– Сиди тихо, сейчас в дверь подолбятся, и уйдут, – попытался успокоить я девушку.

– У мляя, Колян, следы, гля. Говорил я тебе, тут эта мразина! – вместо нее ответил мне один из пьяных уродов с улицы. Слышь, тварь, открывай! Я тебе ща зрения лишать буду! А если ща хахаля тут найду, звездец, и тебе, и ему! – раздалось несколько ударов по двери, – ууу, прошмандовка..., – посыпались еще удары.

Я медленно и долго выдохнул, погонял воздух по легким, мотнул головой, и поднялся.

– Юлечка, можно я им по голове настучу? – все так же тихо спросил я. Мне не нравиться, когда девушек оскорбляют. Я их калечить не буду, ладно? – привстал я.

Тут опять вдалеке раздалась стрельба. Ну, блин, что за вечер встреч замечательных людей сегодня. Стреляли за пределами города, но явно ближе, чем в последний раз. Сначала несколько длинных очередей, потом, через полминуты, опять вспышка стрельбы. На этом все смолкло, а пьянь у двери, тоже притихшая, снова началась колотиться в дверь.

– Не надо, Стас, пожалуйста. Он же... они же...

– Пьяные, поэтому можно? Завтра прощения просить будет? – взяла меня злость.

– Нет, просто он... у него... потом много проблем может быть...

– А, первый парень на деревне? Братва местная?

Она кивнула, а я усмехнулся. В Севастьяново уже с таким пересекся. Теперь тут придется.

– Да ладно, Юль. У меня тут крыша, круче только яйца, не волнуйся, – говорил я с железобетонной уверенностью, успокаивая ее. Хотя внутри мерзкая пустота появилась. Нет, я не испугался, просто... во-первых, неприятно. Городки тут маленькие, и уже во втором из трех, которые я посетил, с местными братанами у меня отношения не ладятся. Но не это страшно, вот наваляю я им сейчас, это как нефиг-нафиг, отправлю домой пинками. Завтра меня тут не будет, а красавец опять в таком же состоянии к девушке уже домой придет. И куда ей деваться? Если не будет кого-то, кто сможет его вразумить кулаком в зубы, а другого он не поймет, девчонка огребет. Полюбому. Бежать ей некуда. Блин, что за жизнь, ну не валить же их наглухо. Хотя, а почему бы и нет. Может, есть и лучше выход из ситуации, но я его не знаю. Или пока не придумал.

Удары по двери между тем продолжались, хотя стали реже, но сильней. Весь в раздумьях, я это отметил. Наверное, с разбега бьют, хотя там же крыльцо, как разбежаться то? Тут же раздался глухой звук удара тела о землю, и одновременно смех, мат, и пьяные комментарии. На минуту удары прекратились. Я прислонился к стеклу у края окна, и под углом увидел, как упавший с крыльца стряхивает с себя снег, а второй над ним смеется.

– Ну сука... ща я ей ... щас она узнает, мля..., – упавшее тело направилось к окну. Коля, сюда иди, ща окно нафуй вынесем, ща мы ...

– Спасибо, что предупредил, – цыкнул я, покачав головой. Юль, в уголок отойди, пожалуйста, мало ли что, – сказал я девушке. Успел увидеть, что сидит она на тумбочке вся сжавшись, закрыв руками лицо. Но послушалась сразу, встала и отошла в самый угол. Как только она встала, я быстро отправился в предбанник. Немного не успел, когда открывал задвижку, послышался звук бьющегося стекла.

– Мужчины, стоим не двигаемся, на меня смотрим! – вышел я на крыльцо, и направил ствол автомата им в ноги. Дверь открыл нараспашку, уперев ее в боковые перила крыльца, и спиной к ней прислонился. Чтоб сзади никто не бросился, ощущение чухой злобы рядом я хорошо помнил.

Два мудака указание не двигаться проигнорировали. В тот момент, когда я появился на крыльце, один из них недоуменно смотрел на свой рассеченный о стекло кулак, второй расшатывал раму. То, что я появился на крыльце, дошло до них не сразу.

– О! Ну-ка ну-ка... от мля, иди-ка сюда, козел, ща я тебя..., – направился ко мне тот из них, который разглядывал свой кулак. Сейчас он шел, слизывая с него кровь, и был настроен явно очень агрессивно. Его голос в основном я и слышал, это, скорее всего тот самый бывший молодой человек. Второй тоже двинулся ко мне. Обоих немного штормило. Несмотря на то, что оба были явно здоровей меня, сначала я дернулся прислонить автомат к стене, и навалять им как следует. Сомнений в том, что это удастся, ни на секунду не возникало. Но тут как вспышкой меня пронзило догадка, как можно попытаться безболезненно решить проблему. Не именно проблему данного момента, а проблему хрупкой и очень беззащитной девушки Юли, которая сейчас стоит в углу, сжавшись от страха. Когда я подумал о девушке, в груди теплее стало.

Сверкнула дульная вспышка, и хвост пламени расцвел цветком в темноте ночи. Громко хлестнул по ушам звук выстрела, отразившись от стен домов, заметавшись по улице.

– Мужчины, не поняли? Стоим, епта. Еще раз дернемся, отстрелю ногу. Нахер. А теперь меня слушаем. Завтра, с десяти утра, до десяти вечера, приходите к подполковнику Щербакову, Дмитрию Мелетеевичу. Трезвые. Почему и как я тут оказался, он вам расскажет. Сейчас объяснять вам ничего не буду, не в том вы состоянии. Сейчас кругом, и шагом марш отсюда. До свиданья.

– Да ты... да я...

– Мужчины, это первый вариант. Если вы б..., – чуть не сорвался я, повысив голос, – если сейчас не исчезаете с горизонта, я вас обоих сейчас убью, по настоящему, за угол брошу, а кто спрашивать будет, скажу что такие сами пришли. Пять секунд, – я вскинул автомат к плечу, и стал про себя считать.

Вариант с тем, что получиться попросить Щербакова объяснить бывшему ухажеру Юли, как я тут оказался, может и получиться. Но с пьяной удалью и задором это говно шло разбираться с ней, даже не зная, что тут кто-то другой находится. Я тут бонусом оказался. Поэтому попробовать ему стержень завтра вставить можно, так чтоб он от нее отстал, но для этого надо заручиться полной поддержкой Щербакова, как основной власти здесь. Плохо, что я не знаю раскладов в его отношении с местной блататой. И не факт, что это прокатит. И даже если прокатит, это не гарантирует, что у девушки не будет неприятностей. Так что, медленно считая про себя до пяти, я совершенно спокойно собирался стрелять сейчас в этих уродов, безо всякого шевеления внутри. На счете три, бывший ухажер развернулся, не очень торопясь, и пошел прочь, второй развернулся после него, но чуть быстрее и дерганее, ясно, что получать пулю из-за девки своего кореша не очень то и хотелось. Я постоял секунд десять на крыльце, смотря им вслед. "Звездец им нафуй, урою падлу, пощады молить будет", – говорил уходящий ухажер тихо своему корешку. Проверять, уроет, или просто так сейчас воздух сотрясает, сохраняя лицо при вынужденном отступлении, не хотелось. Ведь могут сходить до дома и вернуться, как минимум двустволка у кого-то точно есть, если не что посерьезней. И не только вдвоем вернуться. Я поморщился, ситуация патовая просто. Тут мне опять стало не по себе, опять появилось ощущение чужого взгляда. Враждебного. Но мельком, не так как в первый раз.

Посмотрел им вслед, прикрыл глаза в секундном раздумье, и зашел внутрь, закрыв за собой дверь. Есть у меня ощущение, что могут сейчас товарищи на неприятности нарваться. Вины за собой ни разу не почувствовал. Бугай, который может пьяный идти бить девушку по придуманному им самим поводу, моего сострадания точно не заслуживает.

– Юль, давай двигать отсюда. Они сейчас вернуться могут. До администрации добежим, Федоровича найдем, там разберемся. Окей?

Говорил я быстро и уверенно, но в том, что у администрации мы разберемся, уверенности никакой не было. Да и вернуться товарищи могут не только сюда, а и к ней домой. Но сейчас видно будет, мне бы этого командира неглупого и чуткого найти. Хотя из-за его пассажа и зуб я вылечил, и с лисичкой познакомился, так что не все так плохо.

Доктор между тем быстро надела свою куртку с необъятным капюшоном, и встала посреди комнату, готовая к выходу. Глаза ее в темноте чуть блестели. Повинуясь внезапному наитию, я подошел и обнял ее.

– Все будет хорошо, маленькая, не волнуйся. Разберемся, если что, к себе в Змеиный тебя заберу, дантист ты хороший, без работы не пропадешь, – тихо говорил я ей в ухо успокаивающе. Она, когда я ее обнял, сначала стояла руки по швам, как оловянный солдатик, а после небольшой паузы обмякла, и обняла меня за талию. Девушка уткнулась мне в плечо, упасть на грудь мне у нее не получило, она на каблуках, так что сейчас мы почти одинакового роста.

Постояли так с минуту, притом я все так же шептал ей успокаивающе, потом она отстранилась.

– Все, спасибо, теперь нормально. Пойдем?

Ответить я не успел. С улицы раздались крики, как раз с той стороны, куда пьянь ушла. Я даже совсем не удивился, а подбежал к разбитому окну, и встал у стены, всматриваясь в ту сторону, держа автомат наизготовку. Кричали уже в два голоса, притом один вопил от боли, второй требовательно, с надрывом. "Пусти, пусти его", – разобрал я. Понятно, что-то такое я и подозревал.

– Юль, давай выходим. Как раз там отвлекутся от нас, – потащил я ее к выходу.

– Ааа... а там... что? – договорила она уже на крыльце.

– Давай, закрывай, и пошли, пошли, – подтолкнул я девушку в сторону администрации, как только она ключ в замке повернула, и зашагал вместе с ней по протоптанной на тротуаре тропинке.

– Там, похоже, вроде того, о чем я тебе рассказывал, про людей странных, бездушных. Ничего хорошего, пойдем быстрей.

– А мы... а ты им не поможешь?

– Я должен им помочь? – резко остановился, и посмотрел ей в глаза. Они этого заслуживают, помощи моей?

Она промолчала. Тут в суетливые крики с той стороны улицы, куда ушли пьяные братаны, вплелся дикий вой, резко оборвавшийся. Стало тихо.

– Пойдем быстрее, пока сами не нарвались, – я взял ее под локоть, и мы опять зашагали быстрым шагом вверх, к администрации. Сполохи огня по-прежнему плясали на стенах окружающих площадь домов, метались причудливые тени.

Дошли быстро, и без проблем, хотя я и мандражировал, постоянно оглядываясь. Девушке старался свое беспокойство не показывать, успокаивая ее короткими фразами. Подошли к площади, и я осторожно заглянул за угол, осматриваясь. Юлия прильнула ко мне сзади, выглядывая из-за плеча. Я покосился на нее – лицо немного испуганное, в темных глазах мечутся отсветы пламени. Девушка заметила мой взгляд, потупилась смущенно, и тут же отстранилась. Прислонилась она ко мне без задней мысли, совсем как тогда, когда зуб вырывала. Как некстати вспомнил о зубе, сразу боль почувствовал. Кровь пульсировала в десне, заболело теперь даже сильнее, чем в кабинете. Ладно, пройдет. Я оторвал взгляд от лица Юли, оценивая происходящее на площади. На парковке у отдела чадили пламенем две машины, одна из них буханка. Та, на которой я сюда приехал, скорее всего. Если есть еще одна с похожим багажником самопальным и двумя такими фонарями на крыше. Рядом стояла пожарная шишига, маячки не работали, огонь никто не тушил. Поодаль приткнулась две кареты скорой помощи – газель и буханка. Метались люди по площади от здания ментовки к зданию администрации, создавая причудливые тени на стенах домов. Несколько человек стояли просто курили, хорошо видны огоньки сигарет. Ну да, любое дело сначала перекурить надо. Посреди площади стоял расстрелянный внедорожник, все двери нараспашку. Рядом с лежащими телами несколько человек, досматривают. Так. Некоторые в ментовской форме, доктор в халате из здания отдела вышел, вытирая руки. Следом появились сразу несколько групп с носилками. Двоих запихнули в буханку, одного на носилках, второго с носилок сняли, усадили. Буханка без сирены, но включив проблесковый маячок, уехала. Осматривая площадь, я периодически оглядывался, чтоб никакая вражина сзади не подкралась.

– Ну что, махновщины вроде, нет, пойдем спросим, что случилось? – посмотрел я на девушку.

Она кивнула, а я взял ее за руку, и мы зашагали к зданию милиции. Подойдя ближе к чадящим машинам, убедился, буханка та самая. Значит, Федорович где-то в здании. Вероятнее всего, прилетела банда каких-то залетных, и устроила переполох, закидав гранатами отделение, зачистив по быстрому, и сделав ноги. И даже с одного раза готов угадать, что сделали это, скорее всего товарищи из колонии красноборской, о бунте в которой мне Федорович по дороге подробно рассказывал. И по похожему сценарию, вспомнил я его рассказ, там здание администрации гранатами закидали, здесь отдел. И откуда столько гранат нарыли. Вот только интересно, все они тут остались, бросил я быстрый взгляд на расстрелянный внедорожник, или убег кто. Вспомнилась стрельба вдалеке. Кому-то могло не повезти, если таких же по дороге встретил.

Мы между тем уже к крыльцу отдела подошли. Многие окна в здании выбиты, даже на втором этаже, видны следы пожара, потеки воды на стенах. Ясно, значит, что пожарные тут тушили.

– А ну стоять, – включил командира большой усатый мужик, в одиночестве куривший на крыльце, – кто такие?

– Пал Евгенич, это я, Юля Лисицина, – опередила меня моя спутница.

– Ааа, Юленька, не признал тебя сразу, – голос мужика потеплел моментально. А кто это с тобой?

– Это..., – сделала она паузу, не зная как меня представлять.

– Со Змеиного я, с поезда.

– Ясно, ясно. А тут что делаешь? Ухажер? – тут же посмотрел он на девушку.

– Поклонник, – опередил ее с ответом, и широко улыбнулся.

– Ууу, смотри, поклонник, Юленьку обидишь, после женщинам токмо другом сможешь быть? Усек?

Девушка сжала мне локоть, как только он договорил, потянув чуть назад. Лица я ее сейчас не видел, но наверняка зарделась до ушей. Я уже сегодня видел, как она моментально краснеет.

– Пал Евгенич, – не стал я даже отвечать на страшные угрозы, – я с Зориным сюда приехал, с Константин Федоровичем, вон карета кстати наша догорает, а его вы не видели?

– С Федоровичем приехал? А сам где был только что?

– Я ему зуб удаляла, – теперь уже Юля меня опередила. Пал Евгенич, а что здесь произошло?

– Ух, девочка, ничего хорошего. Налетели на двух машинах, гранатами отдел закидали, заскочили внутрь, постреляли, кого смогли, и быстро свинтили.

– Красноборские? – спросил я.

– Красноборские, – утвердительно кивнул усатый.

– Одна машина значит ушла?

– Да. Повезло, как раз мужики возвращались из АТП, потрепали уродов. А так бы все соскочили.

– Пал Евгенич, а Константин Федоровича то видели?

– А, Федорыча. На втором этаже он был, когда началось, больше не видел.

– Ясно. Спасибо большое. А негде погреться, – кивнул я на девушку, пока я Федоровича поищу?

– Есть, конечно, Юлечка, пойдем я тебя в мэрию сведу, чаем угощу, – подошел и взял лисичку под руку усатый.

– А где искать потом?

– На первом этаже, как зайдешь, налево по коридору, столовая там будет.

– Ясно, спасибо, – кивнул я обоим сразу, и пошел в отделение.

Двери целые, что неудивительно. Высокие, монументальные. Такие только тараном. Зато как зашел, сразу разгром полный. Все стены в следах от пуль, осколков, мебель разломана, и до кучи водой все залито. Кое-где тела еще лежат, но уже к стенам оттащены. Суетятся люди, крик стоит, а с улицы не слышно.

– Где Митрича найти? – огорошил я вопросом спешащего на улицу капитана с безумными глазами.

– А? Что? – не понял вопроса он, но притормозил.

– Щербаков, Дмитрий Мелетеевич? Митрич, где найти? – как Щербакова тут почти все называют Митричем, я слышал, и если его так называть, думаю, возникнет меньше вопросов, зачем он мне и кто собственно я такой.

– Там! – ткнул указательным пальцем капитан наверх.

– Там? – удивился я, и тоже ткнул пальцем в небо. "Все что-ли, закончился Щербаков?" – мелькнула мысль.

– Там! – уже большим пальцем показал капитан себе за спину, в сторону лестницы, и убежал.

– Ясно, – сам себе тихо сказал я, и, поправив автомат за спиной, направился к лестнице.

На лестнице тоже Чечня, следы от пуль на стенах, а кровь будто из плошек по сторонам расплескивали. Осторожно, стараясь не наступать на бурые лужи, начал подниматься на второй этаж. Кто-то тут не вовремя на площадке кучковался. Дали хорошо, на стене кровищи набрызгано, штукатурка пулями выщерблена, окно разбито. Переступив через раскиданные ошметки одежды и окровавленные бинты, поднялся на второй этаж. Так, лево, право. Налево если, двери распахнуты, в коридоре остатки горелой мебели, видно тушили когда, раскидывали. Тела лежат вдоль стены, человека три, или четыре, отсюда не видно. Справа все поцивильней выглядит, и там кабинет Щербакова, точно. Темно, вокруг все скрипит, гремит, шелестит, ругается матом, командует, орет, и никого из людей не видно. Эффект присутствия, блин. Пошел по темному коридору, вспоминая. Подошел к третьей по счету двери, вот оно. Постучался, реакции никакой. Толкнул дверь, и остановился тут же.

– Упс, – вырвалось у меня.

В хлам раскуроченной и подгоревшей комнате на упавшем шкафу сидело два по виду усталых мужика, перекуривая. На полу лежало несколько тел.

– Хули надо? – тихо, почти без интонации спросил меня один из них.

– Здорово, мужики. Митрич тут?

Один из них медленно посмотрел влево, потом вправо. Потом глянул на меня, и ответил.

– Нет.

Захотелось сказать ему какую-нибудь гадость, но я сдержался.

– Пал Евгенич с улицы послал, спрашивает, Зорина, Константин Федоровича, тут не видели?

Последовала долгая, секунд в пять, тягучая пауза.

– Там он. В коридоре лежит, – кивнул один из обмороков.

– Окей, спасибо, – кивнул я им, и дернулся выйти. Только дернулся, и тормознул у двери.

– Мужики, сигареты не будет? – почти от двери обратился я к этим, что-то в их виде глаз резануло.

Опять пауза, и один из них потянулся за пазуху за сигаретами. Когда лез во внутренний карман, я увидел мелькнувший под бушлатом белый замызганный халат. Ясно, санитары из морга, или медбратья из больницы.

– А прикурить есть? – взял я протянутую сигарету. Мальборо красное. Насколько я сталкивался с этой кухней, сигареты Невские, или Новость – вот курево санитаров. Особенно в провинции. Хотя санитары в морге очень неплохо имеют, и тут же мысль пошла дальше – санитары в большом городе, а тут? Городок небольшой. За исключением последних дней вряд ли тут регулярно мрет народа куча, так что не думаю, что местные санитары жируют. Какой вывод? Или этот товарищ понторезит, по случаю пьянки, купив себе такие дорогие сигареты, как это часто бывает, или... или. Взгляд скользнул по этим двум обморокам. Небритые потерханные лица часто пьющих мужиков, потрепанные бушлаты. Грязные джинсы. И совершенно новые, высокие ботинки приличного вида на одном из них. Или они просто бомбанули магазин, а может чью-то хату, до конца сформировалась у меня мысль про второе или. Ну а мне чего с этого? Да ничего, собственно.

– Спасибо, мужики, – кивнул им, прикурив, и вышел в коридор.

Подошел к телам у стены, так и есть. Лежит, командир, епть, неглупый и чуткий. Ну что за человек, дернуло его тащиться сюда, на ночь глядя. Сидел бы в Змеином, и все хорошо было бы. Хотя... вспомнилась стрельба вдалеке, как бы это не в у нас на базе было. Ну, тогда тем более, главковерх как-никак, на месте был бы в ответственный момент. Плюсы есть, конечно, у его дурацкой поездки, кощунственно подумалось мне – зуб выдрал, и с Юлечкой познакомился. Да что за мысли, тут же одернул я себя, поморщившись. Жизни его это точно не стоило.

Также стараясь не наступить в лужи крови на лестнице, я спустился на первый этаж. Не, народа много, а Щербакова не видно. Держа сигарету в кулаке, так чтобы не особо видно было, спросил, где его искать, а расхристанный парень мне сказал, что он уехал только что. Ди и в принципе можно не искать уже, Федоровича то нашел. Вышел из отдела, и пошел через площадь к зданию мэрии. Поднявшись на широкое крыльцо, выкинув окурок, и дернул на себя высокую дверь, тут же уперевшись в пост охраны.

– Куда? – недружелюбно спросил мордатый парень, один из двух на посту. В темноте похожи, как братья из ларца.

– Доктора забрать из столовой, Лисицину Юлию, Пал Евгенич должен был десять минут назад с ней зайти.

Оба потеряли ко мне интерес, а я направился налево по коридору. В столовой было темно, только одна свечка горела на прилавке буфета. Зато в окна хорошо видно, что на улице происходит.

– А где Пал Евгенич, – подсел я к девушке, сидящей за столиком в дальнем углу зала.

– По делам побежал. Чай будешь? – она сидела с граненым стаканом чая, от которого обильно пар поднимался.

– На чем они его тут кипятят, на костре что-ли?

– Не знаю, – пожала она плечами, – какая разница? На газу наверное, баллоны то есть. Так ты хочешь? Попросить тебе?

– Дай глотну просто, а то неудобно, целую кружку точно не выпью.

– А, да, извини, совсем забыла, что у тебя зуб удален. И как я так, – сокрушенно помотала головой она, и протянула мне стакан.

– Юль, а Пал Евгенич, это кто?

– Начальник отдела ЖКХ. А что?

– Да не, ничего, интересно просто. А ты далеко живешь? Если пешком, сколько по времени? – в промежутке между мелкими глотками, спросил я ее.

– Минут пятнадцать идти.

– Сейчас пойдем тогда, до дома тебя провожу. Автомобиль наш сгорел, новых пока не предвидится.

– А Константин Федорович?

Я промолчал, лишь мотнул головой. Она вопросительно глянула на меня, понимая, но не веря. Я скрестил руки крестом, и отвернулся в окно, успев увидеть, как она поникла, спрятав лицо в ладонях.

Как раз вовремя в окно глянул, чтобы увидеть, как серая буханка к отделу подъезжает. Я смотрел, и старался даже не думать, о том, как повезло, чтоб не спугнуть. Машина один в один с той, на которой земляк мой рассекает, я ее при свете дня хорошо разглядел. Багажник самопальный, почти как на нашей был, одна мигалка посередине сверху, ну и флажок футбольный. Точно он.

– О, нормально все, такси наше приехало, – даже привстал я, увидев, как из водительской двери выбирается Саня. Он вышел, и сразу полез на крышу, принялся отвязывать тюк на багажнике. Между тем с другой стороны Егор и Женя, вроде так его, вывели двух девушек, и повели в сторону дверей в отделение.

– Такси наше не уехало. Сейчас с ветерком домчим, не можешь не торопиться, они все в отдел пока ушли. Допили с ней чай, и начали выдвигаться.

Девушка поднялась, но как-то без особой охоты. Я взял ее за руку, и почти потащил к выходу. Интересно, что случилось? – мелькнула мимоходом мысль. Дошло до меня только на улице, я даже резко остановился, поразившись своей глупости.

– Юль, а ты домой боишься ехать, да?

Девушка посмотрела на меня, и опустила глаза, не отвечая.

– Юль, епрст, не волнуйся. Сейчас все порешаем, не бойся. На крайняк мы тебя в Змеиный отвезем, пару дней там потусуешься, – я опять потащил ее через площадь в сторону машины, хотя сейчас она двигалась пободрее.

У меня же мелькнула мысль, попросить земляка сейчас проехаться к ее медкабинету, даже чуть подальше, посмотреть. Закончились ухажер со своим другом, или уйти смогли. Одного то точно поймали, вспомнил я раздававшиеся крики.

Подошли к буханке, я подергал ручку водительской двери. Прекрасно, не придется прыгать, снег утаптывая, ожидая возвращения пилота. Кстати замечал, что чем дальше от больших городов, тем реже машины запирают. Вот и Саня уже зарядился местной энергетикой. Обошли машину, и я гостеприимно распахнул перед девушкой дверь пассажирского отсека, сам не удержался, пошел посмотреть, что за тюк на крыше буханки был, который Саня отвязывал.

Мда, не тюк, подойдя к крыльцу, увидел я. На ступеньках было брошено тело. Интересно, кто, сержант? Вряд ли, слишком небрежно брошен. Наклонился посмотреть, и чуть не отпрянул, но от мата не удержался. Сразу же понял, что имел ввиду лейтенант, когда рассказывал про упырей, которые в части народ рвали. Сейчас на меня посмотрел настоящий ночной кошмар. Лицо будто спаяно из разных частей, нос практически отсутствует, бровей нет. Губы гораздо уже, чем у обычных людей, с одной стороны зубы выступают. С другой стороны может тоже также по проекту, но половина лица – месиво мяса и обломков костей. Один глаз выбит, но второй абсолютно черный. Я достал мобильный, подсветил экраном. Нет, не черный. Радужка глаза густо желтая, а вот белок весь красный, как у окуня. От удара, скорее всего. Я передернул плечами от отвращения, и полез в буханку. Сейчас еще народ подойдет посмотреть, придется объяснять, что я не я, а просто мимо проходил.

26 апреля, вечер.

Старцев Александр, у поселка Тихая Заводь.

Выпрыгнул из машины, помочь Теме отцепить трос. Он свернул его небрежно, и сунул мне. Я кинул взгляд на паркетник – ситроен, ничего себе. Редкий экземпляр.

– В салон кинь, и давай двоих из уазика в джипарь, и я тоже там с Гешей поеду.

– Дорогу кто показывать будет?

– А, ну да. Тогда мы первыми пойдем, пропусти сейчас. Давай только быстрей, такое ощущение, что в спину кто-то пялится.

Я побежал к машине, открыл дверь в салон, огляделся. Девушки пересели в дальний угол, где два кресла вместе, оба парня уставились на меня.

– Господа, давайте с пляжа, вылезаем... бегом, епть! – рявкнул я на них. Давайте, давайте, на заднее сиденье прыгайте, – указал на ситроен, подтолкнул в загривок одного из них, указывая направление.

Вот. Какова сила доброго слова. Если еще матом рявкнуть после доброго слова, так в три раза сильней силушка становиться. А уж в репу если прописать...